serotonin

упасть в глубокий конец. чувствовать себя живым, пока ты сражаешься за свою жизнь. пока ты плывешь обратно к пляжам. не бойся прилива, просто приготовься к поездке. — Будешь ли ты все так же любить меня, когда я перестану быть юной и прекрасной?       Я закрываю глаза, кружась по своей комнате в большой рубашке, ощущая как ноги плетут меня по стене и потолку, то и дело сталкиваясь с кроватью, падая, но изгибаясь. Я веду руками вверх по своей шее и продолжаю подпевать песне Lana Del Rey, которая играет на ноутбуке. И я кайфую от своей последней таблетки, вертя головой и снова подпрыгивая с кровати на пол в своих гольфах, которые единственные и накрывали мои ноги. Я расставляю руки в стороны и шагаю вперед, будто падаю в пропасть, а потом резко подскакиваю и продолжаю петь, ведь мурашки по моей коже двигаются и шепчут о том, что нужно ловить этот момент на полную катушку, пока я не загнулся от отсутствия наркотиков. — Будешь ли ты любить меня, когда у меня не останется ничего, кроме истерзанной души?       Я пою так, будто сам сочинил эту песню, и кружусь, ощущая, что сам стою на сцене, а вокруг меня тысяча огней от чужих телефонов. В моих глазах блестки, а по щекам текут слезы, и я продолжаю петь, вознося руки к небесам и крепко держа перед собой микрофон. С наркотой ты можешь быть хоть рок-звездой, шпионом, заядлым спортсменом, мороженщиком или самым сексуальным мужчиной по мнению журнала Forbs. Сегодня я был певцом, который прыгает по стулу с колесиками и делает трюки, а потом смотрит взглядом прямо, будто там камера, которая его снимает для клипа. — Ты играешь на своих концертах для меня одной, и я до конца познала твое красивое лицо и наэлектризованную душу.       И я падаю спиной на спинку своего кресла, теперь кружась с ним и не замечая, как моя рубашка, которая держалась на трех пуговицах, задирается, и теперь видно ткань нижнего белья. Мне хорошо и в левой руке я держу микрофон, постоянно подводя его к губам, а потом резко вставая, шагая к своим зрителям и указывая на них рукой в качестве одной строчки. Я снова запрыгиваю на кровать и падаю на стену, соскальзывая по ней и заставляя волосы на затылке задираться. Мой взгляд был таким, будто я нахожусь в глубокой депрессии, когда я тяну последние строчки, проводя рукой по своим ногам. — Будешь ли ты любить меня как прежде, когда от моей красоты не останется и следа?       И я резко выдыхаю, падая спиной на кровать и слыша затишье песни. Иногда я думаю о том, какой бы саундтрек играл под гимном моей жизни, и в моей голове играют начальные басы, строгие риффы гитары, а потом немного прокуренный голос с дрожащей ноткой. Он бы пел о чем-то вроде гнилой жизни и продажных людях, но точно ни о чем хорошем, ведь песен о хорошем слишком много.       Я кусаю свои губы, пытаясь сдерживать слезы, которые все равно выходят за преграду и теплыми ручьями льются на подушку. Вот что заставляют чувствовать тебя наркотики, когда ты так долго на них сидишь — из крайности в крайность, сначала бегаешь и чувствуешь себя живее других, а потом ложишься, и стоит хоть одной плохой мысли прошмыгнуть в мозг, как в тебя влетает глубокая депрессия, будто только и ждала этого повода. Но в моем теле все еще играла эйфория, была энергия, поэтому я встаю и начинаю танцевать под следующий трек, но уже с мокрыми дорожками, которые все равно быстро успокаиваются, пока я неистово тру свои щеки, будто пытаюсь этим стереть не только слезы, но и самого себя.       Почему я чувствую себя одиноким? Почему вокруг меня не осталось никакой капли любви? Ох, это началось ещё тогда, когда мне было десять и я только начал входить во вкус этой жизни, знакомясь с ровесниками и заслуживая их признание. Я был асоциальным ребёнком, на которого давили родители, которые боялись, что с такими темпами я на всю жизнь останусь один. Мой первый друг показывал мне порнушку на дисках, которые спер с комнаты его родителей, и я помню, как жутко некомфортно мне было находиться с ним, смотря на голых девушек и на то, как мой друг гладит себя, и хотя он и говорил фразы по типу того, как он хочет трахнуть эту порноактрису, его маленький член даже не подавал виду. И я думал тогда о том, что лучше остаться одному, включить по телеку мультики и смотреть их до самой смерти, чем брать какой-то пример от друзей, которых посоветовала мама. Я понял это тогда, но, став повзрослее, моё одиночество ощущалось всё глубже. Оно больше не успокаивало меня, а пожирало до самых костей, что каждый день мне было только больнее.       У меня появилась лучшая подруга, когда мне было четырнадцать, она была действительно хорошей и милой со мной. Лайла поддерживала меня, часто обнимала, а улыбка на её лице давала мне тепло в груди, хоть снаружи я и выглядел безэмоционально, но ей не нужны были мои чувства и эмоции, она понимала меня и понимала, что рано или поздно я тоже открою для неё свою улыбку, стоит лишь подождать и продолжать меня поддерживать и обнимать, а потом рассказывать какие-то весёлые рассказы. Но человеческое терпение когда-то все-таки ломается, и Лайла сломалась спустя год нашей близкой дружбы, её поддержка и объятия, которые так меня спасали, потихоньку исчезали, оставляя после себя слова "не понимаю, какой смысл". Это ранило меня больше, чем чувство того самого одиночества. И я начал винить себя. Винить себя в том, что я скучный, что мне нужно много времени, что я не давал в ответ того, что давала она мне. Я стал ярым ненавистником самого себя, и я даже перестал себя как-либо оправдывать и умолять Лайлу остаться, я просто взял свою судьбу за руку, понимая, что ничего не изменится, что я не смогу измениться ради кого-то, кто мне дорог. Для меня это чуждо, непонятно. Но я понимал, что в мире не найдётся ни одного человека, который бы был таким, каким он мне нужен и с огромной чашей терпения в рукаве. Что если я хочу поддержки и понимания, то сам должен для этого стараться и добиваться. Казалось бы, так живут все. Но мне было сложно с таким справиться, поэтому я закрыл для себя мир нормальной дружбы, ушёл в себя, а потом нашёл друга в наркоте. Я понял, что такое улыбка, и понял, что значит быть настолько эмоциональным, что твои эмоции просто взрываются от огромного количества потока. Я стал социальным, знакомился с кем только можно, заводил отношения (хоть они и были абьюзивными), стал тем, кем общество может меня принять, потому что все хотели именно этого парня, все хотели от меня нормальности, а я раздавал чёртовы улыбки и поддержку, как конфеты на Хеллоуин.       И по счастливой случайности и моей вынужденной трезвости я познакомился с Джерардом Уэем. И с ним было комфортно, под наркотой ты или нет. Как ни странно, но со всеми своими друзьями я познакомился под наркотой, поэтому я считаю их хорошими ребятами, но... разве я хочу пообщаться с ними, когда я полностью трезвый? На самом деле, я не хочу общаться ни с кем в такие моменты, но Джерард понимает меня в каком-то смысле, мне хочется верить в то, что он действительно меня понимает, а я... что ж, я эгоист. Я могу понимать, почему он не хочет употреблять наркотики, в его жизни нет огромных проблем, которые могут мешать ему жить настолько, чтобы прибегать к мерам, к которым прибегаю я. Да, за такие слова многие могут сказать, что не нужно судить чужую жизнь со своей вершины, что и у Джерарда могут быть проблемы, но поймите меня, для меня не существует жизни отстойнее, чем моя. — Черт, — шикаю я, касаясь крови под своим носом. Однажды, после одного фильма про девочку, болеющую лейкемией, я стал параноиком, что если у меня из носа идёт кровь, то значит, что у меня рак.       По моим щекам текут слезы, занимая место уже давно высохшим, и вскоре я уже рыдаю в подушку, потому что мне нужно успеть со всеми попрощаться, пока не стало слишком поздно. Я не хочу умирать, почему рак меня настиг так рано? Я понимаю, что не заслужил жить, но... чтобы настолько? Чтобы лежать на больничной койке всю жизнь, проходить химиотерапию, смотреть на выпадающие волосы, брови и ресницы и терпеть уколы... с обезболивающим.       Я резко поднимаю голову, смотря прямо перед собой. Бупренорфин, морфин, фентанил, омнопон. Хотя, рак звучит и не так плохо. Я и так умру от наркотиков, так, может, лучше умереть от болезни, а напоследок облегчить себе путь наркотическими веществами. Они будут доставаться мне абсолютно бесплатно и законно, никто не будет против, наоборот, только за. Черт, я гений. — Тайлер, у тебя нет рака, — говорит Джерард, который занимается вязанием на другой стороне экрана. Он сидит в штанах, сложив ноги на край стола, а спиной упираясь в спинку компьютерного стула, выглядя слишком сосредоточенным. Я так и не понял, что он вяжет. — Конечно есть, — я фыркаю, вытирая свои слезы и злясь, внимательно смотря в глаза Джерарда на экране, пока тот даже не поднимает свой взгляд, но в одну секунду замирает, медленно отводя взгляд на то, как в экране я перебираю свои пальцы. Мои волосы растрепаны, рубашка держится на одной пуговице, а губы постоянно отдирают сухую оболочку. "Под наркотой, либо отходит от неё", — делает для себя вывод Джерард. — Я уже чувствую... У меня болит где-то внутри, — Я указываю на свою голову, — понимаешь? Мне нужно в больницу под капельницы. Я ощущаю, что мне осталось недолго, Джей. — Во-первых, не называй меня так, во-вторых, мой двоюродный дядя болел раком, он испражнялся под себя и выглядел как мертвец, постоянно спал, а капельницы с обезболивающим ему практически не помогали. Тайлер, если ты думаешь, что будешь купаться в наркоте, то ошибаешься, ты будешь купаться в боли и собственном дерьме.       Мое лицо вмиг разглаживается, и я отвожу взгляд, пытаясь отфильтровать информацию, которую сказал Джерард. Он врёт, в фильмах всё совершенно не так. — Ладно, слушай, я разрешу приходить тебе в больницу, потому что ты мой друг, Джей. Даже если ты не веришь в мою болезнь. Я справлюсь один. Прости меня за все... Помни, что я люблю тебя.       И чужие закатанные глаза были первее, чем тёмный экран от выключенного звонка, и я снова включаю музыку, беря листок и начиная писать завещание, часто грызя колпачок ручки и всасывая слюну, которая автоматически от этого выделяется. Большую часть вещей я собираюсь отдать Заку: мой любимый комп, две пластинки Foo Fighters, хотя у меня и не было проигрывателя для них, классные кроссы, которые я сам разрисовал... нет, лучше я попрошу одеть их на меня на похоронах. Джерарду я отдам свой розовый вибратор, с которым у меня было оргазмов больше, чем с прошлым партнером. — Боже мой, меня это так оскорбляет! — вторяю я песни, которая сейчас крутится в моих колонках, пока я раскачиваюсь на своем компьютерном стуле, тут же за солистом читая рэп и делая вид, что снимаюсь в клипе. Я бы подошел под эту роль — синяки под глазами, худой с красивым личиком, и пока я пою, мои губы сами по себе соединяются в эмоцию, которая передает эту песню. О, а вы не знали? Я был бы охуенным певцом. — И как-то получилось, что вся планета ненавидит меня. Ну давайте, вручите мне Грэмми!       Я смеюсь, забираясь на стол вместе с листком и раскачивая его по воздуху, касаясь ушей, будто на мне сидят большие наушники, и я стою в звукозаписывающей студии, часто ухмыляясь и показывая на кого-то пальцем, а потом медленно проводя рукой по своей ноге, следуя по белью и под рубашку, задирая ее. Я раскрываю глаза, смотря на длинное зеркало с лампочками, которое стоит на полу. В нем видны лишь мои ноги и бедра, и я даже облизываюсь, медленно и как-то сексуально садясь на стол, следя за своими раздвигающимися ногами, а потом слегка вздрагивая, когда вижу свое лицо: приоткрытые губы, немного жаркий взгляд. Мои щеки тут же краснеют, и я спрыгиваю со стола, вытаскивая свой вибратор и подбегая к кровати. Некоторые наркотики забирали мое либидо, а некоторые его улучшали, и сейчас мое нижнее белье слетает с моих ног. Я не смотрел порно, только иногда. Я просто слышал, что геям лучше не смотреть порнушку, иначе их удовольствие будет зависеть от руки, нежели от члена в заднице. Я мог кончить и без прикосновений к себе, если партнер делал мне очень хорошо. Конечно, хорошего секса в моей жизни было так же мало, как настоящих друзей. Иногда у меня даже не вставал. Плохо, что я привык к своему вибратору и сейчас так активно на нем двигаюсь, слегка шипя от того, что я себя не растянул, хотя вибратор и не был толстым. Ладно, на самом деле, мне нравится ощущение "большого размера", так что ловите лайфхак, если у вашего партнера тонкий член. Не важно, длинный он или нет, куда важнее его толщина. В гейском сексе, конечно же. Даже десяти сантиметров хватит, чтобы прекрасно стимулировать простату. Мой вибратор такой, но он, блять, тонкий.       Я кусаю свой кулак ео привычке, чтобы не издавать звуков, а потом мой взгляд падает на телефон, где выплыло сообщение из фейсбука. Джош Дан привет я обычно не сижу в фб а в инсте я тебя не смог найти все равно пришлось потрудиться чтобы найти тебя в фб       Я выдыхаю, а потом усмехаюсь, кусая свою губу. Я совсем забыл о том, что Джош Дан теперь мой спонсор, но сейчас мысли даже не в этом, я закатываю свои глаза, постанывая в руку. Интересно, у него большой? Джош выглядит как шкаф, поэтому я уверен, что в его штанах точно охрененный член. Я даже не замечаю, как начинаю представлять чужие большие ладони на своих бедрах, потираться об нагретую простыню и ощущать чужую кожу, ласкать свои соски так, будто их ласкает кто-то другой. — Джош, Джош, Джош, — шепчу я, прикусывая свою губу и сжимая одеяло своими коленями. Мои глаза закрыты, а губы сухие от того, как часто я дышу. — Быстрее... п-пожалуйста...       Мои бедра двигаются быстрее, и внутри я уже даже не ощущаю этой сильной вибрации, но как же было охуенно представлять Джоша; мой рассудок сходит с ума, и я закидываю руку, чтобы сжать свои волосы и прошипеть. Я выгибаюсь так, будто сейчас упаду на чужое плечо, но вместо этого лишь упираюсь рукой назад, от чего головка вибратора упирается в простату, и сперма буквально выплескивает из моей головки, как вода из забитого фонтана. — Блять, — не удерживаюсь я, сжимая свои колени и дрожа всем телом от того, что я уже кончил, но вибратор продолжает свою работу, от чего мои зубы скрипят, и я как можно скорее пытаюсь упасть на спину, чтобы прекратить это ноющее ощущение.       Я тяжело дышу, слушая звук вибратора, который сейчас был прижат к моей ягодице. Мой усталый и затуманенный взгляд плавает по потолку, но я все равно тяну руку к телефону, а потом смеюсь с того, что капля спермы упала на сообщение Джоша. Мальчик вкусил моей спермы. Я... черт, я действительно хотел бы переспать с Джошем, он слишком сексуальный и привлекательный. Не понимаю, как такой человек вообще появился на этой земле, и почему к его ногам не падают люди. Было бы действительно жалко, если бы он умер. Тайлер Джозеф лол да кажется у нас нет общих друзей по которым бы ты смог меня найти       Я пишу это все, пока вытираю себя салфетками. Если сперму вовремя не убрать, то потом придется ебаться с ней до конца своей жизни. Не в прямом смысле слова. Джош Дан вообще есть, просто твои друзья больше не мои друзья       Я знаю, что он имеет ввиду. В списке моих друзей одни торчки, есть пара людей из школы, но я с ними даже не общаюсь. Я в принципе ни с кем не общаюсь, а торчки или дилеры просто не хотели палить свои номера. Тайлер Джозеф эм знаешь я больше все-таки по инсте в фейсбуке у меня ощущение что за мной следят предки типа того       Я вздыхаю, кусая губу и надеясь, что от этого я не кажусь странным. На самом деле, мной так же двигает стремление узнать про Джоша побольше. Инста буквально же выворачивает людей наизнанку — их интересы, увлечения, фотографии. Конечно, тамблер обычно на первом месте в таких делах, но я сейчас не имею в виду фетиши. Я бы очень сильно хотел, чтобы Джош оказался тем, кто каждый день постит истории, где рассказывает о том, что ел на завтрак и как в общем проводит свое время. Я... кажется, мое сердце бьется сильнее от этого представления. Черт, это же не сталкинг? Джош Дан без проблем josh_nun       Я усмехаюсь, качая головой. Да, меня было трудно найти в инсте из-за ника, другого подключенного номера и закрытого профиля. На меня многие из колледжа подписаны, но Джош, который меня не знает, даже не смог бы понять, что инстаграм вообще мой.       Я захожу и вбиваю ник Джоша. Надеюсь, что это его просто смешной ник, и он в действительности не стал каким-нибудь монахом после того, как бросил. У него открытая страница, а на аватарке его улыбчивое лицо, обрамленное апостольником. Я смеюсь, ощущая, как щеки слегка краснеют, а сердце бьется чаще. Из губ автоматически выбивается слово "дурак". Я пока не подписываюсь, сначала листаю фотографии, которых было даже больше, чем у меня. Джош везде был либо улыбчивым, либо мемно хмурым, либо... сексуальным. Как я понял по видео и фото, он занимается боксом и уж точно не стесняется скрывать свое хорошее тело после таких тренировок. Я утыкаюсь в свою ладонь, мои щеки горят... и почему я не увидел этот инстаграм до того, как подрочил? Я еще при первой встрече видел, что Джош Дан высокий и широкий, либо же это я такой маленький, но вот сейчас, узнав, что под его одеждой, у меня это не вызывает страх того, что он может раздавить меня, как мышку, у меня появляется еще больше желания быть им трахнутым, и через время я подмечаю, что, листая его фотки, я бесстыдно смотрю в паховую зону. Ладно, Тайлер, у тебя точно недотрах.

heavydirtysoul

моя семья религиозна, но я немного не очень

             А еще иногда пишу слова, которые придут первыми в голову, не успевая их обработать. Я бы мог сказать, что в реальной жизни со мной легче, но нет. Особенно с Джошем. Бля, я понимаю, как сложно мне будет общаться с ним на трезвую голову. Мое состояние под наркотой такое мне привычное и комфортное, что ему я верю намного больше, нежели трезвому состоянию. По типу "я могу натворить стыдную хуйню, пока трезв". Наверное, это можно связать с тем, как много всего уходит в сторону, когда ты под кайфом, не только мысли, но и взгляды, даже часть характера. josh_nun ты не веришь в Бога? черт прости тогда нам не о чем разговаривать

heavydirtysoul

а разве твоя ава и ник не богохульство?

josh_nun только для богохульника       Я усмехаюсь, качая головой. Джош Дан такой странный, но при этом от него моё сердце бьётся чаще и... мне это нравится. Так странно испытывать что-то такое без наркотиков... Да, я сейчас под наркотой, но я говорю о первой нашей встрече. Почему же тогда сердце так колет? Думаю, это от того, что я боюсь. Боюсь, что мои чувства это лишь такой же выброс на пару недель, как обычно это бывало. С другой стороны, это хорошо. Гораздо лучше разлюбить эту сексуальную моську, чем потом горевать от разбитого сердца, когда Джош пошлет меня нахуй из-за того, что я употребляю за его спиной. Такой маразм... Зачем я вообще попросил его быть моим спонсором? Это ведь то же самое, что попросить вторую половинку побыть твоим психологом. В отношениях не должно быть такой хуйни, я имею в виду. Любимый человек должен поддерживать, но не нести и анализировать твое дерьмо в своей голове, а потом брать ответственность за совет. Это разрушает отношения, я думаю. Это говорит Тайлер Джозеф, чьим любовникам все равно всегда было на него плевать... Хорошо, что для понятия таких глубоких проблем есть интернет и не обязательно переживать на своем опыте, чтобы быть тем, кто действительно разбирается. josh_nun хочешь выпить кофе?

heavydirtysoul

я сейчас не могу, только если вечером

актуально пить кофе вечером?

josh_nun извращенцы часто такое практикуют

heavydirtysoul

тогда я в деле

— Он позвал меня на свидание, Джерард, — говорю я, когда снова сталкиваюсь с сосредоточенным лицом парня. Наверное, я мешаю ему считать петельки. — Вы же просто выпьете кофе... — Да кто в наше время зовет куда-то, чтобы просто выпить кофе? — хмурюсь я, вставая и заглядывая в шкаф, чтобы выбрать, что я надену. Может, что-то скромное, но при этом притягивающее? — Тайлер, не забывай, что он твой спонсор, и как спонсор он просто обязан хотя бы раз в день с тобой видеться, — говорит Джерард, тыкнув в сторону меня спицей.       Я вздыхаю, закатывая глаза и рассматривая джинсы скинни, которые идеально подчеркивают мой зад. — Ты такая зануда, Уэй. Тебе срочно нужно потрахаться, иначе я потеряю своего лучшего друга...       Джерард хмыкает. Он не закатывает глаза и не пытается шикнуть или как-то меня обозвать, он даже приостанавливает свое вязание. — Может, ты и прав, — сдается он, вздыхая. — Но только после тебя, Тайлер.       Я злорадно улыбаюсь, показывая Джерарду свои сетчатые колготки, а потом медленно облизывая губы. — Не бойся, еще никто не проходил мимо моих сексуальных ног. Пару дней, и Джош точно сорвет с меня эти колготки.       Джерард прыскает, сказав что-то вроде "Вот ведь скромник". А что? Это разве не так? Если я захочу, то Джош Дан точно будет моим.       Но я все-таки решаю не надевать что-то вульгарное на наше первое свидание. Весенняя погода и весеннее настроение, так что я просто надеваю широкие штаны, зауженные к щиколоткам (на которых были сетчатые носки, о да) и телесный свитер поверх белой рубашки. Эффект наркотика к вечеру спадает, и я лишь пользуюсь консилером и пудрой, чтобы скрыть мои мешки под глазами и придать лицу свежий вид, а также глазными каплями, потому что мои глаза все еще были красными. И, может, я немного подкрутил ресницы. У меня и без этого ресницы длинные и красивые, но это не помешает скрасить мои глаза еще лучше.       Эта кофейня не была далеко от моего дома, поэтому я иду пешком, прискакивая на своей толстой подошве, от моих ушей до кармана идет провод от наушников, и я улыбаюсь, вдыхая чуть прохладный воздух. Мимо проезжает машина, из окна которой вылезает два парня, первую фразу я не слышу из-за музыки, но вторая была "Отсосешь за кокс, Джозеф?". Может, раньше я бы и отсосал, но сейчас вся моя красота достойна только одного человека, и отсасывать Джошу я готов и просто так. Они смеются, а я лишь показываю средний палец, крикнув в ответ что-то матерное, от чего бабушка, которая шла рядом, со стыдом перекрещивается, на что я ей улыбаюсь и немного кланюсь. — Да будет с нами Бог, бабуль! — подмигиваю ей я, а потом обратно вставляю наушники, продолжая слушать рэп про гей секс и присвистывать. Мне кажется, или все-таки эффект наркотика еще действует?       Кофейня приветствует меня звоном колокольчика. Внутри практически пусто, а через окна уже проскакивают лучи заката. Я оглядываюсь, но Джоша не вижу, смотрю на время и понимаю, что этот парень опаздывает, и даже прыскаю от смеха, падая в угол на мягкий диван и смотря в окно, за которым раскидывается дорога и опушка, за которой был скейт-парк, и пока я смотрю туда, то будто бы слышу звуки колес и удара скейта об асфальт. Я сглатываю, ощущая, как руки слегка потрясываются. Черт, надеюсь, что это не резкий нервный срыв. Чертовы наркотики, без которых я в любую минуту могу словить паническую атаку. Или из-за которых. — Привет.       Я резко поднимаю взгляд. Бля, я столько раз репетировал то, как именно я буду смотреть на Джоша, как буду улыбаться и что скажу. Я должен был сидеть расслабленно, упираясь спиной назад и положив одну ногу на ногу, смотреть ему в глаза и часто хихикать, потому что у меня красивая улыбка, но сейчас я снова сглатываю, а мой взгляд слегка панический, поэтому я быстро его отвожу — Хорошо выглядишь. — Я? Да, наверное... просто подумал, что тебе понравится.. — бормочу я, сжимая свое запястье, а потом глубоко вздыхая и снова поднимая свой взгляд, быстро оглядывая Джоша, который, кажется, не собирается садиться, а смотрит на меня сверху и улыбается своими идеально ровными зубами. На нем был черный фартук с логотипом кофейни и на лямке я замечаю кое-что блестящее, пытаясь на этом сосредоточиться. — Прокол фартука, ха?       Джош смеется, а потом кивает. Я краснею еще гуще, чем от прошлого комплимента, но улыбаюсь, пытаясь не показывать своим взглядом эту влюбленность в его смех. Он был заразительным, а я был чертовски заражаемым. — Я вот-вот заканчиваю, приготовлю тебе лучший кофе и приду, хорошо? — он слегка стучит пальцем по столу и, увидев мой кивок в ответ, уходит. И почему я подумал, что этот фартук он нацепил, как одежду? Оказывается, Джош Дан работает бариста, так вот почему от него постоянно пахнет кофе. Я неожиданно даже для себя прячу лицо в ладонях, пытаясь не запищать. "Хорошо выглядишь".       Он сделал мне комплимент! Боже, а я ведь действительно старался над выбором одежды и этот легкий макияж... Спасибо за румяна, Джош, они у меня как раз закончились. Я действительно был в восторге, мое сердце бьется чаще и от воодушевления и от волнения одновременно. Я так сильно хочу съесть какую-нибудь таблетку, чтобы просто не налажать и не сказать что-то лишнее. Господи, почему я так волнуюсь. "просто подумал, что тебе понравится.."       Я слегка ударяю себя по лицу. Ну надо же было такое сморозить? Тайлер Джозеф, ты заведешь себя в могилу! Нужно было правильно сесть. Хорошо, я готов. Нога на ногу, расслабленная поза, я ведь даже и забыл, что у меня тряслись руки. Джош неисчерпаемый источник энергии и моего настроения. Нужно соответствовать, не забывай про улыбку, Тайлер!       Джош возвращается со стеклянным стаканом кофе, в нем было много взбитого молока и несколько кубиков льда, по краям стекал карамельный сироп, а сверху посыпана корица. Кстати, я не люблю кофе, но я готов его выпить от рук Джоша. Я бы его выпил, даже если бы в нем вместо молока была его сперма. Черт, какой я извращенец.       Теперь Дан был одет в белую футболку и черно-белую клетчатую рубашку. На футболке слева на груди был изображен инопланетянин. Джош был спокойным и своим добрым взглядом он смотрел на то, как я пью сладкий (и кстати довольно вкусный (наверняка потому что его сделал Джош)) кофе. Я облизываю свои губы и понимаю, что тяну время, пытаясь подумать, что можно сказать. Может, тоже сделать ему комплимент? — Ты...       Наши рты произносят это одновременно, поэтому мы смотрим друг на друга, а затем Джош слегка смеется, от чего я улыбаюсь, продолжая быстро рассматривать его лицо, пока он отводит взгляд и не смотрит на меня. Боже, эти чертовы веснушки... — Да, ты хотел что-то сказать? — спрашивает Джош, и я решаю не переводить стрелки и четко и внятно сказать: — Я... Да, ты... тоже х-хорошо выглядишь.       Джош слегка прикусывает губу от своей улыбки, а потом кивает. У меня навязчивая мысль о том, что Джош точно понимает, что я нервничаю. Я ведь всегда нормально с ним разговаривал, даже в переписке я был совсем другим. Может, это из-за атмосферы и того, что я накручиваю себе, что это свидание? — Вкусный кофе? — спрашивает Джош, и я активно киваю, даже в подтверждение делая глоток. — Знаешь, эта работа меня здорово отвлекала, когда я ушел от наркотиков. Шаг за шагом, сначала у меня так сильно тряслись руки, что я не мог даже молоко в кружку налить, а теперь я делаю сложные узоры. И, вспоминая все это, я горжусь своим пройденным путем. Ты не думал найти себе увлечение, чтобы отвлечься?       Во многих компаниях Джоша назвали бы душным. Я бы тоже так его назвал, будучи под опьянением и находясь в большой компании. Но его можно понять, он через многое прошел и хочет каждому помочь, однако такие разговоры меня все же душат, хотя бы потому, что это не та тема, о которой я бы хотел сейчас говорить. — Я ничего не умею, — отвечаю я, пожимая плечами и стирая большим пальцем каплю, образовавшуюся на стакане. Мои руки не трясутся и я не выгляжу так, будто бросил, я выгляжу прекрасно, и Джош наверняка это понимает. Меня вдохновляет то, что он ничего об этом не говорит. — Ни за что не поверю. Ты выглядишь как самый талантливый человек на земле.       Я вздыхаю, откидываясь на спинку кресла и слегка усмехаясь, выдерживая зрительный контакт с Джошем. Победа. — Ну, я пел в церковном хоре, когда мне было одиннадцать.       Джош улыбается, будто именно это и ожидал услышать, а потом встает, кивая мне на улицу. Я будто тут же сбрасываю свою уверенность и мне становится немного некомфортно. Я только привык к этому месту, а Дан зовет еще куда-то. Я ведь даже не допил кофе. Джош видит мою неуверенность, а потом кидает что-то вроде "бери с собой". Он здесь работает, так что я думаю, что действительно не будет ничего страшного, если я возьму с собой их фирменный стакан. Наверное, потом Дан его вернет. Черт, а это звучит как повод встретиться с ним еще раз.       Мы идем в сторону скейтпарка, который я видел из окна кофейни, и я даже судорожно вздыхаю, вытирая потную ладонь об свои штаны. Джош все еще спокоен, и я этому чертовски завидую; как он держит руки в карманах своих штанов, как мило щурится на закат и иногда поворачивает голову на меня с приподнятым уголком губ. Мне кажется, что каждый бы завидовал моему сейчас месту. Я бы сам себе завидовал, если бы мог. — Мы идем кататься? — интересуюсь я в свой стакан. — Хочешь пиво?       Я вскидываю брови и усмехаюсь.       — Пиво и скейтборд? — Пиво и скейтборд, — уверенно и с улыбкой кивает Джош, будто я читаю его с полуслова.       К слову, я уже говорил, что не люблю кататься на скейте, но Джошу я об этом не сказал. Я позволил ему купить мне пиво за его счет и был уверен, что после бутылки я еще больше возненавижу катание на скейте, но с Джошем я был готов поранить свои колени и разорвать любимые джинсы. И я понимаю, зачем он сказал взять стакан, ведь Дан покупает полтора литра Bud Light и видимо уверен, что я не буду пить его вместе с ним из одного горла (либо же сам Дан брезгливый). В любом случае, я позволяю ему налить пиво в мой стакан, смешивая его с карамельным сиропом, который остался на стенках после кофе. Мы садимся на картонке на краю большой ямы для скейтбордистов. Сзади раздаются голоса парней, которых уже стало меньше. Я ощущаю своим плечом плечо Джоша и посмеиваюсь с пенки на губах. — Это же наша первая встреча, — подмечаю я, делая следом большой глоток. Мне стало комфортнее, особенно в этой затемненной части скейт парка. — Ты о чем? — хмурится Дан, и я могу поставить свои оставшиеся центы на то, как сексуально он пьет из большой бутылки.       Я смотрю на него взглядом, а-ля "Не помнишь?", и тот отвечает отрицательным мотанием головой. Я перевожу взгляд на кусты впереди, ощущая себя слегка неловко, от чего получаю лёгкий толчок в бок, ведь Джошу становится интересно. — Ну, наши компании пересеклись в заброшенном парке, — начинаю я, пытаясь не загонять себя мыслью о том, с чем у нас с ним теперь ассоциируется этот парк. — Я украл у тебя пиво, ты гонялся за мной, а потом меня стошнило...       Джош прыскает так, будто удивляется тому, что я это помню, а потом делает еще один глоток. — Да, я тогда был под гашем. Теперь я вспомнил, от кого я тогда пытался отмыть кроссовки. — Да, Джош, спасибо за то, что стыдишь меня еще больше. — Но я знал тебя еще задолго до этого. Тебе было около одиннадцати, и тогда ты ходил еще к моей маме на психотерапию, а потом она ушла с этой работы, потому что ей было очень тяжело, учитывая то, каким трудным я был подростком.       А вот теперь моя очередь удивляться, потому что я был у этой женщины пару тройку раз и даже не запомнил ее имени. Я пытаюсь вспомнить, видел ли я тогда Джоша хоть раз, и в голову не всплывает ничего, кроме разве что... — Подожди, это ведь ты тогда предложил мне сигарету в туалете?       Джош облизывает губу, а потом с улыбкой кивает, доставая пачку с сигаретами, будто одно воспоминание заставляет его хотеть курить. — Господи, мне же было одиннадцать! — я смеюсь, вспоминая то, как меня тогда напугал этот кудрявый четырнадцатилетний мальчик, который уже тогда был достаточно высоким. — Сейчас же нет, — произносит Джош, протягивая мне коричневую сигарету. И я ее принимаю, тут же ощущая шоколадный вкус фильтра на губах и позволяя Дану зажечь сигарету. Я уже не слышу голосов позади нас, либо все уже ушли, либо же мне стало это настолько неинтересно. Кстати, здесь нельзя курить и распивать алкогольные напитки. — Знаешь, я ведь назло маме тогда курил, а потом начал увлекаться наркотой. Хотел, чтобы она обратила на меня внимание. Я был эгоистичным ребенком, не хотел видеть, как она тратит все силы, чтобы помочь другим детям, а дома плюет на своих. В конце концов, я победил, она уволилась, но от этого стала еще несчастнее. Я тогда не понимал ее чувств, а сейчас... мне жаль, что я так себя вел.       Мне нравится узнавать такие личные детали Джоша, курить сладкую сигарету и запивать ее горьким пивом, ощущая легкий ветерок на своих щиколотках. В этом была своя атмосфера, и я в нее погружаюсь, даже не думая о наркоте. Я буквально покрываюсь мурашками от того, как голос Джоша временами хрипит, а слова прерываются, чтобы выдохнуть сигаретный дым. Наверное, матери Джоша и правда было тяжело, но подросткам до конца не понять, что чувствуют родители от действий своих детей, мы понимаем это только тогда, когда вырастаем или когда сами становимся родителями. Я тоже дерьмово поступаю со своей семьей, я это прекрасно понимаю. Чертовски осознавать свои действия, но при этом ничего не делать, чтобы поменяться. — И как ваши отношения сейчас? — спрашиваю я, на что Джош пожимает плечами и делает глоток пива. — Ну, она присылает мне деньги каждый месяц, — отвечает Джош, но после моего непонимающего взгляда поясняет: — Она развелась с отцом, когда мне было семнадцать, забрала всех младших и уехала. Сказала, что мы с ним друг друга стоим.       Я тут же ощущаю вину за то, что вообще задал этот вопрос, и даже немного съеживаюсь. Моя семья стоит друг за друга, и с ее помощью я бы мог выбраться из того дерьма, в котором торчу. Они никогда не отрекались от меня. Джоша же буквально бросили, и все равно сквозь время он смог найти силы, чтобы пройти через все эти трудные этапы в одиночку. Я сжимаю стакан своими пальцами и прикусываю свою губу. Какой же я слабый. — Да уж, твоя сила не только в мускулах, — усмехаюсь я. Джош не выглядит так, будто ему плохо от высказанного воспоминания, так что я позволяю себе эту шутку и даже слышу усмешку в ответ. — Да я такой же трус, как и все, Тайлер, — фыркает он. — Вы все смотрите на меня так, будто я ебаный Бог, будто я выбрался из того света и теперь знаю какую-то тайну. Это такой бред. Я такой же обычный человек. Такой же наркоман, как и ты, как и все наркоманы. Я могу сорваться в любой момент. Я и после клиники один раз сорвался. Будь у тебя стаж трезвенника два года или пятьдесят лет, это нихуя не делает тебя лучше других, это просто количество лет, которое ты грызешь губы и царапаешь руки, чтобы остановить себя от желания уколоть вену.       Я удивлен от такого заявления и даже немного оскорбляюсь. Джош говорил такие речи, призывал бороться, а оказывается, что это все фальшь, что на самом деле он думает о другом. Но я понимал, что это правда, всегда знал. И теперь я выпиваю стакан залпом и думаю о том, что, может, я все-таки смогу однажды пробить Джоша на стафф. Мне нравится то, что Дан сейчас был со мной искренним, что он не заливает тему про светлый путь и исправление, но вместе с этим у меня был резонанс. В конце концов, что ещё должны делать спонсоры? Правильно, заливать тему про светлый путь и исправление. — Тогда зачем бороться? — спрашиваю я, протягивая Джошу стакан, в который он с радостью доливает пиво. — Ради того, чтобы к тридцати купить микроавтобус, объехать с ним весь мир, а потом к пятидесяти где-нибудь на берегу Майами скурить косяк и нюхнуть дорожку, — легко отвечает Джош, и я смотрю ему в глаза, отчего-то улыбнувшись. — Или ради того, чтобы видеть улыбки близких, их детей, детей их детей. Каждому свое.       Это уже звучит по-новому. От этих слов мое сердце даже бьется сильнее. Глаза Джоша так приятно светились, пока он об этом говорил, и я будто заражаюсь этим свечением, продолжая улыбаться. И, кажется, Дан это замечает, потому что и сам усмехается, чокаясь своей бутылкой об мой стакан. Да, за это я бы выпил. — Знаешь, если бы ты говорил такое на собраниях, то я уверен, это было бы более эффективно, — подмечаю я. Мне нравится план с микроавтобусом, это действительно толкает на мысль, что лучше загнуться на берегу моря, нежели на дискотеке в двадцать лет, так и не осознав особенность жизни. И я даже ловлю себя на мысли, что если бы я умер тогда от передоза, то так и не узнал бы, каково это — сидеть с таким красавчиком, пить пиво и ощущать это прекрасное чувство влюбленности. — На подпольных собраниях мы обсуждаем всю голую правду нашей трезвости и кто для каких целей ее хранит, — шепчет Джош, слега приблизившись губами к моему уху, от чего я тут же покрываюсь мурашками, хихикнув. — Такие правда есть?       Дан слегка закатывает глаза, будто я маленький и наивный ребенок, верящий в глупые вещи. Да, и правда было бы глупо устраивать такие собрания. — Ты можешь просто пообщаться с людьми со значками, и они с удовольствием поделятся своими ценностями, опытом и планами на будущее. Я только с помощью этого и выбрался. Мой спонсор был еще тем... вдохновителем. И говнюком тоже. — А что с ним сейчас? — в глубине души я понимаю, что это еще один глупый вопрос, и сейчас пойдет какая-то плохая история, но мне действительно было интересно. Джош не так долго трезв, обычно спонсоры остаются подольше. — Уехал в Исландию и присоединился к рок группе, — отвечает Джош, но я понимаю, что у этой истории есть грустное продолжение, и Дан так долго втягивает последнюю тяжку своей сигареты, будто специально, зная, что я жду. — Занюхнул кокс на животе одной из популярных там певиц. А потом эта певица от него забеременела, и он решил пожить подольше, отсчет его трезвости начался по новой. — Оу, мне жаль, — говорю я, даже состроив сочувствующее лицо, на что Джош вздохнул. — Да, мы теряем лучших из нас...       Мы выдерживаем взгляд друг друга, а потом вместе смеемся, чокаясь пивом. С Джошем оказалось комфортнее, чем я думал. Сначала он показался мне черствым, потом грубым, потом милым, а сейчас... своим. Мы говорим с ним на одном языке, в одной атмосфере и в одной манере. Если честно, то это лучшее времяпрепровождение в моей жизни, потому что таких прогулок у меня не было точно, тогда я буду считать это свиданием. Скрытым. Настолько скрытым, что даже сам Джош об этом не узнает.       Джош допивает последние глотки и встает, отряхиваясь. Он выкидывает в бутылку хабарики, а потом доходит и до самого мусорного ведра. — Ну что, готов искать свою причину быть трезвым? — спрашивает парень, подходя ко мне со своей самой светлой, но при этом заигрывающей улыбкой. Он протягивает мне руку, и я вижу в ней приглашение, к которому я еще не был готов. И я прикусываю губу, смотря на нее даже как-то настороженно, но Джош не убирает, хоть и видит мою неуверенность.       С другой стороны, а когда я буду готов? К этому нельзя быть полностью готовым, это новый чистый лист, это научиться ходить заново и при том доверить свою жизнь и судьбу другому человеку. Сейчас мне кажется, что я готов доверить Джошу все, что у меня есть, но нутро подсказывает мне, что это розовые очки и идеализация, которая разобьется, когда пройдут бабочки в животе. Как хорошо, что я Тайлер Джозеф, и я привык не доверять своему нутру, поэтому я сжимаю губы и кладу руку на теплую и гладкую ладонь Джоша, передавая вместе с этим всё своё доверие и одновременно взволнованность. Клянусь, это лучшее ощущение в моей жизни, по моему организму пробегает ток, а сердце подскакивает от сильно ударившего меня вдохновения. Я действительно смогу? Джош и правда мне поможет? Возьмет ли он меня с собой в путешествие по всему миру? — Отлично, начнем со скейтборда, — подмигивает Дан.       Да, думаю, он меня возьмет.