blessed

      Джисон дрочит на камеру.              Звучит грубо, но так оно и есть — он работает в вебкаме, и более точного и ёмкого описания для его деятельности нет.              Дрочка на камеру.              Вот и всё.              Нет, конечно, это не только налимонивать себе под приятную музычку на фоне из плейлиста с ютуба с названием вроде лоу-фай релакс вайб, это ещё и общение в чате, и приваты, и постоянные мысли о том, как же разнообразить свой контент и отличаться от других моделей, чтобы именно тебе несли бабки, но в целом, это дрочка на камеру и…              И не то чтобы Джисона это заботит.              В смысле… Нет, он не ходит с плакатом в центре города, на котором красным по белому написано «куча людей из интернета видели мой член за деньги и да, им понравилось», но и не пытается скрывать; во всяком случае, все его друзья в курсе, чем он занимается и это оказалось отличным способом отсеять тех, кто готов общаться только с условно «приличными» людьми.              В общем и целом, Джисон не особо парится.              Да, это не то, о чём он мечтал.              С другой стороны… Мечты ведь редко сбываются, не так ли?              

✧･✧･✧

             Джисон настраивает камеру, так, чтобы в кадре было видно не выше его подбородка, и перебирает в руках игрушки, размышляя о том, чем же воспользоваться сегодня.              Преступно короткая юбка задирается на бёдрах, обнажая загорелую кожу и край кружевного белья; Джисон бы рад надеть свои обычные боксеры, но люди хотят хлеба и зрелищ, поэтому его менеджер посоветовал ему использовать более феминный концепт в выборе образа, и именно поэтому он сидит сейчас, разодетый как чёрт знает что, уже заранее понимая, как же глупо это будет выглядеть. Он одёргивает ткань юбки обратно, и вздыхает.              Блять, ну он же не твинк какой-нибудь, на нём это всё выглядит… Ну не то чтобы нелепо, просто… Странно.              И так Джисон себя и чувствует.              Джисон чувствует себя странно.              И тем не менее, запускает эфир.              К счастью, времена, когда у него не было аудитории, прошли; чат взрывается приветствиями и комплиментами, и Джисон, делая голос выше, отвечает на них, давя в себе желание просто захлопнуть ноутбук и прекратить это всё.              Он устал.              Но когда в спину дышит оплата коммуналки и аренды, и простое, человеческое желание есть — об усталости как-то забываешь. Это такая же работа, во всяком случае, Джисон старается воспринимать её именно так, а потому, под одобрительные комментарии вроде «ты такой горячий» и «да, детка, покажи папочке, как ты растягиваешь себя» (Джисон давит в себе желание засмеяться в голос, потому что, ну, он был с этим парнем в привате, и едва ли он выглядит как папочка), он устраивается поудобней, раздвигает ноги и мягко поглаживает себя, скользя пальцами в смазке по полувозбужденному члену и иногда соскакивая между ягодиц, чтобы подразнить публику.              В чат сыпятся комплименты, а оповещение о всё новых и новых донатах разносится по комнате тихим звоном, но Джисон почти не обращает внимания: Прикрывает глаза, стараясь сосредоточиться только на ощущении собственных рук на своём теле, и лениво размышляет о том, что в стиралке — бельё, которое надо постирать, а ещё у него почти закончились продукты, а та домашка с курсов по дизайну так и не сделана…              Оживает он только тогда, когда краем глаза замечает новый ник в чате, которого никогда не видел прежде. Кто-то с ником «meowmeow» пишет ему «боже, ну и банальность», и Джисон хмурится.              Обычно он сразу банит таких.              Он знает, что некоторые модели буквально зарабатывают на этом — на спорах с залётными мемберами, которые пишут всякую дрянь, пытаются их переубедить и тем самым лишь подпитывают любовь своей аудитории к себе, ведь они рьяно защищают себя и своих зрителей, но Джисон не из таких. Ему проще забанить того, кто мешает ему вести эфир своими противными комментариями, но в этот раз он почему-то медлит и не тянется к тачпаду, чтобы заблочить неугодного.              Он молчит пару секунд, откладывая в сторону небольшой изогнутый вибратор, который собирался использовать, и спрашивает:              — И что здесь банального, а, мяумяу?              «Всё»              Джисон фыркает.              Вот же сучёныш.              — Ты даже не можешь сказать что-то конкретное, так для чего ты портишь вечер?              «Твоя одежда. Тебе не идёт. И ты явно не заинтересован»              Джисон кусает губу, чувствуя, как внутри всё обжигает от злости, обиды и осознания, что этот незнакомый ему человек — прав; с самого начала он витает в облаках и никак не может найти в себе силы вести эфир как обычно, и самое дерьмовое, что это замечают и другие, потому что в чате уже мелькали сообщения вроде «джей, что-то случилось?», но они быстро потерялись в общих визгах восторга стоило ему перейти к чему-то более горяченькому.              Но видимо этот мяумяу был не из тех, кто пришёл сюда для того, чтобы просто сладенько подрочить на ночь и завалиться на бочок спать; может быть, он тот тип, который приходит на подобные трансляции для того, чтобы наставить моделей на путь истинный?              Джисон о таких слышал.              Ёбаные праведники, которые везде суют свой нос и рассказывают о том, что это неправильно, и вообще, покайтесь и начните жить честной жизнью, только сам Джисон этим сыт по горло; ему такие речи толкали с малолетства, говоря, что жить во грехе — это зло, и если он не будет хорошим мальчиком, то черти утащат его в ад и будут жарить там на сковороде до тех пор, пока он все свои плохие делишки не искупит.              Хватит с него.              Он уже тянется к кнопке блока, вот только мяумяу уходит сам, и Джисон выдыхает с облегчением.              Скатертью дорожка.              Энергия от злости и обиды наконец-то возвращает его в нужное русло; он улыбается, флиртует и заигрывает, даже соглашается на то, чтобы позволить мемберам управлять вибратором, который находится в нём, и когда кончает, на секунду забывает обо всём.              И о том, что ему кажется, будто бы его жизнь — полное дерьмо, тоже.              

✧･✧･✧

             Пользователь «meowmeow» купил приват с ним.              Джисон гаденько хихикает, глядя на уведомление, испытывая нечто среднее между злой радостью и лёгким разочарованием, потому что этот парень наверняка попросит его сделать что-нибудь странное, чего Джисон делать не любит.              Приваты у него покупали достаточно часто, и не все они проходили гладко, однако за них платили больше, и если желание клиента не выходило за рамки разумного (господи, однажды чувак попросил его засунуть в себя бутылку; Джисон отказался, а того придурка забанили, потому что он начал скупать приваты у остальных моделей в надежде, что они согласятся и в конце концов, жалоб на него было так много, что он оказался в блоке), то Джисон исполнял его, успокаивая себя мыслью о том, что ему заплатят.              Итак, пользователь «meowmeow» купил с ним приват, указав, что хотел бы, чтобы Джисон был одет как обычно, без всякой лишней мишуры, поэтому накинув на плечи свободную рубашку, Джисон устроился перед камерой, поправляя волосы и стараясь выдавить из себя дружелюбную улыбку. Он не любит показывать своё лицо на общих эфирах, но приваты — это другое; здесь люди отдают деньги не только за то, что модель будет полностью в их распоряжении, но и за то, чтобы заглянуть за завесу тайны, посмотреть, как же выглядит тот, кто им нравится, и Джисон предоставляет им такую возможность.              На самом деле, он ожидает увидеть какого-нибудь придурка. Типа, парня, который будет выглядеть, как какой-нибудь проповедник или полного неудачника, у которого в личной жизни ничего не складывается (хаха, посмотри в зеркало — шепчет мерзкий внутренний голос) и поэтому он приходит на эфиры и пишет гадкие комментарии, но…              Ох, блять.              Ох, блять.              Если у этого парня ничего в личной жизни не складывается, то у остальных нет и шанса, наверное.              Потому что даже при дерьмовом освещении и не самом лучшем качестве вебки, парень выглядит хорошо.              Он расслабленно сидит, откинувшись на спинку игрового кресла (у Джисона той же фирмы, он замечает бренд) и смотрит на Джисона тёмными, кошачьими глазами. Почти модель. Идеальная форма губ, носа, короткие тёмные волосы… Джисон залипает на широком развороте плеч, и только потом осознаёт, что прошло уже несколько минут, а он просто пялится, даже не пытаясь начать разговор.              — Привет, сладкий.              Парень морщится, и машет рукой.              — Меня зовут Минхо. Давай без этих прозвищ.              Джисон кивает, снова замолчав, а затем осторожно спрашивает:              — Так, эм… Минхо… Что бы ты хотел увидеть? Расскажи мне подробнее о своих желаниях, чтобы я мог воплотить каждую из твоих грязных фантазий…              Минхо хихикает, склоняя голову на бок.              — Вас этому учат? Разговаривать, как в порнухе?              Если честно, Джисону это всё уже настопиздело.              Мало того, что этот парень ему тогда настроение испоганил, он теперь ещё и глумится над ним, как будто бы Джисон какая-то цирковая собачка, которая должна предугадывать его желания.              Да, он платит за это деньги.              Да, в обязанности Джисона входит развлекать таких вот придурков, но…              — Ладно, извини. Просто это звучит забавно, — Минхо мягко улыбается. — Расскажешь мне о себе? У тебя есть увлечения?              Джисон моргает, не совсем понимая смысла вопроса, и ждёт, что Минхо продолжит, сведёт это всё в тему секса, кинков и хоть как-то опошлит, но этого не происходит. Он сидит, смотрит на Джисона, и ждёт.              Блять, что здесь вообще происходит?              — Я… Эм… Мне нравится смотреть аниме.              — Круто. Что смотрел последним?              Это странно.              Это странно.              Это всё чертовски странно, потому что Джисон находит себя лежащим на боку, подложив под голову подушку, пока они с Минхо болтают о просмотренных тайтлах и делятся впечатлениями; Минхо рассказывает, что работает ветеринаром и ссылку на его трансляцию ему скинул друг, сказав, что ему точно понравится, вот только… Только Минхо был немного разочарован, потому что Джисон выглядел пиздец каким красивым (это прямая цитата, и после этих слов Джисон, привыкший оголяться на публику, почувствовал, как краснеет), но при этом его контент… Ну, Минхо не особо зашло. А когда Джисон ответил на его дурацкий комментарий, он понял, что хочет узнать его поближе.              Что ж, Минхо был странным, как и вся эта ситуация, но тем не менее, Джисон не мог сказать, что ему не нравится.              Он всё ждал, когда же Минхо скажет что-то, что разрушит этот момент; отвесит какой-нибудь пошлый комментарий и попросит Джисона сделать что-нибудь, что будет очевидно сексуальным, но…              Время шло, а ничего такого не происходило.              И когда Минхо с ним прощается, благодарит за хорошую беседу и улыбается, Джисон неожиданно остро осознаёт то, какой же он, всё же, ничтожный.              

✧･✧･✧

             — Молись!              Голос матери-настоятельницы разносится по комнате эхом, и Джисон склоняет голову ниже, повторяя выученные наизусть слова, но облегчения это не приносит.              Спина горит от ударов, а колени ноют от того, что он полночи провёл, стоя на рисовых зёрнах, пытаясь искупить свою вину.              Слёзы душат его, но это вовсе не слёзы раскаяния, потому что ему совсем не стыдно.              Он сжимает зубы крепче, почти упираясь лбом в пол, когда мать-настоятельница начинает свою проповедь, рассказывая о том, как мирские удовольствия развращают наши души, как адские демоны только и ждут возможности нас соблазнить, а затем утащить в преисподнюю, где мы будем служить самому дьяволу, и чтобы этого избежать, нужно молиться, молиться, молиться…              Джисон чувствует на себе десятки взглядов и ему от этого плохо. Сейчас он — яркий пример того, что случается с теми, кто не следует воле господа нашего, и так будет с каждым, кто сойдёт с правильного пути.              Он это всё ненавидит.              И ему хочется сбежать.              Джисон просыпается в слезах, на смятой постели, и пялится в потолок добрые полчаса, пока пытается осознать, что всё то, что он видел — всего лишь гадкий сон, и с реальностью он не имеет ничего общего.              За окном всё ещё темно.              Он проснулся преступно рано, учитывая, что лёг спать ближе к трём часам ночи, но уснуть обратно не получается, и Джисон со вздохом встаёт. Принимает душ, готовит завтрак из остатков еды в холодильнике, а затем устраивается за барной стойкой, служащей ему обеденным столом, и пялится в окно.              На секунду в голову забирается мысль снова позвонить отцу, но он отталкивает её от себя, как нечто инородное и вредное, потому что знает — ничего хорошего из этого не выйдет.              Он или не возьмёт трубку или, что ещё хуже, возьмёт, и Джисон будет слушать очередную проповедь с призывами вернуться.              Возвращаться он точно не станет, не для того сбегал.              Наверное, ему стоило бы найти себе хорошего психотерапевта или хотя бы тех, кто так же, как и он, сбежал из того места, но Джисон не хочет снова вспоминать всё то, что было, потому что даже спустя пару лет это ранит его так же сильно.              Да и не то чтобы его история какая-то особенная, он уверен, что должно пройти ещё немного времени и всё само собой исчезнет из памяти: И то, как его, совсем маленького, притащили в то место…              Джисон фыркает, усмехаясь самому себе.              То место.              Это была ёбаная секта.              Пора называть вещи своими именами.              Люди верят во что угодно, даже если это кажется абсолютным бредом, и его отец исключением не оказался. Пережив разрыв с женой и оставшись с маленьким Джисоном на руках, он искал утешения и в конце концов, нашёл его; Джисону там первое время даже нравилось — обделённый лаской, он был в восторге от идеи о том, что где-то есть всевидящий бог, который любит его и обязательно заберёт к себе, нужно только жить праведную жизнь и любить его в ответ так же сильно.              А любить маленький Джисон-и умел.              Так же, как и все дети: преданно, по-настоящему, не подвергая сомнениям решения и слова, и принимая любое внимание с благодарностью.              Господи, Джисон был благодарен даже тогда, когда получал наказания; он убеждал себя, что это лишь для того, чтобы он мог стать лучше, чтобы когда наступил тот самый день и земля оказалась в огне, он был в числе тех благословенных, которых заберут в царство вечного покоя и радости.              И лишь спустя годы, когда Джисон научился смотреть куда-то кроме как в рот матери-настоятельницы и других адептов, он понял, что вокруг происходит что-то, чего происходить не должно.              Он взрослел, и взгляды его менялись.              Может быть, ему повезло, потому что те, кто рос вместе с ним, всё так же считали, что их жизнь — едва ли не сказка, и послушно служили, принимали наказания, служили, принимали наказания… И так по кругу, до тех пор, пока окончательно не сломаются, пока не смогут и шагу ступить без чужой подсказки, без чужого разрешения.              Только с Джисоном ничего не вышло.              Даже не ходя в обычную школу, он умудрился найти себе друзей, жизнь которых была далека от молитв и покаяния. Он узнал, что такое интернет, что люди, вообще-то, знать не знают о том, что вот-вот сгорят в адском пламени, и живут свою спокойную жизнь, наполненную чем угодно, но только не бесконечными мольбами и взываниями к всевышнему.              А потом всё вышло само собой: первая влюблённость в того самого плохого парня, попытки заработать и отличный непыльный вариант, который этот самый парень ему предоставил, проблемы с алкоголем и тяжёлое расставание…              Иногда Джисон задумывался о том, что если бы он тогда остался… Кто знает, может быть, его жизнь сложилась бы лучше?              По крайней мере, он бы точно не трахал себя на камеру перед тысячной аудиторией, получая за это деньги.              Не то чтобы он считал это чем-то действительно плохим, ведь ситуации разные, истории тоже — девчонки, с которыми он работает, рассказывали действительно ужасные вещи, и Джисону было их искренне жаль, но сам он… Сам он никак не мог смириться с тем, что из одной ловушки попал в другую.              У него есть возможность бросить это всё.              Он, на самом деле, даже накопил денег и купил те курсы по дизайну, домашка с которых так и не сделана.              Вот только спасение утопающих — дело рук самих утопающих, и Джисон, прекрасно понимая положение дел, продолжает тонуть, потому что это куда проще, чем начать выбираться на берег.              ✧･✧･✧              Мяумяу… Нет, Минхо.              Минхо постоянно покупает с ним приваты.              И каждый раз Джисон находится в ожидании какого-нибудь дерьма.              Он представляет, что в очередной раз Минхо всё же выдаст нечто пошлое, грубое, с явным подтекстом, или попросит его сделать что-нибудь, о чём просят все остальные, вроде раздеться или поиграть с собой пальцами, или использовать тот самый огромный дилдо, который Джисон купил по акции в одном из секс-шопов, и никогда его не трогал больше, кроме как на распаковке, но Минхо…              Минхо, блять, спрашивает, как у него дела.              Включает камеру, сидя перед ней в мягких даже на вид футболках со смешными надписями, спрашивает, как прошёл день Джисона и интересуется, как у него дела, а затем рассказывает, какие пациенты у него были.              Даже фото показывает.              Котёнок какой-то мудрённой породы, выглядящий так смешно и растерянно на столе для осмотра; бездомная собака с повреждённой лапкой, которую притащили к ним местные детишки (вообще-то, Минхо работает в частной клинике и в его обязанности не входит бесплатно спасать дворняг, но у него почти закончилась смена, записей больше не было, а дети были безумно расстроенны, так что он заплатил за необходимые препараты сам; у Джисона от этой истории внутри расплывается что-то тёплое и мягкое, и он подозрительно шмыгает носом, а затем ссылается на насморк) — Минхо рассказывает о каждом с мягкой улыбкой и тихой радостью, потому что, ну, он действительно любит свою работу.              Джисон понятия не имеет, зачем он это делает.              Зачем он продолжает оплачивать приваты и не просит ничего, кроме как поболтать; зачем они обсуждают любимые фильмы и музыку; зачем сам Джисон рассказывает о том, что всегда мечтал побывать в Японии и попасть в музей Миядзаки.              Осознание того, что Минхо забрался к нему под кожу, поселился там и отказывается выходить происходит в тот момент, когда Минхо словно бы случайно говорит, какой у него айди в какао, а Джисон, как будто бы на всякий случай, записывает его.              А потом пишет Минхо со своего личного номера.              Обычно он так не делает.              Он знает, что некоторые общаются с клиентами в реальной жизни, кто-то даже спит с ними, но сам он к таким взаимодействиям не готов, хотя предложения поступали и их было достаточно много; его стримы смотрят разные люди и он знает, что некоторые из них достаточно влиятельны, так что у него были все шансы стать красивой игрушкой для богатого дяди и радоваться жизни не то чтобы до её окончания, но по крайней мере до тех пор, пока бы он не надоел. А там можно было бы найти нового.              Но для себя Джисон такого не хотел.              Хотя бы просто потому, что это была жизнь в зависимости от другого, от его решений, от его воли, а Джисон, если честно, немного заебался от этого, и хотя нынешнее положение дел идеальным не было, всё же, Джисон сам принимал большинство решений и они зависели исключительно от него.              Однако с Минхо пообщаться хотелось.              Может быть, дело было всё в том, что за всё это время Минхо ни разу не упомянул, где Джисон работает (ну кроме того, самого первого раза), а может быть, ему просто нравилось проводить с ним время — Минхо был расслаблен, уверен в себе и источал энергию человека, который чувствует себя на своём месте; ответить на этот вопрос Джисон не мог, но его к Минхо тянуло и тянуло так сильно, что он упустил тот момент, когда это перешло из «он такой странный» в «я скучаю по нему».              Они всё так же созванивались, только теперь по дискорду, и Минхо включал им какой-нибудь фильм; Джисон в такие моменты лежал, завёрнутый в одеяло, и сонно смотрел на экран, мягко поддакивая на все замечания — эти киносеансы стали для него настоящей релаксацией, несколько раз он даже уснул (Минхо сказал, что он пускал слюни во сне). Иногда Минхо звонил ему и, поставив телефон на кухонную стойку, готовил, попутно рассказывая Джисону о том, как сильно его выбесили на работе.              — Господи, блять, я им десять раз сказал, что его нельзя кормить обычной едой! — Минхо раздражённо нарезал болгарский перец, а Джисон как дурак кивал, заворожённо глядя на то, как напрягаются вены на чужих руках, и пытался сохранять самообладание.              Если ад и существует, то Джисона заберут туда вовсе не потому, что он когда-то там не помолился вовремя, а потому, что Минхо, добрый, тёплый, смешной Минхо, который относится к нему действительно хорошо, вызывал у него чувства, далёкие от платонических.              Проще говоря, у Джисона на него жёстко стояло.              Если бы Хан Джисону давали доллар каждый раз, когда он находил причину загнаться, он бы стал миллионером.              И если раньше причины тыкать себя под рёбра упрёками он находил в своей работе, в том, что как ни старайся — а он всё ещё отличается от остальных людей (да, он неплохо обжился в мире, где нет чёткого расписания молитв и тебя не лупят за каждую провинность, но тем не менее, когда ты провёл так много времени за высоким забором, тебе всё равно будет казаться, что ты нелепый по сравнению с теми, кто всю жизнь провёл на воле), то теперь Джисон корил себя за то, что Минхо ему нравился.              Нравился не просто как неожиданный друг, которого он и не думал находить, а нравился в том самом смысле, и окончательное осознание собственных чувств пришло к нему, когда на одном из эфиров он представил, что это не он прикасается к себе, а Минхо ласкает его.              Блять, наверное, это был первый раз за долгое время, когда Джисон кончил по-настоящему и ещё долго не мог прийти в себя — искры удовольствия расползались по его телу, заставляя дрожать.              Он не проверял общий чат, но внутри него теплилась маленькая, гадкая надежда на то, что Минхо это видел.              Видел и понял, что Джисон так старается — для него.              Но даже если Минхо что-то и заподозрил, то в любом случае, говорить об этом не стал.              А затем, после очередного совместного просмотра фильма, пригласил Джисона на свидание.              Это был конец личности Хан Джисона.              

✧･✧･✧

             Джисона в реальной жизни можно описать довольно просто и ёмко, и это, несмотря на скудность слов, будет самым точным определением.              Социально-неловкий.              Наверное, если бы те, кто смотрит его эфиры, когда-нибудь встретили его в реальной жизни, они бы ни за что его не узнали; Джисон спотыкался и едва ли не падал на ровном месте, бубнил себе под нос и вечно опускал взгляд вниз, словно стеснялся всего и сразу, и это так сильно отличалось от того, каким он был на экране — дерзким, ярким, раскрепощённым, что ему даже не понадобились бы очки Кларка Кента, чтобы замаскироваться.              Никто бы и так не подумал о том, что он и джейван — это один и тот же человек.              И Джисон прекрасно знает об этой своей… Особенности.              Поэтому когда Минхо в первый раз вкидывает предложение прогуляться, Джисон отметает его не задумываясь, и испуганно замирает, глядя на Минхо, который лишь слегка приподнимает брови в удивлении от такого быстрого отказа.              — Ладно, — он пожимает плечами. — Если передумаешь, просто напиши мне.              А потом он просто продолжает обсуждать с Джисоном сюжет.              И это зарождает в Джисоне сомнения.              Минхо на него не давит и не пытается вытащить из раковины, не пытается настоять на встрече; наверное, сделай он так, Джисон бы оборвал с ним любые контакты, но Минхо предложил, получил отказ и просто продолжил разговаривать с ним, как ни в чём ни бывало, словно давал ему время и пространство на подумать, и это отлично сработало.              Потому что спустя неделю Джисон приехал в торговый центр в центре.              Он неловко переминается с ноги на ногу возле стойки администрации, задумчиво глядя на себя в отражении одной из витрин, и проверяет телефон через каждые двадцать секунд.              А вдруг Минхо передумал?              Они должны встретиться в три, а затем пойти на премьеру какого-то фэнтези, которое выбрали вместе (отзывы были действительно дерьмовыми и они просто не удержались от любопытства и желания посмотреть, что же там происходит, что кассовые сборы настолько низкие), и Джисон судорожно пытается припомнить, как вообще правильно дышать, потому что он волнуется.              Действительно волнуется.              Вот такая глупая шутка: он показывает себя во всех ракурсах и позах на камеру, выполняя грязные желания клиентов и получает за это деньги, и вместе с тем, его почти трясёт, когда он думает о том, чтобы пойти на свидание с симпатичным парнем, который ему нравится.              Джисон бы посмеялся, только ему не смешно.              — Я думал, что не найду тебя! — Минхо появляется внезапно, из-за спины, и Джисон дёргается в сторону, задевая бедром один из рекламных стендов, а затем суматошно пытается его поймать и поставить на место, ловя на себе осуждающий взгляд девочки-администратора, которая отвлеклась на шум.              Блять, ну просто прелесть.              Минхо помогает ему, устанавливает ускользающий из рук Джисона стенд на место, и улыбается ему, подмигивая.              В жизни он ещё лучше.              На нём мягкий кардиган и светлые джинсы, а волосы, уже отросшие, слегка завиваются на кончиках, и Минхо выглядит… Надёжно.              У Джисона нет других слов, чтобы описать его, потому что это — самое лучшее.              Минхо выглядит надёжно.              Он двигается неспешно и в какой-то момент, когда их едва не сносит толпа школьников, сбегающая вниз по эскалатору, берёт его руку в свою; ладонь у него неожиданно маленькая, а пальцы тёплые, и Джисон расслабляется, позволяя, себе, наконец, улыбнуться.              — Ты уверен, что хочешь пойти? — он спрашивает это, когда они стоят с уже купленными билетами перед одним из постеров фильма, который выглядит так, будто бы дизайнер бился в жесткой схватке с фотошопом и бесславно проиграл: цвета яркие и совсем между собой не сочетаются, а актриса, играющая главную роль, выглядит до того замыленной, что Джисон на секунду ловит эффект зловещей долины. — Такое чувство, что нам станет скучно сразу после заставки.              — На свидание надо выбирать самый дурацкий фильм, — Минхо хмыкает. — Чтобы было не обидно, что пропустил что-то важное, пока целовался.              Джисон закатывает глаза.              — Планируешь поцеловать меня?              — Только если ты этого захочешь, — Минхо становится неожиданно серьёзным, и сердце Джисона пропускает удар.              Вот блять.              Плохи дела.              Фильм и правда отстойный.              Джисон хихикает над нелепой графикой и сюжетными поворотами, пока его рука теплится в руке Минхо; тот убрал подлокотник между ними и устроился головой на плече Джисона, и каждый раз, когда он смеётся вместе с ним, Джисон это чувствует.              Ужасные, глупые бабочки плодятся у него в животе со скоростью света.              В какой-то момент они должны собраться в одну большую — ужасного трансформера, который просто разорвёт Джисона изнутри, и это должно случиться именно в тот момент, когда их взгляды с Минхо встречаются: Он тянется за попкорном, привстав с плеча, а Джисон поворачивается, чтобы посмотреть на него, и они почти сталкиваются нос к носу.              Джисон не так уж много целовался в своей жизни.              Его мысли почти возвращаются к тому самому контрасту его личности: Работа в вебкаме и абсолютная невинность в отношениях с другими людьми (тот плохой парень не в счёт — единственное, чему он научил Джисона, так это трахаться и настраивать камеру; ах да, ещё познакомил с огромным ассортиментом алкогольной продукции на полках ближайшего супермаркета), но Минхо кладёт руку ему на щёку, нежно поглаживая, и продолжает целовать, и Джисон…              Джисон теряет способность думать адекватно, потому что он теряется в ощущении чужих губ на своих, в нежных, влажных касаниях, в сбитом дыхании и смешках между.              Минхо целует его так, как будто бы Джисон — просто парень, с которым он пошёл на свидание, и они вовсе не знакомились на всем известном сайте, куда приходят подрочить и почесать своё эго.              У Джисона от этого в носу свербит.              С Минхо оказывается просто, гораздо проще, чем Джисон мог предположить: Минхо смешной, умный и милый, он делает комплименты, от которых Джисон тает и чувствует себя совсем как школьник на свиданке (хотя, откуда ему знать, как там школьники себя чувствуют?) и рассказывает про своих пушистых пациентов.              Минхо — классный.              Он как парень мечты; тот самый, из подросткового фильма девяностых. Тот, который пригласит тебя на выпускной бал, подарит розу, украдёт тебя ночью из спальни, кидая мелкие камушки в твоё окно, и даже если ты не станешь королём или королевой выпускного, он купит тебе пластиковую корону в ближайшем магазине и убедит, что ты — самый прекрасный человек, которого он когда-либо видел в своей жизни.              И ты поверишь в это.              И Джисон не удержался.              Он поверил.              

✧･✧･✧

             Он не планировал оказываться у Минхо дома.              Но дождь застал их по пути к метро; ливень обрушился на город стеной, и Минхо, кутаясь в кардиган, сказал, что живёт совсем рядом, они могут дойти пешком, а Джисон, уже озябший и мокрый, согласился.              У Минхо маленькая, уютная квартира: В гостиной гирлянда с мягким жёлтым светом, а в ванной — коврик в виде кота, и Джисон смотрит на него, пока моется в душе в попытках согреться.              Наверное, он немного лукавит: Он не планировал оказаться у Минхо дома, но ему не хотелось, чтобы вечер заканчивался, и если честно, он продумывал варианты того, как можно заманить Минхо к себе.              Это были грязные мысли.              Но Джисон иногда таким себя и ощущает.              Грязным.              Он скользит по телу мыльными ладонями, прикрыв глаза, размышляя о том, что будет, если он просто выйдет из ванной голым?              Минхо казался мягким, но Джисон не совсем дурак, и прекрасно видел, как Минхо на него смотрит. Это отличалось от похотливых взглядов клиентов, которые только и ждали, когда же Джисон воплотит в жизнь их грязные фантазии, но во взгляде Минхо отчётливо читался голод.              И Джисон бы соврал, если бы сказал, что он не чувствует того же.              Потому что Минхо, тёплый, мягкий Минхо, всё ещё был пиздец каким красивым и пиздец каким сексуальным, начиная от этих его ухмылочек и заканчивая тем, что у него были бёдра, которые Джисон с удовольствием бы оседлал.              Поэтому он решает не думать слишком много, а просто выходит из душа обнажённым, вытирая волосы полотенцем, и замирает на входе в гостиную, где Минхо, которого он отправил в душ первым, игнорируя собственный озноб во всём теле, сидел на диване, листая каналы.              Они на секунду встречаются взглядами и Джисон старается улыбнуться так, как улыбается обычно на эфирах: Дерзко и нахально. Ведёт ладонью по телу, дразнит соски и опускается ниже, обхватывая член, пока не слышит тихое:              — Джисон, не надо.              Он растерянно замирает и неловко пытается прикрыться, но Минхо оказывается рядом слишком быстро. Ловит его руку, убирая полотенце в сторону, и переплетает их пальцы, а затем мягко говорит:              — Если мы сделаем это, то я хочу сделать это с Джисоном, а не с Джейваном.              — Это? — Джисон неловко смеётся, стараясь скрыть за словами собственную уязвимость и то, как сильно то, что Минхо говорит, влияет на него. — Ты что, пятиклассник?              Минхо хитро улыбается, прижимаясь к нему ближе, и неожиданно скользит ладонями прямо на задницу, сжимая её.              — Хочешь, чтобы я говорил грязно? Ах, детка, покажи мне свою дырочку… — он звонко чмокает плечо Джисона. — Хочу её вылизать.              Джисон хохочет, но уже по-настоящему, потому что Минхо осыпает его поцелуями и щекоткой, подталкивая в сторону спальни, и если честно, секс для Джисона никогда таким не был.              Смешным и чувственным одновременно.              Секс был для него работой, был способом «отплатить» за хорошее отношение, когда он был с тем парнем, секс был запретной темой и грехом, пока он не вышел из вечного ада на земле, который называл себя раем, но никогда секс не был таким.              Приятным.              Минхо сбрасывает с себя одежду, заваливаясь с Джисоном на кровать, и жадно целует, скользя языком между его губ, делая всё более интимным. Джисон бы сказал, что «грязным», но нет, Минхо целует его жадно, горячо и голодно, комнату наполняют влажные звуки, а его руки ласкают тело Джисона: пальцы захватывают соски, играя с ними до тех пор, пока Джисон не начинает хныкать, а затем отпускают, выводя узоры на поджавшемся животе и ниже, едва-едва проводя по стремительно твердеющему члену, однако поцелуи Минхо совсем не грязные.              Они чувственные и вкусные.              Джисону нравится.              Он, наверное, впервые не делает ничего сам, чувствуя себя принцем подушек, потому что Минхо нависает сверху, обласкивая его ключицы губами, и снова возвращается к соскам.              Джисон зарывается пальцами в волосы Минхо, слегка сжимая их, и стонет; от его прикосновений у него по телу словно искры разлетаются, и ему кажется, что Минхо только что открыл его новую эрогенную зону — его грудь никогда не была особо чувствительной, но Минхо делает что-то, и Джисон не может удержаться от того, чтобы начать извиваться, нетерпеливо вскидывая бёдра вверх.              Он ноет, прикрыв глаза «пожалуйста, быстрее», и Минхо хихикает:              — Я не хочу торопиться.              Наверное, он с Минхо встретился лишь для того, чтобы сойти с ума, потому что в этом «не торопиться» скрывается слишком много.              Джисон чувствует себя до невозможности смущённым, когда Минхо оказывается между его бёдер, обласкивая его член лёгкими поцелуями, а затем скользит ещё ниже, проводя языком по поджавшейся мошонке и наконец, горячо облизывает прямо между ягодиц; стонет, как будто бы наслаждается, закидывает ноги Джисона себе на плечи и буквально вылизывает его — до ужаса жадно, пошло. Он обхватывает пальцами член Джисона, уверенно двигая ими по чувствительной плоти, почти что выдаивая из Джисона оргазм, и довольно улыбается, когда Джисон вскрикивает, жмурясь, и пачкает живот спермой.              Блять, блять, блять.              Он всё ещё чувствительный и совсем разомлевший, сквозь полуприкрытые веки наблюдает за тем, как Минхо слизывает белёсые капли, а затем обхватывает губами головку, мягко скользя языком по кругу.              Это почти что сверх того, что Джисон может выдержать.              Почти.              Он извивается и хнычет, и всё равно двигает бёдрами, толкаясь Минхо в рот; тянется пальцами к соскам, пощипывая их, и сладко вздыхает, когда чувствует, как пальцы Минхо, прохладные от смазки, нежно кружат по чувствительным краям.              Минхо растягивает его, продолжая ласкать член: скользит от основания до головки кончиком языка, слизывая выступающую смазку, мягко целует бёдра, которыми Джисон дёргает в попытке насадиться на пальцы глубже, и всё время шепчет всякие глупости.              Красивый.              Хороший.              Такой отзывчивый.              Джисон, ты замечательный.              Джисон не хочет плакать во время секса, но справиться с самим собой сложно — он морщится в попытке сдержать слёзы, когда Минхо, наконец, толкается в него одним медленным, уверенным движением, замирая, и смаргивает влагу с ресниц, натыкаясь на внимательный взгляд потемневших глаз.              — Всё хорошо?              — Ммм, — Джисон тянет Минхо к себе, прижимает его близко-близко, так, что между ними не остаётся свободного пространства, и утыкается носом в его шею, тяжело дыша.              — Я разрушил твою дырочку? — Минхо хихикает, и Джисон шлёпает его по спине.              — Придурок!              Иногда Джисон, когда ему совсем нечего делать, читает истории из раздела «горячее» на том же сайте, где ведёт трансляции, потому что некоторым нравится вот такой контент гораздо больше, чем визуальный, и каждый раз натыкаясь на слова о том, что кто-то там «сгорает», он фыркает, закатывая глаза, потому что это кажется ему чем-то до ужаса слащавым.              Но сейчас он, наконец, понимает смысл.              Ему правда кажется, что он горит: от поцелуев Минхо, от того, как он двигается (блять, его бёдра), от того, как он шепчет Джисону на ухо комплименты, смешивая их с нежными поцелуями, идущими вразрез с тем, как жадно он скользит руками по его телу.              Его член, зажатый между их телами, ноет, и Джисон понимает, что он совсем близко; ему не хватает выдержки, чтобы сказать об этом Минхо, потому что он кончает примерно в тот момент, когда шепчет «я сейчас…» и Минхо стонет, толкаясь бёдрами быстрее в погоне за своим оргазмом.              Гирлянда в гостиной мигает, когда Джисон, раздетый, проходит мимо, чтобы налить себе воды на кухне.              Минхо спит, завернувшись в одеяло, и Джисон хмыкает, размышляя о том, что это у него текут слюни во сне и он Минхо об этом обязательно скажет, как только тот проснётся.              Его телефон, забытый на диване, загорается от уведомлений.              Джисон берёт его, сонно глядя на количество сообщений в мессенджере, и его охватывает паника, когда он видит, что все они — от отца.              В диалоге скриншоты с его стримов и проклятия.              Джисон только надеется, что Минхо не будет слишком сильно расстроен тем фактом, где теперь у него нет стакана из макдональдса и мокрое пятно на ковре.              

✧･✧･✧

             Джисон не ведёт стримы почти две недели и не выходит с Минхо на связь.              Ему стыдно.              Во-первых, он сбежал.              Это ужасный поступок по отношению к Минхо и Джисон это знает; он не пытается оправдать самого себя в своих же глазах, потому что осознает — он поступил дерьмово, и если честно, Минхо вполне мог бы его послать.              Вот только Минхо не послал.              Он писал ему и в его сообщениях — ни капли осуждения, только просьбы выйти на связь, когда Джисон будет готов.              Джисон не знает, когда он будет готов.              Ему кажется, что по нему проехались поездом; он не то чтобы скрывал от отца то, чем занимается сейчас, просто… Просто никогда ему не говорил. Да они и не общались ведь толком с тех пор, как Джисон ушёл. Все их переписки и короткие звонки сводились к заученному «Джисон, надеюсь, ты одумаешься» и тогда Джисон бросал трубки, удалял диалоги, злился и ревел, но никогда не блокировал в надежде на то, что однажды…              Однажды не наступило.              Наступил полный пиздец и ему, на самом деле, должно быть плевать, потому что его с этим человеком уже ничего не связывает, кроме того самого «ну это же папа» и какой-то глупой надежды на светлое будущее, где в какой-то момент отец одумается и они поговорят, и Джисон расскажет ему всё-всё-всё, и они обязательно простят всё, что было и отпустят…              Сообщение «ты мне больше не сын» словно говорит Джисону о том, что все его мечты — пустой звук.              Он даже не пытался оправдываться.              В этом не было никакого смысла.              Но ему больно и горько, и он прокручивает диалог с отцом вверх и вниз, раз за разом морщась от того, что там написано.              Грязный.              Грязный.              Грязный.              В конце концов, ему начинает казаться, что это правда.              И он снова вспоминает Минхо.              Доброго, хорошего, милого Минхо, который отнёсся к нему так…              Так потрясающе.              Джисон себя таким драгоценным не чувствовал никогда, и от этого ещё больнее падать обратно в своё болото; ему не просто плохо, ему правда хуёво, и в какой-то момент он думает, что он сейчас просто развалится на части.              Господи, блять.              Минхо снова пишет. Его имя с сердечком в конце высвечивается на экране и Джисон, проморгавшись от слёз, открывает с ним диалог.              Он всегда думал, что спасение утопающих — дело рук самих утопающих.              Но иногда нужен кто-то, кто кинет тебе спасательный круг.       

      ✧･✧･✧

             — Ты что, не мылся эти две недели? — Минхо морщится, когда Джисон открывает ему дверь, завёрнутый в одеяло; у него гнездо на голове и щетина, и он выглядит самым худшим образом из возможных, но едва ли это заботит его сейчас.              Он вообще не думал, что Минхо приедет.              — Я плакал, — Джисон говорит тихо и жестом показывает Минхо, где кухня, когда тот трясёт пакетами из продуктового.              — Это я вижу. — Минхо усмехается, а затем подходит к нему, освободившись от груза, и обхватывает ладонями лицо. — Помойся, пока я что-нибудь приготовлю, ладно?              Джисон в душ не хочет, но всё равно идёт; у него почти нет сил, но он старается взять себя в руки, пока смывает грязь и пот, а затем бреется, стоя у зеркала и оценивая, насколько же сильно у него воспалились глаза от постоянных слёз.              Хан Джисон — слабак.              Так он думает про себя.              И это же он озвучивает Минхо, пока ковыряется палочками в рисе, пытаясь понять, что вообще ему нужно сказать, чтобы хоть как-то объяснить своё исчезновение. Минхо в этот момент замирает, весь напрягается, и качает головой:              — Я так не думаю.              — Зато я так думаю.              Минхо откладывает приборы в сторону и внимательно смотрит на него. Джисон ёжится под таким пристальным взглядом, и не выдержав, закатывает глаза, говоря:              — Что? Я просто… Ты знаешь. Дрочу на камеру. И… Я ведь тебе рассказывал, где я вырос. Отцу кто-то показал или я не знаю, что произошло и он всё узнал, и я… Блять, Минхо, я таким грязным себя чувствую, потому что, боже… Ты замечательный. А я… Я как будто…              — Стоп, — Минхо вскидывает руку, заставляя его замолчать. — Джисон, я прекрасно знаю, кем ты работаешь. Я не невинный мальчик, которого ты, о ужас, развратил. Сам подумай, что я делал на том сайте, а? Я взрослый человек и тебе не нужно думать, что я бедный и несчастный ягнёнок, которого кинули к волку, а он его растерзал, потому что я прекрасно осознаю себя и свои чувства. То, что ты работаешь в такой сфере… Может быть, когда наши отношения уже развиваются в таком ключе, я бы подумал о том, чтобы с тобой поговорить по поводу этого всего и если бы ты захотел, я бы с радостью поддержал тебя в чём-то новом…              — Мне просто кажется, что я не могу дать тебе того, чего ты хочешь. Нормальных отношений. С нормальным человеком.              Джисон говорит, наконец, вслух то, что давило на него изнутри, и замолкает, глядя на Минхо в ожидании ответа.              Он всегда делал вид, будто бы его это не волнует. Потому что, ну, так уж сложилось и он оказался здесь, в этой ситуации, время назад уже не отмотаешь, а убиваться — как будто бы глупо, но он всегда знал, что его это гложет. Пока Минхо не было, пока всё это было какой-то тайной, его личным, и это не касалось окружающих — Джисон подавлял тревогу, но теперь сделать это было куда сложнее.              Может быть то, что отец узнал, не повлияло бы на него так сильно, если бы он уже не находился в этом состоянии самоуничижения.              Может быть, ему было бы всё равно.              Потому что мечты мечтами, а в реальности Джисон осознавал, что все эти фантазии о том, что однажды они встретятся и всё будет хорошо — это лишь фантазии.              Но появление Минхо меняло всё.              И в Джисоне тоже что-то изменилось.              — Я хочу того, что ты готов мне дать. Много или мало — не важно.              — А если я хочу дать тебе себя?              — Этого достаточно, чтобы я почувствовал себя счастливым.                     

форум spicycam

      пользователь ilovedick

йоу, а никто не знает, куда делся джейван?

пользователь bigboobs

он вроде как прекратил стримить. хз почему

                    Джисон борется с рисоваркой, пытаясь вспомнить, что там ему Минхо говорил про режимы и уровень воды, попутно отвечая клиенту на правки.              Домашка с курсов по дизайну всё же оказалась сделана.