Клубничная луна

      Близилось августовское полнолуние. Дрого понимал, что тянуть дольше не сможет — ему придется переспать с Дейенерис, а после придется открыть ей правду, и все это пугало. Он никогда ничего не боялся, но это пугало, а сделать Дрого ничего не мог — он поклялся. Поклялся так, что клятва все равно бы свершилась, даже если бы он попытался ее нарушить — сама Вселенная не позволила бы ему. Великий Дух и Богиня-Мать сделали бы, что должно.       Хуже всего было то, что он узнавал Дени все лучше и привязывался к ней. Привязывался заодно к ее миру, даже нашел в нем для себя место, когда соврал, что он спасатель и ловец жемчуга… и Дени тоже чувствовала к нему что-то очень теплое, а он это теплое вынужден будет предать.       Зато она выживет. Маго тоже поклялся именами великих, и не мог смухлевать, намеренно произнеся их с ошибкой — такие имена всегда звучали из уст духов правильно, хотели они исказить их или нет. Более того, Богине-Матери ужасно не нравилось, когда ее имя перевирали, и она могла жестоко наказать за такую дерзость.       Маго не желал никакого зла Дейенерис, он желал зла только Дрого, а когда убрал бы его с дороги… Дрого был уверен, что Маго сам заинтересовался бы Дени. Ею невозможно было не заинтересоваться.       Пока не взошла Кукурузная луна, Дрого каждую ночь или даже чаще приходил к Дейенерис — иногда они спали вместе, но всегда без проникновения, иногда разговаривали. Он запоминал ее, чтобы было о чем думать в вечном заключении. Чтобы у него был лучик света в ждущем его мраке.

***

      В новом сне Дейенерис оказалась среди пустыни, где не было жарко, наоборот — прохладно и свежо. Все небо от края до края усыпали звезды, которые отразились в ее глазах, и Дрого залюбовался их блеском.       — Ты не похожа на других людей, — сказал он, внимательно рассматривая ее лицо — так внимательно, что румянец выступил на ее щеках. Взгляды Дрого всегда были словно физически ощутимыми. — Почему ты не такая, как все?       — Потому что я Таргариен, — но громкое имя ее рода Дрого ни о чем не говорило, и Дени добавила, — Это из-за генетики.       В словаре, купленном Дрого, было слово «генетика» — наука, изучающая закономерности наследственности и изменчивости организмов. Простыми словами: потомки наследуют от предков цвет кожи, волос, глаз и прочие элементы внешности.       — Твоя родственница другая, — заметил он.       — Да, потому что Рейни — наполовину Таргариен, а я… — Дени замялась. Инцест в их семье не был секретом ни для кого, кто был с ними знаком, официально их записывали, не как родственников, обычно давали женам девичью фамилию «Веларион», и посторонние могли только сплетничать про их инбридинг — и обычно осуждали. Инцест всегда осуждают. Обычные нормальные люди не станут спать с родственниками, для них это омерзительно, но для Дени такое никогда не было чем-то противным. Дрого же, она была уверена, это бы оттолкнуло.       — А ты?       — Я чистокровная, — сказала Дени. Дрого это объяснение удовлетворило.       — Такая красивая, — прошептал он, ведя пальцами по ее открытому плечу. — Луна моей жизни.       Дени приподнялась на цыпочки, потянулась за поцелуем — Дрого горячо поцеловал ее, положив ладони на бедра. Вместе они опустились на песок, и он уложил Дейенерис на спину, нависая сверху. Ее охватило сладостное предвкушение от того, что наконец почувствует его в себе, но он снова коснулся только рукой.       — Что не так? — поднявшись на локте, спросила Дени. — Что с тобой не так? Или со мной?       Что с ним все в порядке, она видела. Член стоял крепко и твердо, проблем с размером не было, значит, можно было сделать другие выводы. Например, он чем-то болен, но как можно заразиться чем-либо во сне, когда секс происходит не между материальными телами, а между астральными? Дело было в другом, а в чем — Дени не понимала, и это ее злило. Ей никогда не нравилось не понимать.       — Все так. С тобой все прекрасно, — Дрого поцеловал ее в шею. — Все дело в моей вере, — он счел такое объяснение самым оптимальным, взвесив множество вариантов. — Я обещаю, скоро я возьму тебя, как полагается.       Звучало это невозможно возбуждающе, а его пальцы, касающиеся ее клитора, возбуждали еще больше. И еще больше — язык, и даже борода, которая царапала внутреннюю сторону бедер, что в реальности должно было быть больно, а во сне — хорошо. Песок, который в реальности вызвал раздражение чувствительной кожи, не причинял никаких неудобств, а пальцы и язык Дрого дарили Дени оргазм за оргазмом, раз за разом вознося на вершину блаженства — ни о какой его вере даже думать не хотелось. Потом. Дени откинулась на спину, больше не споря и не возражая и откликаясь жаркими стонами, а после устроилась так, чтобы одновременно и получать удовольствие, и доставлять, качаясь на волнах пустыни.

***

      — Тебя что-то тревожит, — сказал Дрого потом, когда они оба устали и улеглись рядом на песке, под звездным небом.       Он чувствовал это с самого начала, как только они снова оказались вместе во сне. Разлившаяся вокруг сонная тишина должна была успокаивать, но Дени нервничала, и не из-за Дрого, как иногда с ней бывало — дело было в другом.              — Это из-за работы, — не стала спорить она, опуская голову на его плечо. Сны с Дрого стали не просто волнующими и эротическими, они стали неким антидепрессантом, отвлекая от неприятной и трудной реальности, где все становилось только сложнее и запутаннее. Сэнды увиливали, как могли; отсудить наследство получилось очень легко, достаточно было упомянуть, что Элия была законной наследницей Оберина (очевидно, он не слишком доверял Элларии с самого начала, а сестре верил, как себе самому), но вовремя оформить все документы не успела, так как заболела и была вынуждена лечь на операцию, попросив суд установить добавочный срок. Встречный же иск по поводу убийства вызвал намного больше сложностей и проблем, так как доказательств практически не было. Ссоры и частые расставания Оберина с Элларией, ее мстительность, ее увлечение ядами, ее незаконное получение наследства после его смерти — все это было только догадками, но не уликами. Мотив у Элларии был, но и только. И все же каким-то чудом Тирион держался, назначив новое заседание суда.       — Что за работа?       Дени устало нахмурилась. Еще и здесь говорить об этом… Но все-таки начала, глядя на то, как звезды перемигиваются друг с другом.       — У меня был… хм, даже не знаю, кто он мне. По крови — никто. Брат жены моего брата. Оберин Мартелл. Я называла его дядей и очень его любила… — постепенно она рассказала всю историю. Дрого слушал, не перебивая, внимательно.       — И я думаю, почти уверена, что именно Эллария убила его, но без вещественных доказательств суд не может признать ее вину, — печально закончила Дейенерис. — А их нет. И, может, я ошибаюсь, может, просто не хочу верить, что он мог убить себя сам…       — Нет, — вдруг ответил Дрого. — Не сам. Ты права.       — Права? — Дени резко села, повернувшись к нему и пронзая взглядом. — Почему ты так думаешь? — хотела спросить «откуда ты знаешь», потому что говорил Дрого очень уверенно, но знать наверняка он точно не мог. Никто не мог, кроме Элларии и уже мертвого Оберина.       — Потому что… — Дрого потер переносицу. Это было сложно: признаваться в том, что он дух, он пока что не стал бы, а как иначе объяснить, что уверен в ее правоте?.. — Хм… я иногда чувствую что-то такое, — нашелся он. — Даже не так. Я точно знаю. Вижу. Это вроде называется… экс-тра-сенс? — выговорил он по слогам, вспомнив одно из человеческих слов.       — Экстрасенс? — опешила Дени, но быстро отбросила удивление — желание знать больше победило. — А как она его убила, не видишь?       — Ядом. Подсыпала ему в бокал. Они ссорились… он вышел из комнаты, и тогда она это сделала. Потом он вошел обратно, выпил бокал залпом, они еще некоторое время спорили, и он ушел из дома.       — Рядом с ними никого не было? — напряглась Дейенерис. Хотя кто мог быть рядом с ними вечером, в доме Мартеллов…       — Была, — вдруг сказал Дрого. — Девушка. Прислуга. Кажется, прислуга. Она вытирала пыль и подслушивала их. Рыжая, — добавил он. Дени ахнула. Рыжая прислуга — ею могла быть…              — Санса! Санса Старк! Точно, она же подрабатывала тогда у них горничной!       — Она знала, — продолжил Дрого.       — Знала?!       Дени громко торжествующе расхохоталась. Если Санса знала, если знает до сих пор, то все решится очень просто: допросить ее, надавить — она не станет упрямиться, Сэнды ей никто, временные работодатели, и все, а деньги Сансе нужны до сих пор, ибо ее родители и старший брат погибли в авиакатастрофе, и она осталась с младшими братьями и сестрой, вынужденная опекать их.       — Она не просто смотрела, — задумчиво сказал Дрого. — Она держала на уровне глаз какую-то штуковину.       — Что?! Какую? — снова вздрогнула Дени. — Телефон? Она записывала видео?       — Возможно, — проворчал Дрого, далекий от техники людей.       — И держала штуковину, когда Эллария насыпала яд в бокал?       — И когда насыпала, и когда твой дядя его выпил.       — Ха! — Дени хлопнула в ладоши. — Великолепно! Значит, Санса все время держала у себя компромат на Элларию! Вот почему она так быстро тогда уволилась и у нее появились деньги на открытие своего дела! Все сходится, великие боги, это же великолепно! — от избытка чувств она поцеловала Дрого в щеку. Он ответил на поцелуй, поймав ее губы, но Дейенерис увернулась.       — Прости, мне нужно проснуться прямо сейчас!       …и проснулась в своем номере. В окно заглядывала луна — еще не полная, но приближающаяся к тому. Августовское полнолуние, Кукурузная луна. Звонить Тириону среди ночи было высшей степенью наглости, и Дени пожалела, что так поспешно покинула сон с Дрого, но и обратно возвращаться не попыталась — вместо этого набросила халат поверх пеньюара, и пошла в номер Рейни.       Как и ожидалось, Рейенис еще не спала. Для нее два часа ночи всегда были детским временем, и для Дени тоже — если бы не желание Дрого ее увидеть, она бы не заснула. Рейни сидела на кровати, скрестив ноги, и играла во что-то на ноутбуке.       — Блин, — ругнулась она. — Дурак.              — Кто?       — Этот, — Рейни ткнула пальцем в экран. — Уже второй раз за десять минут умер. Ну и ладно, — она захлопнула крышку ноутбука. — Что у тебя? Или просто поболтать пришла? Можем вместе побегать в Warcraft, хочешь?       — Нет, — отказалась Дени. — Лучше расскажи, какой у меня гороскоп на месяц.       — Ого, — воодушевилась Рейни. — С чего вдруг ты заинтересовалась астрологией? Ты же скептик.       — Даже скептику может быть интересно. Так какой?              Рейни задумалась. Дейенерис почти видела, как в лиловых глазах племянницы отражаются хитросплетения звезд: Луна в Козероге, Солнце в Рыбах, ретроградный Меркурий и прочие вещи, в которых Дени совершенно не разбиралась.       — Любовь, — наконец выдала Рейенис. — Головокружительный роман, который может вылиться либо в великое счастье, либо в трагедию. Также этот период благоприятен для зачатия ребенка.       — Боги, Рейни, это точно не ко мне! — наморщила носик Дейенерис. О ребенке она думала в последнюю очередь, считая, что если и захочет завести детей, то не раньше тридцати лет. Пока они только испортили бы ей жизнь, фигуру и карьеру, а к младенцам она и вовсе испытывала отвращение.       — Ты просила гороскоп, а это — часть гороскопа, — племянница пожала плечами. — В карьере у тебя тоже все потрясающе. Все начинания закончатся успехами и победами. Исключительно удачный месяц, в общем.       Исключительно удачный. Дени никогда не верила в гороскопы, но в хорошие — хотела верить, и позволила себе положиться на предсказанное везение.