«Ассистент»

Нет смысла спорить о том, что он был красивым мужчиной. Что наиболее важно — молодым. Может ему и было тридцать лет, но это были очень свежие тридцать лет, увенчанные добрым, действительно добрым лицом и аурой легкой, почти парящей, хотя и… не от веселости. С другой стороны, эти веселые, стремящиеся к радости люди, чаще лишь раздражают, утомляют своим позитивом. Их позитив кажется скорее последствием какого-то душевного заболевания, нежели гармонии с собой — так глупо и наигранно выглядит. — Я — Сюэ Ян, — моя улыбка выдалась слишком широкой. — И я могу приступить к работе прямо сейчас. Мой ответ заставил его улыбнуться. Ну или вызвал слабый приток веселости. Очевидно, что моим кретинизмом, не иначе. Терпеть не могу веселых людей, и поди ж ты — ныне им и притворяюсь! — Ну, так я не совсем понял, — продолжил он, — это ваше единственное образование? — Да. Если не считать школьного. — А что насчет работы? — Тут даже врать не буду. — О чем именно? — Что и врать мне особо-то не о чем. Мой ответ снова вызвал движение его губ и, как мне показалось, веселость была искренней. — И вы не задумывалась о карьерном росте? — Полагаю, такие думы возможны, если есть из чего расти, а не куда расти. По его лицу было видно, что он нашел мои речи разумными… ну или не такими кретинскими, какими могли бы быть. — Но хоть в какой-то сфере у вас был опыт работы? — Сфера менеджмента в качестве ответа подойдет? Он удивился. — Одна из моих должностей была записана довольно звучно — менеджер по складским помещениям. Но на деле я просто драял полы в Маке. Его брови поднялись, а взгляд выдавал удивление. И тут как бы не совсем понятно, то ли ответ мой стал тому причиной то ли сама искренность. — Я, кстати, знал, что вы китаец. — Правда? — Да. Хотя признаюсь, идя сюда, я ожидал увидеть старого мужика еврейской наружности. Он засмеялся. — А тут собрат, — я слегка склонил голову, улыбаясь, — но это вовсе не значит, что меня нужно брать по блату… — По блату? — Ведь я хочу быть здесь исключительно из-за способностей. — По резюме мне как бы понятно, что вы были лучшим на потоке, — он положил бумажку на стол и слегка постучал по ней кончиком указательного пальца, — но отсутствие опыта, даже самого минимального… — Расстраивает надежду? — предположил я. — Не то чтобы… — он уклонился от прямого ответа, решив держаться этой вязкой вежливости, которая, как я видел, ему самому была в тягость… со мной. Может потому, что я был слишком откровенен и он от этого расслабился. Но я почувствовал желание произвести лучшее впечатление, даже если бы для него это означал выбор лучшего из худшего. Ведь кто я, как не возможное лучшее из худшего? Эта мысль даже заставила меня задуматься. Лучшее среди худшего… а что, звучит. — Я переживаю не об вашем опыте. Скорее мое волнение связано с тем, что, будь у вас опыт, вы бы не пришли на эту вакансию. — Почему? — я был удивлен. — Я согласен на зарплату в конверте в обход налогов. Тем более за меня, китайца, платить общий налог работодателя необязательно. — Это не так, — он стал серьезней, — ведь вы, как я понял, гражданин Соединенных Штатов Америки. — Почему вы так решили? — улыбнулся я, думая о себе как о гастарбайтере без документов. — Об этом говорит манера вашей речи, отсутствие акцента и… — он скосил взгляд с чуть (я бы сказал, что это «чуть» стремилось быть вежливым, а не высокомерным) поднятой бровью на мой диплом, — без документов, подтверждающих личность, вас бы просто не пустили на обучение, а без них, а не именно без этой бумажки, вы бы никогда не рискнули пробоваться пройти сюда… даже как клиент. — А сколько туалетов нужно вымыть в Маке, чтобы позволить себе стать вашим клиентом? Бред лился из меня, как из рога изобилия, одна я почувствовал, как моя душа наполнилась сиропом, когда, вытаращив на меня глаза, он, явно потеряв контроль самосдержанности, вдруг взорвался хохотом прямо за своим чистеньким, до фига дорогущим рабочим столом. Этот взрыв смеха был настолько резким, а от того и искренним, что, кажется, и его самого застал врасплох. Он даже не сразу смог уравновесить себя, и если бы я смотрел в другую сторону, уверен, дал бы себе оплеуху. — Боюсь, туалеты Мака не дотягивают, — сквозь рваные выдохи сказал он, — нужны как минимум туалеты в Центральной библиотеке Нью-Йорка. — Это там, куда с псиной нельзя? — Ну… да. — Ну тогда ничего не могу поделать, — развел руками я, — меня туда не пустили, так что отлить в святая святых мне не посчастливилось. Его щеки раздулись, но он буквально силой это подавил. Но, кажется, был близок к тому, чтобы слезы брызнули из глаз. — Так… — он выдохнул это, закрыв глаза, — это не… не совсем о том, о чем мы говорим. — Как насчет попробоваться туда, где пускают с животными? Здорово ведь, когда собака и хозяин одной расы. Он снова поднял брови. — Мне еще так не льстили, — пробормотал он. — Или… не обижали? Вы оскорбили меня или похвалили? — Какой вариант ответа обеспечит мне питательную трубку с зарплатным конвертом? Сяо Синчэнь снова замер, но я четко увидел, как задергались его губы. Так, если я доведу этого человека до смерти смехом, меня сильно накажут? Он, кажется, великое цабэ, и из-за него на меня могут натравить китайскую мафию. Её вроде с гримёркой Джеки Чана провозят, этого сраного гонконгца, переметнувшегося на материковый Китай. Я вдруг заметил, что Сяо Синчэнь ненавязчиво и осторожно присматривается к моему внешнему виду, в целом к одежде, но взгляд плавал и по лицу. Я неожиданно вспомнил, что одет как какой-то бандюган, и недовольно поджал губы. Единственный костюм, который я имел, это выпускной комплект, купленный мне в сэконд-хэнде. Его я планировал надеть на свадьбу брата и на свои похороны. О своей свадьбе я даже не мечтал, но и на неё я бы тоже его надел. — Не смотрите, — я не выдержал возникшей паузы первым. — Если бы знал, кто здесь будет, оделся бы поприличней и… припудрил носик. — Не щеки? — так он заметил след от пощечины? — О, простите, это было нагло. — В самый раз, — я успокаивал себя или его? — Ну а поскольку шансов у меня особо нет, то позволю себе в наглую спросить вас о… И умолк. Не знаю, к языку будто гирю подвесили, словно я не то чтобы вторгался в чужое, а… еще не знал границ дозволенности, той меры, которая была мне позволена. Ей богу, как пес какой-то. — Это… — он сложил руки и посмотрел в сторону, — боевое ранение. — В вас тоже плевали и пытались убить? — я вспомнил Джессику. Он повернул на меня чуть удивленный взгляд. — Ну, не до такой степени, — задумчиво протянул он. — В меня не плевали. Значит, хотели убить? — И кто?.. — я вдруг ощутил жгучее желание найти сучку и познакомить её голову с одной из этих красивых стен. Только газетки подстелю, а то кровь заебешься потом оттирать. — Меня вот, например… девушка. Бывшая, — тут же уточнил я. Мой потенциальный работодатель с интересом посмотрел на меня. Я совсем не понял «такого» взгляда на меня, потому что мне вдруг почудилось, будто этот его взгляд… ну вот как если бы я вдруг оказался перед ним голым вместе с подружкой, а он бы смотрел. То есть… не могу объяснить, но этот его взгляд, будто он что-то себе мысленно сказал, хотя я и не понял, что именно. — Жена, — он до странности мягко улыбнулся, однако его чуть посверкивающие глаза не отводили от меня взгляда, — бывшая. Жена? Странно… хотя чему я удивляюсь, он ведь еще молодой, почему бы солидному адвокату не иметь жену? Стоп-стоп! Уж не думал ли он часом, что я гей?! В смысле… теперь я понял «этот» его взгляд: он прикидывал себе, какой ориентации я могу быть и стоит ли ему откровенничать, а когда услышал о подружке, да еще и бывшей, да еще и побившей меня, то, наверное, разглядел во мне собрата по несчастью, вот и расслабился. Мужики тоже не прочь поговорить о делах сердечных, вот только если девушки сплетничают, притом очень наслаждаясь самим процессом сплетничества, то мужики больше травят байки о боевых ранах, которые в отношениях и зарабатывают, в чем тоже находят отдушину. Ну потому что всегда легче раскрыться тому, с кем тебя что-то роднит, а нас, в данном случае, роднит травма довольно «кровавого» расставания. — Вы как Эрик Робертс, — улыбнулся я, не в силах сдержать это на языке. — Ну потому что эта царапина, эм… — Из фильма Король цыган? — уточнил Сяо Синчэнь. — Вы льстите мне. — Почему? — я по-детски захлопал глазами. — Ну, потому что между нами мало общего. — Это так. На момент съемок у Эрика был полон рот гнилых зубов, а у вас там всё аж светится. Он удивленно поднял брови, я же смежил свои от эмоций страха и комедии, которые из-за нервов прям жутко хотелось излить в каком-нибудь не слишком подходящем ситуации припадке. — Ну или вот, например, Норма Джин, — эх, сгорел сарай, гори и хата. — То, что с ней делал её драгоценный Уайти, это даже не макияж, а скорее полноценный грим. Честно сказать, вот положа руку на сердце, но до всех трансформаций она была такой… дурнушкой. Я щас не про мозги, мужчине всё равно бесполезно соваться в эту сложную женскую природу. Он вежливо улыбнулся и чуть повернул голову, коснувшись костяшками пальцев своей царапины. Как бы шрам не остался, сучка резанула его когтями довольно глубоко. И кто после этого скажет, что женщины — слабый пол? Джессика, если бы могла, всадила бы ту биту мне в задницу… вернее, если бы её не удерживали. — Я думаю, — вдруг тихо начал он, кажется, медленно выплывая из минутной задумчивости, — что она была ребенком, из которого сделали роковую женщину. Но только внешне, потому что… это так и остался ребенок, который жутко хотел, чтобы его любили. Вот и получалось, что мужчины в её жизни ждали Мэрилин, но получали… Норму Джин. Я задумался. Довольно глубоко, хоть и на поверхности. Поп-дива и девочка-сиротка… в одном теле. Ясное дело, что разница между внешним слоем и внутренним содержанием будет колоссальная, ведь камере не запечатлеть то, что внутри, чего не видно камере. А вот внешнее… всегда можно подкорректировать, как рисунок, который рисует кто угодно, но не… ты. — Я могу обработать, — раньше, чем это понял, я подорвался с кресла, что немало удивило его. Тут я вдруг сам осознал, что, едва уловив его намерение полезть в ящик стола, принял это как попытку оказать себе помощь, вот и поспешил. А почему… почему? И тут я понял, что совершил ошибку. По опыту знаю, что лучше не лезть к людям со своей заботой, и это резкое нарушение границ может вызвать презрение или даже гнев. Но Сяо Синчэнь не смотрел на меня с гневом, он, кажется, тоже не понял, почему я так резко подорвался. Ну захотелось мне о нем позаботиться, что тут такого? Вот только Сяо Синчэнь мне не кореш, не «братан», не друг. Он птица, которая, в отличии от меня, ползающего по земле, а не летающего в небе, живет по другим законам. — Я просто… — нужно было срочно выдать какую-нибудь серьезную базу, — я могу, я умею. Научился. — Были бойскаутом? — улыбнулся он. Наверное из-за того, что меня подкупал его честный и достаточно откровенный взгляд, я не смог противопоставить этой честности ложь. — Был… пациентом. — Все мы ими были, — разумно заметил он. — Н-нет, — я отвернулся, машинально кладя руку на шею, тайно вонзая в кожу ногти. — «Этим» пациентом не все бывают. Хотя вот Мэрилин была. Его взгляд стал серьезным. Я же в очередной раз проклял себя за идиотизм. Ну всё, теперь мне точно не получить этой работы. Да меня даже уборщиком сюда не возьмут! И на что я рассчитывал… Сяо Синчэнь молчал, я же мысленно пел похоронную оду своим надеждам. Хотя, каким надеждам?! Всё это происходит так быстро, что я даже не успеваю сфокусироваться ни на том, где именно нахожусь, ни зачем, ни чего вообще хочу. Сижу тут в этом элитном пространстве как какой-то лох с улицы, щеки от стыда за мой поганый язык уже горят, а деться некуда! Сбежать не могу, упасть и скрутиться в припадке тоже не могу. Может отпроситься в туалет? Неожиданно Сяо Синчэнь молча открыл ящик стола, и я увидел, как он достал оттуда малый набор для самопомощи. Он выложил на стол коробочку с ватой, бутылочку с хлогексидином, мазь для заживления ран. И тут я понял, что это… приглашение. Он… подпускает меня к своей ране.