Виргинский кардинал

Тэхён стоит на верхней ступени витиеватой лестницы и лениво закуривает сигару. Ещё немного, и можно будет курить в любой части дома, не боясь приступов аллергии у Грейс. Это не может не радовать, как и сам договор с девушкой. Да, официально ничего не поменяется: они так и будут иногда вместе выходить в свет и продолжать играть пару на публике, но хотя бы дома будут предоставлены сами себе. Для Грейс купили уютный двухэтажный дом с несколькими спальнями и просторной гостиной с выходом в красивейший сад. Вышло гораздо дороже, чем планировал Тэхён, но он не смог отказать этим восторженным глазам. Да и сама девушка порядком поменялась за эти несколько дней: хвостиком бегает за Мэри, неловко играет с Джоном и помогает Томасу. Тэхён вновь выпускает терпкий дым ввысь и думает о том, могло ли все сложиться иначе? Смогли бы они ужиться, будь девушка менее капризной и избалованной, а он – более терпеливым и внимательным? – О чем задумался? Тихий голос раздаётся позади. – Да так...мысли разные в голову лезут...– Тэхён тушит сигару о внутреннюю сторону перил под недовольный взгляд Чонгука. – Мысли, говоришь...– Чонгук складывает руки на груди и тоже смотрит на суматоху внизу: последние вещи почти собраны. Мэри с Томасом и Джоном сегодня заняты переездом, с охотой помогая своей госпоже. – Если тебе есть, что сказать, то говори, Чонгук. – Ты не пожалеешь о своём решении? Госпожа была для тебя идеальным вариантом: красивая, богатая, может родить тебе наследников. Тем более, насколько я понял, со своим Генри она рассталась. – Хм, а может, и правда... Хитрая улыбка появляется на лице альфы, только вот Чонгук этого не видит. Омега отходит на несколько шагов назад, стараясь сдержать злость и обиду, но получается плохо. – Подумайте, сэр. Ещё не поздно! – язвительный тон так и сочится наружу. Тэхён поворачивается к Чонгуку и резко притягивает его к себе, сразу же припадая к мягким губам. – Ну какой же ты дурак! – Отпустите! Вдруг кто увидит! – Чонгук пытается вырваться из объятий, но не удается. Тэхён держит крепко и крайне вызывающе, положив одну руку на плечо, а другую – на ягодицы. – Ты серьёзно думаешь, что никто не догадывается? – Одно дело догадываться, а другое – увидеть этот срам! Отпусти! – Срам, значит, – совсем невесело усмехается Тэхён и выпускает Чонгука из объятий. – Для тебя наши отношения – это что-то постыдное? – Наши отношения – это то, чем люди предпочитают не хвастаться, – одергивает пиджак и поправляет разлохмаченную причёску. – Ммм,– протягивает альфа и закуривает очередную сигару. – Вот оно как. – Тэхён! Подожди! – Чонгук хватает его за рукав халата, который тут же выскальзывает из рук. – Я буду у себя. Как закончат с переездом, будь добр, сообщи. С этим словами хозяин дома поднимается к себе. Если они сейчас не разойдутся по разным сторонам, то ссоре быть, а Тэхёну этого очень не хочется. Он прекрасно знает характер Чонгука, знает, почему он так сказал, и даже понимает, что в этих словах есть правда, но от этого не становится менее обидно. Чонгук же несколько минут смотрит вслед мужчине и недовольно цокает. Только вот непонятно, на кого: на себя или все-таки на Тэхёна. В это время сборы внизу буквально кипят. Кругом разбросаны чемоданы и коробки. Казалось бы, Грейс приехала с несколькими сумками, а багаж уже значительно увеличился. – Ну, вроде основное собрали!– Грейс вытирает пот со лба и бесцеремонно садится прямо на чемодан. – Неужели мы сделали это! – поддерживает девушку Мэри и присаживается рядом, внимательно смотря наверх. – Похоже, опять ругаются... – Кто? – В этом доме так горячо ругаются лишь двое... сил им и терпения... – Вы о ком? – Грейс хмурится и не понимает, о чем говорит кухарка. – Да вон же! – вмешивается Томас и активно играет густыми бровями, взглядом указывая на лестницу. – Петухи в очередной раз не сошлись во взглядах. – Сильно грубо, Томас! – недовольно машет головой Мэри. – Голубки? Мэри изображает нечто похожее на рвотный позыв и закатывает глаза. – Фазаны? Снова мимо. – Ой, все! Я не эксперт в этих ваших птицах, больше не знаю! – Грамотей! – усмехается Мэри. – Лучше иди, отнеси все в повозку. И Джона с собой возьми! Как только мужчина с сыном выходят из поместья, Грейс тут же припадает к ушку Мэри и с любопытством спрашивает: – А они что, и правда...? – Правда что? – строгий взгляд переходит на девушку. – Ну, это... – Любят друг друга? Это ты хотела спросить? – Любят? – Грейс заметно стушевалась. – Я думала они просто... ну, это самое... – Посмотри на них внимательно. Посмотри на эти взгляды. Со стороны очень хорошо видно, кто они друг для друга. Грейс поднимает глаза и действительно замечает то, что раньше скрывалось от неё: нежные прикосновения, страсть и благоговейная любовь во взгляде. – Теодор на меня так никогда не смотрел... Да и не только он. – Грейс опускает глаза и сжимает платье в кулаках, вспоминая отношение Генри. Как же она была глупа и слепа. – Ты обязательно ещё встретишь своего человека, милая! – нежная рука ложится на спину девушки. – А сейчас давай заканчивать с упаковкой вещей, пока тёмные тучи не затянули весь дом. Чонгук непроницаемым взглядом смотрит на происходящее внизу, а самому хочется быть вовсе не здесь. Сердце ноет из-за очередного разговора с Тэхёном. Но ведь он действительно прав: их отношения не для посторонних глаз. И Тэхён это понимает. Тогда почему его слова так задели альфу? Чонгук прикрывает глаза и тяжело выдыхает. Что их ждёт дальше, ведомо одному лишь Богу. В такие моменты Чонгук искренне жалеет, что он атеист. Когда массивная дубовая дверь закрывается и приторный запах ванили покидает поместье, Чонгук спускается на первый этаж. Хорошо, когда в доме никого нет. Хоть он и не прочь общества Мэри, Томаса и Джона, но быть предоставленным самому себе – редкое и ценное благо. Небольшие пузырьки появляются на поверхности, и кухня наполняется запахом терпкого кофе. Чонгук неспешно помешивает готовящийся напиток, добавляет специи, которые так любит Тэхён, не забывая добавить немного сахара и несколько крупинок соли. – Пахнет как всегда потрясающе! – нежные руки ложатся на талию Чонгука, а горячее дыхание обжигает чувствительную заднюю поверхность шеи. Тэхён зарывается носом в чёрные волосы и с наслаждением вдыхает любимый аромат. – Ты не обижаешься? – Обижаюсь. Но ничего с собой поделать не могу, – продолжает ворошить волосы. Чонгук разворачивается в его объятиях, едва ли не смахивая с плиты кипящий напиток, но им двоим до этого нет никакого дела. – Ты же понимаешь, что наши отношения должны оставаться в секрете? Иначе твоя репутация будет подорвана. С таким, как я, нельзя заводить отношения. – С каким это "таким"? – сталь снова проявляется в голосе. – Будто ты не понимаешь! – закатывает глаза. – И не забывай, что ты женат! Измены в вашем обществе нередкое явление, но не следует этим гордиться. – Чонгук, я пришёл мириться, а не продолжать глупый спор. – Вот и не продолжай. – Замечательно поговорили, птенчик! – Тэхён отстраняется и отходит на несколько шагов назад. Чонгук исподлобья смотрит на него, но ничего не говорит. Порой складывается ощущение, что в их случае лучше и вовсе молчать. – Я буду у себя. Захочешь нормально поговорить – приходи. С этими словами Тэхён вновь возвращается к себе. Чонгук отворачивается к плите, по которой уже давно разлит кофе, источающий противный горелый запах. – Дерьмо!– шёпотом ругается себе под нос и вытирает поверхность какой-то старой тряпкой, несколько раз задевая пальцами раскаленную поверхность. Хочется скорее окунуть травмированную руку в чан с ледяной водой, но эта боль хоть немного притупляет собственные чувства, заставляя отвлечься от кислого ощущения внутри. *** Тэхён поднимается к себе и со всей силы хлопает дверью, вымещая на ней весь гнев, что кипит внутри. С Чонгуком до ужаса тяжело, непонятно и противоречиво. Никогда не знаешь, что может спровоцировать очередную ссору. И вроде бы все его слова понятны и обоснованы, в них нет оскорбления, но отчего тогда так скрипят зубы? Тэхён прекрасно знает ответ. Хочется только, чтобы и Чонгук его знал. Через некоторое время в дверь стучат. Тэхён сразу узнает этот одинарный, едва слышный стук, тонкий кофейный аромат и недолгую заминку перед тем, как дверь откроется. Чонгук знает, что ему не требуется разрешение, чтобы войти. – Я принёс тебе виски. – Я не просил. – Ты становишься добрее, когда градус в твоём организме повышается. – Хочешь споить меня, чтобы я стал добряком? – усмехается Тэхён и легонько хлопает по своему колену, приглашая. – Сильно добрый это будешь уже не ты. – Чонгук медленно подходит и не отказывается от приглашения. Садится на колено, контролируя собственный вес. – Да расслабься ты уже! – Тэхён с силой притягивает к себе. – Мы здесь одни, если так переживаешь на этот счёт. – Плохо, что ты не переживаешь. – Расслабляется и кладёт голову на плечо альфе. – На сколько они уехали? – Завтра вечером или послезавтра утром должны вернуться. Помогут Грейс с переездом, введут в курс дела новых слуг и приедут обратно. – Хорошо. – Что-то не так? – Нет, все в порядке. – Говори. – Просто нравится быть с тобой наедине, – нехотя и едва слышно признается Чонгук. – Давай, когда наше вмешательство в дела будет уже не столь необходимо, мы с тобой отправимся в Китай и Чосон? – Чосон? – В чёрных глазах загораются искры. – Не был там уже больше десяти лет! – А я там вообще не был,– невесело усмехается Тэхён. – Буду рад, если ты покажешь мне места, запомнившиеся тебе в детстве. – Хорошо. Несколько минут сидят в тишине. Чонгук с закрытыми глазами наслаждается столь приятным массажем головы, пока Тэхён задумчиво растягивает янтарную жидкость в бокале. – Я хотел поговорить с тобой о Грейс и о нас, – с очередным глотком начинает альфа. – Только дослушай до конца, птенчик. Чонгук в его руках заметно напрягается, но не издаёт ни звука. – Если даже Грейс и создаёт впечатление лучшей партии для меня, то это совершенно не так, Чонгук, – продолжает он, перебирая в руках чёрные пряди. – Да, Грейс богата, красива, имеет благородное происхождение... она, наконец, омега женского пола. С каждым последующим словом спина Чонгука напрягается все больше, но он ждёт. Ждёт, что скажет Тэхён дальше. – Но она не ты. Никто не ты, птенчик. – Нежно поднимает лицо Чонгука за подбородок и пропадает в бесконечно тёмной пучине глаз. – Я люблю тебя. Только тебя. Запомни и никогда не сомневайся в этом. – И я. – Что и ты? – Тэхён широко улыбается и убирает непослушную прядь с красной щеки Чонгука. – Вы невозможны, сэр! Чонгук целует первым, пытаясь сказать телом то, что не получается произнести вслух. – Ну, так что и ты? Договаривай, – не унимается Тэхён, с нескончаемой любовью дразня своего птенчика. – И я люблю Вас настолько же сильно, насколько Вы меня порой раздражаете! – Ого! Вот так сильно? – произносит в самые губы. – Разве это вообще возможно? – Раздражаешь все-таки больше! Чонгук трясущимися пальцами расстегивает пуговицы на груди альфы, спускается ниже... но в момент, когда рука ложится на кожаный ремень, Тэхён отстраняется. – Ты уверен? – Да. – Точно, Чонгук? Мы не должны торопиться, если ты не хочешь. – Да, я хочу этого! – зло смотрит на альфу, но через секунду взгляд меняется. – Или ты не хочешь? Тэхён притягивает Чонгука к себе, впиваясь в губы, которые произносят столь глупые вещи. – Ох, птенчик... – спускается поцелуями по шее. – Пойдем в спальню. Не хочу, чтобы первый раз был на столе. – С этим столом уже и так много что связано. Меньше всего Чонгуку сейчас хочется прерываться. Он буквально плавится под требовательными и обжигающими поцелуями Тэхёна. – В спальне будет комфортнее, а я смогу доставить тебе большее удовольствие. Уж поверь мне. Тэхён тоже не может ждать. Хватит уговоров. Он подхватывает Чонгука на руки и идёт в свою спальню. Они смотрят друг на друга, доверяя самое дорогое, что у них есть – собственное сердце, оголенные чувства и потаенные страхи. – Волнуешься? – Тэхён прикасается лбом ко лбу Чонгука. – Волнуюсь. – Я тоже. – Все же будет хорошо? – Конечно, мой птенчик. Дверь медленно открывается, приглашая в закрытую от чужих глаз комнату. Это единственное место в доме, куда обычно не заходят слуги. Здесь во всем чувствуется Тэхён. Тёмная мебель, огромная кровать с мягким бархатным покрывалом, на стене картина с изображением улетающих птиц, а возле кровати – несколько пустых бокалов из-под виски и скинутая наспех белоснежная сорочка. – Я так и представлял себе эту комнату, – усмехается Чонгук. – Рад оправдывать твои ожидания. Тэхён аккуратно кладёт Чонгука на кровать, сразу же избавляя омегу от столь ненавистного пиджака, что скрывает изящное тело. Вытаскивает рубашку из-под ремня и целует впалый живот, беззастенчиво оставляя на коже красные отметины. – Стой! – Чонгук внезапно напрягается, хоть секунду назад был абсолютно расслаблен. – Что такое? – Хмурится Тэхён. – Ты слышал? – Что? – Я что-то слышал внизу. Чонгук садится на кровати, поправляя рубашку. – Чонгук, мы одни в доме. – А вдруг Мэри с Томасом вернулись? Вдруг что-то забыли? Тэхён недовольно поджимает губы и тяжело вздыхает. – Чонгук, если ты передумал, то так и скажи. Не надо ничего придумывать. – Вот только не надо говорить, что я вру! Я правда что-то слышал внизу. Он порывается встать с кровати, но Тэхён останавливает его и нежно целует в кончик носа. – Прости. Я сейчас спущусь и проверю. Если там никого нет, а там никого нет, – игриво улыбается, – то принесу нам что-нибудь выпить и перекусить. А ты жди меня здесь и не накручивай себя. Договорились, птенчик? – Договорились. – Я быстро, – с этими словами Тэхён выходит из комнаты. И это последнее, что слышит Чонгук до того, как звук выстрела оглушает и сковывает все внутренности первобытным страхом. Тогда-то он и осознает, что его жизнь вновь превратилась в очередной кошмар.