Безымянная

      Теперь взглянуть наружу и не ослепнуть становилось тяжелее: снег постепенно заволакивал всё пространство белизной; кривые ветви деревьев прогинались под тяжестью серебра; бушевал ветер, и завывала вьюга. Настоящая русская зима в глубинке Сибири. Красота да и только! Холода щипали за нос, щёки, морозили члены и заставляли выдыхать облака. Разумовский шутил про драконов и курильщиков, пока Волков сам поджигал сигарету. Конечно, за это ему прилетит, потому что в нём и без того зараза, зачем себя ещё губить? Болезнь преследовала его уже пятые сутки.       Рыжий места себе не находил, бегал по соседям, всё спрашивал у них советов и в итоге выявил главные принципы лечения простуды: покой, голодовка (в условиях отсутствия еды это даже плюс), отсутствие стресса и витамин С. Следить за их исполнением он не уставал ни на минуту. Волков задумывался, а нет ли у него батареек где-то в теле. Выходить из дома лишь в шапке, пить горячее, всё время лежать на кровати и не воротить нос от отварчиков бабы Гали, которые Серёжа заботливо таскал и наливал в ложечку как ребёнку. Если Олег слишком сильно сопротивлялся, подключался Птица, бесившийся и толкавший больного обратно в спальню.       Полагаться на себя было главным девизом Волкова, но отряд, безусловно, был его опорой и поддержкой в трудные времена. Вадим, хоть и был (является) придурком, зато частенько выручал задницу Волка из бед. А как иначе? Ведь хорошая командная работа всегда будет лучше великолепной сольной. Всегда знаешь, что кто-то прикроет спину, выручит из тяжёлой ситуации. Успокаивает.       Лица Сашки и Славы, улыбающиеся с очередной выходки Джесси, стояли перед глазами. Макс рубился в дурака с Вадом и постоянно проигрывал, пытался раз за разом и снова проигрывал. Их любимым делом были вечерние посиделки у костра под звуки игры на гитаре. Ком в горле не получилось сглотнуть.       Так дальше нельзя! Олег должен спасти их от тюрьмы, а не отсиживаться в лесу. Какова вероятность, что его самого не засекут? Родные ребята маятся в клетке, пока он сидит на кухне и выпивает. Это самое настоящее предательство! Подумаешь, правительство РФ - они выбирались и не из таких передряг. Вот выйдут на свободу и уедут куда подальше по совету Вадима, туда, где они не преступники, где психотерапевты не позвонят в полицию в любой момент. Да даже тот же Дракон занят их терактом больше, чем сам Волков!       Разумовский стоял в дверном проёме со скрещенными на груди руками, его брови были сведены друг к другу. - Олег,- строгость в голосе сначала лечения казалась невозможной. Ну как его всерьёз воспринимать? Уж только потом пришлось подчиниться.       Волкову снова не спалось из-за кошмаров. Сейчас уже лучше, потому что все симптомы простуды отошли, оставив за собой лишь хрип. Сергей продолжал требовать соблюдение постельного режима и всегда выгонял даже из кухни. После очередной сорванной попытки приготовить ужин Олег смирился со своей участью пациента у этого врача. Волка одомашнили и не дали ему даже глазом моргнуть. - Серый, я уже почти здоров,- бутылка со спиртным снова стояла на полке холодильника. - "Почти" не считается. А вдруг потом разболеешься на мою голову? - Я благодарен за твою заботу, но зачем тебе это?       Он ночью высовывался из дома набрать воды, но вновь и вновь сталкивался с этим злым взглядом. Утром получал выговор и слушал бормотания и проклятия всего, что подвернётся под руку. Казалось, ещё чуть-чуть и Олега реально посадят на цепь, чтобы не вылезал из кровати. Тогда его положение ничем бы не отличалось от Мертвецов. Когда Сергей бегал до Галины за компотами с брусникой, то пододвигал к двери спальни шкаф, забывая о том, в какую сторону она открывается. Запертый же делал вид, что очень страдает в четырёх стенах, а сам тихонько подметал или протирал пыль. - Я хочу, чтобы окружающие были счастливы. - Ну ты мать Тереза.       Если долго всматриваться в Разумовского, то Разумовский начнёт всматриваться в тебя. Его прямодушие сокрушало. Олег и раньше догадывался, что Серёжа за всё хорошее в этом мире и против всего плохого. В таком положении вещей сожительство в одной голове с настоящим убийцей не то что может давить, а загоняет и душит абсолютно всегда, пресекает любые попытки начать что-то делать. Даже сейчас у Сергея были свои изощрённые способы поступить правильно, обходя истерики пернатой сущности. - Кто?       А ещё помимо Птицы ему мешала почти полная изоляция от внешнего мира.       В зеркале промелькнула тень: чёрная водолазка и спортивки, отросшая копна волос, колючая борода, мрачные глаза и синяки под ними - всё это составляло из себя портрет Олега Волкова. Ещё чуть-чуть и он сам станет похож на всех тех мифических стариков с ветками в шевелюре и ободранными тряпками. Не замечать на себе весёлый взгляд сожителя становилось всё сложнее. Особенно тяжело было в те моменты, когда у руля был Птица. В его руках любой острый предмет становился лезвием, которое намеревалось отстричь к херам всю растительность на голове, а вместе с ней перерезать горло. Провоцировать безумную хтонь не хотелось, поэтому верный нож теперь служил бритвой.       Шкряб. Вот уже виден шрам на линии челюсти.       Шкряб. И нет усов. Джессика называла их соблазнительными и вечно облизывалась, смотря на них. Слава гигикал и за глаза кличил Волкова арабским террористом, словно бы это было не так. Они все обрастали, но шутили именно над ним. Почему? Загадка. - Ну и зачем? Мне нравилось,- в отражении появилась вторая фигура.       Птица умел не только менять глаза лазурного цвета на что-то желтоватое, но и добавлять в голос некий скрип. Он всегда немножко кричал, поэтому разделять две личности Волков научился быстро. Вот и сейчас огоньки блестели под светом лампы. Как ли эти оптические иллюзии происходят? В кривой усмешке чудился оскал, а привычные врановые манеры совсем далеко заходили. Блестяшка в руках Олега привлекла. Птица в самом настоящем смысле этого слова. - Дурак ты,- важно заявила хтонь, усаживаясь на диван.       Лохматая рыжина лезла в лицо, закрывая обзор на эмоции собеседника. - Ты принципиально волосы не убираешь?- Олег принял наблюдательную позицию у зеркала, завершая начатое дело.       С каждым новым шкрябом тело Сергея сжималось, словно это его налысо брили. Простейшее занятие превратилось в пытку, причём страдал не Волков. - Нечем,- коротко буркнул пернатый, подбирая ноги под себя.       Ни расчёски, ни резинки, ни людей, которые могли бы бухтеть над душой о нелицеприятности внешнего вида Разумовского. Вот Олежке частенько прилетало за длинные патлы в детском доме, поэтому он их состриг и перестал экспериментировать с внешностью. А после армии вовсе дать волю растительности нельзя было, поэтому мир потерял чудо-расчудесное или же просто длинноволосого Олега.       Птице наскучило сидеть прямо, и, кажется, его голова с двумя личностями была слишком тяжёлой, раз её хотелось положить на спинку дивана. Нити меди рассыпались по грубой ткани мебели. Волков бы назвал картину красивой, если бы признался в этом хотя бы самому себе. В голову лезли разные мысли, но самая навязчивая заключалась в том, что где-то здесь Олег видел шнурок. Да вот он и лежит в шкафу, свисает с полки, раскачивается петлёй и ждёт, чтобы накинуться кому-нибудь на шею. Скрип петель дверец скривил лица обоих жителей избы - Волков принял решение их смазать, Птица в свою очередь заворчал пуще прежнего. - Сиди смирно.       Командовать сущностью, живущей по своим законам и нормам морали - это глупое и малоэффективное дело. Вопреки словам она задёргала конечностями, пока не уселась в более-менее удобную позу. Уйти же ей не позволили собственные волосы, сжатые крепкой хваткой в кулаке. - Сказал же,- с долей разочарования прохрипел Волк. - Мы так только тебе скальп сдерём.       Видимо, это возымело хотя бы какой-то эффект, потому что возня на диване прекратилась, даже удалось собрать все волосинки и начать перетягивать их шнурком. Первый узел крепко затянулся, следом шёл второй - бантик, чтобы было проще развязать. Хоть рыжие пряди и казались беспорядочными, но в Олеговых пальцах они вели себя послушно, даже ласково. На удивление они оказались мягкими, хоть здесь и не было шампуней, бальзамов и чёрт знает, что ещё люди мажут себе на головы. - Узелочек, узелочек, птичка вышла во дворочек,- пропел Птица, довольно щурясь. Зеркало впервые отражало двух людей, а не зверей из леса.