Виргинский кардинал

Уже вечером, удобно умостившись у себя за рабочим креслом, Тэхён слышит тихий стук в дверь: — Да, войдите! — Можно? — показываются белоснежные кудри и вздернутый нос. — Грейс? — Тэхён удивлённо вскидывает брови. Вот кого точно не ожидал увидеть, так это её. — Что случилось? — Нет, что с Вами случилось? Девушка смотрит на альфу, будто на нечто совершенно омерзительное, а пальцем показывает на лицо. — А? Это? Ничего серьёзного! — Тэхён уже успел и забыть о своем красивом синем носе. — Вы из-за этого пришли? — Нет. Передать пригласительные, — протягивает альфе запечатанный конверт, — Завтра состоится ужин в доме Митчетлл. Миссис Роуз хотела бы видеть нас. Тэхён тяжело вздыхает и откидывается в кресле, вскрывая конверт из дорогой, тисненой бумаги. Пробегает глазами по шаблонным фразам вежливости, переходя к самой сути. Глава города Альберт Митчелл настаивает, чтобы семейство Кемпбелл посетило его дом в полном составе. Тэхён смотрит на календарь и усмехается: ещё бы этот старый хрен не хотел его видеть, ведь дата ужина совпадает с датой уплаты долга. А тут ещё и появляется возможность подлезть к нему через новоиспеченную женушку. — Ну, если нас приглашают, значит, мы будем. – Альфа откладывает письмо в сторону и выжидательно смотрит на девушку. — Что-то ещё, Грейс? — Я думала, Вы выпишете мне чек на покупку нового платья. — Так все Ваши платья будут для них новыми, разве нет? — говорит он, но видит недовольство в глазах женушки. — Хорошо. Завтра утром отправитесь с Томасом в город за новым платьем. Порой согласиться с женщиной — самое безболезненное решение. Для собственных нервов. Тем более, чем спокойнее и довольнее Грейс, тем проще самому альфе. Пусть он и не питает к ней абсолютно никаких чувств, но видеть хмурое, угнетенное выражение лица в собственном доме совершенно не хочется. Грейс кидает отрывистое «Благодарю» и покидает комнату Тэхена, оставляя его одного. *** Следующий день встречает дождливой и пасмурной погодой. Начинается сезон дождей. Тэхён ворочается в постели, пытаясь ещё немного поспать, но надоедливый звук будто специально портит настроение с самого утра: такое впечатление, что капли дождя не просто бьют по карнизу, а громким эхом отражаются прямо в голове. Альфа недовольно садится на кровати и устало потирает лицо руками. Совершенно не отдохнул за эту ночь, ещё и время едва ли доходит шесть часов. Непозволительная рань. Выходит в гостиную и плотнее запахивает полы халата: сквозняк так и завывает по всему первому этажу. Тэхён проходит на маленькую кухню и достаёт с полки сигары, вот только спички все никак не хотят зажигаться. Альфа резкими, нервными движениями чиркает по коробку, но безрезультатно. — Вам помочь? Из-за угла слышится тихий, монотонный голос. — Да, будь так любезен! Эти чёртовы спички отсырели! — Тэхён не перестаёт совершать попытки, хотя и сам прекрасно понимает, что смысла в этом нет. — Вы слишком зависимы от этого, сэр. Чонгук подходит к альфе и достаёт из кармана небольшой коробок. Чиркает спичкой и подносит ближе, чтобы Тэхёну было удобно. — Даже если и так, птенчик, — блаженно выпускает терпкий дым, — я раб своих привычек. Есть вещи, которые составляют основную часть меня, они и заставляют чувствовать себя живым. — Удивительно, как это вещи, которые созданы для того, чтобы сокращать жизнь, могут заставлять чувствовать её? Чонгук упирается бёдрами в невысокий кухонный стол, скрещивая руки на груди и исподлобья смотря на альфу. — Ой, птенчик, — усмехается Тэхён, — в нашем мире довольно много таких вещей. А знаешь, что из них самое опасное? — И что же? — смотрит в эти хитрые зелёные глаза и незаметно заламывает пальцы. — Любовь. — Любовь? — Именно она. Птенчик, дай мне свою руку, — голос мягкий, проникающий в самое сердце. — Зачем? — Чонгук сильнее сжимает руки, пытаясь закрыться от собственного господина. — Трусиха, — по-доброму усмехается Тэхён, и выпускает дым в сторону беты, — Ладно. Тогда оставим этот разговор на потом. Может, и сам поймёшь, почему. Чонгук отворачивается к окну, молча наблюдая за тем, как крупные капли медленно стекают по стеклу. Ему не нравится все это. Это лишнее. От этого страшно. Но с каждым днем Тэхён, будто специально, все больше и больше волнует молодое сердце. Если он позволит себе дать росток этим чувствам — они вмиг заполнят собой все. Только вот если для Чонгука это будет подобно тяжкой ноше, то для Тэхёна это лишь очередное мимолетное увлечение. У них слишком разные роли и слишком разное положение. *** Холл украшен многочисленными цветами в вычурных вазах и едва ли не доброй сотней свечей. Темнокожие слуги снуют между высшими членами общества будто тень, исполняя каждую их прихоть. — Позвольте взять ваше пальто, сэр! — мальчишка лет десяти подбегает к Тэхену с Грейс и услужливо кланяется. — Спасибо! — Тэхён снимает с плеч тяжёлую ткань и аккуратно подает слуге, в то время как Грейс, даже не обращая внимания на слугу, просто кидает в его сторону дорогой шерстяной кейп. Тэхён недовольно смотрит на супругу, но той совершенно нет до этого дела. Глаза барышни горят, а уголки губ растянуты в улыбке. Она наконец-то на своём месте. Вокруг нет старого захолустья, мерзкого Томаса, который следит за каждым её шагом и отпускает глупые шуточки, нет и Чонгука с его вечно недовольным лицом. Вокруг царит праздник и роскошь. — Мистер и Миссис Кэмпбэлл, рады приветствовать в нашем скромном доме! — хозяйка особняка, женщина лет пятидесяти и не особо приятной наружности, обращается к прибывшей паре. — Добрый вечер, миссис Митчетлл! У вас безумно красиво! — По Грейс и без слов видно, что она в полнейшем восторге. Тэхён тихонько усмехается и обращается к дамам: — Здравствуйте, Роуз. Пока я на улице курю, не могли бы Вы занять мою драгоценную женушку? — С превеликим удовольствием, Тео! Тэхён кивает и выходит на улицу. Свежий воздух пропитан озоном, благодаря чему боль в голове немного проходит. От обилия феромонов, а особенно надоедливого запаха ванили рядом, едва не случился очередной приступ мигрени. Альфа достает любимую сигару и ненадолго улыбка появляется на его лице: вспоминается утренний разговор с Чонгуком. Если бы Грейс была хоть чуточку похожа на своего слугу, то все было бы иначе. От собственных мыслей смешок непроизвольно вырывается наружу. Что для него эта чуточка? Может быть, это всего лишь другой пол? Или совершенно разные характеры? И то и то ведь совсем «незначительная» деталь. — Тео! Вот Вы где! — хриплый старческий голос вытаскивает из собственных мыслей. — Что, уже соскучились по мне, Альберт? — По твоей недовольной роже сложно соскучиться, Тео. Если бы я знал, что из такого прелестного подростка вырастет такой выскочка, то никогда не дал бы тебе денег в долг. — Может быть, тогда бы всем было проще. Тэхён выпускает дым в чёрное небо. Он уважает Альберта ровно настолько, насколько и ненавидит. Этот старик прекрасно понимал, что кидает подростка, только что потерявшего родителей, в долговую яму. Он какое-то время полностью зависел от этого мужчины, но вместе с тем на первое время это гарантировало и защиту. Земли поместья поистине огромные, и каждый из толстосумов мечтал бы заполучить этот лакомый кусок, избавившись от, едва перешагнувшего восемнадцатилетие, хозяина дома. Тэхёну пришлось в кратчайшие сроки разбираться с бумагами, вникать в курс дел отца и вместе с тем выплачивать его долг. Кто знает, как было бы лучше: окажи Альберт ему эту услугу или просто отпусти юношу, позволив продать все имущество? Никто не знает. Да и сам Тэхён никогда не думает над этими вопросами, если на тот момент случилось так, значит, это было правильно. В любом случае, долговой яме пришёл конец. — Так что там насчёт долга? — Альберт самодовольно поправляет седые усы. Тэхен усмехается и протягивает старику документ, внимательно наблюдая за его реакцией. Брови мужчины съезжаются вместе, губы поджимаются. Взгляд бегает по буквам и презрительно поднимается на молодого альфу. — Что это значит? — Это значит, что я выплачиваю долг. Весь. Вместе с процентами, накопившимися по сегодняшний день. Альберт едва ли не пускает молнии: гораздо приятнее каждый месяц получать крупную сумму и к тому же знать, что за каждый день набегает еще немаленький процент. Сейчас же сумма выплачена, но вот процент стал сильно меньше. Это не то, на что рассчитывал альфа. — Что, нашёл богатенькую дурочку для решения проблем? — голос пропитан ядом. — Да, нашёл. — Так можно тебя поздравить! Ты с каждым днем все больше и больше становишься похожим на своего отца! — прекрасно зная о единственной болевой точке Тэхёна, он решает на нее надавить. — Прекратите нести бред, Альберт! — Отчего же бред? Он тоже женился на сердобольной дурочке — твоей матери, а потому гулял от неё на все четыре стороны. Ни одной юбки не пропустил в погоне за удовольствием. Тебя ждёт та же судьба. — Моя судьба Вам точно не известна! — агрессивно рычит в лицо. Несколько секунд смотрят друг другу в глаза, но никто первым не отводит взгляд. Злость вместе с презрением накатывают все сильнее. — Я думаю, Вам пора, Тео, — без капли уважения произносит глава. — С превеликим удовольствием, Альберт! Будьте только так добры, по окончанию данного чудесного вечера, — выплевывает каждое слово, — отправить мою драгоценную жену домой. — Всенепременно. Тэхён отталкивается от кованых перил и выходит под дождь, без оглядки следуя в сторону экипажа. Пальто так и осталось у того услужливого мальчишки. Холодные капли дождя пропитывают ткань, но Тэхёну все равно. Может, хоть так злость немного поутихнет. Он ожидал подобного разговора, но не ожидал подобной реакции от себя. Слова про отца задели саму его суть. И в них определённо есть правда: альфа сам с каждым днем все больше и больше видит в отражении зеркала не себя, а человека, которого презирает каждой клеточкой тела. *** На улице поздняя ночь, а Чонгук все не может заснуть. Ворочается, переминается с бока на бок. Садится на кровати и смотрит в тёмное окно. — Что это за чертовщина? — хмурит брови и всматривается в силуэт за окном. Кто-то явно есть в беседке рядом с домом. Полностью одевается и выходит, прихватив с собой масляную лампу. На улице на удивление хорошая погода: наконец изнуряющая духота сменилась свежим воздухом, а сухой знойный ветер — приятным влажным муссоном. — Кто здесь? — Чонгук проходит к беседке и спрашивает у человека, вальяжно развалившегося в плетеном кресле. — Иди спать, Чонгук, — бета сразу расслабляется, услышав низкий голос хозяина дома. — Что-то случилось? Почему Вы здесь? — Какое тебе дело до этого, птенчик? Тэхён запрокидывает голову назад и Чонгук видит этот стеклянный взгляд. И неудивительно: рядом на земле валяются две пустые бутылки виски. — Вы пьяны, — безапелляционно утверждает Чонгук. На что Тэхён лишь пожимает плечами и подливает себе ещё порцию янтарного напитка. — Будешь? — Нет, не буду, сэр. Вам лучше зайти в дом. — Кто бы сомневался! — грустно усмехается, — А вот скажи мне, Чонгук, стоит ли мне сейчас пойти к своей новоиспеченной жене? — Не понял. — Что именно тебе не понятно, птенчик? — закуривает и продолжает: — Стоит ли мне сейчас пойти и взять Грейс? Возможно ей даже понравится. Не могу сказать, что я так уж плох в постели. — Она Ваша жена, Вы имеете полное право… — а у самого недовольно поджимаются губы. — Вот именно! — Тэхён резко ладонью ударяет по стеклянному столу, разбивая его. Осколки разлетаются вокруг, смешиваясь с алыми струйками крови альфы. — Я имею право, но не хочу! Не хочу, Чонгук! Я ненавижу все вокруг! Ненавижу и себя, и её! Ненавижу этот город, эту страну, этот режим! Чонгук не дергаясь смотрит за происходящей истерикой, но ничего не говорит, позволяя высказаться Тэхёну. — Я не хочу быть похожим на него, Чонгук! Но я буквально вижу его разрез глаз, его волосы, рост… Да всё во мне напоминает о нем! Даже поступки и жесты, Чонгук! — О ком вы говорите? — Чонгук слышит, что голос постепенно успокаивается, поэтому подходит ближе и аккуратно берет альфу за окровавленную руку. — Об отце. — Расскажете в доме? — Убирает крупные осколки из ладони. — Вам необходимо обработать руку. Тэхён вымученно кивает и идёт следом за Чонгуком. В небольшой комнате пахнет кровью и лекарственными травами. Тэхён сидит на кровати Чонгука, пытаясь сфокусировать взгляд, но удаётся с трудом. Тёплая комната, приглушённый свет и нежные, аккуратные прикосновения Чонгука не способствуют трезвости ума. Комната перед глазами начинает плыть, а глаза закрываются. — У-у, — недовольно тянет Чонгук, видя состояние Тэхёна. — Кажется, Вы всё. — Не кажется… — с закрытыми глазами пытается снять галстук здоровой рукой. — Дайте сюда! — голос беты разительно отличается от прикосновений. Чонгук помогает Тэхёну разуться, снимает галстук и укладывает альфу на собственную кровать. Через несколько минут по всей комнате раздаётся оглушительный храп. Чонгук закатывает глаза и продолжает обрабатывать рану на руке. Вспоминает каждое слово, произнесенное Тэхёном и ещё больше хмурится. Откладывает окровавленные тряпки в сторону и смотрит на альфу: даже если он и похож на собственного отца, то только внешне. Отчего-то Чонгук в этом уверен. Садится на кресло рядом, вытягивает ноги и тушит свечу. Наконец-то ещё один день подошёл к концу. *** За завтраком собираются все жильцы дома. На удивление даже Грейс покидает собственные покои, только вот выбрала она для этого не самое удачное время. Хозяин дома, сидящий во главе стола, находится в крайне скверном настроении. И неудивительно: голова раскалывается на части, а комната до сих пор плывёт. Надо бы поесть, только вот еда так и стремится покинуть отравленный алкоголем организм. Чонгук внимательно смотрит за страдающим альфой и тихонько спрашивает: — Может, Вам воды? Тэхён прикрывает глаза здоровой ладонью и отрицательно машет. — А кофе хотите? — Будь так любезен, птенчик… — тяжело вздыхает альфа. Кофе звучит хорошо, возможно, что и организм не будет против. — Птенчик? — Грейс отвлекается от завтрака, поднимая злые глаза на Тэхёна. — Имеете что-то против птенчиков, Грейс? — Если мой муж называет так слугу, то да, имею! — Ну давайте так, моя дорогая женушка, вы же прекрасно понимаете, что наш с вами брак — сплошная фикция. Я не ограничиваю Вашу свободу, так что будьте добры отвечать тем же. Тем более это всего лишь безобидное прозвище. Тэхён с трудом подбирает слова, чтобы не нагрубить жене. — Вы?! Не ограничиваете мою свободу? Да я сижу словно в темнице здесь! Грейс переходит на повышенные тона, в то время как у Тэхёна окончательно заканчивается терпение. — Вы можете принимать меня хоть за кого, Грейс, но не держите за идиота! — гостиная наполняется опасным тяжёлым феромоном и низким угрожающим голосом. — Или Вы думаете, что я не в курсе ваших тайных свиданий с Генри по ночам? Или, может, я не в курсе ваших переписок? Так может мне наказать собственную жену за неверность и распутство? Вот Ваш отец обрадуется! Грейс белеет на глазах, в ужасе смотря на Тэхёна. Она думала, что никто не знает о их тайных встречах. Генри — её единственная отдушина в этом мире. Если Тэхён запретит им видеться, то это будет подобно смерти. — Теодор, прошу… — Крупные слезы катятся по щекам. — Я не смогу без него. Я люблю его! Тэхён недовольно поджимает губы. — Я бы и не начал этот разговор, Грейс, если бы Вы не позволили себе столь неуместный комментарий. Вы посчитали, что вправе упрекнуть меня, пристыдить. Только вот впредь следите лучше за собой и не думайте, что я не в курсе хоть чего-то, что происходит у меня в доме. Тэхён встает из-за стола и обращается к притихшему Томасу: — Когда Чонгук сделает кофе, скажите принести его в мой кабинет. *** В кабинете до сих пор стоит тяжёлый древесный феромон. — Ваш кофе, сэр! Чонгук подходит ближе и ставит на стол поднос с кофе и сладостями. — Сладости себе взял? — лениво приоткрывает один глаз. — Вдруг бы Вы захотели, — скрещивает руки на груди. — Не люблю сладкое, — в презрении дергается губа, только вот совсем не от пирожных. — Я могу идти? — Постой. Ответь мне на один вопрос. Чонгук выжидающе смотрит на альфу. — Если люди женаты, но не давали другу друг клятву верности, при этом испытывают искренний интерес к другому человеку, можно ли это называть грехом? — Я говорил Вам, сэр, — подходит и берет раненую руку альфы, видя, что кое где на бинтах снова появилась кровь, — что не приверженец какой-либо религии, поэтому и понятие «греха» для меня чуждо. — И как тогда быть? Как понять, что правильно, а что нет? — Вы такой человек, которого не волнует большинство моральных принципов, однако почему-то именно этот вопрос задевает вас. И вчера и сегодня Вы обеспокоены этим. Тэхён поднимает глаза на бету и едва ли не впервые в жизни ему становится страшно. Чонгук начинает слишком глубоко проникать под кожу, слишком хорошо узнавая и понимая его. И эти чувства совершенно не похожи ни на что, что он испытывал до этого. — Уходи, Чонгук. Это было лишнее. Словно жгучая пощечина ударила по молодому красивому лицу. Чонгук кривится и отходит от альфы, снова проводя эту черту между ними. — Как скажете, господин Тэхён. Тяжёлая дубовая дверь с протяжным скрипом закрывается, оставляя каждого по ту сторону с тяжёлым сердцем. Тэхён молча закуривает подряд несколько сигарет, так и не притронувшись к кофе, в то время как Чонгук пытается забыться в книгах и многократных проверках цифр в документах. В тот день они больше не виделись.