Новый мир

Глава 7. Интересный опыт

Понедельник. Одиннадцать тридцать утра

      Хёнджинов день не задался с самого его начала: проспал на час – будильник не сработал, пролил на любимую футболку крепчайший кофе, отстирать который будет крайне сложно – резкий хлопок машины на улице напугал Хвана. Параллельно с завтраком он натягивал на себя рабочую одежду, так как на месте переодеться времени не будет, и упрашивал Чана ненадолго подменить его, если Хван совсем не будет успевать. Быстро накинув на себя пастельно-голубое поло, тёмно-синие бриджи с идущей по внутренней поверхности ног и частично ягодицам силиконовой сеточкой, натянул чёрные кожаные сапоги. Выбегая из дома, нацепил на голову белую кепку, ибо в это время солнце уже нещадно пекло.              Забежав к Бану отметиться и поблагодарить за закрытые на его опоздание глаза, Хёнджин побежал искать Чанбина. Повезло, что время позволяло это сделать. Тот нашёлся в амуничнике, по своей уже традиции, натирающий амуницию.              — Чанбинни, доброе утро, — говорит Хван, заходя в комнату. Вообще ему нужно было взять седло и оголовье для Этуаль, но найти старшего тоже было важной задачей.              — Доброе, Джинни. Что-то хотел? — Чанбин, отрываясь от промазывания чей-то – Хёнджин не в том положении сейчас, чтобы вглядываться в неё – уздечки, откладывает её в сторону и приветственно улыбается другу, слегка прищуриваясь.              — Что-о-о-о-о ты? — тянет Хван, взявший седло и идущий теперь за оголовьем. Вместе с тем он умудряется вполоборота продолжать диалог. – Конечно же да.              — Хорошо хоть сразу сознался. Что хотел? У тебя разве не поля должны уже вот-вот быть? Думал, ты уже собрался. Непохоже на тебя – в последнюю минуту всё делать, — Со всё же возвращается к своему занятию, взяв теперь старенькое выездковое седло.              — Будут. Дело в том, что я непозволительно сильно опаздываю, поэтому выедем позже. Вернёмся, соответственно, тоже. У меня на два тренировка, думаю, не успею вовремя вернуться. Можешь, пожалуйста, подстраховать? Буквально на пять-семь минут меня заменить.              — Ох, Хёнджин-Хёнджин, нагружаешь ты меня, — наигранно начал кряхтеть Со. Однако он не тупой и не слепой, понимает ведь, что другу явно нужна помощь. Тем более Хван не так уж и часто о ней просит. — Хорошо. Расскажи хоть, кого тренировать и кого брать.              — Парень моего возраста, блондин, зовут Феликс. Чуть ниже меня, примерно на полголовы. Он сам по себе яркий, он будто солнышко – такую же энергию излучает, – Хван не замечает заинтересованного взгляда, задержавшегося на нём, ведь упирается взглядом в часы, подсчитывая оставшееся время. – Возьми Марселя, чистить и седлать придётся самому. Он новичок – бери на корду. Попроси его сделать базовые упражнения: наклоны, повороты, встать-сесть, задержаться над седлом – мы всё это уже делали. Постараюсь приехать уже к этому моменту. Проконтролируешь девочек, если понадобится?              — Ой боже, хорошо. Блондин, примерно метр семьдесят пять. Взять Марсика, базовые упражнения. Понял. Детям помогу, люблю я их. И тебя, засранца такого, тоже люблю. Всё, давай иди, а? — пренебрежительным тоном отправляет Хвана Чанбин.              — Всё, иду-иду. Седло, вальтрап, оголовье… – быстро перечисляет Хёнджин, проверяя, всё ли взял. – Если что, может, вопросы будут, пиши или звони. Телефон поставлю на вибро. До встречи, – говорит он, закрывая ногой дверь.              Хван быстро чистит и седлает Этуаль, просматривает развешанную на кронштейнах денников амуницию, убеждаясь, что она подобрана правильно. Выдыхает. Всё же он успел. Тем временем далёкие до этого смех и смесь звонких голосов приближаются, показывая обладательниц. К Хвану подходят его четверо учениц-помощниц: Рюджин, Черён, Лиа и Юна.              Самая старшая в компании — Рюджин, она, можно сказать, мамочка девушек. В апреле девушке исполнилось семнадцать лет. Следующая по старшинству – Черён, которая младше Шин всего на пару месяцев. Одногодки Юна и Лиа в этом году будут отмечать шестнадцатые дни рождения, причём Лиа сделает это уже через два месяца, а Юна – только в декабре.              — Хёнджин-сонбэ, добрый день! — хором поздоровались девушки.              — Добрый, девочки. Сегодня у нас Элегия, Ладога, Багдад и Бард. Амуниция уже на их денниках. Лошади в левадах, по дороге к ним распределимся. Договорились? – каждая кивнула. – Хорошо, тогда берите чомбуры и пойдёмте.              Вооружившись верёвками, компания отправилась в сторону левад.              — Так, девочки, давайте определимся. Юну я возьму на Элегию, — парень повернулся в сторону девушки с тёмным хвостиком, что спрятался под кепкой. — ты согласна?              — Да, я даже рада, — Улыбнулась девушка. — Тогда я к ней иду?              — Пойдём вместе. Лиа, Ладога тебе подойдёт?              — Да, конечно. У нас с ней взаимная любовь, — шатенка скромно улыбнулась, вспоминая моменты тренировок вместе с этой кобылой.              — Хорошо, так, Рюджин, ты на Багдада? Я думаю, ты с ним справишься, да и вы подходите друг другу.              — Поняла, тогда мне идти к нему? — девушка остановилась, поправив своё тёмно-синее каре.              — Верно. Тогда Черён на Барда, он тебя любит, а это редкость для него. Так, Рюджин, сейчас к Багдаду, ты знаешь, где он стоит, — девушка направилась прямо и через пару метров свернула в сторону одиночных левад. — Лиа, Черён, вы к Ладоге и Барду в леваду. Это сейчас налево, вторая левада справа. Поняли?              — Да! — девушки одновременно ответили и направились за лошадьми.              — Ну а мы с тобой, Юна, сейчас прямо и тоже направо. Там первая левада.              Забрав лошадей, компания вернулась к конюшне, но заходить не спешила.              — Сейчас внимательно слушаем меня. Самый дальний денник у Багдада, поэтому его ставим в самый конец, чтоб, не дай Бог, он никого не ударил и не укусил. Потом, через одни развязки ставим Ладогу, прямо перед ней Барда. Дальше через развязки Люсю, Этуаль в боксе. Вся амуниция висит на кронштейнах их денников. Поняли?              Девушки кивнули. Процесс чистки и седловки много времени не занял. Когда девушки закончили, Хёнджин обошёл каждую с дотошной проверкой: правильно ли положение седла, перетянута или недотянута подпруга, как лежит уздечка – словом, осмотрел всё, чтобы убедиться в том, что ничего не причинит лошадям и их всадницам вреда.              — Всё, все умницы, правильно поседлали. Выходим в таком порядке: мы с Этуаль, Юна и Элегия, Черён и Бард, Лиа и Ладога, Рюджин и Багдад. Напоминаю про дистанцию в два-три метра. Ещё больше держим с Багдадом и Ладогой. Не давайте лошадям перегонять друг друга. Садимся возле входа. Выходим, – сказал Хван, после чего повёл за собой серую кобылу.              Сели быстро и, сделав стремена, двинулись по территории конюшни в сторону выхода в лес.              — Минут двадцать расшагиваемся, после чего поедем активнее. Напоминаю, повод в контакте, особенно на переходах. Лиа, Ладогу держи в рамке – она крупная, будет слишком разгоняться – вылетит из строя. По остальным моментам… – Хёнджин вновь кратко прошёлся по технике безопасности и их маршруту.              В лучах обеденного солнца каждая лошадь выглядела невероятно красиво, маня переливами шерсти, но вороные братья Бард и Багдад смотрелись особенно выигрышно.              Бард – небольшой тракененский мерин, которому стукнуло уже двадцать лет. Что удивительно, в своём возрасте на его и так угольно-чёрной шерсти без единой отметины не было даже одного седого волоска. Казалось бы, к приближающейся старости конь должен быть стать спокойнее и мягче, однако не тут-то было. Бард в свои почётные двадцать оставался всё таким же раздолбаем, каким был в пять-шесть лет. Понравиться ему было тем ещё испытанием. Если же человеку это так и не удавалось – жди беды. В таких случаях было несколько вариантов развития событий. Первый: Бард будет играться под верхом и в руках, через раз слушать всадника – в целом, не особо опасно, но весьма неприятно. Второй: выдирать руки, не давать одеть оголовье, угрожать зубами и задними ногами – уже не так безопасно, но поправимо. И третий, самый страшный: вечные укусы, растаскивания и под седлом, и на земле, топтание по ногам. Словом, конь нелёгкий и может быть весьма опасным. К сожалению, это исправить не удалось, хоть пытались не единожды. Однако, если человеку всё же удаётся понравиться Барду, тот будет относиться к нему, точно к хрустальной вазе: возить максимально аккуратно и бережно, выручать и ни в коем случае не играть с человеком в опасном ключе.              Багдад же полная противоположность брата. Хоть он и почти полностью вороной, чёрную шерсть на морде разбавил белый квадратик на лбу ближе к правому глазу, а на задних ногах, почти сливаясь с копытами, два белых микроносочка, которые почти незаметны. Багдад конь очень строгий. Строгий, но честный. Если человек находил к нему подход и не переходил грань, не слишком задавливал, пытаясь показать авторитет, и не слишком давал разгуляться, боясь что-то сделать, Багдад был идеальным партнёром. В самом расцвете сил он был выдающимся конкуристом, спокойно брал по метр сорок. Никогда не подводил и не пролетал мимо барьера, если знал, что человек не боится. Только вот он очень тонко чувствует людей. Как только человек начинал бояться или зажиматься, мерин в ответ начинал играть с ним, чувствуя своё превосходство: мог подорваться или разнести на ровном месте, резко выдернуть повод, чуть ли не рвя руки, козлил. Были и особенные, в его понимании, люди. Одной из них была Рюджин. С первой их встречи он её полюбил. Девушка была уверена в себе и сразу установила правила, которые Багдад принял. Рюджин стала одной из немногих, кто сразу нашёл к нему подход. Конь оценил. Чувствуя внутренний стрежень и силу, Багдад был аккуратен и силён, выручал девушку и был готов помочь, если та вдруг потеряет баланс.              Из-за характера среди лошадей у него особо не было друзей. Его мало с кем стабунивали – просто боялись за остальных. Единственный, с кем Багдад дружит, – это Диалог. Они с самого появления Диалога стояли в соседних денниках и левадах. Со временем стали замечать, что они друг к другу совершенно спокойно относятся и Багдад не пытается его укусить или ударить. Так и стабунили. Сейчас, правда, они гуляют в разных левадах из-за изменившихся обстоятельств.              — Девочки! Сейчас дорожка метров сорок будет, её рысим. Всё готовы?              — Да! — хором ответили девушки.              — Тогда начинаем, перед переходами буду предупреждать. Ры-ы-ы-ысью.              Около тридцати минут они рысили с перерывами на шаг, разогревая лошадей и подготавливая их мышцы к предстоящей нагрузке в полях.              — Молодцы, – похвалил всех Хван после перехода в шаг, глянув на время. – У нас есть немногим больше часа. Сейчас прошагнём, дадим лошадям отдохнуть. Недалеко отсюда поле, к которому две дороги. Первая короче, на ней прогалопировать не получится, а потому придётся сразу на открытом пространстве это делать. Вторая длиннее, но там можно подняться в галоп и около пары минут галопировать. Что выбираете? — Хёнджин чуть замедляет Этуаль и оборачивается к остальным.              — Давайте, наверное, по второй поедем, — Немного приглушённо ответила Юна, поправлявшая что-то на седле.              — Поддерживаю Юну! — из конца смены выкрикнула Рюджин.              — Черён, Лиа, вы как думаете?              — Ну давайте через длинную, чтобы лошади не неслись сразу карьером, а мы размялись хоть немного, — рассуждала вслух Черён.              — Поддерживаю, — спокойно ответила на вопрос тренера Лиа.              — Хорошо. Сейчас переходим в рысь и делаем петлю. Рюджин, скажешь, когда пройдёшь поворот, после этого поднимаем в галоп. Багдада высылай сразу, как скажешь, чтобы он не отставал. Если что, придержи рукой.              — Приняла! — сразу ответила Шин.              Закончив с объяснениями, Хван поднял Этуаль в рысь, за ней сделали переход и остальные, стуча копытами о землю. Вскоре до тренера донёсся крик:              — Вышли!              — Услышал, пока не двигай. У всех всё хорошо?              — Да! — хором ответили девушки.              Услышав ответ, Хёнджин скомандовал Рюджин сменить аллюр, после чего довольно громко крикнул:              – Смена, галопом!              Лошади, уловив знакомое слово, подорвались в галоп, граничащий с карьером. Однако выплеснуть льющуюся через верх энергию им не дали – разминка необходима и им, и всадникам.              — Хорошо, молодцы! Ещё двадцать метров и переходим в рысь, рысим минуту, затем шагаем.              — Принято!              Так по лесу, красиво и чётко переставляя ноги, скакали пятеро лошадей. Особенно выделялась Ладога, самая крупная лошадь в смене, да и в целом на конюшне. Статная тёмно-гнедая кобыла с небольшими светлыми пятнышками-яблочками на боках. На мордочке полоска-проточина. В отличии от Диалога, почти ровная, только в начале из квадрата тонкой линией переходит в проточину сбоку морды. От матери у Ладоги белые невысокие носочки на всех четырёх ножках. Не так давно кобыле исполнилось четырнадцать лет. Раньше, впрочем как и сейчас, но уже не такой сильный, на неё был огромный спрос. Многие спортсмены всей Кореи, и не только, приезжали и пытались выкупить её. Просили продать, предлагая огромные суммы. Но семья Бан не соглашалась. Терять такую лошадь, отдавать её в спорт, понимая его уровень в Корее, откровенно говоря, не хотелось. Учитывая, что Ладога – дочь одной из первых их кобыл, которая ещё повезёт, если пару лет протянет, продавать её не поднималась рука. Да и сама Ладога чего стоит! Невероятно красивая, надёжная, здоровая и способная во все дисциплины – чудо, а не лошадь. Ещё и умная. Очень умная.              — Переход в учебную рысь!              Звуки топота копыт и фырканья лошадей разносились по лесу, смешиваясь с пением птиц и шелестом листвы.              — Шагаем, — сказано специально для Рюджин и Лии, чтобы те успели перевести лошадей в шаг до того, как они впишутся друг друга. Хоть дистанция и была, лучше лишний раз избегать подобных рисков. — Ша-а-а-а-а-агом. Пока пару минут до поля идём, отдайте повод немного, пусть шею вытянут и переведут дух. У всех всё нормально?              — Айщ, да! — чуть кряхтя отвечает Рюджин.              — Уверена?              — Да, просто стремена опустить немного надо и вообще шикарно будет. — склонившись корпусом вбок, одной рукой девушка показывает знак «окей», а второй подтягивает ремень.              — Остальные?              — Всё хорошо! — за всех ответила Черён.              — Вот и чудно, шагаем, — несколько минут тишину разбавлял лишь стук копыт. — Так, девочки, сейчас мы проходим поворот и выходим в поле. Точнее, в его середину. Поэтому, – остановившись и сделав так, чтобы все точно услышали и поняли его наставления, Хёнджин продолжил: – Повод держим строго в контакте, дистанцию обязательно соблюдаем, все переходы только после моих слов.              — Принято! – поочерёдно ответила каждая из девушек.              Выйдя в поле, лошади ощутимо оживились, но позволить лишнего себе не решались, находясь под чутким контролем.              — Давайте постепенно в рысь, – кони активно двинулись вперёд, норовясь обогнать друг друга или перейти в галоп. – Держим дистанцию, отзываем. Не давайте съезжаться, – спустя минуту, когда лошади поуспокоились, Хван уточнил: – Все готовы к переходу?              — Да!              — Начинаем с учебной, разгоняемся постепенно. Держите смену. Подъём!              И тут понеслось. Стоило Хёнджину дать команду, лошади сорвались в галоп, местами переходя в карьер. Тяжелее всего пришлось Рюджин, которая была последней. Чтобы нагнать смену, Багдад старался максимально быстро скакать, да так, что аж уши закладывает. Однако девушка тоже не промах: спокойно могла удержаться на такой бешеной скорости и без рук, да и управлять тоже – тренировки с Хваном и Чанбином в своё время не прошли даром. Так что у неё всё было более чем хорошо: стремена подходят, управлять она может, дистанция вполне себе приличная. У остальных девушек всё тоже было замечательно, они искренне наслаждались процессом.              Хёнджин же в это время спокойно себе снимал видео и делал фотографии. Несколько для Чана, самые удачные в соцсети, а остальные — для себя. Убрав телефон, Хван, как и все остальные в смене, решил раствориться в моменте, отпустив переживания.

***

      Сорок минут прошли незаметно. Смена делала переходы и остановки, но бóльшую часть времени галопировала и рысила. От золотого поля разносилась смесь звуков, начиная топотом копыт и заканчивая заливистым лёгким смехом.              — Пару минут и заканчиваем!              — Поняли!              По прошествии двух минут Хёнджин снова дал указания:              — Переход в рысь! Чш-ш-ш-ш, тише, Туля, — кобыла выполняет команду, которую ей дали корпусом, но продолжает слишком активно бежать, из-за чего Хван чуть свистит и поглаживает её по шее. Через минуту слышится очередная команда: — Шагаем!              — Фху-ух, это было непросто. Я давно так не летала, конечно, — отзывется из конца Рюджин, у которой сбилось дыхание.              — То же самое, сестра, то же самое, — на выдохе произносит Юна.              — Лиа, Черён, вы как?              — Я ж чаще приезжаю, Чанбин-сонбэним меня не щадит. Так что не скажу, что очень вымоталась. Но Бардик жару дал, носился как угорелый, — смахивая одной рукой пот со лба, а второй держа повод, ответила Черён.              — Мне нормально, Ладога выручала местами. Правда я сильно устала, не привыкла так много галопировать.              — Хорошо. У нас есть ещё, м-м-м, — тренер кинул взгляд на часы, — двадцать минут, предлагаю сходить на ручей охладиться. Нам нужно и коней отшагать, и ноги им охладить. Так что будет легче совместить. Что думаете? — обернулся к девушкам.              — Почему бы и нет? — ответила Шин-старшая.              — Все согласны? — услышав в ответ лишь «мгм» от всех, Хёнджин поворачивает Этуаль в сторону леса. — Тогда решено. Минут за пять дойдём, там минут пять и на обратную дорогу десять, должны успеть, — тихо, сам с собой разговаривает парень.              До ручейка шли без происшествий. Лошади шагами на расслабленном поводе, вытянув шеи. Кто-то даже успевал что-нибудь схватить перекусить. Багдад особенно выделился. Выбрав момент, резко остановился и попытался дотянуться до веточек ели, однако у него ничего не получилось, поэтому сейчас он старался ухватить всё и сразу.              — Ну Багда-а-а-а-ад, хватит! — Рюджин уже умоляла коня перестать есть. Она пыталась его сдвинуть, но всё было безрезультатно. — Ладно, я слезу и расслаблю подпругу, как тебе такая идея, а? – раздражённо-устало проговорила девушка.              — Рю, что ты там говоришь?              — Я, может, с Багдада слезу? Расслаблю подпругу и пусть идёт что-то жуёт, всё равно пока отшагиваемся, да и до ручья недалеко вроде. Можно?              — Хорошо, веди его в руках. Подпругу расслабь максимально, но так, чтобы седло не сползло. Повод перекинь через шею и веди рядом, не отставайте только. Мы тогда пока остановимся. Девочки, не давайте особо лошадям есть.              — Спасибо! Всё, Багдадик, — Рюджин ослабила ремни и погладила коня по шее, — можешь отдыхать. Идите.              Так и дошли до водоёма, правда, строй немного изменили. Рюджин шла впереди всей смены, а остальные шагали за ней. Шин-старшая и Багдад отдыхал: конь шёл рядом с девушкой, иногда срывая листочки или пощипывая траву, а та умилялась с него, делая кучу фотографий самого коня и совместные с ним. Остальные лошади мирно себе наслаждались теньком и, пользуясь моментом, максимально расслабляли мышцы.              Постепенно деревья сменяли друг друга, вскоре они совсем поредели и показался ручей с кристально-чистой водой, что мягко журчала, переливаясь.              — Вот мы и на месте. Рю, ты сядешь?              — Не, я просто обувь сниму, на бриджи без разницы, я всё равно их стирать хотела сегодня. Так что я просто зайду в воду с вами, тут же не очень глубоко?              — В центре ниже колена будет, по краям мельче.              — Вот и славненько.              — В таком случае, заходим и держимся у центра. Пройдём вперёд, оттуда выйдем на дорогу к конюшням.              — Поняли!              Друг за другом все зашли в водоём. Старшая Шин, что в одной руке несла сапоги, а в другой держала повод, зашла первой, за ней Хёнджин с её младшей сестрой, следом Черён и заключала Лиа.              Лошади, обрадовавшись возможности порезвиться, начали бить ногами по воде, словно шли испанским шагом (элемент, когда лошадь идёт, поочерёдно высоко задирая передние ноги). Всюду были брызги, всадники так или иначе намокли, а Рюджин так вообще была с ног до головы в воде.              Так и шагали около пяти минут: кто резвился, кто пил, а кто-то, кто не любит купаться, бренно шагал, опустив голову.              — Давайте выходить уже. Рю, так и не сядешь?              — Всё же сяду, — увидев крупный камень, ответила Рюджин. — Я только подведу его к валуну, можете подождать немного?              — Хорошо.              Шин, подведя Багдада к камню, затянула подпругу и надела сапоги, после чего кое-как взобралась на лошадь и, удобно устроившись, присоединилась к остальным.              — Меняем строй. Мы с Юной первые, за нами Рюджин, за ней Черён, Лиа замыкает. Всем всё понятно?              — Да.       

***

      — Девочки, спешивайтесь, — немного усталым голосом, говорит он подросткам. — Барда и Багдада держите подальше друг от друга. Лиа, Ладогу сразу в денник, следи, чтобы она не ворочалась. Расседлаетесь с Чанбином, мне надо провести тренировку. Хорошего дня, дети, — с улыбкой обращается к ученикам Хван и направляет кобылу в сторону подошедших друга с его учеником.              — Спасибо, Хёнджин-сонбэ! — девушки благодарят тренера и делают лёгкие поклоны.              Хван, что уже успел забрать Феликса, на прощание кивает и, отблагодарив Чанбина, переключается на следующего ученика.              За неспешными разговорами парни вышли в лес и шагали уже по зелёным тропинкам. Постепенно слова стали лишними, всадники думали о своём параллельно наслаждаясь лесными пейзажами. Тишину первым нарушил Феликс:              — Хён, можно вопрос?              — Задавай.              — Почему ты тоже верхом?              — Кстати, хороший вопрос. Всё началось с того, что Чан – мой друг и наш главный – попросил позаниматься с его лошадью. Разрешил в поля выезжать, разные элементы отрабатывать, прыгать, в руках работать. Он несколько занят, а лошадь работать надо, она и так уже долго гуляла, нужно вспоминать многое. Сейчас же мы выезжали, как Чанбин говорил, в поля, поэтому нужно отшагаться. Под таким солнцем на плацу не пошагать даже – солнечный удар схватишь. Манеж после вас заняли ненадолго, поэтому мы туда вернёмся позже.              — Понятно, — с лёгкой улыбкой отвечает Феликс. — а вообще сложно так сразу с несколькими лошадьми?              — Сложно сказать, бывает по-разному. Моя кобыла сейчас в основном гуляет – последние месяцы беременности, здесь и нагружать-то нельзя. Остальных учебных лошадей я знаю от и до и со всеми работал: с кем-то меньше, с кем-то больше. С частными знаком не так хорошо, если только их владельцы не обращались ко мне напрямую. Этуаль же родилась и выросла здесь, её воспитанием занимался в том числе и я, поэтому для меня она не просто какая-то там лошадь. Учитывая, что это кобыла Чана, тем более всего пятилетняя, мне несложно поработать с ней.              — Ясненько... — размышляя о таком развёрнутом ответе, отозвался Ли.              По прошествии какого-то времени, которое было отведено на раскрепощение и привыкание Феликса, Хван подал голос, сказав Ли выполнить ряд упражнений, которые сначала показывал на себе. Обычно это происходило на более позднем этапе обучения, но в этот раз пришлось выкручивать так. Ученик на удивление быстро всё и даже особо не боялся, хорошо владел своим телом и управлялся с собственным балансом, что делало работу с ним легче и приятнее.              В процессе тренировки Хёнджин не мог не подмечать старательность и желание, с которыми Феликс выполнял поставленные перед ним задачи. Он всецело доверял тренеру и внимательно его слушал, применяя советы и замечания на практике.              – Сейчас я объясню тебе принцип воздействия ногой. Говоря точнее, шенкелем. Твой шенкель – огромная сила, способная сдвинуть лошадь вбок, остановить или выслать её вперёд, согнуть в боку, попросить уступить, сделать самостоятельный переход, осадить и многое-многое другое. Нужно понимать, что ногой мы лошадь не пинаем, не бьём, не лупим со всей силы – нет, мягко сжимаем бока, увеличивая при необходимости давление, – рассказывал Хёнджин уже выученное наизусть, стоя рядом с Феликсом. – На разных аллюрах действие ноги отличается, но главные принципы сохраняются на всех: нога всегда прижата к боку и не гуляет сама по себе, шенкель поддерживает лошадь и помогает ей двигаться, увеличиваем давление постепенно, потому что чувствительность у всех лошадей разная. Что касается шага. Высылаем в шаг с остановки мы сжатием обоих шенкелей, после того как лошадь начала движение, ослабляем воздействие, оставляя ноги прижатыми. После чего поддерживаем движение поочерёдно левой и правой ногами, в зависимости от того, какая задняя нога в данный момент идёт вперёд. Сейчас я возьму Марселя за повод и немного проведу его вперёд, ты же закроешь глаза. Твоей задачей будет прислушаться к своим ощущениям, затем я объясню тебе, что ты чувствуешь и что с этим делать, – пройдя метров десять, Хван остановил лошадь. – Ты мог почувствовать, как поочерёдно приподнимается то правая ягодица вместе с правой частью корпуса, то левая, было?              – Да, – не понимая, к чем ведёт тренер, ответил Ли.              – Хорошо. Ты так чувствуешь вынос одной задней ноги вперёд и её опору на землю, а вторая в это время уходит назад. Если приподнимается правая часть корпуса, значит, что правая задняя нога сейчас опирается, а передняя пойдёт вперёд. Понятно? – услышав неуверенное «да», продолжил: – Я на последующих тренировках подробнее объясню тебе этот принцип, но сейчас главное, чтобы ты хотя бы примерно его понял. В общем, если тебе нужно расширить шаг или расшевелить лошадь, то есть выслать её ногами, ты работаешь на шагу то одной ногой, то другой, но не обеими вместе. Если чувствуешь, что приподнимается левая часть корпуса, прикладываешь левую ногу, правая – правую.              В остальном объяснения занимали достаточно много времени и были объёмными, но без этой базы Феликсу попросту не стать хорошим всадником, поэтому Хван давал её, заваливая потоком информации, но стараясь преподнести её максимально понятно и доходчиво. Если было нужно, он объяснял и второй, и третий, и четвёртый раз – столько, сколько потребуется его ученику для понимания.              Радовало, что Феликс схватывал налету, переспрашивая не так часто, но когда действительно не понимал, при этом слушая и вникая. Даже на рыси, пусть и не сразу, но появлялись успехи. Ли честно говорил о своих ощущениях и признавался, если ему было неудобно или что-то пугало, чем очень помогал и облегчал работу с собой. Хёнджину начинал нравиться этот открытый и нетипичный для Кореи парень, что искренне радовался даже малейшему шагу вперёд.              После его тренировки Хёнджин, попрощавшись с Феликсом, отвёл Марселя в леваду и продолжил работать. На повестке дня было ещё несколько тренировок и работа с частной лошадью.       

***

      Закончив со всеми делами, Хван с облегчением выдохнул и собрался идти к Довгаль. Почистив и порезав несколько морковин и яблок, он сложил их в мягкое ведро поверх заваренной лошадиной еды и, подхватив его за ручки, направился к леваде, где его уже ждала любимая лошадь.              — Довгаль, иди сюда, кам! — кобыла, что паслась недалеко и уже успела заметить человека, рысью подбегает к нему. — А-а-ай-й, умница моя, — лошадь сразу получает из ведра продолговатый кусочек морковки, громко жуя. — Сделаем разминку? Давай, солнышко, тянись вниз, — Хёнджин опускает руку ближе к уровню травы и наблюдает за потянувшейся к лакомству лошадью. — Хорошо, супер, – за старания Довгаль получила порцию почесушек и, конечно, вкусняшку. – Дай ножку, – просит парень, сразу видя приподнятую над землёй ногу кобылы. То же проделывает со всеми четырьмя, только после этого ставя ведро на землю и давая кобыле поесть.              Когда Довгаль поела, Хёнджин ещё долго время с ней баловался и играл, не заметив, что уже стемнело и нужно возвращаться домой. Проведя ещё с десяток минут на свежем, почти ночном воздухе, он позвал лошадь за собой, на что та охотно согласилась и двинулась за ним к выходу. Хван заводит кобылу в денник, оставляя паддок открытым, прощается с персоналом и, переодевшись в нерабочую и более тёплую одежду, идёт домой.              Наконец этот день закончен. Принцип, как в обучении лошади: неважно, как ты начал, главное закончить на хорошей ноте.