Блуждающая звезда

      Сонхва быстро привык к новому ритму в своей жизни. Было трудно, но без своего бывшего дышать стало легче. Пусть ему было тяжело и часто он бывал на грани истерики от всего вокруг, но по крайней мере, он не с бывшим. Эта мысль грела его сердце, заставляла думать, что всё не так плохо, как могло бы обернуться для него, если бы он остался в доме своего альфы. Стоило ему вспомнить, как тяжело ему было рядом с ним, как эта мысль словно холодной водой обдавала его, возвращая к реальности.       Омега продолжал усердно работать, делать успехи, даже несмотря на вечно отвлекающего его сына, из-за которого объем работы существенно увеличивался, но он готов был идти на всё это. Сонхва, несмотря на постоянную усталость, светился от счастья, глядя на своего сына. Ёсану, уже почти десятимесячный малыш, был центром его вселенной. Каждый новый звук, каждое новое слово, произнесенное маленькими губами, вызывали в сердце омеги трепетную радость. "Папа", "папа", - лепетал малыш, протягивая к отцу крошечные ручки. Омега таял от этих звуков, забывая о всех неотложных делах. Порой Хва пренебрегал обязанностями, чтобы выйти из душного офиса компании и прогуляться с сыном.       Офис малыш уже воспринимал как свой второй дом, знал почти всех коллег, знал, с кем может провести время пока отец погружался с головой в заполнение отчётов, или проводил важные переговоры. Юный работник знал каждый уголок: где лежат самые мягкие коврики для ползания, какие ящики можно осторожно открыть, чтобы достать цветные скрепки. Когда отец был занят, малыш с удовольствием исследовал офисные кресла, превращая их в корабли или сказочные замки. Коллеги, видя такого любознательного малыша, всегда находили для него пару минут, чтобы поиграть или просто улыбнуться.       — Папа…гуять топ-топ, — мямлит ребёнок и тянет рукав от рубашки Сонхва на себя, желая привлечь внимание родителя.       Омега именно в этот момент вёл очень важный телефонный разговор с одним из почитаемых клиентов компании, и, хоть парень и считает свои мысли в корне неправильными, но малыш сейчас был совсем не вовремя. Маленькая рука, упрямо тянущая за рубашку, вызывала в Сонхва одновременно и нежность, и раздражение. Он хотел бы проводить с сыном каждую минуту, но сейчас это было просто невозможно.       — Не сейчас малыш, пожалуйста, — буквально на секунду отвлекшись от разговора, взмолился омега, кинув на того мимолётный взгляд. Почти моментально Хва вернулся к разговору, его деловой тон не дрогнул, он уже кажется, был профессионалом в переключении режима из заботливого отца в строго офисного сотрудника. Ему это было на руку, ведь так никто не придирался к тому, что он отвлекается сильно на своего ребёнка в офисе.       — Папа, — продолжал настаивать сын, решив, что его внимание ему необходимо именно сейчас и это не терпело никаких отлагательств. Ёсан тянул руку отца на себя и повторял упорно имя своего любимого родителя. Сонхва чувствуя острый укол совести, игнорировал все его попытки дозваться, продолжая вести диалог с мужчиной по ту сторону телефона, стараясь своими словами заполнить пространство вокруг, чтобы тонкий голос ребёнка не дошёл до слуха мужчины по ту сторону трубки. Это могло привести к малоприятным последствиям.       Пак бросил взгляд на сына и сердце его упало, как только он заметил маленькие глаза, стремительно наполняющиеся слезами.       — Извините, пожалуйста, я вам перезвоню. — протараторил омега и сбросил звонок.       — Ёсан-и, мальчик мой, ну ты чего? — слышится ласковый голос Сонхва, он немедленно протянул руки и поднял сына. Омега заботливо усадил его к себе на колени и принялся утирать слёзы, наговаривая успокаивающие слова.       Однако, не стоило срывать тот безумно важный для компании телефонный разговор, это максимально безответственно с его стороны, но и глядеть молча на своего плачущего сына он был просто не в состоянии. С одной стороны, карьерный рост, ответственность перед командой, а с другой – маленькое, беззащитное существо, нуждающееся в его утешении. Парень метался между двумя полюсами, не в силах найти компромисс. Конечно его выбор пал на сына, здесь он даже долго не думал. Его мальчик был гораздо важнее, чем всё остальное здесь.

***

      — Ты! И твой идиотский ребёнок! — раздался гневный голос, прерывая неспешный шаг Сонхва по коридору в компании своего ребёнка. Омега вздрогнул, крепче сжав маленькую ладошку сына. Незнакомый мужчина, явно пребывая в ярости, уставился на них с такой ненавистью, словно они были виновны во всех его бедах. Сонхва застыл на месте, пытаясь понять, что происходит.       — А? — переспросил Пак.       — Как ты смеешь срывать важный разговор с директором одной из успешных компаний! И могу поклясться, что во всём виноват твой безобразный ребёнок, которому нет места за рабочим местом!       Взгляды всех присутствующих в отделе сотрудников тут же оказались прикованы к Сонхва, который под таким большим количеством внимания неуютно поёжился, и виновато опустил взгляд.       — Я…я не хотел и…       — Ах не хотел! Ты думаешь все проблемы решаться парой твоих таких невинных слов, думаешь, состроишь из себя страдающего омегу, покажешь миленького ребенка и все сразу растают? Нет! Офис - не место для ребёнка, и не место для таких безответственных работников как ты, которые в полной мере не осознают важность подобных мероприятий вроде этого звонка! — продолжал рявкать мужчина и с каждым новым словом приближался всё ближе к оцепеневшему под гневными ругательствами Сонхва. Ёсан испугавшись спрятался позади своего отца.       — Мне правда жаль, что всё так вышло, но я ведь обещал перезвонить им, я всё исправлю… — виновато лепечет Сонхва, прекрасно понимая, что на сей раз, он действительно облажался, он и впрямь бросил всё, как только увидел плачущего сына. — Больше такого не повторится…       — Конечно не повторится, мы всем отделом коллективно напишем на тебя жалобу и тебя, милый мой, снимут с должности. Думаешь, только мне одному надоел твой проклятый сын?!       — Я признаю, в этот раз, я действительно виноват, но не смейте говорить ничего подобного про моего сына! — шипит в ответ Сонхва, чем ещё сильнее раззадоривает нервного коллегу.       В отделе разворачивается целое представление, в котором Сонхва и этот незнакомец словно две бешеные собаки. Вернее, Пак бешеный был лишь когда дело касалось сына. Он начинал скалиться и рычать, показывая характер. Никто не смел оскорблять его сына. А мужчина, очевидно не имеющий контроля над собственными эмоциями, зарядил своей тяжёлой рукой по плечу омеге.       — Какого чёрта здесь творится?! — в яростное сопротивление двух сотрудников вмешивается ещё один, властный женский голос, который способствует мгновенно воцарившейся в отделе оглушительной тишине. Все теперь смотрят на появившуюся на пороге офиса женщину. Ким Хёна, и на сей раз она была не одна, а в компании какого-то незнакомого, но надо заметить, весьма симпатичного молодого человека. Однако сейчас не до него.       После воцарившейся в офисе ненадолго гробовой тишине, первым свою пасть открывает тот мужик, который принялся всеми возможными правдами и неправдами обвинять Сонхва.       — Господин Пак? Объясните мне весь этот список ваших "заслуг"? Я ведь пошла вам навстречу, позволила работать с ребёнком, и ожидала от вас большей благодарности и отдачи своему делу. — требовательно произнесла женщина, сурово сощурив глаза.       — Я так и делал! Я всё выполнял отлично и в срок, действительно облажался я лишь на днях…и мне жаль, что так вышло, я исправлюсь обязательно! — ответил виновато Сонхва, поглаживая по голове сына, которому все эти офисные разборки явно не доставляли удовольствия. Сейчас Пак был благодарен всем богам, что малыш не закатывает истерики, а лишь испуганно прячется за ногами родителя.       — Я против того, чтобы Сонхва и дальше оставался в компании. Пусть он и делает всё отлично, но его ребёнок слишком шумный, любит проказничать и отвлекать от работы всех в отделе. И со мной согласятся все присутствующие здесь, — снова вмешивается мужчина.       — Это так? — интересуется женщина и переводит вопросительный взгляд на наблюдающих за всей разборкой, коллег. Все они сначала помялись, но позже чуть ли не в один голос принялись подтверждать всё ранее сказанное.       Сонхва был мягко говоря, в полнейшем шоке от всех этих поддакиваний. Ему казалось, Ёсан смог покорить их строгие сердца…все ведь с такой охотой всегда возились с ним, и даже заглядывали порой в кабинет чтобы проверить мальчика…всё это…было лишь лицемерием?...       Сонхва сжал кулаки, пусть он не водил ни с кем здесь действительно тёплых и дружеских отношений, однако они ладили достаточно неплохо, чтобы омега теперь чувствовал себя преданным. Неужели все эти улыбки, эти шутки о том, как Ёсан напоминает им их собственных детей, были лишь игрой? Он огляделся по сторонам, ища хотя бы одного союзника, выискивая хоть в чьих-то глазах каплю поддержки, но все лица были обращены к нему с осуждением.       — Вы все сошли с ума! — выкрикнул он, голос сорвался на крик. — Ёсан – не помеха, он... он ведь…       Женщина покачала головой.       — К сожалению, Сонхва, если всё действительно так, то мы….я, не могу жертвовать комфортом всего отдела ради одного сотрудника, каким бы хорошим он ни был.       — Вы…хотите меня уволить…? — хриплым голос спросил Пак, чувствуя как внутри всё переворачивается кверху дном. Он столько времени работал, задерживался допоздна и старался сделать всё в лучшем виде…чтобы его вот так вот оклеветали коллективно и вышвырнули?       Хёна кивнула, своим кивком разрушая что-то внутри омеги.       — Если только, вы не согласитесь работать без ребёнка, но насколько я помню, вам его не с кем оставить, поэтому…мне жаль.       Только Сонхва начинал обретать внутреннюю гармонию и уверенность в том, что их с сыном ждёт светлое будущее, ведь платили здесь неплохо и их семья даже немного обжилась вещами. Но, его юным наивным мечтам, в очередной раз было суждено разбиться об стену суровой реальности и невероятно сложной жизни, которая очевидно, ненавидит омегу. Взгляд у парня тускнеет, на пару долгих мгновений лишается жизненного блеска, но он встрепенувшись только шумно вздыхает.       — Хорошо… — стараясь держать лицо, ответил Сонхва, ни к чему ему здесь устраивать ещё одно шоу.       Омега с потухшим взглядом разобрался с бумажной частью, ему выдали конверт с зарплатой, в котором находилась сумма за те дни, что он успел отработать в этом месяце и отпустили.       Шагая по направлению к выходу, Сонхва чувствовал себя опустошенным, будто из него выжали все силы. Он ощущал, как от его груди к горлу поднимается ком, а в глазах всё же защипали слёзы. Как бы сильно омега не пытался подавить их, чувства обиды и предательства оказались слишком сильными, словно камни, брошенные в бездну его души. К ним добавились тревоги о своём будущем, о том, где ему снова искать работу. "Куда я пойду? Что буду делать? Как буду платить за аренду?" - снова эти удручающие мысли. Всё это смешалось в один комок эмоции и вырвалось через сильные рыдания. Пак уронил самого себя на тротуаре в паре шагов от здания теперь уже бывшей, работы, и закрыл своё лицо ладонями, пытаясь заглушить отчаянный плач.       Его маленький комочек счастья был в смятении, глядя на своего отца, и не знал, что делать, только обеспокоенно стоял рядом и смотрел. Сонхва понимал, что должен быть сильным для своего сына, но уже не имел сил держать в себе всё, что копилось в нём с того самого дня, как он сбежал от бывшего. Все эти месяцы Пак не позволял себе слёз, брал себя в руки даже если очень хотелось разреветься, но в этот раз не выдержал.       — Хей, парень! — сквозь рыдания Хва пробивается чей-то незнакомый голос, и кажется, обращались к омеге. Однако он не желал сейчас видеть и слышать никого, и уж тем более представать перед кем-то будучи заплаканным. Пак мог поклясться, что выглядел сейчас как никогда жалко и беспомощно.       Незнакомец легонько толкает его в плечо, и Пак вздрагивает, словно от электрического разряда. Он поднимает голову, и мир вокруг расплывается в пелене слез. Перед ним стоит парень с добрыми глазами, копной светлых волос и ослепительной улыбкой. На нем была яркая оранжевая футболка и джинсы. Контраст между этим жизнерадостным человеком и отчаянием Пака был разительным. Если зрение не подводит омегу, то он только недавно видел этого парня в компании бывшей хозяйки. Тот, казалось, был с ней в очень близких отношениях.       — Что вам…       — Папа хнык хнык, папа… — вмешивается обеспокоенный малыш, делает несколько шагов к незнакомцу. Он тянул к незнакомцу руку, словно к спасательному кругу, а второй рукой тыкал в своего отца. Странно, ведь они виделись впервые. Может, ребенок просто интуитивно тянулся к доброму взгляду?       — Так это твой папа? — мелодичным и ласковым голосом отзывается незнакомец, после чего хватает маленькую ручку в свою ладонь и опускается на корты перед омегой. Его добрые глаза были наполнены искренним сочувствием.       — Ну же папа, успокойся, — продолжает он, и тянет свои руки с раскрасневшемуся от слёз лицу, желая вытереть слезы. Однако Хва отстраняется, всё ещё в недоумении глядя на этого чудака перед собой, кто вот так с ходу называет незнакомого тебе человека "папа"? Скорее всего, он лишь подыгрывает малышу, но подобное поведение и обращение, всё равно слишком странное. Пак с недоверием прищурился, а в груди зародилось странное чувство тревоги.       — Кто вы? — дрожащим из-за слёз голосом спрашивает омега, он прижал ребёнка ближе к себе, и недоверчивым взглядом смерил снова собеседника.       — Расслабься, я хочу помочь, — продолжает мягко говорить парень и опускается на тротуар рядом с ним. — Я Ким Хонджун.       — Зачем тебе мне помогать? — плаксиво спрашивает парень, чувствуя себя всё более жалко с каждой секундой. Он позволял себе бесконтрольно реветь перед ребёнком, так ещё и перед незнакомым человеком.       — Затем, что тебе нужна помощь, все мы иногда нуждаемся в поддержке, позволь мне тебе её дать?       После этих громких слов, между двумя парнями воцарилась долгая тишина. Сонхва смотрел сквозь слёзы на Хонджуна, мысленно пытаясь понять, стоит ли доверять этому парню. После своего бывшего, снова обрести веру в человека сложно, но все принципы размываются, когда ты находишься на таком дне, в котором был Хва. На таком дне, что он готов был поверить любому, лишь бы ему помогли. Ему правда нужна помощь.       Здесь началось их знакомство. Отсюда брала корни их и позже начавшаяся любовь.       Ким Хонджун – альфа, младший брат бывшей хозяйки Сонхва, и просто добрый парень, сжалившийся над Паком. В тот день, он протянул руку помощи подавленному омеге, и вместе с тем подарил Хва очередной проблеск надежды.       Он пристроил Пака в компанию своего отца, "Ким Индастриз", огромный конгломерат, охватывающий сферу от недвижимости до технологий. Конечно, это была низкая должность, с небольшой зарплатой, но позволили работать с ребёнком, для Сонхва большего и не нужно было.       Хонджун, воспользовавшись своим влиянием, добился, чтобы Сонхва мог работать удаленно несколько дней в неделю. Это был беспрецедентный случай, и он был обусловлен "особой просьбой" Хонджуна. По словам самого Хона, официально он здесь не работал, но отец заставлял вникать во все дела компании, чтобы рано или поздно отдать ему бразды правления.       Вскоре Хонджуну должно было исполниться 19, как и Сонхва. Но Хонджун не спешил взрослеть. Он был свободен, любил развлечения и не слишком интересовался делами компании. Однако с появлением здесь Сонхва все изменилось. Альфа зачастил наносить визиты в офис, проходил непременно к рабочему месту омеги, проводя с ним времени больше, чем нужно было. Он мог часами смотреть, как Сонхва печатает на клавиатуре, его пальцы ловко скользили по клавишам, или слушать как он, голосом тихим и мелодичным, объяснял что-то своим коллегам. В глазах Хонджуна зажигался странный огонь, а в груди волновалось что-то новое, непонятное и завораживающее.       — Ты мой ровесник, но уже соображаешь во всех этих бумагах! — восторженно прокомментировал альфа, наблюдая за сосредоточенным выражением лица Пака, который что-то старательно смотрел в документах.       — Мне пришлось… — вздохнул Сонхва, оторвав усталый взгляд от своей работы и направив его на своего нового компаньона, который лип к нему не хуже собственного сына.       Ким, к слову и с радостью отвлекал на себя маленького Ёсана. Альфа дурачился с ним, корчил ему смешные рожицы и строил башни из бумажных стаканчиков. Время от времени наблюдая за ними, у Хва возникало ощущение, что в офисе сейчас два маленьких ребёнка.       — Это грустно…если бы, всё сложилось иначе…чем бы ты занимался? Если бы не ребёнок и вся эта ситуация?       — Я бы…наверно спокойно доучился вместе со своими друзьями, получил образование и лишь потом задумался о работе… — тихо повествует Пак, а в глазах мелькает тень грусти и тоски по упущенному будущему, которого у него уже никогда не будет. И он сам был в этом виноват, когда поверил своему бывшему и решил воспитывать малыша.       — Ты так и не рассказал подробнее…почему…почему так вышло? — осторожно интересуется альфа, однако ответа он тогда не получил. На той стадии их дружбы, та тема была слишком личная и Ким не упорствовал. Всему своё время, он был уверен, что Сонхва позже обязательно ему об этом поведает сам, также уверен был и в твёрдости своих намерений сблизиться с ним.       Хонджун умел ухаживать, заботиться и быть рядом. Он часто приносил Сонхва кофе, приглашал на обеды, интересовался делами и пару раз даже оставил на столе цветы. Альфа не стеснялся открыто выражать своей симпатии. Сонхва долго сопротивлялся, отстранялся, он не готов был к очередным изменениям в своей жизни, особенно в таком плане. Но и не мог не признать себе, что ему нравилось это внимание. Ким был уверен в себе и своих намерениях, а Сонхва оказывал всё меньше сопротивления.       Их сближение было стремительным. Этап дружбы, а затем и симпатий были преодолены быстро. Казалось, Хон давно знал Хва.       Они были на том этапе близости, когда Хонджун при встрече мог обнять Сонхва, и позволял себе удержать его в своих объятьях продолжительное время, прижимаясь щекой к мягким волосам. Теплый аромат ванили и сладкой розы опьянял его, вызывая в груди приятное томление. Когда Сонхва уже привык получать неожиданные сюрпризы от Кима, перестал постоянно от них отнекиваться и уже принимал с благодарностью, Хонджун чувствовал себя на вершине мира.       Альфа всегда с восторгом втягивал приятные феромоны Хва, ощущая, как они проникают в его кровь, вызывая легкое головокружение. Лёгкий цветочный аромат всегда дурманил рассудок, и заставлял Хонджуна ходить по тонкой грани собственной силы воли. Он не спешил торопить события в их медленно зарождающихся отношениях, давал Сонхва возможность привыкнуть к себе. Однако когда он оказывался возле его пленительной шеи, то почти готов был сдаться собственным инстинктам. Хотелось прижаться жадно губами к чувствительной коже, оставляя на ней влажные следы от поцелуев, вдыхать его аромат еще глубже. С каждым разом сдерживаться становилось труднее.       С Ёсаном новый знакомый тоже ладил отлично. Хонджун любил проводить с ним время, всегда казался заинтересованным во всём, что делал малыш и оттого заслужил себе его доверие. Маленький мальчик даже выучил его имя и по приходу в офис первым делом интересовался, где же дядя Хонджун. Большие карие глаза с любопытством смотрели на альфу, когда тот рассказывал ему сказки или показывал смешные картинки. Сонхва грело сердце видеть как тепло альфа обращается с его сыном. Он вспоминал, как однажды Ёсан, забравшись к Хонджуну на колени, обнял его за шею и прошептал: "Дядя Хонджун, ты самый лучший!". И в этот момент сердце Сонхва сжалось от нежности. Иногда в такие моменты он вспоминал своего бывшего. Его ледяное безразличие по отношению к своему родному сыну, его равнодушный взгляд и холодные руки. Сравнение было слишком болезненным, и Сонхва отгонял от себя эти мысли.

***

      Хонджун умел быть серьезным, а компания Сонхва положительного на него сказывалась. Поскольку он стал чаще появляться в здании офиса, то вскоре у него появился интерес к самой деятельности омеги. Желая послушать голос Пака, он упорно допытывался у него о тонкостях работы. Объяснения от Хва он слушал с куда большей охотой, чем от кого-то другого из организации. Правда порой, омега начинал объяснять ему уставшим голосом с большой неохотой, из-за чего Хонджун чувствовал себя виноватым. В жадной погоне за вниманием к себе, альфа порой упускал такой важный фактор вроде чужих эмоций. Он никогда не умел их считывать, из-за этого порой задавал неуместные вопросы в самый неподходящий момент.       Одним днём Пак не сдержавшись ткнул ему в эту его неприятную черту, которая временами изводила омегу, а он боялся ляпнуть лишнего, чтобы не лишиться новой должности. В тот день все вокруг достали бедного омегу, а прилипчивый альфа попал под горячую руку.       — Ты абсолютно невыносимый! Я не понимаю, почему ты порой ведёшь себя даже хуже ребёнка! Ты не видишь, что я занят? Зачем лезешь со своими дурацкими вопросами? — взорвался Сонхва, потому что допустил мелкую оплошность при заполнении документа из-за Хонджуна, который говорил ему под руку вопросы и начинал доставать занятого омегу, когда он не отвечал ему на вопрос, слишком сосредоточенный на работе.       Сонхва с силой откинулся на спинку стула, закрыв глаза. Его грудь тяжело вздымалась от переполняющих эмоций. Хонджун, чувствуя себя виноватым, тихонько подошел к омеге и положил руку ему на плечо, поджимая губы.       — Прости, Сонхва, я больше так не буду, я постараюсь…быть лучше, — прошептал он, но омега отмахнулся от него, не в силах сдержать слезы.       — Ты даже не представляешь, как сильно ты меня расстроил. — омега сокрушительно вздохнул и уронил голову на свой рабочий стол, распластавшись по поверхности. Он понимал, что, возможно, слишком остро реагирует, но в этот момент ему было просто необходимо выплеснуть накопившееся напряжение. Как же он устал от своей жизни. В голове проносились воспоминания о бесконечных совещаниях, отчетах и пропущенных обедах. Хотелось сейчас оказаться где-нибудь далеко, на морском берегу, слушать шум волн и забыть обо всем на свете.       Альфа неуверенно переминался с ноги на ногу возле стола Сонхва, судорожно соображая как ему спасти эту ситуацию. Ему хотелось поддержать Пака, но боязнь ляпнуть лишнего и усугубить ситуацию была сильнее, поэтому Хон просто стоит как истукан рядом и чего-то ждёт. Мысли путались, словно клубок ниток, из которого никак не удавалось вытащить нужную. Что сказать? Как поддержать? — Хонджун, я уже не выдерживаю…мне так сложно, — бубнит омега куда-то в свою столешницу, от чего его голос слышится как из под воды.       Бесконечная работа выматывала его до предела, добавляя юному лицу глубокие борозды. Хва, едва переступивший двадцатилетний рубеж, выглядел на все тридцать пять, а то и сорок. Ему было все труднее играть с ребенком в веселые игры, его улыбка становилась все более натянутой и фальшивой.       Ким подсаживается к нему поближе, стремясь сократить между ними расстояние, словно боялся, что мгновение может разрушиться, если они окажутся слишком далеко друг от друга. Он осторожно перехватывает его ладонь в свою, чувствуя, как тонкие пальцы Сонхва дрожат от напряжения. Альфа медленно начинает гладить его руку большим пальцем, нежно, как будто убаюкивая. Тепло его ладони проникает сквозь усталость, и, включив в действие силу своих феромонов, Хонджун старается создать вокруг них атмосферу спокойствия и безмятежности.       Сердце Хона сжималось от боли, когда он наблюдал за таким, бесконечно уставшим Сонхва. Глубокие тени под его глазами говорили о бессонных ночах и беспокойных мыслях, а уголки губ были притянуты вниз. Ему хотелось заключить его в свои объятия, крепко-крепко, словно только таким образом можно было бы защитить от тревог и забот, которые беспокоили его. Хонджун хотел сделать так, чтобы Сонхва снова ощутил тепло и безопасность, чтобы разбудить в нём ту искру жизни, которая когда-то так ярко горела.       — Давай я попрошу у отца тебе отпуск? Оплачиваемый, как положено. Я знаю, как ты устаешь от постоянной рутины на работе и наверняка дома. Хочешь, отвезу куда-нибудь? Представь только: неделька на море с теплым солнышком, свежим воздухом и вкусной едой! Или хочешь, я свожу тебя и твоего сына в какой-нибудь уютный городок у побережья? Мы сможем гулять по пляжу, наслаждаться закатами и просто расслабиться. Это будет отличная возможность отвлечься от всех забот и набраться сил. Как ты на это смотришь? Я тебя так часто достаю, а ты меня всегда терпишь, позволь отблагодарить! За деньги не беспокойся, это я беру на себя! Отказы тоже не принимаю, куда-нибудь я тебя точно свожу.       Сонхва поднял свою голову и взглянул неверяще на альфу, желая убедиться в том, действительно ли он это сказал. В его глазах проскользнула искорка надежды. Омега молчал, сверля растерянным взглядом Хонджуна и всё ещё переваривая всё услышанное. Мысли метались в его голове: отпуск, море, свобода от рутины… звучало чересчур хорошо, чтобы быть правдой. Он правда может просто согласиться? И ничего ему не нужно давать в ответ? Не нужно заслужить каким-то образом такое хорошее отношение к себе? Может, за этим скрывается какой-то подлый план? Он ведь никогда не получал ничего просто так. Всегда приходилось за что-то бороться, прилагать усилия. И вот теперь, когда ему предлагают такой щедрый подарок, он не мог отделаться от ощущения, что где-то кроется подвох.       — Правда? — хрипло спрашивает омега, глядя устало на собеседника. Хонджун кивнул, его улыбка была теплой и искренней. Этой светлой улыбке хотелось верить. Но в глубине души омега все еще сомневался. Ведь надеяться снова, означало рисковать снова разбиться. Память о предательстве бывшего словно тень ложилась на его сердце, заставляя сомневаться в искренности.       Хонджун всё это время уделял много времени и внимания Сонхва, пытался хоть немного оживить его тусклые глаза, а увидеть улыбку на его лице было чуть ли не главной целью Хонджуна. У него это вышло только раз. Сонхва подарил ему легкую улыбку, в ответ на какую-то глупость, вылетевшую из рта альфы. Но эта улыбка была такой хрупкой и быстро исчезла, словно солнечный лучик, пробившийся с трудом сквозь тучи. Его сложная жизнь и тянущиеся друг за другом дела, не давали расслабиться омеге, он просто не мог выделить времени на одну слабую и несчастную улыбку.       И тем не менее, поступки Хонджуна, всегда исходящие из добрых стремлений, заставили Пака поверить. После нескольких долгих минут раздумий омега кивнул.       — Ура! Сонхва, я тебя не подведу! Доверь всё мне!       И Сонхва поверил снова. На этот раз не ошибся.       Тогда, на их совместном отдыхе, Хонджун показал себя во всей красе, позволив в полной мере Сонхва отдохнуть и дать попробовать на вкус настоящую жизнь. Вкус свободы от всех обязательств. После суеты города, где каждый день был расписан по минутам, Сонхва ощущал себя словно птица, выпущенная из клетки. Когда не надо было думать, что приготовить ребёнку на ужин после утомительного дня на работе, не нужно было переживать из-за отчетов, Сонхва чувствовал себя совершенно обновленным. В расписании его дня был только отдых, купание на теплом море, поглощение сочных фруктов и морепродуктов, любование рассветами, когда небо окрашивалось в нежные пастельные тона, и ясными звёздами, что приветливо взирали на омегу с неба, подмигивая своими мириадами звёзд сверху.       Сонхва чувствовал, как напряжение, накопившееся за годы работы, постепенно тает. Он расслаблялся, смеялся, и впервые за долгое время почувствовал себя по-настоящему счастливым.       Видеть такую яркую, отдохнувшую и искреннюю улыбку на длице этого омеги, было действительно наградой. Она была невероятна. Хонджун чувствовал себя повелителем мира, когда его одаривали очередной счастливой улыбкой. Морской бриз играл в волосах Сонхва, а его смех разносился над водой, заполняя все вокруг радостью.       В такие моменты, Хонджун забывал как дышать, но твёрдо был уверен, что желает видеть и впредь только такого омегу. И именно в этот момент, когда их сердца бились в унисон, Хонджун сделал свое признание.       Они сидели на берегу, наблюдая за закатом. Небо окрашивалось в багряные и золотистые оттенки, отражаясь в спокойной глади моря. Хонджун взял Сонхва за руку и, глядя ему в глаза, произнес:       — Сонхва, я не знаю, как выразить все, что я к тебе чувствую. Я хочу, чтобы ты был счастлив. Хочу дарить тебе такие моменты как сейчас всегда. Сонхва, ты нравишься мне…нет, даже не так, я люблю тебя.— со всей имеющийся у него нежностью, с трепетом проговорил Хонджун.       Маленький Ёсан в это время спокойно дремал где-то в номере, не мешая парням уединиться.       — Я не знаю, что произошло с тобой до этого, почему ты остался один с ребёнком, но прошу поверь, что я не такой. Я гораздо лучше того инвалида, что поступил так низко, бросив тебя с малышом. Я люблю твоего маленького Ёсана и готов сделать счастливыми вас обоих. Просто доверься мне. Будь со мной. — продолжал Хонджун, когда заметил растерянность с замешательством в сверкающих глазах напротив.       — Хорошо. Я верю тебе. Я знаю, ты лучше. — коротко ответил ему омега и растянулся в очередной, очаровательной улыбке.       Хонджун сам не понял, как притянул Хва к себе и заключил его в чувственный поцелуй, вкладывая в него всю свою любовь и нежность, которые испытывал к этому парню. Сердце его колотилось в бешеном ритме, когда он почувствовал мягкие губы омеги. В этот момент мир вокруг словно растворился, оставив их вдвоем. Омега помедлил буквально пару секунд, прежде чем ответить. Его ответный поцелуй был нежным и полным доверия, и Хонджун понял, что их чувства взаимны.

***

      Сонхва, постепенно начинал сверкать рядом с Хонджуном. Его присутствие, словно солнечный луч, осветило его мир, который на мгновение погрузился в серость и холод. Альфа всегда умел создавать атмосферу уюта, и сейчас, когда он просто посылал свою тёплую улыбку, Хва чувствовав, как внутри разгорается тепло.       Хонджун искренне заботился о омеге, и даже та капля заботы, которую он дарил, могла разогнать тучи её неуверенности и сомнений. Сонхва казалось словно заново открывал в себе ту яркую звезду, которая лишь ждала подходящего момента, чтобы вновь засиять. Каждое его слово, каждое прикосновение наполняло какой-то недосягаемой энергией, заставляя осознать, что он правда достоин любви и заботы.       Не обременённый впредь постоянной заботой о малыше, Сонхва наконец занялся собой. Погрузившись в мир самосовершенствования, Сонхва словно открыл для себя новую жизнь. Он с упоением экспериментировал с различными масками, сыворотками и кремами, наблюдая, как его кожа постепенно преображается, становясь гладкой и сияющей. С особой тщательностью он ухаживал за своими волосами, восстанавливая их после перенесенных стрессов. Каждый день, глядя в зеркало, он замечал все новые улучшения и не мог скрыть своей радости.       Постепенно, шаг за шагом, Сонхва возвращал себе ту уверенность в себе, которая была присуща ему до рождения ребенка. Он снова начал ощущать себя привлекательным       Альфа настоял на том, чтобы Сонхва вместе с сыном переехал к нему в дом. Уговаривать пришлось какое-то время, и в конце концов омега согласился. Хва не так быстро съехался даже со своим бывшим и немного переживал. Однако зря это делал.       Дом у Кима был огромен, он выделил каждому по комнате, а потом помог Сонхва обустроить детскую комнату, выбирая вместе с ним обои, мебель и игрушки. Он научился готовить любимые блюда сына, и каждый вечер они вместе ужинали, обсуждая прошедший день. Сонхва почувствовал себя защищенным и любимым.       Карьера у парня также пошла вверх, без усилий Хонджуна. Сонхва серьёзно сказал, чтобы тот не вмешивался, омега и сам был в состоянии нормально работать и добиться успеха. Его повысили в должности, повысили оклад и жизнь начинала стремительно улучшаться.       Вечерами они часто сидели на веранде, пили теплый чай из больших кружек и обсуждали свои планы на будущее. Сын бегал вокруг них, смеялся, радуясь новому дому и тому, что они теперь живут вместе с дядей Хонджуном. Малыш часто задавал наивные вопросы, на которые Хонджун с терпением отвечал, рассказывая ему о звездах, о том, как растут деревья, и о том, какие приключения их ждут впереди. Сонхва с улыбкой наблюдал за ними, чувствуя, что наконец-то обрел то, о чем так долго мечтал: настоящую семью.       Когда Ёсан подрос, Сонхва отдал его в детский сад. Это решение открывало перед обоими влюбленными новые горизонты — теперь у них появлялось больше возможностей наслаждаться моментами вдвоем, без забот и обязательств.       Хонджун, испытывая прилив нежных чувств, притягивал Сонхва к себе, погружаясь в его тепло. Он любил целовать его, заставляя сердце Хва биться быстрее от волнения. Тёплые губы Хонджуна мягко касались кожи, оставляя за собой яркие отметины на чувствительной шее. Иногда, поддаваясь игривому настроению, Хонджун не удерживался и с лёгким укусом отмечал свою собственность — его зубы слегка касались кожи, срывая с губ Сонхва тихий, непроизвольный стон, который только подогревал страсть между ними.       Сонхва наконец, был на своём месте.