В краю, где нет свободы

Тихая трель щелчков врывалась в едва слышимое тихое пошёптывание высокой травы, колыхание рогоза и шелест ветра. Если бы фотографу не был известен источник странных звуков, тот поклялся бы, что это дятел пытается достучаться до дерева, чтобы отыскать себе пропитание на ближайшие пять минут. Но нет. Источником являлся он сам. Питер Паркер — почти студент МТИ, почти гений, но слегка не дотягивает по баллам; довольно резко и неожиданно нашедший себе хобби в фотографии и публицистике. Вот уж чем только не займёшься, лишь бы расслабиться и не думать об очередной попытке поступить в приличное заведение. Перед этим обязательно нужно изваляться в отборном таком говнице, грязи, земле — или что там ещё есть в лесах Пенсильвании, куда его занесло в попытках найти острохвостых уточек в полный разгар их миграции — и порезаться осокой. Кстати об этом. Тонкие пальцы быстро перемещались по кнопкам так, будто в руках была не навороченная фотокамера чуть ли не последней модели, а древнейший геймпад со стёртыми кнопками и залипающими джойстиками. Расширенная диафрагма чуть осветлила картинку, но потеряла в качестве фона. Только Паркеру, откровенно говоря, было наплевать — вокруг стояла лёгкая дымка тумана, а вода, всё ещё чёрная от пасмурной погоды, не стала бы отличным фоном и поводом для того, чтобы не осветлять и так чёрный хаос на небольшом экранчике аппарата. Приходилось работать быстро, ведь кто знает, может быть именно эта утка станет решающей в его «недо-карьере», где уже покоилась парочка довольно популярных статеек о фауне этого штата. Не терпелось наконец сфотографировать красотку, уже попадавшую в кадр зоркого объектива. От предвкушения Питер слегка заёрзал на месте, внезапно осознавая, как же сильно тот унижался перед обычным животным, разодетым в необычное перьевое одеяние. Колени слегка увязли во влажной земле, расстопыренные для баланса, из-за чего пятая точка вздёрнулась вверх, оставляя фотографа в странном, но не менее интересном положении. Возможно поэтому он всегда отказывался брать с собой напарников в виде Нэда или Мишель, которым резко стала интересна деятельность подростка, возомнившего себя истинным орнитологом и бёрдвотчером, — по их словам, конечно же — но на самом деле тот попросту боялся, что они будут мешать. В этом деле нужна сосредоточенность, точность и полная тишина. Кажется, это и стало второй причиной, по которой он выбрал именно это хобби. Подушечка пальца мягко легла на «предохранитель» в виде кнопки фокуса. Приятная картинка моментально удовлетворила придирчивый взгляд, вызвав лёгкое дребезжание и мурашки где-то в затылке. Локти упёрлись в землю штыками, словно штатив, пока потемневшие карие глаза в последний раз сверили все настройки. Лёгкий прищур, сопровождаемый невесомым подрагиванием ресниц, медленный нервный вдох… И-и. Выстрел! Оглушительный крик пронзил уши, привыкшие к мёртвой тишине. Парня тут же бросило в жар и передёрнуло, пулей вынудило поднять корпус и ошарашенно оглядеться, словно оленёнок, потерявший маму. Питер выронил бы камеру, — точнее, он и так её выронил — если бы не ремешок на шее, крепко держащий дорогую аппаратуру от позорного падения в грязь, которую уже успел развести Питер, поспешно вскакивая с места наблюдения. Получился ли у него снимок, его уже не волновало. Волновал лишь один вопрос — что это было? Постепенно до него доходило, что крики были вовсе не человеческие. Охотник? В такое раннее время? Вернее, сезон охоты ещё не открыт, что за дела?! Угрожать человеку с ружьём всё равно что пытаться снести стену головой — бессмысленно и слегка болезненно. А может и не слегка, кто знает, чем там нашпигован ствол у ружья этого барана. Но Питер просто так это оставлять не собирается, поэтому вновь глядит в объектив, а челюсть его в это время чуть ли не отваливается с остатками самообладания. На месте прекрасной уточки остались лишь мерзкие кровавые разводы и перья-перья-перья. Лёгкий приступ тошноты пришлось проглотить вместе с подступившим страхом. Мерзкое, липкое ощущение слежки разбухало где-то в спинном мозге, пульсируя по всему телу. Если он сейчас же не начнёт двигаться, то вскоре и вовсе забудет как это делать. Поэтому он встрепенулся, пересилил себя и стал спускаться к воде, вслух молясь и причитая о том, чтоб только не увязнуть в тине и иле. Но его внешему виду уже ничего не поможет, поэтому ему оставалось лишь дёшево косплеить отходы в канализации, в параллель к этому беспомощно пытаясь спасти единственное, что у его осталось — фотоаппарат, где ещё теплилась надежда на красивые предсмертные снимки острохвостой утки. Место преступления оказалось чистым, если забыть о безобразии, которое до сих пор приходилось лицезреть посередине болотца. От него и до берега, практически рядом с Питером, тянулся характерный тёмно-бордовый шлейф, говорящий о многом. Но что ещё больше говорит рядом с ним, а точнее благоухает — чей-то парфюм. И именно эта деталь вновь вызвала на переносице Паркера парочку складочек, а глаза опасливо заозираться. Парфюм не хухры-мухры. Терпкий древесный, с лёгким добавлением мускуса и чего-то низкого и горького. Но вовсе не это заставило его вновь выглядеть, как параноик. Трава безостановочно колышется. Как запах так долго остаётся в воздухе, если непрерывно дует ветер? Воздух моментально выбили из лёгких одним ударом приклада, а уже в следующую секунду его спина почувствовала чужое присутствие. И это точно было не дерево и не земля. Его макушку обдало чужое дыхание, когда к шее приставили что-то холодное и твёрдое. — Чш-ш, — Услышал тот буквально спустя секунду. Глаза внезапно распахнулись, когда до Питера дошло происходящее. Взгляд забегал по сторонам, но всё, что он видел — всё тот же знакомый участочек флоры, где тот обычно и фотографировал любимых птиц. Видимо, это вообще будет последнее, что он увидит. Ему показалось, или на шею вновь надавили? Это нож? — Давай успокоимся. «Успокоимся? О да, давай успокоимся, мистер Хочу-подержать-лезвие-у-твоего-горла» — подумал Питер, пытаясь унять дрожь в ногах. Возможно, это выглядит жалко. — Я спокоен, — На грани слышимости заверил тот незнакомца, подмечая, как дрожащие ноги заразили и руки. — Вижу. А тело твоё наверное макарену сейчас танцует от умиротворения, — Неуместно отшутился тот. Отчего-то голос показался Паркеру знакомым, но что только не причудится полу-мертвецу. Момент почудился парню настолько абсурдным, что на секунду тот пытался себя заверить, что это сон после смерти, а самое страшное уже позади. Но всё было слишком реально, как и — мать его — оружие, до сих пор угрожавшее его дыханию. — Выдохни, пацан, я не убийца. С этими словами парень ощутил внезапную лёгкость, но света в конце тоннеля не приметил. Видимо, всё же не сон. Чужие сильные руки отпустили его слишком легко, будто где-то был подвох. Будто он сейчас повернётся лицом к мужчине и последнее, что ощутит — это дырку в затылке. Но после увиденного перед собой понял — лучше б это была дырка в затылке. Перед ним стоял Энтони Эдвард Старк.

***

— Нет, погоди, я реально не понимаю, тебе даже бильярд не понравился? — Мозг собеседника, кажется, взрывался от разочарования и искреннего удивления, которого Тони совершенно не разделял. Бильярд — одна лишь звенящая пошлость. Туда идут только для того, чтобы посветить ягодицами в костюмах тройках чуть ли не на размер меньше. Иначе как объяснить такое натяжение ткани, что слышно подозрительный хруст? Тони хочет расслабиться, а не думать о чужих жопах. Снова. — Тебе хоть в парке аттракционов идти в тир, как пятнадцатилетка стрелять по мишенькам, и то не понравится, потому что... — ..Потому что хочется материального приза. — Задумчиво закончил Старк, глядя то на Хэппи, вскинувшего бровь в немом вопросе, чьё лицо он увидел через зеркало заднего вида; то за окно автомобиля, где мелькали редкие деревья, посаженные вдоль дороги. — Слушай, а сезон охоты когда открывается? — Чего? Тони, ты серьёзно хочешь.. — Начал было Хоган, но под взглядом мужчины понял, что пытаться вразумить что-то кому-то такому, как Старк — тоже самое, что тащить холодильник через дверной проём, куда он не помещается. Тут либо сноси проём, либо пили холодильник, по-другому с ним никак. — Даже если я скажу, что до его начала, как до Луны пешком, это же тебя не остановит, верно? — Верно. Возможно у вас возникнет вопрос: «С чего бы вдруг Старку заниматься чем-то таким?». Но ответ приходит сам — он может себе позволить всё, что угодно. Он «типичный» богач. Все богачи играют в покер, гольф, бильярд, обсуждая, безусловно, очень важные дела в параллель с этим. Тони же не чувствовал в этом необходимости, ведь проблем с концетрацией внимания, вроде как, не имел. Но зато имел любопытство, интерес и желание тоже найти занятие, которое будет асоциироваться со словами что-то вроде: комфорт, спокойствие, отдых, отсутствие алкоголя. Потому что мастерская, где он обыкновенно пропадал сутками, представала пред ним именно с такими же словами, да вот только абсолютными антонимами. И это стало для него мозолью, стоило Тони об этом задуматься. Может быть причина бессонных ночей в том, что он неправильно выбрал свою стихию? Или в том, что он неправильно отдыхает? И с этого момента его понесло. Гольф, футбол, боулинг, злополучный бильярд, турнирный покер, снова покер, настольный теннис, бейсбол в конце концов. Злободневная проблема засела в подкорке похуже раковой опухоли, разрастаясь всё стремительнее и разрушительнее. В какой-то момент Старку почти физически плохо было находиться в мастерской. Стены словно душили и сжимали, зорко наблюдая за каждым его телодвижением. Любимое дело перестало приносить удовольствие, стоило ему начать об этом задумываться. Ничего не шло, инструменты валились из рук, Дубина снова начал лажать, словно ощущая настроение хозяина. В один момент тот почти разнёс помещение и весь коттедж заодно неожиданным взрывом, всполошившим даже Пеппер, которая, кажется, обросла титановой кожей после нескольких таких случаев. С того момента появляться там перехотелось вовсе, поэтому вопрос о замене стал практически одним из важных на повестке дня. Да и не хотелось бы, чтобы Поттс, отъехавшая на внеплановый отпуск для «компенсации морального вреда», по её словам, уехала в другую страну навсегда. Встретит где-то там в Венеции красивого итальянца с мерзкими усиками и въевшимся в кожу загаром, который купится на голубоглазую блондинку, как на фирменный плесневелый сыр в мышеловке. А хотя нет, фирменным он был бы где-то в Париже или Марселе. Тогда, пожалуй, сочный кубик лазаньи, полностью пропитанный острым соусом. Нет уж, пусть лучше эта змея портит кровь ему самому, чем сломает жизнь бедолаге, попытавшемуся завладеть её каменным сердцем. Она вообще влюблялсь хоть раз? Хотя бы для вида? Впрочем, в вопросах любви Тони был не особо силён, пусть и имел богатый опыт в своих подростковых похождениях. Настоящие отношения едва ли коснулись его души, и то они были в уже осознанном возрасте и всего с парочкой девушек, среди которых и затесалась Пеппс. Но их отношения сложно было назвать чем-то осмысленным. Они сходились и разбегались, как ошпаренные вспышками любви дети. Это нельзя было назвать любовью или даже влюблённостью. Сквозь призму лет, проведённых бок о бок с ней, Тони мог бы сказать, что они вовсе не муж и жена, не пара и даже не любовники. Они что-то вроде семьи. Семьи специфичной, если сильно утрировать и забыть, что между ними было. Но Тони не видит в этом проблемы. Скорее, наоборот, так для него было лучше. Теперь он, хотя бы, может спокойно вдохнуть без лишних мыслей о том, когда там у Пеппер день рождения и на какой же, всё-таки, сорт винограда у девушки аллергия. Или там не виноград? На самом деле, после отъезда Пеппер, Тони почувствовал не только облегчение. Как будто вместе с ней из дома уехала и последняя причина оставаться внутри дома. Для двоих коттедж казался неуместно гигантским, а что с ним станет в одиночестве, где на задворки разума давила ещё и невозможность зарыться в любимую работу, переставшую быть таковой? Ему нужно было отдохнуть от отдыха. Но является ли тогда пребывание в мастерской отдыхом, если тот и от неё устал? Пришлось зарыться в несколько сайтов, запрячь Пятницу в поиске информации и понять, что все «симптомы» указывают на выгорание. Странное слово, недоступное его сознанию доселе. Тони всегда казалось, будто выгорание — это состояние для подростков, когда они устают от учёбы, дней сурка или бытовухи, но никак не для сорокалетнего состоявшегося мужика, достигшего невероятных высот ещё с детства. Но кто бы мог подумать, Тони Старк не железный и тоже имеет свои пределы. Особенно, когда дело касается клишированных в каких-нибудь детективах бессонных ночах с бесконечным количеством кружек кофе. Да, он читал детективы в своём «криминальном прошлом» и да, ему пришлось закупить гигантский набор кружек, потому что намывать каждую засохшую слишком долго, а бумажные стаканчики слишком хрупкие, если учесть случай, когда один из таких стаканчиков под действием внешней влаги развалился прямо в его руке, стоило ему поднять его от стола. Ожог был неприятный. Кажется, тогда Тони пришлось работать левой рукой, так как не хотелось откладывать новую разработку на и так долгий срок. Одним словом — трудолюбивый недоумок, поплатившийся за свой эгоизм. М-да, совсем не одним словом. А вообще, почему сразу эгоист?.. — Тони, — Нервный возглас вышвырнул мужчину из длинной и прочной цепи мыслей, возвращая в мерзкую реальность, где за лобовым стеклом виднелся знакомый дом. Кажется, Хэппи окликал его уже не первый раз. — Очень признателен, что тебе так понравилась новая перетяжка сидений, но я бы предпочёл поехать домой и отоспаться, если ты не возражаешь. Опомнившись, Старк вышел из машины, наполовину ещё погружённый в крепкую думу, не покидающую усталые извилины последнюю неделю. Нельзя так долго думать над обычными вещами. У него есть дела и поважнее. Да и посрочнее. — И ещё. Если всё же решишь попробовать себя ещё и в охоте, советую Пенсильванию, — Сдался Хоган, выглядывая из опущенного окна чёрной, как ночь, машины. — Я знаю место, где мало людей круглый год. Так хоть на штрафы не нарвёшься. — Мгм, закинь мне на почту, — Коротко ответил тот, толком не прощаясь. За своей спиной он тут же услышал тихий свист, за которым последовало лёгкое рычание мотора. Хэппи уехал, оставляя мужчину вновь наедине с собой. Но пока тот вновь не начал рефлексировать до состояния прокрастинации, тот обратился к любезному ИИ. Всё же, лень не была отличительной чертой его фамилии. — Пятница, нарой мне информацию об охоте в Пенсильвании, сделай разрешение и назначь самолёт на ближайший рейс. Половим немного курочек. — Под «половим немного курочек» вы имеете ввиду девушек под кодовым именем «ночные бабочки», которых вы подбирали на каждой частной вечеринке, сэр? — Просто сделай свою работу, — Выдохнул Тони, устало схватившись за переносицу.

***

Завидев остолбенение со стороны пацана, мужчина сдержанно усмехнулся. Чего Тони точно не ожидал увидеть в густых болотистых лесах в полной жопе, так это подростка с небольшой, но навскидку довольно хорошей камерой. Возможно, такие же мысли посетили и паренька, который в ответ на довольно длительное молчание громко сглотнул, слегка помявшись на своём месте. Цепкий взгляд мужчины промыл его силует с помятой шевелюры до ног, слегка утопающих в мокрой, пропитанной вечной влагой земле. Казалось, будто он сейчас провалится под землю, если продолжит молча сверлить его взглядом и сжимать швы штанов до побеления костяшек. — Чего встал столбом? Пошли отсюда, ты уже дрожишь от холода, — Завидев лёгкое подёргивание носа напротив, Старк подмял парнишку под своё плечо и направился в сторону выхода из леса. — Как зовут-то тебя? Кажется, такое спокойное отношение к сложившейся ситуации «собеседник» не поддерживал, видимо сильно поразившись его выходкой. А хотя, чего ещё можно было ожидать от школьника-студента, которому только что пригрозили смертью тяжёлым прикладом новенького непристрелянного ружья. — Питер... Паркер, — Подал голос тот, смотря куда угодно, но только не на руку на его плече и не на самого Тони. — Я здесь птиц фотографирую. В которых вы.. стреляете. Будто в доказательство своих слов Питер потянулся к камере, поттягивая её к себе в руки за ремешки. Но тут же с ужасом ахнул, когда понял, что камера стала похожа на самый дешёвый в мире камуфляжный костюм. Куски грязи и травы залепили объектив, в зазоры между кнопками явно забилась влажная земля, что сразу было понятно по тому, что камера перестала реагировать на его действия. Тони лишь многозначительно хмыкнул, поправляя ремень с ружьём на своём свободном плече. — Не расстраивайся. Я могу купить тебе хоть десять таких. — Бог с камерой, там карта памяти на бесконечное количество гигабайт, — Жалобно ответил парень, не веря своим глазам. — Я собирал материал полгода! На мгновение Тони показалось, будто в голосе Паркера прозвучала горечь. Та самая горечь, вяжущая рот с каждой минутой всё сильнее и неприятнее, отдаваясь в мозг мерзким покалыванием. Обычно такое бывает из-за остро воспалённого чувства несправедливости мира, в чём мужчина прекрасно мог его понять. Чего только не бывало. Но это мгновение ощутилось им так паскудно и резко, что его почти передёрнунгло. Почти. — Знаешь, твоя статейка не станет хуже от того, что не будет иметь красочных картинок, — Приободряюще сказал Тони. Приободряюще настолько, насколько оглушительно после этого зазвучала тишина между ними. Мужчина был уверен, что в этот момент Питер хотел бы провалиться под землю или впитаться в неё, чтобы более никогда не слышать этих слов. — Не расстаивайся, пацан. В двадцать первом веке найти фотку интересующей тебя птички как два пальца об асфальт. Не многое человечество потеряет. И тут шаткая плотина приятельства, едва наметившаяся между ними, прорвалась, не успев начать своё строительство. — Найти? Найти, конечно, легко, но не тогда, когда их остреливают пачками. Нет, тысячами ежегодно! Как найти то, чего, походу, скоро не будет?! — Вспыхнул, Паркер, изворачиваясь от его руки. Он обильно жестикулировал, часто задевая ладонями камеру, ставшую для него тяжёлым грузом, а не надеждой на красивый кадр или удачную статью. — Как нам потом жить в мире, где нет птиц? Тони тяжело вздохнул, взъерошив волосы освободившейся рукой. Точка зрения умного не по годам пацана была ясна, как ночь в сказочное полнолуние, но пересекалась с законом о несправедливости мира. Всех не спасти. Кто-то должен умереть, будь это животное, краснокнижное растение или даже человек. Хотя, если так посудить, чем человек отличается от животного с такими низкими поступками? Охота. Охота с собаками. Соколиная охота. Рыбалка, в конце концов. Жизнь слишком несправедлива для того, чтобы кого-то жалеть. И все экологи, люди, отстаивающие «права» животных на жизнь, тратят время впустую. Хотелось бы вбить эту политику парнише в мозг, но они слишком разные, что уже было понятно по раскрасневшимся от гнева щекам, подрагивающим пальцам и стеклу в глазах, что наровило треснуть, стоит ему повысить голос в этой неравной беседе. Редко кто мог возразить Тони Старку. Но у этого пацана получилось. — В жизни не получается так, как ты думаешь. Заменишь одно звено другим — не факт, что приживётся. Начнётся отторжение, гниение и разложение. А потом, кто знает, может и вовсе аннигиляция. — А если не заменять звенья, а имплантировать некоторые их части? Взять, допустим, среднестатистического охотника и сказать ему охотиться не на птиц, а на мишени птиц. Заменить настоящих уток на бумажных, на их проекцию, модельку в игре в конце концов! — Паркер не успокаивался, предлагал варианты, множество решений проблемы, но не понимал очевидного — вкус охоты не в том, что это просто утка; просто проявление садизма. Вкус охоты в самом процессе, в результате. Разве не вызовет двойного удовольствия условие, что пташка, приготовленная по всем стандартам и фен-шую, была добыта Вами лично? То-то. — Получится та же собака Павлова, только поумнее и побольше. Нет? Мистер Старк, почему нет? — Потому что ещё не дорос до того, чтоб это понять, — Сделал вывод Старк, встречаясь с полными отчаяния и непонимания глазами. «Глупый оленёнок» — подумал тот, тут же отводя взгляд, в сторону. Глупый-глупый. Такими глазами обладают лишь чистые сердцем. Незапятнанная современной пошлостью душа так и рвалась из Питера. Эта мерзкая святошность и набожность почти заставляла блевать радугой и сраться единорогами, но что-то мешало просто уйти и бросить пацана здесь одного. Стержень. У него был свой стержень. — Мой тебе совет — иди домой. Просто уходи. Попей чаю со своими родителями, проведи время с друзьями. Не думай о взрослых вещах, тебе ещё рано гнать свою жизнь в русло, которое может оставить тебя без будущего. Потом скажешь спасибо. — «Спасибо» за что? За то, что оставили в неизвестности? — Питер снял камеру с шеи, сжимая в ладонях ремешки. — Если все вокруг вас получают такие советы, то тогда понятно, почему вас почитает полмира. С тихим шелестом камера упала в траву. Её владелец же направился на выход из леса, который, кажется, успел выучить наизусть. По крайней мере, так казалось. В ответ на это незамысловатое прощание Тони лишь сщурился, пытаясь сложить два и два. Но пока не получалось, поэтому он взглянул на примятый участок травы, где возможно были подсказки. Кто ты такой, Питер Паркер?

***

Он нагрубил мистеру Старку. Он нагрубил мистеру Старку! — Ты нагрубил мистеру Старку?! — Воскликнул Нэд, привлекая внимание вокруг себя. Они шли вдоль оживлённой улицы, моментально ловя на себе разного рода взгляды. — Нет, подожди, ты шутишь? И парень действительно оглядел его с лица до рук, пытаясь выявить любые признаки вранья. Но всё, что было заметно на лице Питера — страх. Чего он боялся? Что Старк обиделся? Что тот вычислит его и сделает нечто плохое? Что мог ему сделать миллиардер, который встречает таких, как Паркер, сотнями, а может и больше каждый год в МТИ, открывая учебный год? Да и тем более, жаловаться, скорее, должен сам Питер, ведь..! О нет… — Я камеру там оставил! — Продолжил Питер, вдруг останавливаясь и поворачиваясь к другу как-то механически. Казалось, будто с каждым подводным камнем его конечности леденели всё сильнее, а мозг нашпиговывался страшными мыслями, прогнать которые было так же невозможно, как моль, летящую на лампу. — Нэд-Нэд, это катастрофа, понимаешь?! Он увидит всё, что я делал! Он же всё на свете умеет! — Ну а чего тебе волноваться, ты же не звезда чёрно-оранжевой индустрии, чтобы иметь на фотике что-либо неприличнее, чем твоё лицо, — Непонимающе пожал плечами друг, очевидно не вдупляя всю серьёзность ситуации. Абсолютно не вдупляя. — Нэд, очнись! В этом и проблема! «Жаркер» — Питер часто заморгал, кажется, припоминая нечто такое, что давно было забыто, стёрто из памяти и засунуто в настолько дальний ящик, что даже данные о его местонахождении уже были потеряны. — «Жаркер», Нэд. На лице приятеля отразился настолько яркий спектр эмоций, что Паркер точно припал бы к полу от приступа смеха, но ситуация не позволяла даже пошевелиться. Явное ощущение слежки постоянно зудило где-то в затылке, не позволяя вдохнуть. Хотелось оглядеться, рассекретить шпиона и пригрозить расправой, но если учесть, КТО может за ним следить, не стоит даже просто оборачиваться по сторонам. Именно поэтому основной точкой, куда смотрел парень, чтобы усмирить сердцебиение, стала идиотская прядь Нэда ближе к затылку, которая завивалась всё тупее и смешнее в неизвестную закоряку. Чем-то Питер был на неё похож. — Какого хрена, друг?! Я думал ты запихал его на флешку, а потом закинул на дно реки, чтобы никто и никогда не узнал, что на ней! А ты всегда с собой носил на себе жирнейший на свете компромат?! Ты мазохист? — Кажется, лишнее внимание со стороны подозрительных лиц только сильнее вводило Питера в ступор, а заканчивать диалог на настолько неоднозначной ноте Лидс не желал абсолютно. Именно поэтому отвёл в сторону переулка, не заходя в него. Резко тональность голосов, гудков машин и пищания светофоров понизилась, позволяя понять, что никто сейчас не находится в смертельной опасности. Да, всего-лишь Тони-какой-то-Старк забрал его фотоаппарат, возможно всего-лишь порылся в нём и нашёл всего-лишь целый альбом обнажённых фотографий семнадцатилетнего подростка, годящихся на журнал плэйбоя. «О чём же речь?» — возможно подумали вы. О, это интересно. «Жаркер» — именно так был назван небольшой проект, вдохновлённый всем, чем только можно и тем, чем только нельзя. Но главная личность, с которой этот проект «слизали» — Тони Старк. Да, как-то когда-то появился небольшой тиражик Плэйбоя в ограниченном количестве с его участием. Опустим момент, что чтобы получить его в оригинале и не со слипшимися страницами, Питеру пришлось порвать задницу, но не в прямом смысле этого слова. Так в чём же соль? А в том, что на ум пубертатному на тот момент подростку не пришло ничего круче, чем: «Если Тони Старк получился на картинке так горячо, то чем же хуже я?». А подкрепила этот интерес очень неоднозначная фраза про ресторан-гриль в конце самого журнала: «Горячая еда быстро портится, ловите момент». И здесь Паркера понесло. Слава богам никто, кроме самого Паркера, не видел альбом. Зачем же он носил его с собой, храня на карте памяти? Если тётя Мэй вдруг, внезапно, очень невовремя захочет прибраться на столе или может на рабочем столе его ноутбука, то найти подозрительную папку под названием «Жаркер» не станет труднодостижимой задачей, учитывая перфекционизм парня в направлении электроники и банально почти полное отсутствие файлов в проводнике. Заветная папочка тут же привлечёт к себе внимание. Поэтому она всегда покоилась у него под сердцем, иногда шатаясь на кожаном ремешке. — Это полная задница, Нэд. А знаешь почему? — Лидс прислонился к стене спиной рядом с ним, принимая почти такую же позу. — Это же почти точь-в-точь копия его оригинального журнала. Он точно её узнает. А там уже будут вопросы! Друг издал невесёлый смешок, явно представляя лицо Старка в момент осознания. Странный паренёк, фотографирующий птиц, оказывается, хранит в своём фоторужье жирнейшие инсайды по своему телу. Так ещё и в таких же позах, как сам Тони когда-то, когда решил позабавиться. Интересно, о чём первом тот подумал бы, когда если увидел бы. А с чего он вообще взял, что такое впечатлит мужчину, который наверняка участвовал в таком, что Паркеру и не снилось никогда? Может, Тони ежедневно такое видит. Ну, даже если не ежедневно, то точно чаще обычного. Жизнь богачей слишком насыщенна. Люди, страдающие от богатой жизни, слишком быстро привыкают к чему-то новому. Считается ли небезрезультатное рысканье в личных вещах чем-то необычным и неожиданным для Тони? Он же гений, с вероятностью в девяносто девять процентов рылся и в чём-то чуть более запрещённом, чем заляпанная грязью камера. Вообще репутация мистера Старка и всё, что он делал на протяжении жизни не позволяют переставать думать обо всех ужасах, что ждут Питера, стоит мужчине увидеть, как развлекался подросток, а потом понять, чем именно он вдохновлялся. А ещё, если вспомнить их первый и последний разговор, который не особо задался, в принципе можно не рассчитывать на хорошее мнение о себе. Не подумает же он что-то типа: «А он хорош». А если подумает? — Пошли лучше отсюда, — Вдруг сказал Нэд, подмечая развивающуюся на лице Питера панику, — Посидим у меня. Вообще я хотел показать тебе новый фильм, но твоя бурная жизнь уже, по сути, считается фильмом. Парень лишь кивнул, благодаря друга за то, что тот не пытается закопаться в его волнения. Всё-таки личное не публичное. Поделится как-нибудь потом. Возможно.

***

— Пятница, просканируй, — Коротко попросил Тони, ставя нечто чёрно-коричневое на рабочий стол. — Проверь работоспособность и целостность структуры. Отдай приоритет карте памяти. Мужчина откинул походный рюкзак ближе к стенке стола и облокотился ладонями на его поверхность, наблюдая за голограммой покоцанного фотоаппарата. Купить новый — дело щелчка пальцев. Даже проще щелчка: иногда хватает пары слов или клика по клавиатуре. Но карапузу важно содержимое этой подарочной коробки. Чёрт. Тони вздохнул. Чем он занимается? Оправдать его действия обыкновенным проявлением скуки или необъяснимым выражением мшелоимства по отношению к встреченному сегодня парню невозможно. Как будто этот недо-фотограф сможет что-то дать ему взамен за этот невообразимый подарок в виде уцелевшей от Вьетнама карточки памяти, едва превышающей размер фаланги большого пальца. Стоило бросить это дело и забыть. Что случилось, то случилось. — Устройство для прошлых целей использовать не предоставится возможным: сильные повреждения в корпусе. Состояние карты памяти без подключения в систему оценить невозможно, — Отчеканила Пятница, намекая на то, что ничем помочь не сможет. Возможно, ещё одна причина не продолжать заниматься сомнительным делом. Но невообразимая тяга к содержимому влекла его. И неясно, будет ли он разочарован, если не найдёт чего интересного для себя. — Ладно, сам справлюсь, — Пальцы тут же смахнули все статистики, позволяя взглянуть на то, что осталось от подростковой игрушки. Тони повертел фотик в руках, перемещая опору на локти. Возможно, всё не так плохо, просто нужно попытаться очистить его от лишней грязи, налипшей на корпус довольно здоровыми кусками. Плохо то, что он действительно влезет в чужую личную жизнь. Снова. — Дубина, оформи мне клининг. И ворон не считай, поторопись. Механическая щупальца тут же засуетилась где-то за спиной, подавая признаки жизни. Сам же Тони в это время попытался отковырять отсек с самой картой рядом с кнопками регулировки изображения, мысленно проклиная ребёнка, который впервые в жизни, видимо, камеру в руки взял. А сколько ему вообще лет? Дубина наконец добрался до Старка, включая пылесос и пытаясь собрать куски грязи, которые получилось удалить. Не без беспорядка, конечно, но за долгие годы «сотрудничества» мужчина успел привыкнуть к любым резким выходкам со стороны робо-друга. С чем не удавалось свыкнуться, так это с собственными чувствами, которые даже сейчас, устраивая баталии, заставляли периодически прерываться на подумать. Как бы отреагировал на такую ситуацию сам Тони? Что если кто-нибудь проник в его данные, порыскал там и ушёл сухим из воды, зная то, чего не нужно. И кто знает, может распространит другим. Да, в основном, Старку нечего скрывать. Точнее, если рассекречивается что-то, что было важно мужчине, тот попросту делал вид аля: «Вы не спрашивали, вот я и не говорил». Но такое не сработает с чем-то более важным. Или с кем-то кроме самого Тони. Всё-таки не все живут в мире, полном злободневных ситуаций и перипетий. А те, кто живёт как он, учатся вертеться вокруг своей оси, наоборот, по диагонали и чуть ли не складываются в бантик. Так устроена медийная жизнь, и никто не смеет перечить этим устоям образовавшейся между знаменитостями и обычными смертными дыры. Лучше не стоит. Иначе стороны начнут пожирать друг друга и при этом сами себя, оставляя за собой лишь скандалы, жёлтую прессу и грязные лицемерные шоу. Не хотелось бы ввязывать и мальчишку в это дерьмо. Не хотелось, чтобы он привыкал к чему-то такому. Пальцы сковырнули нужный отсек. — А вот и наша малышка. Запусти-ка её, — Тони вставил карту в блок для компьютера, отходя от места работы на пару шагов. Обработка не займёт много времени, но Тони успеет сходить за кофе. Можно было бы и выпить, но начинать средь бела дня было бы как-то неуважительно к вечерним обнимашкам с бутылкой початого крепенького. Это он ещё успеет. Раньше ему не приходилось выходить за пределы этого помещения. Порой, он и ночевал здесь, пусть в большинстве случаев и большую часть времени тот работал, как пчела. Только вот даже пчёлы отдыхают, он уверен. А вот Тони нет. Не повод гордиться, вовсе нет. Это констатация безумия. Ранее не сойти с ума помогала Пеппер, принося с собой лучик света из прохода, чашечку растворимого и информацию по тому, какой сейчас вообще день и время суток. Самому ему интересоваться чем-то настолько обычным уже наскучило, а вот слушать это из уст Пеппс более интересно. Подкалывать настоящую женщину более приятнее какой-нибудь Пятницы: вторая съязвит неприятнее, ведь написана по его коду и точно знает, как и что делать. Он ведь сам её обучал. А Пеппер.. Посмотрит так, с укором. Вроде и пококетничала, а вроде и обиделась. Немного вильнула бедром, а после в ходе разговора заправила белёсую прядку за ушко. Так мягко, легко, но при этом уничтожает его лёгкой тирадой о том, что мастерская превратилась в свинарник. А потом уходит. Также невесомо, как пушинка. Отличает их только характерный стук каблучков. Женщины. — Обработка данных завершена. Обнаружено более пяти тысяч файлов, — Отозвалась помощница, будто слышала перед этим мысленный монолог мужчины. Кофемашина издала последний гудок и замолкла, позволяя забрать небольшую чашечку с кофе. Возможно, приобретение огромного их количества было лишним. Да, хватило бы штук пяти. — М-да, карапуз не соврал. Есть что-нибудь интересное? — Вальяжно обходя препятствия в виде неразобранных нечто, проводов и кусков непонятно чего — он реально не помнит, что это было — тот подобрался обратно к столу, подмечая, как же быстро и холодно Пятница перебирает, возможно, чужую жизнь. Или становление личности, ведь Паркер наверняка ни разу не чистил то, что он там нафотографиловал. От этой мысли Старк вдруг осознал, что идея порыться в фотике подростка, едва пережившего пубертат, самая худшая идея в его жизни. — Фотографии птиц: острохвостые утки, кряквы, голубые сойки, кошачие пересмешники и другие. Кошки, дворовые собаки. Сам Питер и папка с совместными фотографиями с друзьями, — Подытожил мягкий голос, выводя всё на экраны, дабы Тони взглянул сам. Фотография с тремя подростками зацепила его внимание. Счастливые улыбки, скрашивающие их лица, точно дали понять, что здесь нечего искать. Да и непонятно, что именно он хотел найти. Парень просто божий одуванчик, неспособный на нечто эсктраординарное, вот и всё. По нему и с первого взгляда это было понятно. Старк сёрпнул маленький глоток, кивая своим мыслям. Нужно вернуть ребёнку детскую игрушку. — Найди мне кто такой Питер Паркер. Любит птиц, пишет статьи. Может, будут совпадения, — Тони смахнул открывшиеся ссылки на сайты для наблюдением за птицами, снова погрузившись в мир фото и видео. — И узнай его номер.

***

Тётя Мэй не особо радушно встретила Питера из очередного захода. Весь помятый, сверху донизу в грязи, словно тот свиньёй всем телом валялся в первой встречной луже. Она даже не стала спрашивать, с какого момента он стал так выглядеть, уже перестав заботиться о том, видели ли его таким люди. О, видели, ещё как. Некоторые посмеивались, кто-то настораживался, подмечая угрюмый вид парня. Но тот был недоволен вовсе не из-за того, что стал похож на клубень картошки, который вырвали из земли слишком неспелым. Вместо удачных и, возможно, очень редких кадров тот получил абсолютный ноль и даже ниже. Считается ли это вообще за отрицательную прибыль в его случае? Глядя на Паркера, можно подумать, что в этом случае возможно всё. И даже этот оксюморон уже не так неуместно звучит. Питер не рассказал тёте о мистере Старке. Сочетание «грязь на одежде» и «Тони Старк» слишком противоположны. Даже несмотря на то, что плюс и минус притягиваются, эти два утверждения вовсе никак не могут стоять рядом. И узнай Мэй о том, в каком виде тот стоял перед Тони с ружьём и камуфляжными штанами, неодобрительным взглядом разговор точно не закончился бы. Поэтому лучший вариант — тактическое отступление, пока женщина, взрастившая его, не начала подмечать странное поведение у подростка. Как минимум — дёргающийся глаз, как максимум — сердце, скачущее по всей грудной клетке подобно птице. Стоило двери в его комнату закрыться, как глаза забегали по всей комнате, будто где-то под потолком были ответы на его вопросы. Руки накрыли голову, будто сдерживая нескончаемый клубок мыслей, готовый рвзорваться в любое мгновение. Будь его воля — свалился бы на пол и не вставал до момента, пока живот не скрутит от голода. Но у них запланирована встреча с Нэдом. Пришлось разойтись на пару часов, ведь у второго появилось срочное дело по проекту, который он готовит для поступления. А Питеру нужно было закинуть грязную одёжку в стирку, да поздороваться с тётушкой, которая ждала его больше всех. Слишком уж остро она реагирует на его увлечения, так неохотно отпуская на пару дней в другой штат. Как же она будет жить, когда он переедет в Кембридж? Полетит вместе с ним? Заставит возвращаться на выходных? Ну и бредятина. Телефон разразился от уведомления. ЭмДжей. Всех уток перестрелял?

Так сильно хотел попасть, что выстрелил и потерял камеру

В который раз убеждаюсь, что ты не взрослеешь Питер усмехнулся, начав писать о том, что её мнение совпадает с самим Тони Старком. А после палец завис над кнопкой «отправить». Поверит ли она ему? А поверил ли ему сам Нэд? Может, выслушал, мысленно усмехнулся и подумал о том, что Паркер просто неуклюжий и утопил фотик, а не бросил рядом с Тони, позволяя ему подглядеть, чего же там снимает девятнадцатилетний. «Повременим» — подумал тот, тут же стирая написанное. Когда-то они делились всем друг с другом. Иногда стыдные истории из детства присылались друг другу прямиком на уроке. А после переглядки, игривые огоньки в зрачках. Весёлые вечера на крыше родного дома. Эта интрижка вспыхнула так быстро и ярко, что даже одноклассники начали замечать что-то между ними. Но они особо не скрывались для того, чтобы этому хоть как-либо удивиться. Их влюблённость была чем-то ярким, взрывным и бунтующим. Но после стало понятно, что так далеко не уйти. Их шутки перестали быть смешными, подколы раздражали, а длительные словесные баталии не перерастали в мягкие поцелуи, а в мелкие обиды, которые после становились длиннее и опаснее. Им пришлось разойтись. Конфетно-букетный период быстро прошёл, оставив за собой лишь колючую реальность. Теперь они просто друзья. Возможно с приставкой «лучшие». Всё-таки просто друзья не знают друг друга как облупленные, не читают эмоции по одной морщинке между бровей. Не пытаются уловить взгляд и его значение. Такое под силу лишь тем, кто изучает друг друга не только по прогулкам и лёгким шутейкам, но и длительным душевным разговорам, платонической любви и проникновенным соприкосновениям их внутренних миров.

Будто ты сильно взрослая

Я не теряю гигантскую тяжёлую камеру

Это вышло случайно!

Ещё бы ты сделал это специально, Пит Парень вздохнул, замечая, что лицо растянулось в кошачьей улыбке. Черноволосая бестия никак не угомонится. Мишель всегда нравилось подкалывать его, ведь она заранее знает, что тот проиграет. Паркер попросту не создан для того, чтобы выигрывать в спорах. Слишком он мягок и добр по отношению ко всему миру. Но никто не видел в этом нечто плохое. Всегда лучше иметь рядом с собой кого-то такого, как он. Иначе кому можно будет открыться а трудный момент, как не ему? А он выслушает, поддержит, поможет. Даже в ущерб себе. В этом парень был идеалом. И все вокруг об этом знали. За потоком нескончаемых мыслей Пит не сразу заметил новое сообщение. Только было оно не от ЭмДжей. Новая открытая переписка с незнакомым номером тут же была свёрнута, а улыбка сменилась неопределённым стыдливым оскалом с шипением и зажмуренными до боли глазами. [Фото] 1700 завтра у меня в башне На фото была утка.