Темнее всего под фонарём

      — Ты слышала?! Моргана, ты слышала?!       Кассандра касается плеча Морганы и чуть трясёт её, чтобы та обратила на неё внимание. Совершенно не свойственное поведение для ученицы Слизерина, а для Кассандры и вовсе. Потому О`Райли разворачивается лицом к подруге и сцепляет ладони перед собой, терпеливо ожидая, когда она продолжит. Слишком взволнованная, слишком нетерпеливая, да Кассандра даже подпрыгивает на месте, что на неё не похоже.       — Что случилось? Не заставляй меня глупо шутить, пытаясь угадать причину твоего воодушевления.       — О, Моргана, ты просто не представляешь, — Кассандра хватает О`Райли за руки, прижимает их же к груди. — Староста Гриффиндора разболтала кому-то из девчонок с их факультета, что директор Блэк, чтобы сгладить неудобство из-за отмены квиддича, разрешил в этом году устроить в Хогвартсе бал прямо перед рождественскими каникулами! Такое случалось… да никогда! Балы устраивают только во время Турнира Трёх Волшебников. А тут!       О`Райли опускает руки — свои и Кассандры — и оглядывается по сторонам. Вообще-то, её подруга не одна такая, вот другие девчонки не менее радостно пищат. Слухи по школе разносятся быстрее ветра.       — Почему он пошёл на такое?       — Ну, говорят, что кто-то из родителей кого-то из слизеринцев, не могу даже представить чьи это были родственники, раздосадованы письмами своего ребёнка. И Блэку просто пришлось согласиться и пойти на уступки. Самое важное не это. В школу приглашают выпускников прошлого года! Ты представляешь, Моргана?!       — Ох…       Она не разделяет воодушевление, но бал — весьма приятное дело. Она не помнит, когда в последний раз где-либо была на балах. В далеком детстве? Нет, только праздничную суету, которая сопровождала поездку. Всегда.       — Ну же, Моргана! Будь веселее, это целый бал с пиром!       — Да, конечно. Бал с пиром! — О`Райли улыбается одними губами, пресекаясь взглядом с Кеннетом, что идёт по коридору. Бентлей вежливо кивает ей. И навязчивая мысль рождается у неё в голове.

***

      Коридоры гудят, все болтают и обсуждают бал, Моргана чувствует себя неловко и смущенно. Словно она единственная не понимает смысла всего происходящего, будто она упустила момент, где важность балов была возведена в культ. В Америке были балы, и была аристократия, как правило, перебравшаяся из Британии, которая своим долгом считает устраивать балы обязательно на европейский манер. Но это было не в школе, и бывали они на них с отцом только когда нужно было показать, что они не отрезаны от магического общества, что они всё ещё являются людьми, которые не отвергают чистоты своей крови.       О`Райли опускает взгляд в раскрытую книгу у неё в руках и тут же закрывает её, заворачивает «Гордость и предубеждение» в шарф и убирает в сумку. Как раз вовремя, потому что рядом снова оказывается Кассандра. На этот раз она совсем не в восторге. Досада и раздражение — всё это написано у неё на лице — делают её ещё более грозной, чем она была при первом знакомстве с ней. Кассандра садится на скамейку и, выдохнув, приподнимает подбородок — верный признак того, что она вот-вот готовится что-то выпалить, но пока сама не понимает что. С ней часто такое случает, и в подобные моменты нужно дать ей немного времени, чтобы суетная мысль в голове улеглась и оформилась в слова. Потому Моргана молчит и ждёт, когда же Кассандра сама что-то скажет.       — Тебя кто-нибудь пригласил? — Кассандра приподнимает голову, она убирает от лица волосы и поправляет причудливую прическу. Подруга всё старается выделиться, чтобы её заметил один единственный молодой человек, которому на бал всё равно. По крайней мере, Моргана слышала краем уха, как Кеннет категорично отозвался о такой «сумасбродной и странной» идее директора Блэка. Но расстраивать подругу своими предположениями, что Бентлей Кеннет даже не попытается её куда-то пригласить, совсем не хочется. Вот Моргана и молчит.       Пусть лучше Кассандра сама поймёт это и разочаруется, чем О`Райли скажет ей «пророческие» слова.       — Нет, никто, — тихо произносит она, присаживаясь на скамью рядом с Кассандрой. И та придвигается ближе, нахохлившись, как маленькая замёрзшая птичка.       — И очень странно! — Не без возмущения отзывается она. — Я слышала, как один из гриффиндорцев, этот грубый и глупый Пруэтт, отзывался, что если он и пойдёт с кем-то на бал, то только с такой девушкой, как ты.       — И то только потому, что он явно захочет насолить этим Сэллоу.       Моргана хмурится. Вообще-то, было бы очень логично, если бы Себастьян уже предложил ей пойти с ним вместе. Разве они не достаточно близки и между ними нет того, что обычно называется влюблённостью? Он ей нравится, она нравится Сэллоу. Он не стесняется говорить об этом, но в голову почему-то закрадываются тревожные, немного волнительные мысли. Что если он решил пригласить кого-то другого или решил не приглашать её совсем? Нет, конечно, она может просто подойти к нему и спросить. Но будет глупо ждать от него приглашения и отказывать другим, если другие вдруг всё же пригласят, но в конце остаться без компании вовсе.       — Вообще, Сэллоу стоило бы поторопиться. Не понимаю, почему он ещё не пригласил тебя. Вся школа и так знает, что вы не просто друзья. Почему бы уже открыто не сказать об этом.       Вся школа… Моргана цепляется за фразу Кассандры. Она звучит, как оскорбление, которое если снести молча, значит, признать своё поражение. Вся школа додумала что-то, чего между ними на самом деле нет. Да и какое дело вообще старшекурсникам и младшекурсникам до того, между кем какие есть чувства. О`Райли чувствует, как у неё покалывает в кончиках пальцев. Левая рука очень часто начала откликаться на весь негатив, что она испытывает.       Сила копится. И нужна возможность, чтобы её выплеснуть. Но хранители никак не связываются, а, значит, нет испытаний. И только остаётся, что сидеть в крипте перед ободранным триптихом и пытаться складывать из камней башенки и арки. Ей нужны более сложные, более серьёзные тренировки, чем просто занятия на созидание и познание. Моргана хмыкает, но тут же одёргивает себя.       — Пойдём отсюда. После обеда у меня занятия по алхимии, не хочу задерживаться.       Моргана поднимается со скамьи и Кассандра следует её примеру. Вместе они направляются в большой зал, проходят мимо библиотечных дверей и фонтана. Всё это время Кассандра рассуждает о том, какие же стали глупые парни, что не могут понять, что к девушкам нужно подходить и нужно стараться сделать это красиво, а не так, как тот зануда Мэттью с Когтеврана, запутавшийся в словах и назвавший Джанет Гринграсс именем её сестры. О`Райли потирает переносицу и только согласно кивает, когда неожиданно у Кассандры вырывается грубое выражение.       — Это будет же совершенно глупо, если мы пойдем с тобой вдвоём. Если нас никто не пригласит, — Кассандра садится за стол и аккуратно придвигает к себе тарелку.       — Не могу сказать, что это глупо. Вообще-то, мне казалось, что ты знаешь, что бальный этикет вообще не предполагает, чтобы девушка приходила на бал с мужчиной, если это не её брат или муж. Что уж говорить о том, чтобы танцевать с одним и тем же весь праздник.       Это слишком большая вольность. И её кузина Кэт сказала бы, что молодые люди слишком распущенные. Хотя сама она не далеко ушла в своих маленьких шалостях.       — Я знаю, знаю. Но ведь не у всех здесь есть братья и уж тем более мужья. Подумай об этом. К тому же, представь, что это всего лишь детский бал, — Кассандра пожимает плечами, пока Моргана тянется за кубком, в который зачарованный кувшин уже налил сок.       — Тогда, не унизительно ли это для нас? — на прошлогоднем рождественском балу она уже была представлена свету, потому детские балы остались для неё в прошлом. И потому такое отношение задевает её самолюбие. — Мы многие уже выросли из детских балов, как бы это не звучало сейчас.       — Ты слишком много думаешь, — Кассандра расправляет салфетку. — Вот посмотри на Имельду, её вообще не интересуют балы, и всё же она пойдёт. Ты даже не представляешь с кем — с братом Вайолет Макдауэлл.       О`Райли не может вспомнить, кто это такой. И Кассандра, заметив её замешательство, дополняет:       — Тот парень с седьмого курса, который в прошлом году получил бладжером в челюсть во время заключительного матча за кубок по квиддичу.       Моргана качает головой. Ещё бы она бы знала об этом случае. Однако, от упоминания бладжера у неё сводит челюсть. Она представляет эту боль и не представляет, как могло быть изуродовано лицо у этого парня. Хуже, чем у неё? Возможно, даже, наверное, крови было больше. Тряхнув головой и избавившись от размышлений и неприятных предположений, Моргана делает глоток сока.       — А есть какое-то описание другое этого брата Вайолет? Может, имя?       — Да, — раздаётся из-за спины знакомый голос. И рядом с Морганой опускается Себастьян, — его зовут Самуэль. Он ходит постоянно с Кеннетом. Это самая странная компания, какая только могла быть. Потому что Кеннет невозможный зануда, а Самуэль не отличается особенными умственными способностями. Как раз, полагаю, именно из-за удара бладжером. Остаётся только догадываться, какого именно.       — Ты же знаешь, что в приличном обществе принято здороваться и интересоваться, занято ли рядом? — Кассандра выпрямляется, с осуждением глядя на Сэллоу.       — Здесь не занято, к тому же, я не просто так пришёл. И… здравствуй, Моргана, — Себастьян улыбается О`Райли, и та улыбается ему в ответ.       — Ты просто отвратительный человек, Сэллоу. Ни одна порядочная деву… — Кассандра прикусывает язык. Моргана понимает, что она хотела сказать, фраза завершилась сама собой. По крайней мере, именно в её голове. И она бы могла упрекнуть подругу, но ссориться с ней ей не хочется. Чего не скажешь о Себастьяне. Ему словно закинули наживку. Сама того не желая, Кассандра сделала себя объектом его насмешки.       Не сложно представить, что эта маленькая искра способна прямо сейчас разжечь огромный пожар. Но Моргана не в восторге и совсем не готова его тушить.       — Ни одна порядочная девушка что? Не согласится пойти со мной на бал? Ну, знаешь ли, Кассандра, это очень грубое оскорбление в сторону…       — Прежде чем вы продолжите выяснять отношения, лучше обернитесь, — возникшая словно из ниоткуда Имельда роняет на стол перед собой толстый пыльный том из библиотеки. Тарелки, кубки и приборы издают страдальческий звон, но Рейс равнодушна до их мучений. Она садится на скамейку и сцепляет руки в замок, кладёт на них подбородок. Предвкушение — так можно описать её позу. — Привет, Самуэль.       Кассандра, Моргана и Себастьян оборачиваются. В двух шагах, в середине прохода стоит Кеннет в компании ещё четырёх слизеринцев с седьмого курса. Некоторых из них она видела в Хогсмиде, почти всегда Кеннет оказывается там со своей свитой. Друзьями назвать этих людей у Морганы не поворачивается язык. Стойкое чувство, что «Кеннет» и «друзья» два слова, которые не стоят в одном предложении.       — Привет, Имельда.       Парень за левым плечом Кеннета кивает. Что ж, если именно он получил по лицу, то выглядит он достаточно неплохо. Не осталось даже шрама. Хотя его лицо и не слишком привлекательное — чего только стоит кривой нос и почти полное отсутствие губ. Они настолько узкие и бледные, что незаметны на веснушчатом лице. Чем-то Макдауэлл даже похож на Колмана. Но это очень неуловимые черты.       — Приношу извинения, что отвлекаю вас, дамы, — Бентлей всё это время стоявший с заведёнными за спину руками, коротко кивает. Кассандра рядом ёрзает. — Сэллоу, тебе бы стоило быть вежливее с девушкой.       Замечание адресовано не ей, но сам Бентлей весь обращён к Моргане. Её прошибает молнией, от седьмого шейного позвонка вдоль всей спины, кольнув ещё и под ребром. Нет, конечно, этого просто не может произойти! Не на глазах у Себастьяна и уж тем более не у Кассандры.       Но именно это и происходит. Кеннет кланяется, протягивает руку.       — Мисс О`Райли, не откажете мне в чести сопроводить вас на бал?       Моргане кажется, что она слышит, как громко закипает Кассандра, словно забытый на огне котёл. С непониманием и недоверием О`Райли ищет в Кеннете насмешку. Это же просто издевательство? Быть может, сейчас он просто рассмеется, стоит только ей сказать «да», и все в большом зале разразятся хохотом. И только то, что краем глаза Моргана замечает, как Сэллоу стискивает край мантии, приземляет её. Может быть всё это не шутка. Может… И пусть она растерянно думает не так уж и много, молчание становится слишком неприличным.       — Да, разумеется, — О`Райли опускает ладонь на руку Кеннета, и тот помогает ей подняться.       Бентлей подносит ладонь к губам и касается ими кончиков пальцев. И в этот момент вполне понятно становится, почему и для чего он пришёл не один. Зеленоглазый слизеринец, державший всё это время руку заправленной под мантию вынимает волшебную палочку, поднимает её и, прошептав заклинание одними губами, заставляет с шумным хлопком под потолком взорваться нечто. Фейерверк? Нет, с волшебного потолка начинает сыпаться снег — переливающиеся снежинки. Сам Кеннет касается кончиком своей волшебной палочки — белой, осиновой — её запястья, и на нём появляется аккуратный букетик из остролиста. Вечно зелёные листочки поверх которых закреплена такая же брош.       — К слову, вы сегодня особенно очаровательны.       Щёки и уши её краснеют. Момент становится всё более неловким. Но Кеннет — проклятый Бентлей Кеннет — будто не понимает, каким гибельным становится положение самой Морганы с каждой минутой.       — Благодарю, — тихо отвечает она.       Кеннет кивает, прощается и вместе со своей свитой уходит, оставляя Моргану самостоятельно разбираться с проблемами. На море, на котором ещё некоторое время назад был штиль, намечается буря.       — Это было тошнотворно мило и галантно, — Имельда улыбается довольной плотоядной улыбкой.       Не дожидаясь никакой реакции ни от Кассандры, ни от Себастьяна Моргана подхватывает сумку и убегает из большого зала, словно на неё вот-вот спустят всех собак, каких только можно. Она чувствует себя воровкой, которая в наглую украла то, что ей не принадлежит. Хотя Кеннет и не вещь, но его благосклонность не то, за что она собиралась с кем-нибудь сражаться. Уже у вторых дверей в большой зал Моргана останавливается, делает глубокий вдох и окликивает Кеннета.       — Бентлей, мне кажется…       — Идите, я догоню, — Кеннет распускает свою свиту, и когда слизеринцы расходятся, он оборачивается к Моргане. — Это очень благородно, что ты сейчас думаешь о подруге. Я знаю о её чувствах. Но я пригласил тебя потому что хочу это сделать. Если бы мне нравилась твоя подруга, то я обязательно бы одарил вниманием её. Но мне не хочется давать ей лишнюю надежду на то, что у нас с ней что-то могло бы быть.       Моргана поджимает губы. Значит, он совсем не слеп, как им с Кассандрой казалось. Он просто не желает искушать судьбу, пытаясь разбираться в чужих чувствах.       — Ты мог просто тихо спросить, когда её не будет рядом.       — Зачем? Если я захотел сделать это красиво, почему бы мне не поступить так? А теперь, не сочти за грубость, мне нужно спешить. Тебе тоже следует отправиться на занятия по алхимии.

***

      Ей не нужно было соглашаться. Не нужно было делать это сейчас. Но другого бы шанса не было. Кеннет поставил её в такое положение, когда выбирать приходится мгновенно, а уже потом думать о последствиях. И Моргана злится, что собственное желание, чувство превосходства заставило её согласиться, протянуть руку в ответ и даже не попытаться объясниться с Себастьяном и Кассандрой. С другой стороны, Кассандра, как подруга, может всё понять. Ей должно хватить мудрости и терпения, чтобы не накалять обстановку и просто принять поражение.       Нет, Моргана уверена, что такого не будет. Кассандра не из тех, кто будет принимать поражение. И с лёгкой руки Кеннета О`Райли теперь трусливо прячется, не решаясь вернуться даже в гостиную, что уж говорить о спальне. Она не может спрятаться и в крипте, потому что там в любой момент может оказаться Себастьян, а с ним объясниться будет ещё сложнее, чем с Кассандрой. Они ничего не обещали друг другу, но то, как долго и как много времени они проводят вместе говорит лучше любых слов. По крайней мере, кажется, именно об этом Сэллоу думает. И она думает.       Думала. Именно нечто подобное тревожит её последнее время больше, чем гоблины или какая-то великая сила от древних волшебников. Она облажалась. И, кажется, больше, чем можно было бы себе представить. О`Райли поджимает под себя ноги, забравшись на парту в неиспользуемом старом кабинете, в котором они с Кеннетом сидели, когда он заставлял её переписывать устав школы. Здесь тихо, спокойно и можно без страха дождаться, когда Имельда и Кассандра лягут спать, чтобы пробраться в комнату. Моргана снимает перчатки и растирает кончики занемевших пальцев.       — Сука, — тихо выругивается она, бросая перчатки рядом с собой. Ничего плохого не произошло, но ей хочется, чтобы кто-нибудь пожалел её и подсказал, как правильно. Желательно, чтобы это был Колман, чтобы это был Кайджел. Последний бы точно справился, хотя бы потому, что Моргана не представляет, что Кайджел не может с чем-то не справиться. Смерть — это единственный его провал, который будет тяготить Моргану так, будто она его и убила.       Можно сейчас пойти к Кеннету, можно сказать ему, что она не собирается идти с ним на бал. Можно просто не прийти, когда дело коснётся этого бала. Но до него ещё неделя и ей нужно как-то ходить на занятия и дописывать промежуточный экзамен по защите от тёмных искусств — последний в этом семестре. Если бы можно было неделю не появляться, не ходить на занятия, она бы спряталась в этом кабинете и не высовывалась. Сидела бы тише мыши, трусливо поджав хвост. О`Райли поворачивается и вздрагивает из-за собственного отражения. Всего лишь старое пыльное зеркало, которое оставили тут, кажется, ради насмешки над ней же.       Собственное отражение, будто кричит ей, что она предательница.       — Я не виновата в этом, Кеннет сам предложил пойти с ним. Я даже не думала… мы просто общаемся и он помогает мне с заданиями. Да я бы никогда не пыталась, тем более, мой отец… он, вообще-то, уже давно подыскал мне партию в Америке. Это же просто бал.       Просто бал. О`Райли встряхивает головой. Она глубоко вдыхает, несколько раз моргает и спрыгивает со стола. Просто бал, который нужен, чтобы их всех порадовать, чтобы было хоть что-то хорошее в этом трудном году, когда на фоне происходят странные события.       — Я не виновата. Меня пригласили, я согласилась. Пусть Кеннет сам объясняется с ней.       Моргана хмурится своему отражению, откидывает косу за спину и, взяв перчатки, решительно направляется в гостиную.       Если Кассандра хочет с кем-то разобраться, пусть разбирается с Бентлеем. Она же скажет ей, что не имела никаких корыстных мыслей. А Сэллоу просто стоило поторопиться.

***

      — Вообще-то можно было бы и сказать, что она собирается пойти на бал с Кеннетом! Я, как дура, всё это время пыталась и ждала!       — Успокойся, — Имельда ударяет ладонью по письменному столу. — Откуда она знала, что Кеннет её куда-то пригласит? Не веди себя, как обиженная маленькая девочка. Это всего лишь Кеннет. Через год ты о нём и не вспомнишь, когда он из школы выпустится.       — И всё равно! Она знала, как для меня это важно и могла бы отказать! — Кассандра раздосадованно швыряет подушку в сторону и гневно бьет ладонями по кровати. — Я столько раз ей об этом говорила! Она ещё обещала узнать, что Кеннет обо мне думает. Вот что он думает! Выставил меня дурой на глазах у всех, когда её приглашал.       Рейс напряженно выдыхает.       — У тебя какое-то жуткое мышление, Кассандра. Мне тебя не понять.       — Да и не обязательно меня понимать! Просто знай, что Моргана предательница!       О’Райли несколько раз стучит об косяк двери и соседки оборачиваются к ней. Кассандра почти сразу замолкает, а вот Имельда встаёт и подходит к Моргане.       — Нечего стучать, заходи. Это так же и твоя спальня.       Рейс заводит Моргану в комнату за руку и закрывает дверь, вставая так, чтобы никто не мог выйти. Сейчас бы О`Райли с радостью сбежала. И ей кажется, что Кассандра сделала бы то же самое, лишь бы не чувствовать, как в холодной комнате воздух нагревается сам собой из-за накаляющейся обстановки.       Не нужно слов, чтобы понимать — вряд ли они обе пойдут на компромисс, и не нужно слов, чтобы понять, что Кассандра теперь будет относиться к ней, как к тряпке, которой усердно возят по полу, лишь бы отмыть грязь. Моргана поднимает подбородок. Ей стоит что-то сказать, стоит попытаться сгладить углы, но она не будет этого делать.       — Если вы и дальше будете так стоять, я вас обеих…       — Зачем ты это сделала?! Ты же знала, что он мне нравится! — первой не выдерживает Кассандра. Моргана заставляет себя устоять на месте и не отступить. Она не из слабых, чтобы не выдержать такую простую нападку.       — Да, знала и знаю, но я не могла отказать.       Уж стоит быть честной хотя бы с собой — она не хотела. Испытывая к Кеннету некоторые тёплые чувства, О`Райли не собирается оправдываться ни за них, ни за свои решения.       — У вас же что-то больше, чем дружба с Сэллоу! Зачем ты вообще лезешь к Кеннету?       — Я не лезу к Кеннету! То, что он не смотрит на тебя, Кассандра, это не моя вина.       О`Райли хмыкает, скрещивает руки на груди. И этот жест вызывает в Кассандре больше раздражения, чем какие-либо слова. Она делает несколько шагов вперёд, не то готовая наброситься, не то вцепиться в волосы. Моргана готовится выхватить палочку, но нет, всё обходится. Кассандра поджимает губы и опускает голову. Она съёживается, видимо, не способная держать марку. Моргана медленно закрывает глаза, но тут же открывает их.       Что делать в подобной ситуации она не знает. У неё не было подруг. Никогда. По крайней мере тех, с кем можно было бы обменяться больше, чем одним письмом в год. Потому О`Райли стоит и просто смотрит перед собой.       — Если вы дальше не планируете ругаться, то можно мне уже перестать держать дверь?

***

      Время до бала для Морганы тянулось тошнотворно медленно. Пока остальные щебетали, ворковали и наслаждались тем, что совсем скоро им позволят покружиться в танцах и, возможно, отправиться в постели под утро, сама О`Райли ощущала лишь тянущую пустоту в груди. Себастьян перестал с ней разговаривать. И будто бы решил не просто избегать, а демонстративно уходить, едва ей стоило появиться в дверях гостиной, большого зала или любого другого общего помещения, которых в Хогвартсе слишком много, но всё равно они интуитивно выбирали одни и те же.       Потому что до этого были там вместе.       Имельда предложила не думать о его ребяческом поведении, а позже сказала, что Сэллоу, кажется, решил поступить ей на зло и пригласил Кассандру, но так как той компанию решил составить Оминис намного раньше — его план провалился. Глупый и самонадеянный план. Именно так Моргана и записала в дневник. Потом перечеркнула. А потом снова продублировала написанное.       Отец отправил ей платье и настоятельно рекомендовал, чтобы она посетила портного, прежде чем отправится с Кеннетом на бал. Но Моргана тянула с этим до последнего. Тянула и думала, что она всё ещё не испытывает восторга от идеи оказаться в компании самого Кеннета больше, чем на пару часов за индивидуальными занятиями. Теперь напряжение стало частью её повседневной жизни.       — Кассандра теперь тебя избегает? Не удивительно, сильно задетое самолюбие часто заставляет людей совершать глупые поступки.       — Меня избегает не только Кассандра, со мной не общается Сэллоу, а Кеннет, словно, этим доволен. Когда мы сидели с ним в библиотеке…       Имельда заставляет Моргану замолчать одним только действием — вскинутой бровью. Столь выразительно она это делает, что становится сразу понятно: дальше последует вопрос, на который О`Райли, пожалуй, не стоит отвечать не честно.       — Вы всё ещё занимаетесь? Мне кажется, что как-то глупо пытаться догнать кого-то, если ты всех опережаешь. По крайней мере, в чём смысл ваших занятий, если преподаватели высоко оценивают тебя? У тебя один из лучших результатов в классе. И лучший по школе. По крайней мере, насколько я помню, ты сама говорила, что недавний разговор с профессором Уизли подтвердил твои предположения, что она настоятельно тебе рекомендует задуматься о карьере мракоборца, как рекомендовала твоему брату.       — Я всё ещё плохо сдаю историю, травологию и прорицание.       — Те предметы, которые тебе никогда не пригодятся, самые бесполезные и скучные предметы из всех, что есть в Хогвартсе, — Имельда опускает метлу, в то время как Моргана под мантией обнимает себя за локти, прижимая к груди несколько книг, которые она взяла в библиотеки для вечернего чтения.       Моргана всё не оставляет попыток расширить свои знания, чтобы можно было заявить что-то хранителям, показать им в очередной раз — она готова. Готова только потому что в ней хватает решимости лезть в опасные передряги, заявлять в открытую, что она противоборствует не только соблазну, но и реальной угрозе в лице гоблинов.       «И сдаюсь перед Кеннетом», — довольно серьезное замечание Моргана делает сама себе, уже не прислушиваясь к словам Имельды. Но она и бросила рассуждать о том, какая О’Райли на самом деле красавица и умница, и перешла к возмущению, что лучше бы вместо суеты с балом они дали дополнительную неделю каникул, если уж квиддич — это теперь табуированная тема, которую даже не стоит поднимать в обществе некоторых преподавателей.       Замечательная способность Имельды Рейс каждый раз сводить разговор к любимой теме — квиддич. И если некоторых это раздражает, даже саму Моргану иногда, сейчас это уместно. Пусть говорит о том, что Моргане когда-то нравилось, чем говорит о том, что О’Райли совсем не нравится.

***

      День бала становится апогеем всеобщего воодушевления, безумия и нетерпения. Даже Кассандра, которая, казалось бы, всё ещё чаще молчит рядом с Морганой, с утра оказалась удивительно разговорчивой. И сейчас будто бы невзначай, подмечает, что О’Райли стоит оторваться от книги и начать собираться. Порядочные люди на бал не опаздывают, и если в Америке было принято вести себя, как дикарям, то ей стоило бы попросить шляпу определить её в Гриффиндор, а не испытывать судьбу.       Моргана не находит колкости справедливыми, однако, это лишь доказательство того, что Кассандра неравнодушна и всё ещё не осипла. Значит, когда О’Райли появится в обществе Кеннета, злого словечка не избежать. Пускай, они же не зря тут все змеи, разве нет?       — Ты не будешь собираться? — когда Моргана и Кассандра остаются один на один, последняя не выдерживает спокойствия со стороны соседки, и, к удовольствию О’Райли, начинает разговор.       — Буду, но я думаю, мне совершенно точно не понадобиться ни чья помощь. Так что можешь идти, я слышала, как ты говорила Имельде, что хочешь с кем-то поболтать и понаблюдать со стороны, как неотесанные гриффиндорские девчонки, не знающие бального этикета, придут аляповатыми и будут безобразно себя вести по нашим меркам.       О’Райли закрывает книгу, кладёт её на колени, а поверх — ладони, ожидая какого-то ответа от Кассандры. Но та дёргает плечами, приподнимает подбородок и только окидывает отражение в зеркале взглядом самого жестокого критика. Безусловно, ей очень идёт это платье с мелкими голубыми цветами. Хотя к рыжим волосам всегда лучше подбирать что-то зелёное. Моргана не помнит, почему у неё сложилось подобное мнение, но оно кажется ей вполне разумным и правильным. У них в семье, впрочем, никогда не было рыжих.       Кассандра ещё некоторое время возится перед зеркалом, в последний раз поправляет волосы и, буркнув, что-то малоразборчивое, но похожее на «не задерживайся», уходит, оставив О`Райли один на один с собой. Моргана откладывает книгу, поднимается из кресла. Ещё некоторое время она ходит по комнате из угла в угол, думая о том, какая же нелепая затея весь этот бал, и что вряд ли он вообще может быть проведён по правилам из-за маглорожденных волшебников, которые не знают ничего о традициях и правилах. И всё же, она открывает шкаф.       Отец позаботился о ней как мог. Не то, чтобы плохо, но, кажется, забота о Кайджеле и Эйдане у него всегда получалась намного лучше. По крайней мере, он всегда точно знает, что им нужно, потому что может себя спросить. А в отношении Морганы, кажется, совсем забывает — она не Эйдан. И даже немного не похожа на Кайджела. Моргана проводит пальцами по юбке, достаёт волшебную палочку. Как хорошо, что было придумано столько заклинаний для того, чтобы остаться совершенно одной и всё равно умудриться сделать нужные вещи, как, например, затянуть корсет, который всё никак окончательно не выйдет из моды.       — Знал бы ты, Колман, куда я собираюсь. Сказал бы, что я точно не в себе.       Не в себе просто потому что согласилась пойти с Кеннетом. Колману бы Бентлей точно не понравился. Что бы он там сказал? Что этот склизкий, как угорь, и изворотливый, как змея, человек просто не может быть порядочным? Что ж, они тут все на Слизерине не слишком то порядочные. «Они», «все» — Моргана ловит себя на мысли, что она уже не причисляет себя к студентам и выпускникам Вампуса. Она теперь больше ученица Хогвартса? Нет, нет и ещё раз нет. Она просто вынуждена учиться тут, а сердце всегда будет отдано Вампусу.       Ведь самые значимые моменты жизни у неё связаны с факультетом американской школы, а не этого дурацкого Хогвартса.       Моргана надевает платье. Она возится слишком долго, хотя и помогает себе волшебной палочкой и парочкой наложенных заклинаний. Может, не стоило отказываться от помощи Кассандры. По крайней мере, она бы точно сказала, как выглядит её юбка сзади. Сейчас же приходится довольствоваться только кусочком отражения в зеркале. О`Райли крутится, рассматривая платье нежно голубого цвета. И почему отец решил, что именно такое она должна надеть? Эта расцветка даже не кажется ей модной, наоборот, она скорее делает её древнейшей из призраков, подстать Серой Даме. Что ж, если на балу произойдет какое-то события, из-за которого Моргана умрёт — она весьма выгодно впишется в общество Кровавого Барона.       На пояс О`Райли цепляет брошь. Она не забыла, она ещё часть Вампуса. Золото плохо вписывается, украшение выглядит довольно массивным и неуместным. Но если кто-то что-то об этом подумает — пусть подавится своим мнением. Её это совсем не волнует. Волшебную палочку Моргана прячет в маленькую расшитую бисером сумочку. И последний раз кинув на себя взгляд в зеркало, удовлетворившись внешним видом, выходит из комнаты.       В гостиной нет почти никого. Только несчастные, немного страдающие первокурсники, которых не допустили до бала. И правильно, нечего им там делать.       О’Райли пересекает гостиную, выскакивает в коридор и направляется в сторону большого зала. Она совершенно точно не опаздывает. И это подтверждает тот факт, что на половине пути она начинает встречать девушек, сбившихся в группки, и немного отстраненных парней, всё ещё не решающихся подойти к уже приглаженным ими же дамам. Моргану забавляет, как робеет рыжий Пруэтт, как только она проскальзывает мимо него! И только когда она оказывается в конце лестницы, слышит громкое: «О’Райли, а где твой друг Сэллоу?».       Она не знает. Но совсем скоро получит ответ на этот вопрос.       Миновав лестницу, Моргана оказывается в холле перед большим залом. Здесь столько студентов и все настолько пёстро разодеты, что у неё в моменте начинает кружиться голова. Она ищет, выхватывает в толпе то одно, то другое лицо, но пока никаких действительно знакомых, с кем можно было бы перекинуться парой слов, чтобы не стоять в стороне столбом и не чувствовать себя так глупо. Проходит как минимум несколько секунд, прежде чем О’Райли замечает, как от небольшой группы студентов в одинаковых черных парадных мантиях, отделяется фигура. Ну, конечно же! С убранными от лица волосами, аккуратной прической, из которой не выбивается, кажется, ни один волосок, напомаженный и всё ещё по странному бледный, как призрак, но совершенно не такой по нраву — Кеннет. Он направляется к Моргане, вежливо кланяется, приветствуя, и протягивает руку, чтобы помочь ей оставить две последние ступени позади.       — Выглядите прекрасно, мисс.       — Благодарю. Но, мне кажется, вы мне льстите.       Странно, что он обращается к ней на «вы», хотя они давно уже отбросили эту формальность. Странно, что он вообще обращает внимание на то, как она выглядит. Может, обычная вежливость, но в душе ей хочется, чтобы это было не так. Она прекрасно знает, что на фоне других студенток, особенно вышедших из чистокровных семей — незыблемой аристократии их волшебного мира — она не смотрится так уж выгодно. Её кожа не так же бледна, а шрам и слепой глаз, к тому же покалеченная рука — всего этого нельзя отпускать, нужно держать в голове. И Моргане вдруг становится слишком грустно.       Здесь не состязание, и всё же она заочно проиграла.       — Вам идёт этот цвет. И очень мило с вашей стороны не забывать о прошлом и о том, что вы когда-то были ученицей другой школы. Это ведь та брошь, что носят ученики Ильверморни?       Она не помнит, чтобы рассказывала Кеннету нечто подобное, но ей приятно, что он подмечает такие детали. Сейчас ей просто необходимо, чтобы кто-то заметил, что несмотря на свои ирландские корни, которыми она гордится, в её жизни был и американский период — самый яркий из всех.       — Ты очень любезен, Бентлей, — тихо произносит О’Райли, беря Бентлея под локоть, когда он его подставляет. Они вместе подходят к компании, с которой только недавно говорил Кеннет, здороваются со всеми, но почти сразу же направляются подальше. В зал.       В большой зал, который ещё с утра был заставлен только четырьмя широкими столами, теперь превратившийся в роскошное помещение для торжества. Что ж, вероятно профессор Блэк действительно знает, как стоит организовывать балы. По крайней мере, Моргана готова согласиться, что с радостью бы в это поверила, если бы кто-то ей об этом сказал. В зале зачаровали потолок, теперь с него красиво падают крошечные снежинки, совсем-совсем не холодные. Несколько маленьких зелёных елей расставлены по всему залу, но в самом начале, где обычно расположен стол преподавателей стоит самая большая и самая красивая. Раскидистые ветви украшены свечами, крупными шарами в цветах факультетов и золочёными шишками. Хочется протянуть руку и потрогать. Колонны тоже украшены веточками и декоративными лентами, остролистом и омелой.       Омелой…       Моргана косится на Кеннета, но тот не обращает никакого внимания ни на её взгляд, ни на то, чем он вызван. Только улыбается и достаточно громко интересуется:       — Надеюсь, вы чувствуете себя…       — Хорошо. Я чувствую себя хорошо, правда, — Моргана усмехается, чуть растягивает уголки губ, чтобы улыбка была легкой и приветливой.       И Кеннет улыбается ей в ответ. Она никогда ещё не думала о том, что ей будет приятно видеть, как Бентлей радуется. Если беседа перестанет быть неловкой, то вечер будет обречен на успех. О’Райли оглядывается по сторонам, они не единственные, кто любуются роскошью большого зала, и не единственные, кто выглядят несколько неловко.       Странно вообще думать, что Кеннет может ощущать и чувствовать себя неловко. Как всегда уверенный в себе, он внушает чувство непоколебимости и полного отсутствия сомнений. Но не сейчас.       — Мне кажется, что нам стоит присоединиться к кому-нибудь, чтобы не отбиваться от общества.       — Определенно нет, — мягко отзывается Кеннет, — посвяти мне немного времени. Позволь поговорить с тобой и узнать лучше. С недавнего времени мне необходимо знать, чем ты живёшь, чем дышишь и что в твоей голове.       Тихий смешок срывается с губ Морганы, она убирает от лица волосы, хотя из прически не выбилось ни единой пряди.       — Учусь, просто наслаждаюсь тем, что есть вокруг меня. Я совсем не такая необычная, как некоторые думают и все ещё плодят слухи, я…       — Вполне оправдываешь свою исключительность. Мне известно, что стало с тобой, я знаю, что ты хранишь какую-то тайну, Моргана, но не прошу тебя о ней мне рассказывать. Достаточно будет, если ты подтвердишь мои догадки.       Кеннет сжимает ладонь Морганы. Его слова поражают. Как глубоко он залез в её суть, что ещё ему удалось узнать? Она слишком беспечна для человека, который хранит столько секретов, что хватило бы на несколько томов дневников, если бы она действительно их все доверяла бумаге.       — Не могу понять, о чём ты, — она отводит взгляд, чтобы Кеннет не заметил ничего. Делает вид, что разглядывает свечи на ветках. Проницательного Бентлея не обвести просто так вокруг пальца. Но то, насколько она неосторожна — тревожно. Нужно быть осмотрительной, стараться не совершать необдуманных шагов.       Но как она может быть осторожной, если просто не знает, где прокололась? А, может, это Сэллоу намеренно что-то рассказал Бентлею? Нет, Моргана отказывается верить, что из-за какой-то небольшой неурядицы Себастьян пошёл бы на такую подлость, как предательство. Но разве она сама не предала его, когда согласилась принять предложение Кеннета? Она не хочет думать об этом сейчас, и отгоняет мысль, чтобы не было возможности ухватиться за неё и испортить себе настроение.       — Ты не очень хорошая лгунья, Моргана. Точнее, совсем никудышная, если мы сравниваем со мной. Другие поверят в твою ложь и не усомнятся, хотя бы потому что ты никому не лгала до этого — не было прецедента. Но я… я же понимаю, что вы с Сэллоу отчаянно ищите лекарство для его сестры, затягивая за собой в омут ещё и Оминиса. Когда мы встретились за «Кабаньей головой», ты же оказалась там не просто так. Уверен, что кто-то тебе что-то пообещал. Но не будь наивна. У тебя, на удивление, доброе и отзывчивое сердце, однако, от болезни Анны нет лекарства. И искать его уже слишком поздно.       Всего лишь Анна… Моргана уже начинает злиться от того, что каждый молодой человек рядом с ней считает своим долгом говорить об Анне Сэллоу. Себастьян с его постоянными попытками торопить, Оминис, который страдает, хотя у него даже нет возможности наблюдать, как чужая сестра увядает. Теперь ещё и Кеннет.       — Может, присоединимся к чьей-нибудь компании? Ты видишь кого-нибудь из наших?       Бентлею хватает ума, а может просто не хватает наглости. Но он не продолжает развивать тему. Только указывает на Кассандру недалеко от Имельлы, но О’Райли предпочитает отвернуться и предложить дойти до стоящих у выхода друзей самого Бентлея. Разумеется, Кеннет предпочитает отказаться и небрежно бросить между делом, что у него нет друзей. И это всё же вынуждает Моргану закатить глаза.       — Не может быть такого, что у тебя нет друзей. С кем-то же ты обсуждаешь всё то, что происходит в твоей жизни.       — С кем-то, но не с друзьями.       Что ж, О`Райли решает не продолжать эту тему. У них разговор откровенно не складывается. И она бы заскучала, если бы не тот факт, что замечает, как несколько девушек в компании Кассандры тихо перешептываются, глядя в их сторону.       — Если она опустилась до распускания слухов…       — У тебя слишком горячая голова, и слишком крутой нрав. Тебе не хватает сдержанности и высокомерия. Смотри на них, как на тех, кто ничего хорошего не получил в этот раз. Люди про всех пускают слухи, им только дай повод что-нибудь обсудить. Я и не думал, что тебя действительно так беспокоит, что говорит и думает Кассандра?       — В отличие от тебя, у меня есть друзья. И она одна из них.       — А разве друзья обсуждают и пускают слухи?       Тяжёлый выдох, Моргана поворачивается лицом к Бентлею, смотрит на него, и столько ехидности и заносчивости в его взгляде и улыбке, будто она разговаривает не с воспитанным и галантным Кеннетом, а Себастьяном, который только и ищет повод, чтобы посмеяться и намекнуть, что некоторые её выборы приводят к весьма смешным и глупым последствиям. Ей остаётся только надеяться, что Кеннет не продолжит делать так весь вечер.

***

      Бентлей подаёт Моргане руку, как только заканчивается вся церемониальная часть. Директор Блэк, выполняя обязанности хозяина, дозволяя вольность в поведении, тем не менее, удосужился прочитать её — долгую речь, в рамках которой упомянул, что последний бал в Хогвартсе устраивался на Турнир Трёх Волшебников, и что он искренне рад и горд, что может позволить себе организовать подобного рода развлечение в Хогвартсе, давая прекрасную возможность всем факультетам сплотиться между собой.       Не то, чтобы кто-то поверил в желание Блэка сплотить их, как единое общество, но все согласно кивали, бурно аплодировали и восхищались «мудрой речью». Хотя мудрого в ней Моргана не слишком то много заметила. И хотя они все стоят единой толпой, можно увидеть, как ломанной линией проходит разделение между ними: не стой слишком близко к тому, на кого завтра будешь смотреть с раздражением и презрением, хотя сегодня проявляешь максимальную любезность.       — Французская кадриль. Не отказывай мне в первом танце, будь любезна       Моргане радостно, что Кеннет не спрашивает, умеет ли она это делать, потому что иначе бы это прозвучало, как настоящее оскорбление. Она опускает ладонь на его руку. вместе они направляются для того, чтобы занять место в расстановке за несколько мгновений до того, как начинает играть оркестр. Среди пар Моргана замечает и Кассандру, вот только её кавалера она не знает. Он старше, определенно старше. И Кеннет, подметив её интерес, произносит, когда они сходятся:       — Это наш однокурсник, ты его точно не знаешь, но его зовут Мэттью Кэрроу. Неприятнейший тип.       — Один из твоих не друзей?       — Можно и так сказать, — улыбка касается губ Бентлея, он очень быстро замолкает, когда ещё одна девушка оказывается слишком близко, чтобы иметь возможность подслушать, о чём они там перекидываются друг с другом. Если ей удастся потанцевать с Кеннетом ещё несколько раз, она обязательно расспросит его обо всём. Но пока приходится держать строй и передвигать ногами, чтобы не отставать от тех, кто двигается увереннее, чем Моргана.       С того момента, как она лишилась глаза, ей было совсем не до того, чтобы вспоминать, что такое бальные танцы. Хотя за несколько дней перед балом, уединившись в крипте, она несколько прошлась по знакомым фигурам и вспомнила счёт. Как глупо она, наверное, смотрелась со стороны, как хорошо, что никто не мог и не знал, где она и что репетирует.       Сложно было не пересекаться с Себастьяном, каждый раз спускаясь по лестнице в крипту, она мысленно готовилась к встрече с ним. Но ни разу так и не встретилась лицом к лицу. Это было и к лучшему, если бы только Моргана не чувствовала, как внутри разгорается пустота. Избегание одно и худших способов наказать кого-то, и по её мнению наказания от Себастьяна она нисколько не заслуживала. По крайней мере, именно так она и думает.       За вечер Моргана танцует с Кеннетом и французскую кадриль, и польку, и даже вальс, что в какой-то момент становится даже слишком неприличным, и потому она решает оказаться в обществе Оминиса. И её радует, что он совсем не против завязать разговор.       — У меня уже нет сил слушать, как Кассандра тобой недовольна. И, между тем, мне удивительно, что ты стремительно сошлась с ней, и так же стремительно умудрилась уничтожить отношения. Браво, Моргана.       — Моя способность разрушать всё, что мне дорого уже кажется мне самой ненормальной, — О`Райли опускает взгляд, разглядывает кончики пальцев и маленькую расшитую бисером и бусинами сумочку. То, как Оминис акцентирует внимание на том, что она очень крупно облажалась, заставляет её испытывать разочарование в себе всё больше и больше.       Мракс осторожно касается её локтя, привлекая внимание. Удивительная и просто волшебная чуткость — он всегда знает, когда человек рядом находится в подавленном состоянии, когда кого-то терзают чужие мысли. Оминис своевременен со своими советами, своевременен с прикосновениями и у него всегда найдется слово, чтобы ободрить и успокоить. Но сейчас ему не нужно ничего говорить, чтобы О`Райли расправила плечи и приподняла подбородок.       — Некоторые просто совсем не созданы для созидания. Но это тебя не портит. Я хотел бы сказать тебе, как хорошо ты выглядишь сегодня, и это было бы в рамках вежливости, но по большей части — откровенной ложью. Потому я скажу, кое-что другое — мне приятно, что мы с тобой познакомились. Когда-то я думал, что ты просто пытаешься влезть на место Анны, но нет. Ты не сможешь её заменить, но ты делаешь моё прибывание в Хогвартсе, как, впрочем, и прибывание тут Себастьяна, лучше. Ты… мне нравится, что ты с нами. Спасибо.       Откровение, которого она не ожидала. Слишком много эмоциональных потрясений, чтобы она могла пережить все их спокойно и не чувствовать, как разрывается не то от досады, не то от прилива нежного и тёплого воодушевления. Как уместны могут быть слова, но как горько, что говорит их не тот, от кого действительно хотелось бы их услышать.       — Спасибо, Оминис. Это действительно…       — Не откажешь мне? Я приглашаю тебя потанцевать.       Вечер становится всё удивительнее и удивительнее.       — Ты умеешь танцевать?       — Моргана, моя слепота никогда не была достаточной причиной для моих родителей, чтобы освобождать меня от чего-то подобного. Да, я едва ли представляю себе, как выглядят и пишутся те слова, из которых состоит наша речь, но ногами двигать я умею, как и считать. К тому же, когда ты слепой часто приходится думать о координации, а танцы лучше всего помогают чувствовать. Так… ты не против?       — Ты шутишь? Нисколько!       И Оминис подаёт руку как раз в тот момент, когда на горизонте появляется Кассандра, выходящая из танца. Знал или предчувствовал это Мракс? Не так уж и важно. Оминис кладет ладонь ей на талию, весьма ловко выводит к другим парам. Даже и не скажешь, что он слеп. Мракс выглядит сосредоточенным, прислушивается к музыке, и держится уверенно, хотя Моргана всё же готовится сама вести его за собой, пускай это и совсем не по этикету.       Но Мракс уверен и непоколебим. И после первых двух фигур Моргана успокаивается, давая возможность Оминису быть сейчас главным.       — Давно хотела спросить, — тихо произносит Моргана, — как ты ориентируешься в пространстве?       — Тренировки, постоянная брань моего отца, снова тренировки, недовольство матушки. Ничего такого, что делало бы меня хорошим ребёнком в глазах моих родителей и других родственников. И то, только то, что я Мракс действительно всех останавливает от моего убийства.       Оминис говорит обыденно и спокойно. И от того ещё ужаснее кажется подобное отношение к нему — калеке. Относились бы в её семье так же, если бы она ослепла тогда полностью? Нет, точно нет. Но О`Райли уже поняла, что в семьях чистокровных волшебников Англии издевательства над своими такая же приемлемая вещь, как и над чужими. Моргана поджимает губы, и даже радуется, что Мракс не может увидеть выражение её лица, на котором отразилось сочувствие.       — И всё же…       — И всё же моя волшебная палочка зачарована, но я… не знаю, как это описать. Будто бы я слеп, но я всё равно вижу какие-то очертания. Они приходят не через мои глаза, но приходят в моё сознание, — с этими словами Оминис очень осторожно, но уверенно отводит их от пары, что сбилась с ритма. — Я не могу оценить то, что у меня под ногами, но могу оценить, что у меня перед глазами. Так, я знаю, что ты примерно пять футов и шесть дюймов по росту. Где-то так.       — Впечатляет. Только я пять футов и семь дюймов.       — Вот и говорю, что я не всегда всё оцениваю правильно. Это… сложно. Быть слепым. Но сложнее получать все эти ахи и вздохи со стороны других.       Моргана смеется. Уж ей то это знакомо, как никому здесь. На ум приходят все глупые шуточки Сэллоу. И что от них? Вот они танцуют, имея на двоих только один зрячий глаз. И танцуют не хуже, чем когда Моргана делала это с Бентлеем, чем все остальные вокруг них.       Неосознанно О`Райли ищет его взглядом в толпе. И подмечает, как Кеннет в весьма неожиданном обществе направляется к дверям большого зала. Всё по этикету — любые вопросы и разногласия должны решаться за дверьми, когда не видят дамы. А ничего другого между Кеннетом и Сэллоу возникнуть не могло, это подсказывает не волнение внутри, а непреклонные факты. Моргана слишком хорошо начала понимать каждого из них, чтобы не сомневаться в правильности сделанных выводов.       — Сэллоу и Кеннет направились к дверям большого зала. Нам нужно следовать за ними, иначе они что-нибудь устроят.       — Не можем же мы просто вот так покинуть танец. Даже если сейчас сюда сейчас ворвутся люди из Министерства.       — Оминис, ты же понимаешь, что они переубивают друг друга, если мы не вмешаемся!       Ответом ей служит один шумный выдох.