Святые грешники

Рахаб лежал в своей кровати, боясь заснуть. Он почти чувствовал, как утекает время, секунда за секундой. Время, что отведено не только на его жизнь, но и на те крошечные моменты счастья, что были у них с Разиэлем. Несмотря на Моава, несмотря на гибель товарищей и необходимость допрашивать Джоэля, в короткие часы отдыха он был счастлив. Хотя они с Разиэлем всё же стали чуть осторожнее, у них всё равно было куда больше возможностей и комфорта, чем в крепости. А что потом? Что будет, когда они вернутся? Когда Разиэль попросит, чтобы его перевели в число штабных командиров? Это задание показало, что сам Рахаб действительно не сможет выполнять бумажную работу. По крайней мере, скоро не сможет, если его зрение так и продолжит ухудшаться. Значит, ему один путь — в поле. Пусть даже Разиэль не оставил его даже после истории с шантажом, нечего было и думать о том, что он согласится уйти из ордена добровольно, чтобы прожить с Рахабом остаток жизни где-нибудь на юге. Пусть даже Рахаб и не хотел идти по стопам отца, наверное, он смог бы при необходимости. Он смог бы обеспечить им спокойную безбедную жизнь вдали от опасности. Вдали от вампиров. Но он слишком хорошо знал Разиэля, чтобы понимать — он не согласится. Никогда не согласится. Рахаба почему-то интересовало, что было бы, если бы одна из девиц родила Разиэлю ребёнка. Что бы он выбрал? Последовать уставу и сделать вид, что ребёнок вовсе не его? Поддерживать ребёнка и мать, оставаясь в ордене? Или его сердце бы всё-таки не выдержало, и он ушёл бы, чтобы исполнять долг не рыцаря, а отца? Рахаб не знал, почему думал об этом. Как бы он ни был похож на девушку, он всё равно никогда не смог бы родить Разиэлю ребёнка. Ну и дикая же мысль… Он боялся засыпать, потому что чувствовал, что это на несколько часов приблизит его к чему-то ужасному. Может, сражение помогло бы ему прогнать эту горечь из-за того, что ещё даже не произошло. Может, ему вовсе суждено скоро погибнуть. Что будет тогда? Суд? Ему придётся за всё ответить? Интересно, а уже имевшиеся страдания из-за их с Разиэлем любви зачтутся? Даже в минуты близости, что всё-таки у них случались, Рахаб не мог до конца избавиться от этого тревожного беспокойства. Он жадно приникал к Разиэлю, вдыхая запах волос и кожи, наслаждался каждым прикосновением, почему-то в особенности укусами — возможно, потому, что они были чувствительнее всего, не считая прикосновений к интимным местам. Он пытался убедить себя, что так не касаются тех, кто становится безразличен, тех, кто становится в тягость или не нужен. Нет, дело совсем не в этом. Просто, в действительности, долг важнее чувства. И Разиэлю наверняка было так же тяжело и больно при мысли о возможных долгих разлуках… Но Рахаб не спрашивал об этом прямо. Он не хотел терзать душу ни себе, ни любимому. Но если они не были в месте хотя бы пару дней, его всё равно начинало преследовать чувство, что они уже расстались. Что всё решено, и моменты единения между ними словно украдены у самой Судьбы. Наверняка за это потом придётся расплачиваться… Но пару раз Рахабу казалось, что лучше бы там, за чертой, просто не было бы ничего. Вампиры больше не беспокоили их. Строительные работы шли в точном соответствии с намеченным планом. Осенью они вернутся назад. Король Курхагена не ответил им ничего конкретного. Просто сообщил, что отыскать семью Джоэля, конечно, попробует, но не обещал, что получится. Рахаб сказал об этом пленнику, но тот особенно не оживился. Может, стоило уже казнить его. Он либо воссоединится с семьёй там, за гранью, либо просто перестанет страдать. И то, и другое казалось лучше, чем то, что сейчас. Почему-то Рахаб не верил, что в будущем их всех может ждать что-то лучшее, чем сейчас. Казалось, что дальше непременно будет хуже. Оставалось лишь утешать себя мыслями, что, возможно, проповедники правы. Что вечное блаженство будет — потом. И не переживать о том, что он может лишиться эфемерного земного счастья, которое, как говорили, в любом случае было лишь слабой тенью той радости, что ждала их в посмертии. Когда Джоэль всё же попытался сбежать, Рахаб приказал убить его. Ему надоело возиться с этим человеком. И буквально через три дня им пришло письмо от короля, что семья пленника нашлась. Когда Разиэль зачитал строки из письма, Рахаб едва мог заставить себя осознать происходящее. Он поторопился. Из-за собственной тоски и неуверенности он отдал приказ лишить жизни человека, у которого на самом деле была надежда. Он смог бы воссоединиться с родственниками. Под защитой ордена они ещё могли надеяться на счастливую спокойную жизнь. Могли бы. Могли бы, если бы Рахаб не отнёсся к Джоэлю как к мушке, которая слишком надоела ему своим жужжанием. Отдавая приказ, он не думал о том, что на пропитание пленника тратились казённые средства. Не думал о том, что это мешало делам ордена. Джоэль ему просто надоел. Когда он позволил себе превратиться в чудовище?! Когда начал допрашивать Джоэля? Когда только решился на это? Когда?! — Их привезут сюда через пару недель, — сказал Разиэль, оглядев товарищей. — Что мы им скажем? — Точно не правду… — пробормотал Зефон. — Это коню понятно, — ответил Разиэль. — Но что? Ему никто не отвечал. Турэл, кажется, вообще пытался делать вид, что не слышит этого разговора. Рахаб так и не узнал, как погибла семья заместителя командира, но он замечал, что жертвы среди гражданских вызывали у Турэла даже более сильную скорбь, чем у прочих рыцарей. Возможно, осознание, что они поторопились с казнью Джоэля, было для него не менее тяжёлым, чем для Рахаба, который отдал злополучный приказ. — Я что-то придумаю, — сказал он, услышав свой голос словно со стороны. — Эта ситуация… она на моей совести. Мне и отвечать. И мне лгать семье Джоэля. — Только сперва скажешь мне, что именно ты придумал, — сказал Разиэль. — Мне и Зефону. — Да. Разумеется. Рахабу почти хотелось, чтобы кто-то из товарищей обвинил его в произошедшем, но все молчали. Проклятье… он понимал, что даже Разиэль не просто не обвинит — он найдёт, как оправдать… Разиэль слишком любил его, чтобы обвинять. Этой ночью, когда Рахаб уже почти спал, дверь его комнаты тихо открылась. Разиэль зашёл внутрь и, не сказав ни слова, прошёл к изножью кровати и стал раздеваться. Рахаб молчал, не подавая вида, что ещё бодрствует. Ему было интересно, что будет делать Разиэль, решив, что его любовник уже спит. Разиэл аккуратно лёг между Рахабом и стеной и обнял его поверх одеяла. — Забирайся, — пробормотал Рахаб, выворачиваясь из одеяльного кокона так, чтобы Разиэлю тоже хоть что-то досталось. Некоторое время они возились, а потом легли снова. Разиэль обнимал Рахаба со спины, мягко прижимая к себе и ткнувшись носом ему в волосы. Чем он там только дышал?.. Они не спали, но и не разговаривали. Рахаб почувствовал, как в горле собрался ком — Разиэль пришёл, чтобы просто побыть рядом с ним. Рахаб не был уверен, что достоин этого. «Я не палач и не убийца», — так он сказал Джоэлю. А потом сам отдал приказ казнить парня, потому что из-за собственных переживаний решил, что тот страдает точно так же, как сам Рахаб. И кому из них двоих лучше было бы умереть? — Прости, — прошептал Разиэль едва слышно; Рахаб даже не был уверен, что ему не послышалось, но почти тотчас старший рыцарь привлёк его ближе к себе. — За что? — прошептал Рахаб потрясённо. — За то, что… допустил это. Не отменил твой приказ. — Разиэль… — Рахаб не выдержал и повысил голос, нервно хихикнув. — При чём тут вообще ты?! — Ты сделал ошибку. Я тебя не удержал. Позволил взять грех на душу. — Я должен был сам думать. Я давно не ребёнок… — Нет. Как и я. Но ты не представляешь, сколько раз меня самого удерживали от глупостей и грехов, когда я был подавлен, расстроен… Оступаться — это нормально. Но мы должны защищать друг друга и от такого. От самих себя, если понадобится. Я тебя не защитил… Рахаб вспомнил рассказ Мелкаи. Лекарь говорил, что наслаждался чужими страданиями. Он тоже позволил себе стать чудовищем — и раскаивался до сих пор. Могло ли быть так, что такой была судьба каждого, кто сражается со злом — уподобиться своему противнику? Значило ли это, что их всех ждёт такая же судьба? — Что мне теперь делать? — прошептал Рахаб. — Принять покаяние, как и полагается в таких случаях, — сказал Разиэль. — Ты точно уверен, что готов сам объясняться с семьёй Джоэля и брать ещё один грех на душу, когда солжёшь им? Точно готов смотреть в глаза людям, родственника которых неосторожно убил? — Нет. Но я должен. — Рахи… ты сломаешь себя. Я не должен был позволять тебе заниматься дознанием. Проклятье… дело не в твоей слабости, не думай — но ты просто не создан для этого! Ты не такой! — Откуда ты знаешь?.. Рази… я уже сам не знаю, какой я. — Я — знаю! — В тебе сейчас говорит разум или чувства ко мне? Разиэль не ответил. Мысли Рахаба перешли на предложение о покаянии. Он не сможет. Он боялся. Он боялся, что, если будет исповедоваться всерьёз, то не выдержит и также расскажет об их связи с Разиэлем. Единственным вариантом было найти священника, который не будет знать, кто Рахаб такой, и никак не сможет его выдать — но где взять такого священника?! Вздохнув, Рахаб нашёл руку Разиэля и сжал его ладонь в своей. Может, когда-нибудь потом, когда их связь неизбежно прервётся. Но пока что… пока что Разиэль всё ещё был рядом с ним. И это давало Рахабу стойкость, чтобы принять последствия своих поступков. Хоть бы и ради того, чтобы Разиэль из-за него не беспокоился. Если нет повода лучше заставить себя сделать то, что должно быть сделано, то почему бы и не из любви к Разиэлю? Что будет правильно? Попросить у Разиэля ещё один шанс и попытаться провести следующее дознание, не позволяя чувствам брать над собой верх? Или смириться с собственными слабостями, как смирились Турэл и Мелкайя, и просто не лезть туда, где был слишком велик риск оступиться снова? Удивительно, но утром Рахабу стало легче. Разиэль перед рассветом всё-таки ушёл к себе, поцеловав его в губы. Пока они были друг у друга, всё не могло стать совсем плохо. Может, потом… но это «потом» пока не случилось. Именно из-за того, что Рахаб погряз в размышлениях об этом «потом», абсолютно, по сути, бессмысленных, он допустил чудовищную ошибку. Нужно было жить. Здесь и сейчас. Через две недели перед ним предстали родственники убитого им человека. У давно поседевшей женщины на маленькой руке действительно не было одного пальца. И вот сейчас Рахаб должен был сообщить ей новость о гибели сына. Он сказал полуправду. Сказал, что Джоэль попытался сбежать, надеясь самостоятельно отыскать своих близких, и был убит при задержании. Рахаб выплатил им денег и сказал, что виновного наказали. Он лгал. Лгал, глядя в глаза матери убитого им человека. Пусть даже он не сделал этого лично — он отдал приказ. Его голос не дрожал, звучал даже сочувственно. Бедная женщина едва не упала в обморок, и её за худые плечи поддерживал старший сын, смотревший на Рахаба с недоверием и плохо прикрытой неприязнью. Похоже, он не очень верил в эту историю. Впрочем, какая разница? Рахаб понимал, что его никто не станет судить. Он ничего не ощущал от осознания собственной безнаказанности. Ни вины, ни облегчения. Уже второй раз он замечал это за собой — когда он сталкивался с сильными душевными потрясениями, его душа словно леденела, и он просто переставал что-либо чувствовать. Наверное, хорошо было бы, если бы он всегда был таким. Холодным. Чтобы чувства не мешали, не вставали на пути долга. Да, тогда он не был бы и счастлив, но… что с того? Осенью им поступил приказ возвращаться в крепость. И тогда сердце Рахаба застыло в третий раз. Он решил точно — если Разиэль станет одним из штабных офицеров, то он всё-таки найдёт священника и раскается. Во всём. Он прекратит эту связь. Ради них обоих. Хотя, возможно, в большей степени всё-таки ради себя. Обратно они все возвращались в глубокой задумчивости, хоть и каждый по своим причинам, хотя всех периодически занимала мысль, что же будет, когда Разиэль станет командиром. Турэл пообещал, что заменит его, но к их дуэту все так привыкли, что было сложно представить какие-то перемены. Если Турэл станет командиром, то кого он назначит своим заместителем? Несмотря на возраст, самым лучшим кандидатом виделся Зефон — у него явно были таланты по части организации. Ему, возможно, тоже было место в штабе или по крайней мере в гарнизоне. Они были отрядом, но каждый мог стать большим, чем просто воином, даже Мелкайя. У них в самом деле были хорошие организаторские способности. И, казалось, место командующих было более безопасным и сытым, но почему-то при мысли об этих переменах всё равно каждый из них ощущал скорее печаль, чем радость. Постоянная опасность, совместные тренировки и походы сблизили их, они стали друг другу ближе, чем родственники. Пусть не всё всегда было гладко, пусть, к примеру, Доума так и не принял до конца отношения Рахаба и Разиэля, но даже он до сих пор был готов умереть за этих людей, со всеми их недостатками, грехами и прочим. Братство рыцарей-священников. Что ж, они шестеро и правда были друг другу почти как братья. Когда они добрались до крепости и пошли в баню, то ещё пытались как-то шутить, радоваться возвращению, но всё равно не получалось. Разиэль, когда они ложились спать, очень хотел наплевать на всё и снова лечь рядом с Рахабом, просто обнять его и прижать к себе. Но всё-таки он удержался, пусть даже ему бы вряд ли сказали хоть одно слово. Хотя, быть может, и сказали бы — их дверь не запиралась, и рыцари из другого отряда могли бы туда и заглянуть. Наутро, прямо после молитвы и завтрака, Разиэля вызвали к лорду Мёбиусу. Переглянувшись с находившимися рядом Турэлом и Доумой, он пожал плечами и пошёл за слугой. Тот отвёл его в крыло, где рыцари бывали редко — обычно там собирались члены Круга Девяти. Остановившись перед дверью какого-то зала, слуга поклонился и убыл. Разиэль, глубоко вздохнув, открыл дверь и вошёл внутрь. Он оказался в небольшом круглом помещении, по центру которого стояла каменная чаша с водой. У чаши стоял сам Хранитель Времени с неизменным посохом в руках. — Разиэль, мальчик мой! — Мёбиус улыбнулся тонкими губами, от которых разбегались сети морщинок. — Как я рад снова воочию видеть тебя! Знаю, что ваше путешествие прошло благополучно, и вы проделали отличную работу. Пусть вы не всё успели закончить, но другие рыцари вполне справятся и без вас. Я вполне смог показать другим членам Круга, насколько вы талантливы на самом деле. — Лорд Мёбиус… — пробормотал Разиэль, который даже поздороваться с Хранителем не успел, когда тот начал говорить. — Другим Хранителям? — Конечно. Мы видим, мы все видим, что ордену нужны перемены. Старыми методами вампиров до конца не извести. И мы уже некоторое время всё совещаемся и совещаемся, гадая, кто же сможет провести нужные реформы. Разумеется, мне уже известен ответ. Ты, мой мальчик. Ты и твои люди. — Мы… реформировать орден?! — переспросил Разиэль. — Именно! Конечно, ещё не сейчас, нет — вам пока не хватит опыта. Вам нужна ещё пара миссий, подобных той, с которой вы вернулись. И тогда… — Мы возглавим орден Сэрафан… — прошептал Разиэль, сам не веря собственным словам. Но что ещё мог иметь в виду Хранитель? — Ну, конечно, не совсем так — во главе ордена по-прежнему будет стоять Малек. Но вы станете его ближайшими помощниками и советниками. Когда будете окончательно готовы, разумеется. — Лорд Мёбиус… я… хотел просить кое о чём, — признался Разиэль. — В самом деле? О чём же? — Я… хотел попросить, чтобы меня перевели в число штабных офицеров. Уже сейчас. Но, я так понимаю… ещё рано? — Ох, Разиэль, мальчик мой! Неужели ты думал, что твой путь, великий путь, может быть столь тривиальным? Нет, конечно же. Тебя и твоих людей ждут миссии совершенно особого рода. Но пока — отдохните немного. Вскоре вам предстоит новый переход, на этот раз — на северо-восток. Мы должны наконец прижать Ворадора, эту надменную тварь, чтобы он и его выродки даже носа не смели высунуть из своего проклятого леса. Добьёмся, чтобы они сожрали друг друга. — Наше задание будет похоже на то, с которого мы вернулись? — спросил Разиэль. — Организация строительства и обороны? — Отчасти, — сказал Мёбиус. — Вы поедете в город у Озера Душ. В ваше распоряжение будут отданы силы местного гарнизона. Я вижу, что в следующем году вампиры попробуют захватить город. Это будет первый за долгие годы полноценный штурм с их стороны. И там вы должны их встретить. Удержать город. — Разве не Малек-паладин должен был бы руководить такой операцией? — спросил Разиэль. — Вам нужно учиться, — повторил Хранитель Времени. — Не переживай, всё будет хорошо, я вижу это. Вы будете стараться, и вы справитесь. И после этого — вы будете готовы. А теперь иди и донеси эту весть до своих людей. — Когда мы выступаем? — спросил Разиэль. — Думаю, будет разумно дать вам два месяца отдыха. Вам нужно будет много читать, а нигде во всём свете нет такой богатой библиотеки, как в этой крепости. Если что-то изменится, я сообщу тебе. — Хорошо. Благодарю вас, лорд Мёбиус. Поклонившись, Разиэль вышел. Его переполняло лихорадочное ликование и счастье. Поверить в то, что сказал Хранитель Времени, было почти страшно, но… они станут командующими? Все они? Все шестеро? Они избраны — уже сейчас?! Значит… значит никто из них больше не погибнет. Ни с кем ничего не случится. Рахаба и Разиэля не изгонят из ордена за их связь. Им нет нужды расставаться. Разиэль нагло вырвал своих людей с общих тренировок и собрал в их комнате. Рыцари, отметив взволнованное лицо командира и лихорадочный блеск глаз, переглядывались между собой. — Ну? — не выдержал Доума. — Не томи. — Мы остаёмся, — объявил Разиэль. — Я остаюсь с вами. Но это не всё! Через два месяца нас назначат командовать городским гарнизоном. — Всех нас? — переспросил Турэл. — Да. Лорд Мёбиус сказал, что увидел… он увидел наше величие. Увидел, что мы станем советниками самого Малека-паладина. Эта миссия будет очередной тренировкой для нас. Нас ожидает, впервые за годы, настоящее сражение с вампирами. Нам нужно подготовить город к нему и отбить штурм. Зефон присвистнул. Доума в шоке пробормотал какое-то ругательство. — Немалая честь… — пробормотал Турэл потрясённо. — Именно! Вы понимаете… понимаете, что это значит?! — Что нам нужно готовиться, как проклятым, чтобы свести к минимуму потери, — сказал Турэл. — Да, понимаю. — Это тоже, — сказал Разиэль, чуть успокоившись. — Но мы справимся. Все вместе. — Нам понадобится хороший план, — протянул Зефон. — Это верно, — кивнул Разиэль. — Но мы преуспеем, если будет стараться как следует. А мы будем. — Знаете, что? — протянул Доума. — Планы планами, но нам сперва нужно отдохнуть. Сколько у нас времени? — Два месяца, — сказал Разиэль. — Отлично. — У тебя есть какие-то конкретные предложения? — спросил Турэл. — Да, есть. Мы ведь вернулись, завершив важную миссию, и завершив успешно. Да, не всё прошло гладко, но в целом — я думаю, есть, что отметить. — А ведь и правда… — пробормотал Разиэль, а потом снова широко улыбнулся. — В ближайшее время попрошу отгул так, чтобы на ночь. Мы это заслужили! А вечером Разиэль и Рахаб снова, как и прежде, пошли в библиотеку. Им не нужно было расставаться. Они всё ещё были вместе. Пока ещё были.