Новый мир

Глава 24. Восстановление

      «После ковки Вейгелы было принято решение вводить её в тренинг через неделю, а значит пока придётся давать Феликсу других лошадей», – писал Хван в своей тетради со сменными блоками, заведённую специально под блондина. Обычно он так не делал. Обычно. Феликс необычный. Он яркий, позитивный, постоянно улыбающийся – словом, лучик солнца в жизнях окружающих. Феликс вдумчивый и понимающий, ответственный и требовательный к себе. Феликс особенный.       «Что-то мысли зашли не туда», – думалось Хёнджину. Намеренно переведя их в другое русло, теперь голову парня занимал отдых. Он давно не выбирался погулять. Один. С конями-то гулял, иногда водил прогулки, если, что случалось редко, не было записи на тренировки. В последнее время он старался брать меньше людей, ибо, вкладывая в каждого душу, он быстро выгорал, а так, снизив нагрузку и заменив тренировки прогулками, меняясь с Чанбином, уставал меньше и успевал перезагружаться. Появилось немного больше времени, и надо его как-то занять.              Раньше, года так четыре назад, когда Хван больше был спортсменом, чем тренером, и свободного времени у него было в достатке, он рисовал или читал книги. Рисование было отдушиной, способом отключить голову, плавно водя кисточками по холстам и листам бумаги, погружаясь в другой мир, где были только он и его творение.              Книги же были целыми вселенными, погрузившись в которые, можно было забыться на несколько часов. Вкуса особого у Хвана не имелось, читал он что попало: книги о лошадях, собаках, какие-то художественные произведения, что-то из зарубежной литературы, произведения о войнах, об искусстве. Брал он их в библиотеке, тратясь лишь на читательский билет. Недавно посетила мысль, что, возможно, стоит попробовать собрать собственную небольшую библиотеку, под которую можно отвести часть гостиной.              Отбрасывая эти мысли, Хван перевернулся на другой бок, запутываясь в мягком одеяле. Да, он спит летом под огромным пуховым одеялом, и что с того? Сон не шёл уже час, за который Хёнджин о многом успел подумать, сделать пару записей в тетради и даже смонтировать и видео для своих соцсетей. Кками не помогал – лишь осуждающе посматривал на хозяина, одними глазами спрашивая: ты когда уже уляжешься?              Обычно проблем со сном у парня не было, разве что периоды, когда организм перестраивался под другой климат или часовой пояс. Почему не мог заснуть сейчас, оставалось непонятным. Хотя, так подумать, «бессонница» началась около недели назад, когда он получил по ноге от Багдада. Может, из-за отсутствия привычной организму нагрузки он чувствовал себя менее уставшим, хоть Хёнджин и старался делать какие-нибудь упражнения, особо не затрагивающие ногу. Радовало то, что рана постепенно затягивается и уже не приносит боли, только если постоянно трогать или давить, а значит можно плавно вводит верховые тренировки. Поначалу только до получаса в день, затем на пять минут больше с каждым разом, – как сказал врач.              Проснулся парень недовольным. Неудивительно, ведь заснул только к трём ночи, а встать надо было в восемь, поспав всего пять часов, когда обычно это были семь-восемь. Даже такие небольшие изменения, которые он бы лет в пятнадцать не заметил, теперь сильно влияли на состояние. Но что поделать, работа ждать не будет. По плану было две частные лошади с десяти до двенадцати, затем обеденный перерыв на час, а там ещё пять часов, из которых два – прогулки, оставшиеся три – тренировки, одна, кстати, для самого парня. Хёнджин справится.              Выгуляв Кками недалеко от дома и закончив со всеми утренними процедурами, парень отправился на конюшню. Тут поздоровался со всеми знакомыми, переоделся, оставив тёплую кофту и спортивки в шкафчике, теперь же он красовался перед зеркалом в водолазке, красиво облегающей рельеф мышц, жилетке поверх неё, бриджах, подчёркивающих крепкие ноги, и натуральных сапогах, перекликающихся со шлемом. В общем, полная боевая готовность.              Итак, работа началась. Первой на очереди стояла – удивительно – Азраэль. Сынмин не так давно попросил Хвана поработать серую в конкурном направлении – для общего развития и большей гибкости. Конечно, сам Ким был в состоянии это сделать, но он всё же профессиональный выездюк, а Хёнджин – конкурист. Понятное дело, что оба будут больше развиты каждый в своей сфере. В обмен же Сынмин будет тренировать Довгаль, обучая её новому и корректируя старое, и самого Хвана, ведь тот планировал в ближайшем будущем стартовать не только по конкуру.              Кобыла ждала его в боевой готовности – коновод позаботился. Получив порцию почесушек и маленькую морковку, Азраэль с бОльшим энтузиазмом шла за парнем. Отправились в малый манеж, где по периметру стояли барьеры-крестики. Видимо, кто-то успел потренироваться утром. Начали с шага. Азраэль шла ровно и стабильно, двигаясь «от зада», что радовало, ведь лошадь держала и понимала собственный баланс, значительно упрощая будущую работу. Затем рысь, переходы от голоса, проверка слышимости и послушания. Что ж, пора работать по жердям и барьерам. Водя кобылу за собой, он перекидывал крестики так, чтобы часть жердей оказывалась почти на земле – первой высоте, а часть на второй, немного приподнимаясь над песком. Теперь началась работа по вольту. Азраэль делала хорошо, задирая высоко ноги, будто уходя в пассаж на жердях повыше. Затем, когда лошадь пару раз прошла их на галопе, не до конца разоравшись в ногах, Хёнджин поставил первый невысокий барьерчик с заложениями, на, так сказать пробу. Получилось не очень. Азраэль не до конца понимала, что и как ей нужно сделать с этими жердями, лежащими перед и после барьера. А потом попыталась прыгнуть две разом, снося третью. Видимо, напрыгивали её ранее без заложений, а барьеры выше она понимала. «Ладно, исправим», – было в голове наряду с замечаниями, о которых он позже скажет Киму. Оставшуюся часть тренировки работали по жердям на галопе так, чтобы кобыла хоть немного разобралась с ногами и собственным телом. Под конец что-то даже получилось, однако работы предстоит много.              После краткого отчёта владельцу, Хёнджин кинул жилетку в раздевалке – стало жарко. Набрав бутылку такой необходимой воды, ибо от постоянных голосовых команд горло пересыхало, а голос начинал садиться и иногда хрипеть. Хорошее начало, ничего не скажешь.              Следующим на очереди был мерин, с которым Хван работает последние полгода. Конь молодой – всего четыре года – и пошёл под седлом только недавно. И то, только привыкал к нему, всадника ещё не возил. Сегодня по плану было напрыгивание, которое должен был отснять Чонин. Коня планировали в скором времени – как заездят – продать, а потому появилась необходимость в съёмке. Но начать нужно с корды, а видеограф подойдёт во второй половине тренировки.              Уже в самом начале мерин показал, что не особо-то этой идеей доволен. Энергии было много, выплёскивалась она в излишней активности и, соответственно, невнимательности к Хвану. Зато он был внимателен ко всему остальному: пролетевшим птицам, гуляющим коням, проходящим мимо людям. Фокусировался на берейторе только при сильных сигналах. М-да, это будет нелегко.              Шаг прошёл не так плохо, как ожидал Хван, ведь конь просто излишне активно шагал, не всегда реагируя на команды, но всё же слушал. А вот на рыси начался хаос. Сначала конь медленно, едва-едва переставлял ноги, затем, громко фыркая, сам ускорялся. Но это было не так страшно, как то, что он начал шарахаться от любого дуновения ветра. Испугавшись собственной тени в углу, конь резко рванул галопом в сторону, утягивая Хёнджина, держащего корду, за собой. Песок неприятно прошёлся под подошвой, ошмётками летел в тело, некоторые песчинки даже долетели до лица. В манеже раздался свист, сначала громкий, он становился тише, тише, тише… До тех пор, пока конь не успокоился, остановившись на месте. Хван так же остановился. Закрыв глаза, глубоко вдохнул, задержал дыхание на пару секунд, медленно выдохнул через рот, открыл глаза. Мерин сконцентрировал внимание на нём, о чём говорила поза и повёрнутые в сторону человека уши. Дальше шло чуть легче, ибо парень обращал внимание на малейшие порывы, сразу успокаивая. На галопе выбегаться не дал, требуя прислушиваться.              Подойдя к коню, взял корду ближе к переходнику у трензельных колец и достал телефон, написав Чонину подходить. Сам же отцепил переходник, отпуская мерина заниматься своими делами. Пусть лучше выбегается, если хочет, но сам, не на корде, а Хёнджин пока поставит барьеры и натянет верёвки между стойками. По стенке в сорок метров получилось три «барьера». Первый стоял чуть дальше К, представляя из себя просто две стойки без жердей, от него тянулась верёвка к барьеру на Е, высотой в девяносто сантиметров, а от него к идентичному первому, третьему, стоящего перед Н. Мерин крутился неподалёку, громко фыркая на барьеры, или бегал, задирая хвост, по всему манежу.              Чонин подошёл через пару минут, когда конь решил сделать передышку, под настойчивым успокаивающим свистом и «чш-ш-ш-ш-ш, ша-а-а-а-а-а-агом». Теперь в руках Хвана был длинный шамберьер, который помогал правильно направлять животное. Когда Ян установил аппаратуру и всё настроил, Хёнджин мягко направил мерина прыгать. Тот принял это за игру и весело побежал от кисточки бича, двигаясь прямо на барьер. Прыгнул легко и чисто. Несколько видео и фото в обе стороны, новая высота, снова видео, снова поднять жерди. Замкнутый круг. Остановились на высоте метр пятнадцать – максимальной, которую пока пробовали ставить. Отсняв нужное, Чонин отставил в сторону аппаратуру и помог старшему смотать верёвку, а затем и убрать часть стоек, пока тот убирал жерди и оставшиеся стойки. Отработано хорошо. Да настолько, что Хван аж весь мокрый был. По спине струился пот, все корни волос вымокли, лицо блестело. Казалось бы, вроде особо ничего не сделал, а так ужарился.              Заведя мерина в конюшню и отдав его в руки коновода, Хван ушёл на свой законный обед. Для начала вытащил из шкафчика два полотенца, новые вещи и средства гигиены и пошёл в душ. Освежившись под почти ледяными струями, переоделся, а на голову замотал одно из полотенец. Вторым своим делом обозначил перекус йогуртом, ибо есть сильно не хотел, но если не съесть что-то сейчас, то под вечер ему плохо станет. Вычеркнув этот пункт из списка в голове, позволил себе расслабиться и вздремнуть двадцать минут в кресле в тренерской. Проснувшись, досушил голову феном. Оставалось ещё десять минут до конца обеда, но пора выходить, ибо сейчас ему вести прогулку, перед которой нужно провести инструктаж и разъяснить все необходимые моменты.              Для прогулки выбрали Марселя и Столаса, которому пока можно было только шагать и совсем немного рысить, а работу никто не отменял, вот и пользовались случаем. Пара была спокойной и контрастной, а значит, получатся красивые фотки для профилей клиентов, которые привлекут новых людей. Кхм, снова мысли не туда пошли. Кони стояли на улице, привязанные к коновязям у главного корпуса. Хван подошёл к ним, проверяя состояние самих лошадей и амуниции. Подтянув некоторые ремни, увидел приближающуюся молодую пару. Девушка и парень мило улыбались и держались за руки, иногда смеясь.              Озвучив правила и технику безопасности, попросил расписаться в журнале, затем выдал шлемы. Когда пара выбрала лошадей, начал усаживать. Сняв недоуздок, одетый поверх уздечки, с Марселя, отвёл его на асфальтированную площадку перед корпусом и поставил возле него приступку. Объяснив парню, как сесть и что делать, отвёл мерина в сторону, когда тот всадник сел. Марсель совершенно спокойно стоял, засыпая на месте. Проделав то же с девушкой и Столасом, прицепил к трензелям обоих коней чомбуры и двинулся вперёд.              Вышли с территории через летники. Пара оживлённо переговаривалась, часто спрашивая что-то у инструктора и втягивая его в разговор. Время от времени делали остановки ради фотографий, которые получались чувственными и нежными, невероятно красивыми на фоне природы. Этот час прошёл удивительно быстро. Уже в конюшне, где лошадей поставили в боксы, парень с девушкой снова фоткались с животными и кормили их в благодарность, Хёнджин смотрел на это с мягкой улыбкой и радостью в груди. Позже девушка, отдавая деньги, попросила инстаграм инструктора, чтобы отметить потом в публикации. Попрощавшись, пара ушла бродить по территории, а Хван – готовиться к следующей тренировке.              По плану стоит кросс с Лией и Любавой. Лиа на самом деле была довольно сильным всадником, причём достаточно высокого уровня. Она была одним из лучших всадников-юношей в клубе, забирая призовые места на соревнованиях. Девушка стартовала и выездку, и конкур на разных лошадях, но в основном на Барде, который в конце лета, а это совсем скоро, окончательно выходит на пенсию. Да, на нём можно и нужно будет иногда ездить, но речи о полноценных тренировках или даже соревнованиях быть и не может. Поэтому последнее время для девушки брали разных лошадей, чтобы подобрать подходящую. Конечно, она и её родители в будущем хотели купить собственную, но пока её не было, искали среди клубных. Задача была не из лёгких, но будто что-то получилось. Теперь, когда Хван предложил девушке попробовать свои силы в новом направлении – кросс-кантри, Лиа поднимала свой уровень.              Сам он давненько не прыгал кросс, что хотел сделать после восстановления ноги, но это не значило, что в клубе нет для этого подходящих условий и лошадей. Поэтому Хёнджин хотел дать базу свои ученикам, умения которых позволяли, а затем, поднатаскав уже себя и своих основных боевых партнёров, стартовать.              В последнее время на Чеджу, как и по всей Корее, всё чаще проводились соревнования по троеборью – трём дисциплинам: конкуру, выездке и кросс-кантри – в три дня. Первый день посвящался выездке, второй – кроссу, заключающим был конкур. Призовой фонд в таких крупных соревнованиях часто был довольно большим – есть за что побороться. Вывести себя, своих учеников и свой клуб на уровень Сеула в троеборье было новой целью Хвана.              Возвращаясь к девушке. Та уже закончила приготовления с Любавой, потому Хёнджин отправил её садиться возле входа, где ранее помогал сесть паре, и шагать до кроссового поля. Сам же пошёл за рациями, которые умудрился оставить в тренерской, хотя только оттуда пришёл.              Уже на поле всё сначала шло по знакомому сценарию: разминка на шагу, рыси в разные стороны, проверка ответов лошади на те или иные команды, вторая рысь, шаг, разминочный галоп пару минут. Затем пошли невысокие – задумался, можно ли вообще так сказать в контексте кросса? – барьеры. Первой была узкая длинная канава, которую, что удивительно, Любава не боялась и даже любила. У многих лошадей был вполне объяснимый страх подобных препятствий, но у этой его никогда не было. Прыжки получались средними, о чём Хван сразу говорил девушке, говорил также о том, что и как исправить. Основной проблемой было то, что Лиа не успевала за кобылой корпусом, на что та иногда психовала, но всё же выручала. Так было до «живой изгороди» – препятствия из кустов, около восьмидесяти сантиметров высотой, огороженных низким забором, которую Любава отказывалась прыгать. Как бы девушка ни старалась её пропихнуть и подвести к барьеру, та ни в какую не шла. Обносила, останавливалась, резко разворачивалась – всё что угодно, лишь бы не прыгать. Беда пришла откуда не ждали. В конкуре у девушки таких проблем не было, да и на подобных барьерах – искусственных, правда, но всё же – в манеже и на плацу – тоже. «Ладно, надо как-то решать», – было в голове, когда Хван анализировал ситуацию. Откат назад. Замыкание Лии. Реакция Любавы на всё это. Вдох, пауза, выдох. Понимание наладить было необходимо. В первую очередь между всадницей и лошадью. Затем уже между ученицей и тренером. Тяжело, но надо. Сказал шагать, расслабиться и прислушаться к себе. Возможно, Лиа закатила глаза, тяжело вздохнув, но с такого расстояния – тренер в центре поля, а пара в углу – не видно таких деталей. Но это сейчас не так важно. Если девушка хочет идти дальше и развиваться, ей необходимо уметь исправлять свои ошибки и находить контакт с лошадью. Да, он здесь тренер. Да, он должен ей помочь. Хёнджин это и сделает, но! За человека он не может найти подход к лошади, не может прочувствовать и понять то, что чувствует ученик, потому что он не этот человек. Он не может нажать на волшебную кнопку, и ученик поедет так, словно является мастером спорта. Он не может научить и помочь, если сам человек не хочет. Стоп. Вдох, выдох.              Очистив собственную голову от захвативших её мыслей, начал медленно объяснять подъехавшей девушке её проблему. Та, вроде как, слушала, кивая. Попросил повторить. Лиа с минуту молчала, только потом повторив объяснение. Суть она уловила. А вот Любаве уже всё осточертело в этом мире, и она явно не хотела продолжать. По крайней мере под этой конкретной всадницей. Сначала пробовали прыгнуть канаву, кобыла обнесла. В другую сторону резко развернулась в точке отталкивания, заставив девушки почти слететь. С небольшим бревном, высотой в полметра и длиной в два с половиной, произошло то же самое. Даже обычный конкурный барьер, с трудом найденный здесь, отказалась прыгать. Скорее всего довели жестковатые руки, выходящие от отставания корпуса девушки от лошади, из-за чего сейчас кобыла не хотела натыкаться на те же грабли. Из этого ничего дельного не выйдет. Пропихивать (читайте: ломать) лошадь через силу в данной ситуации нельзя ни в коем случае. Заканчивать тренировку сейчас тоже нельзя, ибо нарушится главный принцип правильной работы: заканчивать только на хорошем. Тупик. Пришлось садиться самому, игнорируя рекомендацию врача напрочь. Быстро размявшись самостоятельно, подстроился под лошадь. М-да, он уже и забыл каково ездить в кроссовках и без шлема. Впрочем, не это делает его профессионалом своего дела. Любава под ним пошла по-другому: плавнее, ровнее, не так дёргано, не выдирая повод из рук. На прыжок зашла неохотно, но зашла. Немного подумав перед прыжком, всё же преодолела канаву. В обе стороны по вольтам. Несколько раз. Затем повторение того же с бревном и кустами. Здесь не обошлось без сильных подталкиваний шенкелями и помощи голоса, с которыми кобыла всё-таки прыгнула. Удостоверившись, что больше проблем с этим нет, Хёнджин спрыгнул и помог залезть девушке. Дав наставления, оправил прыгать конкурный чухонец. Теперь Лиа не отставала.              Закончили на хорошей ноте – пара прыгнула бревно два раза. Несмотря на неудачи, тренировка выдалась потной. Особенно для бедной Любавы, которой будто облили места, где лежала амуниция. Поэтому Хван отправил девушку рассёдлывать кобылу, оставляя только уздечку, и шагать полчаса в поле или лесу – на выбор. Следующая тренировка у Любавы стояла только через три часа, а отшагать её нужно хорошо.              Вернувшись в конюшню, заглянув в журнал занятости, где было несколько колонок: время, тренер, прогулка или тренировка, лошадь. На два у него стояла прогулка для троих, два пони и одна лошадь. Затем тренировка для мальчика, который ходит к нему уже два года, после собственная у Сынмина, которую он с нетерпением ждал. Аж вспомнился детский трепет перед занятиям, когда не знаешь, на ком сегодня будешь и что будешь делать. Итак, прогулка.              Приехала женщина с двумя детьми. Детки ездить не умели – их Хёнджин поведёт на чомбурах. Их мать ездить умела, потому поедет следом без сопровождения. Хотя, если Лиа к тому моменту не уедет, можно поставить её в пару, если женщина не будет против. Она и не была. Инструктаж прошёл быстро, по коням расселись тоже. Матери досталась Элегия, которую Любава терпела, что только после тренировки. Чудесно, обе кобылы отшагаются. Детям же досталась пара кобыл-неразлучниц уэльских пони. Прогулка шла размеренно, особо не запоминаясь и не откладываясь в голове. Дети иногда что-то спрашивали, а их мама и Лиа тихо переговаривались позади. В лесу было прохладнее, чем на открытой территории, что значительно облегчало состояние. Под конец детки даже погрустнели из-за скорого расставания с лошадками, что позабавило и заставило улыбнуться Хвана. Похоже, у кого-то скоро появятся новые ученики. Уже после прогулки они активно его благодарили и даже заобнимали, а поняшек закормили морковкой и яблоками. Элегия свою порцию тоже урвала и от детей, и от собственной всадницы.              Ноги уже начинали понемногу гудеть, голос – всё чаще хрипеть. Как выдержать ещё несколько часов – хороший вопрос. Ладно, и не такое Хёнджин выдерживал.              Следующая тренировка была нелёгкой. Мальчишка всё никак не мог привыкнуть к ощущениям на лошади после того, как пересел с пони. Учитывая, что у него был всепрощающий и невысокий Бард (лёгкую нагрузку ему разрешили), справлялся он не очень. Мальчик был рассеянным, никак не мог сосредоточиться и будто не слушал тренера, из-за чего приходилось иногда повышать тон голоса – не кричать, нет, просто говорить несколько громче, чтобы достучаться. Терпение подходило к концу. Глубокий вдох, долгий выдох. Срываться ни в коем случае нельзя. Тем более на ребёнке. Когда у мальчика никак не получался галоп, который он очень любил, даже на корде, у Хвана в голове уже выли сирены, что ранее были просто тревожными звоночками. Хёнджин решил отвести его после тренировки в комнату отдыха, чтобы поговорить и понять проблему. Решив помочь ребёнку, тренер во время попытки подъёма в галоп слегка пошевелил бичом и хлопнул им по земле у задних ног Барда. Тот сделал подъём. Лицо мальчика посветлело, он явно обрадовался маленькой победе.              После тренировки отвести мальчишку было решено не в общую комнату, а в тренерскую, где сейчас никого не было. Усадив его на скамейку, сам присел на корточки напротив него, рядом с ногами. Взяв маленькие ладошки в свои, Хван мягко подтолкнул ребёнка к разговору. Тот говорить ничего не хотел, потому парень начал сам. Рассказал о том, как ему бывает нелегко в такой форме, чтобы не грузить, но показать, что это нормально и такое бывает у всех. Что ему тоже сложно понять, почему мальчик себя так ведёт, что им движет и как с этим работать. Тот сидел тихо, поджав губы и избегая чужого взгляда.              Через несколько минут тишины по щекам мальчишки потекли слёзы, которые он тут же начал вытирать руками, стыдясь их. Хван вытянул из своего шкафчика – повезло, что он был рядом – салфетки, протягивая их малышу. Тот дрожащими руками взял их и приложил к глазам. Хёнджин же подсел ближе, аккуратно обняв ребёнка. Некоторое время так и просидели.              Постепенно мальчик успокаивался, плечи переставали дрожать, а слёзы в глазах появлялись всё реже. Успокоившись, он встретился с хвановым взглядом. Начал рассказ, моментами прерываясь из-за сбившегося дыхания. Как выяснилось, с недавних пор мать ребёнка стала очень строгой и требовала от сына всё больше. Когда тот не мог что-то сделать, дотянуться до отметки «нормально» в её понимании, женщина срывалась. Самым сильным рычагом давления был уэльский пони, которого она пару лет назад купила сыну, чтобы он мог реализоваться в спорте. В самые острые моменты ссор женщина начинала угрожать продажей пони, зная, что для сына он – это всё. Теперь, когда мальчишку было решено постепенно пересаживать на лошадь, она использовала это в качестве аргумента «за» продажу.              Тяжело. Понимание, что он по большей части в этом виноват… Что ж, это подкосило Хёнджина. С одной стороны, он осознавал, что не знал о ситуации в семье и никак повлиять на неё не мог, а с другой… Он же, являясь тренером, эту ситуацию и обострил. Вдох-выдох. Хёнджин попытался улыбнуться так, чтобы это не выглядело натянуто, – вроде получилось. Потрепав мальчишку по голове, пообещал поговорить с женщиной и сделать хоть что-то для ребёнка. Тот робко улыбнулся и, поблагодарив тренера, быстренько умылся, желая смыть следы слёз. Развернувшись, низко поклонился, после выбегая из комнаты к матери. Как-никак, а дети стремятся к родителям и так или иначе будут стараться заполучить любовь. Кхм, куда-то не туда завели Хёнджина его мысли.              Тяжело вздохнув, зажмурился и потёр руками лицо. Просидев так с минуту, не слишком плавно встал, отчего позвонки звонко захрустели. Хёнджин взглянул на часы – времени оставалось впритык. Наскоро размяв мышцы, схватил с полки в собственном шкафчике шлем, застёгивая на ходу, пока бежал к выездковому плацу, где уже ждал Сынмин, а рядом с ним – полностью вороная лошадь.              То, что Хван пришёл впритык, Ким никак не прокомментировал, сразу передавая повод в чужие руки. Сказал лишь: «Мегарис, кобыла, семь лет, элементы Малого приза». Эту лошадь парень видел впервые. Не конкретно в работе, нет, – в целом на территории КСК и в жизни. Как опыт будет очень хорошо, но вопросик остался. Впрочем, задаваться им не время – пора начинать долгожданную тренировку.              Сев в седло (– о боже, как непривычно сидеть в выездке) и настроив под себя стремена, на пробу двинул кобылу ногами. Та отреагировала на среднее давление – заметка сделана. Шаг у неё был почти типичный, разве что чуть более пружинистый и «от зада», чем у большинства лошадей. Хёнджин успел сделать несколько поворотов, по вольту в обе стороны, прежде чем Сынмин подозвал его к себе.              – Поскольку твоей ноге нельзя перенапрягаться, упор делаем на упражнения полегче и то, что она знает лучше, – рассуждал Ким, пока Хван шагал вокруг. Жестом попросил подойти к себе. – Для начала поставь её в сбор и держи рамку, – взяв в руку внутренний повод, немного отозвал и попросил подобраться. – Вот так, – отпустив, на что лошадь растянулась, потребовал: – сам сделай. Мягче руку, – строго отчеканил, когда кобыла сделала два шага назад, чувствуя излишнее давление. Когда получилось правильно, сказал: – Да, такой и держи, но руку не фиксируй. Чувствуешь её задние ноги? Запомни это ощущение и отталкивайся от него, когда будешь просить Мегарис выполнить элемент. Начнём…              А дальше почти час мозг Хёнджина перегружался. Обычно он работал по другой схеме, потому перестроиться было тяжело. Учитывая, что полноценной выездковой тренировки вместе с тренером у него не было больше года, собраться и делать всё по первому требованию было нелегко. Частые «подберись», «мягче, спокойнее», «повтори», «сбавь обороты» и прочие комментарии Сынмина помогали, заставляя сосредоточиться и выкладываться на полную.              Остановки, осаживания, вольты, переходы, сокращения и прибавки внутри аллюров – база, которую Хван знает и может выполнить. Правда, не всегда получается хорошо, пусть он и делает это уже много лет. Так Сынмин подсказывал как, что, каким образом и зачем правильно сделать, на какие мелочи стоит обратить внимание, что получается хорошо. В конце тренировки, когда Хёнджин тяжело и шумно дышал, чувствуя липкий слой пота на всём теле от такой интенсивной работы, Ким дал небольшую характеристику, оценивая увиденное сухо и по делу, рекомендации по тому, как исправлять, с чем стоит разобраться детально, что можно пока оставить на том же уровне исполнения. Возможно, его комментарии показались бы кому-то излишне прямолинейными и жёсткими, но они мотивировали.              На протяжение всей тренировки в голове всё путалось, мешалось в одно, после чего раскладывалось по полочкам. Ногу ниже, сильнее вытянуть; руки мягче, сместить вправо; двигаться вместе с лошадью, попросить её принять больше веса на зад; больше сгибания, меньше сбора – мысли проносились в голове одна за другой за считанные секунды, пока Хёнджин выполнял очередное упражнение. И снова: успокоить корпус, сесть глубже, сменить постановление, внешнюю ногу назад, подтолкнуть, отдать повод…              Как правило, будь то Довгаль, частная или клубная лошадь, Хван работал по чёткому, составленному ранее, плану, а потому и прорабатывал всё в голове, понимая, как, что и где сделать. Тем более работал он больше в конкурном направлении, где гораздо меньший акцент на множество тонких сигналов, а также явно меньше элементов, из-за чего фокус смещается. Конечно, в преодолении препятствий есть и свои сложности, но это давалось парню значительно легче, чем выездка. Её он искренне любил, но к конкуру тянуло больше. Особенно, когда в округе и в клубе не было хорошего тренера, способного направить, дать хорошую базу и наставлять дальше. Безусловно, были тренеры из Европы, с которыми он ранее работал, но то была видеосвязь и общение через переводчик, что вскоре надоедало обеим сторонам и переставало быть эффективным. Дальше Хёнджин учился по книгам, смотрел видео работы любимых всадников и, если повезёт, находил в открытом доступе фрагменты их тренировок, которые разбирал и старался внедрять в собственную работу. Неплохую базу он смог наработать, но выше Малого Приза не продвинулся. На то были и свои причины, из-за чего Хёнджин эту идею отложил.              Но вот теперь, когда в их же клубе появился тренер по выездке, работа которого Хвану понравилась, он ухватился за эту возможность всеми руками и ногами. Сразу просить о тренировке он не стал – выжидал и наблюдал, одновременно с чем сближался с Кимом и узнавал о нём больше. А после, выяснив для себя достаточно, решился попробовать.              Тренировкой он остался доволен. Пусть Сынмин и был строг, многое требовал, но то был его тренерский подход, подходящий Хвану и полностью его устраивающий. Сделали не так много, – спасибо, Багдад! – как хотелось бы, но нужно поберечь ногу. Впрочем, даже это «немного» – уже хороший результат.              Быстренько – многолетний опыт не потерять – закончив с лошадью, параллельно разговаривая с Кимом, он передал её своему сегодняшнему тренеру и пошёл в раздевалку. Господи, как же хорошо, что это конец дня. Всё тело гудело, хотелось поскорее в душ и вернуться домой. Всё-таки работа эта не из лёгких. Вроде Хёнджин и должен это понимать, как-никак, а работает-то уже не первый год, но удивляется каждый раз, как в первый.              Выйдя из душа в одних шортах и резиновых тапочках и потирая мокрые волосы полотенцем, парень встретил сидящую на лавочке тренерской Йеджи. Та была одета в свою «рабочую» одежду: местами потёртые бордовые бриджи, висящая на них поясная сумка с кучей вкусняшек, заправленная чёрная футболка и того же цвета начищенные ботинки. Лицо девушки выражало вселенскую боль – она никак не могла разобраться с волосами, которые немного спутались и неровно спадали на плечи. Завидев это, парень попытался тихо ретироваться, зная, что Йеджи не даст ему просто так уйти. Правда, ступая по полу и не смотря на него, сначала наступил и столкнул поставленные им же сапоги, упавшие с глухим стуком, после чего громко ударился плечом о металлический шкафчик. Девушка, до этого замершая, обернулась в его сторону и хитро улыбнулась.              – О, Хёнджин-а, какая встреча, – прямо-таки просияла девушка. – Подойди сюда, пожалуйста, – притворно мило попросила. – И оденься, а то ходишь тут, – начались типичные шутки девушки.              Парень нехотя подошёл к протягивающей ему расчёску Хван. Оставив полотенце на плечах, взял в одну руку резинку, в другую – расчёску.              – Что ты сделать хочешь? – вымученно поинтересовался, тут же поправляясь: – Хотела, – он поднял голову, заглядывая в глаза девушки через отражение в зеркале.              – Просто высокий хвост и пряди у лица, вроде тех, что ты делаешь, только сам хвост другой. Примерно эти оставить нужно, – вытянула волосы из хёнджиновой хватки девушка, показывая ему для понимания желаемого результата.              Парень протяжно выдохнул, но всё же принялся за работу. Расчесав длиннющие и спутавшиеся волосы, аккуратно выправил передние пряди так, чтобы остальная часть волос не начала топорщиться. Уложив чёлку и проведя расческой по потенциальным петухам, собрал всё же волосы в тугой хвост, перехватив их шёлковой резинкой поверх первой. Йеджи осталась довольна результатом.              – Спасибо, Джинни, – развернувшись, она мягко обняла друга. – Не представляешь, сколько я с ними возилась, аж руки сводит.              – Обращайся, – прохрустев пальцами, подошёл к своему шкафчику.              – Иди оденься уже, – с наигранным отвращение на лице сказала девушка. И, пока друг не успел ничего сказать, спросила: – А кстати, у тебя же завтра выходной? – услышав приглушённое шорохом футболки, которую тот как раз натягивал и в которой запутался, «да», развила мысль: – Может по магазинам пройдёмся? Мне парочку вещиц купить надо, а то всё конное или по итогу на конюшню переходит, у меня уже почти ничего и не осталось «на выход».              Хёнджин, наконец-то разобравшийся с футболкой, начал собирать сумку, параллельно размышляя. Закончив со сборами, ответил:              – Давай. Напиши, как закончишь. Я после обеда свободен буду, можем часов в, м-м-м-м, половину первого?              – Окей. Всё, я пошла, – забрав нужное, сказала девушка. – До завтра, – улыбнувшись и помахав напоследок, Йеджи вышла из тренерской.              Хван, убедившись, что забрал все принесённые из дома вещи, наскоро прочесал волосы и, воткнув наушники в уши, пошёл домой.       

***

      Переодевшись в домашнее и поужинав, Хёнджин поставил на прикроватный столик заваренный ранее чай и растянулся на кровати, расслабив все мышцы с блаженным стоном. Как же хорошо после долгого и тяжёлого рабочего дня просто лечь и ничего не делать.       Спустя несколько минут рука сама потянулась за телефоном, открывая чат с Феликсом. Они списывались вчера утром, но сообщения были сухими и короткими, ибо оба постоянно на что-то прерывались и отвечали обрывками. В сердце неприятно кольнуло – Хёнджин привык общаться с Ли каждый день, заряжаясь этим общением утром или разряжаясь вечером. Сейчас же было ощущение, будто у него что-то отняли.       Не зацикливаясь на этих мыслях, ибо попросту сил и желания не было, он написал с предложением поговорить, если Феликс свободен. Тот, зайдя в сеть, ответил почти сразу. Хёнджин неосознанно улыбнулся.       Разговаривать решили по видеозвонку – их любимый способ. Хван лёг на живот, поставил телефон на подушки перед собой и, включив камеру, уложил подбородок на ладони, смотря из-под полуприкрытых век на экран телефона. Через несколько мгновений там появился и Феликс, выглядевший очень по-домашнему, мягко и комфортно. Немного растрепанные волосы, заспанные глубоко-карие глаза, яркие веснушки, так естественно смотрящиеся на его, что неожиданно для себя подметил Хван, ангельской красоты лице. Ли сидел, судя по видимой на экране части комнаты, на кухне. Где-то на фоне шумел чайник, который вскоре затих, уступив место разговорам.