Святые грешники

Стоило Рахабу отправиться в путь, как погода резко улучшилась, даже показалось солнце. Первые несколько дней это настолько радовало его, что он даже думать забыл об их тяжёлом разговоре с Разиэлем. Однако потом настало время закупать «вино», на самом деле маскируя под алкоголь строительные материалы. Обманывать, чтобы победить. Рахабу никогда не нравился концепт лжи во благо, хотя он не был настолько наивным идеалистом, чтобы не понимать, что иногда так действительно лучше. И всё же он не мог не задаваться вопросом, почему мир настолько несовершенен. Почему люди слабы и грешны, почему понадобилось наказывать их вампирической заразой? Почему Бог не мог сотворить их идеальными, без изъянов? Почему они с Разиэлем должны были полюбить друг друга и теперь из-за этого страдать? Почему им приходится лгать всем вокруг и идти на крайние меры, чтобы сохранить свою тайну? И была ли в том их собственная вина? Он старался сосредоточиться на работе, но проверять отчёты становилось всё сложнее не только из-за ухудшившегося зрения — его постоянно преследовали головные боли, а пальцы, кажется, грозили превратиться в ледышки, из-за чего на тренировках непозволительно снижалась точность стрельбы. Порой совершенно внезапно накатывала тошнота, но, к счастью, быстро проходила. Быстрее бы это закончилось. Быстрее бы вернуться назад… Хотя световые дни стали очень короткими, вечера тянулись медленно, как сон — не кошмар, а просто череда тяжёлых видений, от которых хочется плакать, но никак не получается проснуться. В один из таких вечеров Рахаб стоял в своём временном кабинете, глядя в окно, но он видел там только своё отражение — позади него трепетал огонёк свечи, и потому отражённый свет не позволял рассмотреть, что происходит на улице. Впрочем, Рахаб и не хотел. Он старался не вглядываться в собственное нечёткое отражение, хотя из-за неровного цвета всё равно не смог бы сам разобрать выражение своего лица и глаз. Ему казалось, что он слышит, как позади капает воск, отсчитывая время очередного вечера, в течение которого компанию ему могли составить только его собственные сомнения и страхи. Может, действительно стоило бы пойти в какое-нибудь питейное заведение, позволить себе хотя бы на время утопить тревоги на дне кружки с алкоголем, но при одной мысли об этом ему становилось совсем тошно. К тому же, Рахаб не так часто пил и не был уверен, что, если даст себе волю, не сделает чего-то, о чём потом пожалеет. Он вздрогнул, услышав стук в дверь. — Войдите! — бросил он через плечо. Дверь открылась, и на пороге возник один из рыцарей. Как его звали? Рахаб не помнил. Он даже не пытался запоминать. — Господин командир! — рыцарь поклонился, аккуратно придерживая правой рукой шлем, что нёс на сгибе левой. — Мы поймали какую-то девку на территории гарнизона, рядом с обозом. Возможно, шпион вампиров. Рахаб повернулся ко второму рыцарю и нахмурился. — Вы уже допрашивали её? — Нет. Отвели в темницу и сразу решили доложить вам. — Хорошо. У меня нет настроения спускаться в допросную. Приведите её сюда. — Слушаюсь! Рыцарь поклонился снова и ушёл. Рахаб сел за стол и, поставив на него локти, сцепил перед собой руки, упираясь в них нижней частью лица. Он воззрился на одинокую свечу, прогоревшую примерно до половины. Воск медленно стекал по ней, капал с подсвечника на стол, где и до этого были многочисленные не оттёртые до конца пятна. Теперь к ним прибавятся ещё… Рахаб, кажется, почти задремал сидя, глядя на свечу, когда дверь снова отворилась. Он сел прямо и положил ладони на поверхность стола. В комнату, понукаемая рыцарем, вошла женщина, длинные чёрные волосы которой закрывали большую часть лица. — Оставьте нас, — приказал Рахаб. Дверь закрылась, и женщина тряхнула головой, откидывая волосы назад. Она была совсем не старой — вряд ли ей было больше двадцати пяти. Но, конечно, уже и не молодая девушка. — Присаживайтесь, — сказал Рахаб ровным голосом. — Разговор быстрым не будет. Женщина не шевелилась и молчала. — Мне повторить? — спросил Рахаб. — Или усадить вас силой? Давайте начистоту: кем бы вы ни были, вас поймали на запретной территории. Вы либо шпионка, либо воровка. В обоих случаях наказание весьма суровое. Но во втором случае жизнь вам сохранят. А если вы будете молчать — вас ждёт не просто смерть, а долгие пытки. Затем — публичная казнь. Вам доводилось такое видеть? Женщина отрывисто кивнула, и волосы снова закрыли ей лицо. — В таком случае, давайте не будем усложнять друг другу жизнь. Вы расскажете мне, кто вы, откуда и зачем проникли на территорию гарнизона. И, как проникли — тоже. А я избавлю вас от ненужных страданий. В трепещущем свете Рахаб заметил блеск слёз на глазах обвиняемой. Что ж, кем бы она ни была, преступницей или невинной жертвой, это была очень логичная и понятная реакция. Несколько секунд женщина молчала, потом сделала неуверенный шаг вперёд. Её руки были связаны, из-за чего она не могла нормально откинуть волосы с лица. Она села за стол и снова мотнула головой, пытаясь хоть как-то отбросить их, затем сглотнула. — Я… Я не шпион, — ответила она тихо. — Тогда что вы делали на территории гарнизона? — спросил Рахаб холодно. — Я… просто… хотела подзаработать… — Каким образом? — спросил он. — Если вы намекаете, что один из рыцарей ордена был готов заплатить вам деньги за телесную близость и привёл вас сюда, вы должны указать мне его. Он не имел на это права. — Если я это сделаю… вы будете готовы поверить мне? И отпустить? — спросила женщина с надеждой. — Всё не так просто, — сказал Рахаб. — Возможно, вы и правда пришли сюда для того, чтобы согреть чью-то койку, потому что места лучше не нашлось… Но вас поймали около нашего склада. Более того, если вас провёл рыцарь, мне нужно знать, где и как он это сделал. Если вы покажете мне место и разъясните способ, а также объясните, что вы делали у складов, я вас отпущу. Если нет… наше общение, боюсь, затянется. Женщина глубоко вздохнула. В её взгляде сквозило отчаяние. — Прошу, поймите меня… Мой муж погиб, мне нужно как-то кормить детей… — И вы не думали о том, что, если попадётесь, то кормить их никогда не сможете? — спросил Рахаб, чуть прищурившись. — Знаете, почему рыцарям Сэрафан нельзя жениться? Потому что мы постоянно рискуем жизнью. Мы не можем знать, вернёмся ли из очередного похода, а потому не можем быть надёжными мужьями и, что важнее, кормильцами. У вас есть дети, и вы согласились на сомнительную авантюру. Чем вы думали?.. — Девочкам нужно достойное приданое. Вы правы, я поступила глупо. Я расскажу вам всё, что знаю, и тогда… вы меня правда отпустите? — Возможно. Но, если вы и правда хотите вернуться к своим дочерям, у вас нет выбора. И вы не в том положении, чтобы ставить мне условия. Если вы всё расскажете сразу, я просто вынесу решение в соответствии с вашими действиями. Если будете что-то утаивать — вас будут пытать. Вот и всё. Думаю, мне не нужно уточнять, в каком случае вы скорее выживете, а в каком — умрёте? Женщина глубоко вздохнула и сказала: — Вы правы, изначально я пришла сюда, чтобы скрасить вечер одного из рыцарей. Это раньше было довольно нормально, они периодически приводили женщин к себе. Я… уже не раз была с ним и не видела смысла отказывать. — Как он провёл вас внутрь? На постах были только рыцари из местного гарнизона? — спросил Рахаб. — Да. Я помню, они перекинулись какими-то немного странными фразами… Кажется, один спросил Михаэля, не боится ли ли он гнева нового командира, а тот со смехом ответил, что просто дрожит от ужаса. — Михаэль, значит… — протянул Рахаб. Его глаза чуть сузились. Кажется, кому-то следовало устроить показательную порку… — Хорошо. Вы прошли с ним в гарнизон, он отвёл вас к себе, и дальше вы с ним… провели вместе время. Почему он не вывел вас обратно. Женщина глубоко вздохнула. Затем сказала: — Мэр просил меня посмотреть, что именно пришлые рыцари сейчас свозят на склад. Я дала Михаэлю снотворное и ушла. Думала заглянуть на склад, а потом просто сказать, что потерялась… Я не думала, что с вашим приездом запреты стали настолько строже. Рахаб тоже вздохнул и откинулся на стуле. Мэр, значит?.. Это сильно усложняло дело. Ему вспомнилось, как в прошлом году они обсуждали, как поступить в связи с не совсем ясной позицией короля Курхагена. Как поступить сейчас с мэром? Если он тайно сотрудничал с вампирами, это была очень опасная ситуация, но ведь он мог и просто интересоваться, что именно сэрафанцам понадобилось в его городе. В конце концов, ситуация с их прибытием и закупками и правда выглядела странно, а ни один власть имущий не любит оставаться в неведении, когда дело касается крупных операций и перевозок. А ещё вспомнился Джоэль. Джоэль, который, возможно, и сотрудничал с вампиропоклонниками, но даже не знал об этом. Его просто вынудили. Рахаб вспоминал, как стоял в пыточном зале, стараясь отрешиться от криков пленника и думать о товарищах, которые, возможно, погибли именно по вине Джоэля. Он пытался забыть, что перед ним сейчас корчится в муках другой человек. Что ж, он преуспел. Он затолкал в себе сочувствие к пленнику настолько далеко, что совершил непоправимую ошибку. Но что ему делать с нынешней пленницей прямо сейчас? Отпустить её? Рахаб чувствовал, что это рискованное решение. Но, пусть даже она согласилась шпионить за рыцарями… он не мог позволить себе отдать приказ о казни. Рыцари должны хоть иногда проявлять милосердие, чтобы не стать такими же, как вампиры. Только вот, к сожалению, слишком часто они просто не могли себе этого позволить. На одной чаше весов — жизнь и боль несправедливо обвинённого человека. На другой — возможно, десятки жизней в том случае, если они позволят себе отпустить того, кто в самом деле сотрудничал с кровопийцами. Безжалостная арифметика вновь и вновь диктовала вполне очевидное решение. — Почему мэр попросил именно вас проникнуть на территорию гарнизона? — спросил Рахаб. — Он знал о том, что вы уже неоднократно спали с Михаэлем? — М… — женщина опустила глаза и облизнула губы, явно смущённая прямым упоминанием одного из её способов заработка. Рахаба это неожиданно позабавило. — Н-нет, не думаю… Скорее, он… знал о моём сложном положении. Я работаю швеёй, но с недавних пор в городе появился ещё один портной, и это сильно ударило по моему заработку. — Дочери вам не помогают? — спросил Рахаб. — Они пока слишком малы для тонкой работы, — ответила женщина. — И-и… я не очень хороший учитель… На самом деле, я надеялась отдать их в ученицы новому портному, но… ему не нужны ещё помощники. В общем… наше тяжёлое положение ни для кого не секрет. Соседи немного помогают, но этого маловато. — Понятно. Что именно мэр говорил вам, когда просил разузнать, что мы сейчас храним на складе? — Я не могу точно припомнить… но он говорил, что если я признаюсь, что это он попросил меня, мне и девочкам станет совсем несладко… — И всё же вы это сказали. — Вы правильно заметили: если я расскажу вам всё, может, вы меня пощадите. Но если я буду что-то скрывать… девочки больше меня не увидят. Рахаб глубоко задумался и сцепил пальцы перед лицом. — Скажу прямо: я не вижу причин казнить вас, — сказал он. — Вы нарушили закон, это правда. Но не настолько, чтобы этого было достаточно для смертного приговора. Однако я не могу быть уверенным, что вы действительно действовали по указу мэра, а не вампиров. — Я не… — И как вы можете это доказать? — спросил Рахаб. — Мэр ни в чём не признается, даже если я спрошу его прямо. И если я это сделаю, он скорее всего и правда превратит вашу жизнь и жизнь ваших дочерей в Ад. Более того, с моей стороны прямо спрашивать о таких вещах, имея в качестве доказательств лишь слова предполагаемой шпионки, просто неразумно. — Но я сказала вам правду! — И я очень хочу вам поверить, — сказал Рахаб. — Но, к сожалению, в действительности намного чаще с вампирами сотрудничают женщины, а не мужчины. Оно и понятно: вечная жизнь, вечная молодость и способность стать сильнее, чем большинство мужчин… В общем, мы с вами сейчас в крайне непростом положении. Но, думаю, можно придумать какой-то выход. Как вас зовут? — Сариэль. — Моё имя Рахаб. Вот что, Сариэль. Как я уже сказал, отпустить вас я не могу. Не раньше, чем мы закончим свою миссию здесь. Но, возможно, вы сможете мне помочь. Тогда — я помогу вам. — Что вам нужно? Рахаб поднялся и медленно подошёл к женщине, затем аккуратным движением коснулся её лица и наконец убрал её волосы назад. Он почувствовал, как по телу Сариэль пробежала дрожь, и жёстко усмехнулся. Значит, она не боялась спать с этим, как его… Михаэлем, но одно лёгкое касание Рахаба так пугало её? Как… забавно. — Мне нужна любовница, — сказал Рахаб. — Если точнее, мне нужно сделать вид, что у меня есть любовница. Глаза Сариэль расширились в удивлении. — Но… зачем это вам? — О причинах вам знать не нужно, — ответил Рахаб, вглядываясь в её лицо. В целом приятные черты, хотя и немного крупноватые для женщины. Впрочем, насколько он успел заметить, это было довольно типично для женщин в этой местности. Пожалуй, он сам вполне сможет сыграть в эту игру. — И что я… должна буду делать? — спросила Сариэль дрожащим голосом. — Это ещё нужно обдумать, — ответил Рахаб, отходя от женщины и снова поворачиваясь к окну. Однако, он не выпускал пленницу из вида — он видел её отражение в стекле. — Эта идея пришла мне в голову только что. Но одно я сказать могу: вы поедете со мной. И будете при мне до тех пор, пока я не вернусь в крепость. Что касается ваших дочерей, перед отъездом я передам им крупную сумму денег, чтобы они смогли продержаться до вашего возвращения. — Но они же… — Совсем маленькие? Вам надо было думать об этом раньше. Или так — или мне придётся оставить их круглыми сиротами. Рахаб снова обернулся к Сариэль и посмотрел в глаза. — Поймите меня правильно: мне вовсе не хочется вести себя как чудовище. Проблема лишь в том… что иначе нельзя. Для всех окружающих я формально сохраню вашу жизнь, чтобы проверить, что предпримут ваши предполагаемые покровители. Однако я буду навещать вас достаточно часто, чтобы мои сослуживцы сделали нужные мне выводы о том, почему я «на самом деле» не приказал казнить вас. — Но в действительности… между нами ничего не будет? — спросила Сариэль. — Да. Мне нужно будет, чтобы вы мне подыграли. Скажем, если однажды кто-то из рыцарей, кто будет вас охранять, предложит вам близость — чтобы вы пригрозили, что я разозлюсь или что-то в этом роде. — Я… поняла вас. Хотя я всё ещё не могу понять, зачем… — Неформальные отношения в ордене — очень сложная вещь, — сказал Рахаб. — Это всё, что вам нужно знать. — Хорошо. Я согласна. Рахаб ещё несколько секунд стоял, раздумывая, но он сам не мог сказать, о чём именно. Мысли не оформлялись в слова, и он пытался ухватить хотя бы ощущения и образы, что у него самого рождало это решение. Не идеальный выход из положения. Но, пожалуй, лучший из возможных как для него, так и для этой женщины. — Я ещё раз вызову вас позже, — сказал он. — Скорее всего, завтра днём. Пока же я прикажу, чтобы вас накормили, дали воды и отвели в камеру, где вы за ночь не продрогнете насмерть. Пока всё. — С-спасибо вам… Рахаб подошёл к двери и окликнул стоявшего возле неё рыцаря, затем выдал ему инструкции, сказав, что шпионка, похоже, готова сотрудничать, и строго-настрого запретив применять к ней силу сверх необходимого. Когда конвоир увёл Сариэль, Рахаб снова вернулся к своему посту у окна. Свеча уже догорала, и вскоре нужно будет зажечь ещё одну, чтобы не остаться в полной темноте. Рахаб обернулся, глядя на трепещущий огонёк. На сердце тянула непонятная тяжесть. Как же хотелось… нет, даже не в крепость. Как же хотелось вернуться во времени назад, в закрытые каморки подсобных помещений, где они с Разиэлем впервые познавали друг друга. Да, уже тогда их отношения имели свои сложности, но всё же всё не было… так. Так сложно. Так больно… Так холодно… Рахаб вздохнул. Пожалуй, нужно было пойти прогуляться и ложиться спать. Всё равно больше ничего осмысленного он сегодня сделать не может. Да и, к тому же, у него снова начинала болеть голова. На следующий день он сам пришёл к Сариэль, чтобы убедиться, что с женщиной правда хорошо обращались. Что ж, её камера была чистой и относительно тёплой, ей в самом деле дали еды и воды, а синяков или ещё каких-либо следов применения к ней силы Рахаб не заметил. Он спросил, где найти её дочерей, и на этом удалился. В будущем им придётся о чём-то разговаривать, ведь не сидеть же молча каждый раз, как он будет приходить к ней якобы за близостью… Но всему своё время. К счастью, для Рахаба списать достаточно крупную сумму денег не составило труда — ведь он и ведал финансовой отчётностью, и часть закупок и так совершалась тайно. На закате того же дня он пошёл к дому, который указала Сариэль. Городские улочки разбегались в стороны от основной каменными ручейками. Снег весело искрился в лучах заходящего солнца, но эта картина не вызывала никакого отклика в душе Рахаба. А ведь когда-то он так радовался снегу… На его родине он выпадал не каждый год, и первый раз был похож на настоящее чудо. Тогда за одну ночь улицы, крыши домов, ветки кустарников и деревьев покрыло праздничным белым одеянием. Рахаб до сих пор помнил, как долго стоял на цыпочках у окна, замерев и глядя на росшую под его окнами старую вишню. Как услышал зов одной из служанок, которая звала его завтракать, резко развернулся и закричал, не в силах сдержать удивления и восторга. Он схватил служанку за руку и потащил к окну, показывая туда пальцем, а за завтраком всё приставал к родителям, расспрашивая их о том, что же это такое — снег. Он помнил их искренние весёлые улыбки, чуть насмешливую — старшего брата, словно тот думал: «Вот же мелочь неразумная». А потом сестра взяла его погулять… Рахаб воскрешал эти воспоминания со всеми подробностями, с какими только мог. Он знал, помнил, что они несли радость, но сейчас… сейчас волшебные картины из его детства не отзывались уже ничем. И всё, о чём напоминал ему искрящийся в лучах заката снег, — о неминуемом приближении очередной долгой ночи. Он дошёл до нужного дома, который, нужно заметить, был далеко не на городской окраине — видимо, семья Сариэль и правда начала бедствовать не так давно. Однако его взгляд зацепился за немного покосившуюся дверь, которую хорошо было бы заменить или хотя бы поправить. Он постучал, и вскоре дверь тяжело открылась. На пороге стояла девочка лет пяти — наверное, ей было просто тяжело открывать заедающую дверь. На ребёнке была добротная, хотя и аккуратно заштопанная одежда — ещё один знак того, что семья сейчас переживала не лучшие времена. — Кто… кто вы? — спросила девочка. — Что-то… случилось с мамой? — Мама в порядке, — сказал Рахаб и попытался улыбнуться, но он просто не смог. — Но ей придётся на какое-то время уехать. Пропустишь меня? У Сариэль оказалось три дочери, явно почти погодки. Младшей едва ли исполнилось три. Выходит, кормилец покинул семью относительно недавно… И можно было понять, почему Сариэль решилась на столь рискованное предложение мэра. Допустим, выжить она и её дочери могли… Но если она хотела дать девочкам образование, то нужны были деньги. Много денег. Наверное, Рахабу должно было быть жаль их. Он отчаянно искал в своём сердце намёк на сострадание, пока объяснял старшей, что маме придётся поработать в другом месте, и убеждал её быть аккуратнее с деньгами и не тратить всё сразу. Но ему было всё равно. Может, пятилетка не справится с возложенной на неё ответственностью, и, когда Сариэль вернётся домой, кого-то из девочек уже не будет в живых. Что ж, это будет досадно. Рахаб вышел на улицу и, чуть отойдя от дома, замер, приложив ладонь к сердцу, хотя болела у него голова. Болела сильно, до того, что перед глазами появились цветные пятна и захотелось сесть прямо на улице. Рахаб набрал снег непослушными пальцами и приложил к голове, чувствуя, что его вот-вот вывернет наизнанку. Не был бы он уверен в обратном, решил бы, что начал ходить во сне и выпил несколько бутылок какой-нибудь браги. Холод колол и жёг кожу. Это вообще нормально, что холод жёг?.. Задумавшись об этом, Рахаб нервно рассмеялся. — Господи… — прошептал он, — да что со мной происходит?.. Неужели я где-то настолько сильно сбился с пути? Господи, наставь меня… Мне самому уже не найти правильного ответа… Несвязные бормотания перешли в одну из кстати всплывших в памяти молитв. Постепенно боль и тошнота отпускали, и Рахаб убрал от головы изрядно подтаявший снег. В горле стояли слёзы. Он облизнул губы, забыв, насколько плохой идеей это было на морозе. Покаяться… Может, всё-таки стоило? Может, тогда ему всё-таки станет хоть немного легче? Покаяться. И непременно подставить Разиэля. Рахаб сжал замёрзшие пальцы и резко вздохнул. Нет уж. Он будет сильнее этого. Ради Разиэля и ради себя. Ради них. Это просто испытание. Им нужно доказать, что они достаточно сильны, чтобы иметь право нарушить законы. Они в самом деле грешат, и вот расплата. Но, если грех настолько сладок, что от него всё равно не отказаться, остаётся лишь смиренно принять наказание. Но там, за чертой… там их будет уже не в чем обвинить, если они выстрадают своё в земной жизни. С того дня Рахаб почти ежедневно заходил к Сариэль, беседовал с ней о религии, философиии обо всём, что приходило ему в голову. Он видел, что часто темы их разговоров ей не особенно интересны, а часть его слов она, кажется, просто не понимала. Разумеется, она была не настолько образована, как Мелкайя или же Разиэль, но по сути Рахабу было без разницы. Он просто проговаривал перед ней те вещи, которые беспокоили его самого. Рассуждал о несправедливости мира, о боли, что несли вампиры в этот мир, о том, как в ответ ожесточались люди. И, несмотря на мольбы пленницы, он больше не ходил к её дочерям. Когда он в очередной раз пришёл к пленнице, стоявший на посту рыцарь проводил его весьма многозначительным взглядом, и Рахаб почувствовал лёгкое торжество — всё шло по плану. А если у него есть любовница, то никто не заподозрит его в связи с Разиэлем, правда же?.. Ведь и сам Разиэль… Рахаб предпочитал просто не думать о том, что же делал сам Разиэль. То, что должен был. То, о чём они договорились и с чем оба согласились. Остальное было неважно. Эта миссия закончится. Рано или поздно они снова смогут дышать свободнее. Вскоре они поехали обратно на север. В сани были загружены бочки якобы с вином, вот только плеска в них не было слышно. Осталось совсем немного. Подготовка к штурму, бой. А там… чем бы этот бой ни кончился, станет легче.