Мне нравится свет в твоих глазах

Для начала скажем что, кровати здесь приятны для сна .

И опять новый день; Работа — дела, и туда, и обратно .

Голубые глаза рассеянно глядят из-под прикрытых век на низ верхней кровати. Мягкое, усыпляющее сонное чувство приятным грузом оседает в каждой частичке тела иностранца. Белобрысый с медленным придыханием поворачивается на бок, в блаженстве уклыдывая ладони под прохладную сторону перины. В комнатке не пахнет ничем примечательным; нету яркого света из-за чего Туче не понятно день ли сейчас или глубокая ночь. —Ну здрасьте — откуда-то из противоположного угла по русски его приветствуют, белое одеяло в тени откидывается открывая вид Иннокентия полулежачего на матрасе. По видимым наушникам и положению руки перед ним, можно понять что, он что то смотрит на смартфоне. Лицо его размыто из-за минусового зрения альбиноса. Шатен без какой-либо утренней слабости протягивает руку к кружке, верно стоящей на флисовом полу. Делает глоток и в ответ смотрит на Тучку. —Обед. — шатен понимает почему тот вопросительно осматривает пол в поисках ещё чего нибудь — уже почти три часа. Добрый день. Как спалось?       Тучка не отвечает, просто потому что, не привык видеть кого либо сразу после пробуждения с самого детства. Он поднимается с кровати и больно ударяется затылком о верхнюю полку. В небольшой прямоугольной комнатке уместились четыре кровати, по паре друг на дружке разделённые дорожкой, где и стояла кружка вблизь смуглого. На верхних койках покоились вещи, в одной из них Тучка откапывает кулёк гигиенических принадлежностей. —Ванная слева, кухня справа — Иннокентий ловко выпрыгивает из постели и не отрываясь от просмотра сворачивает в право от Тучки. Белая голова скрывается за левой дверью, которая естественно без скрипа открывает тесное пространство ещё с тремя дверьми *Что за «Алиса в стране чудес»? *       Он дёргает переднюю и она запертым щелчком отвечает ему, отдёргивает левую — та распахивает нужную умывальню. Где то на фоне чувствует какой то дымок и просто пропускает мимо. Альбинос умывается и находит контактные линзы — впервые за поездку надевает их. В неком дискомфорте пробирается вперёд в поисках Кеши. Так как по пути яснее становится горький запах чего то плавленного, явно не похожего на сыр или что то подобное. Тучка напрягает свои обонятельные рецепторы и осознаёт — это где то в начале машины. В сторону кабины водителя, в сторону кухни, а значит и Кеши. Собранность белого сжимает за шею тревогу с паникой вместе, быстрым шагом альбинос влетает в опасную комнатку, тонкий дым неприятно режет нюх. —О, уже умылся? Будешь кофе? — Ступор. Шатен в вчерашних джинсах и каком то худи, в тапочках придерживает горизонтально смартфон, не глядя помешивает кофе в турке. Вид его сосредоточен, но расслаблен. От тапочек — динозавров и явно новой кофты насыщенного пурпурного цвета отдаёт хаосом. Удивительно, но тот в общем никак не сконфужен вонью, чего не скажешь о Тучке. Голубые глаза бегут по комнате от предмета к предмету.       Эта комната тоже вся тёмно-серая, но более освещённая из-за окон со всех сторон, прикрытые жалюзи придают рассеянный уют столовой. Кухней назвать её можно было лишь с натяжкой и прищуриным одним глазом при низком зрении. Ничего подозрительного огнеопасного; он присаживается к небольшому мягкому креслу в противоположной стороне от входной двери. Опираясь на локтях об поверхность столика привинченого к железному корпусу внедорожника — наблюдает за вещичками инженера раскиданными на деревянной столешнице. Закрепительные железки, вытянутый инструмент с конусным наконечником, губки, грязные тряпки, тетради А4 формата, катушки проволоки и тарелка с недоеденным бутербродом. Это всё гурьбой разложено перед белым, он брезгливо хмурится отодвигая локти ближе к краю стола. — Ты …— пауза — в смысле… вы едите яйца? Пастафарианство это допускает? — на столике появляется вторая чашка с простым рисунком ёлочки. Кареглазый удобно опирает телефон о губку, ест завтрак и берется за инструмент с проволокой, притягивая ноги ближе — усаживаясь удобнее. — Пастафарианство?.. —белые умытые ручки греются о тепло керамики, он немного дрожит, в столовой неприятно зябко несмотря на рабочую плиту. — Пескетарианство, Иннокентий. Я не откажусь и сделаю сам. Можно убрать ваши гвозди со стола и остальное тоже? —Тучка проходит за спину изобретателя, открывая нижние шкафы один за другим, поддаются они с немалым усилием, но без скрипа. —Сами вы гвозди, это — саморезы — Кеша недовольно бурчит, сзади альбинос ищет масло, сами яйца, но всё тщетно, от новизны он не уверен в движениях, а мысль «Можно ли мне этим пользоваться?» или " Не наглость ли то что я копошусь на его кухне?» напоминают о себе раз за разом. Кеша оглядывается себе за плечо, улыбчиво смотрит на потерянного Тучку, тот в неловкой растерянности разводит руками. —Смотрите, фокус — покус, тру -ля — ля — он останавливает кликом просмотр, встаёт со своего кресла и замедленными движениями как волшебник откидывает нижнюю сидушку — под креслом уместился объемный холодильник, такое же шатен проворачивает и с местом учёного. Тучка хмыкает, лицо Кеши излучает полную уверенность в заслуге похвалы за изобретательность. Как же белый не смог сразу догадаться откуда идёт эта вонь гари? Особенно, если рядом есть инженер Кеша? — Гениально, да? — и альбинос награждает сияющего изобретателя. —А вы — молодец. Я говорил что вы гениальны и талантливы? — Кеша подыгрывает согласно кивая — Тогда скажу это ещё раз. Браво, очень хорошо придумано — на смуглых щеках углубляются ямочки, руки же подают нужные продукты .Сковорода приятненько шкварчит, полу готовый желток на яичнице плёнкой лопается от вилки которую вонзила белая рука. Тепло разливается в зашторенном домике на внедорожных колёсах.       Блондин внимательно осматривает стол: беспорядок на нём начинает не состыковыватся с мировоззрением белого. Как этот талантливый человек может завтракать за таким захламлённом местом, неужели его всё устраивает?       Тучка сжимает губу, спросить об этом шатена? Или самому сдвинуть вещи? Ничего ведь сверхъестественного не произойдет не правда ли? Тучка оставляет тарелку с завтраком на столешнице плитки и тянется рукой отодвинуть инструменты, как замечает капли машинного масла возле незаметной баночки, гвоздей, ручек и там, и сям . Да, везде в общем. Его слегка подташнивает от пришедшего на ум аромата и рука тут же отдёргивается. Фу. —Вас что то не устраивает? — голос Тучке показался неправдоподобно учтивым. А может и не показался вовсе. —Можно это убрать? —Что именно? —Иннокентий струйкой воздуха охлаждает свою детальку. Альбинос протягивает ребром вилку и плавными движениями сгребает вещи в один угол стола. —That's actually, all (Да, в принципе всё) — изобретателя это крайне будоражит и быстрыми движениями пока белый брал тарелку — он раскладывает собранные предметы под своё удобство назад по столу. —Иннокентий, что вы сделали? Зачем? —Так нужно, я по другому не могу работать — смуглая рука обмакивает кончик конуса в какой то раствор, меняет конец на цилиндр продолжая пропивать кофе и внимательно слушая видео. От зрелища как раствор капает на страницы тетради и прямиком на крохотный кусок бутерброда — Клауди передёргивает, он сжимает губы в линию с прищуром вглядываясь на дверь спальной комнаты. Но тут же отказывается от идеи поесть там, это ещё хуже чем этот стол. —А можно, остановить работу или просто поесть? —Ну что вам не сидится? Ну ешьте за столом что вам мешает? — Тучка сверлит взглядом возмущённого русского, и так и хочет вычитать ему лекцию, но вовремя сдерживается. *Неужели вы всегда работаете в таком виде? Ну уж тогда мы не сработаемся* Белый просто выдыхает и идёт прямо, нечего ему спорить с ним, в конце концов это его машина.       Кеша наконец не отвлекаясь, равнодушно продолжает дело. Ну подумаешь ушел, взрослые люди. Может он захотел за рулём поесть, его право, ведь так? Шатен мысленно оправдывает то что способствовал уходу иностранца и со спокойной душой продолжает изобретать.       К концу десяти минутной работы Иннокентий тестирует свою подставку для телефона спаянную из саморезов. Та устойчиво стоит и под отличным углом держит экран. Довольный шатен собирает посуду и разворачивается в сторону раковины. И знатно охуевает. —Ты всё это время стоял вот так? — картина как аляскинец оперевшись об столешницу рядом с раковиной и плитой доедает завтрак стоя очевидно удивляет его. — Там дальше место есть в кабине, там удобно, что вы тут остались? —Едят только на кухне, я думаю это очевидно, нет? —Этот человек явно не ищет лёгких путей. Белобрысый равнодушно пожимает плечами и ополаскивая тарелку с кружкой — покидает столовую чуть не задев шатена плечом на выходе, от него ещё идёт шлейф парфюма, но почему-то ему кажется, что так пахнет осуждение и вина. Кеша в смятении потирает лицо свободной ладонью. —Охуеть, блять — шёпот в ладонь .* И ведь тише мыши стоял и ел. Молча * Вот же человек — принцип. Не спорил, даже слова не сказал. Упрямый какой. Может и упрямее его. Он немного виновато выдыхает, выдержит ли он ещё таких выебонов от коллеги? Ему не известно. Так, начинается «утро» дня с двухнедельными последствиями. Но, обо всем по порядку.

***

—Добро пожаловать, на «Мыс Желаний»! — стационарный полярник провожает их в основную комнату станции. Невероятное тепло этого места впитывается под кожу коллег, выстраивая доверие к этому по истине суровому, но свободному от цивилизационных бременей человеку зрелого возраста. Грязно пышенично волосый, болотноглазый с естественными пятнами некоторых морщин и обмороженной сухой кожи — невероятной простоты мужчина зовёт своих товарищей из соседних частей станции. —Здрастье, добро пожаловать, рады видеть вас! Мы то ждали вас думали когда выйдут из своего ого-гошнего домика — интересный акцент в виде коротких гласных и мягких согласных добавляли ещё большей очаровательности женщине средней плотности с широким диапазоном возраста. От 30 до 50 можно было дать приятной ненецкой представительнице. Она была одета как и обычные полярники, да только традиции так укоренились в ней, что по станции шуршали и тихонько дребезжали её налобные украшения. Она мягко всматривались то на южного, то на северного и никак не привыкала к их контрастности между собой, то и дело замечая разности на своём языке. —Вот угощайтесь, пока горячее .— в перчатках она наложила каждому по полной тарелке какого то блюда. На вид темно коричневое, то ли варёная, то ли печёная, то ли вообще тушёная подлива с кусочками макаронных изделий и мяса. — Где Максим, Еля? —первый и старший полярник Михаил взглянул на наручные часы. Она ему ответила на неизвестном для двоих ненецком, он лишь вздохнул и потёр ладони друг о друга — Ну что, приятного аппетита — небольшая комнатка столовой было отделена от самой кухни и грелась за счёт печи. Даже на кухне стояли стеллажи, книги, вязания, украшения, деревянные статуэтки и даже чучела мелких грызунов. В последнем Тучка чуть разочаровался, а на Кешу такая древность никак не влияла. —Это оленина, традиционное блюдо Севера, попробуйте.       Кеша заинтересованно начал расспрашивать об этом обычае, в то время как Тучка лишь озадаченно пытался различить мясо оленины. Неосторожно отодвинув блюдо он извинился как минимум перед Елей и угостился шикарным травяным насыщенным чаем. Так и сидели бы они до вечера за столом обсуждая разные вещи, о том откуда кто, где видели здесь фауну, о Сане с Соней, о связи и островах Иосифа — как закончился в заварнике кипяток. Ненка тут же поднялась, но тут её остановил альбинос. —Спасибо, большое было очень хорошо.But where are the best places to explore, put cameras, watch walruses and do you have any smaller transportation? (Но где здесь лучшие места для исследования, камеры поставить, моржей посмотреть и есть ли у вас какой нибудь транспорт по меньше?) — Кеша хотел проявить инициативу переводчика как Михаил ответил. —Yes, I think a six-wheeled quad bike will do, but it's not full of fuel, but it's probably enough for about 20 kilometers. (Да, думаю шестиколёсный квадроцикл сойдёт, у него правда топливо не полное, но на километров 20 наверное хватит) —шатен быстро перевёл километры в мили и без особого соглашения Тучки взял именно этот транспорт на себя.       Полярник сначала активно настаивал и на своём участии, но Кешина уверенная своевольность сыграла решающую карту сумев выудить нужные координаты и без сопровождения Миши. Тот с лёгким неудовлетворением отдал ключи и оба попрощавшись до вечера вернулись к «Полярному». И наконец взялись за дело. —Смотрите, шикарные 14 камеры наблюдения. А это — мой любимый герой дрон который прослужит, я надеюсь, нам всю экспедицию —Кеша одетый чуть теплее предыдущего дня окутанный в подаренный шарф указывал на ящичек полной комплектации.       С величавой гордостью он достал экран контролирующий все действия и на примере показал съёмку в Волгограде. Прекрасная «Родина мать зовёт! " устремлённо взирающая на местность была снята с разных ракурсов и точек любования. Тучка долго всматривался на короткий видеоряд Иннокентия, несколько раз похвалил его и понял что без интересного сюжета его научная деятельность не останется. По крайней мере этот диско шар с юга не даст затускнеть картинке. Оперативно собравшись они выдвигаются в путь.

***

—Если в «Бременских музыкантах " пелось — «Наш ковёр — цветочная поля-яна!» То у нас прямо мховый ковёр .— Иннокентий простирает взглядом ближайший ландшафт невысоких холмиков с бледно зелёной флорой .Купол примерно того же оттенка нависает приятной свежестью. —Ну и куда ставить? Кого выслеживаем? —Где пелось? —Тучка с полуулыбкой и жестом подзывает ближе —Вот сюда, ага, потом спустимся вниз — средняя насыпь земли подпиралась несколькими валунами, из-под них хорошо виднелась ближайшая площадь и спуск к морю, даже небольшой овраг. —Тю, советских мультиков вы не смотрели значит, но ничего — наверстаем — в перчатках ему было тепло, но крайне неудобно работать, поэтому зацепив зубами кончик пальца — быстро сдёрнул мешающий элемент гардероба. — И «Ну погоди! " не знаешь, «Больше уха " тоже, эх, как мы с тобой вообще разговариваем? — шутливо порицает русский аляскинца. А сам крутит нужные таймеры, настраивает и проверяет первый датчик наблюдения. —Ну тогда устоим вечер кино и будем советский кинематограф оценивать — он примерно представляет диалог с Саней о просьбе привести с Большой Земли лишь флешку напичканную всеми популярными, ностальгическими фильмами. Но, по правде говоря, сам СССР Кеша естественно не застал, может родись на десяток лет пораньше — уловил бы полную атмосферу социализма. —Так, вон туда тоже — склон с небольшой холодной ямкой — бывшей норой. Немного сырая, замерзающая земля обречённо принимала и ветер и водяную гладь Карского моря, раздробленная скалистая местность изредка обрывалась песком и заново терзалась глубокими глыбами. Скоро здесь всё укроется снежным шарфом, и об каменные баррикады будут разрушаться прибывшие айсберги. А пока лишь ледяные потоки дрожащего холодка предопределяют будущую картину.       Иннокентий работает будто внутри него мотор от «Полярного». Перебегая на квадроцикле от точки к точке аспирант еле поспевает отмечать пункты и примерно предполагать появления фауны. Он по сравнению с механиком щупает взглядом каждую спорину каждой плесени, любую песчинку мокрого куска грязи и так далее. —…ну и короче, они подключают его к специальному столбу, у него технический термин есть, не помню как называется, но короче, они его подключают и мы видим сигналы которые летают с космоса к нам — Кеша увлечённо болтает о телевидении, а точнее о спутниках. — Но, скоро мы сможем видеть и без спутников, а благодаря квантам, они такие маленькие волны и там и там могут быть, если по физически — в суперпозиции будет находиться. Вы в своей Аляске можете дать мне ответ, который уже будет у меня дома. И никаких тарелок, понимаете, цивилизация! — он соединяет последнюю на сегодня тринадцатую камеру и поднимается с коленей становясь во весть рост. —Что камень красивый? —Нет, там чайка — Тучка полу шёпотом отвечает лишь на последнюю реплику, сам глазами наслаждаясь небольшой жизнью одинокой птицы. —Подумаешь — чайка! У нас в Анапе на Черном море хоть птицеферму открывай сколько чайек. Я вам про мир будущего, а вы даже не слушали, да? — белая рука тянется за видеокамерой и любительским фотоаппаратом. Наводя объектив на пернатого Тучка с улыбкой щурится отличному кадру. Она улетает в сторону и клюёт что то на мху. —Ну, не скажите, на юге чайки едят человеческую еду, а тут еды почти нет, они очень слабые — смотря на экран он замечает что коллега ушел чуть поодаль, ближе к волнам. Его фигура возвышается на каменюке, руки собраны на груди, а нос напротив ветра и без капюшона. Светлые пряди растрёпанны, серые тучи контрастируют с синющей курткой. Одиночество на фоне стихии сподвигает Клауди сделать снимок. —Море ещё не замёрзло, наверное тёплая вода — белый подходит к русскому теперь они оба созерцают горизонт. —Да? Теплая говорите. — он поворачивается голову к подошедшему, кончик носа слегка розовеет. Как и мягко сиреневые радужки блондина. Красиво. Оба молча стоят и думают, каждый о своём и о ни о чём одновременно. — Вы умеете плавать? —Да, немного .— Кеша кивает и бормочет что то вроде «Отлично «. Почему то, пейзаж действует на него угнетающе. Изобретатель крутя одну мысль в голове решает её воплотить, с экспериментальным настроем подходит к наиболее песчаному участку. Начиная расстёгивать куртку, стягивая шарф.       Они поменялись местами, теперь американец стоит на высоте, умиротворённо, как будто часть этой экосистемы, неизменный наблюдатель. И что то видит же. Иннокентий ещё раз обводит взором горизонт — грустно, холодно и опасно. Противоположно тому, к чему привык шатен. А этот — альбинос с глазами хамелеонами что то видит в этом. В момент когда Кеша снимает дополнительные штаны для утепления, голова его опустошается от дрожи, но потом приходит приятная мысль — * побывать бы в его голове. В этом странном мире и посмотреть его глазами на всё * даже на раздевающегося себя. —Ух, вот это водичка — шаг босых ног по песку и погружение сразу по щиколотку в воду. Тучка выходит из собственного спокойствия из-за хлюпающих звуков. Ему на секунду кажется что это какое то животное, но то что он увидел — это не описать словами обычного испуга. —Вы что с ума сошли? What the hell are you doing? (Что, чёрт возьми, вы придумали?) Выйдите, там холодно — Кеша широко улыбнувшись, а после с хохотом окунулся в воду целиком, но без участия головы. Тысячи осколков мигом вонзились в излюбленную солнцем кожу порывая её мурашками — резкий контраст адреналином бьёт в голову. Русский с свободным криком безбашенности отплывает чуть дальше и восторженно, на грани страха громко с дрожью балаболит «Ура!». Отплывая на спине глядит за мечущимся аляскинцем. Пару подводных камешков царапают его пятки, поясницу и икры до крови, но он даже не ощущает ног что бы понимать этого. —Нет, не уплывайте .Что вы делаете? Пожалуйста вернитесь, вы же замёрзните — мысленно проклинающий Кешу Тучка то и дело поглядывает на подступающие веера пены и не знает куда себя деть.       Вот же засранец этот южанин, обморозит себе всё что можно и об камни поцарапается, может и утонет из-за обледеневших конечностей. Сам факт смерти естественно заставляет Белого трястись от страха, даже не за свою жизнь. Разводы стального моря такие же жестокие как и волны шторма, хоть и действуют совсем иначе. От вида кричащего его самого морозит до костей, не представляя насколько низкая температура вокруг южного прямо сейчас. Быстро осознавая что этот скучающий большой ребёнок не выйдет из воды Клауди решительно передаёт по рации Михаилу их координаты прося как можно быстрее приехать. В случае собственной травмы он бы ни за что не обратился бы, но тут, этот солнечный человек просто подохнет нахрен от холода. —Зачем вы это делаете? Умереть хотите, так зачем меня втягивать? —Ты сам с-сказал что вода теплая, ух-х, вот и пров-верил. Леденящая, з-зачем в-враьть? — Кеша с поникшим лицом часто дышит и всё-таки приближается к берегу, его окончательно обморозило. Вода по ощущениям минусовая, даже хуже чем в морозную ночь голым выйти, гораздо хуже. От этого и соображая подплывает к белому, пытаясь упереться коленями в песок, просто на просто не чувствует ног, лишь ноющую боль по всему телу. В какой то момент его голова пустеет и почему то кажется что чайка со скалы смотрит на них. У него начался бред. —Иннокентий, выходите, вы меня слышите? — голос сильно взволнованного человека лишь усиливается в белом. Смуглый солнечный паренёк в буквально нескольких шагах останавливается по бедра в воде стоя на коленях, так он пытался выйти из тяжёлой воды. Довольно сильное тело чуть покачивается с голубоватыми губами шевеля какие то безмолвные слова. В страхе белобрысый шагает в воду и подхватывает русского, вытаскивая с безумной затеи. Его обычная не тактильность под гнётом ситуации просто куда-то испаряется. —Иннокентий, всё хорошо? Иннокентий? — с весомыми усилиями вытянутое тело не шевелясь укладывается на колене молодого ученого, тот быстро старается поймать дыхание, но безрезультатно щупает запястье и потом кровяную артерию на шее. От дрожи в руках он прикасается к рации. Она приятно шипя, говорит что Михаил не на станции.       Без контрольные мысли, тревоги будто стадо напуганных овец не дают нормально принять решение и хоть что то предпринять. Прикрывая веки Тучка только чувствует своё частое дыхание и высокие удары в виске. Он в панике, да нет, не то. Он в ужасе. Губы обсыхают и только одна идея приходит как решение, банальная первая медицинская помощь. Аккуратно положив высокого на его кучу одежды и укрыв курткой — сцепляет ладони над левой грудью бессознательного. Один, два, естественные удары которые мы с вам не замечаем в обычной жизни — обретают невероятную важность прямо сейчас. Дыхание не появляется, он чувствует это ладонями — тепло постепенно растворяется.Нужно решаться. Так. Давайте честно, сколько раз мы обратили внимание на губы в этой истории?       Тучка колеблется, его зона комфорта уже давно разрушена, но это ведь не гигиенично и к тому же .ну… Не ловко, да? Он собирается силами, мыслями, сосредоточено массажирует сердце внешне и наклоняется к лицу. Страшно неудобно, но время уходит и с каждым приближением он постепенно теряет как таковое чувство к этому пареньку. В конце концов, он возможно умирает, тут перед ним вопрос жизни и смерти, а так он спасёт жизнь человеку и медицински поцелует его. Есть ли минусы? Да есть, но ...       Белые пальцы сжимают нос, а голову он надёжно откидывает. Аккуратно совсем невесомо касаясь рта теплый воздух проходит по ледяным губам и наполняют лёгкие наполовину. Белый дёргается, ему показалось что русский вернулся к сознанию, но реакция ему только показалась. Второй выдох он делает чуть решительней, всё же холодное тело не вызвало у него никаких особых чувств, зато пульс вернулся, но больше изменений не нашлось . Не большая радость избежания от возможной смерти чуть смягчает тревожность на лице альбиноса , но ещё нед достаточно для полной безопасности.       Где то хрустит земля и хлопающий звук двери необычайно радуют аляскинца. Наконец то. Издалека кричит какой то незнакомый голос и подбегает не Михаил, а кто то другой. Тоже шатен , но со светлой кожей и хорошо, а главное тепло одетый парень. —Так, он дышит, это отлично . Парень, просыпайся, давайте оденем его —Тучка сразу хватается за кофту и они вместе быстрее справляются с делом и легче переносят массу шатена. Белый просто из безысходности доверяет незнакомцу, не задавая вообще никаких вопросов, лишь на половине дороги когда давление самого альбиноса восстанавливается, он проверяет Кешу и обращается к неизвестному спасателю. —Извините, а вы кто? Спасибо за помощь, кстати. —Максим. Это же был ваш вызов, я просто делаю свою работу, а вас и пострадавшего как звать? — он протягивает руку не отвлекаясь от дороги, но её никто не жмёт в ответ. —Клауди Уайт, приятно познакомиться, это мой коллега Иннокентий, спасибо за быстрое прибытие .— дальше они едут молча, в салоне жарко. А у инженера лежачего на коленях белого поднимается температура и постоянная дрожь не даёт покоя, но в целом тело теплеет, лишь конечности такие же ледяные. Тучка обеспокоенно глядит на смуглое лицо и от бессилия помочь ему — просто сильнее сжимает правую ладонь Кеши.

***

—Не прошло и недели как мы снова тут . Что на этот раз ? — пилот внимательно глядит на приближающуюся станцию обращаясь и сестре и местному знакомому Максиму по связи . —Тут надо человека в больницу отвезти , да по ближе , до Нарьян-Мара долетим ? — Саня с Соней переглядываются мысленно соглашаясь что помощь нужна тем двум исследователям которых они привезли буквально вчера . —Кому из ? Высокому или белому ? — Соня рассчитывает топливо и согласно с братом выстраивают путь до центра Ненецкого округа . Ми-26 мягко приземляется на чистую площадку . Максим за стенами станции не особо понимает откуда эти близнецы знают о исследователях , но подтверждает что высокий . Сжато объясняя причину визита к доктору Саня в ответ ему хмыкает. —Вот идиот , кто здесь вообще в воду лезет ? Видимо в себя поверил южный — и почему то радостно смеётся.

***

—До плавались, Иннокентий? —Тучка уставшим голосом вместе с Кешей выходит в идеально, стерильно белый коридор .              Дверь терапевтического кабинета громко захлопывается за следующим пациентом круглосуточной поликлиники . Синие глаза раздражённо от нагрузки смотрят на электронные , агрессивно красные часы :

23:37

      24 часовой формат времени немного непонятен для американца , но по густой темноте за окнами и редкими машинами можно спокойно догадаться что сейчас ночь . В руках аспиранта стопочкой лежат рентгеновские снимки , итоги осмотров и конечных рецептов для восстановления здоровья кареглазого . Упомянутый же с слабостью присаживается напротив альбиноса . Не понятно откуда этот гений подхватил себе – пневмонию ; и прямо сейчас усердно откашливает свою болезнь .       Оба в молчании смотрят на потолок пытаясь перезагрузится после такого бешеного дня . Эмоциональный кувшин исчерпан у обоих - им нечего говорить . Как забавно , но такое же беззвучие было и там , на камне , на берегу. Только более воздушное , приятное ; с чем не может сравниться эта жалкая попытка собраться с силами каждого из них . Противно пахнет хлором , голова набита ватой , а в груди пусто .       Где то этажом ниже , в холле их ждут новые знакомые , волнительно ожидая появления коллег . Но , сидя на лавочках крайнего закоулка второго этажа под грустным сиянием холодной лампочки обоим , честно , наплевать на кого то ещё кроме своей личности . Каждый размышляет о том , как вообще он здесь оказался . Почему сейчас ? Почему именно с этим человеком ? Зачем ?       По ощущениям Кеши , от Клауди всё так же веет осуждением и виной перед белым . День у него не задался , наверняка аляскинец в жутком бешенстве от поведения изобретателя , просто достойно его скрывает. А так , Кеша уверен - альбинос бы ему врезал .       От таких размышлений он бессознательно старается даже дышать тише что бы никак его не беспокоить, но из горла как назло выходит хрипота , да покашливания . Скорее всего этот терпеливый , принципиальный учёный просто освободит себя от проблемного груза в виде него , а значит уволит сразу после выхода из больницы и они больше не увидятся . За такое маленькое время он чуточку привязался к белобрысому упрямцу-айсбергу . Начиная привыкать к тихому поведению, глазам хамелеонам , странному мировоззрению и красивому смеху с приятной внешностью . А если признаться честно , ему жаль что они так и не смогут стать друзьями , приятно общаться без границ субординации и надоедливого "вы" ; пожимать друг другу руки и в целом касаться , а что самое главное - Иннокентий не побывает в мирке Белого , тайном месте неизвестных ему понятий . Выдох .       Боль раздаётся в дебрях груди , то ли от вставшего напротив альбиноса , то ли от тяжёлого осадка на дне лёгких . Как же странно страдать грустью об человеке живом , просто разочарованном в тебе , даже если вы знакомы недельку от силы . —Простите , я не хотел доставлять проблем , вы наверное устали , пошли-кх-те вниз — шатен так же встаёт напротив , по середине коридора , лампочка драматично струйками отражается от всех поверхностей . Клауди хмуро смотрит на бумаги , будто ничего и не было сказано . Тишина обрывается выходом больного из кабинета терапевта, за ним покидает его и медсестра. Две пары глаз равнодушно провожают их да выхода из блока правого крыла поликлиники . Взгляды встречаются ; один с чувством вины , другой с обречённостью простить солнышко за его яркость . —Don't do that again, you reckless asshole. (Больше так не делай безрассудный придурок) — белый делает шаг навстречу вставшему столбом шатену и неуверенно обнимает, выдыхая в момент когда почувствовал что тело русского тёплое, а главное - живое . Тот от ахуя вытаскивает руки из кольца объятий , не понимая прощальная ли это сцена или прощение за глупость . Смотря как альбинос молча упирается в плечо лбом - лишь крепче прижимает старшего за плечи к себе .

Вы знали , что Айсберги тают под лучами Солнца?