На двоих

      Ёнджун пришёл к выводу, что вполне мог бы пропустить начало зимы. Пожалуй, не загорись город всеми возможными огнями, подсвечивающими ёлочные гирлянды едва ли ни на каждом здании в центре, парень проходил бы в неведении до самого сочельника, если не до тридцать первого вовсе.       Замечать смену времён года в одночасье просто вдруг стало крайне некогда, поскольку Чхве едва находил время передохнуть перед очередным прогоном в просторном репетиционном зале Академии, отчего неумолимо приближающиеся финальные пробы в какой-то степени Ёнджуна даже воодушевляли, потому как наконец шли к завершению.       То напряжение, в котором замерло АИ, вряд ли пришлось бы по душе даже самым стрессоустойчивым людям. Все вариации были выучены безупречно, оркестр, наверняка, мог бы сыграть любую партию даже с закрытыми глазами, а декораторы, и сомневаться не приходилось, не могли не морщиться с отвращением, едва слышали хотя бы намёк на запах краски. Академия замерла в томительном ожидании окончательных списков.       Определение финального состава артистов на Отчётном концерте было в каком-то смысле жестоким. Как минимум, крайне обидно потратить почти весь семестр на изнуряющие репетиции, чтобы после узнать о том же втором месте, что бы там ни говорили преподаватели.       — Подготовка к постановке это, в первую очередь, проверка на прочность, а уже потом ваша минута славы, — сказал руководитель Ю ещё на первых репетициях, хмуро взирая тогда на взволнованных танцовщиков. — Хотите блистать под софитами — трудитесь и даже не смейте филонить. Сцена не прощает непрофессионализма, молодые люди.       Неудивительно, что не все способны были справиться с конкуренцией. От старших курсов Ёнджун слышал, что неудовлетворённость финальным рейтингом некоторых доводила едва ли не до нервного срыва, поэтому старался держать голову холодной. И последнее, наверное, было первостепенной задачей, когда дух соперничества во многих сейчас достигал критической отметки.       Ёнджун не чувствовал того пристального внимания в свой адрес, каким оно было ещё пару недель назад, после начала распространения слухов о его личной жизни, но и не сказал бы, что однокурсники были абсолютно равнодушны к его фигуре. К шепоткам, то и дело увеличивающим громкость в углах людных коридоров вновь, Ёнджун старался относиться, как к чему-то вполне закономерному и даже логичному, потому как не знать о чужой свадьбе могли разве что те, кто в принципе не следил за новостями города.       По прошествии нескольких дней со свадьбы Минхёка и Миён об этом неустанно трубили все местные СМИ, а потому Ёнджун даже отчасти понял мотивы своего отца. Бесконечные упоминания его юридической фирмы в новостных статьях, наверняка, было Ёнгуку только на руку, и Чхве уже даже не находил повода на родителя злиться. Тот, как и всегда, делал исключительно то, что ему выгодно, не размениваясь на какие-то там человеческие чувства и уж тем более на чувства своего собственного сына.       Ёнджун волей-неволей задумывался об этом лишь глубокой ночью, просыпаясь от ломоты в мышцах, после чего мог сомкнуть веки разве что за час до будильника. Чхве не понимал, почему его ещё раньше не озаботил вопрос осведомлённости отца обо всём, что происходило в его жизни, но ответ, наверное, был вполне предсказуемый. Ёнджун всё же любил, быть может, даже слишком слепо, чтобы обращать внимания на подобные риски, в то время как теперь размышления о них словно накрыли парня с опозданием.       Сказалась ли последняя поездка в бар в компании Субина и его друзей, или же дело было в общем уровне напряжения, но Ёнджун не мог не возвращаться к воспоминаниям о высоких фигурах в чёрных костюмах. Образы чужих телохранителей словно застряли у парня где-то на подкорках сознания, в то время как в груди то и дело суетилось нечто когтистое, утягивающее Ёнджуна в тревоги о видимости собственной независимости.       В конце концов, Ёнгук всегда умел держать лицо. По долгу службы взаимодействовать иной раз ему приходилось и с личностями куда более мерзкими, чем тот же Ким Усок, а потому быть уверенным в том, что отец ни о чём не знал, Ёнджун не мог даже на девяносто девять процентов из ста.       Эти опасения перед отсмотром были некстати, что Чхве понимал, порой силой заставляя себя возвращаться к словам Субина, звучащим в памяти привычно спокойным тоном.       Если подумать, Ёнджун, наверное, в принципе и держался сейчас только на этом — на их с Субином общении, видящимся парню уютным и тёплым убежищем.       Подобного рода представления об их с Субином отношениях было для Ёнджуна таким же новым, как и всё, что он обдумывал накануне их не менее смущающего телефонного разговора, и это, чёрт возьми, было сейчас крайне не к месту. И дело было даже не в дышащем в спину Отчётнике, где Чхве обязан был выложиться на двести процентов.       Всё это было крайне не к месту, потому что Ёнджун вдруг поймал себя на страхе, навеянном давними словами Хисына в тех нескольких проигнорированных сообщениях, с горечью признавая, что к другу, пожалуй, тогда стоило всё же прислушиваться.       Раны всё же могут болеть. Ёнджун это почувствовал одной из ночей, мысленно метаясь то к связи отца с баром, то к своим собственным ощущениям в отношении Субина, и вот последнее, наверное, было самым волнительным.       Ёнджун не помнил, как он влюбился в Минхёка. Чхве, пожалуй, был настолько не в себе от переполняющих его чувств, что опомнился уже лишь после того, как всё его существо прикипело к мужчине без остатка. Ёнджун просто в какой-то момент узнал об этом. Спросил самого себя и легко ответил на это коротким «да», словно исповедался.       В отношении Субина Ёнджун не мог сделать того же просто потому, что это незнакомое доныне чувство словно уходило корнями куда-то глубже взаимного внимания и даримого тепла. В отличие от Минхёка, кормившего Ёнджуна пустыми обещаниями, Субин ничего не говорил и не обещал вовсе, отчего Чхве почему-то тянулся к нему только сильнее, и вот это, пожалуй, было тем самым страхом. Страхом в одночасье остаться с одной только болью, с которой Ёнджун вряд ли уже сможет справиться за какие-то там два месяца и несколько вечеров в слезах.       Осознание этого вгоняло Ёнджуна в смятение, потому что парень, кажется, уже отрезал все пути к отступлению. Забаррикадировал собственными руками, когда вновь начал писать Субину несколько раз на дню без особой цели и, в конце концов, когда пригласил его на бал.       От этого Чхве пребывал в растерянности все эти несколько дней, с трудом глуша в себе порывы найти причину для встречи, как бы велико не было желание обратного, но всё же хвалил себя за терпение. Ёнджуну для начала хотя бы стоило понять, как ему следовало теперь себя с парнем вести, чтобы не быть столь очевидным, потому что Чхве себе виделся именно таким. Просто по уши. До пугающе частой аритмии и красных щёк в рандомный момент и независимо от обстоятельств.       Просто стыд.       — Доброе утро, дорогой, — заговорила Сохи, едва Ёнджун в спешке спустился с лестницы, вбегая в кухню наперевес со спортивной сумкой.       Ёнджун спешил в Академию, до начала занятий в которой ещё оставался по меньше мере час, вообще-то, но знать об этом кому-то было вовсе не обязательно. Плотный график репетиций сейчас был для Чхве единственным способом наконец остыть и прикоснувшиеся к нему руки матери, как выяснилось, тоже.       Сохи ласково поправила волосы сына, задерживая ладонь на его лбу ещё пару секунд, прежде чем озадаченно нахмурила брови, заглядывая Ёнджуну в глаза.       — Ты не заболел? — спросила она, кивая парню на его порцию завтрака на столе.       Аппетита Чхве, в общем-то, не чувствовал, но его отказ, наверняка, был бы ещё более подозрительным, чем краснота щёк, не спадающая последние полчаса сборов.       — Румяный такой.       — Горячий душ принял, — почти не соврал Ёнджун, садясь на высокий стул, и бросил сумку возле своих ног. — Пытался расслабить мышцы.       — Ох, может, мне тебя на массаж записать, м? — вновь заговорила Сохи, сев за стол напротив сына, и взяла в руки стакан свежевыжатого сока. — Неужели господин Ю совсем не видит, как вы устаёте?       — Он называет это школой жизни, — вдруг раздался позади Ёнджуна знакомый голос, заставляя его едва не подпрыгнуть на стуле от неожиданности. — Должно быть, в его лексиконе не нашлось более подходящего слова. Например, каторга, — продолжил Хисын, беспечно усевшись рядом с Ёнджуном, где парень лишь сейчас заметил ещё одну порцию завтрака.       — Ты что тут делаешь? — спросил Ёнджун первое, что его сейчас волновало, невольно вытаращив на друга удивлённые глаза.       — Не успела предупредить! — заговорила Сохи, отвлекая внимание сына на себя. — Хисын приехал, чтобы поехать в Академию вместе с тобой. А на улице так холодно, я решила, что как-то невежливо будет не пригласить к столу.       — И прежде чем ты спросишь, почему я тебя не предупредил, потрудись проверить свой выключенный телефон, балда, — сказал Хисын, взглянув на друга с секундным укором, поэтому ответить Ёнджуну было попросту нечего. Телефон он и правда взял в привычку выключать каждый вечер, чтобы не испытывать лишних соблазнов. — Опасался, что ты проспишь утренний прогон. Можешь сказать спасибо.       — Хисын-а, ты очень внимательный друг, — вновь оживилась Сохи, разрезая яйцо-пашот на своей тарелке. Желток от этого медленно потёк по поджаренному куску хлеба с парой кусочков рыбы, но аппетита Ёнджун всё ещё не чувствовал, усиленно пытаясь понять, что в самом деле сейчас происходило. — Ёнджун в последнее время совсем вымотан. Сразу закрывается в комнате, как возвращает с занятий.       — Не переживайте, госпожа Чхве, — воинственно заверил Хисын, добираясь и до своей порции завтрака. — Я уж точно не дам ему отбросить коньки раньше премьеры.       Оставшееся время завтрака прошло за светскими разговорами о переменившейся погоде и страшных пробках на дорогах, пока Ёнджун всё никак не мог избавиться от ощущения, что что-то явно было не так. Во всей этой картине семейно-дружеских посиделок не хватало разве что отца с постным выражением лица, какое оно у него бывало обычно, но сейчас, пожалуй, Чхве был даже рад, что родитель в очередной раз уехал в офис ни свет ни заря. Хватало и того, что Ёнджун уже был на грани от того, чтобы молча встать и уйти из-за стола.       Благо, занятия и правда не ждали, несмотря на запас времени, который Хисын, к счастью, тоже решил Сохи не раскрывать, как и, видимо, истинные причины своего раннего появления, потому что вне тёплого дома семейства Чхве лицо Ли заметно изменилось. Былая игривая улыбка, адресованная матери Ёнджуна, оставила после себя лишь напряжённо сжатую полоску губ, наверняка щипаемых колючим декабрьским морозом, но Чхве предпочёл не разглядывать.       Парень в принципе старался на друга не смотреть, торопливо шагая в сторону автомобильных ворот, возле которых уже ожидала знакомая иномарка.       — Куда спешим? — спросил Хисын, поворачивая вместе с Ёнджуном по выложенной камнем дорожке.       — У нас прогон перед парами, — напомнил Ёнджун, не сбавляя скорости, и лишь крепче сжал ремень висящей на плече спортивной сумки. — Забыл?       — Ни в коем случае, — отозвался Ли, наконец поравнявшись с Ёнджуном. — Я хорошо помню, что он начинается только через час.       — Нужно успеть переодеться.       — И размяться.       — Да, это тоже, — согласился Чхве, едва не запутавшись в собственных ногах, после чего всё же вынужден был остановиться. Хисын держал его за локоть достаточно крепко, чтобы у Ёнджуна не осталось путей к капитуляции — парень так и замер, точно напуганный олень перед фарами несущейся на него фуры.       — Может, хватит дурака валять? Я подыграл, просто чтобы не создавать тебе лишних проблем, — заговорил Хисын слышно жёстче, сжимая локоть Ёнджуна чуть крепче. Не больно, но ощутимо. Быть может, чтобы Чхве наконец пришёл в себя. — Нам надо поговорить, не думаешь?       — Разве есть, о чём? — попытался Ёнджун защититься, всё же освобождая свою руку из чужих пальцев. Поправив пальто, Чхве лишь взглянул другу в глаза со всей уверенность, какую только смог наскрести, но Хисын, похоже, всё же был вооружён куда серьёзнее.       — Например, о том, что ты сам не свой в последние дни и меня это беспокоит? — сказал Ли, засунув руки в карманы дутой куртки, отчего его фигура казалась будто бы шире и выше вдруг уменьшившегося Ёнджуна.       — Мы могли поговорить об этом и в Академии. Не обязательно было приезжать, — ответил Чхве, обнимая себя руками. Быть может, отнекиваться сейчас было уже поздно, но Ёнджун ничего не мог с собой поделать. Не тогда, когда был в столь уязвимом положении.       — Могли бы, — согласился вдруг Хисын, улыбнувшись, но явно не по-доброму простодушно, как делал обычно. В его голосе сквозил легко узнаваемый сарказм, и Чхве принял это без возражений, уже предполагая, что именно Ли скажет следом. — Если бы ты не сваливал быстрее, чем я успевал даже рот открыть. Отчаянные ситуации требуют отчаянным решений, знаешь ли.       — Я просто устал.       — Вот только заливать мне не надо, — фыркнул Хисын, кажется, злясь. — Ты бы в этом никогда не признался.       Что ж, быть может, Хисын знал Ёнджуна даже слишком хорошо. Так, что это знание порой самому Чхве на руку и не играло.       — Ну и? Расскажешь уже, что происходит? — продолжил Ли уже мягче, выдохнув облако пара в сумрачный воздух раннего утра. — С тобой же всё было нормально ещё неделю назад. Этот ублюдок снова тебя донимает? — спросил Хисын следом, заставляя Ёнджуна резко вскинуть на него взгляд.       Дешифровать упомянутого Минхёка было так же легко, как и согласиться, потому что Чхве, по сути, даже почти бы не соврал. Казалось, мужчины в его жизни стало в разы больше, чем было до его свадьбы, потому что чужое имя Ёнджун то и дело слышал по несколько раз на дню. То это была Сохи, по десятому кругу обсуждающая удачность чужого брака за обеденным столом, то это был отец, разговаривающий с Минхёком по телефону о делах фирмы, то он сам где-то в стенах их коттеджа, ожидающий Ёнгука для выезда на очередную деловую встречу. Ёнджун в этом время предпочитал отсиживаться в комнате, притворяясь спящим, когда Сохи заходила его проверить и пригласить поздороваться, но Хисын об этом не знал. Ли, вообще, многого не знал о Ёнджуне в контексте того, что происходило с его сердцем в последние дни, поэтому ложь парня уж точно не сделала бы никому хуже.       Хисын же не успокаивался.       — Или это из-за слухов? Ты же понимаешь, что они все — просто стайка змей, которые рано или поздно друг друга и задушат? — подкинул Ли очередную идею для прикрытия, и Ёнджун уцепился за неё, как за спасательный круг. Не взирая на крики совести.       Потому что «что»? Что Ёнджун должен был сейчас сказать?       «Знаешь, я, кажется, втрескался, но мне от этого чувства не легче, если честно»?       Или «Окей, ты был прав, мне для начала нужно было прийти в себя после разрыва, а уже потом открываться чему-то новому, чтобы не привязываться так сильно, но я уже опоздал»?       Ёнджун, вернее всего, и языком бы пошевелить не смог, даже если бы попробовал.       — Просто это всё очень давит, — наконец подал Чхве голос, потупив взгляд на мыски собственных ботинок. Те зарывались в тонкий слой выпавшего снега, и Ёнджун совсем не прочь был присоединиться, вообще-то. Желание спрятаться, пожалуй, впервые было в нём столь сильно. — Мы уже даже не вместе, но людям отчего-то по-прежнему интересно, в каких именно позах он меня… Ты понял.       — У самих чешется потому что! — воскликнул Хисын раздражённо, но, похоже, уже не на Ёнджуна. Глаза Ли пылали праведным гневом, отчего Чхве даже невольно обрадовался тому факту, что разговор этот состоялся в полумраке его собственного двора. Будь они в Академии, Хисын, вполне вероятно, прямо там бы кому-то бы и вмазал за всё хорошее. — У кого что болит. Слышал о таком?       — Слышал, — ответил Ёнджун, невольно улыбнувшись, потому что в гневе друг вдруг стал казаться ему крайне забавным. — Просто не совладал с эмоциями в моменте.       — Ёнджун, — сказал вдруг Хисын, схватив парня за плечи, отчего у того выбора особо и не было. Позволив другу поймать его загнанный взгляд, Чхве постарался не выдавать своего притворства. — Потерпеть этих идиотов осталось до пятницы. Днём утрёшь им всем нос на отсмотре, потом вильнёшь перед ними задницей возле стенда с рейтингом, а вечером мы упьёмся в сопли на балу.       — Не буду я ни перед кем задницей вилять, — возмутился Ёнджун, краснея от одного только представления этого позора. — И пить в таких количествах тоже… А ты разве не собирался Сыльги пригласить? Вряд ли она оценит.       — Тут ты прав, — отозвался Хисын, вновь сбавив свою эмоциональность, и наконец отпустил плечи Ёнджуна. — Ударить в грязь лицом я не могу. Значит, упьёмся, когда я галантно провожу её до дома.       — Она хоть согласилась вообще идти с тобой? — спросил Ёнджун, возобновляя путь до машины и мысленно извиняясь перед господином Хваном за ожидание. — Не помню, чтобы ты её приглашал.       — Я в процессе, — ответил Ли, похоже, согласившись с негласным предложение сменить тему, и двинулся следом за другом. — И сегодня намерен довести дело до конца. А потом с тобой что-нибудь придумаем.       — Что со мной придумывать?       — Не пойдёшь же ты один? Крайне не хочу, чтобы ты чувствовал себя третьим лишним. Так что может… спросить у Сыльги? Мало ли у неё есть одинокая подружка. Вчетвером веселее! — говорил Хисын, открывая дверь пассажирского сиденья с противоположной стороны от Ёнджуна. Тот же дружелюбно поприветствовал водителя, привычно улыбающегося ему через зеркало заднего вида, и поспешил пристегнуть ремень безопасности.       — Не надо никаких подружек, — буркнул Ёнджун, едва автомобиль сдвинулся с места, а впереди начали открываться механические ворота. — И я… уже пригласил кое-кого.       Хисын даже не стал скрывать своего удивления, отзеркалив выражение лица Ёнджуна в кухне тридцатью минутами ранее, отчего это, наверное, даже могло бы быть смешным, если бы Чхве в моменте не был так напряжён.       — Кого? — всё же не выдержал Ли, приоткрыв рот не иначе как в ожидании, поэтому Ёнджун всё же сдался.       Должен же он был хотя бы как-то реанимировать себя после откровенного вранья? Сказать хоть немного правды, чтобы не чувствовать себя столь отвратительно?       — Субина, — наконец произнёс Ёнджун, с усилием ловя на себе немигающий взгляд Хисына, впрочем, уже вскоре сменяющийся какой-то непонятной Чхве эмоцией. Ли словно вмиг о чём-то задумался, пожевав щёку изнутри. Ёнджун же замер в молчаливом ожидании.       Чего? Парень и сам не знал.       — О, ну… круто, — ответил Хисын между тем, явно не собираясь озвучивать всё, что вызвало столь громкий скрип шестерёнок в его голове. — Мы давно с ним не виделись. Хоть поздороваюсь.       — В Академию, господин Чхве? — спросил водитель, едва тишина в салоне затянулась непозволительно долго, и Ёнджун был искренне ему благодарен.       — Думаю…       — А можно одну остановку? — перебил Хисын, стерев с лица озадаченность. Ли был привычно бодр, отчего в его глазах засияла пока неясная Ёнджуну хитрость, но держать интригу долго Ли явно не планировал. — Кофе хочется, просто жесть. Вас, господин Хван, тоже с удовольствием угощу!       — Сделайте остановку возле нужной ему кофейни, — попросил Ёнджун с улыбкой, не без извинения взглянув на господина Хвана.       — Как скажете, господин, — лишь отозвался тот, наконец выезжая с огороженной территории дома.       Ёнджун же, кажется, наконец почувствовал успокоение бури где-то у сердца, украдкой теребя рукава толстовки Субина, выглядывающей из-под пальто.       

***

             Бомгю ненавидел ранние подъёмы в выходной день, но со сменой резины он и правда уже чересчур затянул. Субин ему об этом сообщил в лоб, хмуро куря возле мастерской, куда в последнее время Чхве волей-неволей приезжал чаще обычного.       — Шины поменяй уже, серьёзно. У тебя и так износ неравномерный, шипы всё равно надёжнее. А если расшибёшься на гололёде однажды, я эту твою рухлядь собирать даже не возьмусь, понял? — сказал тогда Субин, угрюмо пялясь в свой телефон, и может, отчасти поэтому Бомгю спорить не стал.       Друг, в конце концов, говорил дело, пусть даже в отсутствие гонок шансов где-то разбиться у Чхве было не то чтобы много.       Бомгю покорно поехал к Чансу в первый же выходной, решая не нервировать Субина плачевностью состояния своего мотоцикла хотя бы сегодня, но тот сделал всё даже слишком быстро. Чхве даже толком отвлечься не успел, прежде чем мысли сомкнули свои холодные пальцы на шее, точно опоясав удавкой.       Дата следующего заезда всё ещё была неизвестна, и эта неопределённость раздражала Бомгю до страшных позывов всё же высосать пару банок пенного, но Чхве вроде как зарёкся перестать, а слова свои на ветер он бросать не привык.       В этом смысле его отчасти спасал тот факт, что о своём намерении выйти из гонок Бомгю не говорил ничего конкретного, хотя, конечно, понимал, что надо. Пожалуй, нужно быть совсем отбитым на голову, чтобы этого не понимать, но Чхве не мог не вспоминать о том, что головой-то, на самом деле, его в школьные годы прикладывали с завидной регулярностью. Мать даже как-то сама ему голову перевязывала, пряча за поджатыми губами не то слова жалости, не то проклятья в сторону его безрассудности.       Эту свою черту Бомгю тоже, в общем-то, признавал. Только безрассудный мог гнаться за получением мимолётного удовольствия вопреки всем «но». Чхве же, наверное, и вытаскивало на поверхность только то, что у него эти «но» были увесистыми настолько, что даже характерное упрямство не могло с ними тягаться.       В последние пару недель Бомгю вообще о многом успел подумать. Например, смог бы он вообще отказаться от скорости, если бы не близкие? Если бы не взволнованные глаза матери, когда она тогда принимала от парня эти чёртовы деньги? Если бы не сбежавший младший брат, причастность которого к бару — и вина Бомгю тоже? Если бы не Субин, не скрывающий мрак на лице, стоило Бомгю только заикнуться от своём нежелании покидать трассу?       Бомгю питал по этому поводу ощутимые сомнения, потому что пока у него было, что терять, стремление ощущать себя выше гравитации со скрипом и проклятьями всё же отходило на второй план. Нехотя склоняло голову перед этой светлой и искренней привязанностью Бомгю к людям, которым на него всё ещё чудесным образом было не насрать, и Чхве правда ценил это.       Признательность свою Бомгю просто пока ещё не научился выражать вслух и напоказ, а потому лишь продолжал зарываться в собственных мыслях, кажется, откровенно не справляясь с тем отчаянием, с которым все его «за» и «против» неустанно боролись в душе.       Когда Бомгю не справлялся, у него всегда был один путь. Всего-то на сто метров правее собственного дома, отчего Чхве диву давался, как ещё за столько лет из его следов не образовалась дорожка стёртого асфальта до чужой калитки.       — Тэхён-а, папочка дома! — объявил Бомгю на пороге, позвонив в дверной звонок, кажется, раза три, но радостно распахивать перед ним входную дверь никто по-прежнему не собирался.       Ладно, если быть реалистами, Тэхён в принципе никогда Бомгю так не встречал, но тот всё же позволял себе пофантазировать.       В конце концов, найти запасной ключ под почтовым ящиком Бомгю было совсем несложно, что он и сделал, так и не услышав хоть каких-то звуков за дверью.       О местоположении этой чудесной резной железки Чхве знал ещё со школы, когда необходимость пробираться в чужую комнату стала особенно острой. Сначала она была мотивирована нежеланием Бомгю облажаться на очередной контрольной, затем для того, чтобы не попадаться на глаза матери, пока на лице не заживут все синяки, полученные в очередной драке, а после просто потому, что хотелось.       Случилось это после выпускной вечеринки, где Тэхён, тогда ещё влюблённый, убивался по придурку из другой школы. Мудила кинул Кана прямо накануне выпускного бала, пропав потом с радаров, как истинное сыкло, и Бомгю уж точно не собирался оправдывать его чисто человеческим страхом, как бы Чхве тогда не жестил. Парень, в конце концов, преследовал исключительно благородные цели, имеющие вполне справедливую основу — член, по скромному мнению Бомгю, этому утырку отныне был совсем ни к чему, пусть даже о степени близости чужих отношений Чхве не то чтобы расспрашивал.       Как-то особо не хотелось, честно говоря, потому что Тэхён и без того тогда протрезвонил Бомгю все ушли о том, как много этот хмырь понимал в музыке и как они с Каном были в этом смысле близки. Чхве из-за этого порой не на шутку заводился, потому что сам он едва ли мог поддержать с другом все эти разговоры о тональностях и мелодике, но всё же находил в себе силы в открытую это своё недовольство не демонстрировать. Тэхён, вроде как, в этих отношениях был счастлив до крайности, поэтому Бомгю не лез.       Ни в чужие отношения, ни с желанием зарядить этому выскочке по морде. Бомгю в то время спонтанно и сам начал какие-никакие отношения с одной девчонкой из параллели, ответив на её неловкое признание под самый сочельник, и это действительно отвлекало. Так, что Чхве даже не заметил, как искусственно ему улыбался Тэхён за месяц до разрыва этих его «идеальных первых отношений».       Бомгю, честно, плохо помнил, что именно он почувствовал, когда Тэхён вдруг пьяно разревелся прямо на выпускном, немало шокировав этим собравшихся тогда в чьём-то коттедже школьников. Чхве с тех пор лишь жалел, что так и не успеть встретиться с этим хреном с глазу на глаз. Мудак свалил из города сразу после выдачи аттестатов, поступив, кажется, куда-то в столицу, а ехать за ним Чхве не мог хотя бы потому, что дома тогда был явно нужнее.       Тэхён, как и сейчас, тогда не просил Бомгю о присутствии, но Чхве, в общем-то, не нужно было об этом знать, чтобы чувствовать, а потому Бомгю был рядом, казалось, изолировавшись тогда ото всех, кроме матери и Кая.       — Ты над ним так трясёшься, будто он тебе и не друг вовсе, — оскорблённо сказала тогда Бомгю его тогдашняя подружка, сжимая пальцами ручку над столом городской библиотеки, где Чхве решил наконец всё закончить. — Знаешь, как это унизительно? Чувствовать, что ты никогда не будешь на первом месте.       Бомгю в тот момент ничего не ответил, беспечно пожав плечам, как всегда и делал. Повёл себя, как последний козёл, коим его тогда и назвали, но в этой роли Чхве было куда комфортнее, наверное, даже если таким его вряд ли кто-то когда-то ещё вообще примет.       Хватало и того, что таким его принимал Тэхён, коего Бомгю в конце концов нашёл спящим в полумраке на кровати.       Кан, похоже, только вернулся с пар, потому как у его кровати валялся рюкзак с торчащими из него нотными листами, в то время как сам парень даже не стал снимать как джинсы, так и мягкий свитер, свалившись поверх пледа прямо так.       Бомгю при виде этой картины невольно усмехнулся. Его бы Тэхён за такое наверняка уже отчитал смачным пинком под задницу.       Чхве ничего подобного делать не собирался, поэтому лишь осторожно сел на край кровати, подцепляя валяющийся возле рук Тэхёна блокнот с намерением убрать его куда-нибудь на тумбочку, чтобы не мешался, но у вещицы явно были свои планы.       Выскользнув из одеревеневших на морозе пальцев, блокнот с глухим стуком упал на пол, впечатываясь открывшимися страницами прямо в ворс начищенного ковра.       — Блять, — прошипел Бомгю и поднял блокнот с пола, невольно цепляясь взглядом за ровную вязь рукописного текста, прежде чем успел закрыть твёрдую обложку.       Чхве понимал, что поступал неправильно, уже после того, как узнал в записях стихотворный текст, заполняющий строчку за строчкой и лишь местами прерывающийся на нервные зачёркивания и исправления. На то, чтобы узнать в этих стихах песни, у Бомгю ушло ещё секунд пять, прежде чем он обнаружил себя жадно вчитывающимся в содержащиеся в них истории.       Тэхён никогда не показывал Бомгю своих песен, как не говорил о том, что он их писал. С другой стороны, Чхве и не спрашивал никогда об этом, совершено легкомысленно проявляя крайне мало интереса в отношение собственного лучшего друга.       Подумав об этом, Бомгю всё же отложил блокнот на тумбочку и взглянул на Тэхёна.       Лицо того было безмятежно. Пожалуй, такими оно у Кана и бывало разве что во сне, что Бомгю заметил во время одной из совместных ночёвок, столь зачастивших в последнее время. Бодрствуя, Тэхён чаще был напряжён и встревожен не без вины того же Бомгю. Под утро же парень был другим — спокойным, разнеженным теплом прогретого за ночь одеяла, поэтому будить его Бомгю никогда не смел.       Чхве, в конце концов, и сейчас лишь осторожно лёг рядом, подкладывая под голову собственную руку.       Тэхён лежал всё также умиротворённо, капая слюной на подушку. Снилось ему явно что-то крайне приятное. Кан начал хмуриться лишь после того, как на его переносицу спали пряди выбеленной чёлки, поэтому Бомгю поспешил осторожно их убрать.       Невесомо подцепив кончики волос пальцами, Чхве завёл непослушные прядки Тэхёну за ухо, вновь открывая себе лучший обзор.       Кан всегда был красивым. «Лицо специально для телика», — всегда говорил Бомгю сам и всегда верил, что на этом самом телике друга однажды всё же увидит. Ровно так же Чхве думал и о том, что получиться это у Тэхёна непременно должно было легчайшим образом, но Бомгю, похоже, во многом заблуждался.       Песни друга по-прежнему были заперты в твёрдом переплёте его записной книжки, и Чхве тяжело было не думать, что, быть может, в этом была и его вина тоже.       — Ты меня сталкеришь? — пробубнил вдруг проснувшийся Тэхён, растирая заспанные глаза. Потянувшись, Кан вновь утонул в подушках с кошачьим звуком, неожиданно сорвавшимся с его губ. Что ж, быть может, Бомгю ещё многого не знал о собственном лучшем друге. — Это жутко, знаешь ли.       — Я ответственно оберегаю твой сладкий сон от злых духов, — нашёлся Бомгю, звуча привычно задорно.       — У меня для этого есть ловец снов, — фыркнул Тэхён, отворачиваясь от Бомгю на другую сторону, перед этим мотнув головой в сторону нехитрой конструкции, висящей над изголовьем. — Так что в твоих услугах не нуждаюсь.       — Зря. Я, между прочим, многофункциональный специалист, — отозвался Бомгю, подвигаясь ближе. — Готов оказать любую услугу. Кофе в постель? Расслабляющий массаж? В нашем меню всё, что вы только можете пожелать.       — Желаю, чтобы ты свалил. Есть в вашем меню такая позиция?       — Боюсь, возврат невозможен.       — Хён, я правда очень устал, — заговорил Тэхён уже без шуток, подсовывая руки под подушку. — У меня было сольфеджио.       — В душе не ебу, что это, поэтому аргумент не принимается.       — Отстань.       — No, — протянул Чхве, улыбнувшись по-чеширски, и подполз к Кану вплотную, сгребая его в захват поперёк втянувшегося живота. Реакция последовала незамедлительно. Вымученно простонав, Тэхён взбрыкнул, легко сбрасывая с себя не то чтобы удерживающие его руки, и сел на матрасе.       — Ладно, всё, встаю, — сдался Тэхён, поднимаясь на ноги, и двинулся к стоящему напротив кровати шкафу. — Зачем пришёл? Я думал, ты застрянешь у Чанхо на полдня.       — Мой малыш ещё в достаточно хорошем состоянии, чтобы я пропадал в сервисе столько времени, — авторитетно отозвался Бомгю, садясь на постели по-турецки. — Резину только поменяли, чтобы не заносило.       — Понятно, — отозвался Кан не то чтобы эмоционально и стянул с себя вязанный свитер. Достав из шкафа домашнюю футболку, парень быстро скрыл под ней оголённую спину. — Это всё, о чём ты мне хотел сообщить?       — В целом, да, — кивнул Бомгю, следя за действиями друга. Тот скинул джинсы с той же скоростью, с какой расправился со свитером, и тут же запустил руки в содержимое собственных полок с одеждой. От этого длина его футболки едва прикрывала худые бёдра, на которые Тэхён уже через секунду надел широкие спортивные шорты. Бомгю же вспомнил о необходимости перейти к сути. — Насчёт заездов всё ещё тишина.       Тэхён не спешил с ответом, как не спешил и поворачиваться, и Бомгю, в общем-то, мог понять, почему. Пока гонки не проводились, все они могли притвориться, что ничего и не происходило. Словно никаких тревог и не было, а прошедшие заезды были не иначе как выдумкой разыгравшейся фантазии. В напряжении держала лишь раздражающая неопределённость. Мерзкое чувство замершего воздуха, точно перед штормом.       — Может, это и к лучшему? — заговорил Тэхён наконец, развернувшись к невольно напрягшемуся Бомгю. — Есть время во всём разобраться.       — В чём разбираться? Всё же ясно. Ким хочет грести деньги лопатой, насасывая местным шишкам за покровительство. Схема простейшая.       — Я о Кае, — ответил Тэхён, вздохнув, и поднял с пола свой рюкзак. — Вы поговорили?       — Он со мной не разговаривает, — нехотя отозвался Бомгю, обессиленно падая на кровать звёздочкой.       — В твоём случае это вообще не аргумент, — хмыкнул Тэхён, убирая в глубь рюкзака блокнот. Изменений в его местоположении Кан явно не заметил. — Напомнить, кто из вас старше?       — Я займусь этим, — заверил Бомгю в конце концов, шутливо отдав другу честь.       — Притворюсь, что слышу это в первый раз, — сдался Кан со вздохом, ставя рюкзак на компьютерное кресло. — Обедать будешь? — сказал он следом, двинувшись в сторону двери. — Не уверен, что в холодильнике что-то найдётся, но попытаться стоит.       — С тобой я буду сыт одной лишь возможностью видеть твои глаза.       — Выметайся.       — Тэхён-а, у тебя явно проблема с принятием комплиментов.       — Дверь!       

***

             Декабрь Субина начался с очередной поездки в банк и на редкость хорошего известия. Размер долга наконец начинал уменьшаться, обещая приблизиться к разом покрываемой сумме уже к концу следующего года, а потому Субину, наверное, уже стоило бы задуматься о продаже пикапа где-то ближе к лету. Пригодность автомобиля для езды по бездорожью, быть может, даже могла бы позволить парню продать его дороже, чем он рассчитывал, как минимум, в разгар сезона отпусков. До этого времени Чхве нужно было лишь продолжать работать, чем он и занимался последние несколько дней почти безвылазно, чередуя смены в мастерской и доставке.       С приходом холодов и продолжительных снегопадов люди всё реже желали выходить из дома, поэтому заказов было более чем достаточно. Казалось, китайская кухня стала только популярнее вследствие стремления горожан согреться в собственных квартирах, и Субин не смог их винить. У людей, в отличие от него, на всё это были деньги, которыми они довольно щедро распоряжались, судя по размеру чаевых, а потому поводов для печали у Чхве не было совершенно.       Последняя неделя в принципе казалась крайне безоблачной на фоне всех остальных за прошедшие два месяца, и Субин с охотой плыл по этому течению. Всё было хорошо, наверное. Кай наконец вернулся домой, хоть и продолжал на всех дуться; Бомгю не рвался покорять новую загородную трассу в стремлении обогнать ветер; а Тэхён просто оставался Тэхёном. Привычными были взаимодействия Субина и с Ёнджуном.       После всех событий последних дней, включая свадьбу Минхёка, их с Ёнджуном общение было на удивление обыденным, если забыть о новой привычке Ёнджуна пропадать с радаров по полдня. Впрочем, Субина это особо не тревожило, потому как о причинах он знал прекрасно. Отчётный концерт, суть которого Чхве всё ещё не очень понимал, но старательно к этому шёл, кажется, был уже буквально на носу, поэтому в сети Ёнджун появлялся разве что утром и поздней ночью. Должно быть, будучи уставшим, парень даже перестал спамить Субину котятами по несколько раз на дню, полностью сосредоточившись на подготовке — видеть Ёнджуна Чхве мог разве что в публикациях Хисына, которые со временем начал просматривать уже на регулярной основе.       Ли всё ещё любил аудиторию своей страницы, поэтому истории обновлялись в его профиле раза три в день точно, в то время как каждый такой марафон исправно завершался каруселью из десятка фотографий балетных классов, гримёрок и, кажется, кулис. На всех фото и видео с музыкой из живого шума помещений Хисын либо молча смотрел в камеру с выражением лица человека, которому явно не помешало бы поспать пару лишних часов, либо не показывал себя вовсе. Если это был второй вариант, посетители профиля могли видеть ворох костюмов, трещины на паркетном полу и фигуры то и дело попадающих в кадр однокурсников, узнать на которых Ёнджуна Субину удавалось быстрее секунды.       Чхве почти никогда не замечал за собой слежки мобильной камеры, поэтому его сосредоточенное лицо в каком-то смысле стало для Субина открытием. Когда Ёнджун был рядом с ним, он всё ещё напоминал очаровательного и порой даже забавного представителя кошачьих, в то время как на фото чужой страницы этой милой неловкости не было и в помине. По ту сторону объектива Ёнджун был серьёзен, начиная от взгляда, заканчивая положением изящных рук, замерших в каком-то неведомом Субину балетном элементе, отчего казался не иначе как копией того Ёнджуна, каким его привык видеть Чхве, зашоренный своими собственными предубеждениями.       После последней поездки в бар Субин возвращался к мысли об этом всякий раз, когда очередная публикация Хисына с репетиций извещала о своём появлении уведомлением. Ёнджун в коротких видео, с этими сведёнными к переносице бровями и напряжённо поджатыми губами, казался незнакомым, и Чхве соврал бы, если бы сказал, что ему было не любопытно.       Субин понимал, что противоречил сам себе в нежелании сближаться настолько, насколько могло бы быть тяжело расходиться после, но Ёнджун, похоже, переиграл Чхве и тут. Приглашение на бал виделось Субину станцией, с которой он едва ли сможет сойти без ощутимых последствий, но выбора у Чхве особо не было. Говорить Ёнджуну «нет» Субин по-прежнему не умел, да и не хотел, если уж быть совсем честным, отчего, наверное, и стоял через дорогу от знакомых ворот вот уже минут как пять после доставки последнего на сегодня заказа.       Во дворе Академии сновали студенты, покидающие здание целыми компаниями, в то время как Субин невольно всматривался в их силуэты, когда всё же отрывался от переписки с хозяйкой закусочной. Припорошённая утренним снегом щебёнка давно была стоптана до плотной скрипящей снежной корки, а значит, занятия закончились довольно давно. Казалось, в какой-то момент из корпуса высыпал в принципе весь состав обучающихся, во всяком случае, если судить по их количеству, в то время как знакомой черноволосой макушки не было даже вблизи.       Телефон лишь вновь вздрогнул уведомлением, которое Субин тут же открыл, сквозь клубящийся сигаретный дым бегло просматривая содержание новой публикации, где Хисын в очередной раз не изменял своему стилю ведения социальных сетей.       «Отпахали х_х», — гласила короткая запись, кажется, из раздевалки, в нижнем углу фото которой было обозначено текущее время.       Субин же, недолго думая, сделал фотографию людной территории кампуса и отправил в чат с Ёнджуном без каких-либо подписей.              От кого: Ёнджун. 15:13       «?..»              От кого: Ёнджун. 15:13       «Ты меня разыгрываешь?»       

Кому: Ёнджун. 15:13

«Выходи, если не занят»

      На последнее сообщение Ёнджун ответил лишь молчаливым прочтением, поэтому Субину оставалось лишь докурить сигарету и поехать обратно в мастерскую, если бы высокая фигура в чёрном пальто не замелькала у самого крыльца.       Ёнджун шёл прямиком к пикапу, впрочем, продолжая щуриться ещё метров пять, словно желая убедиться, не показалось ли ему, но после, похоже, всё же узнал. Парень был заметно удивлён. Его брови тут же взлетели вверх, в то время как с приоткрытых губ сорвался клубящийся белым паром выдох.       Едва Ёнджун побежал к нему навстречу, Субин оттолкнулся бёдрами от пикапа и спешно перешёл узкую проезжую часть, ступая на тротуар у центрального входа.       — Привет, — сказал Чхве, невольно улыбнувшись уголками губ. Остановившийся Ёнджун по-прежнему смотрел на него, в недоумении хлопая ресницами. Привычный Ёнджун, а не тот, коего Субин видел ещё в утренней истории.       — Привет, — вторил парень, оглядывая Субина с ног до головы, словно в поисках подвоха. — А ты чего… вдруг? Даже не предупредив…       — Отвозил заказ в соседний дом.       — О… Сегодня в доставке?       — Отец запретил мне сегодня работать с мастерской, так что… — хмыкнул Субин, вспоминая ворчание родителя по поводу очередного раннего подъёма сына второй день подряд. — Нужно было чем-то заняться. Как дела?       — Эм, хорошо, — отозвался Ёнджун, кося взгляд куда-то в сторону, и перекатился с пяток на цыпочки. — Репетируем. Но сегодня у руководителя Ю нет в планах выжать из нас все соки, поэтому после пяти часов бесконечных прогонов наконец позволил нам уйти.       — Едешь домой? — спросил Субин, бегло взглянув за Ёнджуна. Студенты продолжали покидать территорию студгородка, то и дело поглядывая в их с Ёнджуном сторону, и Чхве правда думал, что ему просто показалось. Мнительность порой бывает свойственна всем, как он считал, не придавая чужой слежке особого значения, но украдкой направленный в их сторону телефон померещиться парню не мог точно.       Помрачнев, Субин на мгновение нахмурил брови. Благо, Ёнджун этого не заметил, теребя рукав знакомой толстовки, выглядывающей из-под пальто.       — Ну, нужно ещё переодеться, дождаться господина Хвана...       — Могу подвезти, — предложил Субин, особо не думая. Фокус его внимания всё ещё был направлен за плечо удивлённо вытянувшегося в лице Ёнджуна, прямиком на проходящих мимо студентов, спешно стирающих с лица ухмылки, едва их взгляды встречали тяжёлый взор Чхве. — Подожду у машины.       — Что?.. Нет, не надо! — засуетился Ёнджун, забавно замахав руками, и вот за это, пожалуй, все эти зеваки должны были сказать парню «спасибо». Вернув взгляд Ёнджуну, Субин невольно смягчился. — Ты же работаешь…       — Сегодня короткая смена, так что последний заказ я уже отвёз, — сообщил Субин твёрдо, пожимая плечами, и кивнул Ёнджуну в сторону учебного корпуса. — Топай давай. Покурю пока.       Спорить Ёнджун не стал. Открыв было рот в попытке очередного протеста, но встретив непреклонный взор Субина, парень всё же развернулся на пятках, секунду потоптавших на месте, и зашагал обратно к высокому заснеженному крыльцу.       Субин, как и говорил, двинулся к пикапу, спиной чувствуя очередной всплеск внимания к своей персоне, отчего к подаренной Ёнджуном пачке сигарет потянулся даже с большим желанием, чем прежде.       В ожидании Чхве пытался понять причины всего, что он увидел за последние десять минут, да и понять всё в принципе, но чем больше он упорствовал, тем больше дерьмовых вариантов подкидывал воспалённый мозг.       Субин не хотел бы обвинять кого-либо в чём-то без прямых доказательств, прямо на эту вину указывающих, поэтому ничего другого, кроме зажатой в пальцах сигареты, ему сейчас и не оставалось. Во всяком случае, пока он не заговорит об этом с Ёнджуном.       Последний же появился ещё минут через десять, торопливо шагая к пикапу с сумкой наперевес. Субин поспешил открыть дверь заднего пассажирского.       — Твой водитель не расстроится, что я сегодня решил выполнить его работу? — спросил Чхве, забирая у Ёнджуна его спортивную сумку.       — Ну… надеюсь, — отозвался Ёнджун, пряча разгорячённые морозом щёки в складках пушистого шарфа. — Он весьма понимающий, — добавил парень и бодро обошёл машину со стороны первого пассажирского.       — Какое облегчение, — хмыкнул Субин, открывая дверь водительского сиденья. Парни сели в салон уже в следующую секунду. — Заехать куда-то надо?       — Нет, спасибо! Хватает и того, что ты меня подвозишь, — отказался Ёнджун, пристёгивая ремень безопасности, после чего тут же отвернулся к окну, не то таким образом отказываясь слушать какие-либо возражения, не то по какой-то ещё неведомой Субину причине.       Впрочем, спросить об этом парень не успел. Телефон в кармане вибрировал с нервирующей настойчивости, поэтому Чхве достал смартфон из кармана куртки.       Имя на определителе, впрочем, вызвало у Субина лишь тяжёлый вздох.       — Слушаю.       — Здорова! Ты где ща? — энергично заговорил Бомгю, чем-то гремя на фоне, и одно только это обстоятельство не понравилось Субину с самого начала.       — У Академии.       — О! С Принцессой? — спросил Бомгю, кажется, что-то уронив, но Субин даже сквозь шум мог понять, что друг в эту минуту лыбился самым что ни есть скотским образом. — На свиданке?       — Да, я с Ёнджуном, — ответил Субин, на секунду сжав пальцами переносицу. Ёнджун рядом с любопытством взглянул на его телефон.       — Тогда сори, что отвлекаю вас от страстных лобызаний, но вы мне нужны в гараже вот прям ща.       — Зачем?       — Приедете — узнаете.       — Я отключаюсь, — сообщил Субин, отнимая телефон от уха, но крик по ту сторону мобильный связи он мог расслышать даже без включения динамика.       — Йа! Можно хотя бы немного доверия ко мне?!       — Очевидно нет, — хмыкнул Субин, ловя вопросительный взгляд Ёнджуна теперь уже на себе.       — Блять, пожалуйста! Мне нужна помощь с одним пиздецки важным делом.       — Отвезу Ёнджуна и приеду.       — Не, не, не! Его тоже вези. Так и быть, выделю вам потом комнату порезвиться.       — До встречи, — перебил Субин со вздохом и спрятал телефон в карман. Ёнджун явно ждал объяснений, забавно поджав губы, поэтому Чхве не позволил себе тянуть. — Есть планы на вечер?       — Не особо… — отозвался Ёнджун, явно мало что понимая. — Это был Бомгю?       — Бомгю, — вторил Субин, кивая. — Попросил с чем-то там помочь. Тебя тоже. Но если ты занят, не бери в голову.       — Нет! Я абсолютно свободен! — воскликнул парень, сжав ремень безопасности на груди. — Просто это всё так неожиданно.       — Поверь, не тебе одному так кажется, — усмехнулся Субин и выехал с парковочного места, уже вскоре вливаясь в оживлённый поток машин.       

***

             Не то чтобы Кай на что-то рассчитывал, но он всё же позволял себе думать, что после его возвращения в череде однообразных будней изменится хоть что-то. И если на продолжающих разве что чуть тише собачиться родителей Хюнин не ставил изначально, то на школу парень вполне уверенно возлагал большие надежды.       К примеру, Кай был более чем уверен, что Сухёк не спустит ему с рук то публичное унижение, которому парня подверг Бомгю тогда за гаражами. Хюнин шёл на занятия с мыслью, что весь учебный день пройдёт в борьбе против выкрутасов этого придурка и его шайки, в то время как по итогу Кай получил разве что парочку косых взглядов от чужих шестёрок, но не более того. Никаких тебе провокаций, издёвок или попыток устроиться драку в очередной раз.       Подросток словно застрял во временной петле, отбросившей его на начало учебного года, когда у Сухёка и без него хватало объектов для пристального внимания.       Хюнин хотел бы думать, что так на этих придурков повлияла тяжёлая рука Бомгю, но эта вера разбилась вдребезги, стоило Каю сопоставить факты — Сухёк уж точно его не побаивался и не стремился обходить стороной, дабы в очередной раз не напороться на кулак его старшего брата. Парень попросту Хюнина не замечал. Не видел, как и все остальные в школе, кажется, даже и не заметив, что Кай не появлялся на занятиях почти две недели.       Осознание этого факта словно отвесило подростку ощутимый подзатыльник, прежде чем незримая сущность не схватила его за шкирку и не ткнула в дерьмо, точно провинившегося котёнка. «Всем насрать, малыш», — шептала сущность, удерживая пытающегося сбежать Хюнина на месте, — «Все твои выкрутасы бесполезны. Кому ты сделал лучше? Разве что себе любимому».       Этот мерзкий голос не давал Каю спать, и вот это, наверное, было единственным, что изменилось. В бессоннице Хюнина были виноваты не препирающиеся где-то за стенкой родители. Терзала Кая разве что совесть, кому, похоже, и принадлежал этот змеиный голос, сводящий его с ума на протяжении нескольких ночей после возвращения.       «Думал о том, как о тебе все волновались? Как слепо верили в твоё здравомыслие? Нихрена ты не думал, эгоист», — гремел в голове шёпот, в то время как Хюнину не оставалось ничего другого, кроме как виновато склонить голову.       Всё ведь было по существу — Кай даже извиниться так и не смог, продолжая упрямо отмалчиваться в ответ на чужие попытки наладить с ним контакт.       С того дня, как старшие вернули его домой, Хюнин так и не нашёл в себе силы заговорить хоть с кем-то из них, отчего чувствовал себя ещё более паршиво. Кай понимал, что должен был признать собственные ошибки и пойти навстречу, но эта дурацкая гордость продолжала давить на горло до обидных слёз.       Старшие в очередной раз оказались правы. Каю всего-то стоило поговорить с ними ещё тогда, когда его собственные мысли начали загонять его в тупик из пустых обид и злости, но время было давно упущено. Хюнин пошёл на поводу у эмоций, в конце концов оставшись один на один с напрочь разбитой душой, которая, казалось, разрывалась только больше от того, как к нему по какой-то неведомой причине все оставались крайне добры — тётя Сохён, которая зачем-то продолжала утаивать от родителей Кая его побег; Тэхён, который отчего-то проявлял всю ту же заботу; Субин, который ни разу так и не попрекнул Кая пренебрежением к его предупреждениям; и даже Бомгю, который ни разу за все эти дни не покрыл Хюнина всеми известными ему матами. Все они вели себя так же, как и до чужого побега, отчего Кай просто не мог в конце концов не прийти к вполне понятному и закономерному чувству — к ненависти на свою глупость и импульсивность. На всего себя, если уж на то пошло, однако и от этого, словно в наказание, легче не становилось.       — Если вкратце, то папа остался в восторге, — заговорила Минджон, зажёвывая рис вместе с кимчи, и пролистала несколько фотографий в своей галерее. — Дяди тоже. У Сонёль-аджосси строится шиномантаж, так вот он готов предложить тебе любую сумму. Даже эскиз готов полностью доверить тебе!       — Как опрометчиво, — фыркнул Кай, угрюмо откусывая почти треть сладкого хлеба. — А если я ему розовых пони решу нарисовать? — добавил парень скорее из вредности, поэтому ничуть не удивился вмиг посерьёзневшему лицу взглянувшей на него подруги. — Не думаю, что это легко впишется в его концепцию.       — Ха-ха, — невесело посмеялась Минджон, откладывая телефон в сторону. — Напоминаю, что предложение — денежное. Ты заработать не хочешь, я не пойму?       — Ты менеджер мой что ли? Пристала…       — Я забочусь о твоём будущем, Кай-дубина-Хюнин. Мы выпускаемся в следующем году, если ты не забыл. Так почему бы не расти в том, что у тебя уже хорошо выходит? — возразила Минджон, сложив на груди руки. Палочки девушка положила на стол со слышным звоном, а потому завершать разговор на эту тему Ким явно не планировала. — Дело твоё, конечно, но упускать такую возможность в нашей дыре — всё равно что наступать самому себе на горло. Это же как колесо, понимаешь? Сначала один заказ, потом о тебе расскажут кому-то ещё, и вот ты уже собираешь толпы на свои мастер-классы, стоя перед аудиторией в брендовых шмотках.       — Как у тебя всё просто…       — А что тут сложного-то? — всплеснула руками Минджон, кажется, даже покраснев от собственного напора, в то время как Кай лишь с большим интересом зажевал остатки булки. — Твоя безынициативность меня уже раздражать начинает, честно говоря, — буркнула Ким следом, уже через мгновение взглянув на Хюнина с извинением, но тот всё равно отвлёкся от еды, с сокрушением опустив взгляд на собственные руки.       Кай просто подумал, что ему, наверное, даже нельзя было злиться на подругу за её слова. Хюнин, наверняка, был не самым лучшим другом последнюю неделю, а потому ничего удивительного в чужой резкости, в общем-то, и не было.       Парень понимал, что поступал откровенно по-свински, но общаться с Минджон в эти дни ему было так же непросто, как и со старшими, в то время как определиться с причинами Кай так и не смог. Наверное, по большей мере ему было стыдно. Хюнин никак не мог взять себя в руки, отчего бодрость Минджон на контрасте заставляла его чувствовать себя скорее хуже, чем лучше.       Ким явно не видела трагедии во всём, что произошло несколько дней назад, и Кай, в общем-то, мог понять, почему. День рождения отца, ради которого вся эта история с росписью стен, вообще началась, был для Минджон главным фокусом, а потому Хюнину оставалось лишь это принять.       — Слушай, если ты хочешь обвинить меня в чём-то, то валяй, — продолжила Минджон между тем, подняв на Кая нечитаемый взгляд подкрашенных глаз. — Если подумать, не привяжись я к тебе тогда, может, сейчас твои отношения с хёнами были бы куда лучше.       — Минджон!.. — поражённо начал было Кай, но лишь закашлялся, подавившись собственной слюной. Ударив себя по груди, Хюнин кое-как взглянул на подругу, сохраняющую непривычно серьёзное выражение лица, после чего всё же нашёл в себе силы выдавить растерянное. — С чего ты это взяла вообще?! Я ни в чём тебя не виню!       — А что ты мне ещё прикажешь думать? — хлёстко ответила Минджон, метнув в Кая прищуренный взгляд. — Ты почти не разговариваешь со мной, если мы не в школе. На вопросы отвечаешь односложно. Если тебе запретили общаться со мной, так и скажи!       — Да кто бы мне?.. Никто мне ничего не запрещал! — воскликнул Кай, вцепившись руками в стол. Хюнин даже не выдумывал. Вопреки его собственным опасениям, Бомгю не сказал и слова, когда парень сообщил о необходимости съездить в бар, чтобы завершить работу. Чхве лишь сонно попросил топчущегося у дивана подростка взять с собой рюкзак под всю его «творческую дребедень», дабы та не улетела с мотоцикла по дороге. И больше ничего.       Кай, честно говоря, и задумался-то об этом только сейчас, бегая взглядом по лицу насупившейся подруги.       — Дело вообще не в тебе! — сказал он напористее, наклонившись чуть ближе. — Просто я трус, последний, понятно? Вот и всё!       Тишина за их столом казалась даже громче того шума, что продолжали издавать остальные школьники, окружающие их в этой столовой. Хюнин дышал ртом, точно пробежал марафон ровно секунду назад и сейчас никак не мог восстановить дыхание в томительном ожидании результатов. Минджон молча сканировала его взглядом, ничего этим своим взглядом не выражая, поэтому Кай ожидал всего что угодно. Злости, презрения. Разочарования, но никак не понимающего взора из-под длинных ресниц.       — Ты так и не поговорил с Бомгю-оппой обо всём, да?       — Не поговорил, — сказал Кай единственное, что смог выдавить, и низко склонил голову.       Сказать парню было больше и нечего. После своего позорного возвращения в дом брата Хюнин ничего Минджон не рассказывал. По сути, парню было попросту стыдно как за то, каким именно образом его поймали, так и за собственную трусость. Признаться подруге в своём малодушии виделось Каю последней станцией в его падении, поэтому Хюнин продолжал цепляться за чужую веру в него, пусть даже столь наивную. Пока Минджон не без гордости смотрела на него, думая, что Кай в самом деле делал успехи в решении своих проблем, Хюнин хотя бы отдалённо походил на живого человека.       Теперь же, кажется, у Кая не было и этого.       Минджон смотрела без укора, но её негодующе поджатые губы говорили красноречивее любых слов, отчего Хюнину вмиг захотелось куда-нибудь провалиться.       — И что? Сказать мне об этом сложно было что ли? — фыркнула Минджон на удивление привычно, будто только что они с Каем вовсе не ругались. Хюнин уже ничего не понимал. — Я тут придумываю, а он… Может, я бы даже могла помочь с чем-то. Услуга за услугу. Ты же мне помог.       — Не с чем помогать, — отозвался Кай бесцветно, откидываясь на спинку своего стула. — В одной комнате меня с ними ты бы не заперла, чтобы я наконец нашёл в себе силы объясниться. Да и какой смысл? О чём нам с ними разговаривать, если я и сам знаю, что накосячил?       — Например, о том, как вам наладить отношения. Разве ты сам этого не хочешь? — спросила Минджон мягче, участливо заглядывая Хюнину в глаза. — Все ошибаются, Кай. И я более чем уверена, что твои хёны это тоже понимают. Иначе ты так легко бы не отделался, — добавила девушка, фыркнув, и сдула со лба лезущую в глаза чёлку. — Так чего ходить вокруг да около? Уверена, они даже не обвинили тебя ни в чём за все эти дни.       — Они ведут себя так, будто ничего и не произошло, — признался Хюнин нехотя, пожевав нижнюю губу. — Словно всё, что я натворил, в порядке, блин, вещей, — продолжил он, сжав кулаки, и на секунду прикрыл глаза.       Минджон была права. Старшие и правда ни в чём Кая не винили. Им, в общем-то, даже не нужно было это произносить, чтобы Хюнин это понял. Их взгляды были наполнены знакомым теплом, некогда бывшим единственным, благодаря чему Кай ещё мог испытывать радость жизни на фоне всего происходящего в его семье, помимо отголосков читающейся на дне их глаз вины. За что и перед кем? Хюнин не хотел знать, чувствуя, что после этого уж точно не простит самого себя.       Минджон же вдруг протянула через стол свою ладонь и мягко коснулась костяшек Хюнина кончиками пальцев.       — А как они должны были реагировать, по-твоему? Они тебя любят, знаешь ли, — произнесла Ким, заглядывая в воспалившиеся глаза Кая с улыбкой. — И ты, наверняка, тоже очень по ним соскучился. Только посмей сказать, что я не права!       — Ага, ещё отвесишь мне затрещину… — пробубнил Хюнин не без короткой улыбки, позволяя подруге накрыть его руку своей ладонью настолько, насколько это позволял размер её хрупких рук.       Минджон же шутливо шикнула.       — А ты быстро соображаешь, — хохотнула она, погладил кожу парня подушечками пальцев, и вновь отстранилась. — И пока я всё же не надумала тебе навешать, помирись с хёнами, понял? Сегодня!       В ответ на это Кай лишь кивнул настолько твёрдо, насколько был способен в этом своём нестабильном состоянии, но школьное расписание явно было на его стороне. До возвращения домой Хюнина отделяло ещё три урока, в течение которых подросток лишь изредка отвлекался на слова преподавателей. Кай был в себе, наедине с собственными страхами, которые, пожалуй, и правда пора было побороть, как бы тяжело это ни было.       Минджон была права целиком и полностью, отчего Кай в очередной раз посетовал на собственную глупость. Иначе это назвать было попросту нельзя, потому что Ким явно знала меньше, чем знал Хюнин. Она, в конце концов, никогда даже не общалась с его друзьями, чтобы делать столь точные выводы касательно их отношения к Каю, в то время как подростку, кажется, именно этого и не хватало.       Взгляда со стороны, указания на то, что сам Хюнин отчего-то видеть отказывался. За что ему и стоило попросить прощения на самом деле.       Кай подумал об этом, когда выходил из школы вместе с Минджон, продолжившей свой рассказ про празднование дня рождения отца на минувших выходных. И был искренне благодарен за то, что подруга, похоже, вовсе не ждала от него ответных реакций. Ким, как и всегда, лишь была рядом, и это, определённо, придавало Хюнину сил.       — Ну что, успехов на переговорах? — спросила девушка уже у ворот, сцепив облачённые в плюшевые варежки руки за спиной. — Напиши хоть потом, как прошло. И не молчи больше. Иначе точно тресну.       — Если меня оставят в живых.       — Боже, ты опять? — взмолилась Ким, явно не заметив весёлости в глазах стоящего напротив неё Кая, отчего тут же нахмурила брови. — Нормально всё с тобой будет. Не съедят же тебя, в самом деле. Так что дуй давай на…       Минджон явно хотела сказать «на остановку», потому что Хюнин туда и собирался. Скейт лежал дома, потому как ездить на нём по гололёду Кай не рискнул, как бы велико не было желание набить пару ссадин хотя бы в целях отвлечения от пагубных мыслей, но, похоже, у парня бы этого не получилось, даже если бы скейт у него был под мышкой вот прямо сейчас.       С рёвом подъехавший к школе красный мотоцикл вариантов Хюнину попросту не оставлял.       — Здравствуйте! — первой отмерла Минджон, поклонившись слезающему с Кавасаки Бомгю. Тот снял шлем, коротко кивая вытянувшейся по струнке Ким, на которую, надо сказать, в этот момент были похожи едва ли не все школьники, покидающие здание учебного заведения, и Кай не исключение. О произошедшем в гаражах все явно знали в красках и подробностях. — А мы вот как раз о вас говорили.       — Если хорошее, то ладно, — хмыкнул Бомгю, приблизившись к подросткам. На фоне окружающих, одетых в школьную форму все, как один, выглядел Чхве, конечно, эффектно. В косухе поверх толстовки и с мотоциклистским шлемом подмышкой, парень обещал стал главным объектом всех школьных сплетен уже сегодня. — Чо, уроки закончились?       — Э… да, — отозвался Хюнин больше неловко, чем удивлённо, окинув брата взглядом с ног до головы.       — Заебись. Залезай на мотик тогда, времени в обрез, — сказал Бомгю, по-свойски закинул подростку руку на плечо, и развернул его в сторону ожидающего транспорта. — Объясню по пути.       В общем-то, выбора у Кая особо и не было.              

***

             Дорога до дома Бомгю по ощущениям заняла куда меньше времени, чем обычно. Субин, кажется, слишком ушёл в свои мысли, чтобы следить за сменой улиц за окном. Это, безусловно, было не то чтобы безопасно, пока пикап стремительно нёсся по заснеженной дороге, но все потуги Чхве сосредоточиться на движении в конце концов оставались тщетны, как бы он не упорствовал.       В этом смысле присутствие Ёнджуна на соседнем сиденье положение дел не улучшало, а скорее наоборот — провоцировало сознание Субина ходить по одному и тому же кругу в слепом поиске хотя бы каких-то доводов.       Увиденное возле ворот Академии всё никак не шло у Субина из головы, отчего в какой-то момент это начало его откровенно злить. Чхве уж точно не должен быть тем, кто мог бы лезть в чужие дела по своей инициативе — Субин сам этого противился ещё пару недель назад, когда выводил Ёнджуна из чужого гаража, но парень этим и не гордился. Проблема была в том, что Субин, кажется, впервые был в таком положении — с непомерным желанием узнать, что именно происходило, но без внешних признаков необходимости в этом с чужой стороны.       Ёнджун был спокоен, пусть и смотрел в противоположную от Субина сторону почти всю дорогу. Никаких намёков на то, что ему в самом деле нужна бы была чья-то помощь или хотя бы какая-никакая поддержка. От этого вывод напрашивался как бы сам собой, лез грудью на амбразуру, не оставляя Субину и шанса на рефлексию.       Если Чхве всё верно понял там, у ворот, Ёнджун, кажется, попросту привык, и вот это, наверное, возмущало Субина даже больше, чем чужие гнусные усмешки.       — Тебя не потеряют дома? — спросил Субин, уже заезжая на территорию дома семейства Чхве. И по-хорошему, спросить парню стоило совсем не об этом, пока его собственные домысли не свели его с ума, но язык отчего-то не поворачивался. Субину, в конце концов, и правда могло просто показаться.       — А? — отозвался Ёнджун, едва ли скрывая свою растерянность, отчего Субин пришёл к выводу, что где-то не здесь всю дорогу, похоже, был не он один. — А, нет. В смысле, я предупредил, — наконец ответил Чхве сконфуженно и отстегнул ремень безопасности, коротко улыбаясь уголками губ. — Бомгю-хён не говорил, с чем мы можем ему помочь?       — Чхве Бомгю никогда этого не делает, — хмыкнул Субин, про себя решив, что подходящий момент для разговора о чужих взаимоотношениях со сверстниками вполне мог подождать и более подходящего момента. Ёнджун краснел щеками, то и дело поджимая искусанные губы, поэтому Чхве невольно нахмурился. — Тебе жарко? Попросил бы включить кондиционер.       — Что? Нет! — воскликнул парень, вдруг округлив глаза, и резво скинул с себя отстёгнутый ремень безопасности. — Я просто не подумал снять шарф, ха-ха.       — Тогда на обратном пути…       — Хватит ворковать! Дубарина пиздец, — послышался голос Бомгю откуда-то снаружи, обрывая Субина на полуслове. Тяжело вздохнув, Чхве избавился от ремня безопасности и вышел из машины следом за выскочившим на улицу Ёнджуном. — Дуйте сюда быстрее, блять!       — Эм, здравствуй… те, — неловко проговорил Ёнджун уже на пороге открытого гаража, внутрь которого Бомгю едва на втолкнул и его, и мрачнеющего на глазах Субина.       Хлопнув по кнопке подъёмного механизма Бомгю, вытаращил на Ёнджуна шокированные глаза.       — Пиздец, Принцесса, какой нахуй «здравствуйте»? В этой компании только один пенсионер, — возмутился Бомгю, хлопнув парня по плечу, отчего тот едва заметно шатнулся. На секунду подняв глаза к потолку, Субин взглянул на друга с укором, получая в ответ вскинутые в знак мира руки. — Знакомство, конечно, у нас с тобой было не ахти, но чо плохое вспоминать, да?       — Ну… да, пожалуй.       — Да вы не стойте, как идиоты, заходите. Чо, первый раз что ли? — продолжил Бомгю не менее бодро и кивнул в сторону дивана, где сидел не менее потерянный Кай. Встретив взгляд подростка, Субин вопросительно заломил бровь, искренне веря, что хотя бы кто-то прольёт свет на ушлые планы одного конкретного придурка, но вселенная явно не была готова раскрывать карты так скоро. Хюнин, чуть сжав ткань своих школьных брюк на коленях, лишь с печалью пожал плечами.       Похоже, не одних только Субина и Ёнджуна сегодня внезапно настиг тайфун под кодовым названием «Чхве Бомгю».       — Чай? Кофе? Пиво не предлагаю. Оно теперь исключительно коллекционное и не для употребления, — деловито вещал Бомгю между тем, шагая в сторону закипающего чайника на старом корпусе гудящего холодильника. — Чо молчите? Я язык глухонемых в душе не ебу.       — Ты объяснить сначала не хочешь? — со вздохом заговорил Субин и всё же прошёл к дивану, где уже уместились Кай и скромно присевший на самый край Ёнджун. — Выдернул чёрт знает зачем, шарадами какими-то изъясняешься. И где Тэхён вообще?       Бомгю наконец отвлёкся от звона посудой в небольшом навесном шкафу над неотёсанным рабочим столом, взглянув на Субина без тени былой весёлости. Его лицо вдруг обрело крайне серьёзное выражение, в то время как взор будто бы загорелся решительностью, впрочем, непонятно куда направленной. Сжав челюсти, Субин пошарился в карманах — ощущение пачки сигарет в ладони расслабляло хотя бы отчасти.       — Тэхёну обо всём этом знать нельзя, — наконец заговорил Бомгю, сложив на груди руки. — Категорически.       — Будто сам не знаешь, к чему это приведёт, — фыркнул Субин, опуская на продавленные диванные подушки между напрягшимся Ёнджуном и недвижимым Каем. — В лучшем случае он хорошенько тебя отпинает.       — Это исключительный случай, — отозвался Бомгю, вздёрнув нос. — На этот раз он реально ахуеет, — добавил парень, не скрывая довольной улыбки, однако конкретики было по-прежнему мало. Субин, сведя брови к переносице, почти успел об этом напомнить, когда Чхве, кажется, всё же догадался наконец перейти к сути. — Надо заебашить ему тут студию.       — Чего, блять?       — Э…       — То есть, музыкальную? — подал голос Ёнджун, вдруг выпрямившись, и этот комментарий явно был крайне необходим в повисшей тишине. — Ну, чтобы… он тут пел?       — В точку! — воскликнул Бомгю, щёлкнув пальцами. — Я посмотрел в инетах, так-то не заёбно. Звукоизоляция, считай, уже есть, так что соседи вряд ли будут ебать мозги. Барахло это всё надо только куда-то деть и заебись.       — Тэхёни-хён говорил, что мечтал о чём-то подобном, — заговорил Кай, оглядев пространство гаража, словно прикидывая, насколько всё это было реально.       — Он, наверняка, будет очень удивлён, — добавил Ёнджун, просияв улыбкой, отчего Субину всё меньше хотелось произносить свои следующие слова.       — Не хочу портить момент, конечно, но откуда ты собираешься взять оборудование? — сказал Чхве, обращая на себя внимание всех троих. — Не спорю, всё можно купить, но для начала нужно хотя бы понимать, что именно покупать. Разбираться в характеристиках.       — Ты на клавишах же играешь, чо, не разберёшься?       — В том-то и дело, что я только играю, — ответил Субин, откинувшись на спинку дивана. — Ума много не надо.       — Заметь, это даже не я сказал, — хмыкнул Бомгю, пройдя в центр гаража, и остановился напротив троих гостей, воинственно выпятим грудь. — Но ладно, не ссыте. Папочка Бомгю уже обо всём позаботился, — сказал он, явно намеренно выдержав паузу. — В нашей операции участвует ещё один чувак, и вот он по доброте душевной выбил нам пару списанных микрофонов вместе со стойками.       — Господин Хван? — спросил Хюнин, кажется, наконец вернувшись к жизни. Подросток был чуть более раскрепощён, чем несколько минут назад, с энтузиазмом сдвинувшись на край дивана. — Преподаватель Тэхёни-хёна по вокалу, — пояснил подросток для вопросительно взглянувших на него Субина и Ёнджуна.       — Да, крутой мужик оказался, кстати. Даже не выёбывался, когда я попросил подсобить, так что оборудование будет, — кивнул Бомгю, явно гордясь собой. — На первое время хватит, а потом с моего выигрыша и поновее что-то можно будет взять.       — Хорошо. Допустим. От нас тогда что требуется? — заговорил Субин вновь, нехотя признавая, что подготовка друга в воплощению собственной идеи, была куда лучше, чем Чхве мог рассчитывать.       — Надо привезти все эти примочки сюда. Я договорился с этим Хваном на завтра, так что надо будет сгонять в консерваторию, пока у Тэхёна пары. А сегодня разобраться с барахлом. Да, Чхве Субин, слушаю ещё один твой душный вопрос, — сообщил Бомгю, двинувшись обратно к чайнику, чтобы включить его во второй раз.       — Ты уверен, что Тэхёну это действительно сейчас нужно? — спросил Субин, опустив поднятую руку. — Он, похоже, всерьёз решил завязать с выступлениями на публику, — напомнил Чхве следом, невольно вспоминая сообщение Тэхёна, присланное им пару дней назад. В нём Кан как бы вскользь известил Субина о том, что в его аккомпанировании больше не нуждается, за что после извинился ещё десятью сообщениями сверху, увешанными слезливыми смайликами, будто принять такого рода решение в самом деле было для него легче лёгкого.       Субин, надо сказать, даже не расстроился от того, что с прекращением выступлений Тэхёна закончатся и его редкие шансы прикоснуться к полотну податливых клавиш под пальцами. Это было исключительно дело Кана, как ни посмотри, поэтому на сообщения друга Чхве ответил лишь коротким «Ok».       Бомгю между тем наконец заговорил.       — Я в курсе, — сказал он бесцветно, сосредоточенно взглянув куда-то перед собой. — Но оставьте это на меня. Разрулю.       — Куда ты? — спросил Ёнджун, едва Субин рядом с ним поднялся с дивана, тяжело оперевшись о собственные колени. На ходу достав сигареты, Чхве взглянул в распахнутые глаза Ёнджуна,       — Покурю и двор огребу, — сообщил Субин, хлопая себя по карманам в поисках зажигалки. — Раз завтра повезём аппаратуру, надо расчистить подъезд к гаражу.       — Молодец, Чхве Субин! Ты сегодня на редкость не тормознутый. А вы тоже давайте жопы поднимайте, время деньги! — оживился Бомгю, похоже, напрочь забыв про чай, который сам же и предлагал. — Принцесса, дуй с ним, чтобы он там от тоски не помер. Лопаты вон в том углу. Парные, специально для вас, а мы с Мелким тут пока перестановку замутим, — продолжил Бомгю, взяв обоих Чхве в охапку за плечи, и подтолкнул в сторону закрытого гаражного роллета, прежде чем переключить своё внимание на притихшего Кая. — Так, школьник, иди снимай это убожество. Нормальные шмотки тебе дам. А то штаны на жопе порвёшь, тётка меня за это по голове не погладит…       Что ж, спорить с Бомгю так никто и не решился.       

***

             События, как считал Субин, сменялись уж слишком быстро, потому как сам он, кажется, совершенно за ними не поспевал, как не поспевал и думать в короткие перерывы между беготнёй из дома на улицу и обратно.       Бомгю взял всех в оборот, едва все по его приказу вышли на улицу, отчего в какой-то момент Субину начало казаться, что таким количеством задач он не был обременён даже в мастерской. Там, во всяком случае, всё было предельно рутинно и предсказуемо — Чхве знал, где и какие инструменты лежали; он понимал, что делать, едва поднимал капот очередного «пациента»; и, в конце концов, всегда помнил, где отец прятал биту для встречи особо подозрительных клиентов. Всё по полочкам, системно, благодаря годам бессменной работы, в то время как у Бомгю, ожидаемо, был сплошной хаос.       У парня явно был концепт и ничего больше, в чём и заключалась основная проблема. Стратегия по осуществлению плана «Сюрприз для Кан Тэхёна» отсутствовала напрочь, отчего за окном даже успело стемнеть, пока парни пытались понять последовательность действий коллективным умом, и вот тут Субину стал ясен замысел Бомгю касательно необходимости присутствия Ёнджуна во всём этот дурдоме.       Чхве оказался куда более сообразительным в этом смысле, потому что, очевидно, музыкальные студии, в отличие от Субина, Кая и Бомгю, хотя бы видел.       — Думаю, целое помещение будет даже большим, поэтому, наверное, достаточно просто обустроить одну из зон и оставить место под технику, — сказал Ёнджун, показав тогда остальной троице фотографии подобной студии в их Академии. — Что думаете?       Думать было нечего, потому как варианта лучше, наверное, никто из присутствующих уж точно бы не предложил. Субин даже себя впервые за долгое время чувствовал полнейшим кретином, поэтому первым двинулся к наименее загруженному вещами углу, негласно объявляя его местом дальнейшей работы.       Последней было куда больше, чем ожидал, похоже, даже Бомгю, потому что уборка в этом гараже, было видно, не проводилась годами. За сметанием паутины под потолком и отмыванием поверхностей, которые нужно было оставить под размещение аппаратуры, пролетел ещё час, да и то лишь потому, что никому не пришлось тратить время на поиски моющих средств и метлы. Мама Бомгю вернулась со смены как нельзя кстати, кажется, даже и не удивившись пребыванию целой компании парней в их доме, как и всем, чем они занимались уже добрые два часа в её отсутствие.       — Ой, я сейчас вам помогу! Форму только переодену и ведро получше найду, подождите, подождите! — запричитала женщина, едва разобравшись в ситуации, и, похоже, совершенно не собиралась слушать сына, со вздохом собравшегося было её отговаривать.       — Уверен, Тэхён будет в восторге, — заговорил Ёнджун, всполаскивая щётку в ведре прямо так, сидя коленями на полу, что его, впрочем, совершенно не смущало. — Тут ведь можно будет и видео записывать.       — Вернее всего, Бомгю на это и рассчитывает, — отозвался Субин, ставя небольшой низкий стол, который они с Бомгю откопали в кладовке под слоями годовой пыли, в центр обсутраевомого пространства. В доме семейства Чхве, вообще, было куда больше полезных в быту вещей, чем могло бы показаться на первый взгляд. Те просто хранились не лучшим образом, с виду напоминая скорее хлам, чем что-то действительно годное, да и тот, в общем-то, было совсем не сложно реабилитировать. Так Бомгю подтянул ножки ещё одного стола повыше, дерево которого Кай старательно сейчас шлифовал в противоположной стороне гаража грубым куском наждачной бумаги, то и дело стирая со лба выступающий пот. Впоследствии этот стол нужно было хотя бы покрыть лаком, за банкой которого Бомгю и уехал ещё полчаса назад.       Ёнджун же с Субином как-то незаметно оказались ответственными за обустройство новой для этого гаража локации, и Чхве, честно говоря, так и не понял, как ему всё же стоило к этому относиться.       С одной стороны, за работой в голове наконец установился штиль, позволяя Субину хотя бы пока мысленно не возвращаться ко всему, что он увидел днём возле АИ, если ему всё же не показалось. С другой же, Ёнджун, по мнению Чхве, был даже слишком активным в своём желании быть полезным.       Парень вызвался почистить старый ковёр быстрее, чем Сохён внесла в гараж ведро с пенной водой и щёткой. Таким же воодушевлённым Ёнджун был и ранее, когда они с Субином чистили проезд к воротам на улице от снега, пусть даже рисковал утонуть в сугробе Чхве раза три точно. Субин, к счастью, лишь вовремя успевал поймать парня за локоть, прежде чем тот вновь возвращался к своему занятию с прежним энтузиазмом, и вот это, наверное, тоже было для Субина отчасти удивительно.       Конечно, всё дело было в очередных предрассудках, который Чхве за собой до сих пор даже и не замечал, но Субину казалось, что Ёнджун вряд ли мог быть из тех, кто полезет в почти чёрную грязную воду голыми руками, разве что закатав рукава, в то время как на деле всё было с точностью наоборот. Чхве словно был в своей стихии, тщательно начищая ворс ковра растрёпанной щёткой последние двадцать минут.       — Тэхён вроде как не хочет больше выступать, — продолжил Субин между тем, следя за перемещениями Ёнджуна по бетонному полу. Последний наверняка был холодным, поэтому парень взглянул на отодвинутый к дальней стене диван и без промедлений отправился в его направлении. — Хорошо, если его обрадует такой сюрприз. Наверное, может и не.       — Но почему? — отозвался Ёнджун, вновь погрузив щётку в остывшую воду. Субин же подцепил с дивана одну их протёртых подушек, прежде чем вернулся к вновь поползшему куда-то парню.       — Встань, — сказал Субин, обратившись к вскинувшему на него взгляд Ёнджуну, и продемонстрировал подушку. Чхве неустойчиво поднялся на ноги не без недоумения на вспотевшем лице, после чего так же вопросительно взглянул на подушку, которую Субин положил на пол. — Колени болеть не будут.       — Да и не болят…       — Не спорь, — со вздохом ответил Субин и кивнул на подготовленную подушку, как бы говоря, что Ёнджун мог продолжить. Тот, поджав губы, всё же вернулся к чистке ковра, стоя теперь аккурат на смягчающей поверхность подушке. — А что до Тэхёна, то он не говорил мне о причинах, — добавил Чхве, удовлетворённо кивнув. — Только Бомгю, наверное, и в курсе.       — Должно быть, у них очень доверительные отношения. Тэхёну повезло, — сказал Ёнджун, приступая к чистке последнего участка ковра. Субин считал, что парень и без того сделал уже даже сверх того, что от него просили, но сосредоточенный взгляд Чхве ясно говорил о том, что Субину даже не стоит пытаться его остановить. — Сделать такое ради кого-то… разве не романтично?       — Слышал бы тебя Тэхён, — хмыкнул Субин, спешно переставляя ведро, которое Ёнджун едва не снёс ногой при развороте.       — А что? Я думал, они ну… вместе?       — А похоже? — усмехнулся Субин, взглянув в сторону по-прежнему работающего наждачкой Кая. Тот, будучи в наушниках, похоже, не слышал и толики их этого разговора, поэтому Чхве решил подыграть. — Мне казалось, они хорошо скрываются.       — Ну, они всегда неразлучны. Ругаются, как будто уже лет десять как в браке. Да и это всё… Если бы кто-то сделал нечто подобное для меня, я бы даже не усомнился в том, что меня любят.       — Например?       — Например, если бы у меня не было возможности заниматься балетом в АИ, а кто-то построил бы для меня танцевальную студию.       — У Бомгю просто есть свободный гараж под это всё.       — Если человек захочет, то сделает, чего бы это не стоило, — ответил Ёнджун, пожав плечами, и наконец поднялся на ноги, как бы объявляя, что работа закончена. — Дело ведь в отношении.       Подумать о чужих словах как следует Субин не успел. Внутренняя дверь гаража открылась с характерным скрипом, привлекая внимание обоих парней к вошедшему. Отвлёкся и Кай, наконец снявший с ушей наушники, и, кажется, тоже закончивший со своей миссией.       — Ох, мальчики, вы такие молодцы! Так уютно получилось! — заговорила вошедшая в гараж Сохён, обтирая руки о вафельное полотенце. От женщины пахло пряными специями и теплом свежеиспечённого хлеба, отчего оставалось лишь догадываться, каким масштабов работа развернулась на кухне. — Столик вот поставим и вообще прелесть получится! Где там этот оболтус запропастился?..       — Сейчас пробки, — напомнил Субин, поднимая с пола ведро быстрее, чем Ёнджун успел потянуться к его ручке. — Где-то встал, наверное.       — Тоже верно, — покивала Сохён, вновь оглядывая новое пространство гаража. — Слушайте, а может, света какого-то сюда ещё добавить? Тускловато как-то пока, не думаете?       — Можно заказать неоновую ленту или что-то вроде того, — предложил Ёнджун, вновь загоревшись уже привычным для себя за сегодня рвением в чём-то подсобить. Субин же невольно нахмурился.       — Доставка может затянуться, — сказал Субин, вспоминая слова Бомгю касательно сроков всей этой затеи со студией. В общем-то, Чхве был согласен, что сюрприз был осуществим разве что до завтрашнего вечера. Тэхён наверняка заподозрит что-то неладное, протянись подготовка ещё хотя бы один лишний день. Кан и так уже писал в чат коллективно проигнорированное «Вы спите все, что ли?», чтобы можно было надеяться на секретность и в дальнейшем.       — Тогда, может, огоньки наши спустим? Кай-я, помнишь, мы раньше их на улице развешивали, — вспомнила вдруг Сохён, хлопнув в ладоши, и посмотрела на сконфуженного подростка.       — Когда это было последний раз, мне было десять… — пробубнил Хюнин, пряча руки в карманах спортивок, коими с ним ранее поделился Бомгю. — Они, наверное, не работают уже давно.       — Попробовать же стоит, — отмахнулась Сохён и взглянула на Субина с Ёнджуном. — Пойдёмте, все вместе уж как-то поди спустим. Кай-я, а ты пока за плитой посмотри, ладно? — раздала женщина указания и первой зашагала в сторону дома, поэтому парням не оставалось ничего другого, кроме как двигаться за ней.       Кай свернул в строну кухни сразу же, как все четверо переступили порог дома через внутреннюю дверь. Субин же оставил ведро с водой у лестницы, по которой госпожа Чхве уже бодро поднималась.       — Это уличная гирлянда, но мы и правда её уже много лет не использовали. Подняли как-то на чердак и забыли. Но она яркая была, я помню. Так что если ещё рабочая, будет в самый раз, — вещала Чхве, поднимаясь вместе с парнями до самого второго этажа, прежде чем остановила их всех прямо под деревянным люком. — Вот ключ, Ёнджун-а, — торопливо добавила Сохён, доставая из кармана фартука заметно заржавевший ключ. — Эта гирлянда там где-то в углу была, в коробке. Вряд ли перепутаете, но я приду, как разберусь на кухне, не теряйте, — сказала она напоследок, прежде чем начала резво спускаться обратно на первый этаж.       — Бомгю очень похож на свою маму, — заговорил Ёнджун, когда торопливые шаги женщины вновь скрылись где-то на кухне, и в недоумении взглянул на дверцу чердака над их головами. — Вот что я понял, познакомившись с ней.       — Соглашусь, — отозвался Субин, находя в тени угла грубо сколоченную лестницу. — Первым полезу я, — сообщил Чхве, осмотрев эту нехитрую конструкцию придирчивым взглядом.       — Но я легче, — возразил Ёнджун, указав на собственную грудь.       — Ты можешь упасть.       — Ты тоже, — вторил парень, вздёрнув нос. — Но я тебя хотя бы не придавлю, если всё же свалюсь. А вот если на меня полетишь ты…       — Ни слова больше, — перебил Субин с беззлобным смешком, прислоняя край лестницы к проёму квадратной выемки в потолке.       Лестница всё ещё откровенно не внушала доверия, поэтому Субин невольно дёрнулся, едва старые доски заскрипели под весом ступившего на них Ёнджуна. Казалось, будь на месте парня сам Чхве, дерево и вовсе бы треснуло, не позволяя ему подняться хотя бы на ступеньку выше, но Ёнджун, благо, был куда легче и проворнее, наверное, всех, кто в это время находился в доме. Пока Субин напряжённо следил за выносливостью лестницы, парень уже почти залез наверх, неуклюже пытаясь попасть старым ключом в узкую замочную скважину.       — Подсветить? — спросил Субин, с сомнением следя за чужими потугами, не забывая при этом придерживать то и дело дрожащую лестницу, но щелчок раздался в тишине коридора быстрее, чем Чхве успел потянуться к спрятанному в кармане телефону.       — Не надо! — победно отозвался Ёнджун, и рывком открыл люк, лишь пару раз кашлянув в клубах поднявшейся пыли. — Я уже! — добавил парень тем же тоном и ловко залез на чердак, проскользнув в отверстие, точно быстрая змейка.       Вздохнув, Субин проверил, что лестница прочно стояла на обеих ножках, прежде чем всё же полез следом, слыша над головой скрип от чужих суетливых шагов.       Лестница же оказалась куда прочнее, чем Чхве думалось. Та хоть и выла от давления поднимающегося наверх тела, тем не менее не сдвинулась и на миллиметр даже после того, как Субин с кряхтением заполз на пол чердака, с трудом находя фигуру Ёнджуна почти в кромешной темноте.       — Я тут, — сказал парень, тронув оглядывающегося по сторонам Субина за плечо, и выдохнул где-то совсем рядом, позволяя Чхве чувствовать тепло его дыхание почти у самого уха. — И фонарик, похоже, всё же лучше включить. Я думал, здесь есть какой-то светильник или типа того.       — Может, и есть, но им вряд ли кто-то пользовался последние несколько лет, — отозвался Субин, покорно включая на телефоне фонарик настолько ярко, насколько это позволяли возможности смартфона, чем ненароком ослепил Ёнджуна, оказавшегося у него едва ли не под носом. — Извини.       — Ничего. Зато теперь всё видно, — отмахнулся Ёнджун, забирая телефон у Субина, что тот беспрекословно принял. Парень, кажется, был слишком целеустремлён в своём желании поскорее отыскать «огоньки», чтобы тратить время на вопросы из серии «Можно я возьму?»       Субин бы в любом случае позволил — тут и гадать не приходилось.       — Видишь что-то похожее на коробку, о которой говорила госпожа Чхве? — спросил Ёнджун вместо этого и пополз куда-то вглубь тёмного помещения, забирая вместе с собой и мягко рассеивающийся свет телефонного фонарика, поэтому Субин поспешил двигаться следом, предусмотрительно выставив руку над чужой макушкой.       Благодаря общей площади дома, чердак был довольно просторным, если забыть о низком наклоне крыши, поэтому ни Ёнджуну, ни уж тем более Субину не стоило пытаться встать здесь во весь рост. Их максимумом было передвижение на согнутых коленях, чем Ёнджун и занимался уже вторую минуту, шебурша уже где-то вдали, поэтому Субин поторопился нагнать его.       — Тут буквально больше десяти коробок, которые похожи на ту, о которой она говорила, — ответил наконец Субин и взялся за второй край покрывала, защищающего сложенные на чердаке вещи от слоя скопившейся за годы здесь пыли.       — Коробка с уличными гирляндами должна быть большой, иначе в ней бы ничего не поместилось, — отозвался Ёнджун, самоотверженно продолжая поиски. Телефон он положил на пол у своих коленей, благодаря чему лицо парня было хорошо подсвечено в окружающей их темноте. В волосах Чхве уже запуталось несколько клочков пыли, в то время как ещё один полупрозрачный левитировал у него прямо над носом, отчего Ёнджун, видимо, и фыркал время от времени, всё пытаясь избавить от раздражителя без помощи рук. Те активно утопали в содержимом уже второй коробки, на дне которой Ёнджун упорно искал цель их непродолжительного похода.       — И всё же мне стоило увезти тебя домой, — сказал Субин и всё же смахнул пылинку с чужого носа, ненароком касаясь пальцами его холодного кончика, прямо как у кошек. Роясь в гремящих пожитках семейства Чхве, Ёнджун и правда очень походил на крайне энергичного кота.       — Мне не в тягость, если ты об этом, — отозвался Ёнджун, не прекращая поиски. — Идея со студией отличная, как по мне. Так почему бы не помочь в её осуществлении?       — Чтобы отдохнуть, например? Из нас всех — ты единственный, у кого до этого были тренировки.       — Поверь, я куда выносливее всех вас вместе взятых, так что переживать обо мне не стоит. Ты ведь тоже работал, — сказал Ёнджун куда-то вглубь очередной скрытой коробки и продолжил быстрее, чем Субин озвучил следующий аргумент. — У них так много вещей, — заговорил Ёнджун вновь, когда треть коробок была проверена на предмет содержания искомой гирлянды. — Но я не говорю, что это плохо, если что, — тут же добавил парень, поймав на себе взгляд Субина, который, вообще-то, совсем не нёс в себе укора, но парень продолжил быстрее, чем Чхве успел об этом сказать. — Просто подумал, что моя мама наверняка бы уже давно от всего избавилась. У меня даже ни одной игрушки с детства не сохранилось, — сказал Ёнджун со смешком, должно быть, вспомнив что-то своё. — Так что она бы точно за голову схватилась, увидев столько коробок.       — Моя бы тоже. Но почти все эти вещи принадлежали отцу Бомгю, так что ситуация на их чердаке вряд ли когда-то изменится.       — А он?..       — Умер, — отозвался Субин, дёрнув уголками губ, и не иначе как по наитию успел в очередной раз выставить возле головы Ёнджуна руку, прежде чем тот успел бы приложиться затылком об угол подпирающей кровлю балки. — Осторожно.       — Несчастный случай?       — Рак, — ответил Субин, мотнув головой, и помог Ёнджуну выдвинуть из угла, заваленного тряпками, предпоследнюю коробку. — Любовь Бомгю к скорости не наследственное, если ты об этом, — хмыкнул Чхве, сметая слой пыли с помятой крышки. — Хотя Бомгю никогда и не рассказывал, чем его всё это так влечёт.       — Наверняка это было большой потерей для них, — произнёс Ёнджун, помедлив, прежде чем открыл и эту коробку. Прищурившись при виде скрытых под полупрозрачным пакетом проводов, Чхве взял в руки телефон Субина и перевернул его так, чтобы свет падал прямиком внутрь коробки. — Как давно это произошло?       — Около восьми лет назад, в конце декабря будет годовщина.       — Получается, Бомгю было шестнадцать? Какой ужас…       — Ты только ему этого не говори, — хмыкнул Субин, примерное представляя выражение лица друга. — Он не любит, когда его жалеют.       — Не буду, — заверил Ёнджун, наконец вытрясая из пакета искомую гирлянду. — О!..       — Ну что? Нашли? — послышалось откуда-то из-под пола, поэтому совсем нетрудно было узнать говорящего по голосу. Госпожа Чхве, резво взобравшись по лестнице, показалась в проёме уже через мгновение.       — Надо проверить, работает ли она вообще, прежде чем спускать. Сможете протянуть удлинитель? — спросил Субин, попутно перебирая провод, чтобы добраться до вилки.       — Сейчас поищу! — заверила женщина, вновь скрываясь из виду.       За время её ожидания Субин с Ёнджуном почти полностью распутали моток толстых проводов и разложили по чердаку настолько, насколько это позволяла не занятая коробками площадь.       — Включайте! Я пока до розетки протяну, — забросив на чердак удлинитель, сказала Сохён откуда-то снизу и, судя по звуку шагов, отправилась на поиски названой розетки. Субин же уверенно взял в руки вилку.       — Отползи лучше, — велел Субин любопытно вытягивающему нос Ёнджуну, и чуть свёл брови к переносице. — Может бабахнуть.       — Ладно-ладно… — пробубнил он, покорно отползая ближе к склону крыши.       Убедившись, что Ёнджун был на безопасном расстоянии от места возможного электрического замыкания, Субин воткнул вилку в одну из розеток удлинителя и наконец переключил рубильник, пуская по старым проводам ток.       От перевёрнутого фонариком к полу телефона почти не исходило света, в отличие от множества цветных огоньков, тут же вспыхнувших ярким светом во всему полу. Переливы красного, зелёного, жёлтого и синего цветов залили собой всё пространство чердака, казалось, касаясь каждого тёмного уголка, и наверное, могли бы быть только ярче, если бы не слой пыли на старых лампочках, но этой мощности, в общем-то было более чем достаточно, как минимум, для того, чтобы осветить небольшое пространство в гараже и позволить Субину наконец разглядеть лицо Ёнджуна, ранее скрытое мраком тёмного помещения.       Парень сидел в окружении огоньков, касающихся его кожи матовым свечением. Последнее отражалось в блеске его распахнутых глаз, восторженно разглядывающих каждую лампочку одну за другой, прежде чем парень наконец не поднял взгляд на Субина, продолжающего сидеть с крепко сжатым удлинителем в руках.       — Как красиво! — воскликнул Ёнджун, подползая ближе, и схватился за переключатель. — Всё работает! — добавил он, нажав на кнопку пару раз, благодаря чему цвет огоньков тут же сменился. Погасли все цвета, кроме жёлтого, на смену ему пришёл синий, а после ещё двух огоньки побежали по проводам, точно стайка светящихся жучков, перемещающихся из лампочки в лампочку в строгой последовательности.       — Ой, как здорово! — воскликнула Сохён, вновь показавшаяся на лестнице, оглядев горящий разноцветными огнями пол. — Выключайте тогда и давайте спускать! — изложила женщина дальнейший план, которому Ёнджун последовал в это же мгновение.       — Давай свернём немного, а потом я подам тебе её сверху, — уже привычно энергично начал парень, выключая гирлянду быстрее, чем Субин успел среагировать. Чердак теперь вновь освещался лишь тусклым светом телефонного фонарика. — Идёт?       — Не свались только, — попросил Субин, вздохнув, и всё же пополз в сторону люка.

***

             На то, чтобы спустить гирлянду и развесить её в гараже строго в той зоне, где появилось хотя бы отдалённое напоминающее студию пространство, ушло не так уж и много времени, как Субин полагал, потому что уже через полчаса все они сидели на кухне, отпаиваемые горячим чаем под шкварчание жарящегося на сковородке мяса.       Оставалось лишь покрыть последний для полной композиции стол лаком, который Бомгю наконец привёз сквозь вновь начавшийся снегопад, и Субин правда надеялся, что он закончится позже, чем они с Ёнджуном отправятся домой, потому что вторая такая чистка территории в планы Субина, честно говоря, совершенно не вписывалась, во всяком случае, сейчас.       Будь Субин здесь один, он бы взялся за лопату во второй раз, не раздумывая, но на нём всё ещё был ответственность по возвращению Ёнджуна домой, куда тот, впрочем, будто бы и не торопился. Парня выдавала лишь едва заметная одышка от очевидной усталости, которую парень и сам, похоже, едва ли замечал.       Субин бы соврал, если бы сказал, что его это устраивало, потому что то, как часто Ёнджун по его вине попадал в крайне странные обстоятельства, походило на очень плохую тенденцию, пусть даже самого парня, кажется, всё более чем устраивало. Что недавняя внезапная поездка в бар, что сегодняшние ремонтные работы — всё это Ёнджуну было до крайности интересно увлекательно, каким бы уставшим, возможно, он уже ни был после этих своих тренировок.       У Субина не получалось не думать об этом, поэтому вдаваться в причины он даже не собирался, во всяком случае, сегодня. Он, пожалуй, просто был отчасти удивлён тому, как легко парень вписывался в его повседневность, словно всегда и был её частью, с лёгкостью отправляясь в любое приключение в компании чужих друзей.       Пожалуй, это было хорошей чертой. Субин, например, скорее привык к этой спонтанности, чем всегда таким был. Как говорят, человек способен приспособиться ко всему, и Чхве вовсе не был исключением, лишь изредка ворча где-то наедине с собой. Ёнджун же был по-настоящему отзывчивым, искренне стремящимся помочь всем и каждому, кто в этом нуждался, что в очередной раз наводило Субина на мысль об их полярности.       При мысли об этом Субин, наверное, даже мог понять столь бурную реакцию однокурсников Ёнджуна на его появление возле стен АИ. Чхве даже не нужно было знать о том, какой контекст их с Ёнджуном отношений все эти сплетники посчитали единственно верным, чтобы понимать, как всё это выглядело со стороны. Кем бы Субин не приходился Ёнджуну в их гнусных фантазиях, все они считали это позорным. Поводом для насмешек над парнем, который, Субин считал, совершенно этого не заслуживал, отчего Чхве волей-неволей возвращался к тому их телефонному разговору после возвращения Кая домой.       Ёнджун ведь наверняка знал обо всех этих разговорах за его спиной, если Субин в самом деле ничего не придумал, а потому приглашение составить ему компанию на балу казалось Субину ещё более странным, чем тогда, когда Чхве в принципе от него это услышал. Неужели Ёнджун в самом деле готов был обратить на себя ещё больше косых взглядов просто потому, что желал отблагодарить Субина за помощь, для которой тот, пожалуй, и не прилагал особых усилий?       Субин думал об этом, куря под снегопадом на улице, пока в доме продолжались активные приготовления к ужину. Ёнджун и правда совсем не был «хрустальным», в то время как Чхве, кажется, в полной мере начал осознавать эти его слова лишь сейчас.       — Мне сказали позвать тебя в дом, — послышался голос Ёнджуна откуда-то сзади, заставляя Субина оставить собственные раздумья. Выдохнув дым в сторону, Чхве взглянул на парня, шагающего к нему по вновь покрывающемуся снегом асфальту. Кутаясь в пальто, Ёнджун ускорил шаг.       — Бомгю? — отозвался Субин, вновь стряхивая под ноги пепел, и повернулся к остановившемуся напротив него Ёнджуну.       — Как ты догадался? — кажется, искренне удивился Ёнджун, приоткрыв губы в забавном «о».       — Дружба длинною в несколько лет даёт о себе знать, — хмыкнул Субин, решая не посвящать парня в иллюзии Чхве Бомгю касательно их отношений. — Чем занимался?       — Ужином, — не без гордости отозвался Ёнджун, спрятав руки в карманы. — Госпожа Чхве отметила, что я отлично нарезаю овощи.       — Она там решила целый стол накрыть? — спросил Субин, следя за демонстрируемой ему пантомимой. Ёнджун наглядно показал, с какой скоростью он нарезал эти самые овощи, прежде чем вновь спрятал руки в тепло глубоких карманов.       — Должно быть так.       — Сильно устал? — вновь заговорил Субин, разглядывая лицо Ёнджуна. То было освещено светом уличного фонаря за забором, позволяя Чхве видеть редкие мельчайшие снежинки, приставшие к ресницам парня.       — Не то чтобы, — ответил Ёнджун, пожав плечам, и взглянул Субину в глаза. — Мне всё это было скорее в удовольствие. В какой-то момент всё это так стало похоже на приготовления к Рождеству.       — Из-за гирлянд?       — И из-за них тоже, — согласился Ёнджун, твёрдо кивнув. — Но, наверное, больше из-за атмосферы. Знаешь, это всё как из какого-то семейного новогоднего фильма.       — Поверь, тебе лучше не знать, что твориться в этом доме в сочельник, — усмехнулся Субин, не без гримасы страдания вспоминая то первое и последнее Рождество, которое он отмечал с Тэхёном, Бомгю и его матерью. Кто бы мог подумать, что всего два человека могут наводить столько шума? — Если, конечно, тебе не по душе атмосфера полного хаоса. Они ещё и ужастики смотрят. Только подумай, какой это абсурд.       — Да, Тэхён мне рассказывал, — улыбнулся Ёнджун, продолжая после короткой паузы. — Но, как по мне, лучше так, чем обменяться сухими поздравлениями и разойтись по комнатам.       — Вы не празднуете?       — Празднуем. Формально. Я люблю зимние праздники, но мне совсем не нравится, как они проходят у меня дома, — поделился Ёнджун, устремив взгляд себе под ноги. — Обычно мы весь вечер пропадаем на официальном мероприятии, куда ежегодно приглашают отца, а потом слишком устаём, чтобы организовывать застолье уже дома. Поэтому обмен подарками у нас всегда только после обеда следующего дня, хах, — вспоминал Чхве, перекатываясь с пяток на цыпочки и обратно. — А как вы отмечаете?       — Да как и все, — ответил Субин, пожав плечами, и взглянул на снежные тучи, полностью затянувшие звёздный купол ночного неба. — Сначала стол, потом пара стопок с отцом перед фейерверками, а потом подарки и спать. Когда я был совсем мелким, отец переодевался в Санту, но однажды я сорвал с него бороду, так что с тех пор никаких аниматоров в нашем доме, — хохотнул Субин, вспоминая эмоциональные рассказы родителей о том злосчастном праздновании. — Ничего особенного.       — И всё же звучит куда веселее светской болтовни о бизнес-стратегиях на грядущий год, — возразил Ёнджун беззлобно, чуть дёрнув уголком губ.       — Можешь отметить Рождество у нас в этом году, если хочешь, — предложил Субин, не задумавшись ни на секунду. — Насыщенной программы не обещаю, но вполне могу попросить отца переодеться в Санту на бис.       — Это как-то… слишком неловко. Не хочу вас напрягать, — смутился Ёнджун, забавно замахав руками, поэтому Субин поспешил его успокоить.       — Просто подумай об этом. Не настаиваю, — заверил Чхве, туша сигарету в снегу.       — Хорошо.       — И прости за сегодня, — сказал Субин, пряча руки в карманы, и кивнул в сторону крыльца, как бы говоря, чтобы Ёнджун шёл первым. — Не думаю, что генеральная уборка в гараже Бомгю была пределом твоих мечтаний на сегодня.       — Ты опять? — возмутился Ёнджун вдруг, хмуро взглянув на Субина через плечо. — Я уже говорил, что мне не сложно помочь. Тем более, если это всё для Тэхёна.       — О, он тебе нравится? — усмехнулся Субин, поравнявшись с Ёнджуном, лицо которого, всё же вспыхнуло румянцем. — А как же Бомгю? Хочешь разрушить их любовь?       — Ты… Да иди ты! — отозвался Ёнджун, раздражённо ускорив шаг.       — Я и иду.

***

             Кай правда старался подобрать лучший момент, но все его старания, словно назло, рушились буквально в последний момент.       Когда Бомгю только привёз ничего не понимающего Кая в гараж, Хюнин был более чем настроен озвучить свои извинения прямо так, сходу, но старший опередил его, начав подробную инструкцию по тому, как, зачем и почему они должны были сегодня организовать в гараже целую музыкальную студию, после чего события и вовсе начали сменяться слишком быстро, не оставляя Каю и шанса, чтобы за ними успеть.       От этого подростку не оставалось ничего другого, кроме как выполнять все поручения, которые ему доверяли, вместе с тем пытаясь не утонуть в собственных уничижительных мыслях, вновь вырвавшихся на волю.       — Тэхён надумал бросить петь, — сказал Бомгю, пока они с Каем тащили диван к дальней стене. — Будто без всяких там гандонов с деньгами он не может это делать. Хуйня собачья, согласись?       Кай согласился без каких-либо сомнений, но не без чувства негодования, неприятно выпустившего когти где-то глубоко в груди. Хюнина разом словно окатило ледяной водой, потому что ни о чём таком он даже не подозревал. Пока он давал волю своим капризам, ему отчего-то даже не приходило к голову, что не у одного него на душе скребли кошки.       От этого Кай волей-неволей держался со старшими как бы особняком почти весь вечер, предпочитая уединение с листом наждачной бумаги, наверняка, тяжёлому разговору. В чувство Кая приводило разве что данное Минджон обещание, как и её периодические сообщения в диалоге, ни на одно из которых Хюнин ответить так и не смог.              От кого: Минджон. 20:23       «Ну что? Надеюсь, вы там все уже обнимаетесь со счастливыми слезами»              От кого: Минджон. 20:25       «Йа, игнорщик! Что там у тебя? Твоё молчание меня напрягает…»              От кого: Минджон. 20:30       «Тебя реально прибили что ли? Да не прикидывайся!»              От кого: Минджон. 20:36       «Хюнин Кай =_=»              От кого: Минджон. 21:41       «Не смешно уже!»              На последнее сообщение Хюнин всё же думал ответить, потому как времени и правда прошло очень много. Зона для студии была почти полностью готова. Оставалось лишь привезти технику на следующий день, а потому на сегодня всех лишь ожидал ужин. Тянуть было уже некуда, поэтому в конце концов Кай переступил порог гаража, на ходу отправив Минджон короткий ответ с просьбой подождать.       В самом деле, чего Хюнину бояться? Бомгю его старший брат. Что он может Каю сделать?       — Хён, — позвал подросток, прикрыв за собой внутреннюю дверь, но продолжить фразу так и не успел. Грохот резанул по ушам слишком внезапно, отчего Кай даже вздрогнул, вытаращив глаза на Бомгю возле закрытого роллета.       — Блять, в рот ебал я эти лаки! — рявкнул Чхве, кажется, в стену, а не конкретно Хюнину, но подростку и этого было достаточно. Замерев на пороге, Кай поджал нижнюю губу. — Духота ебучая. Нахуй вся эта поебота, а? Нет чтобы намазать и всё! — продолжал Бомгю возмущаться, поднимая с пола, как теперь Хюнин мог видеть, банку с новым лаком. — Вот ты мне хоть скажи, на какой хрен надо тратить время на эти злоебучие обезжиривания? У меня столько спирта даже в заначке не найдётся! — обратился Чхве уже к брату, с недовольным вздохом взглянув в его сторону.       — Ну… лак быстро слезет, если этого не сделать, — подал Кай голос, неловко прочистив горло, и несмело сделал шаг вперёд. — От трения… и всякого такого.       — Можно подумать он на этом столе будет родео устраивать, — фыркнул Бомгю, похоже, наконец остывая, и со слышным стуком поставил банку лака на ошкуренную столешницу. — В пизду короче, завтра покрашу. Ты чо хотел? Мать уже всё приготовила, что ли?       — Э, нет. Там ещё долго, вроде.       — Понял, понял, — отозвался Бомгю, размяв плечи и с зевком потянулся. — Ну и заебался я, конечно, но ради Кан Тэхёна не страшно, скажи?       — Ага.       — А эти где? — спросил Чхве неопределённо и прошёл к дивану, тут же на него падая. — Принцесса и уродец.       — На улице вроде. Субин-хён курить выходил.       — Сосутся по любому, — резюмировал Бомгю с деловитым видом, откидывая голову на спинку дивана. — Бесстыдники.       — Эм, я не думаю, что…       — Да ты погоди, ща уснём, там ещё и кровать заскрипит, — продолжал Бомгю, явно не замечая, каким ярким на щеках подростка становился румянец. — Хочешь, на бабки поспорим?       — Нет, хён, извини.       — Ну как хочешь, — развёл Чхве руками и взглянул на подростка, по-прежнему топчущегося у двери. — Садись уже, блять, чо стоишь, как не свой?       Хюнин подчинился незамедлительно.       — Завтра поможешь мне устроить Тэ демонстрацию этого разъёба, так что школу разрешаю проебать, — важно сообщил Бомгю, закинул на плечо Кая руку, едва тот сел на диван рядом с ним. — Или у тебя планы? На свиданку с этой своей Минджон идёшь, а, ловелас малолетний? — спросил парень следом, похоже, по-своему оценив зажатость подростка, поэтому молчать и дальше Хюнин уже не мог. Ещё минута подобного бреда обещала нанести Каю серьёзную психологическую травму.       — Хён! — воскликнул Хюнин, сбрасывая руку брата с плеча, и взглянул ему в глаза с крайне степени серьёзности. — Я извиниться пришёл, вообще-то!       Бомгю замолк на недолгое мгновение, но этого хватило, чтобы тишина в гаража достигла неприятного неловкого звона. Кай же, воинственно насупившись, старался держать лицо.       — Ну, круто, — ответил между тем Бомгю, первым разрывая тишину. — А за что?       — В смысле?       — В прямом, блять. Накосячил что ли?       — Ты издеваешься? — возмутился Кай в сердцах, округлив глаза. Лицо брата, облокотившегося о собственные колени, оставалось крайне невозмутимым, словно Хюнин и правда сказал полнейшую глупость, и подросток не знал, какую именно эмоцию он этого сейчас испытывал.       Шок? Раздражение ли? Парню казалось, что всё сразу.       — Я из дома сбежал, блин! — продолжил возмущаться Кай, сжав кулаки. — С вами всеми поругался! Ещё и родителям продолжаю врать, что у вас с тётей всё это время торчал! За что мне ещё извиняться?!       — А, ты об этом, — отозвался Бомгю после коротко паузы, задумчиво уставившись куда-то себе под ноги. — Да я, знаешь, подумал на днях… Твоей вины в этом ведь и нет, если так посмотреть.       — Чего, блять?       — Йа, Мелочь! За базаром следи, — цыкнул Бомгю, тут же отвесив Каю невесомый подзатыльник. — Заматерился он… И чо «чего»? Того, блять. Не виноват ты, говорю. Все хороши. Я в первую очередь, — продолжил Чхве, хмуря густые брови, и взглянул куда-то в противоположную стену. — Не скажу, что пришёл к этой умной мысли исключительно собственным мозгом, но ты бы ведь не стал врать, если бы знал, что я пойму, ведь так? Сейчас вон даже сидишь трясёшься, будто я тебя в самом деле отпиздить ремнём могу.       — Хён, я не…       — Старших не перебивай, — велел Бомгю, строго взглянув на брата. — Я типа понимаю, что порой бываю довольно резким… Ладно, я почти всегда такой. Ору много, поджопники раздаю. Неудивительно, что ты не пришёл ко мне, когда у вас дома совсем жопа случилась. Мать мне рассказала про твоих. Долбоёбы, блять. Лучше б развелись уже и мозги никому не трахали, — проворчал Бомгю, на секунду прикрыв глаза. — В общем, я это всё к тому, что винить тебя за побег я не могу. Наверное, я бы тоже от всего этого говна съебался куда-то, где чувствовал бы себя действительно нужным. Минджон эта твоя или как её… хороший друг, видимо. Так что ты с ней не проёбывайся.       — Эм, ну… не буду, — лишь сказал Кай, не зная, как подобрать слов, но всё же взглянул на брата из-под чёлки. — Но ты… правда на меня не злишься, что ли?       — Я, блять, только что тебе всё раскидал, не тупи.       — Да, но… Я думал, ты хотя бы запретишь мне в бар ходить или… с Минджон видеться.       — Ну, пиздобол буду, если скажу, что такого в планах у меня не было, — отозвался Бомгю с усмешкой, вновь закидывая руку Каю на плечо. — Но толку-то? По сути, уж кому реально может случиться в этом месте хана, так это мне, да и то на трассе. Ты просто с нами держись, если вечером, а дальше если что разрулим.       После чужих слов Хюнин молчал, наверное, добрую минуту, потому что сказать было попросту нечего. Кай не знал, как облачить в слова все те эмоции, что вспыхивали в его груди в это мгновение, поэтому в конце концов подросток не придумал ничего лучше, кроме объятий. Шмыгнув носом, парень обхватил резко выдохнувшего от неожиданности брата поперёк спины и ткнулся носом в пропахшее морозом плечо.       — Спасибо, хён. Я вёл себя как долбоёб.       — Язык, Мелкий!       — И я обещаю, что больше не буду так с вами поступать, честно!       — Ага-ага…       — Я тебя люблю, хён, знаешь?       — Блять, не реви только, а, ща все сопли об меня обмажешь, — бубнил Бомгю, всё же обняв подростка в ответ. — Вы, малолетки, такие сентиментальные, просто пиздец. Гормоны, что ли?       — Я просто очень скучал.       — Ёбаный ты в рот, какие нежности, — усмехнулся Бомгю, откидываясь вместе с жмущимся к нему Каем на спинку дивана. — Давай успокаивайся, нам ещё Кан Тэхёну фотку отправлять, а то он ни в жизнь не поверит, что мы с тобой всё перетёрли. Мелкий, я серьёзно, прекращай скулить…       — Угу.       — Не «Угу», а «Хорошо, хён».       — Угу...       — Ладно, подождём...              

***

             У Субина был конкретный план. После ужина ему нужно было отвезти домой Ёнджуна, а после было бы неплохо выйти на ночную смену в доставке. В мастерской парня отец по-прежнему не ждал даже на следующий день, вновь излишне озаботившись его зачастившими бессонницами, и Субин решил не спорить. Вариантов того, как можно было полезно занять освободившееся время, у него всегда было больше трёх точно, даже если это будет разовая подработка, поэтому оставалось лишь поблагодарить госпожу Чхве за вкусные блюда, прежде чем приступить к осуществлению своей стратегии.       Последнее обещало даться парню не без труда во многом из-за того, какое количество еды они вынуждены были съесть, а потому отныне Чхве совершенно искренне считал мать Бомгю героиней. Приготовить столько всего за один вечер, да ещё и после целой смены в больнице, по мнению Субина, мог бы только сверхчеловек.       Сыты были буквально все: что неподвижно расплывшийся по стулу Бомгю, что еле успевающий дышать Кай, что сам Субин, с трудом поднявшийся из-за стола.       О Ёнджуне, для которого такого размера порции, кажется, и вовсе были сенсацией, и говорить не стоило.       — Госпожа Чхве, спасибо за ужин, — поблагодарил Субин, поклонившись довольно улыбающейся ему женщине. — Накормили на год вперёд.       — Да ну, скажете тоже, — отмахнулась Сохён, подвигая к доедающему Ёнджуну ещё одну миску с кимчи. По тому же, как парень взглянул на стоящего Субина, было понятно, что спасать его нужно было немедленно. — Приходите почаще, ещё накормлю.       — Обязательно, — заверил Субин и взглянул на Ёнджуна, не без страдания подцепляющего палочками то самое кимчи. — Выходи на улицу, как доешь. Отвезу тебя домой, — сказал Чхве следом, чуть наклонившись к уху кивнувшего Ёнджуна, но один только взгляд Сохён заставил его усомниться в правильности своих действий. Женщина отчего-то взглянула на него крайне возмущённо.       — Субин-щи! Да разве ж у нас не хватит спальных мест? Ночь на дворе! — заговорила Чхве, не позволяя Субину удалиться на то расстояние, на котором он мог бы притвориться, что не услышал. — Оставайтесь!       — Ёнджуну на занятия утром, — ответил парень, глянув на растерянного Ёнджуна, которого, похоже, такое предложение откровенно застало врасплох. — Так что лучше я отвезу его домой.       — А если что случится по дороге? Гололёд такой страшный!       — Мы осторожно, — хотел было вмешаться Ёнджун, но Сохён, похоже, уже исключила отказы как таковые. Вскочив из-за стола, женщина двинулась в сторону коридора.       — Нет, нет. Ничего слышать не хочу! Вы так помогли, а мы вас на улицу, что ли? — причитала Чхве уже откуда-то с лестницы. — Сейчас найду вам постельное. Бомгю, иди пледы доставай!       — Ты когда порог переступал, надпись не видел? — заговорил лениво поднявшийся из-за стола Бомгю, мягко толкая в плечо, кажется, засыпающего брата. — «Дальше бога нет».       — Очень смешно.       — Да ладно тебе. Я же обещал вам комнату, так что оставайтесь, — отозвался Бомгю, подвигнув, и кивнул оживившемуся Хюнину в сторону лестницы.       — Чхве Бомгю, — предупреждающе процедил Субин, касаясь собственной переносицы. — Следи за языком.       — Могу сказать тебе то же самое, — продолжал издеваться Бомгю, вовремя успевая отойти от помрачневшего Субина. — Мелкий, сегодня спишь со мной. Негоже гостей на пол класть, так что пошли простыни твои снимать.       — О чём он? — спросил Ёнджун, едва родственники двинулись на второй этаж. К счастью, судя по искреннему непониманию в глазах парня, контекст чужих насмешек он так и не понял, поэтому Субин всё же смягчился.       — Не обращай внимания, — сказал Субин, убирая грязную посуду в мойку. Ёнджун, вставший из-за стола, поспешил ему с этим помочь. — И мы ещё можем сбежать, кстати.       — Это будет невежливо, — отозвался Ёнджун, передавая Субину остатки пустых тарелок.       — Не поспоришь, — согласился Субин, опуская в раковину последнюю кружку и развернулся к мнущему на месте Ёнджуну. — Но не беспокойся. Я просто лягу на диван в гостиной, так что спокойно выспишься в комнате Кая. А утром я отвезу тебя домой.       — Да я не то чтобы...       — Я всё нашла! — воскликнула спустившаяся вниз Сохён, не позволяя Ёнджуну договорить. Парни тут же взглянули на суетящуюся женщину. — Бомгю сейчас ещё пледы найдёт. Вам одного хватит или второй тоже дать?       — Лучше два. Я внизу посплю, — заговорил Субин, благодарно улыбаясь женщине. — На одной кровати будет тесновато.       — И то верно. Я об этом и не подумала что-то, — задумалась Чхве, всплеснув руками. — Сейчас тогда ещё один комплект постельного достану…       — Не стоит. Мне и пледа хватит, — заверил Субин, не желая в очередной раз кого-то обременять.       К счастью, спорить женщина не стала, поэтому уже вскоре все разошлись по комнатам. Бомгю, закинув руку на плечо куксящегося Кая, двинулся вместе с ним в свою комнату, зевая на ходу, в то время как Сохён почти сразу же уволокла Ёнджуна на второй этаж. Парень, кажется, действительно ей понравился, если судить по тому, как она была с ним мила, поэтому Субину не оставалось ничего другого, кроме как заключить, что Ёнджун в принципе не мог оставить равнодушной ни одну женщину более зрелого возраста. Мать Субина, кажется, уже раза два спросила парня, не заглянет ли Ёнджун к ним в гости в очередной раз, что только подтверждало эту теорию Чхве.       Сам же Субин, как и говорил, лёг на диван, укрывшись выданным махровым пледом, однако сон никак не шёл не то от очевидного переедания, не то от никак не успокаивающегося сознания, без конца прокручивающего эпизоды прошедшего дня перед глазами.       Как бы скептически Чхве ни был настроен касательно всей этой затеи со студией в самом начале, он не мог согласиться с Ёнджуном в том, что идея и правда была отличная. Субин вовсе не умалял умственные способности друга, но не мог отрицать и того, как приятно его самого удивила эта внезапная инициативность Бомгю, пусть даже конкретных причин парень так и не назвал.       — Мы, может, и неудачники, но Тэ в наш клуб не вписывается, как ни посмотри, — сказал лишь Бомгю, затягивая саморезы на ножках стула. — Так что хуй ему, а не перерыв в карьере.       Результат же и правда вышел неплохим, если сделать скидку на то, что дизайнерским видением никто из участников всей это затеи не обладал совершенно. Кай лишь пообещал расписать стены под развешанной на ней гирляндой, как обновит материалы, а потому итоговый вид импровизированной студии обещал стать даже лучше, чем все они представляли в теории. Оставалось лишь представить итог их работы Тэхёну, который, похоже, по-прежнему ни о чём не подозревал, находясь буквально через участок от места развернувшихся работ.       Субин не думал, что гадать о возможной реакции вообще имело хоть какой-то смысл, в этом деле решив доверить Бомгю. Тот всё же и правда знал Кана лучше всех, и мысль об этом волей-неволей возвращала Субина к словам Ёнджуна о чужих отношениях.       Усмехнувшись, Чхве невольно представил, какой на такой заявление могла быть реакция самих друзей, и понадеялся однажды всё же её застать, прежде чем двинулся на кухню, смирившись с отсутствием желания спать вот уже как второй час после отбоя.       В доме было темно. Свет Субин включил лишь на кухне, найдя кнопку подсветки рабочей зоны, которая тут же озарила небольшое пространство мягким жёлтым свечением, но парню этого было более чем достаточно, чтобы наполнить водой чайник и поставить его на плиту минутой спустя.       По хорошему, стоило бы выйти покурить, что Субин обычно и делал, когда сомкнуть глаз никак не удавалось, но в пачке осталось буквально две сигареты, которые Чхве хотелось растянуть немного подольше. Субин, пожалуй, в принципе никогда ещё так экономно не подходил к расходу сигарет, но с подаренной Ёнджуном пачкой отчего-то иначе и не получалось.       При мысли об этом Субин вспомнил, что так и не спросил парня обо всём, что его беспокоило после сегодняшней встречи с Ёнджуном возле ворот АИ, но, может, то было и к лучшему. Парень был крайне улыбчивым, несмотря на заметную усталость, и Субин совсем не хотел стать причиной исчезновения этой улыбки — вряд ли тема сплетен о самом себе вызвала бы в Ёнджуне какую-либо ещё эмоцию, кроме печали или, на худой конец, разочарования.       Субин понимал, что причин для этого у Ёнджуна, наверняка, было достаточно и без него. Один только их сегодняшний разговор о новогодний традициях в семьях являлся этому едва ли ни прямым доказательствам — отношения Ёнджуна с родителями были для Субина такими же непонятными, как и обстановка в Академии, в то время как сам парень явно не стремился стать инициатором в раскрытии связанных с этим фактом о себе. Если подумать, Ёнджун был куда более закрытым, чем казался на первый взгляд. За внешней наивностью скрывалось куда больше, чем парень позволял видеть миру, и это, наверное, даже восхищало.       Будь Ёнджун таким нуждающимся в защите, каким он порой виделся Субину, вряд ли он занимался чем-то таким изнуряющим, как балет. Будь парень чуть более слабым, чем он временами казался, вряд ли он бы так активно бегал по чужому гаражу то с коробками, то ещё с чем потяжелее, стремясь приложить максимум усилий в подготовке сюрприза для человека, которого, вообще-то, едва ли хорошо знал. В конце концов, будь Ёнджун в самом деле таким внушаемым, вряд ли он смог так рьяно спорить с Минхёком там, возле парковки ресторана в день чужой свадьбы, пусть даже Субин услышал лишь отрывки их эмоционального разговора.       Субин пытался понять, в какой момент в нём возникло это ошибочное представление о чужой личности, но загвоздка, наверное, крылась в том, при каких обстоятельствах они с Ёнджуном вообще встретились. В тот пятничный вечер возле ресторана парень наверняка чувствовал себя преданным и покинутым, каким бы резким и самоуверенным не пытался выглядеть, давясь сигаретой Субина. Что бы сам Чхве тогда не говорил Ёнджуну, ему, наверное, всё же было его жаль хотя бы чисто по-человечески, прежде чем к этому сожалению не примешалось что-то ещё. Что-то, что, должно быть, и провоцировало мысли Субина возвращаться к образу Ёнджуна раз за разом, словно ни о чём другом Чхве думать не мог вовсе, в то время как Субин усиленно пытался думать, что их с парнем поцелуй той сумбурной ночью не имел к этому никакого отношения.       Чхве, в конце концов, давно было не шестнадцать, чтобы он мог придавать чему-то подобному большое значение, да и Ёнджун, если вспомнить все события прошедшего дня, ничуть не отличался от самого себя ещё до чужой свадьбы.       Быть может, проблема была в том, что Субин сам думал об этом куда больше, чем стоило? Быть может, парню просто не нужно лишний раз усложнять?       Чайник, между тем, закипал. Из-за него посторонних звуков в глуби тихого дома Субин не слышал, отчего мелькание тёмной фигуры где-то возле лестницы заставило парня напрячь зрение, в чём, впрочем, уже вскоре пропала необходимость. Знакомые черты заострённого лица уже вскоре стали более различимы в полутьме, обращая всё внимание Субина на вошедшего в кухню Ёнджуна.       Полусонный, он явно шёл на автопилоте, потому как едва заметно покачивался из стороны в сторону при ходьбе, обнимая себя скрытыми под толстовкой руками. Сощурившись от коснувшегося глаз света, Ёнджун вздрогнул, кажется, совершенно не ожидая кого-либо встретить в такой час. Что ж, Субин был с парнем в этом солидарен.       — Почему не спишь? — спросил он, выключая чайник, прежде чем тот поднял бы весь дом своим назойливым свистом. Ёнджун, однако, морщился не от этого. Хлопнув слипшимися ресницами пару раз, Чхве взглянул на парня будто бы даже возмущённо, отчего его появление казалось Субину всё более комичным. Ёнджун в принципе был забавным: на голове творился беспорядок, губы заметно припухли во время сна, с одной из щиколоток сполз махровый носок. Носки же эти у Чхве, наверняка, были, благодаря чуткости Сохён. Та явно не хотела, чтобы гости замёрзли, но даже этих усилий, видимо, было недостаточно. Ёнджун мёрз, вжимая голову в плечи, и едва заметно переступая с ноги на ногу.       — Это потому, что я объелся, — ответил Ёнджун между тем, сканируя кухню нечитаемым взглядом прищуренный глаз. — И ты тоже не спишь.       — Не спится, — ответил Субин, как есть, и кивнул в сторону вскипевшего чайника. — Чай?       — Можно, — согласился Ёнджун, пройдя чуть ближе. Благодаря этому россыпь мурашек на голой коже чужих ног Субин мог видеть более чем отчётливо.       — Чего разделся? — не смолчал Субин, кося взгляд на бёдра Ёнджуна, едва согреваемые краем толстовки. — Холодно.       — В джинсах спать неудобно.       — Жди тогда.       Обойдя наконец проснувшегося от удивления Ёнджуна, Субин торопливо вернулся в гостиную и сгрёб с дивана плед, худо-бедно служащий ему одеялом. Спать Чхве всё ещё не планировал, во всяком случае, до перекура уж точно, а потому плед на чужие плечи Субин накинул без лишних промедлений.       — Похож на пингвина, — сказал он, невольно усмехнувшись от того, как комично Ёнджун фыркал из-за попавших в нос волос, в то время как самому Чхве, похоже, не смешно было совсем. Нахмурившись, парень пнул Субина чуть ниже колена.       — На себя посмотри, — оскорбился Ёнджун, кивая на свитер Субина. — Как ты ещё в нём не задохнулся?       — На первом этаже холоднее. И на дворе не лето.       — Тебе предлагали лечь со мной на втором этаже.       — Хватит и того, что из-за меня ты ночуешь здесь, а не дома, — отозвался Субин, вручая Ёнджуну кружку с разбавленным чаем. Тот тут же вытащил руки из вороха окутывающего его пледа и с благодарностью кивнул.       — Говоришь так, будто ночевать у Бомгю — худший вариант из возможных. У тебя вообще кровати не было.       — Ну спасибо, — усмехнулся Субин, отпивая немного чая из своей кружки. Ёнджун лишь довольно причмокнул, не то довольный вкусом, не то сделанной пакостью. — Но правда. Если никак не получается уснуть, могу отвезти тебя домой.       — Не надо. Всё хорошо, — отказался Ёнджун, грея ладони о кружку. — Думаю, мне даже полезно было отвлечься. Все эти репетиции… не просто, в общем.       — Когда у вас выступление?       — В конце декабря. Последняя пятница месяца.       — Могу прийти.       — Зачем? — Ёнджун, кажется, едва не подавился чаем, кашлянув, отчего чай тут же выплеснулся из кружки, обжигая тонкие пальцы. Со вздохом забрав кружку, Субин сорвал пару бумажных полотенец с держателя. — Ай…       — Чтобы на тебя посмотреть, очевидно, — сказал Субин, стирая остатки чая с бледной кожи. На кончиках пальцев она у Ёнджуна была почти ледяной, поэтому Чхве осторожно потёр кисть парня между своими ладонями. — Хочешь сказать, не причина?       — Тебе не нравится балет.       — Начнём с того, что я балет никогда не смотрел, исключая то, что я видел в твоём исполнении. Разве справедливо говорить, что он мне не нравится?       — И всё же…       — Я не приду, если не хочешь, — заверил Субин, наконец отпуская руки жующего губы Ёнджуна.       — Просто… На мои выступления обычно только мама приходит, — отозвался парень, спешно освобождая свои руки из плена тёплых ладоней Субина. — Ну и Хисын. Если считать кулисы за зрительские места.       — А отец?       — Ну, тратить время на то, чтобы смотреть, как сын скачет по сцене в трико, ему не то чтобы хочется.       — Тебе хорошо в трико, — сказал Субин первое, что пришло в голову, неожиданно даже для себя, отчего смех Ёнджуна не заставил себя долго ждать. Парень едва успел прикрыть рот, чтобы не разбудить весь дом.       — Ты не видел меня в нём даже!       — Есть шанс это исправить.       — Твоя настырность меня напрягает, но и причин для отказа у меня нет, — ответил Ёнджун, кажется, наконец просмеявшись, и плотнее закутался в согревающий плед. — Так и быть, достану тебе билет. Но только попробуй передумать!       — Я просто куплю его сам.       — Поверь, не купишь, — сообщил Ёнджун со знанием дела, прислоняясь бёдрами к шкафчикам позади. — Их разбирают очень быстро.       — Не знал, что постановки Академии так популярны.       — А на что людям ещё смотреть? — ответил Ёнджун с какой-то неясной печалью, устремив взгляд куда-то мимо Субина. — Город маленький.       — Тебе это не нравится?       — Не то чтобы, просто… — задумался Ёнджун, вновь принимая кружку из рук Субина. — Иногда думаю, что, может, дело именно в том, что конкуренция здесь значительно ниже, чем в городах побольше? То есть… может, я бы не достиг таких результатов, будь я в другом месте?       — Не думаю, что дело только в условиях, — возразил Субин, отпивая немного чая. — Ты искренне любишь всё это, у тебя есть талант. Да и покажи мне хотя бы одного ненормального, кто будет пропадать в репетиционном зале по полдня?       — Открою тебе секрет. Нас особо никто и не спрашивает при составлении графика репетиций. Но спасибо, — отозвался Ёнджун, стушевавшись, и почесал кончик носа. — А что насчёт тебя? Ты бы хотел попробовать пожить где-то ещё?       — Думал об этом, — не стал скрывать Субин. — Но не раньше выплаты долгов. Ещё несколько месяцев назад был уверен в этом на сто процентов, но чем ближе последний платёж, тем больше сомнений вызывает эта идея. Я собирался продать пикап, прежде чем переезжать. С другой стороны, есть ли в этом смысл? Куда бы я не поехал, удел у меня один — карьера разнорабочего или автомеханика наконец.       — Ты мог бы получить музыкальное образование! — оживился Ёнджун, крепче сжимая ручку своей кружки. — И преподавать. Или работать в театре!       — Боюсь, я немного опоздал, — хмыкнул Субин, забирая у Ёнджуна опустевшую кружку.       — Тебе всего двадцать пять.       — Мне уже двадцать пять.       — Звучишь так, будто у тебя кризис, — поморщился Ёнджун, забавно хмуря брови.       — Сложно отвыкнуть от образа жизни, который не менялся семь лет.       — Наверное, могу понять, — отозвался Ёнджун, вновь посерьёзнев, и обнял себя руками. — Порой задумываюсь о том, чем бы занимался, если бы не балет. И как-то… в голову ничего не приходит.       — Значит, это действительно твоё, — сказал Субин, спрятав руки в карманы штанов, прежде чем вытащить коробок спичек. Глаза Ёнджуна распахнулись мгновенно.       — Ты купил их? — расцвёл он, забирая коробок.       — На днях, — ответил Субин, вспоминая, как прихватил коробок в супермаркете после очередной рабочей смены. — Моя очередь, да?       — Ого…       — Ого?       — Если честно, я не рассчитывал, что ты поддержишь эту идею, — признался Ёнджун, осторожно подняв на Субина взгляд.       — Я ведь пообещал. На мизинчиках, — напомнил Субин, вспоминая задор в глазах Ёнджуна прошлой ночёвкой.       — И правда. На мизинчиках, — повторил Ёнджун, пожевав нижнюю губу. — Так что… мне закрывать глаза?       — Закрывай.       Опустив веки, Ёнджун послушно повернулся к Субину спиной, позволяя ему незаметно сломать спичку и спрятать вместе со второй в сжатом кулаке. Тронув ожидающего парня за плечо, Субин поднёс спички ближе к глазам Ёнджуна.       — Тяни.       — Ага, — отозвался парень, в предвкушении облизав губы, и наконец вытянул одну из спичек. — Длинная.       — Наверное, лучше будет оставить этот вопрос до следующего раза, — заговорил Субин, глянув на свой телефон. Часы на экране блокировки показывали третий час ночи. — Уже поздно.       — Хочешь спать?       — Тебе пора спать. Детское время давно кончилось, — улыбнулся Субин, едва Ёнджун нахмурился, вновь пиная парня под колено.       — Очень смешно.       — Провожу тебя до лестницы, — сообщил Субин, кивая Ёнджун в сторону арки, и задержался у раковины лишь для того, чтобы всполоснуть использованную посуду.       Ёнджун же уже дошёл до дивана почти в кромешной темноте, когда идущий следом Субин наконец включил торшер возле. Под приглушённым освещением парень скинул на диванные подушки плед и тут же обнял себя руками, должно быть, вмиг почувствовав холод просторной гостиной. Ноги Ёнджуна вновь покрылись мурашками, отчего Субин подумал, что, наверное, мог бы и без пледа обойтись, на самом деле.       Ёнджун между тем остановился возле лестницы.       — А ты?       — Что я?       — Спать не собираешься? — спросил Ёнджун, с подозрением прищурившись, и взглянул на Субина, мимоходом включившего телевизор на минимальной громкости. Юлить Чхве не стал.       — Посмотрю что-нибудь скучное, чтобы захотелось.       — А меня спать гонит, — фыркнул Ёнджун, вдруг двинувшись к дивану быстрее, чем Субин успел возразить. — Я с тобой.       — Учти, что я не знаю твоего расписания, а значит, вероятность, что ты проспишь, очень велика, — лишь сказал Субин, предпочитая не спорить. Сев на диван рядом с уже уместившимся на нём Ёнджуном, Чхве укрыл его голые ноги пледом, пока сам парень увлечённо листал каналы.       — Я встаю с первого будильника, который уже завёл, — ответил Ёнджун между тем, наконец остановив выбор на каком-то европейском сериале. — Так что можешь не переживать о моих парах.       — Тогда у меня не осталось аргументов.       Смотрели молча. Сериал, просмотр которого парни случайно начали явно не с первой серии, втянул даже сильнее, чем, наверняка, оба рассчитывали, но время и правда было уже позднее. Кажется, было ровно три часа ночи, когда Субин всё же решил вновь проявить настойчивость.       — Ёнджун… — позвал было он, поворачиваясь к притихшему парню, но тут же осёкся, заметив, что никто его и не слушал.       Ёнджун спал, причём, похоже, последние минут двадцать точно, потому как голова его клонилась вбок, пока в конце концов не скатилась на плечо Субина. Парень мирно сопел, наверняка, жутко устав за целый день.       — Спать он не хотел, — усмехнулся Субин шёпотом, осторожно ведя плечом, но Ёнджун на это лишь недовольно промычал, хмуря ранее расслабленные брови.       Всё же проигнорировав ещё пару мычащих возмущений, Субин медленно уложил Ёнджуна на диван и укрыл нагревшимся пледом.       Места на диване почти не осталось, поэтому Субин лишь пару секунд с сомнением глядел на ковёр под собственными ногами, но после рассудил, что выбора у него особо и не было. Идти наверх, чтобы занять опустевшую кровать в комнате Кая, было бы настоящим свинством, потому как Ёнджун остался бы в холодной гостиной один, поэтому Субин поспешил снять с себя свитер. Оставшись в футболке и сев на пол, Чхве свернул мягкую вязь на манер подушки и положил на импровизированное изголовье, едва не задевая руку Ёнджуна, свесившуюся с дивана, прежде чем та вдруг чуть сжала хлопковую ткань у Субина на плече.       — Субин…       — М? — поспешил отозваться Чхве, развернувшись к парню корпусом без резких движений, и тут же встретил его туманный взгляд из-под приоткрытых ресниц. — Я тут.       — Не тут, — негромко буркнул Ёнджун, ощутимее потянув Субина за футболку.       — На диване мало места, — сказал Субин, недолго гадая над тем, чего парень от него добивался. — Тебе будет неудобно.       — Пусть, — прошептал Ёнджун, кажется, вновь проваливаясь в сон. — Зато тепло, так что… давай быстрее.       Вздохнув, Субин мягко высвободил рукав своей футболки из некрепкой хватки тонких пальцев, и всё же поднялся с пола. Выключив торшер, Чхве лёг рядом, едва умещаясь на той половине дивана, которую Ёнджун для него любезно оставил, перекатившись набок, поэтому Субин поступил также. Укрыв их обоих пледом, парень положил голову на собственную согнутую руку, прежде чем Ёнджун сонно уткнулся ему в шею холодным носом, вмиг глубоко задышав.       Ёнджун, казалось, весь был холодным. Субин мог чувствовать лёд его ног собственными лодыжками, поэтому позволил себе подвинуться чуть ближе, осторожно потирая плечо парня поверх греющего пледа.       Ёнджун продолжал шуметь тихими вдохами-выдохами где-то у Субина под мочкой уха, кажется, окончательно зарывшись носом в ворот его футболки, отчего Чхве серьёзно забеспокоился о том, насколько парню вообще хватало кислорода в таком положении. Мягко отстранив лицо Ёнджуна несильным давлением ладонью на лоб, Субин в конце концов уложив голову парня на свою грудь, чуть разворачиваясь на диване, прежде чем Ёнджун закинул на него свою ногу, и это, наверное, было даже ожидаемо.       В полумраке лицо Ёнджуна выглядело совершенно расслабленным, словно одно только отсутствие Субина под щекой не позволяло ему уснуть всё это время, но Чхве не позволял себе обольщаться.       В конце концов, причин могло быть много. Низкая температура гостиной и вполне понятное желание согреться как следствие; последствия сна, который парень увлечённо смотрел ещё получасом назад; всё ещё незажившая рана от слов Минхёка неделей ранее, помимо той боли, что Ёнджун испытал и, возможно, продолжал испытывать из-за чужого предательства. Сто и одна причина, которая ещё позволяла Субину проваливаться в сон с трезвой головой, пока Ёнджун на его груди вдруг не приподнялся, заглядывая в глаза с молчаливым и оттого совершенно неясным Субину намерением.       Чхве не успел сомкнуть веки, когда встретил этот сонливый, но стремительно проясняющийся взор, поэтому заговорил незамедлительно.       — Что такое? — спросил он шёпотом, успокаивающе погладив Ёнджуна по волосам. — Неудобно? Могу поднять тебя наверх.       — На руках что ли? — прошептал Ёнджун едва разборчиво, продолжая что-то искать у Субина на лице.       — А ты хочешь на руках? — усмехнулся Чхве, отняв руку от чужих волосы, и накрыв ею скрытое под толстовкой плечо парня. — Могу и так, если нужно.       — Нет, не хочу, — отозвался Ёнджун, теребя ворот футболки Субина кончиками пальцев. — Я просто… Соврал тебе кое в чём.       — Это чистосердечное?       — Типа того, — ответил Ёнджун, взволнованно облизав губы, прежде чем вновь вперил в Субина тот же пристальный взгляд уже без толики сонливости. — Вряд ли при свете дня во мне будет столько решимости, и возможно, это глупо, но я всё же скажу, как бы ты к этому не отнёсся. Помнишь тот наш разговор возле моего дома после… после свадьбы.       — Помню, — отозвался Субин, упорно пытаясь разглядеть в глазах Ёнджуна хоть что-то. Мрак гостиной сделать этого не позволял, но Чхве всё равно продолжал погружаться в черноту чужой радужки, сжимая плечо Ёнджуна чуть крепче.       — Помнишь, что я тебе сказал в ответ на твои извинения?       — Что всё в порядке. Если вкратце.       — Да, примерно так, — кивнул Ёнджун, продолжая шептать, в то время как его взгляд, кажется, наконец нашёл какую-то точку на лице Субина. Взор перестал внимательно скользить по коже, замерев где-то чуть ниже кончика носа. — Я сказал, что всё в порядке и что мне было комфортно, и технически, я не врал конкретно в тот момент, но потом я подумал об этом ещё раз и понял, что, наверное, был не совсем честен. Мне правда было хорошо, но я не признался тебе в том, что, кажется, хочу ещё один поцелуй. Хотя бы один. Не знаю, зачем, но…Можно? — договорил Ёнджун наконец, сжав ткань футболки на груди Субина в кулак и замерев в напряжённом ожидании.       Кажется, Субин молчал даже слишком долго, потому как ответ, конечно, был очевиден. Субину лишь нужно было сказать короткое «нет», какой бы реакция не была с чужой стороны. Чхве лишь нужно было разумно взвесить все «за» и «против», чтобы понять, во сколько раз вторые превосходили первые, но темнота ночи, кажется, ухудшала не только видимость. Чувствуя, как от волнительного ожидания вздымалась грудь Ёнджуна, Субин в очередной раз не смог подумать о последствиях.       — Можно и не один, — лишь сказал Субин, перехватывая вскинутый взгляд Ёнджуна, прежде чем парень потянулся ближе, смазанно касаясь губ Субина своими.       Зажмурившись, Ёнджун притаился, точно загнанный в угол зверёк, кажется, перестав даже дышать, поэтому Субин подался вперёд осторожно, мягко касаясь волос парня на затылке, прежде чем вновь перехватить его губы, но не позволяя на этот раз отстраниться так быстро.       Поцеловав Ёнджуна ещё раз, Субин почувствовал касание его пальцев на задней стороне шеи, у самой кромки волоса, прежде чем парень повёл ими выше и вплёл в отросшие волосы, пресекая все пути к отступлению, поэтому Чхве лишь вновь нашёл мягкость чужих влажных губ собственными, прижимая Ёнджуна ближе.       Парень же тянул его за собой, заставляя Субина нависнуть над цепляющимся за него Ёнджуном. Чхве вёл по талии вверх, чтобы коснуться щеки парня свободной рукой, в то время как вторая напряжённо опиралась о диванные подушки возле чужой головы и разметавшихся по подушке волос. Субин совершенно не хотел Ёнджуна придавить, вновь склоняясь к его приоткрытым губам с осторожностью, но того, кажется, совсем не устраивал гуляющий между ними воздух. Разведя ноги, Ёнджун надавил Субина на поясницу, заставляя Чхве прижать его к дивану всем телом.       От этого под пледом стало совсем жарко, поэтому Субин не воспротивился, когда махровую ткань Ёнджун спинал куда-то в ноги, тут же сжимая кожу на спине парня сквозь ткань футболки.       Субин слышал своё собственное сбитое дыхание и то, каким оно стало тяжелым, когда Ёнджун задышал чаще, то и дело роняя вздохи парню в приоткрытые губы. Чхве ловил каждый со всей нежностью, на которую только был способен, кажется, даже слишком сосредоточившись на нежелании причинить вреда. Ёнджун дал об этом знать едва слышным стоном, касаясь носа Субина кончиком собственного.       Всё происходило слишком быстро, отчего, наверное, Субин и пропустил момент, когда руки парня начали шарить уже где-то у него под футболкой, скользя от поясницы до лопаток, прежде чем едва ощутимо впиться короткими ногтями в кожу напряжённых плеч. Чхве успокаивающе погладил Ёнджуна чуть выше рёбер, едва скользя ладонью к груди, но Ёнджун всё равно выгнулся, тихо мыча в губы Субина, поэтому парень всё же заставил себя остановиться. Мягко коснувшись губ Ёнджуна в последний раз, Чхве отстранился, заглядывая в его осоловелые глаза.       Субин не видел, но чувствовал, как запылали у Ёнджуна щёки, когда осторожно коснулся его кожи, отдышавшись.       — В ванную?       — Не надо, — прошептал Ёнджун, мотнув головой, и обнял Субина за шею, пряча лицо. Парень едва заметно дрожал ещё пару секунд, прежде чем расслабился на груди у Субина, покорно вернувшегося в своё изначальное положение. Лёжа на спине, Чхве погладил притихшего Ёнджуна по волосам и вновь укрыл их пледом. — Давай просто поспим так.       — Хочешь обсудить это завтра?       — Не знаю.       — Тогда не будем, — заверил Субин, убрав с лица Ёнджуна упавшие со лба пряди чёлки, и в конце концов обнял парня обеими руками, укладывая подбородок на его макушку. — Спокойной ночи, Ёнджун.       — С-спокойной ночи… — отозвался парень, кажется, всхлипнув, отчего Субин лишь обречённо закрыл глаза.       Быть может, Субину всё же стоило не расслабляться так скоро?       Парень уже ничего не знал.