Tabou

      

[воскресенье, 2 ноября, 1975 год]

             Комната буквально утопала во тьме — единственная тусклая дорожка света разливалась с распахнутого настежь окна. И в этом не слишком ярком прожекторе из лунного цвета находилась лишь кровать, на которой и спал Джеймс. Его затылок буквально впечатался в подушку, в то время как черные вихры разметались по ней. Глаза закрыты. Губы сомкнуты и неподвижны. У самых ключиц горло подрагивало в немом созвучии с поднимающейся и опускающейся грудной клеткой — дышал.        Но было в этом его сне нечто странное и совершенно точно неправильное. Люди обычно не погружались в собственные сновидения настолько глубоко, словно бы не надеясь когда-либо вообще всплыть обратно на поверхность. А Джеймс внутри себя падал и падал, в настолько темные закоулки сознания, куда свет до этого ни разу не проникал.        Пульс и дыхание были замедленны практически до минимума, как если бы юноша не спал в том самом смысле этого слова, который предполагался, а существовал на узкой грани между жизнью и смертью — глубокий, крепкий и невероятно концентрированный сон.       

«Бладжер летел, стремительно рассекая воздух.

      

Сириус был отличным загонщиком. А главное, очень метким. Джеймс всегда это знал. От того уже ожидал услышать хруст метлы или костей рядом с собой. Ведь учитывая меткость друга и отсутствие всякого таланта в квиддиче у Розье, то попадание в него бладжера было чем-то неизбежным, как и победа Гриффиндора в этом матче.

      

Но…

      

Хруста не было.

      

Розье ушел от столкновения изящно и просто, словно в этом не было ничего неожиданного или хоть сколько-нибудь сложного. Даже не оглянулся, не посмотрел в сторону летящего в него из слепой зоны бладжера, будто бы чувствуя обнаженными и заточенным до режущей остроты бесконечным количеством тренировок инстинктами.

      

Поттер не удержался. Слова вылетели еще до того, как он успел их обдумать — стоит признать, что было попросту не до этого.

      

— Когда ты так хорошо научился летать, Розье? — крикнул ему Джеймс, держась рядом.

      

— Тренировался, — коротко бросил тот в ответ, вырываясь вперед.»

       Рваный выдох сорвался с губ юноши. Но сам Джеймс не пошевелился даже, продолжая все так же неподвижно лежать на кровати.        И вроде он спал. Совершенно точно спал. Но, даже охваченный сном, разум не потерял свою способность к осмыслению.       

«Они летели на предельной скорости с огромной высоты прямо вниз за снитчем.

      

Ветер обжигал щеки, заставлял глаза слезиться. Руки, затянутые в защитные перчатки, с силой сжимали древко метлы.

      

Джеймсу нравилось подобное. Он буквально горел, чувствуя, как охотничий азарт обжигающим пламенем растекался по венам. Адреналин приятно щекотал нутро где-то под рёбрами. Честно? Хотелось даже восторженно закричать, а после громко рассмеяться — глотку прямо сводило от этих желаний. Страха не было вовсе. Впереди была лишь цель. И только это было важно сейчас.

      

Земля стремительно приближалась, грозя тяжелыми травмами.

      

Поттер был уверен, что Розье испугается. Выйдет досрочно из гонки, уйдя в сторону, как делал всегда, если преследование снитча становилось слишком опасным, ведь для него подобное было бессмысленным риском. И Джеймс предвкушал легкую победу — с Розье иначе и быть не могло.

      

Но…

      

Ожидания не оправдались, разлетевшись под напором беспощадного промозглого ветра.

      

Розье не сошёл с дистанции, не свернул и не сдал назад. Продолжал лететь рядом, не взирая на риск и опасность. И Джеймс мог поклясться, что глаза горели так же, как и его собственные, в них тоже не было ни капли страха.»

       Казалось, сама ночь стала вдруг темнее, а тишина глубже, концентрированней. Но даже если все так и случилось, парень на кровати вряд ли заметил разницу. Сейчас все то, что происходило за пределами его тела было несущественным. Он продолжал свое падение дальше, все глубже в темноту, пока его так называемая «физическая оболочка» продолжала неподвижно лежать на кровати. И даже лунному свету было не пробиться в непроглядную темень бездны его сновидений.       

«Комментатор орал во всю опору о том, что Джеймс Поттер поймал снитч. Команда уже спустилась на траву: каждый считал своим долгом поздравить гриффиндорского ловца лично, обняв или похлопав со спины. Отовсюду слышались победные крики.

      

Ранее холодный золотой, давно сложивший свои крылья, заветный мячик, уже потеплел в ладони, что его сжимала. Поттер действительно был рад своей победе — его переполняла эйфория, лицо раскрасила радостная, даже счастливая улыбка, которую в полной мере можно было назвать «победной». Джеймс принимал поздравления, отвечал на них.

      

Но…

      

Взгляд… Его взгляд то и дело замирал на раскинувшейся на траве одинокой фигуре в отдалении.

      

Он улыбался. Розье лежал на траве, раскинув руки в стороны и улыбался. Как… как если бы на по-осеннему черно-белой картине появилась гротескная и лишняя, искрящаяся насыщенностью весеннего цвета, клякса, растекаясь по холсту неровными краями. «Так не должно быть! Это неправильно…» — именно эта странная мысль билась в голове пойманной птицей, пока цепкий и внимательный взгляд застыл на Розье, словно притянутый невидимой и совершенно неостановимой силой.»

       Просыпался Поттер медленно, тягуче и совершенно без желания разлеплять глаза. Голова казалась невероятно тяжелой, практически неподъемной. Некоторое время просто продолжал лежать, смотря в потолок — сил хватило лишь на то, чтобы надеть очки, но не более.        Слизеринский ловец, а точнее загадка его истинной личности… это стало самой настоящей одержимостью. Все дошло до того, что теперь тот ему даже снился — собственный разум, будто бы издеваясь, снова и снова проигрывал самые яркие моменты матча даже тогда, когда Джеймс хотел отдохнуть, забыться сном.        С губ сорвался усталый вздох. Ладонь скользнула по собственному лицу в попытке избавиться от остатков сна, хоть ненадолго прочистить голову, а то начинало казаться, что иных мыслей, кроме как о чертовом ловце, в ней не водилось.        Джеймс поднялся с кровати с намерением собраться и пойти на завтрак. Спустив босые ноги с кровати, тут же ощутил холод пола, но это даже к лучшему — помогало взбодриться.        Взгляд упал на кровать Сириуса — уже вошло в привычку его расталкивать. Вот только… кровать была пуста и заправлена. Это резко выбивалось из привычного уклада. Джеймс даже пару раз осоловело моргнул, протерев глаза для верности, словно бы это могло помочь.              — Рем… — протянул Поттер, заметив, как друг, уже одетый, заправлял собственную кровать. — А Сириус что… уже ушёл?              — А?              — Сириус куда делся?              — А… ты об этом… — отозвался Люпин. — Так он ушёл ещё на рассвете. Куда — не докладывал, — пожал плечами.        А еще в понедельник был день рождения Бродяги, впрочем, отметить его решили все равно в пятницу, подальше от загруженности занятиями и чтобы на следующий день после прозданования можно было проспать до обеда...       

***

       Большой Зал буквально ломился от собственно переполненности — обычное явление во время завтрака, обеда и ужина. Кто-то кричал, кто-то смеялся, кто-то спорил, кто-то с пеной у рта доказывал свою правоту, кто-то воодушевленно что-то рассказывал, а главное… никакого уныния, что не удивительно, как для выходного дня — о занятиях, что будут уже в понедельник, сейчас не думалось вовсе. И если на завтраке в будние дни многие сонно клевали овсянку, а другие, нервничая, посматривали на часы, чтобы — не дай бог! — не опоздать на занятия, то сейчас было именно что расслабление и даже предвкушение. Никто никуда не опаздывал, ждало лишь свободное время, которым каждый был волен распоряжаться, как вздумается.              — Сегодня после обеда в Хогсмид, как обычно? — спросил Питер, нетерпеливо ерзая на стуле.        Глупый вопрос, как по мнению Джеймса. Они не пропустили практически ни одного воскресенья, выбрав для своих совместных походов в Хогсмид именно этот день. Почти традиция.              — Надо будет заглянуть в «Магазин перьев Писарро», — сказал Люпин, с педантичностью аккуратностью разрезая свой омлет на равные кусочки.        Они продолжили рассуждать о том, что еще собирались сделать и куда именно сходить. Джеймс даже позволил себе вклиниться в этот разговор, напоминая про новую поставку в Зонко. Вот только мыслями был далеко от всего этого.        Взгляд сам устремился в сторону слизеринского стола.        Честно? Не было какой-то определённой цели, не было вообще никакой. Просто казалось, что если посмотрит на змеек ещё раз, то в голове мелькнёт хоть что-то, что поможет узнать того ловца — отголоски узнавания или что-то вроде того. Глупо? Возможно, учитывая то, что даже не знал, наверняка, была ли «подмена». Однако, даже несмотря на это, все равно скользил взглядом по чужим безликим макушкам, невольно спотыкаясь о знакомую сальную одного склизкого ублюдка… на нем не остановился. Ещё узнал вихры Регулуса — слишком часто раньше бывал в доме Блэков, чуть реже, но видел его в школе, да и с Сириусом они были слишком похожи, хотя оба это с пеной у рта отрицали… так что, не узнать было невозможно. А рядом был его закадычный дружок. Кажется, Крауч. Эти двое почти всегда были вместе, напоминая собою парочку неразлучников.        Джеймс даже едва слышно цыкнул, позволяя вдруг накатившему, но сдерживаемому, раздражению на мгновение прорваться наружу. Правда, уже через секунду ничего об этой мелькнувшей слабости не напоминало.        Не нравилась ему эта дружба. Кажется, как-то раз даже обсуждал это с Сириусом. Ну, а что? Крауч — тот ещё тип, похлеще Снейпа. И не нужно было быть семи пядей во лбу или далеко ходить, чтобы понять это. Достаточно взглянуть на галстук или вспомнить его отца — тогда все сразу вставало на свои места. По мнению Поттера, с таким другом и враги не нужны. К тому же, дружили они странно. Не нравилось ему это. Хотя Сириуса это, как ни странно, нисколько не волновало. Он в свое время сказал на все это лишь одного: «Что ещё от него ожидать? Мать все мозги проела о правильных связях и всем таком прочем. А он и рад исполнять. Послушный мальчик. Идеальный сын. Гордость семьи. Так что, выбрось из головы. Сам разберётся. Не маленький.» Но Джеймс не выбросил, хотя и вспоминал об этом лишь тогда, когда эти «неразлучники» маячили перед глазами. Быть может, окажись на месте Регулуса кто-то другой, обязательно задумался бы над тем, с чего вдруг его это так волновало. Но тут и так все понятно, верно? Просто он младший брат его лучшего друга, отсюда и беспокойство за него — ничего странного или ненормального.              — В этот раз без меня, — небрежно бросил Сириус, делая несколько глотков тыквенного сока.        Это и вернуло Джеймса в реальность.        На один миг, но их взгляды пересеклись. И от чего-то казалось, что Сириус понял, куда смотрел Поттер все это время, отвлекшись от общей беседы. Хотя немудрено, учитывая, сколько времени они дружили — уже успели изучить друг друга вдоль и поперёк, не оставляя тем самым и возможности на секреты и хоть какую-то «таинственность».              — Что-то случилось? — первым нарушил эту немую паузу Джеймс.        И правда неожиданно. Сириус раньше ни разу не пропускал их совместный поход в Хогсмид. Люпин пару раз позволял себе подобное из-за своей неисчерпаемой любви к учебе, которую зачастую была выше по значимости, чем любые развлечения. Но Блэк… нет, никогда.              — У меня сегодня свидание в чайной Розы Ли, — буквально «с порога» выдал друга, не тратя время на излишние «предисловия» и прочие «хождения вокруг да около». — С Беатрис.        Джеймс даже замер на пару мгновений, чуть закатив глаза, силясь вспомнить, о какой именно Беатрис шла речь — все же имя не самое уникальное, да и друг частенько менял девчонок. Ему понадобилось не больше пары минут, чтобы понять, с кем тот собрался на свидание.              — Подожди… это та самая Беатрис?        Вспоминал именно из-за неожиданности кандидатуры. Саму девушку на деле помнил прекрасно. Типичная чистокровная слизеринка, не обделённая красотой. И ее красоты оказалось достаточно на четвёртом курсе, чтобы закрыть глаза Блэка на чистоту ее крови и факультет — даже повстречались почти неделю, на большее друга не хватило. Из-за чего расстались? По той причине, по которой и не стоило вообще связываться с чистокровными слизеринками — Джеймс это знал из своего опыта. Беатрис тогда хватило нескольких дней отношений, чтобы начать рассматривать старшего из братьев Блэк, в качестве кандидатуры для замужества… надо сказать, не только ей, но и ее семье. Собственно, поэтому и расстались. Сириус пока не был готов для брака, да и вряд ли когда-нибудь будет — по крайней мере, точно не в четырнадцать.        Собственно, из-за такой предыстории Джеймс как-то даже не ожидал, что Сириус пригласит ее на свидание снова, спустя почти год — надо сказать, это было далеко не лучшей идеей. Поэтому по первости даже заставило растеряться.              — Та самая, — кивнул Сириус.              — Но ты ведь… — а это уже Питер, который, судя по всему, тоже помнил историю годичной давности.              — А вы вспомните, чья Беатрис сестра… — Блэк подхватил со своей тарелки тост с джемом, впиваясь в него зубами.        Повисла молчаливая пауза, во время которой Джеймс отчаянно пытался припомнить этот малоприметный факт родословной одной конкретной слизеринки, на который друг указал явно не случайно — просто обычно не старался запомнить родственников того или иного человека, а вспомнить то, что не запоминаешь обычно… задача весьма непростая. Сириус же ждал коллективного озарения, наслаждаясь тостом.              — Треверса, — первым ожил, как ни странно, Люпин. — Она сестра Треверса.                    — А кто у нас Треверс? — задал следующий наводящий вопрос Сириус, обхватывая губами запачканный в джеме палец.              — Семикурсник, это его последний год… слизеринец… — задумчиво перечислил Ремус, явно не совсем понимая, к чему все это.        Блэк махнул Люпину рукой, чтобы тот продолжал. Но продолжения не последовало. Друг замолчал, явно не зная, что ещё мог сказать.        «Точно. Треверс!» — настигло Поттера внезапное озарение.              — Капитан слизеринской команды, — вступил в разговор он.              — В яблочко! — воскликнул Сириус.        Дальше уже было не сложно. Оставалось всего-то сложить два и два.              — Так ты из-за…              — Цени мою жертвенность, Джейми. Считай, кладу на алтарь свою бесценную шкурку. А все ради чего? Ради общего дела! — перебил его на полуслове Блэк.              — Учитывая, что она признанная первая красавица Слизерина, то ты переигрываешь с ролью жертвы, да и на невинного ягнёнка ты тоже не тянешь, уж извини, — не смог сдержать усмешки Поттер.              — Это уже детали, — Сириус отмахнулся. — Главное то, что она может что-то знать, — поднял указательный палец вверх.        Возможно, со стороны Джеймса подобное было даже эгоистично. Но он и правда не стал мешать другу, хоть тот и собирался бросить себя на амбразуру ради того, во что даже не верил. Поттер и сам думал найти слизеринца, который бы согласился ответить на его вопросы. Вот только таковых… раз, два и обчелся — не сложилось у него с этим факультетом. И раз у Сириуса появилась возможно узнать хоть что-то, то… почему бы и нет? Тем более, не так уж он и будет страдать в самом деле. Ведь то, что Беатрис первая красавица своего факультета — не просто слова, а неоспоримый факт.              — Так ты из-за этого сегодня встал в такую рань? — теперь все кусочки пазла в голове Ремуса сошлись в цельную картинку.              — Конечно! Надо ж было успеть пригласить…       

***

             Джеймсу всегда нравился Хогсмид, возможно, даже больше, чем Косой Переулок. Не так людно, но это даже к лучшему. Здесь было как-то уютно что-ли… объяснить собственные ощущения, когда он все же оказывался здесь, было не просто, но юноша особо и не заморачивался.        Тусклое солнце мягко освещало все вокруг, почти не грея — с того матча небо прояснилось, стало светло-опаловым, зато ударил легкий морозец. Джеймс даже пожалел, что оставил мантию в замке — теперь ёжился от холода.        Дожидаясь пока Сириус развяжется со своим свиданием, троица друзей немного погуляла и заглянула в несколько магазинчиков: «Дэрвиш и Бэнгз», «Магазин перьев Писарро», «Сладкое королевство».        Сириус появился неожиданно — Поттер не ждал его так рано со свидания, по правде говоря. Однако друг, похоже, не растерял своего таланта «удивлять». И сейчас он стоял напротив Джеймса в магазине «Зонко», уперевшись ладонями в свои полусогнутые колени. Кажется, бежал сюда во всю опору, не иначе — дыхание напрочь сбито, но это, похоже, последнее, что его волновало.              — Ты… ты… — сглотнул, прикрывая глаза, в попытке хоть как-то выровнять дыхание. — Ты был… прав. Розье… его не было на матче.        Джеймс вернул обратно на полку коробку с волшебными фейерверками.                    — Выкладывай.        Звучал спокойно. Но на деле его буквально распирало от внутреннего ликования. Ведь он был прав. Прав! Слишком хорошо помнил все эти: «— Ты все никак не угомонишься, да? Уже походит на одержимость. Так и в Мунго оказаться недолго… Не надоело еще в детектива играть?», «Ну, куда уж нам… Вы-не-видите-того-что-вижу-я… Так именно чокнутые и говорят. Ты в курсе?», «Серьезно, Джеймс. Хватит уже.» и «Давай только без этого твоего… «С Розье что-то не так. Нутром чую!» Чуйка, особенно твоя чуйка… это, конечно, хорошо, но не в качестве основного аргумента.» — от того то самое внутреннее ликование и было столь острым. Так и хотелось сказать: «Я же говорил! Говорил вам, черт возьми!» Но Джеймс сдержался. Сейчас важнее было узнать, что именно удалось выяснить Сириусу, а потом уже все остальное.        И друг начал свой рассказ. Сначала были не слишком важные детали так называемого «свидания»… Сириус не сдерживался. В красках рассказал о том, что Беатрис нисколько не изменилась, что пусть ее внешность на высоте, но мозгов от этого больше не стала. Даже прозвучало: «Говорю вам! До сих пор строит планы, как окрутить меня! Мерлином клянусь!» Так что, первая часть истории вышла довольно скучной и предсказуемой, если так подумать. Дальше? Уже добавилось то, что не получилось бы предсказать даже на кофейной гуще. На их свидании каким-то образом оказался третий лишний — Барти Крауч, который вызывал у Поттера весьма стойкую и неистребимую неприязнь, смешанную с щедрой порцией раздражения. Из сбитого рассказа Сириуса было непонятно, как тот вообще оказался за их столиком. Джеймс не задавал вопросов. Конкретно сейчас, именно в этой ситуации, ему было совершенно плевать на Барти и с чего вдруг он там появился. Его больше волновало другое… Именно то, что Розье оказывается и в школе-то не было во время игры. Его заметили в Хогсмиде в чайной. А это значит…        …это значит, что он был прав!              — Я говорил! — победно воскликнул Джеймс.              — Что? Что ты говорил? — тут же вспылил Блэк. — Хочешь знать, что ты говорил? — сделал шаг вперёд. — «Я знаю, это не Розье!», «Я чую!»… — передразнил друга он. — Никаких доказательств. Ни черта у тебя не было кроме чутья!              — А оно хоть раз подводило? — Поттер тоже сделал шаг вперёд, заставляя Питера рядом невольно вжаться в стену, лишь бы не попасть под раздачу. — Ну, давай! Вспомни хотя бы раз! Один случай!        Неизвестно, к чему бы привела эта ссора, возникшая буквально из ничего, если бы не…              — Вы ещё подеритесь тут из-за Розье… — Люпин встал прямо между двумя друзьями.        И это… как-то остудило пыл обоих.        Нет, Джеймс знал о своём непростом характере, вспыльчивости и импульсивности. Надо сказать, Блэк ему в этом нисколько не уступал, а в некоторых моментах и вовсе обгонял с большим отрывом. Но что бы ни происходило, рядом всегда был Ремус — у него прямо талант был успокаивать одним своим своевременным появлением, вмешательством, разряжать накалённую обстановку какой-то парой фраз. И что они только раньше без него делали?..              — И все-таки этот Крауч странный какой-то… — уже более-менее успокоившись, проговорил Сириус, в голосе которого ещё звучали отзвуки недовольства.        Взгляды друзей скрестились. И Джеймс посмотрел на него так, что тот понял все без слов.              — Да-да… — вздохнул Блэк. — И это тоже говорил.              — И не один раз, Бродяга. Не один раз, — отозвался он.        Когда они возвращались в замок, похолодало ещё сильнее. Дул пронизывающий ветер. У Поттера совсем закоченели руки. Но он словно бы этого не замечал, обхватив себя этими самыми руками, идя вперёд, погруженный в свои мысли, размышляя и строя догадки о том, кто мог оказаться тогда на поле вместо Розье — ответа не было.       

***

             Случайностей не бывает, человек говорит о случайности, когда не видит цепочки событий, которые к ней привели.        Но Джеймс готов был поклясться… как там говорят магглы? На Библии? О-о-о, обязательно бы поклялся, если бы был верующим. Произошедшее и правда виделось ему случайностью, знаком, посланием свыше и никак иначе.        Но обо всем по порядку…        Гостиная Гриффиндора встретила их теплом, уютом и привычным обилием красно-золотого. Четверка друзей тут же заняла свободные места на мягких диванах. Сириус, правда, успел ещё подмигнуть девчонке — Марлин. Ходили слухи о его безответной любви к ней, но Джеймс знал, что это далеко от правды. Его другу с ней было просто не так скучно, как с остальными, не более — влюбленностью или любовью тут и не пахло, так… развлечение, нечто вроде хобби. Впрочем, это не так важно.        Все случилось тогда, когда Джеймс невольно засмотрелся на пламя в камине, размышляя о том, что ему надо бы тоже отыскать какого-нибудь сговорчивого слизеринца. Вот только таких на Слизерине, как правило, не водилось, а уж того, кто был бы настроен к Поттеру хотя бы относительно благожелательно… тем более. Скорее уж, его проклянут, если полезет со своими вопросами. Хотя… один все же был. Регулус Блэк — главным аргументов в его пользу играло: «Ну, он же младший брат моего лучшего друга!»… слабовато, конечно, да и сговорчивым его не назвать, но хоть что-то.        Именно в этот момент и…              — Сириус, а я слышала, что твой брат… ну, Регулус… он сегодня подрался в коридоре и получил отработку… — обратилась к нему вечно сердобольная МакДональд.        Прозвучало такое знакомое, а главное нужное имя. И это вырвало Джеймса из реальности. Он буквально весь обратился в слух, стараясь не упустить ни единого слова.              — Правда, что ли? — меланхолично, почти полусонно отозвался Блэк. — Может, и превратится из маменькиного сыночка в мужчину…              — Даже не волнуешься? — а это уже Марлин, в тоне которой едкости вдруг как-то резко прибавилось.              — А чего волноваться-то? Если получил отработку, значит, живой и даже целый. Так что, ему полезно кубки почистить…              — Да нет… его вроде в библиотеку назначили на завтра… — вклинился кто-то из парней.              — Тем более, — пожал плечами Сириус. — Он тот ещё книжный червь. Ему это только в радость…        Разговор продолжился, но Джеймс уже не слушал. Кажется, даже со стороны можно было расслышать дикую работу мысли в его голове.        Ему нужен был Регулус. Ничего такого. Просто нужно задать ему несколько вопросов, ничего больше — по крайней мере, он не выхватит палочку сразу, а может… даже ответит. Однако поймать его перед занятиями, в перерыве или том же Большом Зале не было простой задачей — разные расписание, курсы, факультеты. А эта отработка… что это, если не знак, подсказка свыше?       

[понедельник, 3 ноября, 1975 год]

             Разузнать детали труда не составило. Как там говорится? «Было бы желание, а способ… он всегда найдётся!» — это высказывание, как нельзя точно подходило к ситуации. Благо, друзья были заняты своими, а Сириус так и вовсе принимал поздравления еще с утра. Джеймс знал обо всем уже к обеду: с кем поцапался Регулус, во сколько у него отработка. А вот дальше было уже гораздо сложнее, ведь отработка младшего брата Сириуса должна была начаться ближе к отбою и даже перевалить за него. Казалось бы, чего сложного? Всего-то и нужно, что нацепить мантию-невидимку и оказаться в нужном месте в нужное время. Вот только… Поттер не хотел дергаться, каждый раз оглядываться, прислушиваться к шорохам. Хотел спокойно поговорить. И чтобы сделать это… нужно было лишь одно — получить отработку в то же время и в том же месте, которые назначили Регулусу. Собственно, оставалось лишь нарушить одно из правил и попасться — звучало довольно просто. Вся сложность заключалась лишь в ощутимом ударе по гордости, самолюбию. Где это видано, чтобы его ловили на нарушении? Всего пару раз было и то… на первом курсе — по неопытности, так сказать. Так что… его план приобрёл пару значительных осложнений, на размышлении о которых потратил практически все утро.        Однако… компромисс с самим собой все же оказался найден.        Одно брошенное неприятное, но не запрещённое, проклятие в Дилана Брайта, четверокурсника с Гриффиндора, на перемене после второго занятия на виду у Макгонагалл и… необходимая отработка была получена.        Да, компромиссом стал именно Дилан Брайт. Джеймс никогда бы не напал на «своего» без весомой для того причины. Но Мэри предоставила ее ему, поделившись тем, что именно Дилан начал «драку», оскорбив Регулуса, заподозрив его в «непозволительной близости» с Краучем — даже думать об этом неприятно… нет, не об отношениях между парнями, а конкретно между этими двумя. Поэтому Поттер и решил напасть на Дилана, чтобы получить отработку, находя в этом даже что-то благородное — под стать идеалам его факультета.        Пришлось, правда, постараться, чтобы отработку назначили именно в библиотеке. Но Джеймс справился и с этим — Макгонагалл всегда относилась к нему с неким расположением и пошла на встречу, даже нашла положительное в том, что ее подопечный сам предложил нечто подобное, видимо, втайне надеясь, что нахождение в библиотеке сможет привить ему стремление не нарушать школьные правила, ведь если Хогвартс был храмом знаний, то зал набитый доверху книгами, по мнению декана, был его сердцевиной, не иначе.        Так что, в назначенный час Поттер был там, где хотел, где и планировал оказаться.        И…        Регулус не заставил себя долго ждать.        Все такой же идеальный, до зубного скрежета правильный — именно таким стал Блэк, когда пошёл на свой первый курс когда-то. Хотя Джеймс помнил его другим — он был сентиментален, чего не скрывал, запоминая даже мелочи, если те несли какой-то смысл. В детстве, когда Поттер бывал в гостях на Гриммо, Регулус запомнился ему, как непоседливый ураганчик, что всегда следовал за братом, был практически от него не отделим. Сейчас же перед гриффиндорским ловцом стоял самый настоящий слизеринец, чистокровный, один из лучших учеников, гордость родителей… самый настоящий кусочек льда.        У Джеймса засосало под ложечкой от ощущения легкой неправильности происходящего. А ещё… ещё кончик языка едва ощутимо щипало горечью досады от столь разительных перемен, которые, несомненно, замечал и раньше, но сейчас видел особенно четко, даже режуще остро.        И нет. Поттер не атаковал его вопросами с порога. Сначала была тишина, словно он давал Регулусу возможность привыкнуть к своему присутствию в библиотеке — кажется, именно так стоило обращаться с хищниками, хотя может в общении со «змеями» иные правила, но юноша решил попробовать.        Разбил тщательно выстроенную тишину, к слову, тоже он…              — И в чем же провинился такой послушный мальчик, что загремел на отработку? А, малыш Регги?        Может, «малыш Регги» говорить не стоило. Может, не помешало бы щепотки вежливости и прочее. Но Джеймс терпеть не мог все эти «игры» и лицемерие. К тому же, ещё с детства ему нравилось дразнить младшего брата Сириуса, который слишком легко поддавался на провокации.        Джеймс смотрел на Регулуса Блэка, подсознательно желая, чтобы тот ожил, перестал быть бледной, хладнокровной змеей, отреагировал хоть как-то, кроме глухого раздражения, и он пытался вывести его на эмоции, вскрыть корку льда, которой тот себя окружил.        Регулус вздрогнул, почти тут же замирая каменным изваянием. Карточки выпали из рук, разлетаясь по полу. Пара из них даже умудрились сделать хаотичные пируэты в воздухе перед тем, как с шелестом приземлиться внизу, у ног слизеринца, касаясь краями его натертых до блеска кожаных чёрных ботинок с точеными строгими квадратными носами.        Неужели хоть в чем-то не изменился?...              — Не твоё дело, Поттер, — Регулус даже и не попытался скрыть раздражение за выдрессированной вежливой холодностью. — И… еще раз назовёшь меня так, окажешься в Мунго.        Все же изменился. Теперь держал удар явно лучше — сразу видно воспитание леди Блэк.              — Какие мы грозные… — фыркнул гриффиндорец, которого эта угроза, кажется, нисколько не проняла.              — Иди к Мерлину, — бросил юноша в ответ.        А после склонился, начав собирать разлетевшиеся по полу карточки. Джеймс не остался в стороне, не предложив помощь, а именно помогая, перемежая все с поддразниваниями, на которые тот пусть и не так ярко, как в детстве, но реагировал.        И Поттер не знал, почему после ещё одной молчаливой паузы все так резко изменилось. Почему колкие фразы Регулуса и лишение возможности задать нужные вопросы так задели.        Юноша честно попытался прикусить свой язык, следить за словами, но не получалось. Видимо, играла роль важность темы, что стала почти одержимостью, желание узнать правду и получить ответы. И Регулус, ради встречи с которым пришлось заслужить отработку и выслушать лекцию Макгонагалл, словно бы издеваясь, не давал ему даже вопрос задать. Общая взвинченность, усталость, соединенные с природными вспыльчивостью и импульсивностью, сыграли с ним плохую шутку…              — Слушай, так сложно просто ответить, а? — выдержка Поттера давала сбой. — Можешь не быть мордредовым слизеринцем хотя бы минуту? — запустил пятерню в собственные волосы, еще больше их взлохмачивая. — Это раздражает, ты в курсе?              — Значит, это мне нужно снять галстук, чтобы тебе полегчало? — вопрос Блэка прозвучал едко, с плохо скрытой издёвкой, возвращая этот дурацкий вопрос тому, с чьего языка тот слетел первым.        Джеймс шумно выдохнул, прикрывая глаза, пытаясь сдержаться, чтобы точно не наговорить ничего лишнего.              — Что там у тебя? — бросил Регулус. — Спрашивай уже.              — О… Неужели Регулус Блэк снизошёл до простых смертных?              — Благотворительность. Так что, цени, — парировал в ответ. — Что там у тебя за вопрос?        Со стороны гриффиндорца раздался вздох. Еще один. Как если бы усталость, клубившаяся внутри, вдруг попыталась прорваться наружу.        Поттер присел на край ближайшего стола. В его руках была книга по травологии — одна из тех, что тот расставлял, в качестве отработки наказания. Гриффиндорец прокрутил ее меж двух ладоней по меньшей мере пару раз, прежде чем заговорить, наконец.              — Ты был на игре? — спросил он. — Я про матч между нашими факультетами…        Джеймс смотрел на Регулуса. Смотрел цепко, внимательно.        И не мог не заметить, что стоило только этому вопросу прозвучать, как Блэк весь замер, его руки сильнее сжали библиотечные карточки.              — Понятия не имею, с чего это тебя вдруг интересует и сомневаюсь, что это тебя вообще касается... Но нет. Меня не было на игре, — отозвался негромко и как-то резко он. — Нет ничего более глупого, чем летать на метле, гордясь, что забил квоффл или поймал снитч.        А это как-то даже задело…        Джеймс невольно сильнее сжал книгу по травологии, что держал в руках, источая собой напряжение.        Квиддич он любил. Причём, настолько, что это вполне можно было считать его страстью — одной из многих. Конечно, ему претило расхожее мнение, что это пустая трата времени. Особенно задевало это из уст парнишки, которого помнил ещё ребёнком, рвущимся полетать на мётлах с ним и с Сириусом.        Но…        Ничего не сказал. Сдержался.        Неужели… Регулус настолько изменился?...              — Это все, что ты хотел спросить?        Не все. Это, черт возьми, не все, что ему хотелось спросить. У Джеймса было слишком много вопросов: «Что случилось с этим мальчиком, что в детстве много улыбался и засыпал его и Сириуса вопросами?», «Почему он так изменился? Зачем?» и еще слишком много других вопросов, что нестерпимо царапали язык, отчаянно стремясь сорваться с него, прозвучать.        Но…        Джеймс ничего не спросил из этого. Просто соскользнул с края стола, подходя к полкам, куда, наконец, и поставил злосчастную книгу по травологии.              — А ты… случайно не знаешь, кого еще не было на игре?        Это был единственный вопрос, который Поттер себе позволил. И он прозвучал так, что это вызвало раздражение даже у него — его наносное безразличие своей искусственностью слишком бросалось в глаза.              — Нет, Поттер. К твоему сведению, я не веду списка тех, кто ходит на эти ваши дурацкие игры, а кто нет, — сказал Блэк. — И даже если бы я знал пару имен, все равно не сказал бы. И знаешь, почему?              — Ну, и почему же?              — Потому что нельзя всегда получать то, что хочется. Прими это новое для себя знание, смирись и иди дальше, будь уж так любезен.        И с этим Поттер был в корне не согласен. Так просто опускать руки он был не намерен. Все же не зря шляпа его отправила на Гриффиндор…