azure shores

День первый

О дождливости сегодняшней ночи напоминает лишь влажность почвы, которая ежеминутно прогревается всё сильнее, испаряя оставшуюся влагу из песчаных берегов Аклинса. Ранним утром, как только народ пробуждается от крепкого сна и собирается приступать к рабочему процессу на полях, молодой вождь следует к Ритуальному месту с островитянами, чтобы внести ясность в происходящее во время открытого собрания старейшин. Если окинуть взглядом не ведающего о секретах, поляна ничего особенного из себя не представляет. По вечерам все желающие присаживаются на скамьи вокруг кострища и рассказывают истории о прожитых годах друг другу, а когда лунный диск обретает своё величие и освещает каждый уголок деревни, верующие в силу колесницы ночи проводят таинственные обряды. Днём же эта сторона острова превращается в менее мистическое место для обсуждения с народом дел насущных, а также тех вопросов, которыми могут быть взволнованы местные обитатели. Самостоятельно принимать решения, без доверяющих едва ли не свои жизни и души, Чон себе не позволит, поэтому, как и ранее бывало, выслушает недовольство положением и выдвинет предложения, полностью устраивающие встревоженных. Слухи о прибывшем мальчике уже разлетелись по всему поселению, более не давая Чонгуку скрывать от большинства присутствие чужака. Чон, осматривая собравшихся по первому зову, уверенным шагом проходит к своему месту и усаживается на скамью, занятую отцом и бессменным младшим советником – Адрианом, являющимся помощником вождей уже третий год. Мужчина словно сканирует глазами толпу, сразу же замечая виновника «‎торжества»‎. — Юн, выходи, — Чонгук не жалеет нервную систему товарища, ответственно выполняя перед населением возложенный на него долг. — Накануне тобой был нарушен один из основных законов. Будет ли объяснение? — Я виноват в том, что не стал заранее предупреждать о безумном плане. Будем честны, — отворачивается от молодого вождя, глядя на множество лиц, заинтересованных в его оправданиях, — вы мне и слова не выделили бы, отмахнувшись от просьб, как от болтовни главного сумасшедшего. Ответственность лежит на моих плечах, но давайте не забывать, что немало из нас в прежней жизни были никем, всего-то разбитым судьбой сосудом, а ныне считаемся членами большой и единой семьи. Я, к слову, был чужаком. — Ты предлагаешь оставить парнишку? — озвучивает предположение один из старейшин, слова которого ощутимо пропитаны недоверием. — С таким подходом от наших законов и следа не останется, а Аклинс превратится в лакомый кусочек для туристов. Это является твоей целью? Система становится совсем шаткой, разрушаясь по кирпичику. Паника от внезапного прибытия чужака настолько поглотила народ, что всеобщее собрание превратилось в шумный рынок. — Тишина! — поднимается со скамьи Чонгук, повышая голос до максимума, чтобы утихомирить ропот, и останавливается возле Юнги, даже не взглянув на провинившегося. — Дослушайте исповедь Юна, после чего мы, по традиции наших предков, проведём голосование. Не тревожьтесь, все вы будете услышаны. В возникшем затишье повисло негодование, которое Мин чувствует всем естеством. Но сражение за Тэхёна будет вести до последнего. Нет в нём сомнений в своей правоте. — Смерть родных прошлась по мне разрушительной силой. Изо дня в день желание дышать утекало стремительнее карибских вод сквозь пальцы, а своё отражение в зеркале после литров алкоголя и бессонных ночей было мне противно. Надломленного человека, вы уж поверьте, видно издалека. Несчастье шлейфом сопровождает всякого, кто пережил подобного рода испытание. Этот парень, — поворачивается к старейшине, отвечая разом на все вопросы, — выглядит в точности как и я в те годы. Ваша доброта не была мной забыта или обесценена, — перед каждым присутствующим опускается на влажный песок, свою гордость оставляя биться в конвульсиях далеко позади. — Не услышите оправдание или раскаяние, ведь я не желал нарушить покой поселения… Просто позвольте Тэхёну побыть среди нас всего несколько дней. Быть может, вы спасёте мальчишке жизнь, как пять лет тому назад, невзирая ни на что, спасли мою душу. Нет места замечаниям в адрес светловолосого парня, никто не смеет нарушить воцарившуюся тишину. Все ошарашенно смотрят на старшего советника вождя, который в первый раз, в силу своего дерзкого характера, преклонил голову и пал в ноги обитателям. Ни единого слова не звучит из чужих уст. Лишь один прерывает это молчание: — Не привнесёт ли малец в нашу общину раздор? Всё никак не угомонится. — Конкуренция пугает тебя? — Чонгук подходит к итальянцу, снисходительно глядя на него и всегда ощущая превосходство над тем, кто стремится чашу весов склонить в свою пользу. — Нерей, твой товарищ взвалил на плечи непосильную ношу. Это обернётся нам не лучшими последствиями и, несомненно, аукнется в будущем. — Ты на себя многое берёшь, Карло. Маловато физического труда в поле для того, чтобы дурные мысли выветривались из твоей головы? — Чон идёт в наступление. Он не разрешит набрасываться на лучшего друга, потому что только Чонгуку позволено доносить истину до Юна, пусть и не в мягкой форме. Не разрешит народу усомниться в себе из-за полной бессмыслицы, что несёт Карло. — Язвительности в тебе предостаточно, — довольной усмешкой отзывается на слова вождя. — Каонабо, многоуважаемый островами старейшина, поддерживаете ли Вы политику своего сына? Грязные игры свойственны итальянцу, не в новинку и явное недоверие к Чонгуку, взявшему на себя обязанность управлять всеми процессами на Аклинсе и других берегах. Он, как только на острове появилось незнакомое семейство, не излучал и намёка на радость, своим недовольным видом демонстрируя бесконечное раздражение. Или же, скорее всего, злость от несостыковки с дальнейшими замыслами. Старейшина впервые привёз к аклинсам чужака, когда Карло исполнилось двадцать один. После рождения на свет нежеланного ребёнка, его оставили на произвол судьбы в родильном доме в провинциальном городке Италии. Непутёвые родители соблаговолили новорождённому лишь имя дать, затем покинули жизнь итальянца, которому пришлось самостоятельно взбираться к вершинам и с болью сваливаться обратно к земле. Работа прислугой с такими же эмигрантами на Лонг-Айленде стала концом для собственного достоинства и началом для более светлого будущего. В один из бесчисленного количества солнечных дней, Каонабо заприметил юного паренька, убирающего после плотного ужина грязную посуду со стола работодателей, и словесным боем добился своей цели. А тот и не стал цепляться за прежнюю жизнь. Не было в ней ничего положительного, только бегущей строкой в течении лет вопрос: «Почему я?» С той поры прошло ни много ни мало двадцать лет. На смуглом округлом лице появляется всё больше заметных морщин от тяжёлой работы в поле и, что вполне естественно, от зрелого возраста; карие глаза стремительно потускнели, оставив горящий огонёк в зеницах в прошлом; небрежно поросшая щетина только прибавляет возраст, а седина умело скрывается благодаря короткой стрижке. Несмотря на противостояние между двумя мужчинами, признательность старейшине за шанс прожить долгие годы не в нищете и ненависти ко всему миру не покинула сердце, что и не дало воспротивиться решению сделать из неопытного парнишки вождя. Каонабо в своё удовольствие обучал Карло мастерски владеть всем тем, что могло бы стать полезным и востребованным на острове. Ценные знания передавались молодому парню, впитывающему губкой наставления. Совместное времяпрепровождение слишком сроднило их, а итальянец и вовсе стал нарекать своего воспитателя отцом. Но с появлением возлюбленной все планы исказились. Внимание сконцентрировалось на сердечных чувствах по отношению к женщине с азиатскими корнями и мальчишке с лидерскими качествами уже в таком юном возрасте. Об итальянце скоропостижно, как могло казаться обиженному, напрочь забыли. Это не соответствовало действительности, однако такое ощущение преследовало Карло днями и ночами, как и мнение, что не Чонгук должен был стать вождём. — Он следует голосу разума, держа в памяти потребность обращаться за советом к сердцу. Таковой была и моя политика в молодые годы. Вам не стоит забывать о том, что решающее слово остаётся за Нереем, как и о том, кому принадлежит венец силы и власти. Ослушаться вы не вправе, если не желаете сразиться в поединке, — тростью опираясь о землю, поднимается со скамьи и, хромая на одну ногу, оказывается в середине образовавшегося круга. Карло, вопреки вечному раздражению, не в силах противиться словам своего вождя, потому и отступает поближе к толпе, а глазами прожигает Чонгука, желая отправить того неоднократно проходить каждый из девяти кругов ада. Поглощающая последние крупицы света зависть до добра не доведёт. — Сынок, пускай парень с твоего дозволения останется на недолгий срок, — народ, услышав знакомый женский голос, расступается по обе стороны, образовывая свободное пространство для того, чтобы женщина прошла вперёд. — А ты, Юнги, не пачкай своё одеяние, поднимайся же, — подойдя к старшему советнику, склоняется к нему и протягивает руку, чтобы виновный поднялся с песка. По губам Мина читаются беззвучные слова благодарности. — Матушка, тебе лучше? — Чонгук не на шутку обеспокоен здоровьем матери, которая с возрастом начала тяжелее переносить болезни. Лицо женщины озаряется полуулыбкой, глаза превращаются в маленькие щёлочки, когда она со всей присущей ей нежностью осматривает сына с супругом и становится между ними, кивком отвечая на заданный вопрос. Её длинные волнистые волосы ниже поясницы колышутся от слабого дуновения ветра, в тёмные пряди с редкой сединой вплетены детьми свежие миниатюрные цветы, образуя на голове что-то наподобие венка. Местные жители испытывают уважение к даме сердца старейшины, а почтение их дружной семьи ни с чем не сравнимо. — В таком случае проведём голосование, — наконец обратив внимание на Юнги, Чон взглядом указывает ему на место позади себя, рядом с Адрианом, чтобы никто не забывал о должности этих двоих и весомости слов его приближённых. — Прошу поднять руку тех, кто готов отказаться от своих претензий в адрес Юна за необдуманный проступок. Помимо этого, если вы не возражаете, чужак пробудет в поселении несколько дней. Разумеется, последствия и пристальное наблюдение за парнем я возьму на себя. Островитяне подтверждают своё согласие, высоко поднимая руки. И только немногие предпочитают оставаться либо нейтральными, либо воспротивились бы результату голосования, но против целого племени уж точно не пойдут. Не решатся высказать недовольство, когда на стороне Нерея практически всё поселение. Слепо, как некоторые считают, следуют за ним, не ощущая угрозы стабильности и давно существующим законам. — Единогласно, — ехидно улыбнувшись главному негодующему, вновь повышает голос и обращается к народу, который доверился мужчине и в данном случае. — Ступайте, работы до отправки товара – непочатый край. Ритуальное место окончательно опустело, обитатели выдвинулись кто куда, оставляя семейство с советниками вождя без лишних глаз. — Похвально, сын, далеко пойдёшь, — Каонабо обвивает талию своей супруги, совершенно не скрывая того, что действия Чона его более чем удовлетворяют. — Воспитание уважаемого старейшины даёт плоды, отец. — Чонгук, устроишь мне личную встречу с новоприбывшим гостем? — женщина заглядывает в глаза стоящего напротив неё сына и, приложив ладонь к щеке, поглаживает ту большим пальцем. — Твоё слово – мой закон, матушка. Не стал тревожить его сон раньше времени, беспокойной выдалась у него ночь. Пусть отоспится, после чего я приведу юнца к вам с отцом в бунгало, — уголки губ непроизвольно поднимаются от нежности любимой матери, а её маленькая рука накрывается ладонью молодого вождя. Их взаимосвязь с рождения Чонгука пронизана любовью и пониманием, не были они сломлены и семейной трагедией, при любых обстоятельствах оставались друг для друга надёжной опорой и поддержкой, нужда в которых ощущалась в отдельные периоды более остро. Чон с несоизмеримым благоговением относится к семье. Так было, так есть и так будет. — Кхм, — решив таким образом нарушить идиллию и привлечь внимание, Юнги тут же ловит на себе взгляд нескольких пар очей. — Позволите мне разбудить гостя? — Не вздумай, — Чонгук достаточно резко отклонил вопрос-предложение старшего советника, затем добавил не менее странный комментарий: — Ты снова Чимина без присмотра оставил, — отойдя на приличное от остальных расстояние, сворачивает в сторону своего бунгало, точно не пустующего сегодня. — Проследи за его питанием, Юн, по впалым щекам видно, что не доедает, — кричит в заключение и скрывается среди тропической растительности. — Что это с ним? — моргает с неприкрытым удивлением женщина, смотря в сторону ушедшего. Сына-то словно ураганом унесло! — Кажется мне, моя дорогая Анакаона, что грядут перемены, — Каонабо поправляет выпадающий из тёмных прядей цветок и возвращает его на законное место в волосах супруги. Так и стоят в застывшем состоянии важнейшие для Чонгука люди, обмениваясь взглядами, будто телепатически общаясь между собой.

☀️

Тэхён подрывается с мягкой поверхности, грудная клетка вздымается ежесекундно, пока он сонным взглядом бегает из одного угла к другому, обследуя помещение. Светло-голубые оттенки его комнаты сменились на деревянные стены; запах джунглей вместе с древесиной создаёт приятный для обоняния дуэт, а ощущение, что он сошёл с ума, не перестаёт преследовать. Сон с прибытием на Аклинс показался настолько реалистичным. Или же… Он медленно сползает с кровати, шурша хлопковым постельным бельём, и оценивает комнату, где пробыл всю ночь. Понимание того, что в какой-то момент его затянуло в царство снов и при этом он не был вышвырнут как можно дальше, ударяет по голове с приличной силой. Вопросов накопилось немало, а ответы получить – не от кого. Юноша, заприметив выход на небольшую терассу и открывающийся вид, босыми ногами и на цыпочках, словно неопытный воришка, крадётся к приоткрытой створке двери. Он готовится поклясться каждому живому существу, что более потрясающей и живописной местности не видел. Яркость солнечных лучей вызывает желание зажмуриться до мерцания звёздочек перед глазами, но Тэхён отдаёт преимущество разглядыванию окрестностей, а пение пернатых на фоне только усиливает эффект от восхищения. Трепещет сердце биолога. — Проснулся? Ким дёргается от внезапно возникшего голоса позади и на автомате оборачивается к источнику звука, уронив нижнюю челюсть к первому этажу бунгало. Чонгук, не стесняясь ничего на белом свете, разгуливает по собственному дому без верхней одежды. Да где же такое видано! — Ты не мог бы… — Что? — Футболки придуманы не для твоей важной персоны? — возвращает свой взгляд на тропические красоты и прочие прелести, виднеющиеся поблизости. Одна птица порхает вблизи бунгало, вторая, вон ещё несколько… Какое великолепие. — Тебе тканью глаза заслонить, невинный мальчик? — Чон уставился на до сих пор полусонного юношу, не упуская из виду ни малейшее движение и действие Кима. Тэхён никогда не испытывал надобность рассматривать чужие тела. Кто откажется поглазеть на действительно красивый рельеф? Вот он и откажется. — Потерплю, — терасса остаётся пустовать, когда парень заходит обратно в гостевую комнату и, воздерживаясь от разглядываний, принимается, как самый воспитанный и дружелюбный человек, заправлять постель. — По какой причине ты не стал меня будить? Который час? — Тебе дозволено остаться на короткий срок. — Что? — покрывало опускается на ложе, а взгляд Тэхёна устремляется на вождя. — Ты ведь хотел, чтобы я как можно скорее оставил вас в покое. — Мнению свойственно меняться, — от дверного проёма сделан один шаг. — Но почему… — Порой первое впечатление обманчиво, — преодолеваются ещё пару метров. Не торопится спугнуть юношу, но всё равно заставляет того заметнее напрягаться. — И каким же я тебе показался? — Ким задерживает дыхание. — Ходячей катастрофой. — А сейчас? — Будь добр, не липни банным листом к людям с надоедливыми вопросами, — Чонгук подобрался так близко к чужаку-гостю, что тот окаменел. — Кто такой Бэкхён? Тэхён мрачнеет на глазах, вертит головой из стороны в сторону от нежелания обсуждать данную тему. Не для чужих ушей его трагедия. Не для живых душ. — Не твоего ума дело, — огрызается. Слова вылетают из уст со скоростью света, а голова плетётся где-нибудь позади и огребает после за всё хорошее. — Извини… — Расспрашивать тебя о сугубо личных переживаниях не стану. Однако, — мужчина делает несколько шагов назад, теперь соблюдая определённую дистанцию, — твои вопли были слышны до лазурных берегов. — Я кричал во сне? — Тэхён держит руки вдоль туловища, принимаясь активно кусать щеку изнутри. Провалиться бы сквозь землю… Или светлоносцем, как в нашумевшем сериале про ведьм, перенестись в менее людное место и навеки там остаться. — Догадка верна, поэтому сегодня ты в ответе за мешки под глазами. — Прошу простить за… — Голоден? — переводит тему. Вопрос риторический, ведь парень не ел, как минимум, со вчерашнего вечера. Чон намеревается оставить Кима в одиночестве, бросив перед уходом: — Спускайся, когда будешь готов к моей компании. Питание у Тэхёна в приоритете никогда не было (занимало почётную последнюю позицию), но и отказываться от еды больше непозволительно. Желудок, как подметил юноша, поёт громче соловьёв в брачный период. Поэтому он, молча приняв любезное приглашение на завтрак, модельной походкой только проснувшегося и не особо соображающего человека, спускается по лестнице, для более божеского вида причёсывая пальцами взъерошенные волосы, будто побывавшие в самом эпицентре урагана. Тэхён не привык показывать себя не с лучших сторон во многих аспектах, не говоря о ночных кошмарах и личных тайнах, хранящихся в глубине души. Очевидно, что вопрос Чонгука застал его врасплох. Откровенничать и водить дружбу с молодым вождём Ким не намерен. В общем, темноволосый чужак всего-то погостит пару-тройку дней и возвратится в свою зону комфорта, а остров с племенем станет лишь приятным воспоминанием. И всё же он оказался прав. С появлением солнечного света первый этаж бунгало визуально становится более просторным и, само собой, светлым, что позволяет рассмотреть помещение до мельчайших деталей. На деревянных стенах расположены картины с неизвестными символами, напоминающими руны, или же нечто, связанное с таинствами местных жителей; около плетёного диванчика, на котором умудрился задремать Ким, несколько стульев, быть может, для заглядывающих в гости друзей вождя, а для освещения в ночи повсюду расставлены восковые свечи на подставках. Идеальный романтический вечер для парочек обеспечен. Любознательный парень настолько поглощён исследованием территории, что пропускает мимо ушей всякое обращение к себе. — Тебя под ледяной поток воды поставить, чтобы ты вернулся к нам на Землю? — Чонгук опускается на кухонный стул, задерживая взгляд на непрошеном госте, который резко вынырнул из дум и обратил на мужчину внимание. — О твоих предпочтениях в еде я не знаю, поэтому присаживайся и выбирай на свой вкус, — Чон очищает банан от кожуры и постепенно откусывает, не намереваясь есть за компанию. Он успел ранним утром позавтракать, плотно отобедать, облиться литрами пота, работая плечом к плечу со своим народом в поле и контролируя процессы, пока Тэхён отсыпался за десятерых. — Это мне? Всё-всё? — усаживается с противоположной стороны от Чонгука за стол, удивившись изобилию пищи. На поверхности можно заметить приготовленную свежую, наверняка утром пойманную, рыбу, а на банановых листьях разложен богатый выбор тропических овощей и фруктов, от которого глаза разбегаются. Во рту слюна скапливается с такой скоростью, что юноша не успевает её сглатывать. — Матушка пожелала сытно накормить тебя. Это не было моей инициативой. Досадно. — Слова благодарности озвучил бы ей лично за такой приятный жест. Если вы, конечно, позволите, — правила этикета остались за пределами Аклинса. Тэхён с удовольствием уплетает за обе щеки рыбу, затем переключается на обожаемое им с детства манго, от изумительного вкуса причмокивая. — А как же вилочки да ложечки, городской? — кожура летит в мусорный ящик, а Чон оставляет проголодавшегося одного. Далеко не уходит, опуская слегка утомлённое от физического труда тело на диван. Дефицит сна всё же не пошёл на пользу. — Я и без столовых приборов могу обойтись, но боюсь преобразиться в дикаря за дни пребывания здесь, — съев ещё несколько кусочков нарезанного ананаса, выдыхает с наслаждением и косится на лежащего Чона, который, как могло изначально показаться, опустил голову на мягкую подушку и погрузился в крепкий сон. — Чонгук? — Ммм, — мычит тот, лениво приоткрывая веки. — Спасибо тебе за вкусную еду. Могу ли я пройтись по деревне? — сполоснув руки в какой-то глиняной миске с чистой водой (хоть бы она была именно для этого предназначена) и вытерев мокрые ладони о тканевую салфетку, Ким бережно берётся за спинку стула и задвигает его, предпочитая оставаться любителем порядка даже вне родных стен. Чон, уловив суть вопроса, нехотя отрывается от манящей к себе мебели и становится в полный рост, уперев руку в бок. — Моя мать с отцом ожидают новоприбывшего, то есть тебя, в своём бунгало. Не расценивай это как просьбу – таков обычай. — С радостью проследую к ним! — расплывается в счастливой квадратной улыбке, словно в казино сорвал куш, и шустрой походкой подбирается ближе к мужчине. — На одного странного человека в поселении больше. Достойная конкуренция Юну, — бормочет себе под нос Чонгук и, направляясь к выходу из дома, не упускает возможность подшутить над парнем. — Как считаешь, стоит ли нам каннибализм оставить в прошлом? Нас, как-никак, приписывают к развитым племенам, но ритуалы с незапамятных времён остаются неизменными… Эмоциональную реакцию парня следовало бы запечатлеть на камеру для потомков. В особенности сфокусироваться на шокированных от озвученных слов глазах и раскрытого по той же причине рта. — Что? — Видел бы ты своё лицо со стороны, — молодой вождь усмехается и временно покидает место обитания, слыша позади себя неуверенные шаги. — Я твоё напряжение спиной ощущаю. Расслабляйся, гость, это была минута своеобразного юмора. Не стоит любое слово принимать за чистую монету. — У вас с Юнги, вероятно, один источник дурацких шуток, — Тэхён всё-таки успокаивается, покорно следует за Чоном и никуда не смеет сворачивать. Пока что. В ночное время поселение навевало ощущение чего-нибудь зловещего, или это впечатление преследовало только из-за того, что Тэхён напридумывал себе массу сценариев не с лучшим исходом в том случае, если бы его встретили с горящими факелами и холодным оружием, приставив остриё к сонной артерии. В реальности же деревушка ничего общего с чем-то негативным, на первый взгляд, не имеет. В рабочие дни тропинки пустуют, около бунгало не виднеется ни единой взрослой души, лишь любопытные дети поглядывают в сторону чужака, не решаясь подойти к нему поближе. Надетая на них одежда не отличается, если не присматриваться, от одеяний тех, кто проживает на Большом острове, поэтому в голове всплывает предположение, что натуральные ткани доставляются с дальних берегов. Тэхёну мельком удаётся разглядеть на теле у более старших парнишек несмываемые украшения – различными узорами красуется их загорелая кожа. Татуировки в таком юном возрасте? С давних пор по всему свету ходила молва о традиции племенных народов наносить на свою плоть разноцветные краски в честь важных событий, но вся информация была только на просторах интернета или в учебниках по всемирной истории. Не каждому дозволено погрузиться в отличимый от городского мир и убедиться в существовании этих обычаев по сей день. Едва ли не испепеляющее солнце скрываться за тучами не планирует. На небе ни облачка, словно в этом году сезон дождей уступил место изнуряющей жаре. Парень мелкими шагами ступает за своим поводырём, разглядывая встречающиеся на их пути жилища местных жителей. Нет ни одного дома, с внешней стороны похожего на предыдущий. Должно быть, таким образом народ выражал собственное «я», украшая переднюю часть по велению сердца. Кто-то предпочёл оставить домик в первозданном виде, ничем не покрывая стены из карибской сосны, а другие придали ему красивый вид, для завершения своей дизайнерской идеи добавив цветники. Связь юноши с реальностью из-за «нарядности» поселения теряется и возобновляется только в тот момент, когда Ким предчувствует неизбежный полёт к земле. И на камень нет необходимости натыкаться, чтобы он терял равновесие на ровном месте. — Да что ж ты будешь делать, — ругается на невнимательного парня Чон, вовремя успев схватиться за его локоть и потянуть на себя. — Уверяю тебя, ты склеишь ласты раньше, чем доберёшься на Лонг-Айленд, если не прекратишь парить в облаках, — Чонгука опасная близость нисколько не смущает. Он не из стеснительных, чего не скажешь о бедном чужаке-госте, который от чистого сердца благодарен за надетую мужчиной футболку. Боги услышали молитвы гетеросексуала (без сомнения) Ким Тэхёна. Чон отпускает припечатанного к себе юношу и продолжает свой нелёгкий путь, словно по распорядку издавая недовольные вздохи. — Кажется, просить прощения за причинённые неудобства войдёт в привычку, — вполголоса говорит, внимательно смотря под ноги, чтобы снова не опозориться неуклюжестью перед молодым вождём. Когда-то Тэхён, к слову, подавился воздухом, на что сбежалось чуть ли не всё семейство, попутно вызывающее скорую помощь. Моменты со своим невезением, если быть откровенным, он выбрал бы вырезать из биографии. — Потерплю, — возвращает ранее озвученную парнем реплику, по привычке держа руки в карманах шорт. Свалился же этот мальчишка на голову, когда та полностью забита целым вагоном важных задач. Оба прекрасно понимают, что взаимодействие между ними довольно натянутое и не такое дружелюбное, как прежде мечталось. Спустя дни Тэхён сошёл бы на берег Большого острова и поведал бы с лицом влиятельной персоны о том, что смог сблизиться с хладнокровным Нереем и его многоуважаемыми родителями, тесно сдружиться с островитянами, принять участие в ряде ритуалов и сразиться в рукопашном бою с одним из приближённых вождя, одержав стопроцентную победу. Полёт фантазии приостанавливается, поскольку ничего подобного ему не светит. Единственной надеждой в кромешной мгле мог бы стать Юнги, которого не слышно и не видно с тех самых пор, как старший советник и Чимин скрылись среди зелёной листвы, оспаривая что-то до покраснения лиц. Что ж, придётся самостоятельно бороться с тяжёлыми вздохами Чонгука и не позволять всем желающим себя задеть. Узкой тропой пробираясь сквозь густую растительность, Чон осторожно отодвигает пальмовый лист в сторону, чтобы никак не навредить растению, и то и дело посматривает на плетущегося позади юношу с надеждой, что тот не успел наступить на мирно проползающую по своим делам ядовитую змею или посеять сандалии ещё в районе его бунгало. Ни капли удивления не вызвало бы, пусть они и знакомы всего ничего. По тропическим лесам, между прочим, босиком ходить не рекомендуется в целях безопасности, если вы планируете дотянуть до пенсии. — Посейдоном тебя молю, оставайся бдителен, — в скором времени выбираясь из джунглей, Чонгук останавливается на свободной от богатой зелени поляне и поджидает ранее медлительного парня, который уже летит по дорожке быстрее пробки из-под шампанского, заприметив что-то опасное. Ну и чудак. — В противном случае ты пострадаешь, а после мне придётся тебя откачивать. Тэхён пулей выскакивает и, как только дефицит кислорода в лёгких даёт о себе знать, усаживается на траву, частыми вдохами и выдохами пытаясь восстановить равномерное дыхание. — Всё под контролем, дай мне секунду, — поднимает ладонь, якобы заверяя и бровью не поведшего Чонгука и самого себя в нормальности состояния. — Ты видел? Паук-птицеед! У Чона подходящих фраз для этой ситуации не находится, поэтому он принимает решение просто подождать, пока юноша успокоит своё сердцебиение. — Охотится в сумерках, неужели потерялся… — Нет слов. — Не гляди как на умалишённого, — немного отдышавшись после мимолётной встречи с паукообразным, встаёт с земли и останавливается рядом с вождём. — Пускай я и биолог по образованию, но арахнофобия преследует меня с юных лет. — Завидный биолог, — издаёт смешок Чонгук. До чего же странный (комфортный и забавный, если честно) парень. — Диплом с отличием, любимец преподавателей, — с гордо поднятой головой заявляет. Это единственная сфера деятельности, в которой Ким ощущает себя подобно рыбе в карибских водах, потому что он насквозь пропитан любовью к науке о живой природе. Даже самой смерти было не по силам отнять повышенный интерес. — Охотно верю, — эмоции мужчиной мастерски скрываются, ведь если одарить парня улыбкой – не умолкнет же, восприняв смягчение хмурого лица за одобрительный сигнал для дальнейшего развития диалога. Пусть считает, что компания Тэхёна ему не особо приятна. Впрочем, наблюдать за юнцом, бегущим от кошмарного (по меркам биолога) паука, и подшучивать над не ведающим о местных традициях оказалось по вкусу вождю. От себя правдивые мысли никак не скроешь. Как так произошло, что он дал согласие на безумную идею Юна, разрешив чужаку временно поселиться на Аклинсе, да ещё и позволив заночевать в собственном бунгало? Смягчился с годами? На старости лет стал более чутким по отношению к тем, кто не имеет для него никакого значения? Быть того не может. При всём этом, по неизвестным причинам, в голове засела фраза старшего советника, гласящая: «Надломленного человека видно издалека». Чонгук противиться данному суждению в адрес Тэхёна готовился до последнего, но чем дольше он в роли надсмотрщика за юношей, тем сильнее тот становится похож на театрального актёра, примерявшего на себя образ довольного жизнью человека. А если вы желаете узреть правду в чистом виде – загляните в глаза, ведь они никогда не лгут. Люди – бесспорно, но не их опечаленный взгляд. Пока мужчина пропадает среди мыслей, кропотливо перебирает те в попытке отыскать интересующий его ответ, парень вальяжной походкой, совсем по-хозяйски, обследует территорию, сильно пожалев о том, что не прихватил рюкзак с записной книжкой, портативным микроскопом и колбочками, чтобы отщипнуть немного листвы и поиграться в опытного лаборанта. Сама поляна поначалу может показаться ухоженным заповедником, повсюду пестрящим цветами, в центре которого находится прямоугольное бунгало хозяев всех красот данного места. Ограждения ни к чему, когда вероятность наткнуться на грабителя среди таких зарослей равна нулю. Юноша мысленно чуть смелеет, порывается пройти дальше, к овощам и фруктам на миниатюрных грядках, но подавляет внутреннее желание распробовать съедобности – за своеволие в чужих краях, как он считает, можно и по ушам получить. Одноэтажный домик с фасадной стороны больше похож на хижину лесника в чаще леса, с достаточно современным ремонтом, чем на бунгало в тропических зонах. Тёмная крыша из бамбука пересекается с более светлыми, возможно даже лакированными, оттенками стен. На открытой веранде установлен плетёный диванчик цвета солнечных лучей, рядом расположен низкий столик с цветущими растениями. Со вкусом, обособленно от остальных. Вот кто действительно истинный любитель флоры и спокойствия с уединением. — Беги ко мне, моя радость. Парень улавливает лишь окончание фразы и, обернувшись на сто восемьдесят градусов, становится свидетелем интереснейшей картины: присев на корточки, Чонгук принимает с распростёртыми объятиями того, кто чуть ли не с писком самого счастливого создания налетает на молодого вождя, начиная облизывать все открытые участки кожи Чона и виляя хвостом с сумасшедшей скоростью. Хотя бы светлый окрас, вероятно, немного спасает в жаркие дни лабрадора-ретривера, но требовать для него личный бассейн для водных процедур Тэхён стал бы незамедлительно… Заботливые мысли о животном затмевают приветствия. На довольный лай собаки из бунгало выходят родители Чонгука. Чужак чувствует себя максимально нелепо, как будто он приплыл знакомиться с родственниками невесты за пару недель до свадебной церемонии. Женщина приветливо улыбается гостям. Её собранные в высокий хвост волосы не дают потеть сильнее от аномальной жары, а свободного кроя голубое платье красиво смотрится на утончённой фигуре. Такая ангельская, не от мира сего. — Тэхён, верно? — первым протягивает руку для знакомства статный мужчина, сохраняя серьёзность при себе, но не вызывая желания сбежать на другой край света. Передавший венец силы и власти сыну, уважаемый союзными островами старейшина оказался широкоплечим смугловатым коренным жителем Аклинса, чуть выше самого Тэхёна. Седовласый карими очами изучает прибывшего не по дозволению совета или вождя, заглядывает глубже, чем хотелось бы, словно читая открытый фолиант. Стальной характер в совокупности с добродушием по отношению к нуждающимся в помощи создаёт вокруг старейшины неописуемую ауру мудрого лидера. Парень подмечает для себя схожесть не по крови родственных душ, заметно и воспитание Чона среди народа, любящего свободу ото всех оков. — Каонабо, отец Нерея. — Ким Тэхён, — тянет ладонь и одаривает присутствующих на поляне скромной улыбкой, не отводя глаз от приветливых к чужаку людей. — Для меня огромная честь лично встретиться с человеком, заключившим союз с Большим островом. — Ничего сверхъестественного. Это выгодное сотрудничество, — хлопает по плечу парня и свистом подзывает к себе обученного командам лабрадора. — Нерей, проведём беседу о насущных проблемах в четырёх стенах, а на моей дорогой Анакаоне, — склоняется за поцелуем к супруге, оставляя влажный след на её щеке и получая такое же вознаграждение в ответ, — и Оскаре присмотр за нашим, уж больно смелым, гостем. — Отец, ты не был свидетелем побега Тэхёна от… — рассказ прерывается на самом интересном месте, как только Чонгук оказывается около Кима, осторожно локтём задевающего бок вождя. — Хотел сказать, что он тот ещё смельчак, клык Оскара даю. Лабрадор, обнюхав едва ли не с ног до макушки всех присутствующих и удобно умостившись возле старейшины, сразу реагирует на кличку, поднимая довольную компанией мордашку к Чону. Умей вести диалог, пожаловался бы на раздавание своих зубов налево и направо. — О как, — усмехается следом за сыном Каонабо. — Да я тебя… — шёпотом начинает угрожать, оборачиваясь к Чонгуку. Планирует опозорить его и не краснеет‎! — Мои драгоценные мужчины, — чуя неладное, Анакаона подходит ближе к юноше, взяв того под руку, — не смею торопить, однако у вас намечался секретный разговор. Не планируя откладывать решение вопросов до лучших времён, мужчины всё же оставляют в покое троицу во главе с Оскаром и неспешно проходят в бунгало, предпочитая скрыть от остальных ушей предлог для негласного совещания между собой. А Тэхён, не в силах сдерживать порывы загладить пёселя до мозолей на ладонях, располагается рядом с ним, согнув ноги в коленях. Аллергия матери на шерсть не позволяла завести домашнего любимца, поэтому юноше приходилось довольствоваться поглаживанием дворовых животных, дарить обделённым любящей семьёй тепло и ласку, периодически подкармивая их. — Ты понравился ему, — Анакаона присаживается поблизости. — Вы о ком? Женщина ловит на себе вопросительный взгляд. Таким количеством дилемм парень даже во время защиты диплома не похвастался бы. — Об Оскаре. Несомненно. — Лабрадоры очень дружелюбны. Неудивительно, что он не стал откусывать мне пальцы, — Тэхён чешет за ухом сопящего пса, расплываясь в улыбке от витающей повсюду атмосферы, пропитанной безмятежностью. — Юнги стал исключением из правил – собаки недолюбливают тех, кто находится в состоянии алкогольного опьянения и нагло вешается на их хозяев, — подбирается к сладкой парочке, скопировав позу Кима. — Потеря родителей в автокатастрофе оставила глубокие раны, которые не всегда способны затянуться вплоть до конца существования. По прибытию он вечно ворчал на народ, но многое изменилось за прошедшие пять лет. Думается мне, что и ты оценил его внутренний мир, запертый на бесчисленное количество замкóв, раз отважился на такой шаг, последовав за Юном к чужим краям. Тэхёну приоткрыли тайну о трагическом событии в жизни Юнги перед отчаливанием на неизведанный туристами остров. Эмпатия никогда не была чужда парню, поэтому, в момент рассказа личной истории, у него что-то с немыслимой силой щемило в груди. Невозможно описать словами или же до конца прочувствовать боль от утраты тому, кого не душили практически до полуобморочного состояния крики в пустоту, мольба о помощи у всех известных человечеству святых и просьба забрать собственную душу, только бы уберечь близкого от неизбежного. Любого страшит смерть, безусловно. Следует за нами по пятам на протяжении всей жизни, присматриваясь к будущей жертве, но больше пугает то, что она вцепится своими острыми когтями в важнейшего человека, обрекая оставшихся в живых на одиночество. Какая-то часть нас погибает ровно в тот момент, когда второе сердце прекращает биться. Произошедшее способно слепить из человека совершенно другую личность: либо разрушив с течением времени, либо сделав сильнее. — Мне не совсем понятны причины моего поступка. Предполагаю, что стремление узнать о вашем народе, как вероятная причина, любопытство, как основополагающее, а желание сменить обстановку, хотя бы на минимальный срок, как истина, — закусывает нижнюю губу, напрягаясь от обсуждения болезненной для него темы. — Мой сынок абы кого не оставляет под крылом, как и на Аклинсе не позволяет останавливаться, ведь для чужаков путь сюда закрыт. Следовательно, на то есть весомый повод. Я не вставляю свои пять центов в эти дела, если мне не спешат показать подлинный мотив поступка, — женщина кладёт ладонь на плечо юноши, улыбнувшись ему. — Нет ничего опаснее внутренних сражений с самим собой. Кровопролитные войны заканчиваются, сходят на нет, но битва внутри нас может длиться до последнего вздоха. В этом месте находят спокойствие затерянные среди кошмаров души. — Поэтому вы позволили мне остаться? И даже позаботились о моём питании? — Тебя накормили? — удивляется Анакаона, убирая свою руку с чужого плеча. — Как печально, что отобедать в такой приятной компании сегодня не удастся. — Так это была не Ваша инициатива? Не стоит принимать все слова Чона за чистую монету. — Нет, не моя. Видать, Чонгук решил, что тебе необходимо подкрепиться перед встречей, — искренне улыбается. Радостно женщине, что сын не вспылил, прогнав незнакомца на все четыре стороны. — Ты не гневайся на него. Он справедлив и отзывчив, просто нарушение законов, угрожающее стабильности, непозволительно, если совет старейшин и островитяне заранее не дали своё согласие на прибытие нового человека, — встаёт с земли и поглядывает на массивную дверь бунгало, убеждаясь в том, что никто не спешит подслушивать их доверительную беседу. — И на то есть причина. Парень проделывает аналогичные движения, разрешая себе залюбоваться миловидностью супруги Каонабо, когда та отворачивается на мгновение. Внешностью молодой вождь, как сделал выводы Тэхён, пошёл в отца, а от матери достались разве что большие-большие глаза. — Поведаете мне о ней? — Ступай за мной, — не потратив много времени на обдумывание, Анакаона подошла к безмерно обожаемой веранде, жестом пригласив сесть на более удобное для длительного рассказа место. Оскаром же было принято решение на собачьем дать команду: «Всем оставаться на своих местах». И только он беспрекословно выполнил свой приказ, продолжив спать. Шелест сада не может не радовать слух. Мышцы юноши благодарны за приглашение переместиться на плетёный диванчик. Тень от бунгало частично заслоняет солнце, заставляя его выдохнуть с облегчением. Он, усевшись как можно удобнее, поворачивается корпусом к женщине и готовится слушать историю о человеке, которого прочесть практически нереально. Многолетний контроль эмоций создал вокруг него довольно плотную скорлупу, которую запросто пробить не представляется возможным. Вполне знакомая практика. — Мой погибший муж, биологический отец Чонгука, долгие годы служил верой и правдой пусанскому народу, защищая их жизни до последнего удара сердца, — Анакаона отводит взгляд в сторону и погружается в давние воспоминания с головой. — В ночь, шестнадцать лет тому назад, он подменял своего напарника… Виновного оправдали, сославшись на отсутствие доказательств его причастности к аварии, отнявшей бесценную жизнь. Как оказалось, ценник всё же имеется, если вы являетесь сыном влиятельного человека в Пусане. Санбом был моей первой школьной любовью, — внимание женщины возвращается к парню. — Сынок с огромным трудом пережил кончину отца и прекратил верить в работу существующих законов, когда справедливость не восторжествовала. Новость о смерти главы нашей семьи стремительно разлетелась среди близких, поддерживающих семейство в тяжёлые времена, а спустя три месяца всего один телефонный звонок целиком и полностью всё изменил. Близкий друг Санбома, на момент нашего прибытия мэр Лонг-Айленда и отец ныне управляющего островом Намджуна, предложил нам покинуть Южную Корею и перебраться на Карибы, чтобы попытаться начать жизнь с чистого листа. Так мы и поступили. Ким в попытке переварить раскрытую информацию приоткрывает рот, окончательно забывая о том, что со стороны это может показаться неприличным. Чонгук не выглядит глубоко несчастным человеком. Вполне вероятно, что он, точно как Тэхён, носит достаточно масок и выстроенных годами защитных стен внутри себя, чтобы никому не было под силу использовать его слабости, однажды воткнув острый кинжал в спину. Или же… не каждый проживает роковой день снова и снова, не давая себе выбраться из водоворота скорбных воспоминаний? — Мне так жаль, госпожа Анакаона, — и это всё, на что хватает парня. Он не совсем понимает, что уместно говорить в подобных случаях, поэтому, боясь сболтнуть лишнего, молчаливо сидит и перебирает пальцами край футболки. — Солнечный мальчик, — протягивает руку к растрёпанным ветром волосам юноши, улыбаясь и поправляя непослушные пряди. — Не тревожься, целью рассказанного было не желание услышать утешительные слова, а объяснить отношение Чонгука к законам и его, местами безжалостное, поведение. Долг и стремление сохранить порядок во избежание возникновения хаоса внутри общины для него превыше даже собственной жизни. Клятва народу – не пустой звук. — А вам не страшно, что кто-нибудь посмеет, предположим, восстать против действующего вождя? — Меня сильнее поражает и настораживает отсутствие попыток. — Что? — от изумления вскидывает брови. — В нашем семействе эта тема под строжайшим запретом, поэтому мы не поднимаем данный вопрос в кругу семьи. Имею право сказать одно – решающее сражение за венец произошло перед долгожданной церемонией. Мой сынок выборол пóтом и кровью должность, поставив каждого бросившего вызов на колени и показав обитателям свою силу. Но шрам, полученный во время равноправной борьбы, останется воспоминанием на теле. — Где же он оставлен? — перебирается поближе к женщине Тэхён, мечтающий услышать каждую деталь, ничего не пропустив мимо ушей. Уж точно не на видном месте расположен рубец, иначе был бы замечен ещё при первом полноценном знакомстве. — На ягодицах, продемонстрировать? — Чон складывает руки на груди, опёршись спиной о дверной проём, и одаривает хмурым взглядом исподлобья секретничающих. — Мам, сколько же тайн ты успела изложить чужаку за время наших с отцом переговоров? Чонгук предпочёл бы покинуть бунгало гораздо раньше, чтобы о сокровенном не узнала любопытная душа, но время вспять вернуть нельзя, а изобретённой машиной времени человечество пока не похвалится. — Секретничать – не грех, — поправив платье, поднимается с мебели и добавляет в заключение перед тем, как скрыться в доме и оставить двоих наедине: — Не смей оголяться перед гостем, где твои манеры? А ты, Тэхён, улыбку шире! Была рада повидаться, заглядывай завтра к нам на ужин. Чон только усмехается, нисколько не удивляясь тому, что мать акцентировала внимание конкретно на непристойностях ради успокоения Тэхёна, при этом зная, что до такого сын пока не докатился. Даже под влиянием высокоградусных напитков раздевается догола лишь в полнейшем одиночестве. — Да ну, ягодицы? Могу ли я… — великий юморист Ким закидывает ногу на ногу, руки для удобства уложив на животе. Сперва Чонгук показался парню грозной горой мышц и тем, кто любезно сопроводит его на гильотину, но голова по сей час остаётся украшать плечи юноши, а неприступный ледник постепенно тает. Намечается глобальное потепление по отношению к Тэхёну? Или же это ловушка, и спустя миг складка между бровями Чона вновь напомнит о себе? — Мы с тобой не настолько близки, чтобы я перед чужаком нижнее бельё снимал… Хотя, знаешь, потерпи до ночи, — довольно ухмыляется ещё один остроумец, заметив в парнишке угасающую уверенность в себе. — И как мне воспринимать подобные слова? Как намёк, приглашение или угрозу? — диван остаётся пустовать, когда Ким оказывается достаточно близко к мужчине, но сохраняя между ними приличное расстояние. — Как ребячество, — хлопает по своему бедру, подманивая к себе переместившегося на ступени, как можно дальше от адской жары, Оскара. И тот незамедлительно выполняет команду «к ноге». Самый ленивый охранник территории в тропических краях, если откровенно. — Как только призрачным лунным светом накроется деревня, островитяне приступят к празднованию значимого вечера. Раз твоё присутствие на острове необратимо, — гладит послушного пса, слегка к нему наклонившись, — тебе дозволено взглянуть на торжество одним глазом. — А что я… как же мне… — оторопевает от запутанных, словно клубок шерстяных ниток, мыслей, не зная, с чего бы начать и чем завершить свой опрос. — От тебя ничего не потребуется. Ты ведь не станешь участвовать, а будешь наблюдателем, — Чонгук выпрямляется, боковым зрением увидев растерянность парня. — Белое одеяние имеется в арсенале? — Увы, — дует совсем по-детски пухлые губы, морально подготавливая себя к отказу со стороны Чона, так как единственное требование не может выполнить. Он прихватил с собой парочку футболок, но в таких только по подиуму дефилировать или пчёл радовать, которые с удовольствием слетятся на цветочный принт. — Докатился до того, что придётся сдавать в аренду собственную одежду, — подмигнув довольному от чесания за ухом псу, прощается с ним взглядами и полностью оборачивается к юноше, сканируя его телосложение. Дважды утонет в личных вещах молодого вождя. — Бывал ли ты на свадьбах дикарей, Ким Тэхён?

🌊

Широкая песчаная береговая линия длиной с десяток километров удобно расположилась на северном побережье Большого острова. Пляжные патрульные, одетые в красно-жёлтую униформу, пристально наблюдают в бинокли за отдыхающими, в любой момент готовясь покинуть смотровую вышку и ринуться спасать утопающего. Много зевак, разморённые послеполуденным солнцем, приходят понежиться на соломенных ковриках и передохнуть от дел с друзьями или же семейством, но далеко не всегда рискуя охладиться в бушующих карибских водах, сталкивающихся с Атлантическим океаном. Чего нельзя сказать о сёрфбордистах, которых хлебом не корми, а только дай прокатиться. И даже на этом сумели организовать приносящий немалый доход бизнес, сдавая напрокат сёрфборды и обучая новичков в этом деле покорять волны, правильно держать равновесие для успешных манёвров. Обилие кафешек осталось на популярной среди туристов набережной в центральной части острова, как и нахальные продавцы, залезающие на голову с криками: «Покупаем спелое манго, свежайшие кокосы, креветки в кляре, сланцы со скидкой и океанской ракушкой в подарок!» На Севере только вечное тропическое лето и лазурные волны. С противоположной стороны от скоплений, за охраняемым невысоким деревянным заборчиком, находится территория для состоятельных людей, желающих спокойно отдохнуть. Без каких-либо ограждений заметен контраст: шезлонги на любой вкус, цвет и рост, бары под тентами с приличным ассортиментом закусок, а от разноцветных безалкогольных коктейлей глаза разбегаются. На входе приветливый персонал, улыбающийся во все тридцать два, угощает фруктовой нарезкой, предложив влажные полотенца. Святая троица, как величают себя мужчины, проехала значительное расстояние к северным берегам с целью вспомнить ту беззаботность, которой им не хватает во взрослой жизни. Они не выбирались в народ длительный период по причине отсутствия свободного окошка в графике или ещё какого-нибудь оправдания ленивости в выходные дни. После забитой от и до делами недели мечтается о времяпрепровождении среди родных стен, под охлаждающим кондиционером. И речи никакой не может быть о покидании территории виллы, как максимум – с кряхтением держать курс до бассейна. Сегодня же свершилось чудо – официальный стиль трудолюбов сменился на слегка обтягивающие бёдра шорты и оголённые, позабывшие о заметном загаре, торсы. — Джун, по тебе и не скажешь, что ты рождён в жарком климате, — Хосок растягивается по всему шезлонгу, с наслаждением попивая через трубочку лимонад. Не часовые переговоры и бумажная волокита с утра до поздней ночи, а долгожданное, вполне заслуженное расслабление – всё, в чём так нуждался Чон последний месяц. — Я ваши кислые лица, практически ничем не отличающиеся от моего оттенка кожи, наблюдаю в мэрии намного чаще, нежели бываю под открытым небом, — приподнявшись корпусом со своего места, Намджун берётся за ледяной стакан с освежающим напитком, чудом не свалив со столика оставшиеся коктейли. — Невеста ревность не испытывает? — вникает в разговор друзей лежащий рядом Сокджин, накрывая лицо панамой. — К вам или рабочим процессам? — Оба варианта можно назвать подходящими, — оборачиваясь к товарищам, Хосок опирается локтем о поверхность, плечом подпирает голову и строит невинные глазки в ожидании ответа. — Не стоит меня гипнотизировать, Хо. Тебе известно, что со мной этот трюк не сработает, — опустевшая ёмкость возвращается на подставку, а взгляд устремляется на довольного Хосока. Подобные намёки в их компании не являлись редкостью, всего-то шутки ради. — Да я ни одного из вас не вынес бы дольше часа, сразу же заставив собрать пожитки и отправиться в путешествие, куда глаза глядят. — Столько лет пролетело, но терпение всё никак не лопнет, — подбрасывает пищу для обсуждений секретарь. — Признайся же, твоя любовь к нам безгранична и бесценна! — За два восточно-карибских доллара продал бы в рабство, — слушая недовольные вздохи по обе стороны от себя, с чувством выполненного плана на день, потягивается Джун. — Как продвигаются переговоры, Хо? — Мы ведь договорились, что подниматься тема не будет до того момента, как порог твоего кабинета не перешагнётся, — всем телом опускаясь на шезлонг, Хосок закрывает глаза от ослепительного солнца рукой, согнув ту в локте. — Не даёт покоя предпочтение сотрудничать с Чонгуком, и тот, если крыса действительно проникла в наши ряды, уже осведомлён о результатах разговора. — В случае неблагоприятного развития событий, нам, так или иначе, придётся сократить поставки, даровать больше свободы островитянам и вынужденно согласиться на условия вождя аклинсов. — При таком раскладе доходы снизятся. — А при разрыве ныне не особо прочного союза – окончательно сойдут на нет, — с прежней непреклонностью личный помощник старается донести до начальника верную позицию. Для обоих островов крах доверительных отношений ничем положительным не закончится. — Джун, ты ведь не из-за потери финансов не стремишься соглашаться на озвученные требования. Будь это Каонабо – вопрос решался бы более мирным путём. — Меня волнует размер прибыли, поскольку она напрямую влияет на развитие Лонг-Айленда. Инфраструктура не переставая разрастается в четырёх направлениях, финансирование проектов, как вы знаете, подпитывает экспорт товаров с Аклинса. И… — Намджун замолкает, пока официанткой расставляются закуски к очередной партии напитков. Та, завершив свою работу, оставляет троих товарищей в покое. — Тебя нервирует существование Гука и обязанность совместно работать в интересах союзных островов, — не может не вставить свои важные пять копеек Сокджин, нарушив напряжённую тишину. — Личные конфликты не имеют ничего общего с возникшей проблемой. — Разве? — ухмыляется секретарь. — Обсудим на собрании, — Намджун постепенно закипает от беседы, повернувшей не совсем в то русло. Очевидно, что правда неприятно глаза колет, но делать чистосердечное признание он не намерен. Аксиома, которую и невыносимыми для человеческого организма пытками из него не вытянешь. Если нырнуть в далёкое прошлое, покопаться среди подростковых воспоминаний, напряжение между двумя мужчинами не всегда присутствовало. Когда Чонгук с матерью примчались на Большой остров, пожилой и одинокий отец Джуна радушно принял прибывших гостей, временно поселив их в своём особняке, пока те не обустроятся на новом месте обитания. Своенравные парнишки не по щелчку пальцев, но впоследствии всё же поладили. Джун даже умудрился прикипеть к харáктерному юнцу за короткий промежуток времени, когда в его поле зрения мелькала семья Чон не в полном составе. А Каонабо, как представитель племени и один из инициаторов заключения договора, пожаловал в коттедж для согласования некоторых нюансов, в эти же сутки повстречав госпожу Анакаону (на тот момент Джиу). И если уверовать в глубокие чувства с первого взгляда не получается, то всякому стоит узреть отношение старейшины (на тот момент вождя) к малознакомой женщине. Пусть реальность на сказочный мир со счастливым концом не тянет, но жизнь без риска во имя любви не имеет смысла. Поэтому Каонабо, не так долго мусоля намерения и нисколько не сомневаясь, предложил перебраться на Аклинс. Чонгук же, в свободные от изнуряющих тренировок дни, сходил на берег Лонг-Айленда со своим отцом и проводил многие часы с Намджуном, рассказывающим о местных легендах, которые передаются из уст одного поколения в уста следующего. Ничто не долговечно. Дружба была необратимо разрушена соперничеством. — Ты сам затронул рабочие моменты, друг мой, — подводит итог Хосок. — Сейчас и зарычит на всё северное побережье, — подливает масла в огонь Сокджин. — Хо, мы наболтали на увольнение. Намджун подобно грозовой туче мечет молнии то в одного, то во второго, мысленно подбирая матерные ругательства и выстраивая последовательность действий в случае отставки заслуженных юмористов. Каким-то образом сложилось так, что две противоположные личности подружились почти до поцелуев в дёсны. Чон Хосок – тридцатитрёхлетний уроженец Севера, выгрызающий успех всеми возможными силами, не боясь шагать по головам, и работающий до изнеможения. Его родные кичиться хоромами и дорогостоящими побрякушками отроду не могли, поскольку обслуживали богатых работодателей, сколько себя помнят. «Трудности закаляют, мы в золотых горах не нуждаемся, сынок», — слова матери с отцом плотно засели в голове у юного Хосока. Мотивация стремиться к лучшей жизни возрастала до уровня стратосферы с каждым пробуждением в узкой комнатушке, пропахшей от высокой влажности плесенью. Всеми фибрами ненавидел несправедливость и людей с забитыми бумажниками, точно как и страстно желал искупаться в долларовых купюрах, поэтому хватался за любую возможность подзаработать, чтобы оплачивать обучение в университете. Если чего-нибудь возжелать сердцем и душой и не сложить руки от утомления по пути к достижении цели – она будет достигнута, потому что труд окупается плодами. Ким Сокджин – среднестатистический красавец, специалист в своей сфере деятельности или просто мужчина с Юга, рождённый на белый свет с серебряной ложкой во рту и привыкший получать всё по первой просьбе с раннего детства. Нагло положением не пользовался с более сознательного возраста, поставив родителей перед фактом, что предпочтёт взбираться по карьерной лестнице самостоятельно, а не с помощью их связей в мэрии. Внешность нисколько не отстаёт от вполне заметной полярности мужчин. Хосок обладает пронзительным взглядом очей цвета многолетнего виски, как подшучивают друзья-алкоголики, выступающими скулами и, кажется, не сходящей с лица ухмылки и во время сна. Джину светлые пряди волос – от души спасибо генетике за сбой, или неизвестным древним предкам, — мягкие черты овальной формы и полные губы служат поводом для оглядываний мимо проходящих людей и успешности в местном модельном агентстве. Мелочь, но до жути приятно. Как говорится в простонародье: инь и ян, а сбоку – бантик (айлендовская поговорка). Этим бантиком, как завершающим штрихом, является Ким Намджун. — О боги, вы – моё наказание свыше, — не находя в себе сил выслушивать бредовые мысли близких друзей, Джун поднимается с шезлонга, наконец вспомнив, что прибыли они сюда не языками почесать от безделья. — Сомнительно, что подосланы с небес к такой занудной личности! — бросает вслед отдаляющемуся начальнику Джин, обменявшись «пятернёй» с Хосоком. Несколько тысяч сгоревших нервных клеток Намджуна в копилку. За болтовнёй обо всём и ни о чём одновременно, троица и моргнуть не успела, как время на часах начало нестись к приближению заката. Тропические просторы в этих местах не кишат бесконечным списком ограничений, помимо запретов на распитие спиртных напитков, но существует железный закон – ни шагу в северные воды после того, как только сумраком накроется архипелаг. О несчастных случаях напоминают всех цветов радуги, привязанные народом к стенду о правилах безопасности, ленточки – в память о погибших душах, которые посмели бросить вызов морской стихии в тёмное время суток, заплатив за свою самоуверенность сполна. Мужчины с предельной ответственностью подготавливаются к предстоящему скольжению по волнам: проверяют прочность лиша, закрепляя манжет на щиколотке и сводя к минимуму, благодаря специальному тросу, вероятность того, что сёрфборд унесётся течением чёрт знает куда или нанесёт непоправимый ущерб окружающим. — Трижды убедитесь в том, что на все сто подготовлены к заплыву, — Намджун по привычке раздаёт указания друзьям, словно те – малые дети, отданные родителями в летний лагерь, а не два взрослых лба, имеющих солидный опыт за плечами. — Уяснили, босс, — в один голос отвечают мужчины, предпочитая не нервировать Джуна сильнее положенного. Не хватало ещё преподнести подарок в честь свадебной церемонии раньше времени, да и вылавливание бездыханных тел товарищей из-за их беспечности не входит в перечень идеальных вещей, которые стоит вручать на праздники. Усиливающиеся порывы ветра только сыграют на руку любителям экстрима – пиковые точки волн оказываются ближе к небу. Все трое, послушав заученные наизусть наставления от инструктора, синхронно подхватывают с песка доски и через пару метров замирают, ногами ощутив долгожданное охлаждение. Горячая кожа после соприкосновения с водой становится влажной, а по телу местами пробегают мурашки от резкого перепада температур. Чем дальше песчаный берег, тем отчётливее мысль: «Вон та волна по мне. Все они, учащающие сердцебиение». — Как замедлить мгновение, подскажет кто? — остановившись на приемлемой для оседлания океанской волны глубине и с полной уверенностью в своих отточенных навыках, Сокджин немедленно взбирается на сёрфборд, торсом накрывая рабочую зону поверхности, и складывает ноги вместе, чтобы сохранить важнейшее – баланс. Намджун выполняет те же движения, начиная грести от плеча для ускорения и с лёгкостью догоняя молчаливого Хосока, который стартовал раньше, вырвавшись вперёд. — Всё под контролем? — стоило уточнить на суше. — Мне нужно свыкнуться, — Чон отрезает на корню любые попытки вытянуть правдивое слово о произошедшем в прошлом. Стать по собственному желанию волонтёром-спасателем в свободные часы и, несмотря на опыт, позволить отправиться в вечность человеку. Травмирующие сознание картинки вовек не забудутся. — Может, в кои-то веки, прокатимся? Ребята, времени в обрез, — равняется в одну линию с мужчинами Джин. Его физическая подготовка с годами слабеет, а спина из-за сидячего положения в офисе угрожает хронической болью (коварный остеохондроз, ты-то куда). Быть может, в свои тридцать семь, пора протаптывать дорожку к пенсионному фонду? — Заманчивое предложение, — отвечает Хосок, взглядом уловив точку для их сегодняшних приключений. В размеренном темпе, смотря исключительно перед собой во избежание дисбаланса, троица добирается до места назначения, с неприкрытым удовольствием любуясь малым количеством сёрферов, которые затерялись среди пенной зоны. Короткий земной день близится к логическому завершению, а непроглядная ночь планирует одержать главенство. Бóльшей частью любителей адреналина было решено вернуться на берег раньше, чем небосвод рясно покроется сотнями тысяч мерцающих звёзд. Мужчины, как по отрепетированному сценарию, принимаются грести в сторону берега, ожидая повод вскочить на ноги. И, едва лишь замечается подхват хвоста сёрфбордов основанием волны, проделывают стандартные действия: благодаря мольбам себе под нос не слететь позорно вниз и сохранению мышечной памяти, переносят часть веса на ладони у рёбер, подняв себя на руках параллельно поверхности так легко, словно длительный перерыв оказался правдоподобным сном, а техника совсем не забылась. Дальше, как и всегда, подъём из положения лёжа, удобная пружинистая стойка с упором на переднюю ногу с ровной спиной, а не косплеем крюка, присогнутыми ногами и счастливыми минами, владельцы которых используют не очень интеллигентные слова в своём лексиконе от переполняющего восторга. Постыдились бы. Одна волна покорилась, превращаясь в бурлящую вспененную воду и ничего после себя не оставляя, помимо ярких впечатлений; следом ещё их череда мастерски разрезается и, как только очередная сформировалась в вертикальную прозрачную стенку, мужчины проскальзывают под закручивающейся по всем законам физики волне, завершая сегодняшний день в такой привычной с юности среде.

🌊

Островок аклинсов, добровольно отрезанный от всего остального мира, никогда не горел тысячами огней. Непроницаемая чернота ночей не служит поводом для побега сломя голову в неизвестность за масляными лампами или восковыми свечами, а позволяет сосредоточиться не только на пристальном изучении деревни, но и сконцентрироваться на другом: уловить шелест листвы, оценить богатство ароматов цветущих повсюду растений, а если не полениться и поднять глаза к небу, то можно заметить многие небесные созвездия. В этот поздний час островитяне не отдыхают и не восстанавливают силы к грядущему рабочему дню, а подготавливаются к предстоящей свадебной церемонии. Сегодня, по всем исконным традициям Аклинса, состоится важное событие – при свидетелях узами брака будут связаны две души. Обитатели обязуются явиться к Ритуальному месту не позже полуночи с дарами от семейств и в белоснежных одеяниях, символизирующих как чистоту и непорочность, так и святость торжества. Ответственными за огненную стихию зажигаются установленные практически на каждом шагу факелы, что освещают длинные тропинки. Волшебная, отчасти сказочная и необыкновенная для чужака атмосфера праздника витает в воздухе, не допуская и мысли прекратить восторженно охать. Тэхён оглядывается по сторонам, ладонями приглаживает вручённую Чонгуком мешковатую, мягко говоря, рубашку и подтягивает свободного кроя штаны, норовящие слететь с его бёдер. Он, если честно, никогда не бывал на свадьбах, как и не спешил заключать брачный договор с первой встречной. Да и сердечные чувства к определённому человеку не особо испытывал. Однажды заинтересованность ворвалась в его жизнь в лице привлекательной однокурсницы, с которой они взахлёб изучали гуманитарные науки. Месяцы конфетно-букетного периода, держаний за руки, поцелуев в губы и интимной близости под влиянием алкоголя ничего плодотворного не принесли – парочка в итоге мирно разорвала связь, разойдясь на вполне себе спокойной ноте. А обычный секс без сильных чувств, который изредка всё-таки случался у Тэхёна, – это не что-то серьёзное. Должно быть, отыскать истинную любовь парню не суждено в ближайшее время. И нельзя сказать, что сейчас он морально подготовлен к здоровым отношениям, ведь все силы уходят на борьбу с собственными демонами. — Бог мой милостивый, — хватается за сердце возникший на горизонте Юнги. — Это что за наряд? Тебя кто такой бессовестный в «платье» нарядил? — Ваш вождь, — пожимает плечами Тэхён. — Не мой размер? — Да здесь и для меня места предостаточно, — Мин сокращает расстояние с юношей, собираясь доказать правдивость слов. — Ты что удумал? — Ким обхватывает руками свои плечи, отшагнув назад. — Наглец. — Ко всему прочему, хамоватый алкоголик со стажем, — всё же отступает, не став давить на не привыкшего к нарушению личного пространства. — Все не без изъянов, турист… — Отвяжись от него, — из темноты доносится знакомый обоим голос. — Ты каким образом появляешься возле меня? Отслеживаешь место нахождения? Предоставь мне шанс сблизиться с гостем, — старший советник не переставая бубнит на скрывающегося в тени. — В курсе ли ты, что с друзьями принято делиться? — Чтобы ты нанёс ему психологическую травму отборными анекдотами и споил? За тобой нужен глаз да глаз, — выходит на свет Чонгук, целиком подготовленный к церемонии, и замечает на себе изучающий взгляд Тэхёна. Тот бесцеремонно сканирует полуобнажённое тело, покрытое узорчатыми рисунками светлой краской. Киму тяжело бороться с желанием под микроскопом исследовать молодого вождя и расспросить о значении нанесённых символов. Никакие тёмные оттенки этой ночью не дозволено носить, поэтому на мужчине исключительно белые льняные брюки, а на шее красуется продолговатое ожерелье с гравировкой в серебристом цвете. — Мы на рентгенографии? — усмехается Чон. — Я в культурном шоке, — приближается Тэхён, протягивая руку к предплечью Чонгука. — Позволишь? — Вы, ребята… — приближённый старается вклиниться в диалог, решив не ругаться из-за брошенного камня в его анекдотный огород. — Хорошо, после завершения церемонии, чтобы не стереть чужие труды, — вождь переводит взгляд на недовольного Юна, которому никак не удаётся провести время с тем, кого он, рискуя «местом под солнцем», приволок на остров. — Оставь пока нас. Чон не рассчитывал брать на себя роль сторожевой гончей, которая не позволит ни одной живой душе подобраться к парню, но если пошевелить извилинами, просчитать действия недовольных обитателей и вспомнить о главном негодующем из-за постороннего на острове – потенциальная угроза всё же есть. Никто не посмеет пойти против Нерея и как-либо навредить чужаку в его присутствии, поэтому Чонгук, осознавая все риски, старается быть поблизости и не упускать любопытного юношу из виду. — Чего? — Мин возобновляет словесную цепочку возмущений, забывая о необходимости сменить испачканную в поле одежду. — А кто расскажет о правилах обряда, когда ты удалишься к шаману и старейшинам? — Юн, тебе следует привести себя в божеский вид. Пиявкой вцепишься в него во время праздничной трапезы. — Ловлю на слове, мой вождь, — подносит два пальца к своим глазам, а после направляет их к очам Чонгука и Тэхёна, повторяя движение в воздухе несколько раз. — Если вы сразитесь на кулаках, а я этим не полюбуюсь – сварю вас в чугунном котелке Адриана. — Объявлено временное перемирие, — подаёт голос Ким. В бунгало, когда Чонгуком торопливо перебирались вещи с целью обнаружить хоть один подходящий для телосложения гостя комплект, оба пришли к выводу, что им стоит заключить мир и вывесить белый флаг на поле боя, пока Тэхён гостит на Аклинсе. Во-первых, сражение за первое место в номинации «‎Главное хмурое лицо острова»‎ заведомо бесполезно, ведь победитель очевиден; во-вторых, нервные клетки желательно беречь с молодого возраста. Как итог разговора – Ким получит ответы на все интересующие, в пределах разумного, вопросы и покинет это место навеки, оставив таинства лишь в памяти. Таков уговор. — Будьте так любезны, — перед носами уставившихся на Юнги оказывается протянутая рука, — ущипните меня. — Ступай, — Чон никак не реагирует на выходки советника. Свыкся с полной противоположностью их характеров. — Ступай, — копирует фразу Юн, пытаясь повторить и интонацию мужчины. — Никакого уважения к старшему советнику вождя на этом острове, — оборачивается спиной к собеседникам и неторопливо направляется к лазурным водам, чтобы искупаться в тёплом море и приступить к нанесению на кожу ритуальных символов. — Вы видали?! — громко обращается к первой попавшейся на пути женщине, отчего та почти роняет корзинку с фруктами от эффекта неожиданности и крутит у виска пальцем. — И как прикажете быть! — Совсем выжил из ума?! — возмущённо тараторит морально пострадавшая, прижав к себе гостинец и свернув на тропинку, ведущую в сторону самых пунктуальных людей, которые уже подготавливаются к церемонии. Тэхён, проморгавшись, обменивается взглядами с Чонгуком. — И регулярно он… — Суетливый? Круглые сутки напролёт, если речь об этом. — А если выпьет? — Многое зависит от дозировки спиртного, — коротко отвечает Чон, так как сегодня на содержательные беседы времени не хватает. — Следуй за мной, матушка подготовит тебя к торжеству. Как принято в современном обществе проводить венчание? Церковь скрепляет данные друг другу клятвы любить долго и счастливо, в горе и радости, в богатстве и бедности, до конца ваших дней. А жирной точкой становится поход в дорогой ресторан с кучей родственников, довольно часто и с теми, кого ты приветствуешь впервые. Так себе начал визуализировать стандартную свадебную церемонию Тэхён после того, как посмотрел целую кучу голливудских фильмов, безусловно, с хэппи-эндом. В Южной Корее всё происходит несколько иначе, однако и в этом убедиться лично возможности не было. Что же насчёт торжественных мероприятий на острове? Кардинальное отличие в традициях даже совсем маленькому ребёнку покажется очевидным. Разница настолько большая, что у юноши возникает потребность либо сфотографировать увиденное, либо написать красочную картину, сохранив происходящее не только в памяти. Как только мрачные тучи разгоняются ветром, а лунное свечение замечается островитянами, начинает приближаться момент, ради которого все были собраны в это позднее время. На поляне вновь кипит жизнь, но повод для гуляний в разы приятнее, чем причина для утреннего собрания. Старшее поколение, в силу статуса и возраста, присаживается на скамьи, предпочитая приберечь энергию к застолью, а резвая молодёжь, готовая хоть сейчас пуститься в пляс, теснится рядом. Тэхёну поведала о правилах и усадила около себя Анакаона, не позабыв подозвать пальцем Чимина, чтобы гость не ощутил одиночество в толпе, пока новые приятели заняты выполнением своих поручений. Юнги на пáру с Адрианом контролируют порядок на тот случай, если вдруг у кого-то появится в голове безумная идея сорвать ритуальный процесс с возгласами: «Я протестую!» и холодным оружием за спиной для борьбы за невесту или жениха. Что-то из разряда тех иностранных мелодрам с щепоткой остросюжетных приключений, но перестраховаться всё же стоит. По правде, не ради практически новобрачных поставлены на уши все защитники вождя. Гость моргает намного реже, чем следовало бы от заинтересованности праздником, а приставленная Чонгуком «охрана» сливается с остальными соплеменниками, собираясь в случае чего защитить невинного. Чужак покинет дальние земли целым и невредимым. Чон стоит поодаль и, спрятав руки за спину, почтительным поклоном приветствует шамана. Тот, по первой оценке Тэхёна, в совсем преклонном возрасте. Высокий, худощавый старец с длинными серебристыми волосами и достающей до живота бородкой, полностью обвешанный всяческими амулетами, а его одеяние напоминает мантию доброго волшебника. Местный Альбус Дамблдор? Мужчина пламенем близко расположенного факела поджигает сушёные травы и шёпотом зачитывает из явно повидавшего многочисленные ритуалы фолианта только ему понятные строки. А сидящие на земле музыканты, положив перед собой на колени небольшие парные барабаны, отбивают подходящий празднеству ритм, нагнетая атмосферу до предела или переходя на более тихие стуки ладонями по инструментам. Тэхёну и в самых насыщенных необычайностью снах за подобным понаблюдать не удавалось, не говоря о щедром подарке судьбы стать очевидцем настолько важного события. Он находится здесь и сейчас, среди незнакомцев, с такими же разрисованными краской лицами и телами, в светлых одеждах. Восседает на скамье, крепко держа за руку довольного Чимина, и что-то чувствует. Ощущает себя живым. — Да наступит час, когда невидимыми нитями судьбы свяжутся любящие сердца, — шаман объявляет о начале торжества. Пусть свадебная церемония ныне проходит в более современных условиях, многое в бракосочетании остаётся нетронутым долгими векáми: путь невесты устилается пальмовыми листьями и поднесениями жителей, расположенными по обе стороны от тропинки, чтобы новоиспечённая семья ни в чём не нуждалась благодаря не скупой на дары природе. Молодая девушка, облачённая в белоснежное парео и украшенная благоухающими цветами, ступает к алтарю, где её в окружении старейшин и вождя дожидается её избранник. Бой барабанов постепенно стихает в момент соприкосновения влюблённых. Под плеск волн старец приступает к основе брачного обряда, а Нерей протягивает паре ритуальный кинжал. Вместо страстного поцелуя – обмен венками и цветочными ожерельями, как символ гармонии. Вместо слов о безмерной любви – клятва на крови. На ладонях остаются неглубокие порезы, доставленным с Большого острова вином наполняется глиняная чаша до краёв, а всего спустя мгновение опустошается двумя людьми, навечно объединяя их в прочный союз. Как на этом свете, так и в загробном мире. Далеко не всякий решится, будем честны. Только убеждённость в родственности душ подтолкнёт на этот серьёзный шаг. Браки заключаются по велению сердца, по расчёту или, как нередко случается, забавы ради. На Аклинсе же к свадебной церемонии иное отношение – священные узы никаким образом не разрушить. Поэтому даже сами обитатели редко прибегают к данному обряду – не каждый стопроцентно уверен в личном выборе. — Отныне и на веки вечные, — шаманом бережно закрывается книга, а морщинистое лицо радует собравшихся полуулыбкой. — Да будет так. Венчание подошло к концу. Молодожёны под возобновившееся музыкальное сопровождение и гомон народа обмениваются поцелуем, окончательно закрепляя обещание прожить долгие годы плечом к плечу. Далее по расписанию – шумное пирование до первых солнечных лучей. Ничего удивительного, как и у всех простых смертных. Не дикари же. Чонгук, поблагодарив отца и старейшин за присутствие, покидает оставшееся скопление островитян на Ритуальном месте, беглым взглядом обследуя танцующее племя и не находя среди них человека с лазурными глазами. Не к кому подойти, чтобы усмехнуться или даже одарить комплиментом за внешний вид. Словно испарился.

☀️

Столы, соединённые в несколько рядов, народ заставил растительной пищей, мясом местной скотины, выращиваемой на ферме, и заморскими алкогольными напитками. Чашам грешно оставаться пустыми дольше минуты, а отказ от горячительного приравнивается к неуважению к целому племени! Это пытался доказать Тэхёну один из охмелевших мужчин, подливая очередную порцию спиртного. — Я уже стал полагать, что ты осмелился своровать катер и отправился домой, — Чон усаживается на скамью возле Кима, оценивая состояние чужака. Кто-то сильно переоценил себя. — Я-то? Ни шагу на Лонг-Айленд, пока не с-съем бóльшую часть ваших запасов, — редкое употребление выпивки не сыграло парню на руку. И мир закружился, и лица хотелось бы видеть чётче. — Быть может, тебе достаточно? — открыто посмеивается над явно перебравшим. — Я, между нами говоря, — наклоняется к уху вождя главный дегустатор ночи, словно раскрывая страшную тайну, — не пил очень давно! — Вполне заметно, — хмыкнув, Чонгук опрокидывает чашу с карибским ромом, осушая её почти до дна. Просторная местность в центральной части острова постепенно пустеет. Утомлённые за день островитяне расходятся по бунгало, всей душой надеясь, что пару часов сна до ранней зари их организму будет достаточно, чтобы восполнить потраченные силы. Детвора и вовсе давно наслаждается десятым сном, в то время как самые крепкие орешки держатся до последней капли напитков, не планируя жалеть свою печень. — Да ладно тебе, Чонгук, дай человеку вкусить блаженство, — приобнимает за плечи юношу охраняющий его Чимин. Не покидает друга ни на миг, будто навёрстывая упущенные десять лет, проведённые порознь. Пак и до длительной разлуки не был в состоянии долго существовать без регулярных встреч с Тэхёном, его квадратной улыбки и способности успокоить словом или действием всякого, кто нуждался в этом. Яркая звезда угасла. Чимину искренне хочется разделить одну боль на двоих, приложить для этого все усилия и, если потребуется, отнять тревогу, подбодрить, как это делалось раньше, когда что-то скверное происходило в их семействах. В пубертатный период всё воспринимается намного ближе к сердцу, поэтому иногда мальчишки устраивали побег в тайное место, находящееся неподалёку от дома родителей Тэхёна. Убежищем стала выставленная на продажу вилла, территория которой никем не охранялась до того, как нашёлся покупатель. Задний двор с округлой беседкой служил им переговорной, если быть точнее. Нарушители закона свободой не поплатились, но прежний владелец быстро отыскал желающего приобрести небольшой домик в «сердце» Лонг-Айленда с потрясающим видом на Карибское море, тем самым отняв у парней возможность туда пробираться и секретничать о наболевшем: учитель по математике пригрозил вызвать в школьное учреждение отца с матерью, у кого-то невоспитанного повернулся язык ляпнуть плохое о веснушках Чимина, затем обсуждались ссоры с вредными родственниками. Юность, одним словом. — Не успел отлучиться, а бесценного гостя облепили с головы до пяток и споили! Сместитесь, а то вы совсем как не родные, — нахальный Юнги протискивается между Кимом и молодым вождём, закидывая на обоих конечности. — Пьём за любовь? — освобождая плечо Чона от своей руки, хватается за чашу с его недопитым алкоголем и поднимает ту вверх, обмениваясь взглядами с небольшой компанией собутыльников. — За л-любовь, — поддерживает тост Тэхён. — За любовь! — присоединяется и Чимин. Сделав один глоток, он забавно морщится от крепости напитка, но до последнего старается профессионально делать вид, что гортань ничего не обжигает. Красного вина с сырной нарезкой бы. И целую тележку мандаринов со сладостями по приемлемой цене. — Чонгук, — Ким задерживает внимание на лидере племени и подпирает тяжёлую (точно не от количества знаний) голову ладонью. Мужчина громко вздыхает и заранее подготавливается к интервью. — По какой причине Нерей? — Ууу, — хором реагируют товарищи вождя, враз замолкая в ожидании дальнейшего развития сюжета. — А что не так? — Он не любитель мусолить события трёхлетней давности, — Чимин тихо огласил причину, бросая настороженный взгляд на того, кто заметно мрачнеет. — В древнегреческой мифологии Нерей – бог водяной стихии, — к всеобщему удивлению, тема мужчиной не избегается. — По просьбе лекаря я взял на себя ответственность заплыть за коралловый риф, на соседний необитаемый остров, чтобы привезти лечебные травы, которых у нас давно нет. А бескрайний океан не всегда дружелюбен с теми, кто не является его частью. Сильное течение и шторм отняли у меня близкого человека в тот день. Каноэ моментально перевернулось подводной частью корпуса, я и предпринять ничего не успел. Сам же ухватился за остатки лодки, и волшебным образом смог не сгинуть в море, но в деталях не расскажу – память на фоне пережитого частично стёрлась. Моё истощённое тело, по словам народа, прибило к берегам Аклинса. С тех пор мне дано это имя. — Прости за то, что стал бередить старые раны, — сочувствие переполняет Тэхёна. Ему, как никому другому, известно о ситуации, когда кто-то пытается совать свой нос в чужое прошлое. — Не бери в голову. — Тебя не только по этой причине приписали к богам. Наш уважаемый вождь плавает наравне с морскими обитателями, задерживая дыхание на такой срок, что шокирует даже опытных моряков! — добавляет от себя Чимин, озвучивая короткую биографию Чона. — В самом деле? А вдруг он – посланник самого Посейдона? Я слышал, как Чонгук упоминал его, когда мы пробирались сквозь те кошмарные з-заросли к родителям и… Не успевает юноша озвучить свой обильный поток мыслей до конца, как Чон накалывает на вилку кусочек приготовленного на костре мяса и любезно, так сказать, угощает чужака, а Ким выгибает бровь, уставившись на молодого вождя и рефлекторно начав жевать. — Кушай, на голодный желудок пить вредно. — Мог бы п-просто предложить. — Ты был увлечён монологом. Чимин и Юнги только молча переглядываются, фруктами заменяя себе попкорн. — Зануда, — Тэхён слабо толкает мужчину плечом. — Тебя освежить в лазурных водах? — коварно улыбается посланник морского бога, будто взаправду готовится так поступить. — У вас имеются с-толовые приборы, — доходит до опьяневшего парня, который сделал вид, что вопрос вождя был пропущен мимо его ушей. — А я руками ел… — Турист, мы не заточенными ветками пользуемся и не привязываем пальмовые листья к паху по праздникам, — с забитым ртом говорит Мин, насилу припомнив, что горячительное нужно закусывать. — Зато голову с плеч сносим, — импровизирует Чон. — Ммм, человечинка, — и Юнги не отстаёт. — Что… Странное чувство юмора у этих двоих, стоящих друг друга. — Знаете, сумасшедшие каннибалы, вас отругать мало, — зевает Чимин, которого сонливость постепенно затягивает в царство снов. — Тэ, не слушай этих варваров, — поднимается с места, заботливо поправляя волосы Кима назад. — Посмеете обидеть его – сотру в порошок. А ты, Юн, не вздумай со своим противным перегаром минимум два дня заходить в бунгало. — Я прополощу горло, слово даю! — рявкнул советник в чужую спину. Какая лисья задница. Запреты на дегустацию алкоголя он уж точно не потерпит. Юноша оказался в логове не особо трезвых вампиров, высасывающих из него весь здравый смысл. — Какая неожиданная встреча. Троица синхронно оборачивается. Тэхён с Юнги прекращают сметать все продукты с поверхности, а Чонгук встаёт в полный рост, скрестив руки на груди. До последнего хотелось наивно верить, что встреча чужака с этой личностью не произойдёт. Судьба решила иначе. — Полагаю, вам не спится, — улыбка Карло не настораживает того, кому сейчас же следовало бы покинуть поляну. — Приятно снова повстречать гостя, молва о котором не утихает среди аклинсов, — тянется рукой для приветствия. — Ким Тэхён, — парень обменивается рукопожатием, ощущая себя не совсем в своей тарелке. — Карло, сводный, так сказать, брат Нерея. Твои глаза бесподобны, ты знал об этом? — Вы – второй человек за месяц, прямо озвучивающий мне такого рода комплимент. Благодарю Вас, приятно слышать. Третий. Чонгук стал бы вторым, если бы не отмалчивался. Он многие мысли и чувства, что пугают его сильнее стаи акул-мако, не озвучивает, но об этом – позже. — Очаровательный мальчишка, Нерей. Накал страстей прослеживается в играющих желваках Чона, в напряжённой спине и оскале. Та самая потенциальная угроза стоит и нахваливает ни о чём не ведающего парня. Мерзкое лицемерие. — Супруга с новорождённым дитя, думается, заскучали без тебя. Будь достойным звания отца года и исправь это. — И тебе стоит о создании семьи подумать. Да и некому же венец передавать, — Карло склоняется к столу, прихватив то, за чем пожаловал – перекус для своего семейства. — Снова по лезвию ножа маршируешь. Ты ведь знаешь, что твой риск не будет оправдан. — Да брось, отец тоже так считает, просто не поторапливает из-за отсутствия кандидатки, — мужчина подмигивает юноше, а Чонгука одаривает довольной усмешкой. Пускай молодой вождь и с железной выдержкой, но Карло на больные точки с радостью надавит, совершенно не постеснявшись. — Добро пожаловать на Карибы! Свидимся, очаровательный Ким Тэхён, — итальянец натягивает фальшивую любезность на лицо, уходя с чувством победы. Юнги чудом справился с поставленной задачей сдержать себя, чтобы сейчас же не наброситься на Карло. Разукрасить бы мину этой особи, пусть голова и превратилась в лопасти вертолёта от смешивания напитков. Но по одному взгляду Чона стало понятно, что оно того не стоит – секундная слабость обернётся против них. — До ч-его же подозрительный тип, — чужак-гость-дегустатор внезапно осознаёт, что вскакивать со скамьи без какой-либо опоры – фатальная ошибка. Свидание с песком казалось неизбежным, но в последний момент надёжная опора вновь возникла поблизости. Видимо, боги любят троицу. — Извини, я чуть-чуть не в себе. — Разумеется, — Чонгук, видать, смирился со своей участью. — Тэхён, сопроводить тебя к бунгало? Оно подготовлено ещё со вчерашнего вечера, — кто такой Юн, чтобы отказываться от оставшегося спиртного? Целая бутылка виски для идеального завершения свадебного обряда оказывается в руках ценителя, с характéрным звуком открываясь. — Мне бы воздухом подышать. Прошу прощения за п-одробности… Меня до неприличия подташнивает, — парень отстраняется от Чона, наконец оставляя того в покое, и закрывает ладонями лицо от страха продемонстрировать ужин во всей красе. Или же от стыда. — Прогуляемся к берегу, морской бриз не хуже активированного угля, — Юнги хватает под руку Тэхёна. — Ты за компанию, Гук? Мужчина хотел откреститься от похождений вдоль карибских вод, чтобы побыть наедине с собой в бунгало и поразмышлять о разном в тишине, но всё-таки сказал: — Как только приведу тело в надлежащий вид, — придётся оставить обоих дегустаторов без присмотра и защиты. Хотя, если честно, Мину гарантия безопасности ни к чему. Да и случае чего насыпать люлей противнику приближённый вождя всегда сумеет – тренировки с Чоном не прошли даром. — Ты – мои глаза и уши. — Без проблем, мой вождь, — советнику сторожить юнца только в радость. Темнота ночи мало-помалу рассеивается, на горизонте уже виднеется пылающий край восходящего солнца, взявшего контроль над небосводом. Произошедшее можно смело записывать в список самых странных эпизодов в жизни Тэхёна. Он пожаловал на недоступный для туристов остров, наделал много шума среди населения, побывал на торжестве, где молодожёны (кто бы мог подумать) выпили вино с собственной кровью, а после юноша чуть не рассчитал и напился до позорного состояния. О прихваченных с собой энциклопедиях и планшете даже некогда вспоминать. Теперь стоит босой на песчаном берегу, посеяв сандалии, и дышит так глубоко, словно у него скоро отнимут воздух. Это и есть свобода, о которой твердил Чонгук? В таком случае Тэхён, проведя ещё какое-то время здесь, решительно откажется возвращаться обратно в клетку. — Мне по душе это м-место. — Я был уверен на девяносто девять процентов в том, что тебе полюбится Аклинс, — Юнги становится позади, смотря в затылок юноше, пока тот глядит на кристально чистые волны. Боится стихию по сей день. — А куда же подевался последний процент? — Вероятность твоего побега была минимальной, но глупо полагать, что такой исход невозможен. — Глупостью я назову настолько м-алый процент вероятности. — Но ты не потребовал немедленного возвращения. — Отчий д-дом стал тюрьмой, в которую я себя же и поместил, — Ким щурится от ярких лучей. — Четыре стены давят на меня… В Корее ощущал фантомную защищённость от своих демонов, а по приб-бытию на Лонг-Айленд снова оказался загнан в угол дурными мыслями. Знаешь, там чрезмерно много воспоминаний о человеке, которого больше нет со мной. — До боли знакомо, поэтому и привёз тебя к аклинсам, — на той набережной Юнги будто смотрел на своё зеркальное отражение, которое на постоянной основе лицезрел несколько лет назад. Когда боль осколками вонзается в кожу, попадая прямиком в сердечную мышцу, и разрезает без ножа, но всё это – лишь иллюзия. Это всё – внутри. Полупустая ёмкость с виски оказывается на белоснежном песке. Юн, пошатываясь из стороны в сторону от количества выпитого, сокращает дистанцию с парнем до минимальной и, не дождавшись одобрения, подхватывает на руки вполне подтянутое тело, забрасывая Кима себе на плечо, сразу объяснив идиотский план: — Карибские воды смоют твою печаль. — Постой, нет! Тэхёна мгновенно накрывает приступ неконтролируемой паники. Он начинает брыкаться, пытается вырваться из крепкой хватки старшего советника, однако тот не воспринимает просьбы всерьёз. Да что может случиться, если ранним утром просто поплескаться в море, находясь в полнейшей безопасности и под надзором? Не помрёт же никто. Юн всего-то по щиколотки заходит в бирюзовую воду, готовится пройти дальше и отпустить юношу, чтобы посоревноваться в плавании на скорость, слегка поддаваясь неопытному, но в реальности же слышит не радостные комментарии, а слезливую мольбу. — Сейчас же отпусти его. Дважды не повторяю, ты меня знаешь, — в приказном тоне говорит Чонгук. — Я ничего криминального не сделал, — Мин оборачивается к отчего-то напряжённому другу, искренне удивляясь подобному поведению. — Верни человека на сушу. Сработал основной триггер. Ким в настоящий момент ощущает, что задыхается. Уши отказываются слышать любые окружающие звуки, планета останавливает движение по своей орбите, а ладони потеют и дрожат с такой силой, что невозможно закрыться руками, образовывая защиту от внешнего мира, чтобы избежать позора перед посторонними людьми. Страх берёт верх над телом и разумом, а чугунная голова не соображает от слова «совсем». Парнем даже не замечается то, что спустя миг он стопами оказывается на относительно твёрдой поверхности. — Тэхён… я перебрал, прости грешного, — самочувствие гостя немного отрезвляет человека, который, кажется, с сегодняшнего дня завязывает с алкоголем в таких опасных не исключительно для его организма дозировках. Юн считал, что Ким дурачится или просто-напросто не желает промочить одеяние. Всё оказалось гораздо сложнее. Ноги парня превращаются в сахарную вату. Его словно магнитом притягивает к земле, но что-то не позволяет упасть. — Не беспокойся, ступай домой, — Чонгук в более мягкой форме обращается к другу и глядит на покидающую песчаный берег фигуру. Проспится и точно съест себя с потрохами за эту выходку. Не глупый, но дел натворить способен. Кто-то всё ещё крепко придерживает за талию Тэхёна и как мантру нашёптывает: — Тише, — Чон не был подготовлен к такому исходу событий, поэтому впервые за долгое время что-то ёкнуло в районе грудной клетки от подобной картины. — Ты либо хватайся, либо присаживайся. Слышишь меня, парень? Юноша конвульсивно избавляется от чужих рук и опускается на песок, принимая позу лотоса и зарываясь фалангами пальцев в волосы. — Я принесу пресной воды, промочишь горло. — Постой, — находит потерянным взглядом обеспокоенного Чонгука. Сердце… не справляется, не выдерживает. — Дышать нечем? Кивком подтверждает опасения вождя. — Заполняешь настолько бездонные глаза водами карибскими, — приседая перед Тэхёном, принимается большим пальцем вытирать солёную влагу со щёк, свободной ладонью накрыв скреплённые в замóк руки парня. Гладит, успокаивает. — Так поступала моя матушка, когда в подростковом возрасте я переживал нечто схожее. Надо же, даже с красным носом и опухшими глазами привлекателен. — Вот как, — вполголоса отвечает. Второй третий человек, сделавший комплимент. Юноша, к своему же ошеломлению, не отбивается от прикосновений, как будто они – единственное спасение посреди беспредельной водной стихии. Ему страшно, но кто-то увидел его в нестабильном состоянии и не стал вынуждать принимать препараты, называя ненормальным, а просто находится рядом. Боязно до дрожи, однако рука вождя не сбрасывается. Тэхён, не впервой сталкиваясь с панической атакой, старается восстановить равномерное дыхание. Чонгук, обратив внимание на эти попытки, молча составляет ему компанию. Плечи обоих поднимаются от глубоких вдохов и опускаются в исходное положение, когда ртом выпускается углекислый газ из лёгких. Слабые прикосновения к гладкой коже юноши, как только тому становится легче, превращаются в более крепкие объятия и поглаживания по спине. Для каждого из них это стало новым опытом. Пускай в глубине души Ким уже начинает корить себя за то, что позволил кому-либо успокаивать и показал треск маски под избитым названием «я в порядке», но благодарность Чону выше всех существующих внутренних барьеров. — Спасибо за… всё. Чонгук выпускает парня из кольца рук, при этом не разрывая зрительного контакта и продолжая сидеть напротив. Видеть кого-то в своих вещах… так непривычно. — Любой островитянин, обладающий человечностью, не оставил бы тебя в беде. — А за п-помощь я признателен именно тебе, — поднятые уголки губ указывают на то, что страх временно отступил. Его сменило иное, ранее неизвестное, чувство. Возможно, курсирующий по организму алкоголь повлиял на телодвижения, или же это пагубное влияние всплеска эмоций, которые разом нахлынули на Тэхёна спустя время… Не так важно. Разбираться в последствиях придётся позже, а пока что он, не веря самому себе и собственным желаниям, уменьшает расстояние между телами и едва ощутимо прижимается к чужим губам своими. Удивительно, что никто не отталкивает его с обидными оскорблениями, но и не предпринимает никаких действий, оставляя без ответа такую своевольность. Одно из сердец стучит с бешеным ритмом от осознания, что льнёт Ким не к изящной девушке, а к мужчине и вождю племени. Отмирая и возвращаясь в действительность, Тэхён (на всякий случай) чуть отодвигается от Чонгука. Готовность оправдываться на высшем уровне, однако обоснование действий переносится на второй план. В ту же секунду лицо парня обхватывают широкими ладонями и тянут на себя. Чон одновременно с юношей прикрывает веки, сминает мягкие губы чужака в невинном поцелуе, языком пробегается по нижней, не переходя на что-то более развратное. Пальцами с такой удивительной нежностью скользит по щекам, не желая спугнуть, что Ким сейчас расплавится от палящего, конечно же, солнечного света. О равномерном дыхании и речи быть не может, когда по твоей спине мужчина руками водит и, ничего святого не имея, забирается под рубашку, продолжая вырисовывать на коже своеобразные узоры. Дозволенные непонятно кем из них границы не переступает, гладит и целует не торопясь, словно пытаясь распробовать юнца на вкус. Сумасшествие. Как они пришли к подобному, как могут заниматься таким… Два взрослых человека, оба – мужчины. А вдруг увидит кто? — Забудем, — первым отлипает парень, тотчас отстраняясь. Интересно, найдётся ли глубокое место на этом песчаном берегу, чтобы Тэхён смог опустить туда голову или спрятаться целиком? — Забудем. — Во всём виноваты а-алкогольные напитки. — Во всём виноваты алкогольные напитки, — Чонгук вновь цитирует парнишку, вовсе не зная, что и ответить. Секундная слабость к представителю своего пола? Не сказать, что до ужаса шокирован произошедшим, но и предсказуемо это уж точно не было. — Отвести тебя к бунгало? — Нет, не стоит, я… — подскакивает словно пчёлами в задницу ужаленный и пятится спиной назад. — Погода чудесная, прогуляюсь в одиночестве. Вдруг н-наткнусь на Юнги… Он мне занимательный анекдот расскажет, — полная ерунда сама вылетает из уст. — Благодарен за свадебную церемонию! То есть день или ночь… Приятных с-сновидений! — смывается с глаз мужчины долой, оставляя того наедине с монотонным шумом волн и вопросами прежде всего к себе. Поступок парня многим можно объяснить. К примеру, эмоциональной бурей или спиртным. А чем аргументировать ответный поцелуй? Чонгуку нечем оправдаться. Грядут перемены.