Новый мир

Глава 21. Ответственность

      Глубоким вечером Феликс сидел в квартире Минхо и Джисона со стоящими «шипом» волосами, в старой линявшей футболке и таких же шортах, с какой-то тряпкой на плечах. Минхо, стоящий сзади, морщил нос от едкого запаха осветлителя и холодом касался затылка младшего, окрашивая последние пряди. Хан что-то делал на кухне – нельзя точно сказать, что именно – и напевал себе что-то так фальшиво и громко, что аж в гостиной, где и находились двое Ли, всё было чудесно слышно. И дело тут не в картонных стенах, ибо звукоизоляция в этом доме была на уровне, а Минхо бонусом ещё и усилил её, так что нет. Дело точно не в ней. Скорее в высоком голосе Джисона. Впрочем, за частыми стуком, грохотом и потоком нецензурной брани стал чувствоваться аромат трав и лесных ягод. Через несколько минут Хан вернулся к остальным с небольшим прямоугольным подносом в руках, с тремя чашками чая и тарелкой всяких вкусностей.       – Во сколько у твоих посадка? – Спросил он, садясь на диван к Минхо. Ли-младший развернулся на стуле, поставленном посреди комнаты, между диваном и телевизором, и, уложив руки на спинку, опустил на них голову.       – Мама написала, что они уже сели на самолёт в Сеул, так что где-то к обеду завтра будут тут, – глянув на экран телефона, где высветилось «23:49», продолжил рассуждение: – Она написала мне в девять, так что где-то к семи они сядут в столице, там у них три часа до рейса, так что часов в десять, если ничего не перенесут, – едва заметно пожал плечами парень, проверяя сообщения от матери.       – Понял, ты сам за ними поедешь?       – Ага, мама напишет, когда объявят посадку, им всего час лететь, поэтому сразу поеду.       – Тебе машину дать? –подал голос Минхо, сидевший в телефоне и выглядевший абсолютно безучастным. Он часто был таким – тихим и незаметным, если они были не наедине, но очень внимательным.       – Ой, было бы неплохо. Я думал утром каршеринг взять, но раз уж ты предлагаешь. Спасибо, хён.       – Никаких проблем, ключи утром возьмёшь на полке возле двери.       Встав с нагретого места, пропал в коридоре. Послышался стук ящиков в шкафу, а затем тихое мурчание и неразборчивый шёпот Минхо. Вернулся в комнату он с двумя котами, одним, бело-рыжим, бегущим рядом, вторым, коричневым с белой мордочкой, – на руках.              – Ой, какие хорошие, – воскликнул Хан так, будто не живёт с ними в одной квартире. – Суни, иди сюда, малыш, – присев на корточки, развёл руки в стороны парень.              Кот, что до этого тёрся о ноги хозяина, подбежал к парню, ткнулся головой в руку и, стоило тому пару раз его погладить, побежал к Феликсу, который молча наблюдал за развернувшейся милой картиной. Опустив руку, мягко коснулся приятной на ощупь – спасибо, Минхо! – шерсти, проводя кончиками пальцев от носика до кончика хвоста по мере того, как кот двигался. Затем он разворачивался и продолжал выпрашивать ласку. Минхо с Дори к тому моменту уже опустился на диван, а кот удобно устроился на его бёдрах, громко мурча. Обиженный в шутку Хан сел на другой край дивана и, протянув к кофейному столику руку, взял чай. Не для себя – для Минхо. Который теперь был в заложниках у кота и сам не мог это сделать. Потом, конечно, и себе взял чашку, а там и Феликс подтянулся, ибо кот ушёл под бок к Джисону, и гладить больше было некого.       Через двадцать минут, разморённый чаем, атмосферой и тихими разговорами, Ли-младший ушёл смывать краску и сушить волосы. Разогнувшись, поморщился от легкой боли в пояснице. Вернулся он в уже готовую комнату: чашки и тарелка убраны, столик сдвинут в угол, а диван разложен и постелен. Как же в духе Минхо. Он всегда выражал любовь скорее поступками, чем словами. Он нашёлся тут же, листающий что-то в телефоне. Стоило ему услышать тихие шаги, Минхо поднял голову и упёрся в Феликса взглядом, оценивая проделанную работу. Видимо, его всё устроило, ведь выражение лица смягчилось. Едва уловимо. Однако довольно явно для человека, с которым они были очень близки. Убрав телефон в карман домашних спортивок, подошёл ближе.       – На какое время будильник ставишь? – коротко поинтересовался.       – Часов на восемь, может половину девятого, – ответил Феликс, делая в голове пометку поставить вибро-режим, ибо старший спит чутко и разбудить его в один из немногих дней второй смены не хотелось.       Парень напротив кивнул, задумчиво смотря перед собой, взгляд рассредоточился. Вынырнув из мыслей, сказал:       – У меня первая, – встретив непонимающий взгляд, пояснил: – по делам надо, бумажки оформить. Нет, машину бери, в ней нет необходимости. Завтрак будет на столе, – потрепав по обновлённому блонду, улыбнулся. – Спокойной ночи.       – Спасибо, – благодарил за завтрак и авто. – И тебе спокойной, сладких снов.       Переведя будильники в другой режим и написав матери, парень улёгся в мягкую прохладную постель. Подложив руку под голову, удобно лёг набок. Засыпая, он услышал тихие частые шажочки, затем прыжок, после которого почувствовал прогнувшийся около груди. В темноте блеснули круглые глаза, темная, кажущаяся черной, шерсть на спине разбавилась почти светящейся белой на боках и животе. Дуни потоптался на месте и свернулся в клубок, начиная тихо мурчать. Ли мягко поглаживал уже спящего кота до тех пор, пока не уснул сам.       Проснулся Феликс за пятнадцать минут до будильника, видимо эмоциональное перевозбуждение. Пролежав некоторое время на диване, потянулся с глухим стоном и отключил будильник, дабы тот лишний раз не звонил. Окончательно проснувшись, пошёл делать свои утренние процедуры. Джисон ещё спал, что было понятно по закрытой двери в его комнату, из-за которой не доносилось ни звука. А Минхо, по всей видимости, уже уехал, ибо в квартире Феликс слышал лишь себя. Коты предпочитали в это время спать, потому стоящую тишину нарушал лишь негромкий шум воды в ванной, где парень мыл голову.       Закончив со всеми делами, направился на кухню. Прикрыл дверь, чтобы заглушить шум и не мешать Хану спать. На большом столе стояла глубокая тарелка с овощными блинчиками Паджон, прикрытая плоской, на которой сверху была записка:       «Приятного. Ключи на полке. Перед выходом покорми котов по графику. Тёте и дяде Ли привет!» – и забавный смайлик в конце. Михно есть Минхо.       Сфотографировав это на память, Ли улыбнулся и принялся за еду, параллельно проверяя телефон. Мама пока не писала про посадку, только то, что они уже сели в Сеуле. Больше ничего не было. Листая ленту, Феликс наткнулся на новый пост-знакомство на аккаунте «Бохмы», в котором говорилось об Азалии – восхитительной изабелловой текинке. Внимания он привлёк много, о чём говорила куча восторженных комментариев и отметок «нравится». Что, как считает Ли, вполне оправдано, ведь кобыла невероятно красивая и необычная, каких мало в Корее, о чём говорил Хван. Стоило о нём подумать, как в какао пришло от него сообщение: Хёнджин-хён Феликс, доброе утро. Надеюсь, что не отвлек и не разбудил тебя. Можешь в ближайшие пару дней подъехать? Мы составили документ по кураторству, что-то вроде договора, нужно, чтобы ты ознакомился и подписал, если всё устраивает. Учти, что это займёт два-три часа, так как нужно, что я уже говорил, прочитать всё и после составить план тренировок и ещё некоторых моментов. В общем, напиши, когда решишь приехать. Буду ждать :)       Феликс прикинул планы на день, отписался, что будет сегодня вечером. Почему? Всё просто. Семью он привезёт в снятый на месяц дом, недалеко, кстати, от конюшни, и поможет обустроиться, а потом отправится в «Бохму», пока те будут отдыхать после стольких часов в дороге. В конце концов два перелёта, один из которых длился аж десять часов, пересадки и ожидание между рейсами сделают своё дело. Уже завтра, когда все отдохнут и придут в себя, они куда-нибудь да выберутся, но сначала нужно прийти в себя.       Закончив с завтраком, парень вымыл посуду и ответил на сообщение матери о том, что посадку объявили. Быстро собрал сумку, закинув туда все вещи, которые взял с собой, переоделся и, насыпав в кошачьи миски корм, взял ключи от машины с полочки в коридоре. Закрыв квартиру своим дубликатом ключа от неё, с помощью лифта быстро спустился на подземную парковку. Разблокировал чёрный Volkswagen Passat B6 – небольшая, но супер удобная машина и, пусть ей уже и больше десятка лет, очень надёжная. Феликсу она очень нравилась и была, пожалуй, лучшей из тех, за рулём которых ему доводилось ездить. Возможно, он бы хотел себе похожую, но сейчас в целом не собирался приобретать машину, ибо надобности в ней не было, разве что в такие моменты, но всегда можно было арендовать, так что это не было проблемой.       Заехав домой, парень оставил там вещи и сразу поехал в аэропорт.       Через пятнадцать минут в зал вошли его родственники. На лицах явная усталость, но в то же время счастье и восторг. Шли они медленно, едва перебирая ноги и таща рядом с собой большие чемоданы. Они о чём-то негромко разговаривали, остановившись только когда увидели Феликса. Тот ярко улыбнулся и подошёл ближе. Родители тут же расплылись в ответных улыбках, а сёстры, особенно младшая Оливия, бросив чемоданы, кинулись к брату. Повезло, что сейчас людей не так много, и своим воссоединением с семьёй он никому не мешал. Оливия кое-как не сбила брата с ног, зажимая в объятиях. Рейчел почти сразу присоединилась, едва сдерживая эмоции, пока сестра в открытую рыдала от счастья. Отрывать сестёр от себя не хотелось, но нужно было помочь родителям и встретить их тоже. Девушки неохотно отлипли, становясь по обе стороны от брата.              С родителями воссоединение прошло так же эмоционально, ведь мама даже не пыталась сдержать слёзы и, счастливо улыбаясь (хотя в улыбке этой промелькнула грусть), обняла сына, а затем осмотрела его с ног до головы глазами, полными любви и нежности. Папа – точная копия Феликса, но на двадцать с лишним лет старше – потрепал его по волосам и сжал в таких крепких объятиях, что парню казалось, будто его рёбра сейчас лопнут, а внутренние органы смешаются в кашу под таким давлением.              Подхватив сестринские чемоданы (мамин взял на себя отец), Ли повёл всех к машине, сразу же загружая её багажом, отчего та даже просела. Когда все расселись, салон тут же заполнился уставшими, но возбужденными голосами, наперебой спрашивающими друг друга о чём-то.              Дорога до маленького – всего четыре дома – частного сектора неподалёку от леса прошла быстро. Светло-коричневая крыша небольшого дома мелькнула в листве, стоило Феликсу заехать на территорию сектора. Участок по периметру был окружён деревьями и кустами, образуя красивую живую изгородь вокруг невысокого забора. Домик оказался светлым с деревянной отделкой на углах и по периметру, две опоры из того же материла поддерживали второй этаж, ограждая небольшую террасу с несколькими креслами-мешками на ней. Остановив машину у ворот, Ли открыл их, жестом приглашая семью проходить. Сразу сказал, что вещи принесёт сам, а они лучше пока разомнут ноги и тело, после долгого нахождения в одном положении. Вытащив чемоданы один за другим, он прошёл по широкой каменной дорожке, состоящей из длинных прямоугольных плит, и остановился на крыльце, доставая из кармана ключи. К тому моменту подтянулись родители, закончившие прогулку по участку, а после, когда парень открыл дверь и начал заносить вещи, и сёстры.               Внутри было довольно уютно: выкрашенные в пастельный оттенок – что-то между молочным и бежевым – стены, светлый паркет, планка к планке, просторные комнаты, с натуральной деревянной мебелью и подходящим декором в виде картин и растений с различными статуэтками.              Несмотря на свои небольшие размеры, дом вместил в себе три спальни, две уборные, кухню средних размеров – как раз таких, чтобы было комфортно нескольким людям, но не настолько большая, чтобы отнимать лишние квадраты, а также просторную гостиную и прихожую.              В последней Ли оставил обувь на предназначенной для этого полочке, рядом поставил чемоданы и провёл семье рум-тур, показав их комнаты. Затем помог разобраться с техникой в доме и некоторыми особенностями, которых нет в Австралии, но есть в Корее. Когда все разложили свои вещи и более-менее обустроились, Феликс решился оставить их ненадолго, отправившись за продуктами. После быстренькой закупки приготовил немного «нейтральной» еды – что-то между местной и привычной родственникам, чтобы хватило до завтрашнего утра, и написал Хвану о скором приезде. Убедившись, что у всех всё хорошо, его помощь вроде как больше не нужна, Феликс попрощался, сказав писать ему в случае чего, и пошёл к машине.              До КСК доехал буквально за восемь минут, чему даже удивился, ибо по ощущениям дом был дальше. Впрочем, так даже лучше – будет больше времени пообщаться с Хёнджином, который из-за некоторых обстоятельств сейчас был не так загружен работой. Припарковавшись на полупустой стоянке, прошёл ворота, поприветствовав госпожу Шин, и пошёл в направлении конюшен, по памяти находя дверь с табличкой «директор Бан». Пару раз постучав, услышал приглушённое «Войдите» и зашёл в кабинет. За широким столом сидел сам Чан, на диванчике сбоку удобно устроился Хван, одетый, на удивление, в простую широкую футболку и шорты до колена, на правой ноге красовался широкий квадратный пластырь. Ли сделал заметку спросить об этом позже.              – Феликс, добрый день. Рад видеть тебя здесь, – мягко улыбнулся Бан, сохраняя образ директора, который, как уже успел увидеть Ли, рассеивается рядом с близкими. – Особенно по такому поводу. Присядь, – указав на пустующий стул напротив себя (в прошлый раз его не было), попросил Бан. Когда парень сел, он продолжил: – Итак, твоя копия документа, – достал из ящика папку бумаг, скреплённых между собой, и пододвинул их к блондину. – Здесь расписаны твои обязанности, возможности и права куратора, – отсчитав несколько листов, указал на следующий. – Тут то, что предоставляет тебе клуб вместе с возможностью кураторства, – повторил то же, что сделал минутой назад. – Дальше расписаны обязанности Хёнджина, – на этом Феликс удивлённо вскинул брови, но никак не прокомментировал. – и частично мои. Оставшиеся листы – это условия, которые соблюдают обе стороны и что будет, если их нарушить. Подписи нашей стороны уже стоят, нужна лишь твоя. Поскольку составлялся документ специально под тебя, и он является индивидуальным, в случае если тебя что-то не устроит или вызовет вопросы, мы можем пересмотреть его и при необходимости составим новый, – взглянув на Хёнджина, спросил: – Может, есть что добавить?              Хван лениво перевёл ранее изучающий взгляд на Чана, теперь это был скорее нейтральный, едва заинтересованный.              – Феликс, когда дойдёшь до моей части, скажешь. Надо будет кое-что прояснить. Будут вопросы, сразу говори, – спокойно сказал, кивнув Бану. Затем откинул голову на спинку дивана, прикрывая глаза.              Чан тихо фыркнул, подтянул стоящий в стороне ноутбук и, видимо, продолжил работу. Феликс стал вчитываться в лежащие перед ним бумаги. Как и говорил старший, в начале шли обязанности. Среди них было активное участие в жизни лошади, присутствие во время визитов коваля, ветеринара и прочих специалистов, готовность сотрудничать и идти на контакт с тренерами и людьми вроде Чана, самостоятельная работа с лошадью и забота о ней, желание работать над собой и в перспективе выезжать на соревнования под именем клуба, а также множество пунктов, которые по значимости были ниже, но требовали ответственный подход. Пока что Ли осознавал всё и в целом был готов. Из возможностей приятно удивило то, что на услуги клуба теперь предоставлялись скидки, которые с течением времени будут расти, и появление новых абонементов, более выгодных, которыми могли пользоваться только кураторы. Также он теперь мог беспрепятственно брать Вейгелу на, например, прогулки, с условием, конечно, что это не повредит лошади или не помешает её тренингу; мог обучать её каким-то трюкам или командам; работать в руках и брать часть тренинга на себя, если ему хватит знаний или кто-то будет держать это под контролем. Здесь, как и по правам, его всё устроило. На следующих листах были пункты о том, что он может пользоваться всей инфраструктурой клуба и территорий, ему принадлежащих; предоставление клубом сертифицированного тренера в нужной области, а также безусловная поддержка и помощь Феликса директором и другими работниками. Здесь же, как и в правах, значилось то, что он может запросить изменение условий проживания лошади. Например, переставить её в более просторную леваду или сменить компанию, в которой она гуляет. В этом разделе всё было предельно ясно, а сам он был довольно небольшим, хоть и информации достаточно. Следующим оказался раздел Хвана и Чана. Быстро взглянув на висящие над диваном часы, понял, что прошло уже около сорока минут. Видимо, он действительно вчитывался в каждое слово, ведь листов он просмотрел не так много.              – Хёнджин-хён, – позвал Ли. Сидящий на диване парень поднял голову и посмотрел на него, Бан сделал то же, отодвинув от себя ноутбук.       – Сразу объясню тебе пару моментов, потом прочитаешь. Начнём с того, что вместе с новым тренингом для Вейгелы будет создан и график тренировок для тебя, – Хван скользнул взглядом по его лицу и вернулся к мысли. – Также я составлю отдельный план по обучению тебя основам. Там будет что-то из работы в руках и с земли, корда, безопасное общение. В общем, то, что пригодится тебе в будущем. Учти, что верховые тренировки у тебя будут минимум два раза в неделю на Вее, плюс хотя бы раз в две недели – на другой лошади, помимо этого добавим этот «курс основ», так что от тебя потребуется хотя бы шесть часов в неделю на конюшню. В мои обязанности, как и Чана, входит помощь тебе везде, где потребуется. При этом я всё ещё твой тренер и это тоже входит в мои обязанности. Так, ну вроде из основного всё, остальное будет описано там, – кивнув в сторону бумаг, сказал Хван.       И ведь правда, главным значилось то, о чём ему только что сказал Хёнджин, а остальное место занимали подпункты и пункты менее важные. Чан время от времени бросал взгляд на Ли, но старался не «сидеть над душой» и продолжил то, чем был занят ранее. Оставшиеся листы Феликс изучил быстро, ведь условия были простыми и понятными, единственным, на чём заострилось внимание, оказался пункт о штрафах. Подняв голову, он посмотрел на Бана, который сразу это заметил и всем своим видом показал, что готов слушать. Хван, сидевший с закрытыми глазами, слегка повернулся в их сторону, но глаза не открыл.       – Я правильно понимаю, что, если нарушу какой-то из пунктов, меня будет ждать штраф в размере от миллиона до пяти миллионов вон? – в глазах Феликса читалось замешательство и недоверие, оно и неудивительно: никто не захочет расстаться с такими деньгами.       – Верно. В зависимости от нарушения будет варьироваться размер штрафа. Поскольку само по себе обеспечивать лошадь недёшево и в случае чего восстанавливать её обойдётся довольно долго и дорого, нам нужно себя обезопасить. Если тебе станет от этого спокойнее, то условия эти нарушаются не так легко, а действует этот договор только полгода, после которых ты решишь продолжать его или нет. Ещё один момент, если вдруг ты понимаешь, что придётся что-то нарушить или у тебя, например, изменились обстоятельства, то предупреждаешь заранее. Тогда это не штрафуется, – сцепив руки в замок, Чан поставил их на стол и уложил на них подбородок. Хёнджин, внимательно слушавший их диалог, встрепенулся и сел ровно. – Если нужно, мы дадим тебе время подумать, понимаю, какая это ответственность, – смягчился Бан, выражение глаз стало менее строгим, другим. – Тебя никто не торопит, можешь воспользоваться этой возможностью, – он ободряюще улыбнулся, безмолвно выражая поддержку.       – Феликс, – позвал Хван. Завладев его вниманием, Хёнджин встал с дивана и потянулся. – Пойдём к Вейге, вспомнишь, для чего ты это делаешь, почувствуешь, стоит ли оно того. Срочно подписывать всё не надо, бумаги никуда не убегут, а ты можешь потом пожалеть об этом решении, – увидев в глазах Ли понимание, он неопределённо махнул головой в сторону двери, приглашая, на что парень согласился, и уже вместе они вышли из кабинета. Чан молча подтянул стопку к себе и положил её в ящик, чтобы не повредить.       Хёнджин шёл обычно, но скрывать несильную хромоту не получалось, из-за чего шаги становились слегка дёрганными. Он упорно делал вид, что ничего такого нет и всё хорошо. Феликс же заметил и хотел было спросить, но решил сделать это позже, ведь, смотря на Хвана, становилось понятно, что эта тема ему будет неприятна.       Выйдя из конюшен, они пошли по широкой асфальтированной дорожке в сторону левад, ближе к полям. По бокам росли какие-то цветы и кустарники, создающие очаровательный вид, а ненавязчивый цветочный аромат оказался очень мягким и оставлял лишь приятные ощущения. С обеих сторон в травяных – песчаные в другой части комплекса – левадах гуляли лошади. Кто-то один, кто-то с компанией, но все такие безмятежные и ухоженные. Некоторые стояли, опустив голову, и медленно срывали траву, некоторые друг друга чесали, покусывая, некоторые гонялись один за другим, предпочитая поиграть. Эта картина отозвалась в сердце теплом, вызывая на лице улыбку.       Знакомых лошадей Ли здесь не увидел, они, вроде как, все гуляли в полях своим небольшим табуном. Однако тут и там мелькали те, кого они с Хёнджином смотрели в Европе, их он запомнил не очень хорошо, потому что тогда они ежедневно встречались с кучей коней, а всех запомнить просто нереально.       Услышав громкое ржание откуда-то спереди сбоку, Феликс повернул голову на звук, парень рядом сделал то же. Оказывается, они прошли уже почти весь путь, а Ли слишком ушёл в себя, не замечая этого. Поэтому, когда к ним через всю леваду летел вороной жеребец (Импал, тут же всплыло в голове), он удивился, невольно дёрнувшись в противоположную сторону. В этой части, как как-то упоминал Хван, в основном гуляли мерины и изредка кобылы, которые были преимущественно спокойными, так что увидеть тут Импала парень не ожидал. Тот уже успел подбежать к ограждению и стал пружинистой рысью перебегать из стороны в сторону, задрав хвост, ожидая внимания к себе. Хёнджин усмехнулся и подошёл к нему, на что конь громко зафырчал, подставляя голову. Парень потянулся к карману, доставая оттуда небольшие угощения в виде гранул, и протянул их коню. Тот жадно забрал их, начиная звонко жевать. Хван в это же время погладил его по морде, почесал лоб с белым пятнышком и повернулся к замершему Феликсу, с выражением интереса, разбавляемого чуточкой страха, на лице.       – Боишься?       – Не знаю, честно говоря. Он такой, – замолчал, подбирая слова.       – Я примерно понимаю, что ты хочешь сказать, – потому что сам был таким и знает, какие чувства и мысли захватывают разум. – Он не причинит тебе вреда. Не когда я здесь, – звучало обнадеживающе и так уверенно, что Ли сделал осторожный шаг вперёд. – Он не кусается, не бьётся, сейчас тем более спокоен. Можешь подойти ближе и погладить, если хочешь, – в подтверждение словам, Хван продолжил водить рукой по морде жеребца, от затылка переходя к шее. Конь немного – насколько позволяла высота забора – опустил голову, чтобы подставить шею, ведь получить порцию почесушек всегда приятно.       Феликс аккуратно подошёл ближе, всё ещё опасаясь и игнорируя громкое «Это жеребец. Он опасен» в голове. Импал это заметил, момента считав эмоции парня, но практически не отреагировал, лишь направляя в его сторону уши и раскрывая глаза, сосредоточившись на руках, гладящих шею. Под внимательным хёнджиновым взглядом Ли протянул руку к носу коня, давая тому возможность почувствовать его запах и запомнить его. Импал замер на несколько секунд, широко раздувая ноздри, затем расслабился и стал нормально дышать. Тогда Феликс аккуратно, кончиками пальцев, погладил белый мягкий нос и, увидев спокойную реакцию коня, уже всей ладошкой прошёлся по морде.       Хёнджин, стоящий рядом, запоминал каждую секунду, каждый момент, каждое изменение на лице или в позе блондина, его искренние эмоции, из страха ставшие нежностью. Это было то, ради чего он пошёл работать тренером и то, почему он всё ещё был с лошадьми. Видеть искренние эмоции, избавление от страха и нахождение новой любви, было тем, что так нравилось ему в этой работе. А ещё ему нравились такие люди как Феликс. За столько лет он привык к лицемерию, ко всевозможной лжи и яду, что был за спиной, а в лицо мерзкая улыбка, скрывающая уродливую натуру; он привык видеть боль и отчаяние, поломанные судьбы; привык к вечно осуждающим и завидующим взглядам, к постоянным сплетням; он привык постоянно находиться в конном сообществе. Если оно само по себе было токсичным, то в купе с консервативным корейским, которое готово осудить за малейшее отличие от остальных, за малейшую ошибку и шаг не в ту сторону, становилось уж совсем невыносимым. Тут ему повезло с коллективом, повезло собрать вокруг себя искренних людей, готовых выручить, тех, кто никогда не осудит и всегда будет рядом. Феликс был таким. Он был словно ребёнок, только познающий этот жестокий мир, не видящий абсолютно всего, замечающий только хорошее. Видно, что он рос не в Корее. Феликс искренний. Он радуется каждой мелочи, любит жизнь и всё, что она даёт. Он так по-детски смотрит глазами, полными восторга, что на сердце становится так тепло-тепло, а в душе легко-легко. Возможно, именно этот взгляд так зацепил Хёнджина в первую встречу, заставляя сравнивать с солнцем. И сейчас, когда Ли постепенно боролся со своим страхом, доверившись ему, Хёнджин был счастлив. Действительно счастлив.

***

      Еле оторвавшись от Импала, который был явно против их отпускать, парни подошли к уже соловому жеребцу, ибо тот тоже настойчиво требовал внимания к себе, а то несправедливо как-то выходит. Кулагер стоял через несколько левад в целях безопасности и был спокойнее, хоть и разрез его глаз делал его чуть более устрашающим и серьёзным. На деле же, стоило людям подойти, он таял, становясь нежным и любвеобильным. Поэтому и у него Хван с Феликсом задержались. Первый не торопил, давая насладиться контактом с разными лошадьми, давая время разложить это по полочкам в голове Ли.       Через некоторое время они отошли и от Кулагера, который принял это спокойно и почти сразу пошёл есть траву. Довольно скоро лошади в левадах с меринов сменились кобылами или молодняком. В одной из больших левад, немного даже уходящих в лес, Феликс заметил маленькое чёрное пятно в деревьях, которое, увидев их, неуклюже побежало к ним. Присмотревшись, он узнал Сальвадора. Оттуда же стали выбегать уже светлые лошади, видимо насторожившиеся таким резким подрывом жеребёнка, ведь это могло значить опасность. Первой выбежала изабелловая кобыла, укутанная в светло-серую попону. Следом неслась Вейгела, фыркнувшая при виде Хёнджина. Стоило парням зайти в леваду, кони замедлились и пара ещё не добежавших до них кобыл остановилась, решая остаться в тени.       Сальвадор подбежал быстрее всех, остановившись на расстоянии меньше метра. Он тут же стал тыкаться в ноги и ладони мордочкой, выпрашивая ласку. Азалия, хоть и была второй бегущей, держалась подальше, не желая оставлять жеребчика одного, но и подходить к людям тоже не хотела. Вейгела же перешла на шаг, но тем не менее шла активно, поэтому рядом оказалась довольно быстро. Пока Сальвадор отвлекал Хёнджина, который всё равно контролировал ситуацию, но позволил себе ослабить бдительность, ведь теперь был уверен в этих лошадях и их воспитании, ибо занимался этим лично, пусть и не один.       Вейгела подошла к Феликсу, вытянула шею и понюхала его, тут же узнавая запах и делая пару шагов вперёд. Ли протянул руку, безмолвно спрашивая позволения погладить, на что кобыла сама прижала к ней нос, заставляя парня улыбнуться. Феликс немного отошёл, чтобы было больше места и они не мешали Хвану, а Вейгела послушно шла за ним, принимая нового «лидера». С каждым поглаживанием она всё больше подносила голову всё ближе к телу парня, в конце концов уперевшись в его рёбра. Тот удивлённо рассмеялся, начиная чесать её уже обеими руками и переходя к подставленной шее.       Феликса захватили до того не виданные чувства. Такое большое и опасное животное само тянулось к нему, нуждалось в нём, выбрало его. Это было настолько приятно и ценно, что на глазах наворачивались слёзы радости. Осознание, что его любят и любят просто так, просто потому что, приятно отдавало в сердце. Говорят ведь, что к хорошим людям животные тянутся сами, да? Это так грело душу… Такое признание его от животного, которое было независимым и могло спокойно уйти, выбрав еду или лошадиную компанию, но всё равно оставалось рядом с ним, доставляя уязвимую голову. Он будто растворился в любви и нежности, которые дарили ему и которые он давал в ответ. Она действительно сама выбрала его ещё тогда, в России.       На душе стало спокойно, а в голове тихо. Ни единой мысли. Он позволил себе просто отдаться моменту и наслаждаться им, зная, что может себе это позволить, ведь ему никуда не нужно было и его никто не ждал. Ли не слышал даже тихих щелчков камеры, время от времени раздающихся в тишине, нарушали которую только шорох травы и хруст песка под копытами, негромкие фырчанье и ржание, звуки срывающейся травы и журчание воды где-то вдалеке.       Через время кобыла изменила положение, подставив уже основание шеи, холку и грудь, искусанную какими-то насекомыми, несмотря на репелленты. Когда Феликс стал чесать эти места, до которых сама кобыла добраться не могла, она напрягла шею и задрала голову, дёргая губами и иногда качая носом вверх-вниз. Через время Вейгела согнула шею, дотягиваясь до парня, стоящего у её передних ног сбоку, и стала подхватывать его футболку губами и зубами, едва не касаясь кожи. Хёнджин тут же пришёл на помощь, хотя до этого был в стороне, не решаясь нарушить момент, одёргивая кобылу голосом. Та спокойно отреагировала и убрала голову, а Ли перешёл к высокой холке.       – Не пугайся, она не пыталась реально тебя укусить или сделать больно. У лошадей есть такая «процедура», именуемая груммингом – это когда они чешут друг друга. Поэтому она сначала, когда ты только начал чесать её, просто дёргала головой и губами, цепляя воздух, а потом решила почесать тебя в ответ, мало ли у тебя бок зудит. В общем, это своеобразная лошадиная забота и любовь. Поздравляю, ты для неё важен, просто так лошади такого не делают, – Хёнджин растянул губы в своей мягкой и нежной улыбке.       Через минут десять, когда у Феликса уже отваливались руки, а Вейгела стала по чуть-чуть щипать траву, Хван предложил сесть на широкий забор в тени, подальше от дорожки. Здесь ограждение было плотнее и шире, чтобы сломать, перепрыгнуть или повредить его было тяжело, так было безопаснее для лошадей.       Когда парни двинулись в сторону маленького лесочка, ведь именно там ограждение попадало под тень и заодно было достаточно широким, чтобы сидеть было удобно, лошади пошли за ними. Первой шла Азалия, ведя за собой и контролируя Сальвадора, заключала Вейгела, тоже следившая за жеребчиком. Стоило парням усесться, как кони, заметив это, стали пастись и заниматься своими делами, но держались рядом, принимая Хёнджина за лидера в этом табуне, а Феликс, раз уж рядом с Хваном, соответственно, был на одной с ним ступеньке, поэтому и его уважали так же сильно. Парни завели тихий разговор, наблюдая за развернувшейся идиллией.       – А почему другие лошади не приходят сюда? – имея в виду еще нескольких ахалтекинских кобыл, которые стояли преимущественно в лесу, спросил Феликс.       – Они стоят ниже по иерархии и стараются держаться вместе, в то время как Азалия, будучи тут лидером, держит возле себя Вею и Сальвадорку, а они чувствуют себя с ней в безопасности, поэтому остаются при ней. Иногда, конечно, «младшие» по иерархии пытаются порядок изменить, но у них не выходит. Вообще, эти двое, – указал на кобыл. – похоже и в Центре были хорошими подругами, потому-то и тут, на новом месте, продолжают защищать друг друга. А Сальвадора взяли под опеку. Может, потому что обе раньше были по большей части матками, а может просто чувствуют, что он сам себя отстоять не сможет. На самом деле очень интересно смотреть на взаимоотношения в табуне.       Дальше разговор перешёл в русло жеребят и лошадиного материнства, что было Феликсу очень интересно, а услышать мнение от человека, который совсем недавно с этим столкнулся, было важным для него. Почему? Отчего-то конная тема была ему так интересна, и узнавать что-то явно лучше у человека, недавно пережившего этот опыт, человека, которому он доверяет и которого знает, чем в бездушных статьях на просторах интернета. После разговор перетёк к недавним событиям, к каким-то конюшенным новостям, о которых Ли не знал. Атмосфера была подходящая, поэтому он решился спросить:       – Хён, – заглянув тому в глаза, продолжил: – что случилось тогда с тобой и Багдадом и что с твоей ногой? Можешь не отвечать, если неприятна тема или не хочешь… – Немного замялся и отвел Феликс, думая, что зря задал этот вопрос, ибо портить настроение Хвану не хотелось.       На удивление, переварив вопрос, тот ободряюще улыбнулся, и перевёл ожидающий взгляд с лошадей на Ли. Когда парень почувствовал этот взгляд на себе, поднял глаза и встретился ими с хвановыми, говорящими, что всё в норме.              – Спасибо. Мне приятно знать, что ты обо мне беспокоишься, – Феликс, до этого растерянный, смущённо улыбнулся. – В тот день приезжала Соён, наш ветврач. Она должна была осмотреть Довгаль с Дакотой и других кобыл-мамочек с мелкими, а Багдад накануне стал нетипично себя вести и плоховато есть. Мы думали, что с зубами что-то, поэтому попросили посмотреть и его. А чтобы это сделать нужно смотреть и движения, в том числе под верхом, – Хёнджин посмотрел на виднеющийся отсюда манеж и продолжил: – У него ещё началось непонятное поведение под Рюджин, она часто на нём ездит и достаточно хорошо знает, так что сразу попросила подсесть и понять, кажется ей или нет. Так совпало, что промежуток между приездом нуны и просьбой Рю был пару дней, так что мы с Чаном решили совместить два в одном. Сначала было более-менее нормально, но чуть позже Багдад стал двигаться иначе, затем перестал реагировать на любые средства управления: и на шенкель, и на корпус, и на повод, и даже на голос – никакой реакции. Потом, правда, стал козлить и разносить. И в момент развернулся на девяносто и впечатал меня к стене, – в глазах Феликса, к которым Хван вернулся неосознанно, появилось выражение ужаса и боли за него. – В общем, я упал довольно сильно. Он сразу не остановился, и немного протащил за собой, а когда я отпустил его, он случайно прошёлся задней ногой по моей ноге. Повезло, что по касательной, – указав на пластырь, стал сам рассматривать его, перебирая воспоминания. – Ничего особо серьёзного нет, просто ушиб и верхний слой кожи слез, гноится немного, но терпимо.              – Сильно болит? – взволнованно спросил Ли. Он действительно переживал за Хёнджина, в груди несильно щемило. – Ты же прихрамываешь, хён. Не нужно такое скрывать, – мягко попросил Феликс, стараясь звучать ненавязчиво, но при этом обозначив, что волнуется и хочет, чтобы с ним были откровенны.              – Да не то чтобы. С каждым днём становится лучше. Врач прописал мази, ну и обрабатывать, – помолчав, сказал: – Спасибо, что волнуешься, я это очень ценю. Мне действительно приятно, что я для тебя важен, – видно, как Хвану непросто это говорить, но оттого это и было очень откровенным, чем-то интимным, тем, что абы кому не скажешь.              Феликс улыбнулся, придвинулся ближе и обнял Хёнджина, который тут же расплылся в благодарной улыбке, стирая уязвимость и страх с лица, и принял объятия, отвечая тем же. Спустя небольшую паузу разговор возобновился, но перешёл по большей части на Феликса, который рассказывал о приехавшей семье, жизни в Австралии и разные забавные истории из детства, когда они с сёстрами страдали безделием, отчего творили всякую фигню.              Примерно через час они вернулись к Чану в кабинет, где Феликс подписал все документы, забрал свою копию и, уложив их в сумку, забежал к текинцам. Уже, правда один, ведь у Хёнджина стояла тренировка, но тем не менее. Увидев его, Вейгела с компанией, которые провожали их и остались у калитки, подошла ближе. Ли тут же обнял её и рассказал о том, что теперь будет чаще с ней видеться и проводить с ней больше времени. Кобыла будто понимала всё то, о чём он говорит, ведь даже не шелохнулась и не пыталась уйти до тех пор, пока парень сам не отошёл и не вышел из левады, напоследок почесав лоб кобылы, которая стояла впритык к забору.              К Минхо в студию он ехал счастливым и, оставив машину, а ключи отдав старшему, пошёл пешком домой, не скрывая яркой улыбки и игнорируя взгляды, которыми его одаривали прохожие. Феликс был счастлив и ему как-то плевать, что там думают по этому поводу другие.