
Пэйринг и персонажи
Метки
Драма
Психология
AU
Hurt/Comfort
Ангст
Нецензурная лексика
Повествование от первого лица
Алкоголь
Кровь / Травмы
Рейтинг за насилие и/или жестокость
Рейтинг за секс
ООС
Курение
Упоминания наркотиков
Насилие
Жестокость
Упоминания насилия
Упоминания селфхарма
Манипуляции
Songfic
Психические расстройства
Психологические травмы
Упоминания смертей
Аддикции
Исцеление
Aged down
Описание
мне нужен был спонсор, а не очередной наркотик.
Примечания
Может быть, тут все-таки присутствует доля NC-21
с фандомом всё настолько плохо, что за четыре оценки за неделю, эта работа получила:
#1 - фандом Brendon Urie
#1 - Twenty One Pilots
#19 - My Chemical Romance
спасибо, что читаете!!!
Посвящение
моей зависимости
headashe
13 января 2025, 10:55
я не знаю, где моя голова
у меня чего-то не хватает в груди, думаю, мне нужен врач
я искал в тебе изъян, но так и не смог его найти
ты даже не знаешь, что ты безупречен, у меня болит голова от этого
— Эй, Джош, у меня экзамен по философии... — Я откидываю голову на стену, закрывая свой рот после резкого выдоха. — Через десять... минут...
— Так мы успеем.
Я хватаюсь рукой за волосы Джоша, когда чувствую его обжигающий язык на своей головке, и кусаю корочку учебника, чтобы не быть громким. Мое сердце бешено стучит в груди, ведь мы находимся в туалете в обеденное время. На третьем этаже сейчас хоть и не так много людей, но все же я слышу, как они ходят где-то снаружи, и это пускает волны адреналина по моему телу. Я не хочу, чтобы нас кто-то засек, но вместе с этим меня это безумно возбуждает. Кажется, будто мой член стал во много раз чувствительнее. Не без помощи Джоша, конечно же.
— Я хотел повторить материал, — шепчу я, когда мне удается оторвать его голову от себя. Я чувствую, как в ушах отдается ритм моего сердцебиения, пока эти залитые похотью глаза смотрят прямо на меня, и Джош, будто специально, проводит языком по своим губам, чтобы я и вовсе сгорел от смущения. Он всем своим видом показывает, насколько ему вкусно, и это заставляет мой член предательски дернуться, завлекая этот нереально фантастический рот обратно.
— Ты его два дня подряд повторял, расслабься, ты все знаешь.
Он говорит это все прямо в мою мошонку, поэтому я рычу и даже слова против не могу сказать. Кажется, раньше я только мечтать мог о чем-то таком, а сейчас получаю все, что захочу, даже не говоря об этом. Мне ни разу не делали минет и первым в этом был Джош, даже без предупреждения он просто взял мой член в рот во время прелюдий. Он не умел делать это правильно, но это не помешало мне кончить через пару секунд. Впервые мне хотелось плакать после оргазма, ведь Джош сам не понимает, насколько он идеальный. Из всех моих партнеров ранее, только Дан тот, кто может облизывать меня всю ночь и при этом не торопиться с собственным возбуждением, иногда мне даже нужно просить его о том, чтобы он наконец меня трахнул. И это стоит того, секс после долгих прелюдий и нескольких оргазмов ощущается как под мефедроном. И, кажется, мы оба стали от этого зависимы. Но больше Джош стал зависим от минета. Я могу понять, почему он нравится, но не могу понять, почему Дан его так сильно полюбил делать.
— В чем состоит теория Фрейда?
Дурная привычка разговаривать с занятым ртом. Я бы сделал замечание, но мое тело откидывает в стену, когда Джош берет глубже, и я ощущаю стенки его горла, так приятно сжимающие меня из-за частых сглатываний. Это его любимый прием, он называет его "оргазм за минуту", и это, блять, нечестно, потому что мне действительно трудно сдержаться.
— Любая мысль, любое желание и любой поступок всегда имеют свою причину, — вылетает из меня быстрый и краткий ответ, пока Дан передыхает перед вторым заходом. Он помогал эти два дня готовиться к моему экзамену так, что будто и сам уже готов был его сдавать. Я обычно не переживаю перед экзаменами, но преподаватель по философии тот еще говнюк.
— В чем заключалась философия Локка?
— Он считал, что ум это... — Я закрываю глаза и вжимаюсь затылком в стену, вместе с этим проходясь ноготками по задней стороне шеи Джоша. Слишком длинный ответ, мысли в голове путаются, пока внизу так влажно и горячо. Я пытаюсь быть тихим, оставляя следы укусов на учебнике, пока Джош так громко причмокивает и дышит, что это вводит меня в состояние возбуждающей паники. Мне хочется разорвать все, что попадается под руку, но я лишь выгибаюсь бедрами вперед, чтобы быть к Джошу поближе, приоткрываю одни глаз и вижу, как быстро он двигает рукой и теребит головку своим длинным языком. — Что чувства первичнее разума...
Все мои конечности дрожат, пока от самого горла проходит волна горячего удовольствия, сшибающая напрочь все мое смущение и заставляющая только больше двигать бедрами. Голос все же срывается и на несколько секунд мне все равно, был ли кто-то в туалете или зашел ли кто-то сейчас. Я растворяюсь в этом ощущении, в ярком от адреналина оргазме, прошибающем мое тело. Это нечестно. Как же нечестно, что я буду сдавать экзамен, думая о том, как недавно кончил в туалете.
— Думал, еще на парочку успеешь ответить...
На какое-то время я забыл, что здесь есть Джош, но его голос заставляет меня опустить взгляд вниз. Стыд окунает меня с головой, когда я вижу сперму на чужих губах, которую Джош слизывает так, будто ничего в своей жизни вкуснее не ел. Эту картину я вижу впервые, обычно он любит использовать мою сперму, как дополнительную смазку, так что никогда не давал мне кончить в рот, но я и не желал этого, даже не думал. А сейчас это повергает меня в шок, и моя рука автоматически подлетает к чужим губам, чтобы все это вытереть, однако я замираю, когда слышу скрип двери и чье-то общение, вперемешку со смехом.
— Поверить не могу, что мне нужно сдать право, и я буду свободен, чувак!
Джош ухмыляется, беря меня за запястье и проводя языком по пальцам, которыми я стирал свои следы с его губ ранее. Он не сводит с меня своих глаз, ему явно нравится видеть, как сильно я краснею от такого жеста. Но мне совсем не нравится поведение собственного организма. Джош сумасшедший. Когда я думал, что открыл все грани своего разврата, я очень сильно ошибался. Кто вообще может подумать, глядя на эти щенячьи глаза, какие дурманящие вещи этот человек исполняет в постели? Если даже я этих вещей смущаюсь.
Я выбегаю из туалета, как ошпаренный, пока слышу легкое посмеивание Джоша, спокойно идущего сзади. Я собираюсь с ним серьезно поговорить сегодня на тему его сильной похотливости, но в данный момент мне нужно сдать экзамен, чтобы я перешел на третий курс.
— Вы чем там занимались?
Я пулей пробегаю мимо Брендона Ури, только больше закрываясь учебником. Только его здесь не хватало. С Райаном в придачу, конечно же, и почему я не удивлен тому, что эта парочка всегда появляется в нужное время в нужном месте?
— Повторяли философию, — невозмутимо отвечает им Джош, провожая меня взглядом и слегка махая мне на удачу, когда я смотрю на него перед исчезновением в кабинете, где будет проходить экзамен.
— Не думаю, что на экзамене будут те темы, которые вы повторяли, — комментирует Райан, и спасибо моему идеальному слуху и затупившей впереди меня девчонке за то, что я это услышал. Теперь мне никогда не сдать этот дурацкий экзамен.
Я скидываю свой телефон в общую корзину и сажусь на свое место, все еще ощущая легкую дрожь в ногах. Я не переживаю из-за экзамена, Райан сдал его раньше меня и сказал, что там нет ничего, чего я бы не знал. Учитывая то, что Росс знает обо мне много из того, что я ему никогда не рассказывал, я склонен верить его словам. В любом случае, я перехожу только на третий курс, экзамены здесь легче, нежели на первом, потому что многие по профессиональным предметам. Экзамены на первом курсе я сдавал под мефом. Джош выпускается в этом году, и я не понимаю, как он успевает проводить время со мной, заниматься спортом, ходить на собрания, работать, готовиться к экзаменам и при этом выглядеть таким абсолютно спокойным. Дан хоть и говорил, что учится "для галочки", но он все равно не был из тех, кто хотел бы иметь плохие оценки. Возможно, я еще многое не знаю о своем парне.
Черт. Мои щеки краснеют лишь от одной мысли об этом, и я пытаюсь отвлечься видом в окне, пока нам раздают листочки. Ветровки сменились на футболки, солнце очень часто слепит глаза, по студентам видно, насколько они счастливы началу лета и скорому окончанию учебных дней. Через неделю нашим с Джошем отношениям будет два месяца и, кажется, будто это совсем мало, но это не так, слишком много произошло событий, которые нас сильно сблизили. И я не один это чувствую, я вижу это по глазам и действиям Джоша. Он не только делает мне минет, он также дарит мне цветы и готовит восхитительные сладкие гренки, когда я у него ночую. Я даже немного комплексую, ведь у меня нет денег на подарки, и я не умею готовить, но Джоша это совсем не смущает, тем более, я все это компенсирую немного другим.
Я быстро справляюсь с экзаменом и выхожу из аудитории довольный тем, что мне больше никуда не нужно было идти. У Джоша еще были предметы, поэтому я пишу Джерарду, чтобы предложить сходить куда-нибудь перекусить, на что он прерывает меня жестоким: "Тебе же сегодня к Кэндис, разве нет?". Я и забыл, что поклялся и Джерарду, и Джошу посещать психотерапевта хотя бы раз в неделю. Все еще не понимаю, зачем он мне нужен, когда рядом со мной есть Джош... Кажется, я и правда сваливаю на него слишком много ответственности...
Наши с ней сеансы все равно проходят не так, как должны проходить. Она мне продолжает говорить про своих кошек или пытаться меня разговорить, пока я занимаюсь своими делами, иногда отвечая ей на что-то, а иногда продолжая игнорировать. Марк сказал однажды, что мне повезло иметь такого хорошего специалиста и не отдавать ему при этом целое состояние. То есть, мне повезло словить однажды передозировку. Он тоже ходит к психиатру после того случая, но тому на него совершенно плевать. Я даже предложил Марку поменяться, на что он сказал, что я безмозглый.
Я не спорю, Кэндис действительно хороший специалист и иногда она говорит стоящие вещи, которые я обдумываю у себя в голове иной раз. О чем говорить, когда эта женщина выписывает мне рецепты, чтобы я продолжал радоваться этой жизни и чтобы меня перестало трясти из-за нехватки наркотиков. Но я все равно не хочу, чтобы она рылась в моем белье, мне не нужна помощь для того, чтобы откопать в себе какие-то новые причины и следствия, я и так знаю корень своих проблем, и его не излечить терапией. Только таблетками. И Джошем.
— Ты изменился с нашего первого сеанса, Тайлер, — говорит Кэндис, стоя ко мне спиной, пока я пробую себя в рисовании на своем блокноте. — Кажется, будто в твоей жизни появилось то, благодаря чему ты хочешь улыбаться.
Вокруг ее губ были морщинки от спокойной улыбки, пока она наблюдала в окно за детьми, которые вылезли на прогулку в такой хороший и солнечный день.
— И впервые понимаю, что это не наркотики.
Она разворачивается и проходит к своему стулу. Наши взгляды встречаются, мне нет смысла отрицать очевидное. Я и не пытался от нее скрыть, что слез с наркотиков. Наверное, в какой-то степени я все же ей доверился, раз не боялся, что она может поставить заметку в моем деле.
— Если таблетки в моем рецепте не являются наркотиками, — комментирую я, на что Кэндис усмехается, складывая свой подбородок на кулак и смотря на меня так, будто я ее сын, которым она очень сильно гордится.
— Мы можем закончить медикаментозное лечение и начать психологическую терапию, если ты этого пожелаешь, — говорит она, и я прекрасно понимаю, к чему она это ведет. Она с самого начала пыталась это сделать, но я более сложный случай, нежели другие люди с моим расстройством. Может, именно поэтому она и испытывает такой интерес к моей персоне. На самом деле, я могу научиться жить и без этих таблеток, которые мне выписывают, но я пока не готов отказаться еще и от этого. Тем более в момент, когда моя жизнь встала на более-менее ровную полосу.
— Она была мне нужна, когда я был ребенком, сейчас от этого мало смысла.
— Я буду ждать до того момента, когда ты будешь готов.
Я лишь пожимаю плечами. Никогда не заглядываю далеко в будущее, хоть и сомневаюсь в том, что хоть когда-то буду готов. Слезть с таблеток и стать полностью трезвым человеком, научиться контролировать свои эмоции и полноценно жить с ПРЛ — это все звучит так, будто мне предстоит пройти ад, и не факт, что близкие мне люди захотят пройти его со мной. Да и плюс эти таблетки помогают мне не так сильно нуждаться в наркоте. В общем, не вижу причины с них слезать.
Я встаю с дивана, когда приходит время, и отрываю от своего блокнота лист с двумя нарисованными ручкой котами, пусть это и не похоже на точный рисунок, но я пытался следовать описанию, которое вскользь упоминала Кэндис. Я не художник, однако получилось не так плохо, как могло бы получиться. Кэндис расцвела в лице и лишь улыбнулась мне, сказав, что ждет меня на следующей неделе, на что я лишь кивнул и наконец-то покинул это душное помещение, которое стало ассоциироваться у меня с наказанием остаться после уроков в средних классах.
Я останавливаюсь на полпути к Джерарду, чтобы взглянуть на сообщение, которое пришло на мой телефон. Мои губы расплываются в легкой улыбке, а затем и в усмешке, которая скрывает дрожащий уголок рта. Я кладу телефон обратно в карман и поднимаю взгляд наверх, щурясь от яркого солнца. Такое голубое небо и ни единого облака, ветер очень приятно обдувает кожу, слышно пение птиц и смех детей. Слишком хороший день. Даже очень. Не помню еще настолько прекрасных дней в моей жизни.
Я разворачиваюсь и иду в сторону магазина, чтобы купить там двести пятьдесят грамм водки и литр яблочного сока, половину которого выпиваю практически сразу же. Я шагаю по привычному мне маршруту, присвистывая себе под нос и слегка пританцовывая под музыку в наушниках. Я игнорирую взгляды людей, мне так хорошо, что хочется плакать. Да, мне определенно хочется плакать из-за этого.
Твердый асфальт сменяется галькой, а затем я встаю ногами на зеленый газон, снова смотря на небо и вытаскивая наушники из ушей. Здесь тише и спокойнее, даже небо будто ярче, слишком ясная погода для такого слишком хорошего дня. Разве это честно?
Я шагаю вперед, иду к самому отшибу, где всем им и место, где никто особо сильно не постарался, где еще немного и можно наступить в болото. Не знаю, хорошо это или плохо, но я знаю, что не в этом месте я буду лежать, у меня есть люди, которые дорожат моей жизнью, и они не скинут меня в общую кучу с бездомными и наркоманами, семьи которых от них отказались.
— Леонардо, — усмехаюсь я, смотря на кривое надгробие и открывая водку. — С таким именем мог бы музыкантом стать, как твои родители и хотели. — Я делаю большой глоток и сильно жмурюсь, запивая его большим количеством сока. — Интересно, они были так же счастливы, как я, когда узнали, что ты наконец-то умер? Ставлю сто баксов, что они до сих пор не в курсе. Думаю, они тебя уже давно похоронили.
Я присаживаюсь на корточки и тянусь к пакетику, который немного был прикопан землей. Я рассматриваю порошок в нем. Ровно на одну порцию. Этот человек плохо знал Лео, иначе принес бы в два раза больше. Помнится, у меня была традиция снюхивать дорожку на каждом надгробии наркомана, которого я знал. На этом отшибе я знаю практически всех и так же некоторых, кто лежит в нормальных местах, тех, кто был для кого-то важен.
Я делаю шаг к следующей могиле и показательно, будто Лео стоит прямо передо мной, высыпаю содержимое пакетика на нее. Я улыбаюсь, потому что мне приятно думать о его реакции. Интересно, он умер быстро или все же мучился? Умер ли он от болезни или все же передознулся? Мне бы хотелось, чтобы он задохнулся своей рвотой. И чтобы до последнего не хотел умирать.
— Надеюсь, что ты горишь в аду, — шепчу я, поливая спиртным рыхлую землю, чтобы она стала такой же горькой, как мои слезы, которые ни с чего вдруг побежали по щекам. Ненавижу чувства, которые испытываю. — Смотри внимательно за тем, каким счастливым я буду без тебя. Смотри и гори сильнее от того, что больше не сможешь мне помешать.
Я сглатываю. Так много хотелось сказать, а сейчас слова совсем не выходят изо рта, только горло саднит, а во рту появляется вкус крови вместе с жаром, который поднимается от самого желудка и покрывает собой губы, нос и глаза. Я чувствую, как мышцы лица начинают сокращаться, какие-то подергиваются в нервном тике, лицо сводит гримасой боли, и я начинаю думать о холодном и гнилом трупе прямо под моими ногами. Когда-то и он дышал, когда-то и мне с ним было приятно, хоть это и было вызвано синтетикой, когда-то я складывал голову ему на плечо и подпевал песням, которые он играл на старом пианино в своей квартире.
— Ну и зачем ты сдох, а? — шепчу я, вытирая лицо от соплей и слез. — Чтобы я чувствовал себя еще дерьмовее?
Я был привязан к Лео с такой же силой, с которой я его ненавидел. Я чувствую облегчение, от которого страдаю. Я мычу и бью себя по голове, чтобы прекратить вспоминать эти гнусные и уродливые моменты. Он набил татуировку для тебя, а потом использовал ее, чтобы управлять твоими чувствами. Он возил тебя по городам, а потом ставил на колени, чтобы ты отплачивал за это. Он заваривал тебе чай, а потом добавлял в него наркотики, чтобы проверить их на тебе. Он ухаживал за тобой, когда у тебя поднималась температура, а потом насиловал до отключки. Он насиловал тебя. Два раза в неделю. Сто четыре раза в год. И ты сжег только квартиру?
Я шмыгаю носом и поднимаю голову наверх, пытаясь выровнять дыхание и отвлечься на более расслабляющий вид. Кэндис говорила, что каждый по-разному проявляет свою любовь и у каждого свои желания того, как он хочет, чтобы его любили. Может, Лео и правда любил меня, просто по-своему. И мне нужно это принять, чтобы двигаться дальше. Это тоже Кэндис советовала, кстати. Но у меня в голове не укладывается, что этот человек разрушил мою жизнь, и сейчас просто... умер, что теперь он не чувствует ни боли, ни страданий, ни безысходности. Оставил очередной шрам и снова исчез. Джош однажды сказал, что убил бы его сто четыре раза. И мне это подходит больше, чем принятие.
Я расстёгиваю ширинку своих штанов. Яблочный сок сделал свое дело и справился на отлично. Я сам, да и мой мочевой пузырь тоже, еще никогда не был в таком облегчении, как после того, как я все спустил на могилу бывшего парня, надеясь, что его похоронили без гроба. Я не собирался приходить сюда больше, но мысль о том, чтобы использовать могилу Лео, как туалет, завлекает меня больше с каждой секундой.
— Спасибо, кстати, за единственную мою выполненную просьбу, — кидаю я напоследок, разворачиваясь и улыбаясь теплому и яркому солнцу. — О твоей смерти.
Впервые после прихода на кладбище я не чувствую себя опустошенным, не чувствую прилив сильной тоски и желания закинуться каким-нибудь эйфоретиком. Наверное, я еще поживу в этой назойливой свободе, которую мне наконец-то предоставили. Пора бы уже заняться всеми этими повседневными "как у всех" штуками, от которых меня тошнило. Найти подработку на лето, съездить с Джошем к океану, снять какую-нибудь маленькую квартирку, гулять с друзьями и жаловаться, что ни на что не хватает времени и денег, завести кошку и жаловаться еще больше.
Я грею руками холодную банку с дешевым спиртным, сидя на камне и осматривая всех этих обычных людей, живущих своей обычной жизнью. Мне больше ничего не мешает, я не чувствую сдавливающего меня ошейника. Вот женщина с двумя сумками, набитыми продуктами, спешит с работы домой, чтобы поскорее встретиться со своей семьей, а, может, ей предстоят долгие выходные, и она планирует провести их в лежачем отдыхе. Ребенок, рассказывающий о том, как классно было на кружке по футболу, и идущий под руку со своим отцом. Даже эти старики, которым уже тяжело передвигаться, но они все еще смеются и обсуждают последние новости о своих соседях. Я ведь тоже так могу. Не знаю, конечно, доживу ли я до старости, но почему бы мне хотя бы не попробовать?
На улице желтеет, солнце постепенно опускается, а время уничтожает две мои банки. Я вспоминаю, что собирался к Джерарду, когда на телефон мне приходит от него сообщение. Я встаю и жалею, что выпил алкоголь на пустой желудок, особенно что-то химозное и намешанное, меня штормит, но тем не менее это даже весело. Я вздыхаю и чувствую, как челюсть приятно сводит. Мне предстоит очень увлекательный путь до дома Уэя.
— Боже, Тайлер, да ты в говнище, — комментирует Джерард, когда я вваливаюсь ему в руки у него в прихожей. Я чувствую запах яблочного пирога и сглатываю, слегка хихикая. Кажется, меня сейчас накормят чем-то вкусненьким.
— Сегодня такой чудесный день, Джер! — восклицаю я, на что Уэй шикает, затыкая мой рот. На шум прибегает Майки, и я широко улыбаюсь ему, одной рукой махая, а другой пытаясь снять обувь, пока Джерард держит меня под бока, чтобы я не упал и не создал еще больше шума.
— Черт, да ты в говно, — повторяет Майки, упираясь на перила лестницы и оглядывая меня так, будто сейчас я буду показывать очень интересное шоу. — Лучше тебе быть потише, если мама увидит, то тебе будет крышка.
Я цокаю, отмахиваясь рукой и следуя на кухню, как только избавляюсь от обуви. Я пытаюсь быть осторожным, но у меня плохо получается сдерживаться, когда я замечаю этот замечательный пирог, который будто ждал меня. Уже готовый и разрезанный он манит меня своим запахом, поэтому я хватаю сразу несколько кусков, кусая их по очереди, будто в любой момент их могут у меня отобрать.
— Это бофефтвено, — мычу я с набитым ртом, открывая холодильник, чтобы найти молоко, но Джерард меня опережает, доставая бутылку и усаживая меня на стул, чтобы я больше никуда не двигался. Он протягивает мне кружку с молоком и меня убивает вкусовым наслаждением, которое не испортит даже недовольный взгляд красноволосого. Ну, я хотя бы повеселил Майки, уже не так плохо.
— Так ты решил нажраться, потому что день хороший? — спрашивает меня парень, стоя с руками сложенными на груди, пока я слизываю с губ остатки пирога, не замечая эти остатки на щеках. Я чувствую сильное насыщение, когда оба куска все еще недоеденные, но тем не менее все равно продолжаю пихать их себе в рот, параллельно запивая холодным молоком.
— Нет, я нажрался, потому что Лео умер, — отвечаю я, блаженно вздыхая и хлопая себя по до отвала наполненному животу. — Черт, твоя мама печет самые лучшие пироги на свете...
— Майки, в комнату, — приказывает Джерард, когда его брат навостряет уши, услышав слово "смерть". В их возрасте все любопытно, особенно такие детали. Я в таком возрасте обожал смотреть детективы про серийных убийц. Черт, да я даже заснуть без этого не мог.
— Джош знает? — спрашивает Уэй шепотом, подходя ко мне ближе.
— Про то, что твоя мама печет охрененные пироги? — не понимаю я. — Конечно, нет, он же не-
— Про то, что твой бывший умер, тупица, — закатывает глаза Уэй.
Я начинаю посмеиваться, а затем качаю головой. Я еще никому об этом не рассказывал, тем более Джош сейчас занят, не буду же я его отвлекать всякими неважными вещами. Джош даже не знает, что у Лео был СПИД и что я тогда ходил к нему с целью убить. Я хотел ему рассказать, когда он пришел в себя, но потом передумал. Дану стало лучше, и я не хотел возвращать его к этим плохим воспоминаниям.
— Так и... знаешь, от чего? — продолжает шептать Джерард.
— Сима написала, что его нашли в наркопритоне, два дня мертвый провалялся, — я пожимаю плечами. — Либо от наркоты, либо от болезни, но я думаю, что все вместе.
Я потягиваюсь и зеваю. После такого вкусного ужина захотелось прилечь, и алкоголь тоже делал свое дело. Я встаю с этого жесткого и неудобного барного стула, а затем следую к раковине, чтобы сполоснуть за собой кружку, ведь я воспитанный и прилежный молодой человек. Я вижу, что Уэй набирает чей-то номер, и понимаю, что скорее всего он звонит Джошу, чтобы тот пришел и забрал меня. Я иду к лестнице и улыбаюсь от мысли о том, что скоро придет самый лучший парень на свете за своим слегка подвыпившим парнем, и унесет его домой, где будет ухаживать, целовать и поить вкусным чаем, а потом, может быть, они продолжат то, на чем остановились этим...
— Тайлер!
Джерард тянется за мной, но не успевает схватить, пока я лечу куда-то вниз будто в замедленной съемке. Мои руки раскинуты в бок, а носок скользит по краю ступеньки. Я вижу перед собой, как угол ступеньки медленно приближается к моему лицу, но скорее всего это мое лицо медленно приближается к углу ступеньки. Хоть все и происходило мучительно медленно, моя реакция все равно была заторможенной, и я успеваю лишь слегка смягчить себе падение, однако в глазах все равно вспыхивают звездочки после столкновения моего носа и этого проклятого уголка. Я не чувствую боли, но ощущаю, как дыхание перехватывает, ведь я упал не только лицом, но и грудью. Я хриплю и хмурюсь, когда эффект замедления пропадает, и чувствую руки Уэя, пытающиеся меня поднять.
— Вот черт, — шикаю я, теперь ощущая саднящую в носу боль, которая только разгорается, когда я двигаю мышцами лица.
— Тебя не учили за перила держаться, пока поднимаешься по лестнице пьяным? — шипит Уэй, а затем отвращенно хмурится, касаясь моего носа и проверяя, есть ли перелом. Из моих глаз идут слезы, которые я не могу контролировать, я шмыгаю носом, но от этого только больше ойкаю, ведь нос снова прошибает болью где-то внутри. — Блин, быстро к раковине.
Уэй тянет меня обратно на кухню, и я чувствую, как по верхней губе течет что-то горячее. Я автоматически тяну руку к носу и вижу кровь, от чего только больше начинаю реветь и эти слезы текут уже не из-за повреждения слизистой.
— Господи, Джерард, неужели мой идеальный и красивый нос больше не будет таким идеальным и красивым? — ною я, смотря на густые капли, которые капают на дно раковины с характерным звуком. — А я ведь думал над тем, чтобы стать моделью!
— Да все нормально с твоим носом, — говорит Джрерад, а потом начинает от чего-то посмеиваться, помогая смыть кровь с губ. — Хотя это могло бы быть тебе хорошим уроком. Ну он все равно наверняка опухнет, так что походишь с сине-красной картошкой пару-тройку дней.
Я всхлипываю, что пробивает Уэя только на больший смех. Ему смешно, а вот меня не радует дальнейшая перспектива самой привлекательной части моего лица.
— Позвони Джошу и скажи, чтобы не приезжал, — прошу я у Джерарда, вытирая мокрой водой под глазами, чтобы прекратить этот слезный поток. Не хватало еще, чтобы глаза опухли. — И три дня не подходил ко мне вообще!
Джерард сгибается пополам от смеха, пока горячие слезы накатывают только больше, я толкаю его рукой, и он пытается прийти в себя, однако его ломает только от одного взгляда на меня. Неужели все так плохо? Черт, просто надеюсь, что не выгляжу так, будто сорок лет в запое.
— Вот это шнобель, — слышу я прибежавшего на шум Майки и закидываю голову назад от его слов, стряхивая руки и постанывая, словно истеричка, которой не хватает еще покричать. Джерард слегка дает мне подзатыльник, чтобы я не закидывал голову, а затем все же успокаивается, отрывая бумажные полотенца. — Я сказал маме, что к тебе зашел Тайлер и чтобы она не спускалась, так как он очень стесняется.
— Ага, спасибо.
Майки ушел обратно в свою комнату, а я стоял и безэмоционально смотрел вперед, пытаясь смириться с тем, что сейчас произошло, пока Джерард запихивал мне салфетки в нос. Казалось, что сильнее унижения я сегодня больше не испытаю, но мне еще предстоит встретиться с Джошем, так что радоваться пока еще рано.
Я слышу, как Джерард вздыхает, когда заканчивает. Я не могу определить степень пиздеца только по отражению на кране раковины, но и не хочу искать зеркало, чтобы просто не расстраивать себя еще больше. Я поворачиваю голову к парню и прослеживаю за его взглядом. На его пальцах осталось немного моей крови, и его взгляд вдруг становится каким-то озабоченным. Он протягивает руки к крану и промывает их с мылом, что вызывает у меня странные мысли.
— Слушай, Тай, а... ты проверялся после, ну... знаешь, того случая...
Я сначала не понимаю, о каком случае он говорит, но я быстро складываю два и два, тем более я протрезвел после падения, так что думать мне труда не составляет. Мое сердце, кажется, пропускает удар, паника медленно подходит к горлу.
— Ничего такого ведь не было, — говорю я, даже немного усмехаясь, ведь ощущения внутри меня обостряются, хочется, чтобы это было шуткой, но пол из-под ног начинает уходить, а тело пробивает холодным потом, мои глаза бегают по глазам Джерарда, надеясь, что и тот усмехнется и подтвердит мои слова. Но он не подтверждает. Он смотрит на меня так, будто ему очень жаль. Улыбка сходит с моего лица мгновенно, рука подлетает к щеке и начинает ее чесать, будто таким образом мозг пытается отвлечь меня от огромного потока мыслей, чтобы не усугубить панику.
— Мы с Джошем не видели, а ты был под наркотиком, разве ты можешь быть уверенным на сто процентов? — мягко спрашивает Уэй. Он не пытается меня задеть и не хочет напугать, однако это не помогает, потому что я сам начинаю сомневаться. Джерард прав, я не могу быть уверенным на сто процентов, ведь в какой-то момент отключился, да и в процессе я тоже мог забыть, что они со мной делали.
Он касается моего плеча, уже собираясь еще что-то сказать, но мы оба вздрагиваем от звонка в дверь.
— Проверься, на всякий случай, — напоследок говорит Уэй, но его голос уже где-то на втором плане. В моих ушах звенит звон, а тело пробивает легкой дрожью. Я слышу где-то за спиной разрывающий смех Лео.
"Это мой последний подарок для тебя", — шепчет его голос рядом с ухом, отчего я мгновенно покрываюсь мурашками и даже обнимаю свои плечи, чтобы избавиться от холода. В моей голове звучит последний приговор, я не знаю, куда деть свои мысли, чтобы успокоиться, я ведь даже не думал об этом, пока Джерард не сказал, так почему же сейчас я позволяю этим мыслям и неподтвержденному беспокойству сожрать меня с головой?
Я пытаюсь вспомнить события той ночи, каждый шаг, каждую картинку и каждое ощущение, но все смешивается и только больше путает, в голове вспыхивает ощущение проникновения, когда я отключился, или это ложь? Может, моя паника пытается сбить меня с толку?
— Тайлер!
Я перевожу взгляд в прихожую, где стоит тяжело дышащий Джош со спортивной сумкой через плечо. К его лбу прилипли кудряшки, было видно, что он бежал, наверное, хотел быстрее удостовериться, что я в порядке. Уэй смотрит на меня обеспокоенно, он кивает, показывая мне этим, что Джош, вообще-то, ждет, когда я подойду. А я думаю о том, что я мог заразить и Джоша тоже. Внезапно мне становится плевать на свою жизнь. Только не он.
Я шагаю к прихожей, пытаясь не показывать своей внутренней паники, хотя Дана не обвести, я по его глазам вижу, что он понимает, что что-то не так.
— Черт, сильно больно?
Он кладет горячие ладони на мои щеки, аккуратно крутя голову, чтобы рассмотреть мой нос. На мои глаза наворачиваются слезы от такого волнения и заботы, он даже не смеется, хотя я наверняка выгляжу очень глупо с этими салфетками в носу. Я хочу ему рассказать все, хочу высказаться и разреветься, будто так мне сразу станет легче, я же знаю, что Джош поможет мне, он наверняка что-нибудь придумает. Часть моего здравомыслящего мозга говорит мне просто заткнуться и успокоиться, никому сейчас не нужны мои импульсивные действия.
— Э-э-э-эй, настолько что ли? Может, лучше в больницу?
Его большие пальцы касаются кожи под глазами, чтобы быть готовым вытирать слезы, которые выбьются наружу. Я выдавливаю из себя улыбку и качаю головой, пытаясь взбодриться и не думать о том, что такой милый и заботливый Джош получил ножом в спину от того, кого он так сильно лелеет. В любом случае, мне стоит действительно провериться перед тем, как делать выводы. Хоть это и не избавляет меня от тревожности, но все же будет лучше, если я перестану думать так, будто завтра мы с Джошем умрем.
Дан просит меня запрыгнуть ему на спину, раньше я бы посопротивлялся, но сейчас у меня нет сил и желания на споры, я прижимаюсь грудью к его спине и встречаюсь взглядом с Джерардом. Он сжимает губы, явно чувствуя себя виноватым, а затем кивает, закрепляя свои слова о том, что мне нужно провериться. На всякий случай. Конечно.
— Джош Дан в моем доме. Красная тревога. Джош Дан в моем доме.
Я слышу шепот Майки, а потом звук смачного подзатыльника от старшего брата. Я не оборачиваюсь напоследок, только больше обнимаю Джоша и прижимаюсь щекой к его горячей шее. Я не прощу себя, если я стану причиной того, что его кожа станет холодной, а тело навечно будет закопано в земле. Кто-кто, а вот Джош точно должен дожить до старости. Я мотаю головой, чтобы отогнать от себя эти мысли.
— Кажется, тебя совсем нельзя оставлять одного, да?
Этот вопрос действует на меня, как успокоительное, хотя и он вгоняет в меня легкую панику. Просто я ощущаю, как мозг отвлекается, и мне лучше поговорить с Джошем на эту тему, нежели продолжать думать о том, что в моей крови может быть инфекция. Я не хочу говорить Джошу про Лео, пока не узнаю наверняка заражен я или нет.
— Кровь из носа, как по тебе скучаю, — отвечаю я, на что Джош посмеивается своим низким и бархатным смехом, который действует покруче чая с ромашкой.
— Тогда завтра пойдешь на бокс со мной. Сегодня придется пропустить.
Я вскидываю брови, но ненадолго, ведь травма дает о себе знать. Как-то мы с Джерардом уже говорили о том, чтобы мне начать ходить с Джошем на бокс, но тогда мы просто хотели узнать, что у Дана в штанах. Теперь я знаю, так зачем мне идти с ним?
— Все меня примут за какого-нибудь бандита, если увидят мой нос.
— Можешь просто рассказать всем правду.
— Ну уж нет, лучше быть бандитом, чем неуклюжим неудачником, — фыркаю я, снова слушая смех Джоша и прикрывая глаза. Не знаю, по какой причине этот парень так не любит ездить на машине, тем более тогда, когда со мной что-то случается, но сейчас не так плохо сидеть на его спине, вдыхать его запах и ощущать летнюю прохладу. Хочу запомнить этот момент, хочу, чтобы лето всегда ассоциировалось именно с этим.
***
Я весь вечер вчера пролежал с курицей на носу и это никак не помогло мне на следующий день. Перелома не было, но нос в месте удара и правда раскраснелся, а еще на нем была рана. Сегодня мне не нужно было в колледж, не вижу смысла ходить на лекции в конце года, особенно с таким происшествием на моем лице, но Джош ушел с утра, чтобы сдать экзамен, пока я мирно досыпал под теплым одеялом. Пока его не было, я ходил в разные стороны и искал информацию о том, где можно сдать тест на ВИЧ. Конечно, его можно сдать везде и бесплатно, только вот проблема в том, что на начальной стадии его можно не обнаружить, поэтому лучше сдавать кровь в клинике, а не слюну в фургончике в районе всех наркоманов. У меня было много причин не идти сдавать кровь в клинике и самая главная это то, что если результат будет положительным, я не хочу, чтобы об этом знали. Так как город тесный, до моей мамы эта информация дойдет через пять дней, если повезет. Вывернув свои карманы я понял, что о платной клинике с гарантией конфиденциальности мне и думать нечего, поэтому остается только соскребать со всех своих знакомых. Джерард безработный, живет с родителями и недавно жаловался, что они перестали давать ему карманные, потому что "что ему нужно в двадцать два года из того, чего нет дома?". С Марком такая же история, да и мы не настолько близки, чтобы он отвалил мне кучу денег. Брендон... про него лучше даже не думать, потому что я уже чувствую его кулак на своей челюсти. В моем окружении нет богачей, кроме Райана Росса. Придется переступить через свою гордость. И как можно скорее, потому что с каждой секундой я все больше умираю от волнения. Благо Джош меня отвлекает. На его боксе, как оказалось, не так уж и много людей. Обычно он занимается со своим тренером, но не сегодня, ведь он сам стал на один день тренером. Моим личным. И вот я стою посреди зала и скатываю рукава своей футболки, потому что мне внезапно становится очень стыдно за свои руки. Меня окружали одни чемпионы в тяжелом весе, которые, кажется, питались одним протеином и десять часов проводили за тренировками. Я всегда считал свою фигуру преимуществом, у меня есть мышечная масса, даже есть немного пресса, если хорошенько напрячься, это все осталось со времен занятий баскетболом. Но сейчас среди всех этих шкафов я и правда ощущаю себя дрыщом. — Ну что, готов? — с улыбкой спрашивает меня Джош, и я кусаю свою губу, смотря на то, как он разминается. Я был в футболке до локтя и спортивных штанах, а вот Дан в своей этой черной майке и шортах. И он выглядит потрясно, черт возьми. На его месте я бы вообще по улице голым ходил, все слишком в его теле идеально. — О чем думаешь? На парней засматриваешься? Я цокаю, в итоге повторяя за ним упражнения, чтобы немного разогреть мышцы перед тем, как Джош начнет меня гонять. — Не люблю перекаченных. — Да? А я думал еще немного подкачаться. Вот здесь, потрогай, кажется, не хватает большей упругости, не думаешь? Джош сам взял мою руку, чтобы я прикоснулся до его бицепса, от чего мое лицо мигом залилось краской. Я отдергиваю руку под смех Джоша и оборачиваюсь, чтобы проверить, не видел ли этого кто-нибудь. Я слегка толкаю его в грудь, закатывая глаза, на что он захватывает мою руку и слегка сжимает запястье, чтобы обратить внимание на себя. — Не думай ни о чем, кроме меня, ладно? Сосредоточься сейчас только на мне. Я сжимаю губы и киваю. Поражаюсь тому, как Джош иногда может буквально считывать меня, хотя изначально я был уверен в том, что я идеально его читаю. Я смущаюсь этому жесту, но вскоре Джош меня опускает и ведет к беговой дорожке. Благо, что это продлилось всего пять минут, иначе мне было бы вдвойне стыдно показать Джошу, какой я невыносливый. Хотя если мне нужно бежать от обманутого дилера или полиции, то я довольно-таки быстро бегаю. Дальше Джош показал мне, как нужно стоять в стойке и куда следует переносить вес тела при ударах. Он показал мне несколько ударов, а потом надел на меня перчатки, сам же экипировался в пэды или тайские лапы, как называет их Джош, чтобы я отработал эти удары на нем. Признаться честно, это было для меня немного постыдным занятием, так как я никогда не занимался ничем подобным и был профаном, который умудрялся путаться в своих же ногах, но Джош не делал мне замечания и даже не смеялся, лишь направлял, чтобы я не отклонялся от изначальной техники. Поэтому вскоре я освоил четыре основных удара, и дальше мы перешли к силе этих ударов. — Покажешь свой коронный? — спрашивает меня Джош, на что я фыркаю, вытирая пот со лба, потому что в этот раз Джош включил грозного тренера, говорящего "еще" до тех пор, пока сила удара его не устроит. Мне кажется, что мои руки будут сильно болеть после сегодняшнего. — У меня нет коронного, — говорю я, снова вставая в стойку и сосредотачиваясь на двух красных лапах. — А тот хук справа, который ты прописал Россу? Это был лучший удар, который я когда-либо видел. Я прячу смущение за перчатками. Приятно осознавать, что Джошу тогда понравился мой удар. Мне в принципе нравится обсуждать вещи по типу: "Когда ты понял, что я тебе нравлюсь?". Я сосредотачиваюсь и хмурюсь, пытаюсь следовать технике и совершаю удар, как Джош учил до этого, только теперь вкладываю в него силу, но Дан не выглядит впечатленным, он просит еще, и я продолжаю, а когда задыхаюсь, Джош напоминает мне про дыхание. — Тогда твой удар был во много раз сильнее, — говорит Джош, когда я уже без сил падаю на колени. Он помогает снять перчатки и протягивает мне бутылку воды, которую я начинаю жадно поглощать. — Я был зол. — Так разозлись, — пожимает плечами он, убирая с моего лба выбившуюся прядь. — Или не можешь, потому что я твой противник? Я не отвечаю ему, лишь качаю головой, ведь точно не могу сказать, прав он или нет. Думаю, что дело просто в том, что я устал, какие тут силы, когда у меня даже выносливости надолго не хватает? — Знаешь, почему я так люблю это место? Все твои мысли можно превратить в оружие, сюда многие приходят просто для того, чтобы выплеснуть всю тяжесть, что скопилась на душе. Тебя что-то волнует, Тайлер, поэтому я и взял тебя с собой сегодня. Ты не обязан рассказывать мне все, о чем ты переживаешь, но я не хочу видеть, как эти переживания жрут тебя изнутри. Так что сделай мне одолжение, помоги себе, когда я не могу помочь тебе. Джош протягивает мне руку, чтобы я встал с пола. Я смотрю в его глаза какое-то время и в который раз убеждаюсь, что его невозможно обмануть. Меня переполняет энергия от его слов, и я больше не ощущаю себя таким уставшим, по крайней мере, внутри меня подкатывает какой-то импульс. Джош прав, я здесь не для того, чтобы становиться профессиональным боксером. Где еще я смогу выплеснуть все свои чувства, если не здесь? Я хватаюсь за его руку и Дан не только помогает мне встать, но и одновременно притягивает к себе, от чего я тут же ставлю руку ему на грудь, чтобы остановить. От моего недовольного взгляда Джош смеется, а я считаю, что он самоубийца — делать подобные вещи среди дюжины качков и заставлять меня не только краснеть, но еще испытывать стыд за порчу его репутации. И все же странный человек, его вообще не волнует то, что о нем могут подумать другие. Может и меня бы не волновало, если бы я имел столько же мышц. На этот раз Джош не надевает эти лапти на свои руки, мы подходим к боксерской груше, и Дан встает за ней, чтобы придержать. — Можешь бить как хочешь, главное — помни технику. Я ставлю кулаки перед собой и вздыхаю, сосредотачивая свой взгляд на цели перед собой. На первых своих ударах я только прицениваюсь, Джош ничего не говорит, лишь внимательно следит за тем, чтобы я все делал правильно и не ушел с вывихами и травмами. Поначалу меня это немного смущало, но потом стало уже плевать. После первого выброса части своей силы я ощутил легкую дрожь, расходящуюся по всему телу, а затем мое сердце забилось чаще. После второго выброса я ощутил скользящий кайф, как будто сильно сжал чешущиеся зубы. И вот перед моими глазами расплывается тысяча разных картин, от воспоминаний которых внутри начинает скапливаться яд, с которым организму бороться трудно. Этот яд, словно прикосновения, остается отпечатками по всему телу. Отпечаток поцелуя в шею, шлепка на ягодицах, укуса на ребрах. Отпечаток запаха алкоголя, героина, больничной койки. Отпечаток снежинок на обнаженной коже, падающих на волосы осенних листьев и бьющего камнями дождя. Отпечатки слов оскорбления, жалости и любви. И у всего этого в синониме злость. Злость, которая копится в руках и которую я чувствую каждым своим нервом. Я проталкиваю ее к кулакам и с каждым ударом ее становится меньше, и чем сильнее я бью, тем больше ее выходит. Я замахиваюсь и ударяю по груше так, что дыхание выбивается из легких, что руки на секунду немеют, но я не обращаю на это внимание, продолжая ускоряться и снова и снова попадать в цель. Тысяча картинок и каждую я разбиваю своими кулаками так, что они разлетаются в сторону тысячью осколками. Каждое мое переживание, каждая травма и каждое лицо. Все вдребезги. Я падаю на колени, пот течет ручьем, а все тело горит. Несмотря на то, что я задыхаюсь, я наконец-то ощущаю, что дышу, и несмотря на то, что мне больно, а тело дрожит, я ощущаю расслабление. Мне так хорошо, что хочется улыбаться, но и при этом блевануть. — Всех бесячих людей перебил? — интересуется Джош, протягивая мне воду. — Я собирался тебя остановить, но твой взгляд и твои удары говорили, что лучше тебя не трогать. Никогда не видел в тебе такого безумия, Тайлер. Но я надеюсь, что тебе стало лучше. — Даже не представляешь насколько, — говорю я, выпивая воду так, что она начинает стекать по подбородку. Наверное, мне теперь стоит почаще ходить с Джошем на бокс, это намного эффективнее психологов. Да и мышц себе немного прибавлю. — Завтра спрошу еще раз, — усмехается Джош. Думаю, он прав, после такого выброса сил мои руки спасибо мне не скажут. — А сейчас идем в душ. Дан помогает мне дойти до раздевалки, где я уже без стеснения стаскиваю с себя мокрую одежду, не в силах больше терпеть этой липкости. Руки трясутся от любого действия, и я уже жалею, что решил избавиться от всего негатива одним заходом, но с этим уже ничего не поделать. — Там полно свободных кабинок, Джош. Я улыбаюсь, чувствуя спиной присутствие парня, и вздыхаю в блаженстве, когда теплые капли попадают мне на кожу, смывая с нее всю грязь. Я подставляю лицо и поднимаю руки, чтобы перебрать волосы, но они даже не успевают дойти до конечного пункта, как в итоге бессильно падают по сторонам. — Я просто хочу помочь, — говорит Джош и сам берется за помывку моей головы, чего я совсем не против и только больше закидываю голову, чтобы Дану было легче. — У тебя всегда стоит, когда ты хочешь кому-то помочь? — я смеюсь, когда Джош цокает, пытаясь отодвинуться, но я, вообще-то, не против. Горячий душ, горячее после тренировки тело и горячий парень сзади, моющий мне голову. — У меня всегда стоит на тебя, — лишь отвечает Джош, и я прикусываю губу, чтобы не захихикать. Извращенец. Я чувствую запах геля, который Джош выдавливает себе на ладонь. Я вздрагиваю от прохлады, когда он ведет ладонь по моей спине, намыливая кожу, его рука скользит к животу, и я неожиданно делаю громкий вдох, когда палец на секунду касается лобка. А вот теперь это проблема. Его ладонь идет наверх по моей груди, а затем останавливается на шее, слегка сжимая ее. Я чувствую его грудь своей спиной и уже не хочу отшучиваться по этому поводу. Мы оба замираем под теплыми струями, я ощущаю его желание так же, как и он ощущает мое, поэтому мы делаем синхронный шаг вперед, и моя поясница тут же выгибается назад, а его рука приказывает моей голове откинуться назад. Я встаю на носочки и сжимаю губы, когда он направляет свой член мне между ног, а затем толкается, заставляя наши бедра шлепнуться. — А если кто-то зайдет? — спрашиваю я, а затем мычу, когда Джош касается соска и начинает его массажировать, пока второй сосок упирается в прохладную стенку. По коже мгновенно пробегают мурашки, и я ощущаю, как они колют кожу Дана, но его, кажется, это заводит только больше. — Тогда и остановимся. Ага, как же, так я и поверил. У Джоша какая-то чересчур сильная любовь заниматься такими вещами в общественном месте, а я с этим и сделать ничего не могу, потому что, кажется, и сам ловлю от этого дикий кайф. — Только не входи, ладно? — прошу я, хотя и не выгляжу так, будто этого не хочу, мои ягодицы упираются ему в пах и буквально умоляют сделать обратное, но саднящее воспоминание в груди о болезни ударяет по самому больному. Если есть хоть малейший шанс, то я не хочу продолжать травить Джоша и дальше. — Мы же в общественном месте, Тайлер, что за мысли? — усмехается парень. Он и не собирался, просто издевается. Дан хлопает по моим ногам, и я сразу же узнаю этот жест, скрещивая их между собой. Запах геля для душа снова обволакивает кабинку, и я ощущаю, как член Джоша скользит между моими крепко сжатыми бедрами. Он стонет рядом с моим ухом и проводит языком по моей шее, слизывая капли. Он пиздецки горячий, а я в его руках словно кукла, которую он может сгибать, как ему хочется. Я даю ему насладиться моим телом, поддаться каждому прикосновению к местам, которые ему безумно нравятся, даже позволяю дразнить себя, хоть и скусываю губы в кровь, чтобы быть тихим. Сначала его толчки безумно медленные, под конец он даже специально трется об мое тело, потому что ему нравится, как мои ягодицы сминаются, когда он их придавливает. Потом его толчки становятся сильнее, на этом этапе от нашей с ним кожи раздается звук, и сейчас этот звук пошлее и громче. Мое сердце бьется в два раза быстрее от страха быть застуканными, но при этом мой член стоит колом и ждет не дождется третьего этапа. Толчки ускоряются, а рука Джоша, которая до этого ходила и дразнила все тело, наконец-то доходит до моего члена и вот здесь меня обычно прошибает так, что Дану приходится меня держать, чтобы я не упал вниз на подкошенных коленях. Вот и сейчас я не сдерживаю своего стона от электрических разрядов по всему моему телу, но благо Дан это предусмотрел и заткнул мне рот рукой. Он трет мою головку большим пальцем, а затем начинает дрочить в такт своим толчкам, и я клянусь, мне редко удается продержаться больше полутора минут. И это еще учитывая то, что в нашем обычном сексе у Джоша уходит намного больше времени на прелюдия, и эти три этапа идут медленнее, нежели сейчас. Но в обычном сексе я кончаю несколько раз и первый раз происходит уже на первом этапе или же до него, если Дан вновь нападает на мой член так, будто ничего красивее, милее и вкуснее в своей жизни не видел. Ладонь Джоша не сдерживает звука моих стонов, когда я кончаю. Он шипит мне в шею, ведь я начинаю непроизвольно сжимать бедра еще сильнее, из-за чего ему, в конце концов, приходится вытащить свой член из моего плена. Он помогает себе рукой, пока я до сих пор в экстазе и теперь прислоняюсь горячим лбом к прохладной плитке. Я выгибаю ягодицы только больше, когда ощущаю прикосновение головки, а затем и покрывающую мою кожу горячую жидкость вместе с выбивающимися изо рта Джоша ругательствами. Он прикусывает мою шею и оставляет на ней частое и горячее дыхание, пока я пытаюсь прийти в себя. — Видел парня, которого привел Джош? Я оборачиваюсь на закрывающую нас с Джошем шторку, прислушиваясь к звукам, когда как Дан водит ладонью по моей спине, чтобы смыть свою сперму. — Я сначала подумал, что это девчонка, никогда не видел таких красивых парней, — отвечает ему второй. Джош замирает, и я смотрю теперь на него, взглядом умоляя, чтобы тот даже писка не выдал. — Серьезно, знаешь, я не по мальчикам, но если бы был пьян, то... — То что? Я не успеваю словить Джоша, когда тот раскрывает шторку и выглядывает на двух голых парней, собирающихся принять душ. За Джошем меня было не видно, кроме вовсю раскрытых и торчащих из-за плеча парня глаз, которыми я встретился с этими двумя парнями. Я тут же дергаюсь в сторону, прячась за половину шторки, которая была закрыта, а затем щипаю Дана за руку, чтобы тот немедленно прекратил, но он совсем не обращает на меня внимания. Боже мой, он даже не пытается прикрыть свое достоинство, от которого еще толком не отлила кровь... — Не, ничего, прости, Джош... я просто шучу... Дан хмыкает, ловя мое запястье, когда я начинаю шлепать по его руке. Его взгляд какой-то слишком раздраженный, и я ловлю флешбэки с той их встречей с Лео, когда тот меня оттолкнул. Неожиданно мне становится страшно, ведь у Джоша проблемы с агрессией, и я не знаю, к чему это может привести. — Если хоть пальцем его коснешься, то будешь иметь дело со мной, Эш. Я тяну Джоша своим запястьем на себя, игнорируя мышечную боль, и другой рукой задергиваю шторку обратно прямо перед его носом, поворачивая его голову за щеки и буквально испепеляя его своим взглядом. Я не боюсь его, он мне ничего не сделает, даже если я его ударю, поэтому я позволяю и себе побыть грубым и усмирить его пыл. — Ты что творишь? — шепчу я. Я зол и одновременно смущен так, что тело горит. Я не привык к подобному дерьму, к тому, что он так легко может напороться на проблемы из-за меня, его вообще жизнь никак не учит. Конечно, мне приятно от того, что меня защищают, но все же здоровье Дана мне важнее. Он закатывает глаза, а затем обнимает меня за талию, притягивая к себе и укладывая лоб на мое плечо. — Мне так неприятно, когда о тебе так говорят, — шепчет он в ответ, и моя злость на него мгновенно исчезает, от чего я внутренне только больше возмущаюсь, не понимая, куда это она собралась. Нельзя же так быстро прощать человека, когда он проявил к тебе нежность и говорит с детской интонацией. Черт. — Будешь каждого прохожего теперь за это в переулке избивать? Я все же сдаюсь, обнимая его в ответ и поглаживая волосы. Какой же Джош Дан чертовски милый. — Я даже внимание на подобные вещи не обращаю, да и меня похлеще могут назвать. Если будешь каждый раз за слова цепляться, то проблем не оберешься. Я не смогу тебе помочь, если тебя окружит группа качков, Джош. Джош слегка отстраняется, чтобы посмотреть в мои глаза. Его взгляд хмурый, и я ожидаю, что он сейчас снова скажет что-то глупое. — Кто это тебя похлеще называет? Я цокаю, а затем отталкиваю его лицо своей рукой, после чего беру полотенце и выхожу из кабинки. Я не закрываюсь полотенцем полностью, лишь впереди, но Джош поспевает сзади, чтобы укутать меня полотенцем везде, когда как сам вышел в чем мать родила. Никогда не думал, что у меня будет такой ревнивый парень. Надеюсь, что он не запретит мне носить мои любимые прозрачные футболки летом. Я смеюсь, когда Джош оглядывается по сторонам, пока я надеваю нижнее белье. В нашем с ним углу никого не было, но голоса других переодевающихся парней звучали. Обычно в таким местах я и сам пытаюсь быстрее одеться, но сейчас я специально делаю это медленно, чтобы его подразнить. В итоге он помогает мне одеться, пока сам стоит полуголый. Я складываю наши вещи и аккуратно раскладываю по сумкам, когда телефон Джоша звонит. Он быстро натягивает футболку, а затем отвечает на звонок, прислоняя телефон к плечу и накидывая на меня свою ветровку. Я даже не сопротивляюсь, потому что один раз Джош уже сделал мне замечание насчет моего слабого здоровья, и ему все равно, что до машины идти одну минуту. — Что? Лицо Джоша мгновенно меняется, а глаза бегают в стороны, пока он внимательно слушает то, что ему говорят. Я хмурюсь и моему сердцу становится беспокойно просто от того, как Дан быстро подхватывает сумку и ускоряет свой шаг к выходу. Он говорит, что скоро будет и скидывает трубку, запрыгивая в машину. — Сэт сорвался, — коротко кидает Джош и, если честно, я еле сдержал свой облегченный выдох. Сэт мне никто, я знаю его один день, в который он меня взбесил, поэтому я не особо за него переживаю, но вот Дан выглядит напряженным. Он говорил, что Сэт чист три года и держаться на плаву ему помогал только секс и психиатр, мы оба с Джошем сомневались, что такое долго не протянет, и вот он сорвался. Но Джошу не плевать на это. То есть... его взгляд другой, не уверен, что он переживает за Сэта, как за друга, тут как будто бы присутствует страх. У меня было бы такое же выражение лица, если бы, например, мой напарник, с которым я делаю какой-то проект уже очень долгое время, неожиданно слился и мне приходится доделывать этот проект одному. Это странно. И мне тревожно из-за этих мыслей. По иронии судьбы мы подъезжаем к клубу, в котором я словил передоз, я даже не сдерживаю своего смешка. У всех наркоманов мысли сходятся, даже если считать кабинку в школьном туалете, которая нас всех объединяет. Сэт стоял, согнувшись пополам, его выворачивало наизнанку, а какой-то парень лежал на его спине и от чего-то смеялся, явно будучи под кайфом. Я наблюдаю за тем, как Джош врывается в эту картину, он никого не толкает и не бьет, просто что-то говорит, после чего подхватывает Сэта под подмышку и ведет к машине. На часах было десять вечера, и мне непонятно, как в такое время можно быть уже полностью готовым. — Только попробуй заблевать мне весь салон, — ворчит Джош, доставая большой пакет и кидая его на заднее сиденье. — О, Боги... знал бы я, что ты приедешь с этим милашкой, то припудрил бы нос, — улыбается Сэт, вытирая губы тыльной стороной ладони и подмигивая мне, на что я только лишь закатываю глаза. — От какого наркотика ты сейчас так трясешься? — спрашиваю я на лад того вопроса, который мне однажды задал Сэт. Он откидывается на сиденье и прислоняет руку к своему лбу, вытирая пот. — Не знаю, я выпил такое количество алкоголя, что даже не стал спрашивать, — медленно говорит он. Ощущение, что он вот-вот уснет. — Это... по ощущениям... Знаешь, что такое пурпурный коктейль, Тай-Тай? Думаю, это он. Я просто в какой-то момент подумал, а почему бы и нет, ну а потом... сам знаешь, каково это. Я отворачиваюсь от Сэта, смотря на Джоша, а затем на дорогу. Мы оба знаем, каково это, когда принимаешь свою первую дозу после долгого воздержания. Как в первый раз. Все кажется слишком прекрасным и нет ни единой мысли о том, что хочется снова это прекратить. И Сэт, и я это понимаем, но что насчет Джоша? Думает ли он так же? Пурпурный коктейль это когда кодеин смешивают с алкоголем. Скорее всего, раз Сэт до этого перепил и потом сверху выпил пурпурный коктейль, его организм не выдержал огромную интоксикацию. Но сколько бы он ни блевал, наркотик уже в крови и по тому, как он расслабляется, кодеин взял его. И все же хорошо, что это кодеин, а не экстази или кислота. Мы едем к дому Джоша, но я до последнего не хотел верить в то, что Дан действительно собирается оставить этого парня у себя дома, потому что его лучше всего отправить в больницу, чтобы ему промыли там желудок. Я не очень рад тому, что нам с Джошем придется ухаживать за ним всю ночь, но я даже не могу возразить, ведь это друг Дана, и я буду последней тварью, если закачу истерику. Сэт больше не блевал, Джош помог ему выйти из машины и даже закинул на плечи, чтобы безопасно донести до своей комнаты. Сэт сказал, что принял наркотик около часа назад, значит, скоро его должно начать опускать. Благо, Дан не кидает его на кровать, а ведет на балкон и укутывает теплым пледом, пока я тихо фыркаю и переодеваюсь. Скорее всего, Джош видит мое недовольство, но я счастлив, что он не делает мне замечаний. — Присмотришь за ним, пока я что-нибудь приготовлю? — просит меня он, даже протягивая бутылку пива, как плату за мои труды. Если бы вся моя готовка не превращалась бы в горелое и пересоленное месиво, я бы поменялся с Джошем местами, но сейчас мне ничего другого не остается кроме как помочь. Я падаю на стул через стол от Сэта, обнимая свои колени и укутываясь в большую и теплую толстовку Джоша, которой я могу даже ноги накрыть. Сэт смотрит прямо, его взгляд слишком сосредоточен, будто он и не под кайфом вовсе, но все же медленно моргающие ресницы его выдают. Джош притащил его сюда, потому что здесь прохладно и есть свежий воздух, но Сэту, кажется, все равно на этот воздух, он вытаскивает сигареты и подкуривает, пока я нервно делаю глоток пива. — Почему ты позвонил Джошу? Веселился бы дальше, подцепил бы кого-нибудь. — Мне жаль, что я испортил ваш романтический вечер, — усмехается он, но его взгляд такой безучастный, совсем как при нашем первом знакомстве. — У тебя ни разу не было такого долгого перерыва, поэтому ты и не понимаешь. Это страх, конфетка. Тебе хорошо, но пиздецки страшно одновременно. Меня передергивает от прозвища, которым назвал меня Сэт, и я запиваю его холодным пивом, только больше съеживаясь в кофте. — Ты сам вызвал себе рвоту, — догадываюсь я. Сэт не отвечает, лишь медленно затягивается, залипая на звездное небо перед собой. — Вызвал бы себе скорую. Мы все равно никак не можем тебе помочь. Сэт качает головой. Скорее всего я и правда выгляжу словно какая-то истеричка, и любой другой бы человек уже закатил глаза и попросил бы меня съебаться, но этот парень под легким кайфом и ему нужна любая компания, чтобы немного отвлечься. На самом деле, я бы тоже не позвонил в скорую, больничка для наркомана как место пыток, а не спасение. Даже когда я был на грани передоза, я пытался справиться с этим сам. Один раз я вызвал скорую знакомому с передозом, так вот он проклинал меня до тех пор, пока его не забрали. Я так думаю, потому что я сбежал еще до приезда скорой. — Ты же знаешь, куда увозят всех наркоманов? Мои родители владеют этой больничкой, мне нельзя, чтобы они думали, что я снова подсел. Я поворачиваю голову, смотря на Сэта шокировано, поднимая брови и открывая рот. Я думал, что этот хуй какой-то слишком важный, когда увидел его впервые, но не думал, что настолько. С другой стороны, его одежда, украшения, укладка и эти гвоздичные сигареты, которые он курит, не выглядят так, будто он из бедной семьи. Это вызывает у меня смех. — Хочешь сказать, что у сына-наркомана родители владеют больницей, в которой этих наркоманов лечат? — спрашиваю я, на что Сэт все же тоже посмеивается. Он откидывает голову и поворачивает ее на меня. Его глаза блестят, этот парень выглядит замечательно с этой легкой улыбкой и кукольными ресницами. Он действительно красивый, этого нельзя отрицать, но его говняный характер это перекрывает. — Вот ты и узнал один мой секретик, теперь должен рассказать свой, — с вызовом говорит он, на что я лишь фыркаю, закатывая глаза и отводя взгляд на небо. — Мы ведь друг другу никто, играй честно, конфетка. Я пожимаю плечами, вновь находясь в ступоре от прозвища. Кажется, будто меня это никогда не покинет, и я не уверен, стоит ли поделиться этим с Сэтом, ведь лучше испытывать неловкость, нежели безразличность. — От того, что ты так меня называешь, я испытываю мерзость, потому что мой бывший называл меня так, — все же делюсь я, посматривая на Сэта, которого, кажется, это не особо интересует. Он просто скидывает сигарету в пепельницу и смотрит на пачку, обдумывая, закурить ли ему еще одну. — Вы с ним даже похожи, наверняка сошлись бы. — Думаешь? — Сэт усмехается и теперь заинтересованно бегает по моему лицу своим взглядом. Кажется, вкусы у них с Лео тоже сходятся. — Тогда дашь мне его номерок? Раз не с тобой, то с ним у меня точно перепадет. — Он умер. На днях. Я бросаю это настолько резко, что Сэт и сам слегка удивляется. Он кивает, корча расстроенную мину, а затем вновь расплывается на кресле, будто на самом деле его вообще вся эта история никак не волнует. Он укутывается в одеяло получше, его глаза моргают все медленнее, будто он вот-вот уснет, но потом он почему-то оживляется и мычит, сжимая челюсть. Кажется, на смену кайфа начинает приходить отходняк и похмелье. — Только не говори, что именно по этой причине ты подсел на наркоту, иначе это превратится в очередную нелепую драму. Он пытается усесться на стуле поудобнее, но у него совсем это не получается, тогда Сэт вновь хватает пачку и закуривает сигарету. Я вижу, как его пальцы дрожат, но я знаю, что сейчас ничего не сможет его отвлечь кроме разговоров. — Нет, он подхватил от кого-то ВИЧ и утопился в наркоте. Может быть, смог бы прожить дольше, если бы взялся за лечение. Но это уже неважно. — Наркомана не пугает смерть, — отчеканивает Сэт, пуская кружочки дыма. Я дергаю руку к его сигаретам и без спроса беру одну, тут же закуривая. Он лишь провожает свою сигарету взглядом, а потом ухмыляется, забирая у меня в ответ бутылку пива и делая несколько глотков. Неплохой план. Ему бы сейчас крепко заснуть. — Говори за себя. Наркоманы боятся смерти больше, чем все люди на свете, хоть и знают, что обречены, если не закончат употреблять. Лео боялся смерти, я чувствовал это, когда видел его в последний раз, они все боялись. Сначала это весело, а потом это страшно, но ты уже не знаешь, как выбраться из этого страха кроме как проверенным способом. Ты одинок, никто даже руку не протянет. Приходится заливать в себя наркотик, а потом обливаться слезами и молить Бога оставить тебе жизнь. В такие моменты ты веришь даже в инопланетян, главное, чтобы кто-то просто спустился и дал тебе еще один шанс. Только вот с наркоманами можно со счета сбиться в этих шансах. Сэт несколько раз моргает, а затем отводит взгляд куда-то вниз, он делает еще один большой глоток и отдает мне бутылку. Сильная тяжка, хмурый взгляд, он барабанит языком по своим зубам и шмыгает носом. — Ты не проверялся, когда узнал, что у твоего бывшего СПИД? — догадывается он. Его взгляд таких темных глаз пронзает меня стрелой. Я чувствую, как начинаю под ним расплываться. Сэт не тот человек, которому я могу высказаться, но у меня ощущение, что я взорвусь, если хоть кому-то не расскажу о том, что со мной происходит. — Серьезно? Девушки даже во время месячных делают тест на беременность, конфетка. — У меня были причины, ладно? Я психованно фыркаю, откидывая голову. И почему я подумал, что могу поговорить об этом с этим парнем? Он же конченный, его, кажется, вообще ничего не волнует в этой жизни, кроме себя самого. Наверняка родился с золотой ложкой во рту, живет в богатом районе и каждый день ходит на шопинг по брендовым магазинам. А в наркотики полез, потому что стало скучно. Типичный в жопу вылизанный мальчик. — Завтра на шесть нет планов? — Что? Я возвращаю взгляд на Сэта, чье лицо было подсвечено телефоном. Он что-то печатает своими дрожащими пальцами, ждет ответа, курит, а затем отбрасывает телефон на стол, вновь отбирая у меня пиво. — Я записал тебя. Придешь завтра в клинику, сдашь кровь и узнаем, везунчик ты или нет. Если что, твою личность раскрывать никто не будет. Я ощущаю подкативший к горлу стыд и не могу отвести взгляда от профиля Сэта. Я просто не понимаю, зачем он это делает, учитывая, в каких мы отношениях. Я только что думал о том, насколько этот тип мерзкий, а сейчас этот самый мерзкий тип за две секунды решил проблему, о которой я переживаю уже два дня. — У меня нет денег, — сразу же предупреждаю я и уже ожидаю, что Сэт вздохнет и отменит запись, но он лишь хмурится, будто я сказал только что какую-то чушь. Кажется, его это раздражает, а для меня это его раздражение словно бальзам на сердце, потому что оно дает мне знать, что поступок Сэта бескорыстный. Все знакомые Джоша такие? — Отсосешь разок и разбежимся, — пожимает он плечами, вновь стреляя своими карими глазами. Если бы все мои мысли не занимал Джош, то я бы даже мог влюбиться в этот взгляд, но сейчас я лишь закатываю глаза. — Окей, тогда я отсосу. Я качаю головой, отбирая у него свою бутылку. Хорошо, что в этой темноте не было видно моих покрасневших щек. Я испытываю слабость к парням, которые выглядят, как пассивы, но при этом очень доминантны. Сэт не был исключением, но никакой процент все равно не заставить меня интересоваться этим парнем. Я был просто благодарен. — Жаль. Ты выглядишь таким сладким, что каждый раз хочется тебя попробовать. Джош везунчик. — Я знаю. Джош появляется в дверях неожиданно, что заставляет меня даже слегка поперхнуться. Я надеюсь, что он пришел только что и не слышал разговор, который был до этого. К счастью, он выглядит нормально и расслабленно, даже немного улыбается мне, когда замечает, как я пялюсь. — Не отнимай у меня парня, Сэт. — А что насчет тебя? Ты тоже в моем вкусе, Джош. Дан ничего не отвечает, он ставит тарелку с жаренной картошкой перед Сэтом, и тот мгновенно пуляет в нее своими глазами. Почувствовав запах я и сам начал чувствовать подкатывающий голод. Я хочу ответить Сэту что-то саркастичное, но моя совесть не позволяет говорить с ним грубо после того, как он мне помог, так что я проглатываю это желание и допиваю свое пиво. Сэт же начинает набивать свое брюхо. Это должно ему немного помочь.***
Я часто обследовался на ВИЧ раньше. Как минимум, раз в полгода, бывало и чаще, зависело от моих партнеров. С Лео секс всегда был с презервативом, потому что он боялся заразиться от меня, постоянно думая, что я сплю со всеми подряд, это меня оскорбляло, но при этом я был спокоен, ведь и сам думал о том, что кроме меня у Лео мог быть кто-то еще. В этом плане мы с ним сходились, однако если бы кто-то хоть раз обнаружил измену, то человеку, с которым изменили, было бы очень плохо. Это касалось и меня, потому что тогда я готов был расцарапать лицо тому, кто делил Лео со мной. Лео же, наверное, отрезал бы член моему любовнику. Так или иначе, результата теста я всегда опасался, хоть и знал, что чист. Сейчас же тремор меня не покидал ни на секунду. Я ушел от Джоша утром, чтобы просто не показывать свое волнение, теперь-то я скрыть его не мог. Время тянется бесконечно медленно, пока ты ждешь то, что может перевернуть твою жизнь. Медицинская маска на лице покрылась холодными испаринами от моего горячего и частого дыхания. Я терся об нее своими губами, чтобы хотя бы так себя отвлечь. У меня взяли кровь из пальца и из вены. Из пальца — чтобы сделать экспресс-тест, а из вены — чтобы сделать максимально точный тест, результаты которого придут только завтра. Если посчитать, с того случая произошло около шестидесяти дней, медсестра заверила меня в том, что на таком сроке даже анализ слюны даст мне девяносто девять процентов гарантии верного результата, но, кажется, я все равно не смогу успокоиться до завтра. Если, конечно, результат будет отрицательным. Если он будет положительным, я не смогу успокоиться до самой смерти. — Черт, — шикаю я, потирая холодные и мокрые ладони. Пытаясь расслабиться, я искусал губы и щеки до крови, моя нога болела от нервного тика, но тем не менее я не мог это прекратить. В какой-то момент на глаза начали наворачиваться слезы, явно предвещая начало панической атаки. Нужно было взять кого-то собой. Кого угодно, чтобы он мог меня отвлечь. brend_on: собираемся устроить джошу вечеринку-сюрприз ты с нами? Буквы на экране моего телефона расплываются, но тем не менее я разбираю сообщение Брендона. Будет ли хорошим сюрпризом, если я преподнесу Джошу положительный результат теста на ВИЧ? Наверное, это слишком жестоко для подарка на день рождения. День рождения Джоша. Я смотрю на дату. Осталось три дня, а у меня даже подарка нет. Дан даже не сказал мне про свой день рождения, я узнал о нем от Брендона, так же, как и узнал о том, что Джош не любит кремовые торты, что он не празднует свой день рождения и что терпеть не может вечеринки. Мне тогда казалось что, что бы я ни спросил у Брендона о Джоше, он мне ответит, даже не задумываясь. Я практически ничего не знал о Дане. Думал, что читаю его, как открытую книгу, но в действительности прочитал лишь оглавление. Мне неприятно от мысли о том, что нас с ним объединяет только боль и наркотики.heavydirtysoul:
он же не любит вечеринки
и праздновать др
brend_on: он уже никуда не денется если это произойдет так что придется полюбить завтра скажу план с тебя кремовый торт — Тайлер Джозеф? Я резко поднимаю голову, услышав свое имя. В открытой двери стоит медсестра и держит бумаги, смотря на меня с улыбкой, а затем кивает в сторону кабинета, приглашая меня войти. Я вытираю пот со лба и встаю, ощущая, как ноги подгибаются от нервного подергивания. Я быстро спешу в кабинет, моя ладонь скользит по дверной ручке, когда я пытаюсь ее закрыть. Врач за столом спокойно улыбается мне, пока мое сердце бьется так бешено, что даже заглушает все звуки вокруг. Я сажусь на стул и сжимаю мокрые ладони. Меня сейчас не волнует то, что с меня течет ручьями пот, мне нужно услышать результат, и благо врач не начала долго выжидать и мучить меня долгой вступительной речью, она лишь на секунду отводит взгляд на бумаги, чтобы еще раз убедиться, а затем говорит: — Вы чисты, мистер Джозеф. Я вижу, как ее губы шевелятся, но не слышу, что она говорит дальше, зато отчетливо слышу шелест бумаг и звук печати. Мои кости будто охватывают мурашки, а все тело моментом расслабляется, я буквально расплываюсь на стуле и больше не хочу шевелиться. Голова мгновенно раскалывается, будто мстит мне за то, что я подверг организм такому стрессу, но мне это не мешает думать и повторять в своей голове, что теперь все хорошо, теперь можно дышать и не переживать, что за собой я забираю и чей-то чужой воздух. Джош будет жить и проживет еще сто лет — вот, что дает покой моим мыслям. И это лучше, чем экстази, я клянусь. Я не помню, как вышел оттуда, помню только то, как бежал сломя голову до своего дома, чтобы обнять маму, а затем бежал до кофейни, чтобы затащить Джоша в подсобку и броситься на него с поцелуями. И хоть завтра мне предстоит снова наведаться в клинику и вновь испытывать стресс, сегодня я готов был дарить свою любовь всему миру, ведь он позволил мне пожить еще какое-то время, плюс ко всему Лео наконец-то заткнулся. Теперь он точно навсегда исчез из моей жизни.