Secrets of the gardenia heart

      – Ты никуда не пойдешь, – твердо отрезал Деку, подпирая плечом стену и сложив руки на груди, он стоял спиной к двери, а серьезным лицом к Кацуки.       – Будто я тебя послушаю, – он прошел мимо мужчины, подходя к входной двери с попыткой открыть ее. Ключ не вставляется, – Что за херня?       – Я поменял замок.       – Зачем?       – Твои ежедневные ночные прогулки по барам это ненормально, особенно если это длиться уже более месяца, – не оборачиваясь, произнес он.       – Ты мне не отец, чтобы диктовать мне правила, как жить.       – Правильно, не отец, а друг. И пытаюсь поступить как друг, то есть прекратить рушение твоей жизни.       – Я тебе столько раз просил отъебаться, это так сложно?! Это не твое дело что я делаю и как живу!       – Почему ты так себя ведёшь? Ты можешь наконец-то сказать причину такого отношения ко мне, да и в общем своего поведения? В какой момент всё так переломалось? – Изуку повернулся, но взгляд был всё такой же серьёзный и пустой. От него по позвоночнику пробежали мурашки.       – Блять! – Кацуки схватил того за плечи.       Его переполняла ярость на все вокруг, что он больше не мог стоять и просто говорить, потому что появилось ощущение, что слова вряд-ли решат ситуацию, но физическая сила лишь усугубит. Он так, слегка решил припугнуть, чтобы наконец-то прекратить с этим, чтобы Деку наконец-то отстал от него.       – На кой черт тебе это знать? Зачем ты, блять, лезешь куда не нужно? Ты сделал что хотел, все! Так чего дальше пытаешься уберечь меня?!       – Потому что мне больно смотреть на то, как ты рушишь свою жизнь, когда наоборот есть возможность жить нормально!       – Да мне плевать на это! Просто...       – Что? Просто отъебаться? Так может объясни сначала причину, почему я должен это сделать? Ах, нет, ты же скажешь: «Это не твоё дело!» или же снова уйдешь бухать с кем не попадя. Ладно, я отъебусь от тебя если ты скажешь действительно весомую причину и наконец поведаешь мне то, почему ты решил портить свою жизнь уже самостоятельно.       Бакуго замолчал. Он растерянно смотрел в глаза напротив, которые были наполнены чем-то, что вызывало внутри странный узел, больно сдавливающий грудную клетку. Расмотрев в зелёных омутах переживания, но никак не злость, которую Кацуки услышал в голосе Деку, но тут же понял, что тот не имел никакой злости и раздражения. Он действительно хочет знать, переживает. Но Бакуго не может переступить через себя.       – И чего ты молчишь? Скажи уже наконец хоть что-то, хоть какое-то объяснение. Скажи, если я сделал что-то не так, раз ты избегаешь меня, игнорируешь и злишься. Скажи уже наконец почему ты решил выбрать такой метод избегания? К чему эти пьянки? Как тебе вообще продают алкоголь?       Выражение лица Изуку изменилось. Он выглядел будто обессиленным после этой ссоры. Он больше не кричал, говорил тише. Внутри роилось ощущение, пронзающее Бакуго насквозь, это была – вина. Сожаление о содеянном кричало ему остановиться, терзало внутри и избивало, заставляя вставать на колени и извиняться, но Кацуки не поддавался ей. Он не мог вести себя как ненормальный и другого способа борьбы он не видел. Вопреки вине и сожалению, Кацуки насильно проговаривал слова пытаясь побороть удушье:       – Я ненавижу тебя.       Да, он сказал это и ожидал реакцию недопонимания, грусти или гнева, но смена эмоций на лице Деку не произошла, он продолжал смотреть на Бакуго с такой же серьёзностью. Бакуго был в замешательстве, но больше всего его подвергла в шок следующая фраза:       – Я так и думал.       Изуку взял руку Кацуки и вложил туда ключи от дома и молча ушел к себе в комнату, оставляя Бакуго в растерянности. Холод железа в ладони не приносил чувства свободы, а лишь прожигал руку.       «Зачем ты это сказал, блять?! Идиот! Сволочь!»       Кацуки проклинал сам себя, глаза были установлены на пустующее место, где минуту назад стоял Деку. Значит ли этот знак, что он прогоняет парня из дому? Что ему сделать? Побежать извиняться и каяться на коленях? Но смысл, если Бакуго этого и добивался – возненавидеть Изуку? Но, к его сожалению, это у него так и не вышло, это лишь заставляло любить его ещё больше. В результате он возненавидел себя ещё больше.       – Эй, Кацуки, ты так и не притронулся к стакану. Совсем на тебя не похоже... – вроде как, взволновано произнёс Шизо.       Бакуго молчал и дальше, прожигая взглядом стол.       – Ну Кацуки! – сильно потряс его за плечи мужчина.       – Да отъебись ты уже! – вскочил со стула Кацуки. Руки так и ныли избить его. Он до невозможности начал раздражать Бакуго.       – Только драку тут не устраивай, нечего привлекать внимание, успокойся. Что, как-то связано с той девушкой? Смог возненавидеть и рассказать ей об этом?       Он снова молчал, но Шизо прекрасно понял, что именно это молчание говорило положительный ответ. Кацуки ощущал себя ужасно после очередной ссоры, всё мучался вопросом «Что делать дальше?»       – М-да, парень, не завидую тебе. Самобичевание терзает? Не стоит, ты же сделал что хотел! Начни жизнь по-другому, найди человека получше и в этот раз ты сможешь быть с ним вместе.       – Я не смог ее возненавидеть, но сказал ей обратное. Я только больше ее полюбил.       – У тебя есть предположения о ее чувствах к тебе? Ты не спрашивал?       – Спросить напрямую: «Что ты чувствуешь ко мне?» Ты серьезно? Скорее всего она воспринимала меня как друга. Когда я сказал ей что хотел, ее реакция... Была странной.       – Какой?       – Она не была зла или грустная, отдала мне ключи и я ушел.       – Вы жили вместе?       – Да.       Шизо замолчал, оценивающе взглянув на Кацуки. Парень закрыл лицо руками и сквозь пальцы посмотрел на пододвигающийся к нему стакан. Может, ещё один глоток не помешает?       Спиртная жидкость слегка обожгла горло и горячей струёй полилась ниже. На ним последовал ещё один, пока опьянение не настигло его быстрее обычного. К всеобщей слабости, которая также обеспокоила его, ведь так быстро он ещё не пьянел, перед глазами плыли и мутнели образы. Мысли спутались между собой, вызывая панику, которая обострилась из-за внезапной дезориентации. Его тело не слушалось и всё больше слабело и немело. Кацуки смутно соображал, ощущал лишь как его берут под руку и куда-то ведут. Ноги ватные, ещё немного и он упадет бессознательно. Но вместо твердого пола Бакуго ощутил мягкую большую кровать. Расплывчатый образ шатался и крутится вокруг него. Пытаясь разглядеть комнату, Бакуго понял, что она вообще была ему не знакомой. Сознание понемногу уходило от него. Кинуло в жар, хотелось снять из себя удушающую одежду, но кто-то сделал это вместо него.       «Что происходит? Так точно не должно быть...»       Его сознание не уходило до конца, он всё же мог рассуждать о том, что сейчас происходит, но вот физически сделать что-то не мог. В глазах потемнело, не имея возможности наблюдать за кем-то.       «Кто там? Что он делает?»       Он слышал стук своего бешеного сердца, заглушая посторонние, отстраняя Бакуго от реальности ещё больше.       «Не нравится мне это...»       Всё затихло, сознание окончательно покинуло его и, вернувшись в него через сон, чувствовал себя ужасно. Тело пробивало дрожью от жара, голова болела и гудела, будто его только что размазали по асфальту, ведь дикая ломота в теле сводила с ума. Всё устаканилось, когда Кацуки смог открыть глаза. Перед ним нарисовалась незнакомая комната, но не та, что была недавно. Эта, скорее, походила на квартирную.       Размывчатым взглядом осмотрев всё вокруг, Бакуго поднялся, осмотрел уже себя. Он был одет в свою же одежду, но немного помятую, видимо из-за сна. Его снова настигла резкая мигрень, что, не выдержав боли, схватился за голову. Рассуждать было сложно, Кацуки всё ещё находился в состоянии дезориентации и недопонимания. Было бы хорошо и дальше лежать в таком состоянии, но в незнакомом месте было опасно.       – Наконец проснулся, – где-то слева прозвучал голос, знакомый голос, Кацуки вздрогнул от неожиданности, – Как себя чувствуешь?       Шинсо спокойно стоял в дверном проёме. Его взгляд с интересом и беспокойство был направлен на Кацуки.       – Что произошло? И что я делаю у тебя дома?       – Это неприятная история. Ты сейчас в таком состоянии, что ничего не поймёшь и может пойти ухудшение. Пока знай, что самое страшное не произошло. Тебе лучше сходить в душ, станет легче. Вещи уже там.       – Нет, стой, расскажи сейчас и я уйду. Я не собираюсь здесь задерживаться настолько.       – И куда ты уйдешь?       – Неважно.       – Важно, поэтому просто послушайся. Ванная вот там, – он указал пальцем на ещё одну дверь в комнате и ушел.       Кацуки снова остался наедине со своими мыслями. Ему нечего было делать кроме как послушаться Шинсо. Душ ему и правда не помешает.       В ванной лежали его вещи и не просто по указанию, они действительно принадлежат Бакуго.       «Откуда они здесь?»       Хотелось думать о другом, не о том, что их принес сюда Деку. Вместо этого его взгляд поднялся на зеркало. Сколько он в него не смотрел? Кацуки было тошно от себя, от того, в кого превратился. Его от наркомана толком не отличишь: темные глубокие впадины под глазами, болезненно бледная кожа, лопнувшие капилляри в глазах, потрёпанные и криво отросшие волосы.       «Ничтожество, почему ты ещё не сдох?»       Непонятные красные пятна были рассыпанные по груди и шее, когда он начал раздеваться. Это обеспокоило его, ведь буквально вчера намека на них не было, а они стали походить на синяки. Новый приступ головной боли принудил его наконец-то принять душ.       На кухне его ждал Шинсо, но тот ещё не успел заметить Кацуки и продолжал говорить по телефону.       – Не переживай, всё решиться. Конечно, решить можно было давно, если бы ты не молчал. Оставь дело на меня, я смогу с ним поговорить, а с Шизо нужно разбираться с Шиндо, он уж точно в этот раз не будет равнодушным. Тебе лучше не участвовать, если Шизо тебя увидит, то убьет, ты же знаешь. Всё, давай, ложись, я всегда на связи.       «Это был Деку? Они все знакомые с Шизо? Опять что-то с полицией будет связано, не хочу в этом участвовать. Но для начала нужно всё узнать».       Он сделал вид, что только вышел из комнаты и не подслушивал.       – Садись за стол, тебе сначала поесть нужно.       – Душ, еда – зачем? Перейди сразу к делу, – сложил руки на груди Кацуки.       – Чтобы ты на середине разговора без сознания грохнулся? Мне нужно сходить быстро кое-куда, поэтому чтобы я пришел тарелка была пустая. И да, я сразу пойму съел ли ты ее или выкинул, – его тон был суровый, но в то же время обеспокоенный и нервный.       – Ты специально время тянешь? Ты мог сразу все выложить, не за чем эта «забота», – Бакуго злился, его терпение было на исходе.       – Просто послушайся, это действительно важно и разговор будет сложный, поэтому нужно набраться сил. Я делаю это не только по просьбе Изуку, ты важен для него, поэтому я должен это уважать и беречь. Он же в свою очередь делает тоже самое. Договорились?       Камень сожаления увеличивался и давил на душу ещё больнее. Отвращение к себе заставило его скрывится и не скрывать печальных глаз от взора Шинсо. Мужчина лишь кивнул сам себе и уплыл к входной двери.       Еда в горло совсем не лезла, но нужно. Заставляя себя проглатывать каждый кусок, Бакуго пытался не думать о чем-то, лишь сосредоточиться на вкусе еды. Любая мысль о своем нынешнем положении накатывала волну тошноты. Он ощущал себя беспомощным щенком, выброшенным где-то на мусорке, который не может выбраться из бака самостоятельно. Но другого выхода выжить у него не было. Чтобы выбраться ему нужно кричать, привлекая внимание, но он только скрежет когтями по металу, и этот звук поглощается мимо проходящими людьми. Но малейший писк привлек прохожего, но он так и не выбрался из того бака, потому что крик был не настолько громким.       От этой мысли на глаза наворачивались слёзы. Бакуго не стал их сдерживать, дал им волю, а сам сидел неподвижно, смотря в одну точку. Они лились недолго и ему легче не стало, только тяжесть увеличилась, ибо Кацуки ощущал подавленные слезы внутри себя, но они не могут быть свободными, пока что.       Вернулся Шинсо с маленьким пакетом таблеток и передал их Кацуки. Наконец-то его голова перестанет болеть. Он коротко поблагодарил мужчину.       – Теперь ты можешь всё рассказать? – вымученно спросил Бакуго.       – Вполне. Ты помнишь что-то из того вечера? – Шинсо сложил ладони треугольником у рта и, не моргая, сверлил задумчивым взглядом стол.       – Всё смутно и непонятно, не могу вспомнить точные события.       – Неудивительно, тебя ведь накачали наркотиками.       Его сердце сжалось от услышанного, но он не проронил и слова.       – Черт знает что он мог сделать с тобой, если бы в этот момент я не находился в этом баре. Он тебя уже начал раздевать, когда я проследил за ним.       Подозрения Кацуки оправдались. Неприятное чувство отвратительно скрутило его, но он продолжал молчать. От части он чувствовал некое безразличие ко всему этому, но оно смешивалось со страхом, который он должен был ощущать.       – Как ты связался с Шизо?       – Он со мной, я наоборот говорил ему отстать.       – На него похоже, как и то, что он научил тебя шататься по барам каждый день.       – Я по своему желанию это делал, – не хотя признал Кацуки.       – Я знаю, что у вас с Изуку что-то произошло, но он не говорит. По этому ты начал такую жизнь? – склонил голову на бок Шинсо.       – Да.       – Расскажи хотя бы ты, что у вас случилось.       Бакуго испытывал безвыходность, мысль, что он не выдерживает, и плевать, если о нем подумают, как о больном.       – Вчера я сказал ему, что ненавижу его, – ненависть к себе только возросла, он еле выговорил эти слова.       Глаза Шинсо показали полное недоумение.       – Ты его ненавидишь?       – Нет.       – Тогда зачем?..              – Мне казалось, что если я заставлю себя ненавидеть его, то перестану любить, а если он начнет ненавидеть меня в ответ, то тогда чувства точно исчезнут. Но ничего из этого не произошло. Я сказал те слова с надеждой, что что-то выйдет.       – Но зачем тебе избавляться от чувств? Что в них плохого? – не понимал Хитоши всё больше.       – Ну, любовь между парнями это же... ненормально?       Бакуго внезапно задумался правда ли его неприязнь к этому ещё существует.       «Может... В этом нет ничего сверхъестественного и странного? Я не знаю...»       – Теперь всё понятно, – он выдохнул и спокойно сложил руки на груди, – Ты гомосексуал с гомофобией. Сейчас это не редкое явление. Единственный выход это принять себя, понять, что в ориентациях нет ничего ненормального.       – Только сейчас я начинаю задумывать об этом. Но если пойму и приму, то что дальше? Просто прямо сказать ему? Как он вообще относится к ним?       – Относится.       Кацуки на момент застыл в недоумении, а после раскрыл глаза и рот от удивления.       – Ты сейчас серьезно? – Кацуки не верил услышанному.       – Знаешь, ты мог бы спокойно спросить об его отношение к этому самого Изуку. Но да, я серьезно.       – Но это же не значит, что я прямо подойду и скажу о своих чувствах ему! Черт, да и вообще как я подойду после вчерашнего? Я даже не знаю, как загладить свою вину!       – Этот поступок действительно ужасен, отрицать не буду, но об этом нужно спросить самого Изуку. Главное начни.       – То есть, мне сказать ему всё как есть?       – Да, он всё примет, я знаю.       – Для начала бы в порядок себя привести, не хочу в таком виде перед ним появляться.       – Я помогу, не переживай. Может, есть вопросы?       – Откуда вы знакомые с Шизо? – наконец-то Бакуго задал этот вопрос.       – Это бывший парень Изуку, они расстались, когда он узнал о наркозависимости Шизо. После расставания, Шизо грозил, что убьет его или сделает что-то плохое, точно не помню.       – И как давно они расстались?       – И года ещё не прошло. Но вряд-ли Шизо что-то сделает. Вчера я убедился о его положении и он беспомощен.       Некая легкость наконец-то освободила его душу и ему стало спокойнее, после того, как он наконец-то выговорился. Но страх всё ещё присутствовал. Он никак не мог переварить то, что Шизо хотел использовать его в постели, что он был бывшим Деку. Также его мысли крутились вокруг того, как рассказать Изуку обо всем. Даже размышляя о том, что полиции снова нужно будет давать показания и улики не так волновало его, честно говоря даже плевать было. Сейчас для него важнее Деку. Он буквально стал смыслом жизни для парня.       – Ты совсем забыл о Мияко.       Его сердце заболело от слов Шинсо.       «Как я мог? Какая же я тварь!»       – Перед ней тебе тоже нужно будет загладить свою вину, а теперь давай помогу выглядеть тебе как человек, – Шинсо улыбнулся и приступил к делу.       Бакуго был очень благодарен Шинсо за сегодня и вчера, поэтому не язвил, не повышал голос, хотя отчасти он это делал из-за нежелания и нехватки сил. Весь оставшийся день он провел с чувством сожаления, отвращения, стыда, тошноты, вины, раскаяния и горечи. Шинсо пытался как-то поддержать его, но это выходила малоэффективно. Сейчас не существует слов, которые могли бы успокоить ненависть и презрение Бакуго.       Хитоши помог привести его волосы в порядок, от чего вид сразу стал лучше, но с синяками под глазами было сложнее. Их либо закрашивать, либо потратить неделю на их осветление, то бишь восстановление режима сна. Но этот способ был слишком долгий, поэтому на сегодня он их только закрасил.       – Теперь намного больше стал похож на живого человека.       – Хорошо, что хотя бы на человека, а живого или мертвого уже без разницы.       – Как собираешься разговор начинать? – поинтересовался Шинсо.       – Не знаю, по ситуации буду действовать.       Кацуки было страшно, он этого не отрицает, но другого пути сейчас нет, по крайней мере он его не видит. И всё же, лучше раньше покаяться, чем гнить от вины и забивать голову этим.       Шинсо подвёз его к нужному дому. Руки подрагивали, сердце безумно колотилось и голова кружилась.       «Слова Шинсо о том, что Деку сейчас не злится и тем более не собирается меня пинать ногами, выгонять – не успокаивают. Лучше бы он действительно это делал, потому что я в полном замешательстве, что он может сделать».       Стоя перед дверью, вертя ключи в руке, Бакуго отворил ее. Он зашел и обстановка здесь будто совсем не изменилась. Хотя что может измениться за один день? Разве что зажжённые благовонии, обозначающие присутствие человека в квартире. Легкий димок достиг его обоняния и сладкий, неизвестный запах слегка успокоил его. Но тяжёлый камень стал острее, когда возле двери его ждала Мияко. Она встала на задние лапки, прося взять ее на руки и Бакуго не мог ей отказать. Спустившись на колена он обвил руками ее тельце и прижал к себе. Мияко замурлыкала от удовольствия, потерлась об его шею и вцепилась когтями в одежду. Кацуки обнимал ее крепко и мягко. Претензия к себе наростала.       – Прости меня, Ми-Ми.       Он знал, что она его простит, и лучше бы это не было так, чтобы чувство вины исправляло его. Кацуки просидел так ещё долго, но есть ещё кто-то, перед кем ему нужно раскаяться и исправиться.       Не хотя отпустив Мияко, он встал. Кошка следовала за ним беззвучно. Он огляделся в гостиной и с первого раза не увидел никого, пока взгляд не зацепился за балкон. Сквозь шторы был виден силуэт стоящего человека, он был давно ему знаком. И по щелчку, как только Кацуки его заметил, человек задвигался, направился к двери балкона, отворив ее и, выходя через шторы, впустил в квартиру немного дыма от сигарет.       Бакуго замер, не зная как действовать и что говорить. Горло сжалось и как бы он не хотел, именно сейчас он немой. Собеседник напротив замер в ответ, но в отличие от Кацуки выражал легкое удивление. Кацуки только и мог, что задаваться вопросом: как он может выглядеть, как обычно? То есть, он сейчас не меняется, несмотря на ту же бессонницу, даже с ней он выглядит потрясающе.       – Деку, – Кацуки старался как-то начать разговор после невыносимой тишины и взглядов.       – Да? – всё также, практически безэмоционально, спокойно, Изуку наклонил голову.       – Насчёт вчерашнего, я... Я не знаю как начать объяснять.       – Говори как есть, хуже уже точно не станет, по крайней мере я надеюсь, – он присел на диван, жестом призывая Бакуго тоже сесть. Он повторил за ним, но сел не близко. Они не пересекались взглядами, не смотрели по сторонам, только перед собой.       – Вчера я соврал. Я... Я не ненавижу тебя.       – Тогда что тебя заставило сказать это?       – Я сказал это осознано, по своему желанию, лишь бы заглушить другое чувство.       – Прости за грубость, но можешь говорить прямо?       «Мог бы не извиняться, сейчас я заслуживаю грубость».       – Я влюбился в тебя, уже как месяц, а может и больше, я не знаю. Но это ненормально, чтобы парень влюбился в парня. Я подумал, что, может, верным решением будет заменить это чувство на ненависть, лишь бы не быть больным. Я заставлял себя тебя ненавидеть, но я скорее ненавидел себя ещё больше. Думал, что если я начну себя так вести: оскорблять, напиваться и творить другие бесчинства в твою сторону, то ты возненавидишь меня и тогда чувства точно испарятся. Алкоголь затмевал эти мысли, но стоило протрезветь, как я снова об этом думал. Но сейчас я понимаю, возможно, в любви к своему полу нет ничего плохого, но я не могу до конца принять себя. Деку, я пойму, если сейчас ты меня ненавидишь. Пойму, если не хочешь меня больше видеть, после сказаного. Так что, что думаешь об этом?       Тишина. Гробовая тишина. У Кацуки сбилось дыхание после огромного монолога, сердце билось в агонии, но страх уже не был такой сильный. Сейчас ему уже не страшно, он примет все слова и наказания. Кацуки знает, что заслуживает худшего после содеянного. Деку сделал для него слишком много хороших вещей, а Бакуго повел себя как последняя тварь.       – Я не ненавижу тебя, не злюсь, а понимаю. Твои мотивы начать так вести себя очень понятны и мне. Я ведь тоже не тот, кого примет общество, тебе Шинсо наверняка уже сказал. Но я не буду отрицать, что все твои действия были ужасны.       – Как мне загладить вину, и возможно ли это сделать?       – Каччан, я же сказал, что не злюсь и не...       – Это не избавит меня от терзаний совести.       Снова наступило молчание, но атмосфера между ними не была такой напряжённой как немного ранее.       – Тогда на крыше... Знаешь почему я тоже оказался там?       – Ты наконец-то расскажешь?       – Наверное да, раз у нас вечер откровений. Тогда я тоже хотел лишить себя жизни, – у Бакуго ёкнуло сердце от услышанного, а Деку продолжил, – На самом деле, как только я тебя там увидел, я подумал, что ты хочешь Мияко скинуть, потому что ты так ее держал...       – Стоп, подожди, почему ты хотел убить себя? – Бакуго наконец-то осмелился посмотреть в сторону и обеспокоено спросил.       Деку всё ещё смотрел только перед собой, используя защитную реакцию в виде улыбки.       – Как раз из-за ориентации, не приняли некоторые люди, да и всё. Не будем об этом.       Кацуки промолчал, понимая его, не стал дальше размусоливать эту тему.       – Мне захотелось помочь тебе, так сказать, сделать что-то хорошее перед смертью. Я и не думал, что смогу влюбиться...       Их лица практически одновременно заполыхали от смущения. Непонятное приятное чувство согрело его изнутри, когда Деку произнёс эту фразу. На момент он даже ощасливился, но неизвестный барьер не давал насовсем забыться. Это барьер причин: непринятие себя.       – Но... Это ненормально? Я старше тебя на девять лет, это...       – Но ты же не в возраст влюбился, поэтому ничего страшного или странного тут нет.       – Это верно... И раз теперь мы двое сознались во всем, что будем делать?       – Я не хочу начинать отношения не исправившись и не приняв себя. Запишусь к психологу, может поможет.       – Наконец-то ты это сделаешь! Я уж думал этого не произойдет!       – Деку.       – Что такое?       – Шинсо говорил, что если Шизо тебя увидит, то убьет. Почему?       – Потому что я с ним расстался. Он человек, который стает болезненно зависимым от другого. От него периодически поступают сообщения и звонки с других номеров с угрозами, но я знаю, что сейчас у него нет никакой банды и он ничего не сделает.       – Ты настолько уверен?       – Нельзя воспринимать таких людей всерьёз, поэтому да, я уверен, – кивнул Деку.       Шизо заставлял настораживаться больше обычного. Бакуго решил не оставлять этого человека просто так, не разобравшись. Полиция наверняка не скоро его найдет, учитывая как умело он скрылся раньше, во времена заключения родителей Бакуго. Кацуки решил быть начеку, такое оставлять нельзя.       – Каччан.       – Что?       – Почитать тебе? – улыбнулся Деку.       – У меня есть идея получше, – хмылкнул Бакуго и поднялся с дивана.       Изуку провожал его непонимающим взглядом. Бакуго задумался по поводу бессонницы Деку, и хочет найти какой-то способ борьбы с ней. Среди множества полок, он нашёл завлекшую его книгу. Она толком не была о любви, а скорее имела научный подтекст, раскрытый смыслами и чувствами. «Происхождение всех вещей» от Элизабет Гилберт было самое то, чтобы расслабиться. Прихватив с собой плед, подушку, Бакуго вернулся обратно в гостиную.       – Собираешься мне читать? – уже понял его затею Изуку.       – Нужно же бороться с твоей бессонницей подручными методами, а после было б неплохо и ко врачу тебя повести.       – Ты как Шинсо говоришь! Ладно, ты хорошо читаешь?       – Терпеть можно.       Деку посмеялся в ответ и улыбнулся. И, вместо предложенной подушки, положил голову на колени Кацуки.       – Неудобно же будет.       – Наоборот. Мне нравится.       Кацуки улыбнулся. Ему было тепло, и не только физически. Он ощущал некую радость и счастье, они переполняли его и чувство обнять лежащего возле него вызывало ломоту. Однако пока что он не может это сделать, не позволит себе, пока не исправится и не примет себя до конца. Он очень надеется, что их чувства не угаснут к тому времени.