Кудрями чёрными

Антон сидит у себя на кухне и уже двадцать минут пилит взглядом визитку Паши. Вчера вечером, когда он только пришёл домой после бара и прогулки с Арсением, думать о возможной работе совершенно не хотелось. Да и кто думает на нетрезвую голову? И пускай в крови Антона не так уж и много было алкоголя для того, чтобы не соображать, но он решил, что подумает об этом лучше на следующий день, а пока пойдёт спать с мыслями о тех прекрасных объятиях с Арсением. И вот сидит на следующий день Антон за столом, в одной руке — кружка с давно остывшим чаем, а в другой — эта ламинированная карточка. В голове по мимо мыслей об Арсении, его милых волнах на волосах и множестве родинок, также множество мыслей и о работе. Антон пытается взвесить все за и против такой работы. С одной стороны — это то, что он так любит и о чём в глубине души мечтал, а с другой — возможная потеря вдохновения, из-за которой шутки не смогут писаться, а без них Антона на сцену не пустят, а следовательно и зарплату не заплатят. Ещё его останавливает то, что его возможная работа будет проходить по вечерам в баре, как раз в то время, в которое он может видится с Арсением. Антон бы мог и днём вытащить этого актёра погулять, но “Шаст, я сейчас на репетиции, через час у меня онлайн занятие русским, ко мне новая девочка записалась на репетиторство, а потом ещё надо на завтра текст выучить, там препод этим текстом уже вторую неделю всем мозг ебёт”, поэтому встречи все изначально переносятся на вечер. Но опять-таки, если посмотреть на это с другой стороны, то Арсений же тот ещё любитель всё продумать, а значит, что и о их встречах он подумал до того, как знакомить его с Пашей. А ещё комики вроде как неплохие деньги получают. Из мыслей Антона выводит ещё не уснувшая муха. Она садится на его руку, шагает по ней своими маленькими лапками, после вскарабкивается на горлышко кружки и падает в чай. Антон смотрит на свой уже точно испорченный напиток и понимает, что муха даже и не думает о том, чтобы спастись. “Самоубийца какая-то” – пробегается мысль в голове Антона. Он отставляет кружку в сторону, вздыхает и выходит из-за стола, решая немного передохнуть от всех этих мыслей и, например, убраться в квартире, потому что вещи, которые он вчера повыкидывал из шкафа на пол, так и остались там валяться. Время за уборкой течёт неумолимо быстро. За окном постепенно начинает темнеть, а Антон только сейчас закидывает тряпку, которой собирал всю пыль в квартире, в стиральную машинку. Он выдыхает устало и направляется к холодильнику, с желанием наконец-то поесть, однако картина, представшая перед его глазами, совершенно не радует: в холодильнике на полке лежит кусок сыра, который давно пора выбросить, упаковка кетчупа и жопка колбасы, на дверке же стоит бутылка пива. Решив, что заказывать еду слишком дорого, Антон собирается и идёт в магазин, чтобы хоть немного пополнить запасы своего пропитания. По дороге из магазина в его голову вновь влезают мысли о работе. Антон хмурится, пытаясь разобрать теперь уже их по полочкам, и пинает среднего размера камень. Камень с громким стуком врезается в какую-то железную дверь, на которой Антон замечает надпись: “Не важно, как сильно ты об этом мечтаешь, важно, что ты для этого делаешь”. Надпись на двери выведена перманентным маркером, а в голове Антона она оседает и въедается в мозг уж точно какой-то едкой краской, которую и с годами отодрать не сможешь. Антон хмыкает и думает, что не просто так этот камень улетел влево, хоть Антон и целился прямо. Вечером Антон вновь держит в руке визитку, а его телефон и чаты в телеграмме пополняются ровно на один контакт.

Антон

Здравствуйте, Павел Алексеевич, это Антон Шастун. Когда можно прийти к вам на собеседование?

*** Тёмная дубовая дверь в конце мрачного коридора манит и одновременно с этим пугает. Антон не спеша идёт к ней, всё ещё думая о том, а стоит ли вообще. Сердце изо всех сил кричит, что да, стоит. Мозг немного сопротивляется, боясь непредвиденных последствий. А жопа радуется возможным приключениям. Антон подходит к двери и останавливается возле неё. Сейчас у него есть последняя возможность развернуться и уйти. Но что-то внутри не даёт ему это сделать. Антон прекрасно понимает, что он не уйдёт, что он для себя уже всё решил, но сомнения, эти чёртовы сомнения, которые настигают его всегда, когда он хочет опробовать что-то новое, рискнуть на что-то. И он каждый раз стоит, как истукан, боясь сделать этот шаг, который может изменить пусть и не всю, но часть его жизни точно. Антон поднимает свои глаза на дверь, замечает на ней табличку, на которой большими буквами написано “Директор”, а снизу буквами чуть поменьше “Воля Павел Алексеевич”. Где-то из-за одной какой-то из этих дверей раздаются радостные крики, а после громкий смех. Антон выдыхает и открывает дверь: — Здравствуйте! — О, Антон, здравствуй! Проходи присаживайся, – Антон, зайдя в кабинет, видит тот же стол и того же человека, правда, Павел уже сидел не в рубашке, как в тот вечер, а в обычной футболке. Заметив парня, он встаёт со своего кожаного кресла на колёсиках, приветливо улыбается и протягивает руку. Антон её пожимает, улыбаясь в ответ. — Ну что ты надумал? Или ты только вопросы пришёл задать? — Ну, я, вообще, думаю, что всё-таки пришёл устраиваться к вам. Но и вопросы тоже есть, – Антон усаживается в кресле напротив Паши и заметно расслабляется. То ли атмосфера царившая в этом баре и этих коридорах на него так действует, то ли это из-за Паши, который максимально располагает к себе только одним своим видом. — Здорово! Только есть одно “но”, – Паша как-то странно ухмыляется, на что Антон чуть хмурится. — Я слушаю, – протянул Антон. — “Но” заключается в том, что мы сразу же переходим на “ты”. Просто мы тут все дружим друг с другом, поэтому не хочется всех этих выканий. Идёт? – Паша снова улыбается, а Антон вновь расслабляется. — Конечно! — Вот и отличненько! – Паша хлопнул в ладоши, а затем начал выкладывать на стол какие-то документы, — а теперь к работе. Предлагаю сделать так: я всё рассказываю, объясняю, потом, если у тебя остаются вопросы, ты их задаёшь, а потом мы подписываем документы, если всех всё устроит. Как тебе план? — Супер, – Антон кладёт на стол телефон и приготавливается внимательно слушать. — Замечательно! И так, смотри, работать можно из дома, не обязательно всё время сидеть, как я называю это место, в офисе. Главное, чтобы шутки могли придумываться. Поэтому, если тебе комфортно работать дома, то пожалуйста. Каждый вечер в баре тоже не обязательно выступать. Нет, если ты, конечно, сможешь готовить материал на каждый день, то сцена полностью в твоих руках, ногах, ну, короче, ты понял. Так как бар только открылся, я сразу обо всём договаривался с нашими ребятами комиками, чтобы им было комфортно работать. Они все пришли к такому выводу: в баре будут проходить выступления в субботу каждую вторую неделю. За это время комики смогут подготовить свои шутки, а если не смогут, то можно их в эту субботу не ставить, а поставить через две недели. Вообще, сейчас мы обсуждаем то, что можно сделать график, по которому ребята будут работать. Но это пока на этапе обдумывания всех деталей. Время выступления ты знаешь, потом, когда дам документы, ещё раз перечитаешь. Дресс-кода нет, поэтому можешь ходить в чём душе угодно. Так, что там ещё директор должен говорить? – Паша задумчиво чешет свой затылок, а Шаст хмыкает, — про зарплату не сказал! Ну, её ты тоже в документах увидишь. А вообще, мы думаем, что зарплату комикам надо выплачивать каждому разную, в зависимости от времени, которое он провёл на сцене. Я надеюсь, что ты понимаешь, о чём я. — Да, конечно, – Антон кивает. — Славненько! Тогда вот ещё что. Мы за введение новшеств. Бар только открылся, нам надо привлекать людей, а следовательно, если у тебя вдруг есть или появятся какие-либо интересные предложения, которые смогут заинтересовать народ, то не стесняйся и вываливай их на нас, и будем пытаться как-то это реализовать. Вот. Больничный в случае чего дадим, продлить его можно. Отпуск тоже будет, сейчас обсуждаем с ребятами, как это сделать, скорее всего будем выбирать месяц, в который люди меньше всего захотят идти на концерты. Так, чё ещё? Ну, всё, наверное, остальное всё прописано в документах. А! Точно! У тебя будет одно испытательное выступление перед аудиторией, которую мы найдём. Поэтому ты сразу подписываешь документы одни, после этого выступления, если всё пройдёт хорошо, а я в этом более чем уверен, подпишем другие. Вопросы? — Ты знаешь, а вопросы-то уже все отпали, – Антон улыбается и смотрит на Пашу. Тот понятливо кивает, а потом открывает рот, чтобы что-то сказать, но вдруг резко его закрывает. — Ты что-то хотел спросить? — Ну, вообще да, хотел поинтересоваться, что за вопросы были. — Хотел спросить про то, надо ли здесь проводить всё время или же нет. Просто... ладно, наверное, не буду говорить, а то мне кажется, что это как-то странно прозвучит, – Антон опускает глаза вниз, начиная перебирать свои кольца на пальцах. — Ты всегда можешь спросить, что угодно. Я раньше с детьми работал, так чего я только от них не наслушался, – рассказывает Паша, параллельно с этим кликая мышкой в компьютере. — Ты работал с детьми!? – шокировано спрашивает Антон. — Ну, да. Я филолог по образованию, однако им я работал недолго. Дети милые сами по себе, но вот их родители — сущие демоны, которые явно хотели выпить всю мою душу и нервы все мои сожрать. Поэтому из школы я ушёл в комедию, но параллельно, как твой Арс, репетитором работал. Благодаря стендапам, я накопил достаточно денег, чтобы создать свой собственный бизнес. Так и появился этот бар и я в качестве директора. Как ты мог заметить, директор пока из меня не очень, – пока Паша всё это рассказывал, он ни на секунду не оторвал взгляд от бумажек, которые перебирал, некоторые из них подписывая и громко ставя на них печати. А если бы Паша всё-таки где-то на середине рассказа перевёл свой взгляд на Антона, то явно увидел его резко изменившееся лицо при упоминании Арсения. — Во-первых, я в шоке с того, как сложилась твоя жизнь. Во-вторых, почему ты вдруг Арсения назвал моим? — Ну, а чей он ещё? На вас посмотришь и сразу видно, что вы к друг другу точно не равнодушны. Да и на друзей меньше всего смахиваете. Так что он твой, – Паша спокойно улыбается, отдаёт Антону документы, чтобы тот с ними ознакомился и подписал в нужных местах. Антон же сидит и не двигается даже тогда, когда перед ним появляются бумаги и ручка. Паша вздыхает и встаёт со своего места, подходя к электрическому чайнику и включая его. — Выдохни, Антон! Я против ничего не имею. Я даже наоборот, рад за Арсюху, что он наконец вновь может светиться, а то он последний год ходил, как маленькая капризная и очень депрессивная принцесса. Мы с Сержкой уже даже думали его к психологу затащить. Но тут вовремя появился ты. — Эм... У меня слишком много вопросов, – как-то заторможено произносит Антон. — Все вопросы про Арсения к Арсению. Он, конечно, мой друг, но что у него в бошке творится, не знаю ни я, ни Серёжа. Поэтому пусть её обладатель всё тебе и объяснит, – Паша хмыкает и разливает кипяток по двум кружкам, в которые до этого закинул по чайному пакетику. — А кто такой Серёжа? – Антон смотрит на Пашу, ищя в его глазах ответы на все свои вопросы, однако находит в них только удивление. — Он тебя с Серёжей не познакомил!? Капец Арсюха даёт! Это его ещё один лучший друг, с которым они вместе квартиру снимают, – Антон поднимает одну бровь, хмурится, а после вспоминает, что Арс ему про это рассказывал, просто не упоминал имя друга. После Антон подписывает документы, Паша ему говорит, что пробное его выступление состоится через две недели и что Антон уже свободен. Антон благодарит Пашу и выходит из его кабинета. Он идёт вновь по этим длинным коридорам, слышит голоса, чей-то смех, и улыбается сам, понимая, что, кажется, его жизнь начинает сильно меняться.