Гувернёр

Бесконечна ночь утраты

и темна стезя.

Умирающий уходит -

и вернуть нельзя.

***

День за днём проходили одинаково: Подъем, работа, прогулка, работа. Отношения с будущей женой немца, оставляли желать лучшего. Она всячески старалась избавится от русского, но все её попытки не увенчались успехом. Александра беспокоило затишье со стороны своей семьи, вот уже месяц, как матушка не отвечает на его письма. А сколько он их послал за эти дни! Неужели что-то случилось? Душа не находила себе места, от чего допускал ошибки во время учения юношей. Нет, что бы ни случилось, он не может позволять так себя вести, он рискует потерей рабочего места. Собравшись за обедом, Романов без какого-либо аппетита ковырялся ложкой в поданом салате, чем и вызвал непонимание со стороны Пруссии. Он не понимал, чем вызвано такое отстранённое поведение. – Алекс, почему ты не ешь? Дернувшись от неожиданности, Ри поднял взгляд своих голубых глаз на тевтонца, по виду которого сложно было понять, он злится или расслаблен. Расправив плечи, младший долго не мог выдавить из себя хоть какой-нибудь звук, не говоря уже о словах или целом предложении. – Алекс? – Господин Гогенцоллерн, прошу прощения за моё поведение, такого не повторится. – Александр, что происходит? Тебя что-то беспокоит? Или может не нравятся предоставленные явства? Я могу попросить приготовить что-то для вас. – отложив столовые приборы, сложил кисти рук на краю стола, немцу не нравилось, скорее настораживало,такое поведение гувернёра. – Нет, что вы, всё просто чудесно. Разрешите мне откланяться, очень нужно. Получив одобрение, русский пулей вылетел из столовой. Готовый разрыдаться на месте, он как можно скорее отправился к себе в комнату. Незнание, что происходит в его семье - тяготило. Страх, что с отцом что-то произошло, убивал душу, заставляя страдать. Стараясь собрать себя в руки, ходил по комнате, делая глубокие вдохи. Схватив бумагу и перо, вновь принялся писать письмо матери, умоляя, чтобы та подала хотя бы маленький признак жизни. Не успев придумать начало письма, как в комнату забежала одна из прислуг. Марта. Он не плохо с ней сдружился за последнее время. Взглянув на пришедшую девушку с непониманием, разинул рот, уж было собрался высказаться, как в руки приземлилось письмо. – Это от твоей маменьки, я как почту увидела, сразу прибежала к тебе. Хозяин не разрешает отдавать письма без его ведома, но я знаю, насколько это важно для тебя. – Марта... – дрожащими руками держа письмо, Романов радостно взглянул на девушку. Вскочив со стула, принялся обнимать её, расцеловывая щеки. – Марта, милая моя, ты просто чудо! Спасибо тебе, господи! Отлипив юношу от себя, служанка мило улыбнулась. Ей безусловно было радостно видеть эти светящиеся жизнью глаза. Решив его оставить наедине, покинула комнату. Разорвав конверт, выудил из него письма, принявшись бегать глазами по строчкам. Каждая буква, каждое слово служили новым глотком воздуха.

Умер.

Выронив лист из рук, гувернёр с грохотом свалился на стул. Как это умер? Ему показалось, ему точно показалось. Встряхнув головой, Саша принялся из раза в раз перечитывать письмо своей матушки, но с каждым разом содержание становилось все тяжелее. С каждой строчкой на глазах наворачивались слезы, а в горле застрял огромный ком. Нет. Быть этого не может. Неужели всё, ради кого он работал, решил покинуть его? Неужели Всевышний отказался помогать ему? В глазах моментально потемнело, встав со стула, он на ощупь старался дойти до кровати. В ушах ужасно звенело, он слышал только стук своего сердца и тяжёлое дыхание. Ноги отказывались идти, он потерялся в пространстве. Кто-то резко схватил его за плечи. Что он говорит? Кто это? Почему так темно?

***

– Александр, что произошло? Ты слышишь меня? – тряся парня за плечи, Пруссия пытался привести его в чувства. Усадив юнца на стул, взял стакан с водой со стола, щедро выплеснув в Романова содержимое. Ощутив ледяные капли, младшего как током шибануло. Ошарашено взглянул на размытую картинку перед собой, из которой вскоре сложился силуэт Гогенцоллерна. – Алекс, ты слышишь меня? – Кристиан.. Я.. – поджав губы, Ри вскочил с места, крепко обнял тевтонца, принявшись рыдать ему в плечо, чем вызвал ещё большее недоумение. – Александр, что происходит, объясни мне. – грубо оторвал его от себя, заставляя смотреть глаза в глаза. – Кристиан, мой отец... Он умер... Я так старался ему помочь, а в ито... По комнате раздался звук звонкой пощёчины. Романов вновь свалился на стул, хватаясь за горящую щеку. Не осмеливаясь поднять взгляд на хозяина поместья, смотрел в пол, молча роняя тяжёлые слезы, которые предательски всё с новой и новой силой катились из глаз. – Возьми себя в руки. – холодно отрезал тевтонец, вставая на одно колено, всё же заставляя смотреть на себя. – В первую очередь ты стараешься прокормить себя и свою семью. Потеряв своего отца, ты не должен терять главного - выдержки. Сейчас ты являешься единственным кормильцем в семье, подумай о своей матери. Ты хотел помочь отцу, но теперь очень хорошо поможешь ей. – У меня есть старший брат. – Не важно, ты - кормилец. Не обесценивай свой труд. Я соболезную тебе, но не делай из этого трагедию. Пойми, рано или поздно вам пришлось бы распрощаться. Стерев рукавом рубашки слезы, взглянул на немца. Да, конечно он прав, но как же он будет без отца? Он не успел с ним попрощаться, не успел увидеть в последний раз. Ему нужно домой, вдруг он успеет хотя бы простится. – Кристиан, отпусти меня домой, прошу. Умоляю, отпусти меня домой, хотя бы на два дня, я не прошу многого. –Хорошо, Алекс, я отпущу тебя, с условием, что дольше двух дней ты не задержишься. – поднявшись с колена, Пруссия отправился на выход из комнаты, чтобы приказать запрячь лошадей. – Я обещаю.