Папа Бама, папа Ёнтана

      — Ну и как там твой идеальный сосед? — Намджун развалился на кресле и с наслаждением пил кофе.       — Неуловимый Джо — вот кто мой сосед.       — Ну потому я и говорю — идеальный. Как бы есть, и как бы нет.       Чонгук и Намджун сидели в кафетерии, который располагался на восьмом этаже высотного здания. В этом же огромном бизнес-центре находился и головной офис компании, в которой они работали. Чонгук уже дослужился до руководителя группы категорийных менеджеров, начиная с низов. Ким Намджун, его друг и коллега, прошёл примерно тот же путь.       — Главное, что он любит собак, видно, что Бам от него без ума, — вздохнул Чонгук.       — Такое ощущение, что это ты сам от него без ума, но почему-то говоришь за Бама, — хохотнул Намджун.       — Да пофиг. Этот парень натуральнее мёда, который сегодня привезли на дегустацию, — Чонгук развёл руками.       Ну а что ему оставалось? Его новый сосед действительно был идеальным квартиросъемщиком: чистюлей, невидимкой, тихоней, гулял с собакой Чонгука, не лез в душу, мыл полы и санузлы, хотя Чон его об этом не просил, платил вовремя и без напоминаний.       Он всегда вежливо здоровался при встрече и тихо сливался в свою комнату. Если бы не собаки, они бы, наверное, вообще не общались. Но нахальный Бам считал комнату Тэхёна своей, а потому легко толкал дверь носом, оставляя комнату открытой. И через щель Чонгук видел, как сосед сидит на футоне с вечным компьютером на коленях и что-то выводит на экране. Работает как пчёлка.       Ноги у него, конечно… Когда Чонгук впервые увидел как Тэхён спит, накрывшись одеялом с головой, но высунув ноги, захотелось взять телефон и сделать фото на память. Ноги у соседа были ровными, гладкими, идеальными. Да и сам он весь был таким. Похудел только что-то сильно за последнее время. Чонгук даже начал беспокоиться, когда однажды вернулся из трехдневной командировки и снова увидел Тэхёна. Лицо было осунувшееся, а глаза распахнулись еще сильнее.       Глаза Тэхёна и так не давали Чонгуку покоя. Чуть раскосые, с чёрным ободком прямых ресниц, огромные, манящие. Чёрт. Он заметил их ещё в тот день, когда встретил плачущего Тэхёна в парке. Тогда в Чонгуке проснулось что-то новое, безрассудное — желание защищать и оберегать. Совершенно незнакомого человека. Странное чувство.       Он прекрасно понимал, что это по крайней мере неразумно: пускать в дом совершенно чужого человека, которого видел один раз. Да, он нашёл потерявшегося Бама, да, Чонгук был ему бесконечно за это благодарен. И всё же. Себе можно было признаться — повёлся на красивые глаза. Бессмысленно и без шанса на что-либо.       Тэхён был классическим представителем натуральных парней, и это было понятно по мелочам: слегка по-мужски неряшливый, явно не сходящий с ума по уходу, по одежде, по причёскам. За последнее время, правда, его новый сосед стал как-то неуловимо меняться, заметно похудел и истончился. Чонгуку, кстати, это совсем не нравилось, ну к слову — если бы его кто-то спросил. Чисто визуально Тэхён был прекрасен с чуть пухленькими щёчками и выпирающими бёдрами. Ну да ладно, не Чонгука дело.       И всё равно присутствие привлекательного парня на одной территории слегка напрягало. Не в смысле — стесняло, нет. Просто каждый раз Чонгук чувствовал напряжение в себе при коротком взгляде на соседа. А потому старался особенно и не пялиться. Потому что залипал. Эх.       Кто-то же будет целовать эти пухлые губы, водить пальцем по красивому носу и ласкаться, притираясь к ровной линии челюсти. Какая-то счастливая безмозглая девица будет. Но не Чонгук.       А накануне он вылетел из ванной, совершенно не ожидая, что в столь ранний час сосед уже будет там. Тэхён сидел на бортике с закрытыми глазами и вяло чистил зубы. Он явно ещё спал, а потому забыл закрыть за собой дверь. В огромной растянутой футболке, горловина которой сползала с одного плеча, и в одних только боксерах. Греховный грех, а не парень. Длинные ровные ноги были вытянуты вперёд, и аккуратные пальцы поджаты от утренней прохлады. Лохматые волосы падали на закрытые глаза, и эти пряди хотелось отвести от безупречного лица, чтобы рассмотреть родинки. Ключицы. Чонгук застонал, вспоминая эту острую полоску и ямку над ней. Спасибо, вселенная, что собрала все самые прекрасные черты в одном человеке, с которым у него нет шансов!       Чонгук ретировался из ванной, успев увидеть и запомнить слишком много. Как к пухлым губам прикасалась ручка зубной щётки, рождая пенку, которую хотелось стереть пальцем.       В общем, Чонгук сбежал на прогулку с собаками, так и не сходив даже в туалет. А когда вернулся обратно, обнаружил полностью готового к выходу Тэхёна. Тот был одет в официальный костюм, волосы были аккуратно уложены и зализаны по моде прошлого века. И этот старомодный вайб подходил соседу настолько сильно, что Чонгук внутренне сказал «А-а-а-а!»       — Доброе утро, папа Бама! — глаза Тэхёна сияли, он улыбался сегодня так открыто, что Чонгук буквально остолбенел. — Как я вам благодарен, что вы погуляли Ёнтани. Я сейчас иду на собеседование, но вернусь днём и непременно еще раз выйду с собаками, не переживайте.       — Удачи вам на собеседовании. Меняете работу?       — О! Буквально счастливый случай и удачный вариант. Работать можно всё также из дома, делать всё то же самое, а платить будут в разы больше, — и Тэхён снова окатил слабеющего Чонгука сногсшибающей улыбкой, от которой внутреннее «А-а-а-а!» стало ещё громче.       В этой улыбке, в одежде, в необычной причёске, а главное — в манере поведения Тэхёна — проскальзывало что-то новое. Изящное? Уверенное? Манящее? Чонгук никак не мог поймать и дать определение тому ощущению, которое рождалось при общении с Тэхёном. Будто бы тот, не слишком контролируя себя от перспектив, показывал сегодня самого себя. Его голос стал низким, мягким и немного заигрывающим. Взгляд соблазнял, а плавные движения обольщали. Если бы Чонгук не был твёрдо уверен (а теперь он, чёрт возьми, ни в чём не уверен), он бы сказал, что в Тэхёне явно проступало что-то такое … феминное. Нет, нет, никаких этих игр в фембоя и всё такое. Но что-то дразнящее в непривычном поведении точно было.       — Ещё и ноги, и ключицы эти, — тихо прошептал себе под нос Чонгук, когда за Тэхёном закрылась дверь. — И задница, обтянутая брюками.       Он продолжал бухтеть себе под нос, вспоминая, как сосед обцеловывал перед выходом собак, как игриво помахал Чонгуку и выпорхнул за дверь. На собеседование он ушёл такой красивый. Что там за собеседование — в модельное агентство? И щёки совсем пропали, он ест вообще, нет? Чонгук распахнул холодильник и увидел в углу на полке знакомый набор: яйца, тофу, пару перцев, огурец и листья салата. На подоконнике стояла неизменная пачка риса. Он ни разу не видел других продуктов. Тэхён что — на диете, морит себя голодом, аллергия на другие продукты?       Взвинченный, недовольный, возбужденный видом Тэхёна, Чонгук отправился на работу и до самого вечера всё время крутил в голове образ соседа. Домой он спешил как-то особенно сильно, но когда распахнул двери квартиры, то не обнаружил ни Тэхёна, ни обеих собак. Зато через пару минут раздался настойчивый звонок — на пороге стояла Ханыль, сверкая белозубой улыбкой и еще более откровенным, чем накануне, нарядом. Топик сегодня был бледно-розовым, а короткие шорты уступили место крошечной юбочке, которая колыхалась и поднималась при каждом движении. Чонгук вздохнул — не ту рыбку ловила Ханыль. Вчера он, как и обещал, собрал соседке диван, сто раз употел, пока скручивал и ставил, отказался от кофе-чая-закусок и под удивлённым взором девушки отправился домой. Судя по всему, та не отчаялась, сделав намёк еще более глубоким.       — Знаешь, я тут подумала, что хочу переставить диван, — Ханыль улыбалась так откровенно, что сразу становилось понятно, что речь идёт не о перестановке мебели.       — Слушай, я безумно занят, — заторопился Чонгук. — Очень сильно спешу.       Девушка чуть обиженно выпятила губки, делая вид пятилетнего ребенка, которому не дали конфетку, а потом заговорила соответствующим тоном и голосом нимфетки:       — Я жду тебя завтра тогда, — она игриво потянулась вперёд и положила руку на крепкое плечо мужчины. — Я жду-у-у.       Ровно на этом милом моменте распахнулся лифт, выпуская сначала бодрых собак, а за ними лохматого, чуть вспотевшего, но сверкающего улыбкой Тэхёна. «А-а-а-а!» — завопило у Чонгука внутри.       — Здравствуйте, папа Ёнтана! — вместо этого сказал Чонгук, жадно разглядывая румянец на щеках и белые красивые зубы. — Как мальчики себя вели?       «Господи, надо хоть сменить шарманку и придумать другие вопросы», — мысленно ударил себя ладонью по лбу Чонгук.       — Папа Ёнтана? Вы что, до сих пор не знаете имён друг друга? — защебетала Ханыль, явно недовольная тем, что их прервали.       — Ах, ну это традиция такая, — Тэхён ответил сначала девушке, а потом посмотрел на Чонгука: — Мальчики молодцы. Бегали в парке за белкой.       — Ладно, Чонгук-и, жду тебя, — перебила Ханыль и сладко улыбнулась, разворачиваясь в сторону своей квартиры.       Тэхён проводил её взглядом, отмечая еще более откровенный наряд, а Чонгук всё это время наблюдал за соседом. Тот явно рассматривал женские прелести. Ещё бы! Чёрт. Настроение шлёпнулось об пол.       — Кстати, я пораньше вывел наших ребяток. Хочу уйти сейчас. Договорился о встрече со старым другом, — Тэхён мило растянул губы, а настроение Чонгука прогрызло в полу дыру и спустилось ещё ниже.       — Да, конечно, конечно, вы наверное спешите, — он отступил с прохода и набычился как ребёнок.       Тэхён не заметил его недовольного взгляда, как не заметил и ревнивого — когда снова вышел из комнаты переодетым. Простые джинсы и футболка с подкатанными рукавами смотрелись на нём, по мнению Чонгука, как на модели. На запястьях появились какие-то браслеты и фенечки, на шее повисли пара цепочек, и завершали образ растрёпанные, чуть подвитые волосы.       С другом он пошёл встречаться. Что там за друг, ради которого сосед так расстарался? Настроение опустилось до земной коры, буравя мантию, когда хлопнула входная дверь и Чонгук остался один.       Он уныло сидел весь вечер дома, листая тик-ток, посмотрел какой-то тупой фильм, ближе к ночи вывел собак в парк, и, вернувшись, всё оставшееся время замораживал дверь взглядом в ожидании Тэхёна. Тот явился после полуночи и, судя по звукам, весьма навеселе. Хихикал, обнимая Бама и Ёнтана, что-то бормотал, а потом надолго заперся в ванной, выбешивая Чонгука. Моется он там, голый. Что он там так долго смывает, какую грязь?       В общем, весёлые слова Намджуна о том, что это Чонгук, а не Бам без ума от Тэхёна, были абсолютно правдивы. Только шансов на ответные чувства — ноль целых, ноль десятых.

***

      Чтобы не травить себе душу, Чонгук придумал прятаться. В общем-то, и до этого общение с соседом по квартире не было тесным, но оставались вежливые и регулярные поклоны и ни к чему не обязывающие разговоры о собаках. Теперь же он словно ниндзя исчезал утром, быстро погуляв собак, на работе задерживался допоздна, выбешивая ни в чём не повинных подчинённых, которые чувствовали себя обязанными соответствовать начальнику, а после трудового дня стал заваливаться в бар, чтобы утолить тоску. Перед Бамом он теперь чувствовал постоянную вину, зато старался гулять с ним поздно вечером не просто долго, а очень долго.       Так прошла первая неделя, но неизбежно приблизились выходные, и Чонгук в пятницу вечером сидел на работе и придумывал досуг на два ближайших дня. Хотелось слинять из квартиры, но вопрос «куда?» оставался открытым. У всех друзей, как назло, образовалась личная жизнь. А у Чонгука… сосед.       Нет, можно долго выгуливать Бама, сходить по магазинам, в кино, в тренажёрный зал, а потом запереться в комнате и рубиться в игрушку — но так проходили все его выходные, и это уже раздражало. В самом дурном расположении духа Чонгук отправился в знакомый бар, который располагался недалеко от его офисного здания, и принялся заливать печаль. Чисто в теории можно попробовать устроить какую-никакую личную жизнь. Сходить в клуб, найти развлечение. Блин, стоп. Домой это развлечение вести нельзя. Дома сосед. Хрен знает, насколько тот толерантен. Да что ж за жизнь-то настала?!       Чонгук не заметил, как наклюкался до зелёных соплей, не помнил как вызвал такси, как погрузился в машину и назвал адрес. Потом шатающимся медведем вошёл в подъезд, кое-как попал по нужной кнопке лифта, но вот ключ в замок вставить никак не мог. Лишь слышал, как за запертой дверью подвывает нетерпеливый Бам, и страдал, что его несчастная собака сидит, целый день ждёт хозяина, а он, дурак такой, мало того, что поздно приходит, так ещё и не в состоянии сейчас гулять.       — Сейчас, с-с-сейчас, моя с-с-собачка, — пыхтел Чонгук, но ключ никак не попадал в паз. — Я открою дверь каменного замка и с-сп-с-спасу тебя!       Дверь внезапно распахнулась, и перед пьяными глазами Чонгука явилось прекрасное видение. Оно было в безразмерной футболке, в коротких шортах и с лохматой головой. На лице прекрасного видения красовались очки в чёрной оправе и делали это лицо просто завораживающим.       — Ва-а-а-а, — протянул Чонгук потрясённо и ухватился за плечо Тэхёна, который с удивлением рассматривал своего пьяного соседа. — Ангел, спустившийся с небес по мою грешную душу.       — Что?       — Разве бывают такие красивые лица? — продолжал Чонгук высокопарно. Что-то перещёлкнуло в его пьяном мозгу, и он перестал понимать, где явь, а где мечта. — Эти глаза, эти губы.       — Чего?       — Ноги ещё эти, господитыбожемой, — Чонгук присел на корточки и обнял Бама за шею, а сам уставился на голые ноги Тэхёна, который под настойчивым взглядом сделал шаг назад. — Бам-и-и, надо гулять. Пойдём гулять.       — Да куда вы пойдёте, папа Бама, давайте я! — Тэхён отмер, и понимая, что переубедить невменяемого Чонгука будет очень трудно, тут же бросился в комнату, чтобы переодеться в джинсы.       За спиной он слышал грохот в коридоре, неразборчивое бормотание и собачье повизгивание, потом щёлкнул дверной замок. Тэ скинул шорты, быстро натянул джинсы и худи и тут же вернулся в коридор, чтобы нырнуть ногами в кроссовки. Ответственность за собаку и её хозяина вела его вперёд. Немного озадачивало поведение Чонгука и сказанные слова, однако всё это можно было списать на пьяный бред. Он вызвал лифт, который в этот ночной час приехал очень быстро, и уже через пару минут оглядывался, стоя около подъезда. Найти Бама и Чонгука не составило труда. Хозяин добермана шёл зигзагами по тротуару, а мудрый пёс страховал его сбоку. Очевидно, что справить нужду Бам не успел, полностью сосредоточенный на беспомощном хозяине.       — Папа Бама! — позвал Тэхён, но тот продолжал упорно двигаться вперёд, пребывая в собственном мире. — Чонгук!       Чонгук остановился и медленно развернулся на голос. Он смотрел чёрными круглыми глазами, в которых светилось удивление и восхищение.       — Какая же красота! — пробулькал Чон и восторженно улыбнулся, покачивая головой.       — Давайте вместе погуляем Бама, — Тэхён решил не обращать внимания на странные высказывания Чонгука, быстро подошёл и подхватил его под мышки.              — И красивый, и добрый, — печально продолжил Чонгук, вытянув руки вперёд, он начал загибать пальцы. — Заботливый. И глаза, и ноги.              — Дались вам эти ноги.       — Видел бы ты эти ноги, — вздохнул Чонгук.              Прогулка не длилась долго. Бам сбегал в ближайшие кусты и через пять минут стоял и дышал, вывалив язык, в ожидании возвращения домой. Так что их нестройная компания развернулась в обратную сторону. Тэхён обнял Чонгука за талию и буквально волочил на себе, заливаясь потом от тяжести мускулистого тела. Кое-как они добрались до квартиры, на пороге которой Чонгук уселся на пол и был облизан двумя веселыми собаками. Он слабо осознавал всё, что происходило с ним сейчас. Лишь ощущал аккуратные прикосновения к своему телу, слышал мягкий уговаривающий голос, помнил, как сидел в ванной с зубной щёткой во рту, а напротив светились беспокойные карие глаза, в которые он бесконечно заглядывал.       — Хочешь смешную историю, — хохотнул Чонгук, когда вытащил щётку изо рта. — Когда же это было? Неделю назад? Две? Захожу я утром в ванную, а ты тут сидишь, спишь и чистишь зубы. И майка вот так спустилась. Только ты похудел. Мне не нравится. Ты зачем это голодом себя моришь?       Дальше было слепое пятно. Последнее, что он помнил — это ошарашенные распахнутые глаза своего соседа. А проснулся Чонгук рано утром, когда рассвет только занялся, и подскочил на кровати, будто его кто-то ужалил. Услужливая память калейдоскопом рассыпала какие-то несвязные картинки, эпизоды перестраивались и формировали всё новые и новые сцены, одна позорнее другой.       «Это сон. Галлюцинации. — Привставший с подушки Чонгук медленно положил голову обратно, стараясь больше резко не двигаться. — Точно сон.       Смущало похмелье и дичайший сушняк. Он прекрасно помнил, как надрался в баре, были воспоминания о том, как в квартире он обнимал Бама и глядел на какие-то ноги. Ноги. Ноги были красивые, ровные такие. Он помнил, что чуть не капал слюной, когда смотрел на них. А где он мог обнимать Бама? — м-м-м, дома. Значит что?       Так.       В голове появился мираж, как он идёт по тёмной улице и почему-то ощущает под рукой крепкое мужское плечо, на которое опирается. А ещё аромат парфюма — что-то древесное, плотное такое, знакомое.       Или вот ещё один эпизод. Ох, здесь воспоминания совсем невесомые и безумно волнующие. Он лежал на своей кровати, вот на этой же, да, точно тут. А над ним склонялся ангел с прекрасными глазами. Чонгук не слышал, что он говорит, лишь видел как шевелятся пухлые губы. Глаза и губы были феноменальной красоты. Было дикое желание их потрогать. Стоп. Он потрогал.       В голове загудел какой-то колокол, который пробивал пелену воспоминаний. Вот Чонгук протягивает руку, вот прикасается указательным пальцем к нижней губе, оттягивает её. А глаза склонившегося над ним Тэхёна становятся испуганными и удивлёнными…       А-а-а-а! Как теперь выйти из комнаты? Как показаться перед соседом, после того, что наворотил?       Чонгук снова аккуратно приподнялся на локтях. Дверь комнаты была приоткрыта, Бам и Танни постоянно курсировали между помещениями и не давали никому уединения. Сейчас собак слышно не было, Чон напряжённо прислушался к звукам в квартире.       — Бами-и, — прошептал он чуть слышно, зная, что его верный доберман услышит любой шелест.       Но ответом была тишина. Чонгук тяжело вздохнул. Возможно, Тэхён увёл собак гулять, и у Чонгука есть какое-то время, чтобы пробраться в ванную, быстро метнуться на кухню и налить себе кофе-чай-воду, всё осушить, снова лечь в постель и притвориться мёртвым до обеда. Наверняка Тэхёну куда-то надо будет уйти в выходной. Только на это и оставалась надежда.       Словно Наруто, словно все четыре самых известных черепашки-ниндзя, крадущимся тигром, затаившимся драконом пробрался Чонгук сначала к унитазу, потом на супер-скорости умылся и почистил зубы, проскользнул на кухню и выпил всё жидкое, что нашёл, забил на кофе и вернулся в комнату, плотно прикрыв дверь. Хотелось таблетку обезболивающего, но медикаменты были на кухне, а выходить второй раз он уже боялся, справедливо полагая, что собаки под предводительством Тэхёна скоро вернутся. Чонгук не ошибся. Дверь в квартиру очень скоро заскрипела, прихожую наполнил шум от весёлых набеганных собак и тихий голос соседа, который со смехом уговаривал питомцев быть благовоспитанными.       Чонгук чуть слышно заскулил и конспиративно отвернулся к стене, накрывшись с головой одеялом. Однако его бессердечная и горячо любящая собака, которая ужасно соскучилась по своему бестолковому хозяину, через пару минут толкнула дверь носом и с цоканьем ворвалась в комнату.       — Бам-и, Бам-и, — напряжённо шептал вслед доберману Тэхён. — Иди сюда! Сюда иди! Ах ты! Пошли есть скорее. Пусть спит. Бам-и.       Доберман вместо этого запрыгнул передними лапами на кровать, попадая когтями точно по боку Чонгука. Собака слышала, что хозяин не спит, что дыхание его беспокойное, и обмануть пса было невозможно. Однако Чонгук решительно был настроен помереть от недостатка кислорода под одеялом, но не от стыда перед Тэхёном.       — Бам! Непослушная ты собака, — голос Тэ был слышен прямо около кровати, видимо, сосед зашёл в комнату и потянул пса за ошейник. — Пойдём пить, и я дам вкусняшку.       При слове «вкусняшка» доберман продал хозяина и соскочил с кровати. Скоро хлопнула дверь в комнату, и Чонгук решился раскуклить кокон одеяла, под которым давно кончился кислород. Господи, стыдоба-то какая. Как ему дальше быть?

***

      У Тэхёна были вопросики. Родились они ещё накануне вечером и к утру оформились полностью.       Что это было?       Действительно ли его сосед считает его привлекательным?       Значит ли это, что ему могут нравиться мужчины, или всего лишь то, что Чонгук тот самый эстет, который выборочно видит красивые глаза и ноги?       Из этого следующий вопрос: у Тэхёна, получается, красивые глаза и ноги?       Как теперь себя вести?       Утром Тэхён выглянул из комнаты и с облегчением услышал могучий храп из соседней комнаты — Чонгук ещё крепко спал. Зато прискакал весёлый Бам, готовый к играм и прогулке. Подхватив поводки, Тэ вместе с псами вышел на прохладу улицы и основательно истоптал знакомый парк вдоль и поперёк. Давно пора было вернуться, но мешало осязаемое смущение. Он продолжал вспоминать, как накануне ночью вёл Чонгука домой и ощущал кое-что запретное: то щекочущее чувство удовольствия от того, что ему удалось потрогать крепкий торс и безумно тонкую талию; как под пальцами перекатывались литые мышцы, как ходила от каждого вдоха грудная клетка. Тэхён невольно, сам того не желая, сравнивал. Никогда, ни разу в жизни он не имел счастья прикасаться к подобному мужскому телу, когда под рукой жёстко и прочно.       Нельзя, нельзя даже думать о таком! Но тут же выскакивал в памяти и второй странный, очень странный эпизод вчерашней ночи. Вот Тэхён закидывает тяжёлого Чонгука на его кровать, вот собирается накрыть пьяное тело одеялом, а к лицу тянется рука в татуировках, и палец цепляет губу. При мыслях об этом у Тэ подскочил пульс.       Но тут же упал до нормальных значений. Как живые встали перед глазами соседка Ханыль и её великолепная грудь. Потом вспомнилось, как Чонгук пришёл после якобы сборки дивана и сразу побежал мыться, и как на следующий день девушка стояла на пороге их квартиры, зазывая Чона к себе. Тэхён вспоминал это и внутренне морщился. Чёрт его поймёт этого Чонгука, для чего он болтал какую-то пьяную ересь. Напился — вот и понесло. Наверняка тот в пьяном бреду видел перед собой девушку. Ведь не зря руками лез и про прекрасные ноги заливал.       Ну и ладно, свирепо хмыкнул Тэхён своим мыслям. Его самооценка и так летала на американских горках после нескольких лет в непонятных отношениях, из которых он вышел с нулевым балансом на счёте и шестнадцатью лишними килограммами. С весом он продолжал бороться до сих пор, истязая себя голодовкой или микро-порциями одного и того же блюда. Тэ позволил себе расслабиться лишь один раз, когда Чимин по старой памяти позвал его выпить. Они много болтали в тот вечер, и будто стерлись годы отчуждения. А Тэхёна так быстро приняло соджу на голодный желудок, что он даже не заметил как улетел и заказал себе жареных куриных крылышек. Каким сожалением откликнулись они ему на следующее утро — ведь давал себе зарок не жрать!       И пусть всё чаще кружится голова, пусть вещи болтаются на нём слишком свободно, а рис с тофу он ненавидит — он всё равно ещё не такой как надо. Не идеальный. Совсем нет.