Маркер на рождество

Когда Чимин, закончив стряхивать налипший на переднее стекло снег, открывает дверь в машину, он совсем не ожидает, что дверь с другой стороны тоже откроют. И мало того, что откроют, так еще и совершенно беспардонно завалятся на пассажирское сиденье. Даже не стряхнув снег с ботинок. — Ну чего так долго? — спрашивает севший в машину Санта, мать его, Клаус. — Я еще двадцать минут назад машину вызвал. Чимин моргает раз, другой, но картинка перед глазами не меняется. У него в машине сидит Санта. В костюме, колпаке, с бородой и мешком. А еще, судя по характерному запаху глинтвейна, пьяный. И видимо поэтому решивший, что его машина — это такси. — Ты кто? — тем не менее спрашивает Чимин. — Я Санта, — звучит гордый ответ. Спасибо, это Чимин и так понял. — Тайный? — шутит Чимин. Чимин пытается вглядеться в чужое лицо, но его по большей части скрывает белая искусственная борода. Зато очень выделяются глаза — темные, большие, с несимметричным верхним веком. И родинкой под левым глазом. Морщин нет, значит Санта совсем не стар. Да и голос у него молодой, очень приятный. И как будто смутно знакомый, но Чимину наверняка просто кажется. — По вызову, — хохочет Санта. Чимин в ответ на это долго молчит. И надеется, что смотрит на Санту тоже достаточно долго, чтобы тот получше рассмотрел машину, рассмотрел самого Чимина, в общем, осознал ситуацию. Какой бы анекдотической она ни была. — А ты не таксист, да? — наконец грустно спрашивает Санта. И кажется, что даже его пышные бутафорские усы обвисают от огорчения. Похоже, он не настолько уж и пьян и вполне соображает, что делает и где находится. В глубине души Чимину очень хочется выгнать наглеца взашей. Но он смотрит на время на панели — семь вечера, пятница, Рождество. Конец рабочей недели, на дорогах пробки, на улице уже темно и холодно. Чимин подозревает, что такси этот подвыпивший Клаус сегодня вряд ли дождется. Вдруг он вообще потеряется, упадет и сломает себе что-нибудь. А Чимин потом будет чувствовать себя виноватым. — Куда тебе? — спрашивает Чимин со вздохом. Ему все равно никуда сегодня не нужно. Он взял себе побольше еды на вынос в ресторанчике рядом с торговым центром, и собирался провести рождественский вечер, а в идеале все выходные, один, закрывшись в квартире с новогодними фильмами, чтобы не видеть всех этих счастливых парочек на свиданиях. И не чувствовать себя одиноким неудачником. Но жизнь, будто в насмешку, подкинула ему самую странную пару из всех возможных на этот вечер. — В Новон-дон, — командует Санта. — Мой быстроногий олень Рудольф. И снова смеется. Своим красивым, чуть пьяным смехом. Да уж, Чимин точно олень. Вот просто по жизни. Встречать Рождество с Сантой — казалось бы, что может быть правильнее. Но в контексте вот конкретно этой отдельно взятой ситуации — полный сюр. — Извини, — саркастично фыркает Чимин. — Оставил свой красный нос дома. — Не проблема, — пассажир выуживает из мешка и вручает ему тот самый нос. На резинке. И даже ободок с рожками. — Держи. Не стоит благодарности. На это Чимин даже не знает, что ответить. Где-то он слышал, что если безумие нельзя остановить, то нужно его возглавить. Ну или в его ситуации — плыть по течению, раз безумие уже возглавил Санта. Так что Чимин, удостоившись одобрительного хлопка по плечу, надевает нос и рожки, только вот от фляжки, предложенной Сантой, отказывается. Если говорить начистоту, то в присутствии Санты Чимину странно. Не страшно, не неуютно. Просто странно. Ощущение похоже на дежа-вю. Чимин пытается ухватиться за эту мысль, косится в сторону пассажира, пытается украдкой его рассмотреть получше, но все время отвлекается на дорогу — тут светофор, там пешеходный переход. Вместо цельного образа только грани как в стеклянной елочной игрушке — родинка под глазом, красивые смуглые кисти рук, низкий голос, запах вина и специй. Все это бликует под светом рождественских уличных огней, ускользает от взгляда и одновременно его притягивает. На то оно и дежа-вю — воспоминание-призрак, чем старательнее ловишь, тем дальше оно убегает. Чимин решает не ловить больше неуловимое, когда Санта обливается глинтвейном из-за того, что Чимин пропускает лежачего полицейского. Санта по пути выпытывает имя Чимина, но сам ни в какую не признается, как зовут его. Ну и ладно, пожимает плечами Чимин. Не очень-то и хотелось. Они едут мимо увешанных пушистыми гирляндами, ярко освещенных витрин города, мимо парочек, прогуливающихся держась за руки. Некоторые из них смущенно смеются, перед дверями лав-отелей, а некоторые Чимин видит за окнами ресторанов. Это в Европе Рождество — семейный праздник, а здесь, в Сеуле, — это время влюбленных. Когда-то Чимин тоже любил Рождество, но сегодня он колесит по городу по прихоти подвыпившего незнакомца, и чувствует себя как никогда одиноко. Но Рождество в большом городе, как ни крути, красивый праздник. Даже если для Чимина грустный. Когда они с Сантой подъезжают к Новон-дону, тот начинает складывать свой мешок, до этого комком лежавший у него на коленях. Лезет в него рукой, и вдруг застывает, обернувшись к Чимину. — Слушай, — начинает он, — и Чимину это уже не нравится. — Тут у меня, это, один подарок остался. Можешь подвезти меня еще кое-куда? Сегодня же Рождество, нехорошо будет, если мальчик останется без подарка. Санта держит в руках небольшую коробочку, перевязанную красным бантом. Чимин хочет побиться о руль головой. Чимин не любит Рождество. И злится на этого Санту-раздолбая. Но он не настолько жесток, чтобы оставить ребенка без подарка в праздник. — Куда теперь? — спрашивает Чимин, в очередной раз смиряясь и выезжая с парковки. — В Нончон-дон. Ехать туда через самый центр, и они ожидаемо застревают в пробке. Санту то ли окончательно развозит в тепле, то ли он считает, что они с Чимином теперь приятели, а значит можно выбирать музыку в его машине. Как бы не так. Santa Claus is coming to town Чимин еще стоически выдерживает, но когда начинает играть Last Christmas, его терпение заканчивается. — Выключи пожалуйста, — просит Чимин. — Ну сегодня же Рождество, — ноет Санта. — Я пытаюсь создать атмосферу. Классная же песня, ты чего. А ничего. Чимин ее терпеть не может. Потому что у него все случилось как там поют. Чимин не знает, кто притащил Тэхёна в прошлом году на вечеринку. Никто из друзей так и не сознался. Тэхён был в Сеуле проездом и должен был вернуться в Тэгу следующим утром. Юнги на радостях все подливал земляку, а тот не отказывался. Смеялся, шутил со всеми, как будто они были знакомы давно. А с Чимином — и вовсе целую жизнь. «Веришь в родственные души? — Спросил его Тэхён заговорщическим тихим шепотом, придвинувшись вплотную, и задел губами ухо. — Мне кажется, я нашел свою». В тот момент Чимин тоже поверил. И поцеловал Тэхёна прямо там, на виду у всех. А потом они с Чимином шли в обнимку к нему в квартиру. Тэхён пытался ловить ртом снежные хлопья — в тот день они были большие и пушистые, Чимин помнит. И рот у Тэхёна тоже был большой. И улыбчивый. И смешливый. А еще очень горячий и жадный. Чимин тогда влюбился непозволительно быстро, оглушительно, как в романтическом кино. И как в романтическом кино написал свой номер телефона спящему Тэхёну маркером на ладони. И проснулся утром один, тоже как в романтическом кино. Только вот Тэхён так и не перезвонил. А Чимин все не мог выкинуть его из головы. И перестал любить Рождество. Этого всего Чимин, конечно же, не рассказывает. Вот еще, откровенничать с пьяным незнакомцем. Хотя с другой стороны, кому еще выкладывать свои секреты, как ни человеку, которому нет до них дела. — Меня бросили в Рождество, — признается Чимин. — До сих пор больно. Его пассажир, до этого ехидный и острый на язык, на удивление, никак слова Чимина не комментирует. Он на Чимина даже не смотрит, а вместо этого разглядывает дворники, убирающие снег со стекла машины. Теперь, когда музыка выключена, становится слышен их тихий скрип. Снег продолжает падать крупными тяжелыми хлопьями, витрины и фасады домов продолжают празднично подмигивать прохожим, они с Сантой продолжают медленно пробираться по запруженным улицам. И наступившее молчание вдруг кажется Чимину неуютным. Он тычет пальцем в панель, оживляя радио. — Ты главное, снова не включай ту песню, — говорит он Санте. Под бородой Чимин не видит улыбки, но по тому, как в уголках чужих глаз собираются морщинки, понимает, что Санта сейчас улыбается. Когда они подъезжают к Нончон-дону, Санта продолжает вертеть в своих красивых смуглых руках коробочку с подарком и почему-то не спешит выходить из машины. — Тут такое дело, — говорит он. — Кажется, я ошибся. Тут написано Нонпхён. Отлично, ну просто отлично. Санта с пьяных глаз неправильно прочитал название улицы. С другой стороны, на этой улице живет Чимин, так что возможно все не так плохо. — Мы доедем до Нонпхёна, — решает он. — Но потом ты вручаешь свой подарок, ловишь себе нормальное такси, и больше не попадаешься мне на глаза. Санта согласно кивает. Его накладная борода чуть съезжает, открывая родинку на щеке. И Чимину вдруг становится интересно, как же его попутчик выглядит без всей своей праздничной бутафории. Санта, заметив его пристальный взгляд, тут же подтягивает бороду на место. Чимин глушит мотор в начале улицы. Но Санта снова не спешит выходить. И Чимин уже ждет очередной подставы, но Санта протягивает коробочку с подарком — маленькую и вытянутую, — ему. Чимин не понимает, что происходит. — Открой, — говорит ему Санта. Из коробочки в руку Чимина выпадет обычный черный маркер. Чимин поднимает глаза на своего пассажира, и видит Тэхёна. Снявшего, наконец, накладную бороду. Взгляд у него теплый, насмешливый, и совершенно трезвый. Это точно он, не может быть сомнений. Чимин вспоминает родинку на щеке. И на ягодице тоже вспоминает. Только вот голос он, оказывается, подзабыл. Может потому, что они тогда больше целовались, чем разговаривали. Тэхён продолжает на него смотреть и улыбаться. Эту улыбку — по-дурацки прямоугольную — Чимин тоже помнит. — Маркер? — спрашивает. И сам улыбается тоже. — Несмываемый, — кивает Тэхён. Чтобы твой номер не расплылся, когда я буду мыть руки. — Черт, — ругается Чимин. Выходит, это он тогда сглупил. И возможно, Тэхён его не бросал бессовестно, а просто не смог связаться. — Как ты меня нашел? — Это все Юнги. Мы с ним столкнулись недавно в Тэгу. И я придумал этот план. А Хосок дал мне костюм. Юнги, в отпуске навещавший родственников в Тэгу. Хосок, у которого фирма по организации праздников. Тэхён, как оказалось, не забывший его. Они все провернули у Чимина за спиной. Чимин не знает, хочет он надавать всей компании подзатыльников, или расцеловать. — В прошлом году мы все неправильно сделали, — Тэхён берет его за руку и переплетает их пальцы. — Давай переиграем? В этот раз я не уеду утром. Вместо ответа Чимин протягивает Тэхёну свой разблокированный телефон. Не как в романтических фильмах, зато надежно. Конечно же он согласен. Тэхён что-то в нем набирает, и из его собственного кармана Бинг Кросби поет It’s beginning to look a lot like Christmas. Кажется, Рождество начинает снова Чимину нравиться. Чимин даже знает, что сделает наутро. Нарисует Тэхёну настоящие усы. Вот этим самым маркером, несмываемым. За то, что его пришлось прождать целый год.