На закате дня

Пять дней назад

      Было еще довольно рано, когда в агентстве раздался звонок. Кроули пил кофе, так что Хастур, который уже закончил завтракать, отложил газету и прошел из жилых комнат в кабинет, чтобы ответить.       Его голос, который из отстраненно-рабочего стал более расслабленным, доносился до Энтони.       — А-а-а, привет, рад слышать. Загляну просто к тебе в гости, дорогая. Сама ему скажешь, удобно? Да, сейчас позову. Кроули!       Энтони отставил чашку в сторону, прошел в кабинет к телефону, присел на стол и взял трубку из рук Хастура.       Он сразу же услышал бодрый и игривый голос мадам Трейси.       — Здравствуй, зайчик. Перейду сразу к делу, ты уж не обижайся, что без милований. — Её речь была быстрой, Кроули даже не успел вставить приветствие между репликами. — Есть у меня кое-что для тебя. Один из тех, о ком ты спрашивал — Уриил, приходит всегда в одно и то же время. Раз в три дня. Завтра он снова навестит Сюзи. Умничка она у меня! Так что… ты знаешь, где припарковать свою Бентли, чтобы ничего не пропустить.       Юноша улыбнулся: кажется дело начинало сдвигаться с мертвой точки.       — Спасибо вам большое! Я в долгу не останусь.       Он, вполне довольный разговором, положил трубку и вернулся в кухню, чтобы допить кофе и разработать план дальнейших действий.

***

      Сумерки наползали на Эдинбург. Азирафель стоял у окна в своём книжном и небольшими глотками пил пряный чай.       Он не видел Кроули уже три дня. У них не было никаких поводов для встречи. Азирафель с чувством легкого раздражения понял, что был бы не против, если бы та банда воротил опять завалились к нему в магазин — тогда бы он мог позвонить детективу…       Мужчина сделал еще глоток.       Это был тот самый чай — просто потому, что он напоминал об их встрече. О Кроули. О его тонких пальцах, сжимающих фарфоровую чашку, об улыбке и искреннем удовольствии на лице, когда он пил приготовленный им, Азирафелем, напиток.       Взгляд невольно скользнул по его собственным рукам — совсем не таким изящным, как у детектива. Он весь был не таким изящным. Не таким идеальным.       Иногда владельцу книжного казалось, что ему не тридцать, а все сорок. Грузный, полный, скучный, с простой жизнью и простым ремеслом. Не нужно много храбрости, чтобы продавать книжки. А вот преследовать преступников, искать зацепки там, где никто бы их не нашел…       Не нужно было мужество для того, чтобы быть им, почтенным мистером Феллом. А вот чтобы пережить смерть матери в пятнадцать лет и быть воспитанным чужим, по сути, человеком… Сердце Азирафеля сжалось.       Его собственные родители умерли, когда он был довольно молод, но детство свое мужчина мог бы назвать счастливым, хоть и не лишенным навязыванием определённых идеалов.       Взгляд зацепился за крошечный, едва заметный шрам на костяшке среднего пальца. И тут же воспоминания, суть которых он смог понять относительно недавно, прокрались в его светлую голову.       … Ему двенадцать. Он сидит на табурете в кухне в квартире над книжным, а мама суетится рядом, смывая кровь с его рук и лица.       Вошел отец. Мать, взмахнув рукой, указала на сына и нахмурилась, причитая:       — Ты только посмотри на него! Подрался! И что с ним делать? Смотришь — сущий ангел, а как взбредет что-то в голову, так хуже демона, Господи прости!       Покачав головой напоследок, женщина вышла из кухни, а отец присел рядом и заглянул в лицо мальчику.       — Что случилось, Азирафель?       Тот упрямо поджал губы, немного морщась от боли, а затем посмотрел прямо в глаза отцу.       — Джек обижал Уилла.       Мужчина нахмурился.       — Джек? Сын мистера Фрая? Ох, вот он будет недоволен… Азирафель, но ведь он важный и уважаемый человек.       Родители старались дать Азирафелю хорошее образование. Поэтому они направили его в платную школу, хоть это и было накладно. Мальчик учился среди средней руки предпринимателей, мелких политиков — среди тех, кто пытался попасть выше, чем был. Ему самому, впрочем, было все равно, из каких семей происходили его одноклассники: дети есть дети, да и его интересовала, по большей части, одна учеба. Но его отцу же было важно поддерживать дружбу с родителями одноклассников.       — Джек постоянно всех задирает, — Азирафель продолжал сердито смотреть на отца. — Это неправильно. Уилл слабый, он много болеет. Нехорошо с ним так обращаться. Это несправедливо.       Мужчина только тепло усмехнулся.       — Неужели ты думаешь, что в жизни все всегда по справедливости?       В глазах мальчика появилась грусть. Адреналин драки постепенно уходил, передавая место задумчивости и попыткам осмыслить произошедшее — тому состоянию, которое его отец всегда называл «непозволительной для мужчины мягкостью».       — Да, я бы хотел, чтобы все в жизни было по справедливости. — Кивнул Азирафель и опустил взгляд больших голубых глаз вниз.       — Я бы тоже хотел этого, сын. У меня были такие же мечты, слышишь? — Мужчина приобнял сына за плечи, возвращая внимание к себе. — Но жизнь не такая… Со временем я понял, что на самом деле важно.       — И что же? — Азирафель снова посмотрел на него.       — Важен ты и твой кусочек мира. Твой дед выгрыз свое благосостояние из нищеты, я продолжил его дело и приумножил. И ты — благословение наше! — ты пришел в этот мир не просто так.       — Чтобы быть счастливым? — Азирафель искренне улыбнулся.       Отец покачал головой.       — Счастье — химера. Оно обманет и заведет во грех. Нет… У тебя есть дело в этом мире. Наше дело. Наше имя. Наша честь. От тебя и только от тебя зависит, что будут говорить о Феллах. Что будет с этим книжным и с памятью о нас. Но я знаю тебя, сын. Я вижу это в тебе. Все будет хорошо. Ты найдешь чудесную, славную девушку, у вас будет много детей и честная жизнь. Вот это — да, это счастье. То, к чему нужно стремиться.       Азирафель неловко отвел глаза. Чувство вины захватило его.       Он знал, что его одноклассники постоянно засматривались на девочек. А он… Он смотрел на сына зеленщика из лавки напротив. У того была красивая улыбка, какой ни у кого нет. И от этого Азирафелю становилось страшно. Но отец прав. Это все обман. Счастье — оно такое, как говорит отец. Простое. Правильное. Безгрешное.       Азирафель отвернулся от окна. Мальчик с разбитыми руками остался в прошлом. А тут, в настоящем, был он — человек, с ужасом осознающий, что его счастье очень, очень грешное и неправильное…       За рабочим столом сидела Анафема и перебирала новые поступления. Она заметила потупленный взгляд мужчины и улыбнулась ему.       — Азирафель, у тебя всё хорошо?       Уголки губ мужчины слегка поднялись наверх. Он задумчиво покрутил в руках пустую чашку.       — Аночка… — Азирафель звучал не очень радостно. — Как думаешь, каждый человек в этом мире может быть счастливым?       На лице помощницы появилось удивленное выражение, которое сменилось потом грустным. Она отложила книги в сторону и подошла ближе к мужчине. Её теплая ладонь легла на его плечо.       — Конечно. Но, я думаю, речь идёт не о каждом, а о тебе. Верно?       Азирафель кивнул.       — Мне уже тридцать… А я до сих пор не понял, каково это — быть счастливым?.. Быть… любимым?       Анафема сочувственно улыбнулась.       — Значит, ещё не пришло твое время. Я уверена, что найдется тот самый человек, который полюбит тебя. И ты полюбишь его.       Перед глазами снова появился Кроули. Его ухмылки. Взгляды. Намёки. Азирафель улыбнулся своим мыслям и Анафеме. Ему просто нужно было услышать всё это, чтобы внезапно настигшая его меланхолия отступила.       — Спасибо, дорогая. За сочувствие и поддержку.       Девушка кивнула и вернулась к работе. Ей было немного грустно за Азирафеля. Этот человек, как никто другой, заслуживал счастья. И она давно про него все поняла. Если счастье его все-таки настигнет — это будет очень рискованно. Но Анафема будет на его стороне. Потому что в мире все заслуживают любви.       — Пойду-ка я прогуляюсь. — Вдруг сказал Азирафель. — Закроешь, пожалуйста, магазин?       — Конечно. Хорошего вечера. — Девушка улыбнулась и проводила мужчину взглядом до лестницы.       Азирафель поднялся наверх, чтобы вымыть чашку и одеться. Вечер был очень холодным, поэтому поверх рубашки он надел вязаный джемпер, а на плечи накинул теплый шарф.       Вечерние прогулки всегда действовали на него положительным образом. Все тяжелые мысли рассеивались, и на их место приходило утешительное удовлетворение.       Мужчина вышел на улицу, перешел на противоположную от книжного сторону и оглянулся.       Окна магазина уютно теплились неярким светом. Старинная вывеска напоминала о его дедушке, потому что тот сам её смастерил.       Азирафель отвел взгляд.       Кроме него, некому было продолжить род. Кроме него — некому было поддерживать этот магазин. Поддерживать их дело. Поддерживать то, что отец называл честью семейства Феллов.       Конечно, для его деда, который вырос в бедности, этот уголок в центре Эдинбурга был целым миром, как и для его отца… Но даже сами книги, как они есть, интересовали их не до такой степени, как приумножение капитала.       А вот Азирафель любил их за то, что это были именно книги, за те удивительные миры, в которые они отправляли, стоило только перелистнуть страницу. И он все еще хотел, чтобы в мире была справедливость… И именно поэтому Азирафель не собирался никому отдавать свой магазин — потому что это было бесчестно.       Но… Но разве не он, Азирафель, на самом деле — воплощение эгоизма и порока? Разве не в его голову потихоньку, неслышно, заползают и остаются те самые мысли… о собственном счастье? Не о наследии… а мысли о ярком и красивом юноше, которого он не может забыть с самой первой их встречи и не забудет, видимо, уже никогда?       Азирафель шел по вымощенным дорогам, чуть скользким от осенней сырости, но прогулка на этот раз не приносила никакого отдохновения.       Он метался от одной тяжелой мысли к другой. Когда Кроули был рядом, то никаким сомнениям не было и места… Всё было предельно ясно. Только всё же боязно.       Но сейчас детектив был далеко. И Азирафель снова начал ощущать, как отвратителен он сам себе, мечтающий об этом юноше, желающий его. Все фантазии представлялись в этот момент недостойными Кроули.       И тут же Азирафель представил, как он решается на то, что боялся и вслух назвать. На что стала бы похожа его жизнь? Их жизнь? Вечный страх, что их раскроют? Невозможность открыто назвать человека своим? Никакой настоящей семьи. И постоянные мысли о том, что они делают что-то неправильное, пошлое, греховное…       И тут новая мысль услужливо проскользнула в сознание Азирафеля. Кроули же так юн! А вдруг для него это все — лишь заблуждения молодости? Вдруг через пару лет он сможет найти себе верную жену и спутницу, которая родит ему детей и даст нормальную жизнь? А он, Азирафель, стареющий книготорговец, со своими содомитскими фантазиями, сейчас лишь сбивает этого чудесного человека с пути к его подлинному счастью…       Мужчина не управлял своими мыслями — они наталкивались друг на друга, одна хуже другой, и они не имели уже никакого отношения к реальности — но этого он, конечно же, уже не понимал. И дело было уже ни в дедушке и ни в отце — не было более строгого судьи для него, чем он сам.       Он должен был принять решение… Верное решение относительно Кроули. Верное решение относительно себя…       Но, как уже не в первый раз случалось за последнее время, ему опять не дали довести все свои тяжелые размышления до конца. Потому что силуэт знакомой машины возник перед глазами, и все мысли тут же развеялись.       Азирафель замер. Он ничего не мог поделать — в груди разлилось тепло, предвкушение и радость, которым было все равно на его самые верные и праведные решения. Он хотел туда. Он хотел к Кроули. Он был ужасным, слабым человеком… и он поддался…       Мужчина поспешил к Бентли. Чуть склонился к окну пассажирского сидения и увидел внутри детектива. Улыбка мгновенно озарила его лицо, и тогда он постучал костяшками пальцев по стеклу.       Энтони, не ожидавший ничего и никого, кроме, конечно, Уриила, ради которого притаился в самом темном углу улицы, вздрогнул и оторвался от руля, на который облокотился, пока неотрывно следил за главным входом ресторана «У Марджери». Его удивлению не было предела, когда по ту сторону стекла юноша увидел Азирафеля. Рука сама потянулась к дверце, а губы растянула хоть и удивленная, но довольная улыбка.       Момент встречи был не очень удачным на самом деле, но…       — Азирафель! Садитесь скорее, вас не должны увидеть.       Мужчина поспешно забрался на переднее сидение и уже оттуда оглядел улицу.       — Я чему-то помешал? — Спросил Азирафель. — Прошу прощения. Я просто увидел вашу машину и решил поздороваться. Кстати, добрый вечер.       Кроули разрывался на части. Ему хотелось смотреть на Азирафеля, на его ямочки на щеках, на мягкую улыбку, но ему нужно было следить за входом в ресторан. У него было в запасе ещё двадцать минут до того, как Уриил, по данным мадам Трейси, должен был покинуть заведение, и потому детектив всё же позволил себе немного долгих взглядов на мужчину.       — Добрый вечер, — прошелестел он тихим голосом и откинулся на спинку сидения. — Я в засаде, если можно так сказать. Устраиваю слежку за одним из тех, кто вас донимал. А что заставило вас выйти в такой холод?       Кроули опустил взгляд ниже на заледеневшие пальцы мужчины. Тот как раз пытался их согреть, смыкая ладони, и как же юноше хотелось взять их в свои собственные, чтобы подарить немного тепла… Но вместо этого Кроули завёл машину и включил теплообменник на выпускном коллекторе мотора и снова бросил взгляд на вход ресторана.       — Спасибо большое, — Азирафель благодарно кивнул. — Я гулял. Размышлял.       — М-м-м, — протянул Кроули. — И к чему привели вас ваши размышления?       — К тому, что я слишком скучно живу и вряд ли соответствую представлению своих родителей… — Азирафель тяжело усмехнулся, но тут же взял себя в руки. — Это неважно, на самом деле…       Юноша хотел что-то сказать, но в этот момент тяжелая дверь ресторана открылась, и из неё вышел темнокожий мужчина в костюме и черном плаще. Мадам Трейси его в точности описала, Кроули не мог ошибиться. Он метнул взгляд на часы и пробормотал:       — Он вышел раньше… — Детектив быстро повернулся к Азирафелю. В этот момент Уриил сел в серый автомобиль и зажег фары. — Азирафель, мне нужно ехать. Я был очень рад вас видеть, но…       Ему абсолютно точно нужно было высадить владельца книжного, прямо сейчас. Но Кроули вдруг понял, что Уриил может заметить столь яркого в своей светлой одежде Азирафеля.       — А можно мне с вами? — Воодушевленно спросил тот, не двигаясь с места. Его глаза горели в предвкушении чего-то захватывающего, а объект преследования в этот момент уже завел мотор и неспешно покатил по улице.       Юноша метался в нерешительности несколько секунд, но потом понял, что просто тратит драгоценное время. Он махнул рукой и включил фары.       К удивлению Азирафеля, детектив вдруг крутанул руль и поехал строго в противоположном направлении.       — Кроули? — Мужчина удивленно нахмурился.       Тот только кинул на пассажира тяжелый взгляд — он все еще корил себя, что случайность и глубинное желание не расставаться с Азирафелем подтолкнуло его к тому, чтобы взять его с собой.       Они на большой скорости проехали пару кварталов. Вскоре Бентли с громким скрипом шин остановилась, и к водительскому окну подбежал мальчишка.       — Через два квартала свернул на Гарден-лейн, мистер Кроули! Брайан следит!       Детектив кивнул, ловким движением протянул парнишке монету и, с силой нажав на педаль газа, продолжил путь, сосредоточенно глядя на дорогу. Азирафель чуть не врезался грудью в приборную панель.       — Простите. — Кинул на него Кроули чуть расстроенный взгляд. — Пожалуйста, держитесь крепче! А лучше пристегнитесь.       Азирафель с удивлением повернулся и обнаружил ремень безопасности.       — Как интересно…       — Пришлось обзавестись ради Хастура. Он тоже… хм… не в восторге от быстрой езды.       Кроули следовало высадить Азирафеля! На это не потребовалось бы много времени, но он и боялся упустить даже эти драгоценные секунды, и был отчасти рад, что не один, и что, кажется, это их общая авантюра…       А ведь это всё же был риск! Но что Энтони мог поделать — он уже ощущал владельца книжного не как клиента, и, судя по всему, тот все еще был не против поехать с ним…       Через несколько кварталов к ним подскочил еще один мальчишка и указал, куда ехать дальше, а за ним еще и еще один. Всем им Кроули давал щедрую благодарность в виде звонких монет.       Через полчаса зигзагов по городу и тысячи сгоревших нервных клеток Азирафеля от сумасшедшего стиля вождения детектива они наконец оказались на самой окраине…       — Кроули… — Мужчина нарушил затянувшееся молчание и провел рукой по ремню безопасности, который служил ему спасением в то время, пока Энтони лихо мчал по дороге. — Прошу прощения, но зачем нужно было петлять по городу? Мы ведь могли сразу поехать за ним следом?       Юноша усмехнулся и съехал с дороги, устраиваясь среди деревьев. Мотор заглох, и Энтони огляделся. Местность, в которой они оказались, была глухой. Не было вокруг ни домов, ни какого-либо движения.       — Он бы нас сразу заметил. — Ответил юноша. — Нельзя недооценивать противника. К тому же хорошо прокатились ведь?!       — Не то слово, — Азирафель нервно улыбнулся. — Итак, что дальше?       — Дальше я пойду на его поиски. А вы останетесь здесь.       Владелец книжного моментально переменился в лице. Он возмущенно воскликнул:       — Ну уж нет! Не стану я сидеть в машине, пока за её пределами происходит что-то… интересное.       Кроули забавляла вся эта ситуация. Когда Азирафель напросился вместе с ним преследовать Уриила, то мысль о том, что все закончится совместным походом, прокралась на задворки сознания. И всё же он должен был попытаться…       — Уже то, что вы со мной — большой риск для вас.       — Как и для вас, мой милый мальчик. Что, если они что-то сделают с вами? Например, схватят? Я не смогу помочь, сидя здесь.       Детектив улыбнулся. Азирафель был таким милым, когда морщил нос в недовольстве. Его хотелось поцеловать! Кроули подался слегка в его сторону, и в этот момент мужчина замер.       Энтони скользнул взглядом по красивому лицу. Задержался на губах, которые чуть приоткрылись на последнем выдохе, а затем щелкнул ремнем безопасности и отстранился.       — Что ж, видимо, мне придётся уступить вашей настойчивости. Идёмте. — Детектив выскочил из машины и обошел её, чтобы открыть багажник.       Подошел и Азирафель. Он с интересом заглянул в содержимое задней части машины. Мужчина слегка волновался и всеми силами старался это скрыть.       Минутой ранее он был готов сгореть на месте от охватившего его странного чувства. Это было всепоглощающее желание податься вперед и коснуться чужих губ и, вместе с этим, страх от неизведанного. И всё внутри в нём разбивалось на кусочки от собственных эмоций.       — Раздевайтесь. — Сказал Кроули.       — Зачем? — Азирафель округлил глаза.       Пока он занимался самокопанием, детектив достал из глубин багажника пакет и вынул оттуда черное пальто со шляпой и пару перчаток.       — Вы слишком заметны. Даже в темноте вас будет легко увидеть из-за светлой одежды. — Пояснил Кроули. Он с трудом сдерживал смех. Уж очень нравилось ему смущать Азирафеля.       — Ах, это… — Мужчина покачал головой и подавил ухмылку.       Он бережно стянул плащ и зябко повел плечами. Юноша поспешил накинуть на него замену.       — Это Хастура. Уверен, он не будет против. Мы иногда вынуждены менять одежду, чтобы быть менее заметными в ходе расследования какого-нибудь дела, так что держим тут несколько комплектов…       Азирафель понимающе кивнул и поспешил застегнуть пуговицы. Пальто неплохо село на его крепкую фигуру — совсем немного длинновато и чуть велико в плечах, но несильно. Немного неприятно было от ощущения сырости — одежда слишком долго лежала в багажнике не ношенная.       Сам Кроули достал для себя темный, слегка поношенный плащ на теплой подкладке и кепку.        — Это тоже мистера Хастура? — Уточнил Азирафель, с интересом смотря на настолько непривычный вид Кроули, чьи карие глаза и хитрая улыбка сверкали из-под козырька.       — Да просто Хастур, много чести. — Фыркнул юноша в ответ, а потом чуть горделиво задрал нос. — И нет, конечно нет, это мое. Вы видели, как он одевается? Свою кепку он купил, наверно, еще до того, как я появился на свет. А у меня, знаете ли, есть стандарты! — И действительно, одежда, в которую переоделся Кроули, выглядела хоть и не с иголочки, но все же дорогой и явно купленной именно ему.       Детектив протянул руку и чуть поправил шляпу на голове Азирафеля.       — Натяните ее поглубже, у вас слишком заметные волосы. — Деловито протянул он.       — А у вас, значит, нет? — Азирафель с иронией приподнял бровь, кивая на огненные вихры Кроули, выбивающиеся из-под кепки.       Тот только чуть игриво закатил глаза, опять фыркнул и положил их с Азирафелем вещи на заднее сидение машины, после чего они оба отправились вперёд по единственной находящейся здесь дороге.       Ярко светила луна, хоть её периодически и закрывали медленно плывущие густые облака. Ночь была прекрасной, но по-прежнему очень холодной.       Кроули и Азирафель отошли уже далеко от машины, когда мужчина решил разбавить их прогулку разговором.       — Так, вы уже начали читать книгу? — Он украдкой глянул на юношу и, кажется, уловил виноватый взгляд.       Кроули вздохнул.       — Я пока не успел. Было много работы, понимаете…       — Да, конечно. — Азирафель кивнул и посмотрел под ноги. В тени деревьев было легко споткнуться и упасть. — Могу себе представить. Я читал детективные истории. И если они хоть немного правдивы, то свободного времени у вас не то чтобы много. Так?       — Между расследованиями иногда появляется, — Кроули неопределенно взмахнул кистью руки. — Но до сих пор я успевал всё совмещать. Так что и до книги обязательно доберусь! А какие именно истории вы читали о детективах?       Азирафель воодушевился неподдельным интересом и рассказал Кроули во всех подробностях несколько историй про Шерлока Холмса. Энтони оказался отличным слушателем. Он был внимательным и не перебивал. А к концу рассказа удивленно покачал головой и произнес:       — Вы так увлеченно об этом говорите! Я словно фильм посмотрел.       Азирафель улыбнулся, но не успел ничего ответить. В нескольких ярдах от них показалось одноэтажное строение. На небольшом парковочном месте стояло шесть машин, одна из которых принадлежала Уриилу.       — Вот оно, — пробормотал Кроули. — Действуем очень тихо. Понятно?       Мужчина кивнул.       — Пока обойдем дом и заглянем в окна. — Продолжил Кроули и поманил за собой Азирафеля. Они вместе, ступая среди деревьев, приблизились к дому. В одном из окон горел свет.       Детектив в целях безопасности вынул из спрятанной под плащом кобуры на поясе револьвер, проверил оружие и скрыл обратно под одежду.       Они обошли дом. Вокруг не было ни души. А затем незаметно и одновременно прильнули к крошечному окошку и заглянули внутрь.       Их взору предстала небольшая комната, в которой находилось пятеро мужчин — трое из них были, к сожалению, хорошо знакомы Азирафелю. Все они сидели за столом, курили и листали какие-то бумаги. Владелец книжного повернулся к Кроули и шепнул:       — Это они, да. Вон тот в сером костюме, кажется, у них главный, темнокожий и вот тот третий… — Он кивнул в сторону еще одного мужчины. — … это они приходили ко мне.       Детектив повернулся тоже, оказываясь в непозволительной близости от Азирафеля. Он мог даже уловить его запах…       Черт… нужно было высадить мужчину у книжного. Он был слишком сильным отвлекающим фактором.       Юноша поспешно отвернулся, напоследок втягивая носом коричные и ванильные ноты, и вдруг обнаружил, что мужчина в сером костюме куда-то исчез.       Со стороны дороги раздался звук подъезжающего автомобиля. Кроули вжался в стену, положил руку на грудь Азирафеля, притиснул его к стене и прижал палец к губам.       Послышались отдаленные шаги и голоса, а затем в комнату, за которой наблюдали Азирафель и Кроули, вошли еще два человека. Вскоре вернулся и тот, кого владелец книжного считал главарем банды.       Детектив чуть нахмурился, увидев новоприбывших, которые поспешили завести разговор с присутствующими. По их жестам можно было подумать, что один из них представляет другого тем, кто в комнате.       — Уходим. — Шепнул вдруг Кроули, а Азирафель посмотрел на него с удивлением.       Все семеро в комнате встали. Шесть мужчин пошли через неприметную дверь в другую комнату, а тот, что остался — его Азирафель не знал — пошел в сторону выхода на улицу.       Кроули потянул своего спутника за рукав, и они вместе поспешили на дорогу, по которой пришли. Владельцу книжного очень хотелось идти как можно быстрее, но детектив покачал головой.       — Просто идите. Ведите себя непринужденно, — тихо скомандовал он.       Они шли близко друг к другу, бок о бок. Сердце Азирафеля громко стучало от волнения. Он видел, как на самом деле напряжен Кроули. Револьвер он прижал к груди, так и не убрав его обратно в кобуру.       Они отошли на довольно приличное расстояние, как вдруг слух уловил звуки шагов. Детектив не остановился, не снизил темп — вообще никак не показал то, что удивлен. Он лишь едва заметно обернулся через плечо — настолько неявно, что Азирафель бы и не заметил, если бы не следил.       — Просто курит. — Шепнул Кроули. — Тот мужчина. На нас не смотрит. Кажется, не заметил.       Они оказались у Бентли уже через несколько минут. Сели на переднее сидение, даже не переодеваясь. Кроули завел мотор и быстро поехал в сторону центра.       Они молчали некоторое время.       — Мне не стоило вас в это втягивать. — Наконец сказал Энтони, когда они уехали достаточно далеко и стало понятно, что их приезд остался незамеченным.       Азирафель покачал головой.       — Это мне не стоило настаивать. Из-за моих… Из-за моей настойчивости вы рисковали делом.       Они встретились взглядом и одинаково покачали головой, улыбнувшись друг другу и признавая их общую неосторожность.       Азирафель чувствовал себя странно. Совершенно нелогично было с его стороны напрашиваться с Кроули, особенно учитывая, что он его клиент, что детектив расследует его дело и должен в итоге помочь его книжному. И в то же самое время Азирафель понимал, что, кажется, воспринимает Кроули и то, что он делает, уже не просто как работу на него, работу, за которую он, вообще-то заплатил — а как то, чем Кроули занимается, а значит то, что Азирафелю просто интересно, само по себе. То, во что он хочет погрузиться и быть… полезным? Проявить участие? Стать частью жизни этого невероятного юноши?       Кроули стянул с головы кепку, кинул ее на заднее сидение и поправил волосы, каким-то магическим трюком приводя их в идеальный вид.       — Я знаю тех двоих, которые пришли.       — И кто же это? — Тут же спросил Азирафель.       — Это Марк и Мэттью, фамилии не скажу, уж простите, профессиональная этика. Это подпольные картежники, лучшие в городе. Судя по тому, что я видел — эти наши ребята организовывают незаконные игры… Я уверен, что они там именно для этого. Что ж, это хорошо.       — Хорошо? — Удивился Азирафель.       Кроули кивнул.       — Разумеется. У Мэттью есть должок, и он любит деньги. Думаю, что в следующий раз к их столу присоединится еще один игрок…       — Вы же не… — Выдохнул Азирафель, а Кроули только сверкнул хитрой улыбкой. — Мой мальчик, это может быть опасно!       Юноша только засмеялся.       — Вы или преувеличиваете опасность или немного преуменьшаете мой профессионализм.       Азирафель уже начинал жалеть, что этим делом занимается Кроули. Каждый новый шаг расследования звучал хуже предыдущего.       — Пожалуйста. — Он повернулся всем корпусом к детективу. — Если вы все же отправитесь туда — хотя бы сообщите мне, что все в порядке. — Азирафель не скрывал своего беспокойства и смотрел на Кроули, не отрываясь.       Тот на пару мгновений оторвал взгляд от дороги, посмотрел прямо в глаза Азирафеля и, тепло улыбнувшись, кивнул, а еще через полчаса он высадил его у книжного магазина и, все также продолжая улыбаться, попрощался и уехал домой.

***

      Скромный бухгалтер Мэттью Кросс держал небольшую контору на трех человек на окраине Эдинбурга. В тот день он не ожидал посетителей — уж точно не рыжеволосого юношу в черном пальто и шляпе, который без предупреждения пришел к нему и растянулся перед его рабочим столом, закидывая ногу на ногу и ослепительно улыбаясь.       — Мэттью, здравствуй, — прошелестел Кроули, внимательно рассматривая свои идеальные ногти.       — Здравствуй, Кроули. — Процедил тот, демонстративно поправляя и так ровные стопки бумаг.       — Мне нужна твоя помощь. — Сразу же перешел к делу юноша. — Не за бесплатно, конечно… И долг мы с Хастуром твой учтем…       — Что тебе надо? — Выплюнул раздраженно Мэттью, хотя взгляд его явно говорил о том, что он уже накручивал в голове цену, которую хотел бы за свои услуги.       — Понимаешь… Во мне снова проснулась страсть к картам… Пагубная привычка… — Улыбка Кроули не могла быть шире. — Но как же ей противостоять?

***

      Через три дня после того, как Кроули и Азирафель устроили слежку за небольшим домиком в самых отдаленных, пустынных окраинах Эдинбурга, детектив снова был там.       На этот раз они с Мэттью приехали вместе, но каждый на своей машине. Сопровождающий Кроули постучал несколько раз в дверь, явно с обговоренной последовательностью ударов, и через минуту им открыли. На пороге возник Уриил.       Он окинул Кроули напряженным взглядом, но все же пропустил вперед. Сам детектив нисколько не волновался. В этот вечер он был «обычным парнем, желающим расслабиться за игрой в карты».       Их провели в ту самую комнату, за которой Кроули наблюдал вместе с Азирафелем, и Мэттью представил Энтони всем присутствующим, не скрывая его настоящего имени. Однако его новые знакомые так и не назывались — вежливость, точно достойная их ремесла. Кроули, впрочем, было все равно. Юноша, как обычно, широко улыбался, зная, как может раздражать его улыбка, и внимательно вглядывался в их лица, подмечая все, даже незначительные, детали в поведении.       Больше всего ему не понравился тот самый в сером костюме. Явно физически сильный, с правильными чертами, красивыми даже на вкус Кроули, но его улыбка скорее напоминала оскал, а во взгляде читалась готовность к жестокости и непредсказуемости.       Наконец, их пригласили в соседнюю комнату — окон там не было, а посередине стоял игральный стол. Кроули посадили напротив мужчины в костюме, остальные заняли свободные места. Детективу предложили выпить.       — Заманчивое предложение, но я откажусь. — Хмыкнул он.       Мэттью, который сидел рядом с ним, заметно нервничал. Кроули гадал: он уже рассказал всем заранее, что приведет на игру детектива, или же выдаст их своим поведением во время игры?       Пока другие устраивались с удобством и готовились к игре, Кроули более внимательно оглядел помещение.       Они находились на цокольном этаже, под землей. Поскольку окон не было, дым от тлеющих сигарет присутствующих медленно поднимался к потолку и, не найдя нигде выхода, зависал там густым облачком. В комнате не было ничего, кроме игорного стола, стульев и тусклых стен с трещинами под потолком.       — Жаль, я не знал об этом месте раньше. — Сказал Кроули, сверкая белоснежными зубами.       — Иначе что? — Мужчина в костюме мгновенно натянул на свое лицо ухмылочку, от вида которой детектива чуть не передернуло.       — Иначе я бы уже давно оставил вас всех без штанов.       Мужчина вздернул бровь, продолжая ухмыляться.       — О, вы так в себе уверены, мистер Кроули…       К столу подошел широкоплечий мужчина, представившийся Джоном — первый из присутствующих, кто открыл свое имя. Он мастерски перетасовал колоду, явно добавляя зрелищ, и подснял карты, как того требовали правила.       — Какие ставки? — Спросил Энтони.       Мужчина в сером бросил на стол пару кэпсов на двадцать фунтов стерлингов каждый. Это очень позабавило детектива. Ему был знаком такой тип игроков. Сам же он не осторожничал и выдвинул вперед намного больше фишек.       В чем он точно знал толк, так это в Блек-Джеке.       — Из огня да в полымя, — протянул сидящий напротив, а его дружки, сидевшие по обе стороны от него, засмеялись.       Впрочем, Энтони это не задело.       Он откинулся на стуле с деревянной спинкой и посмотрел на диллера. Тот дождался кивка от их главаря и раздал всем по карте, в том числе и себе.       Первая и вторая сессия не принесла никому восторгов и поводов для обсуждений. Карты выпадали скромные. Кто-то вовремя останавливался и в итоге загребал себе чужие фишки, кто-то, наоборот, набирал большое количество очков и в итоге проигрывал. Но нужно отдать должное игрокам, никто из потерпевших поражение не терял своего лица, наоборот — отпускал шуточки и смеялся.       Через полчаса, когда азарт полностью захватил всех присутствующих, Кроули решил немного разворошить улей. Он, как будто между делом, спросил:       — Это ваше единственное помещение?       Уриил и мужчина в сером одновременно подняли на него взгляд, а Мэттью, который все также сидел рядом с ним, вздрогнул. Детектив тем временем продолжил:       — Далековато будет… Вот бы вам обосноваться в самом городе. Может быть, в центре? Там с людьми побогаче будет.       Диллер перед новой игрой вновь перемешал колоду и, чтобы разбавить обстановку, которая после слов детектива резко переменилась, решил продемонстрировать ловкость рук исполнением флоришей. Карточки в его руках порхали и завораживали, но после демонстрации веера большим пальцем, Джон наконец остановился в хитрых манипуляциях и раздал всем по карте.       Сидевшему слева от него Уриилу выпала двойка. Мужчина в костюме чуть улыбнулся при виде короля, а его сосед справа явно нахохлился из-за туза. Первой картой Мэттью оказалась шестерка. Кроули выпала дама. Джон спокойно кивнул тройке.       Энтони вынул пачку сигарет и закурил. Он был расслаблен и весел. Его нисколько не удивил присоединившийся к даме бубновый туз. А вот у сидящих за столом игроков это вызвало недовольство.       — Блек-Джек, — широко улыбаясь протянул Кроули. Перед ним уже высилась стопка с отобранными фишками, и это не нравилось присутствующим. А юноша этого словно не замечал. — Так что на счет центра? Я бы с удовольствием стал вашим постоянным гостем.       Мужчина напротив него сузил глаза. Кроули понял, что давит на нужные точки — осталось еще немного, и он сможет вывести этого человека из себя.       — Ты слишком много болтаешь, не находишь? — Протянул тот.       Энтони только пожал плечами.       — Говорю, что думаю. Вы ведь, возможно, не знаете, как тут что в Эдинбурге, вы же явно неместные…       Мужчина напротив оскалился.       Еще шажочек…       — Ну так что? — Кроули улыбнулся еще шире. — Подсказать вам, где можно организовать неплохое казино, и мышь не проскочит?       И он подмигнул мужчине в костюме — подмигнул со всей своей юношеской наглостью. Это стало последней каплей.       Мужчина без предисловий вынул пистолет и направил на Кроули. Тот, однако, среагировал мгновенно — и дуло его Кольта нацелилось прямо на его противника.       Ухмылка детектива стала еще шире.       Все присутствующие подорвались — Уриил и остальные члены банды направили свое оружие на детектива. Мэттью побледнел, но оставался сидеть неподвижно.       — Что частный детектив решил вынюхать у нас? Ты работаешь на копов? — Спросил мужчина напротив тихим, не предвещающим ничего хорошего, голосом.       Никто не шевелился. Ситуация была патовая. Одно неверное движение, и Кроули мог бы проститься с жизнью — но все же он был уверен, что сейчас его проверяют ровно так же, как он сам проверяет этих людей.       В глазах мужчины в костюме горел недобрый огонёк. Он уверенно держал пистолет, который смотрел в грудь Энтони.       — Может да, а может, и нет. — Ответил Кроули, чем вызвал проблеск злости в глазах смотрящих на него людей. — Я пришел с благими намерениями, надеясь развлечься, а вы вот та-а-ак обращаетесь со своими гостями? — Он осуждающе покачал головой.       Тут мужчина напротив не выдержал и вздернул пистолет. Он выстрелил без предупреждения в стену, чуть выше головы Кроули. От этого жеста по спине детектива побежали мурашки, хоть его лицо и оставалось бесстрастным — он лишь приподнял бровь.       Кажется, главарь этой банды не отличался особенной уравновешенностью.       — Отвечай, — рыкнул мужчина, снова направляя пистолет в грудь Кроули.       Но ничего сказать юноша не успел. В этот момент позади скрипнула дверь.       — Габриэль! — Раздался высокий, чуть визгливый мужской голос. — Что здесь происходит?       Энтони, не отрываясь, смотрел на мужчину напротив, на лице которого промелькнуло раздражение.       — Кажется у нас тут проблемы, Сандальфон. — Ответил он, тоже не сводя взгляда с юноши. — У нас тут детектив, мистер Кроули, что-то пытается пронюхать…       — Ну-ну-ну, — Энтони мог бы представить, как неизвестный и все еще невидимый ему говоривший качает головой, — я уверен, ты преувеличиваешь. Негоже так обходиться с нашим гостем. Прекратите это представление. — Голос стал жестче.       Габриэль, Уриил и остальные друг за другом спрятали оружие, все еще с подозрением поглядывая на Кроули.       Он сам сделал то же самое и встал со стула, оборачиваясь. Перед ним стоял низкий и толстый мужчина в коричневом костюме и с нелепым жабо на рубашке. Его лысина бликовала в тусклом свете лампы, а маленькие глазки смотрели в упор. Он улыбнулся юноше, сверкнув золотым зубом.       Мужчина протянул руку.       — Сандальфон. — Представился он, и Кроули не мог не пожать его руку. — А вы — Энтони Кроули. Вы с вашим напарником… достаточно известны в определенных кругах, так что простите за мою осведомленность. — Золотой зуб сверкнул снова.       — Будем знакомы. — Кивнул Кроули, внимательно смотря на Сандальфона.       — Не вполне представляю, что могло натолкнуть вас на мысль посетить наше скромное убежище для наших нехитрых вечерних развлечений. Разве что любовь к игре? Или же?.. — Энтони понимал, что с этим человеком нет никакого смысла юлить.       — Много слухов в Эдинбурге ходит. Про вас. Знать все — это моя работа.       — Безусловно, понимаю, вы профессионал своего дела. — Кивнул Сандальфон. — Что ж, теперь мы познакомились. Есть ли у вас еще какие-то вопросы к нам?       Кроули сузил глаза и покачал головой.       — Нет, сейчас нет.       — Замечательно! — Сандальфон улыбнулся опять. — В любом случае вы знаете, где нас найти, на случай, если захотите пообщаться теснее. Да и я знаю, где найти вас. — Намек был чуть угрожающим. — Простите еще раз Габриэля. — Он кивнул на мужчину в костюме. — У него много работы, поэтому от усталости ему иногда не вполне удается… Сохранять подобающую вежливость.       В глазах Габриэля при этих словах вспыхнул огонь ярости.       — Благодарю, мистер Сандальфон, все в порядке. — Кроули покачал головой. — Думаю, мне пора. — Детектив склонил голову и обратился к Габриэлю. — Я так понимаю, мой выигрыш достаётся вам? Что ж… Этот вечер был полон сюрпризов. Наслаждайтесь игрой и всего вам доброго.       Он направился к выходу из комнаты, спиной чувствуя на себе недобрые взгляды. Лишь оказавшись снаружи, смог выдохнуть, а за рулем Бентли наконец почувствовал себя в безопасности. Однако беспокойство внутри никуда не делось.       Дело принимало плохой оборот.

***

      Кроули припарковал Бентли у дома. Напряжение от встречи отпускало его, осталась только усталость.       Первое, что увидел Энтони, когда зашел в кабинет — стоящий у окна и курящий Хастур. Кроули и думать не хотел, какая это была сигарета по счету — в помещении стоял такой дым, что даже он, сам довольно часто достающий сигареты, поморщился.       — Ну ты накурил, открой окно, — сказал Кроули вместо приветствия.       Хастур, даже не обернувшись к нему, выполнил просьбу — он явно был погружен в какие-то глубокие размышления. Энтони подумал, что давно не видел напарника таким.       — Что это? — Кроули подошел к столу, на котором небрежно валялись снимки. — А-а-а… Миссис Эшфорд приходила?       Он взял фотографии и стал без особого интереса перебирать их, как вдруг…       Это была фотография какого-то большого помещения, похожего на цех, с большим количеством мужчин на переднем и заднем планах. Никто из них не смотрел в кадр, но несколько человек все же можно было хорошо разобрать.       Одно из них… Лицо с небольшим шрамом, которое он не забудет до конца своих дней. Но это же не мог быть он… Но абсолютно точно был. Человек, который убил его мать. Человек, который явно должен был убить и его, но почему-то не довел дело до конца, понадеявшись на то, что огонь в квартире сделает свое дело.       — Хастур… — Голос Кроули вдруг дрогнул.       Его напарник обернулся от окна, нахмурился и подошел ближе, заглядывая через плечо Кроули на фотографии.       — Этот… — Энтони ткнул пальцем в человека на снимке и посмотрел на Хастура. — Этот человек… Это он убил мою мать…       Глаза мужчины расширились от удивления.       — Ты уверен?       Кроули энергично закивал.       — Да, разумеется! Как я могу быть не уверен?       Хастур перевернул фотографию — ни года, ничего, только небольшая пометка красивым круглым почерком, по всей видимости от Мюриэль: «Не знаю, кто это и когда».       — Ну естественно. — Буркнул Хастур, подходя к столу, туша окурок о пепельницу и тут же подцепляя новую сигарету из пачки, которую вынул из кармана.       — Да угомонись ты! — Чуть эмоциональнее, чем обычно, вспылил Кроули и выхватил у него сигарету, тут же, впрочем, нервно запихнув ее между своими губами и поджигая ее собственной зажигалкой.       Хастур в это время, почти не обратив внимание на выпад напарника, внимательно рассматривал фото.       — Смотри. — Он ткнул в кадр, на еще одного мужчину. — Тут видно газету у него в руках. Очень мелко, но…       — Уолл Стрит Джорнал. — Прочитал Кроули. — Это США, Нью-Йорк! Опять американцы!       — Угу. — Кивнул Хастур. — И посмотри, как они одеты. Это явно какое-то рабочее помещение, но все равно — они выглядят так, как одевались, когда мне было чуть за тридцать. Этому кадру лет десять — да и по тому, как снято, это заметно.       Кроули начал нервно ходить туда-сюда по комнате. Сердце его быстро колотилось. Как же так? Каким образом эта тень из прошлого снова возникла перед ним? Он потерял любую надежду понять, что же произошло в тот день, кто именно и почему решил убить его мать и его самого. Он уговорил себя, что прошлое надо оставить в прошлом, но теперь…       — Что ж, теперь у нас есть хотя бы его фото. — Хастур вытащил его из размышлений. — Теперь мы можем снова попробовать поискать его в архивах. И я спрошу ми… Мюриэль. — Кроули поднял глаза на напарника и увидел, что тот стушевался. — Я попрошу еще, в следующий раз, как придет, все же попробовать хотя бы что-то рассказать про фото. Она сказала мне, что ничего не знает…       Кроули внимательно посмотрел на Хастура, наконец отмечая, что тот выглядит чуть более растрепанно, чем обычно — по-другому растрепанно. Вкупе с его настроением и нервным курением вывод Кроули мог сделать вполне определенный — он его и сделал, но спрашивать, конечно, ни о чем не стал.       — Как твоя вылазка к тем уродам, которые угрожают книжному? — Хастур отошел к окну, снова выглядывая в ночь.       Юноша подошел к нему и встал рядом, смотря в темноту и затягиваясь.       — Плохо. — Сказал он. — Они, разумеется, ждали меня. У них там довольно отбитый главный в банде, некий Габриэль. Не люблю таких — неясно, что от них можно ждать. И ко мне вышел, кажется, кто-то типа их начальника, Сандальфон.       — Вот так и вышел? — Напарник нахмурился.       — Вот так и вышел. Как ни в чем ни бывало. И представился и сказал отстать от меня. Они про нас знают, но точно не знают, кто нас нанял.       — Вот дерьмо. — Цыкнул Хастур, все же доставая новую сигарету и начиная курить вместе с Кроули. Тот уже и не возражал.       — Угу. — Кивнул Энтони.       — Значит, все это уже решено. — Хастур покачал головой. — Они ничего не боятся… Сказал бы я, что мы с тобой рискуем попасть в переплет, который нам будет не по зубам… Но ты же уже не откажешься от дела твоего мистера Фелла?       Кроули хмыкнул и скосил взгляд на напарника.       — А ты бы отказался от твоей красотки, если бы дело приняло плохой оборот? — В свою очередь с грустной иронией спросил он.       Хастур кивнул.       — Тоже верно. — Сказал он и снова отвернулся в ночь.

***

      Ньют выглядел уставшим, когда Кроули поставил перед ним и Хастуром по пинте стаута.       — Вот он, ваш Джереми Брук. — Он выложил в середину стола тонкую папку с единственным листом в ней. — Меня, конечно, прокляли в архиве, но мы нашли.       Хастур взял лист, пробежался по нему глазами и присвистнул.       — Тони, глянь, тебе понравится. — Он протянул бумагу напарнику.       Глаза Кроули расширились от удивления.       — «Мелкая драка с Габриэлем Вайтом, клерком из Нью-Йорка, пребывающим в Эдинбурге на отдыхе».       — Знаете, кто это? — Ньют поправил очки.       — К сожалению, да. Конечно, в мире может быть несколько Габриэлей, но предполагаю, что в нашем случае это не совпадение… — Кроули покачал головой. — Этот Габриэль — скорее всего, один из тех, кто угрожает книжному мистера Фелла.       Ньют нахмурился.       — Таким образом, этот мужчина, упоминаемый семь лет назад в каком-то незначительном деле, теперь угрожает месту, где работают Азирафель и моя Ана?       — Боюсь, что так. — Хастур кивнул и переглянулся с Кроули.       То, что каким-то образом этот самый Габриэль связан, по всей видимости, с совершенно другим делом, делом Мюриэль, они озвучивать не стали.       — Что мы можем сделать? — Ньют все еще выглядел очень напряженным.       — Пока что ничего. — Кроули покачал головой. — В Эдинбурге происходят… неправильные вещи, на которые мы пока не понимаем, как повлиять. Но мы поймем. Их глава, по всей видимости, Сандальфон. Ты что-то слышал про него?       Ньют покачал головой.       — Я поищу…       — Только очень осторожно. — Хастур теперь звучал обеспокоенно. — Никто не должен понять, что ты что-то разнюхиваешь. Это может быть опасно, это не просто какой-то мелкий бандит. И ты же понимаешь, что шеф…       — Да. — Кивнул Ньют, прерывая его. — Но я постараюсь. Говорите, что надо, я помогу всем, чем смогу.       — Кстати, об этом. — В ответ протянул Хастур, вынимая из кармана фотографию, где был тот самый убийца со шрамом. — Я понимаю, что это едва ли возможно… Но вот его. — Он ткнул пальцем в человека на снимке. — Что думаешь?.. По приметам?.. Я уже пытался искать его семь лет назад, но вдруг у тебя что-то получится?       Ньют взял фотографию, достал блокнот и быстро выписал приметы.       — Вряд ли. Если нет сведений, что он мог что-то натворить… Но я попробую сделать запрос по приметам.       — Спасибо. — Кивнул Кроули.       Они пообедали с Ньютом и распрощались с ним через час. Выйдя на улицу, Хастур направился было в сторону агентства, но Кроули покачал головой.       — Я… Я хотел бы зайти в книжный.       Хастур вдруг увидел совершенно не характерное для Кроули смущение на лице.       — Ну ладно, — понимающе кивнул он. — Надеюсь, не как в прошлый раз?       — Не переживай. — Ухмыльнулся Кроули. — Скоро буду.       Юноша сел в Бентли и через минуту оказался у книжной лавки. Уже на выходе из машины улыбка озарила его лицо из-за предвкушения новой встречи.       Азирафеля он застал среди коробок и пакетов, совершенно растрепанного, но очень милого. Детектив снял шляпу и сказал:       — Добрый день.       — Кроули! Здравствуйте! Как же я рад вас видеть! — Мужчина откинул в сторону флажочки, которые держал в руках, и подошел к гостю. — Всё в порядке?       Азирафель по-свойски положил ладонь на спину Кроули, подталкивая его к стулу.       Юноша снял верхнюю одежду и кивнул.       — Не переживайте, Азирафель. Если я здесь, значит всё хорошо. — Он с удобством разместился на предложенном сидении и улыбнулся.       — Так вы были там?       — Да. Обыграл их всех, — Энтони засмеялся. Он, конечно же, не собирался вдаваться в подробности. — А как ваши дела? И что тут вообще происходит? — Он многозначительно обвел глазами пространство книжного.       Азирафель сидел напротив и не отводил взгляда от гостя, но вот за его спиной творился настоящий хаос, столь не похожий на обычную размеренность магазина: посреди помещения стояли коробки, которые чуть загнанная Анафема силилась разобрать. Из коробок виднелись какие-то яркие картинки, бумага, фигурки — все это очень контрастировало по цвету с приглушенными красками вокруг. Покупатели сновали меж стеллажей, предоставленные сами себе. Однако для Азирафеля все это отдалилось, замерло и вообще потеряло смысл.       — У меня всё хорошо, благодарю. — Произнес Азирафель, тепло улыбаясь и умолкая.       Если бы он знал, что его помощница в этот момент подглядывает за ним с открытым от удивления ртом, он бы обязательно взял себя в руки.       — Так а все же… — Кроули, который так и не дождался ответа на свой второй вопрос, решил его повторить. — Что тут происходит?       — А, это? — Мужчина медленно моргнул, отгоняя наваждение. — У меня есть покупательница — обеспеченная и очень добрая девушка, она много занимается благотворительностью и, так уж получилось, что время от времени проводит для своих сотрудников праздники у нас в книжном. В воскресенье ждем юных гостей! — На лице Азирафеля появилось доброе оживление. — Придут и родители, конечно! Будет весело! И все с удовольствием потом покупают у меня книги, так что понимаете: польза для всех.       — Что ж, звучит волнительно. — Хмыкнул Кроули. — А напомните, пожалуйста, в какую дату должны прийти те типы?       Азирафель задумался, нехотя вспоминая о своих неприятностях.       — В понедельник.       — Хорошо. Значит, я буду здесь в понедельник. — Кивнул Кроули.       — Или… — Шальная мысль вдруг проскользнула в голове Азирафеля. До понедельника было так далеко! — Если хотите, приходите в воскресенье. Обещаю вас развлечь. — Он тихо хихикнул при мысли о том, что планирует показать на празднике. — А после… мы могли бы выпить вина? Обсудить, как мне лучше поступить, когда те бандиты снова придут…       Кроули не мог ничего сказать. Он расплылся в довольной улыбке и утвердительно покачал головой, соглашаясь.       — Как я могу отказаться от такого предложения? — Протянул он.       Ему было так хорошо рядом с Азирафелем. Тепло. Энтони бы хотел продлить этот миг… Но у него была куча дел, да и Азирафеля он явно отвлек.       — Пожалуй, оставлю вас. Меня ждёт работа. — С сожалением произнес Кроули. — Заглянул, как обещал, чтобы вы не переживали за меня.       Они тепло попрощались. Их ожидало несколько дней разлуки.

***

      Хастур сбивчиво дышал в спину Мюриэль. Он двигался быстро, вжимаясь в разгоряченное тело, и при каждом движени мягко ласкал девушку рукой. Мюриэль сладко стонала и подавалась бёдрами назад, усиливая ощущения.       Как они оказались здесь? Сколько они тут, в его постели? Ведь буквально каких-то полчаса, или может быть час назад Хастур нервно мерил шагами кабинет, ожидая ее прихода. Он прокручивал в голове слова и фразы, извинения и объяснения. Потому что то, что случилось между ними, не должно было повториться. Это было неправильно. Не из-за ее мужа, нет. Просто неправильно. Они были разными. Слишком. Во всем. От возраста до социального положения. Если ей и нужен просто любовник, то она может поискать его в другом месте…       Стук в дверь тогда прервал его мысли. Сердце заколотилось в бешеном ритме.       Хастур открыл Мюриэль. Она вошла, тут же откидывая вуаль с лица, и подняла на него свои невероятные глаза. Сначала они просто смотрели друг на друга несколько мгновений, не находя слов… А затем слова и вовсе стали им не нужны.       Она потянулась к нему, а он к ней. Их губы встретились, и сейчас почти не было места для нежности: ее заменила жадность и напор. Пальто, как и в прошлый раз, полетело вниз, и Мюриэль, наконец, снова оказалась в сильных руках. Прижалась к мужчине, снова целуя в губы. Толкнула его назад, в комнаты, а он вёл ее за собой, мимо кабинета, сразу в свою спальню.       … Хастур чувствовал, что Мюриэль уже на грани. Он надавил рукой чуть сильнее, и она задышала громче, пробормотав что-то неразборчивое, а затем замерла и вздрогнула. Он сделал еще несколько резких, последних движений, с наслаждением ощущая, как девушка сокращается вокруг его члена от удовольствия. Слегка прикусил ее плечо, растворяясь в затопившем его до краев чувстве удовлетворения, а затем прошелся губами по верхним позвонкам ее спины.       Мюриэль отстранилась и легла на бок, опираясь на локоть. Хастур повторил ее движение и лег напротив.       Что ж, говорил он себе, вот он и стал любовником богатенькой дамочки. Развлечением и утехой в скуке.       Мюриэль мягко и очень нежно улыбнулась ему.       Просто любовником, говорил он себе. Не забывай об этом никогда. Ты просто любовник.       Но… Но он ведь знал, что тут все не так, как он пытается сказать себе. Разве просто любовника раздевают с такой одновременной жадностью и осторожностью, выцеловывая каждый участок обнажающейся кожи? Разве укладывают просто любовника на спину на его же собственную постель, снимая всю одежду до конца и спускаясь губами по животу, начиная затем ласкать его член этим невероятным, красивым ртом, обхватывая его вдруг, так внезапно, что Хастур не смог сдержаться и ругнулся, стискивая в руках простыню. И разве поворачиваются затем спиной так доверчиво, отдавая и открывая всю себя, вверяя в его руки?       И главное — разве пробегаются по лицу просто любовника пальчиками, сверху вниз, очерчивая его лоб, нос, проходясь по кромке губ и подбородка. Разве смотрят так, словно стараются запомнить каждую черточку лица?       Хастур врал себе, он знал, что врет, но страшнее всего ему было признать правду — потому что… потому что если бы он её признал, то и признал бы то, что жизнь опять решила сыграть с ним в жестокую игру — а ведь он уже надеялся, что свою партию он отыграл.       Поэтому он просто смотрел на девушку напротив себя, и не мог не улыбаться ей, потому что она улыбалась ему, и не мог не целовать ее, осторожно откидывая назад чуть сбившиеся ей на лицо темные кудрявые локоны…       — Привет. — Вдруг тихо сказала Мюриэль, рассмеявшись.       Тут Хастур понял, что с момента, как она постучалась в дверь, они не сказали друг другу ни слова.       — Привет. — Протянул он, тоже улыбаясь.       И они опять замолчали: его пальцы осторожно прошлись по ее талии, а Мюриэль продолжала внимательно рассматривать его, и Хастуру было одновременно и тепло и чуть боязно под ее взглядом. У него было ощущение, что никто никогда до этого не смотрел на него так. Возможно, так оно и было.       — Мне надо кое-что рассказать тебе. — Он смог, наконец, заставить себя вернуть мысли к расследованию.       — Конечно. — Мюриэль кивнула, садясь в кровати.       Хастур встал, поднял с пола свою майку и брюки, быстро оделся, вышел в кабинет и достал дневники и фото из ящика стола. Когда он вернулся в спальню, Мюриэль все также сидела на кровати, на ней была шелковая сорочка, которую она сегодня надела под платье.       У Хастура в очередной раз перехватило дыхание от того, как же она была красива. Как мягко обнимала ткань ее округлую грудь, скрывая от него обожаемую родинку. Как подчеркивал вырез сорочки ее острые ключицы…       Хастур не был неуверенным в себе, отнюдь, но сейчас, с ней, видя ее на своей кровати, он пытался заставлять себя думать о том, что ничего не может ей дать.       Стоило ему только присесть на самый краешек, как Мюриэль прижалась к нему сзади, пытаясь обнять его широкие плечи, и заглянула через плечо в документы, которые он принес. Она чуть помедлила, но все же решилась и поцеловала его в чувствительное место около уха — Хастур чуть поморщился от щекотки — а затем кивнула на дневники.       — Что ты нашел?       Хастур ответил не сразу, завороженный видом ее чуть смуглой кожи на его светлой груди.       — Старые дневники. — Он, наконец, открыл одну из тетрадей. — Я все посмотрел, и там опять появляется этот М.Р.А. Несколько раз, и самые первые дневники уходят лет на десять назад.       Хастур обернулся через плечо, встречаясь со взглядом Мюриэль.       — Это кто-то, кого она видела регулярно? — Спросила она. — Любовник?       — Вряд ли. — Хастур покачал головой, внутреннее вздрогнув от того, как легко девушка предположила наличие любовника у матери. — Если бы она писала именно о любовнике, то слишком нерегулярные встречи. Раз в год, раз в два года. Нет, я думаю, что это или какой-то родственник, или же кто-то, с кем встречаются по делу. Агент недвижимости, юрист.       — Вряд ли родственник. Моя мать не общалась со своей семьей. Они были против брака и считали, что она предала свою родню и их дело… Что она подсказала белым захватчикам, где правильно добывать камни. — Мюриэль чуть грустно хмыкнула.       — Да, я тоже подумал, что вряд ли это родственник. Полагаю, что инициалы настоящие. Пока что я ищу по справочникам контор двухлетней давности кого-то, кто может совпасть по инициалам. Думаю, что на это мне понадобится еще пара дней. И-и-и… — Хастур вытянул фотографию, — … я помню, что ты говорила, что не знаешь этих людей… Но все же? Вдруг ты можешь что-то сказать?       Мюриэль отстранилась от его спины и села рядом с ним, прижимаясь к его боку.       — Генри, а чем так интересна эта фотография? — Она чуть удивилась.       Хастур помедлил с ответом.       — Дело в том, что несколько лет назад мы искали вот этого человека. — Он ткнул в мужчину со шрамом. — Никаких следов. И мы с Кроули были очень удивлены, когда увидели его тут, на фото.       Мюриэль кивнула, взяла фотографию в руки и стала рассматривать.       — Это точно в Нью-Йорке или в США, — Хастур ткнул пальцем в газету. — Ну или кто-то решил с собой притащить газету в другую страну, но это вряд ли. И судя по всему, сделано фото около десяти лет назад.       — Смотри. — Мюриэль заправила локон за ухо и затем той же рукой указала на самый угол фото. — Видишь? Инструменты. Вы могли не заметить их, потому что они очень похожи на любые другие инструменты в мире, но вообще-то… вот видишь маленькую наковальню? Это ювелирная мастерская, только какая-то неаккуратная. Я знаю, потому что… — Она помедлила и смутилась. — Ну, потому что состояние Эшфорда построено на ювелирных украшениях.       Мюриэль всеми силами старалась избегать слов «муж» и «Джордж». Хастур подумал, что таким образом она хочет поставить границу между тем, что происходит между ними, тут, в комнатах детективного агентства, и ее настоящей, подлинной жизнью. Мюриэль же на самом деле не могла заставить себя произнести имя супруга или его статус вслух перед Хастуром — настолько неправильной её запутанная жизнь казалось ей, так она стеснялась её и самой себя. Отголоски будущей грозы недопонимания уже слышались вдали, но они оба пока этого не осознавали.       — Мой отец потому и сотрудничал с Эшфордом: добывал в Африке алмазы и отдавал партнеру на украшения. — Закончила она свою мысль.       — А это не может быть мастерская… ну… принадлежать… — Хастуру тоже было тяжело сказать слово «муж».       — Нет. — Мюриэль покачала головой. — Есть мастерские в Англии, есть даже во Франции и Италии, но бизнеса у… у Джорджа… — Она все же заставила себя сказать его имя, — в США нет и никогда не было. И я знаю мастерские, я была там — такого хаоса там никогда не наблюдалось, а я была почти во всех.       — Что ж, это хотя бы какая-то зацепка, — Хастур покачал головой. — Попробую выяснить что-то по поводу ювелирных в Нью-Йорке, для начала. Но это, разумеется, не совсем относится к делу твоей матери… — Он вздохнул. — Так что я продолжу искать, и в том числе того доктора, который работал с твоей матерью. Тоже американца, кстати.       — Что-то многовато американцев, — Мюриэль покачала головой.       — Ох, девочка моя, ты даже не представляешь, насколько. — Хастур произнес это, а потом вспыхнул, поняв, что опять сказал что-то слишком личное.       Но Мюриэль, кажется, была не против.       — Спасибо, что ты занимаешься всем этим… Мы ведь могли бы… Ну… — Она опустила глаза. — Обсуждать мое дело время от времени?       Хастур прочистил горло.       — Да, конечно. — Тихо ответил он, не в силах отказаться.       — Завтра у меня мероприятие в книжном, но послезавтра…       — В книжном? — Хастур нахмурился.       — Да. — Мюриэль кивнула, — Праздник для детей тех, кто работает у меня в благотворительности. В прекрасном книжном Азирафеля Фелла, возможно, ты слышал про него. Лучший книжный города, как по мне.       Хастур задумался на мгновение: стоит ли рассказывать Мюриэль, что на самом деле связывает его с этим магазином? Но он не стал — лишь обнял девушку за талию и прижал к себе потеснее.       Расстались они еще нескоро.

***

      В воскресенье вечером Кроули прибыл к книжному, не забыв при этом приобрести для Азирафеля подарок. В этот раз это был нежнейший зефир, который прекрасно подошел бы к вину.       В последние дни Энтони не мог думать ни о чем, кроме как об этой встрече. Он снова и снова прокручивал в голове все беседы с Азирафелем, все их взгляды, которыми они обменивались, все неловкие и волнующие паузы, которые между ними возникали. Кроули полагал, что все же не ошибся — он смел надеяться, что они с Азирафелем смогут перейти на новый уровень общения, возможно даже сегодня? Иначе зачем владельцу книжного его приглашать?       Мысль об этом немного взволновала юношу и он, подхватив коробку с яркой красной лентой, направился в лавку.       Внутри царила оживленная атмосфера. Около десятка детей разных возрастов уже сидели на стульчиках, поставленных в полукруг, и чего-то ждали.       Пройдя чуть вглубь книжного, Кроули заметил вдруг знакомую курчавую голову.       — Миссис Эшфорд! — Он прошел через толпу родителей к девушке, которая, в простом бежевом платье, также ожидала начала представления.       Мюриэль обернулась.       — Мистер Кроули! Не ожидала вас здесь увидеть. — Она тепло улыбнулась.       — Как и я! Так значит, это вы та самая обеспеченная и очень добрая девушка, которая организует эти мероприятия? — Энтони искренне ответил на улыбку.       — Боюсь, Азирафель, как обычно, сам слишком добр, когда описывает людей. — Она звонко рассмеялась в ответ. — Любопытно, я говорила Генри, что приду сюда, а он не говорил, что вы знакомы с этим книжным…       Брови Кроули поползли вверх, а на лице появилась очень лукавая улыбка. Он подошел совсем близко к девушке и наклонился к ней.       — Генри? Никто не называет Хастура так, вы не знали?       Мюриэль подняла на юношу чуть испуганный взгляд и явно смутилась. Кроули улыбался теперь совсем нагло. Словно юркий лесной дух, он вдруг скользнул за другое плечо девушки.       — Не смущайтесь. Вы сделали неплохой выбор, гарантирую. — Чуть ли не мурлыкал он, искренне наслаждаясь реакцией Мюриэль.       Девушка, кажется, поняла, что от Кроули не скрыть ничего, и чуть расслабилась. Энтони, заметив это, кивнул, и тут же перелетел за другое плечо.       — Может, у вас даже получится заставить его меньше курить?       Мюриэль тихо засмеялась, опустив взгляд, а, когда подняла глаза наверх, Кроули подмигнул ей, словно они были подельниками в какой-то шалости.       Все это так его забавляло — он чувствовал тепло и приятное возбуждение внутри, словно пузырьки шампанского, которые заставляли сердце стучать быстрее. Как будто весь мир вокруг был пропитан радостью и любовью — и эта милая девушка, которая так очаровательно смущается, и он сам… Все было для него сейчас, весь мир был с ним заодно, и сегодня все точно должно получиться!       Тут Анафема чуть приглушила свет в книжном — кажется, представление должно было скоро начаться.       Кроули и Мюриэль оба с интересом посмотрели на импровизированную сцену, откуда вдруг, из-за занавеси, вышел Азирафель.       Выглядел он… до очарования нелепо: в шляпе и мантии с вышитыми на ней звездами. На лице его красовались нарисованные усы, а глаза горели озорным огоньком удовольствия.       Он развел руки в стороны, начиная разговаривать преувеличенно загадочным тоном, а затем начал показывать восхищенной детворе фокусы и трюки. Некоторое время он был сосредоточен только на своих зрителях, а Кроули получал огромное удовольствие от этого странного зрелища взрослого и почтенного владельца книжного магазина, пытающегося развлечь толпу малышей.       В какой-то момент Азирафель окинул присутствующих взглядом и совершенно случайно встретился глазами с Энтони. Они улыбнулись друг другу, и в этот момент мужчина от неожиданности уронил на пол монету, которую должен был «вытащить» из уха одного из мальчишек.       Все засмеялись, а владелец книжного постарался перевести все в шутку, сообщив о том, что кто-то из присутствующих заблокировал его чары.       Чем дольше длилось представление, тем больше Кроули погружался в волнующее предвкушение того момента, когда они останутся наедине. Азирафель еще несколько раз бросал теплые взгляды на Кроули, ловя от того ответную улыбку. Юноша чувствовал, как невидимая нить, которая тянула их друг к другу с момента знакомства, становится все короче и короче…       Примерно через два часа после прихода Энтони представление и все мероприятие, наконец, закончилось. И дети и родители ушли, крайне довольные, и не с пустыми руками. Чуть хитро кивнула Кроули и Мюриэль, тепло прощаясь со всеми и уходя вслед за гостями. Через полчаса ушла и Анафема, доделав все рабочие дела — она с неподдельным интересом смотрела на Энтони, но не сказала и не спросила ничего.       — Азирафель, — позвал юноша, как только за Анафемой закрылась дверь. — Это было… потрясающе.       Они оба засмеялись. А когда смех стих, Энтони выставил перед собой руку с зажатой в пальцах коробкой.       — Это вам. — Сказал он чуть тише и приятно улыбнулся.       — Кроули, — выдохнул мужчина, принимая подарок. Он никогда не сможет привыкнуть к такому повышенному вниманию. — Это очень мило с вашей стороны…       Детектив смутился. Нет, это не мило! Это всего лишь эгоистичное желание насладиться реакцией Азирафеля.       — Проходите в комнатку, я только переоденусь и сразу же вернусь! — Сказал владелец книжного и исчез.       Энтони последовал указаниям. Он и опомниться не успел, как Азирафель вновь появился перед ним с тарелкой, нагруженной зефиром, и бокалами, переодетый и слегка запыхавшийся. Он, видимо, так спешил к гостю, что не до конца умылся и не стер смешные тонкие усики, которые делали его особенно очаровательным. Энтони широко улыбнулся его виду.       — Так, — Азирафель водрузил тарелку с бокалами на столик и повернулся к полкам. — Сегодня это будет… — Он пробежался ухоженными пальцами по бутылкам. — Шато Лафите!       На свет показалась черно-синяя бутылка вина. Азирафель, довольный собой, разлил напиток и вручил бокал гостю, встречаясь с ним взглядом.       — Выпьем за успешно проведенное мероприятие? — Кроули встал напротив Азирафеля.       — И за прекрасный вечер… в прекрасной компании! — Мужчина, смущенный, улыбнулся в ответ.       Они звонко чокнулись и сделали по глотку.       Кроули медленно опустил бокал и указательным пальцем свободной руки покрутил у лица.       — У вас тут… Размазалось… — Он улыбался, делая шаг к Азирафелю. — Вы забыли стереть…       Тот только чуть недоумевающе нахмурился, затем попытался что-то поправить сам, но только еще больше размазал краску.       Кроули встал совсем близко. Он положил ладонь на мягкую, слегка раскрасневшуюся щеку Азирафеля. Большим пальцем провел над его губой, стирая черную полосу.       Азирафель не шевелился. Он смотрел прямо на Кроули. Его зрачки расширились. Энтони мог разглядеть в них свое отражение. Стоило сделать последний шаг…       Кроули, окончательно поддаваясь потаенным желаниям, перевел взгляд на пухлые губы и склонился к ним, опаляя Азирафеля волной горячего дыхания. За секунду до поцелуя юноша прикрыл глаза, отдаваясь во власть волнительному моменту… но тут же их раскрыл, потому что наткнулся на внезапно появившуюся преграду в виде ладони Азирафеля.       Кроули опешил, распахнул глаза и встретился с ужасом во взгляде мужчины. Юноша застыл: он не понимал… Что могло пойти не так?!       — Кроули… — Азирафель отпрянул от Энтони. Он выглядел испуганным. Растерянным. — Я… Мы… Мы не должны!       Азирафель смотрел на себя словно со стороны. Он сам себя не узнавал. Приглашая Кроули посетить его сегодня, он абсолютно точно был уверен в своих чувствах, как и в том, что был не против чего-то большего, чем простые встречи и разговоры. Что он наконец… сможет решиться.       Но когда Кроули, который был явно храбрее и увереннее в себе, сделал первый шаг, Азирафель спасовал. Все его страхи вылезли наружу, перекрывая все желания относительно этого юноши. Слова о правильности или неправильности тех или иных поступков или отношений, о долге и праведности, весь ужас перед тем, каким опасным может оказаться будущее, где они с Энтони на что-то решаются и их ловят, стыдят, преследуют… Все это мигом накинулось на Азирафеля, и он уже не вполне владел собой и своими словами.       — Это неправильно… — Он замотал головой.       — Что значит неправильно? — Сказал Кроули ледяным тоном. Он выпрямился и сжал в руках бокал. — Я неправильно понял ваши намёки? Взгляды?       — О-ох, нет… Просто… — Азирафель хватал ртом воздух и не находил слов. Он уже ненавидел себя за эту трусость, но ничего, совершенно ничего не мог поделать. — Это ведь противоестественно. Нам просто нельзя!       Перед глазами всплыла статья о лечении гомосексуалистов. Её тут же перекрыла сцена в душе, где Азирафель предавался похоти, фантазируя об Энтони. Его разрывало от страха и неопределенности, и он готов был рвать на себе волосы за тот сумбур, что был в нем.       Его фантазии, желания и мечты не соответствовали принятым нормам. И неважно, что он хотел броситься в объятия этого юноши. Не важно, что его сердце было переполнено любовью. Важно то, что отступая как можно дальше и отталкивая Кроули от себя, он делал правильный выбор — тот выбор, который не уводил ни его, ни Энтони с пути, который предначертан каждому человеку по рождению.       — Почему нельзя?! — Не выдержал Кроули.       — Потому что это может плохо кончится для нас обоих. Закон… Неужели вы не понимаете? — Запричитал Азирафель, отступая еще на шаг, — Такие, как мы с вами… Это не верно. Так не должно быть.       — Но… — Кроули, наоборот, сделал шаг к нему. В его взгляде появились ожесточенность и, одновременно, тоска. — Неужели вам есть дело… Есть дело до кого-то, когда речь идет о любви!       — Такие, как мы, не имеют право на любовь! На счастье! — Вдруг вскрикнул Азирафель. Это было не то, что он думал на самом деле — но это было то, чего он больше всего боялся.       Кроули замер, скривился.       — Не могу с вами согласиться! Я…       — А я — не вы! — Азирафель продолжал говорить громко, начиная нервно мять руки. — Мы с вами… Кроули, неужели вы не видите, насколько мы разные?!       Азирафель хотел сказать Кроули, что он не такой: не такой смелый, не такой честный, не такой яркий.       Но сам Энтони… Он услышал совсем другое. С каждым произнесенным словом его плечи опускались, а лицо становилось угрюмым. Наружу выплыли опасения, о которых ему не хотелось думать.       Да, они были совершенно разными. Азирафель был таким уважаемым человеком, умным, интересным, многогранным…       А чем мог похвастаться он сам?       Энтони Кроули — сын проститутки, который в пятнадцать лет пошел по её стопам. Убийца и полный идиот, смевший позариться на такого светлого и честного человека…       — Я понял. — Сказал Кроули чуть дрогнувшим голосом. Он резким движением вынул очки из кармана и с силой вдавил их в переносицу, чтобы скрыть полный отчаяния взгляд. — Видимо, я просто не соответствую вашему уровню.       Юноша поставил бокал на край стола и быстрым шагом покинул маленькую комнатку. Через несколько секунд громко хлопнула дверь, и Азирафель, оставшийся в полном одиночестве, резко вздрогнул от этого звука.       Он тяжело привалился к стене и сполз по ней, с трудом вдыхая вдруг ставший едким воздух.       Он всё испортил… Точнее, он позволил страху и мыслям о греховности их действий всё испортить, растоптать, разорвать их связь, которая становилась крепче с каждой их встречей… Счастье — химера? Весьма вероятно. Возможно и скорее всего, он сделал все правильно. Так будет проще. Так будет лучше — прежде всего для самого Кроули.       Азирафель пытался найти себе оправдание, но… При всей правильности его мысли, сердце его ныло. Перед внутренним взором стоял Кроули: то, как на глазах угасал его взгляд и опускались его плечи. Он его обидел, так обидел…

***

      Хастур вернулся после очередного «увлекательного» дня с адресным справочником, когда город уже погрузился во тьму.       Он зашел в агентство и нахмурился. Что-то было не так… Было слишком тихо, при том, что, судя по одежде на вешалке, Кроули был дома. Обычно в таких случаях он либо сидел за своим столом в кабинете, доделывая работу, либо находился в кухне и пил: что именно, чай, кофе или вино, зависело от дня. Но в любом случае, Тони никогда не был беззвучным.       Хастур зашел в жилые комнаты, чуть поколебался и подошел к двери в спальню напарника. Осторожно постучал и приоткрыл дверь, сразу же встречаясь с потухшим взглядом Энтони.       Тот сидел в почти полностью темной комнате: только луна на ясном осеннем небе чуть подсвечивала пространство пола холодным светом, да тускло горел ночник.       Кроули сидел рядом с лампой, весь как будто сжавшийся в комок, а в руках его была книга. Он выглядел потерянно, в глазах была загнанность и тоска, которых Хастур не видел уже много лет.       — Тони, ты чего? — Мужчина вошел в комнату и присел рядом на кровать.       — Тридцать минут… — Выдавил Кроули совершенно непохожим на себя тусклым и печальным голосом.       Хастур непонимающе нахмурился. Юноша кивнул на книгу в своих руках.       — Это же гребаная Агата Кристи. Её читают все. А я… — У Кроули как будто перехватило дыхание. — Я читал эту чертову страницу полчаса, не меньше… — Он вдруг отшвырнул книгу от себя на пол и спрятал лицо в ладонях, в момент сжавшись и став как будто снова тем мальчиком, которого Хастур взял с улицы.       — Что случилось? — Теперь уже у мужчины перехватило дыхание.       — Случилось то, что я… что я просто дурак, понимаешь? — Кроули снова поднял взгляд на Хастура. — В том смысле… Я никогда не стану таким же умным. Никогда.       Мужчина посмотрел на книгу, затем на Кроули, и вспомнил вдруг слова Мюриэль о том, что сегодня в книжном должно было пройти мероприятие… Постепенно он стал догадываться, что могло вывести его напарника из равновесия.       Хастур чуть подвинулся на кровати и сел глубже, опираясь спиной о стену. Кроули посмотрел на него, чуть передвинулся и сел рядом, плечом к плечу. Они не сидели так… уже целую вечность. Энтони смотрел в одну точку на противоположной стене, Хастур просто ждал.       — Как думаешь?.. — Наконец начал Кроули говорить, и голос его теперь был полон тихой обреченности. — Я… Ну… Такие как я?..       — Что «такие как ты»? — Хастур нахмурился.       Кроули скривился в подобии своей обычной ухмылки — но в ней не было никакого веселья, только боль, такая глубокая, что сердце Хастура заныло.       — Такие как я — мы ведь недостойны счастья, да? Это неверное счастье, неправильное? Я ведь… ведь никогда его не будет, да?       Хастур широко распахнул глаза. В груди начинала клокотать ярость осознания — но он мысленно досчитал до трех, отложил эти эмоции в сторону и вернулся к Кроули.       Мужчине хотелось сказать так много, но он, к сожалению, был не мастак на слова. Он перебирал их туда и сюда, пытаясь сформулировать хоть что-то, но затем покачал головой.       — Придурок.— Тихо произнес он.       — Кто? — Нотка вымученной веселости промелькнула в тоне Кроули.       — Ты! — Фыркнул Хастур, откидываясь спиной о стену.       Энтони фыркнул в ответ и тут сделал то, чего не делал с тех самых пор, как, когда ему было семнадцать, он в первый раз убил человека, спасая Хастуру жизнь: он наклонился и боднул его лбом в плечо, словно молодой теленок. Это был мальчишеский жест Кроули: тот самый, каким он всегда закрывал любые их споры или сложные ситуации.       Сердце Хастура заныло еще сильнее, но он лишь растянул рот в своей обычной ухмылке, ловя ее отголосок и на лице напарника. Боль из его глаз никуда не делась.       — Ложись спать, Тони. — Наконец протянул Хастур, вставая. — У нас много работы. А книги… Ума много не надо их читать, да только жизнь они понять не всегда помогают.       Он уже почти вышел из комнаты, как на пороге его нагнал тихий голос Кроули.       — Спасибо. — Сказал тот.       — За что? — Искренне удивился Хастур.       — За все. — Просто ответил Кроули.       Мужчина замер на пару секунд и ничего не сказал в ответ. Он только сверкнул черными глазами и вышел, запирая за собой дверь.       А уже на пороге его собственной спальни ярость начала волной накрывать его. Он не знал точно, что произошло, но он понимал, где был сегодня Кроули, понимал, что именно тот чувствовал по отношению к человеку, у которого сегодня был, и что между ними могло произойти…       Хастур, конечно же, был не прав в своей злости, но в ней причудливым образом смешивались его горькая обида за Энтони, его тоска по Мюриэль, сумбур, который возник в их с напарником относительно спокойной жизни, и все это вместе закручивалось во всё сносящее на своём пути торнадо внутри него, которому в данный момент Хастур не хотел противостоять.       Он прождал еще несколько часов. Наступила глубокая ночь. Мужчина убедился, что Кроули крепко спит, а затем проскользнул в кабинет, чтобы взять куртку и кепку. Он поспешно покинул агентство, точно зная, с кем именно он хочет поговорить.

***

      Азирафель сидел на краю кровати, а вокруг были разбросаны скомканные и разорванные листки газеты с той самой статьёй, которая легла в основу всех страхов и переживаний. Уснуть он не мог: в голове снова и снова крутился их с Кроули разговор, и мужчина никак не мог разобраться, что именно творилось у него в душе.       Вдруг снизу раздался стук — сильный и резкий. Азирафель нервно дёрнулся. Неужели это снова его нежелательные гости… Это было бы «великолепным» завершением дня — или началом следующего, судя по времени…       Азирафель накинул халат поверх пижамы и спустился вниз.       В дверь продолжали яростно колотить, но это были не бандиты. Владелец книжного нахмурился и поспешил открыть, увидев за стеклом двери Хастура и подумав, что что-то могло случиться.       Однако, стоило только двери распахнуться, как Азирафеля обожгла ярость черных глаз, а сильная рука вдруг схватила его за ворот и припечатала спиной к ближайшему стеллажу.       — Что ты ему наговорил? — Зашипел Хастур ему в лицо.       Азирафель оторопел: и от волны злости, исходившей от этого мужчины, и от в целом неожиданности его визита.       Хастур вдруг дернул его за одежду, чуть встряхивая, как будто он был мальчишкой.       — А ну говори! — Голос Хастура стал грубее.       Азирафель был, разумеется, виноват, но он не собирался ни перед кем отчитываться.       Он без страха посмотрел в глаза мужчины напротив.       — Не твое дело. — Процедил он прямо Хастуру в лицо.       Тот только скривился в очень злой ухмылке и вдруг отпустил ворот Азирафеля, так что тот едва не упал.       — Не мое, значит? — Он, продолжая скалиться, вдруг начал хлопать себя по карманам, как будто что-то ища. Наконец, он вытащил на свет кошелек, достал две банкноты по пятьдесят фунтов и вдруг пихнул их в грудь Азирафелю, буквально вдавливая деньги в него. — На! Забирай свой аванс. Мы больше не будем заниматься твоим делом…       Азирафель и руки не поднял на деньги, продолжая смотреть на Хастура и начиная злиться сам.       — Мистер Хастур, должен сказать… — Банкноты упали между ними. Азирафель поправил ворот халата. — Должен сказать, что это абсолютно непрофессионально — мешать чувства с работой.       Тут Хастур дернулся к нему, как будто собирался ударить. Азирафель инстинктивно вжался в стеллаж, но мужчина напротив лишь скривился еще сильнее.       — Непрофессионально, говоришь? — Его голос напоминал что-то среднее между рычанием и шипением. — А знаешь, что будет непрофессионально на самом деле? Если ты — слышишь? — если ты еще хоть раз покажешься на пороге нашего агентства… Если я хоть мельком увижу, что ты подходишь к Тони… Я прострелю твою тупую блондинистую башку. И знаешь что? — Он хмыкнул так, что по спине Азирафеля невольно пробежали мурашки. — Мне за это ничего не будет. А тебя закопают в землю и все про тебя забудут, потому что твоя жалкая душонка никому на этом свете не нужна.       Хастур вдруг отступил также резко, как и приблизился. Теперь он стоял в нескольких шагах от Азирафеля и смотрел на него с какой-то загнанной болью и чуть ли не обидой, причину которой было сложно угадать.       Детектив тяжело выдохнул, как будто пытаясь взять себя в руки, отвернулся, словно хотел уйти, но вдруг снова повернулся и буквально закричал на Азирафеля:       — Трусливый ты жалкий гомик! Ты не заслуживаешь такого, как Тони!       Азирафель замер, широко распахнув глаза, буквально прикованный к полу этими словами.       Хастур отвернулся и вышел, хлопнув дверью так, что задрожали стекла.       А Азирафель все смотрел и смотрел на то место, где он стоял. В голове стояла звенящая тишина. В книжном стояла звенящая тишина.       Вся его жизнь была — звенящей тишиной.