Горничная графа Смита

— Ваш багаж, пожалуйста. Багаж, мисс, — обратился к Леви проводник. Мужчина в темно синей форме вытянул руку в белой перчатке в ожидании. — Нет, — буркнул тот, сильнее прижимая к себе свою поклажу. Еще чего, отдавать свои вещи малознакомым людям, — мне не тяжело. — А мой, прошу, возьмите, — Эрвин вложил в вытянутую руку свой чемодан, затем обратился к горничной, — это вагон первого класса. Здесь принято доверять сумки проводникам. — Знаю, — буркнула «Микаса», — просто могу самостоятельно донести свои вещи. Их проводили до купе. Узнав о том, что Кенни пьяным свалился в канаву и умудрился сломать ногу, Леви решил вернуться в родной город. Старик даже не удосужился сообщить ему о своем состоянии, обо всем написал Оньянкопон. Он попросил Шадиса соединить его будущие выходные и предоставить их авансом, чтобы проведать старика. Однако его светлость позволил уйти в такую вещь, как «отпуск». Граф объяснил, что работники, проработавшие больше шести месяцев, имеют право не ходить на работу в течение двух недель в год. При этом им еще и деньги дают перед этим, так называемые «отпускные». С учетом семейных обстоятельств «Микасы» для нее сделали исключение и позволили взять отпуск до истечения шести месяцев. Леви до сих пор не мог поверить своему счастью. Возможность не работать две недели — такая роскошь. Это не считая выходных, которые ему давали каждые десять дней. О таком и мечтать не получалось, а сейчас Аккерман ушел в свой первый в жизни отпуск. Он собирался сесть в первый поезд, но узнал, что графу также требуется посетить его город. Эрвин попросил его задержаться на несколько дней и отправиться вместе, взамен приобрел ему билет в вагон первого класса. Последнее время он проявлял к горничной особое внимание, чего не мог не заметить Леви. «Скорее всего, ему меня жаль. К тому же я считай спас его от Яна, хоть и непутевого, но грабителя. Поэтому чувствует благодарность. Он же не зверь какой-то», — говорил себе мужчина. Пробираясь к купе, Леви обратил внимание на люстры с позолотой и бордовые ковры с эмблемой железнодорожной компании. Тот же знак встречался на шторах и салфетках. Весь интерьер вагона выполнен из натурального дерева с резьбой и покрыт лаком. Сиденья мягкие, ткань на них приятная на ощупь. На случай дальних поездок они раскладывались и проводники заправляли путешествующим постель. Он старался не вертеть головой, разглядывая вагон изнутри, но попасть в первый класс удается не каждый день. Расположившись, Леви устремил взгляд в окно, а Эрвин достал из своего чемодана книгу и открыл ее по закладке. Интересный приключенческий томик порекомендовала Ханджи и не прогадала. Уже взрослый Смит пристрастился к приключениям двух детей в поисках клада, их борьбы с пиратами и беглыми каторжниками. Яркие персонажи привлекали к себе, казались характерными и харизматичными. Эрвин словно возвращался в детство без забот и лишений. Где добрые всегда вознаграждались, а злые непременно получали по заслугам. «Эх, вот бы в жизни было так же», — мечтал он. Тишину разрезал звук урчащего живота. С момента завтрака прошло достаточно времени, и Леви успел проголодаться. Мысленно выругавшись, он продолжил наблюдать за видом из окна, делая вид, что ничего не произошло. Скоро его светлость пойдет в вагон-ресторан, и можно будет подкрепиться сэндвичами. После второго урчания Эрвин отложил книгу. — Вставай, — удивительно, как в его голосе сочетались мягкость и властность. Леви послушно поднялся, не зная, чего от него хотят. Граф не из тех, кто выгонит прислугу из купе по причине ее голода. Особенно после того, как сам привел сюда. Эрвин повел его за собой в вагон-ресторан, где их встретил метрдотель. — Вас будет двое, милорд? — чопорно проговорил он в белоснежном форменном пиджаке с эмблемой железнодорожной компании на груди. — Да, подальше от людей и с приятным видом из окна, пожалуйста. — Как вам будет угодно. Прошу, следуйте за мной, — он повел их к столику у окна с белоснежной скатертью и сервировкой для двух человек. Леви задумчиво взглянул на посуду. Перед ним лежало плоское фарфоровое блюдце. С левой стороны от нее — вилки разных размеров, с правой — ножи и ложки. Приборы располагались от большей к меньшей. Также правее тарелок стояли бокал и стакан. Салфетка сложена в аккуратную композицию, даже жалко ее портить. Он вспомнил, как они накрывали на стол к прибытию гостей в Уингстон, измеряя расстояние линейкой. От мысли о том, чтобы самому так есть, вспотели руки. Его взгляд прошелся по людям в вагоне и остановился на собственном отражении. Переодетый мужчина с мозолистыми руками, бледным болезненным лицом, на которое нанесли уйму косметики — что за клоун. Стоило бы вернуться обратно в купе и пообедать сэндвичем. А лучше — уйти в вагон третьего класса, где ему и место. Эрвин… точнее его светлость выглядел как влитой. Солнечный свет из окна золотил светлые волосы, подчеркивал румяное лицо и голубые глаза. Красивое и дорогое убранство подходило ему. Точно так же, как оно не подходило Леви. — Что ты будешь заказывать? — Эрвин отложил меню. — Рекомендую рыбу. — Я не думаю, что могу позволить себе рыбу, — Леви полистал страницы, — да и вообще что-либо отсюда. Я лучше вернусь в купе, подкреплюсь сэндвичами. — Я угощаю, — настоял граф, — не отказывайся, когда предлагают. — Обычно ничего за просто так не предлагают, — пробурчал Леви, но остался на своем месте. К ним подошел официант — молодой мужчина в таком же пиджаке, что и метрдотель. Он вежливо улыбнулся и обратился к графу Уингстону: — Могу я принять ваш заказ? — Мне пожалуйста рыбу. Только замените красный соус на белый, а на гарнир картофельное пюре. Десерт с меренгой в конце и красное вино на ваш вкус. Леви снова уставился в меню, где не было никакой информации о белом соусе и картофельном пюре. Вот уж мир богачей — возможность заказывать то, чего нет. — А для мисс? — спросил официант, все еще обращаясь к Эрвину. Леви, сидевший рядом, для него будто не существовал. — То же, что и ему, — заговорил Леви, обращая внимание его на себя. Его голос стал ниже, приблизился к естественному, — без десерта, вместо вина черный чай. На ваш вкус, — повторил он за графом. Официант поклонился, забрал меню и удалился. Только для того, чтобы вернуться с серебряным подносом. Держа его одной рукой, второй разложил перед ними блюда. Налил в стаканы воду, а в бокал — вино. Поставил перед Леви чашку ароматного чая. Теперь настало самое сложное — понять какие приборы использовать. Аккерман чувствовал прикованные к их столу взгляды. Разумеется, направлены они на молодого господина. Всем плевать, какую вилку использует прислуга. В любое другое время он не обратил бы на них внимания или бросил бы в их сторону презрительный взгляд. Но падать лицом в грязь перед его светлостью не хотелось. Леви спохватился, осознав, что его заботит мнение Эрвина о нем. Граф по-своему истолковал задумчивость своей горничной. Хмыкнув, взглядом указал на свои приборы, как бы говоря — повторяй за мной. Перед смертью Кушель Аккерман обучила сына основам этикета, к чему потом прибавились знания, полученные при работе на Лобовых и в Уингстоне. Так что Леви вполне сошел за культурную юную даму. Не поняв восхищений графа по поводу рыбы, он решил отведать свой напиток. Такого вкусного чая пробовать еще не доводилось. Даже тот, что в Уингстоне, не хорош настолько. — Нравится? — Эрвин увидел, как просияло лицо «Микасы». — Думаю, можно узнать сорт чая. — Не надо, — Леви делал маленькие глотки, наслаждаясь каждым из них, — наверно оно очень дорогое. — Я могу купить его тебе, — судя по всему, граф захмелел от вина, его щеки заалели, — в подарок. Чай я смогу себе позволить. — Хватит подарков, — тонкие темные брови сдвинулись к переносице, между ними возникла глубокая морщинка, — вы, итак, слишком добры ко мне. Это перебор, ваша светлость. — Брось, — опустевший бокал графа уже успели наполнить, — я обязан тебе жизнью. И я хочу отплатить за это. — Вы уже сделали достаточно. Еще ни один работодатель не был так добр. Вы дали мне выходной после нападения, теперь отпуск. Купили билет в первый класс и угостили обедом. Покончите с благодарностями. И не говорите, что обязаны мне жизнью. Я не сделал ничего, чего не сделали бы другие слуги поместья. К тому же Ян не самый опасный человек. Всего лишь неудачливый грабитель. — Скорее всего, — повторил Эрвин. К сожалению, поговорить с Яном Гастингсом так и не удалось. Поначалу он долго не приходил в сознание. Затем отказывался отвечать на вопросы. А потом и вовсе сбежал, украв одежду и личные вещи другого больного. Все усилия по его поиску оказались безрезультатными. Словно бы ему кто-то помог. Эрвину не нравилось происходящее, чутье подсказывало приближение опасности. Когда они вернулись в купе, он достал из нагрудного кармана письмо и протянул горничной. Леви узнал почерк Оньянкопона и взял на себя смелость прочитать его. — Кто-то интересуется моим делами, — тихо сказал граф, — несколько дней назад написала Ханджи, теперь это. Они полагают, что из-за долгов деда я начну распродавать свое состояние за бесценок. Но долгов больше нет. А «Роза Мария» как и другие суда приносят хороший доход. Их продажа принесет лишь убытки… Леви вчитался в письмо: «… настоящим сообщаю, что неизвестные лица наводили справки о состоянии вашего судна и возможности его приобретения. Представитель дока сообщил, что они готовы были заплатить за его участие в поломке судна и последующем затягивании ремонта. Данное предложение было им отклонено…». — … мистер Оньянкопон очень помог с этой информацией, — продолжил Эрвин, — однако полагаю, дело гораздо сложнее. Мистер Гастингс направлялся в мой кабинет, и мотив, полагаю, не так прост, как кажется. Он мог искать какие-то документы. Если бы мне удалось поговорить с ним… — Простите, ваша светлость, — Леви чувствовал себя виноватым и стыдливо опустил лицо, — мне не стоило так его бить. Просто от мысли о том, что он мог навредить вам… мне захотелось свернуть его шею. — Не кори себя за это. Твои приоритетом была моя жизнь, и я благодарен за это. Прости, мне не стоило говорить все это. Просто мысли вслух, — Эрвин натянуто улыбнулся, — забудь… — Позвольте спросить, ваша светлость. Почему озвучиваете свои мысли мне? — Леви казалось, что он осознанно наступает на говно. — Я тебе доверяю. Мне кажется, ты не станешь врать мне. «Блядь, — выругался про себя Аккерман, осознав, что в говне уже по горло, — пляшем, значит». — Вы думаете, что кто-то нанял Яна для кражи документов? — он откинулся на сидение и закинул ногу на ногу. — Лобов? В конце концов Ян работал на него. Но… мне не кажется, что он пошел бы на такое ради Лобова. — Также я не понимаю, зачем ему документы на суда? Его семья не занимается торговлей или арендой. — Может сам Лобов работает на кого-то? Он же младший сын, ему ничего не светит после смерти отца. Деньги нужны всем, — Леви взглянул на свою юбку, — ради них пойдешь и не на такое. — Интересная почва для размышления, — пробормотал Эрвин. — Однако, — продолжил озвучивать свои мысли Леви, — Лобов не настолько тупой, чтобы отправлять за документами своего человека. Лучше нанять неизвестных, тех, кто не задает лишних вопросов. Или кого-то из прислуги Уингстона. Тогда пропажу документов никто не привяжет к нему. Яна мог нанять тот, кто хочет навести подозрения на Лобова. Он хотел уехать… мог согласиться на что угодно. «Стоило наскрести для бедолаги, — укорил он себя, — я меня же было немного денег. Если бы я отдал их…». — Ты хочешь сказать, Гастингса мог нанять кто-то из моих друзей? — Мысли вслух, ваша светлость. — Разумные мысли, — неохотно признал граф, — я подумаю над этим. *** Осенью темнело рано, так что к прибытию поезда на улице стояла темнота, освещенная фонарями. На перроне ожидали встречавшие и уезжающие. Много людей — раздолье для карманников. А их на станции водилось достаточно. Затерявшись в толпе, они выискивали богато выглядящих пассажиров, а найдя окружали. Пока одни маячили перед глазами и путались под ногами, воришка подходил сзади и обчищал карманы. Одного из таких Леви и поймал с поличным. — Рамзи, — зашипел он, притянув к себе тоненькую ручку. — Мистер Ак-Аккерман? — со смесью удивления и страха спросил он. Шляпка скрывала его лицо от посторонних взглядов, но с такой близи его нельзя не узнать. — Как? Что вы здесь делаете? — Работаю под прикрытием, — Леви решил воспользоваться доверчивостью мальчика, — выискиваю воришек. Что я тебе сказал сделаю, если поймаю еще раз? — Руки поотрываете, — ответил тонкий испуганный голосок. Стоявшие на стреме ребята постарше занервничали, но Рамзи дал им знак, не приближаться. Вся местная шпана знала, к Леви лучше не лезть — будешь целее. В уличных драках никому не удавалось победить его, — простите, мистер Аккерман. Бабушка заболела, деньги на лекарства нужны. — Вечно у тебя все болеют. То бабушка, то дедушка. — Ну так они старые, — мальчик невинно похлопал глазами. — Ладно, — выдохнул Леви, укоряя себя за доброту, — черт с тобой. Верни господину его кошелек и вали домой. Передай деду, что я зайду в гости на днях. Поблагодарив и вручив графу его кошелек, мальчик убежал до того, как Леви понял, что во время их разговора его самого обокрали. Вдалеке ему замахали Рамзи, Габи и Фалько. Аккерману оставалось лишь пригрозить им кулаком, да почесать затылок. — Твои знакомые? — Эрвин с улыбкой наблюдал за всем действом. Кошелек он положил во внутренний карман пальто. — Можно сказать и так, — фыркнул Леви. Несколько лет назад родители Габи скончались, а семью Фалько отправили на каторжные работы. Дети остались одни, местные старались помогать им, но порой самим едва хватало на жизнь. Семья Рамзи переехала в эти края еще раньше. Прибрежный город с дешевым жильем и большим количеством работы притягивал мигрантов, но местные не были столь благосклонны. Возникали склоки и даже нападения на почве ненависти. Поэтому все, кто не обладал светлой кожей, образовали общину на окраине. Жилье Аккерманов находилось неподалеку, а Кенни, несмотря на свои недостатки, не относился враждебно к другим народам и научил этому племянников. «Кровь у всех красная», — говорил он. — Пойдемте, — Леви взял оба багажа, — провожу вас до гостиницы. — Микаса, — Эрвин поспешил за ним, — отдай мне мой чемодан. Я могу сам его понести. — Мне не тяжело, — ответил Аккерман, уверенно шагая по дощатому полу. Он довел графа до местной гостиницы с харчевней и велел ночью не шляться по округе (разумеется, слова использовались другие), а сам, натянув шляпу на лицо, отправился домой. К счастью по пути не встретился ни один знакомый. В окнах горел свет, а дверь оказалось незапертой. Это удивило Леви, Кенни говорил: «открытая дверь — добро пожаловать ворам». Хотя красть у них нечего. На плите стояла кастрюля с бульоном, еще горячая. Старик и здоровым не готовил ничего сложного, а со сломанной ногой тем более. Леви насторожился — в доме находился чужак. Приоткрыв дверь спальни дяди, он увидел светлую голову, которую изначально принял за Траут, местную знакомую старика и заодно его собутыльницу. Но у той волосы длиннее и светлее, почти белые. Затем в голову пришла Елена. Но ее волосы прямые. От осознания, кем является чужак, Леви заскрежетал зубами. — Привет, Леви, — поприветствовал его Зик с широкой улыбкой, — не ожидал тебя увидеть… в таком виде. — Какого хуя ты тут забыл, ублюдок? — Я вообще-то в законном браке родился. Так что нужно посмотреть, кто из нас двоих ублюдок. Простите, мистер Аккерман. Не хотел плохо отзываться о вашей покойной сестре, — со стариком Зик всегда изображал милого мальчика. — Малой, — Кенни заступился за старшего сына доктора Йегера. Этот, в отличие от Эрена, ему нравился, — Зик присматривал за мной. Ведь родные племянники уехали и оставили меня. Плевать им на здоровье старого человека, — он театрально вытер несуществующую слезу. — Ты же сам меня отправил работать. Я кому деньги отправляю? Уже пропил все? — Леви, — Зик возвысился над ним, — твоему дяде полагается отдых. Не тревожь его. Давай выйдем за дверь, обсудим… как мужчины, — он подмигнул старику, который разразился хохотом. — Племянница вернулась, — услышал Леви перед тем, как закрылась дверь. Ему захотелось сломать Кенни не только вторую ногу, но и хребет. Как на зло, Зик стал еще выше. Еще и бороду отрастил. Много лет назад, Кенни приютив племянника, хотел, чтобы мальчик подружился с сыном доктора. Доктор Йегер разделял его желание, ведь маленький Зик рос один, к тому же его задирали ребята постарше. Но с первого между детьми возникла сильная и взаимная неприязнь, которая переросла в настоящую ненависть. Леви отгонял задир лишь для того, чтобы самому дать поджопник Зику. К сожалению, вскоре младший Аккерман перестал расти, и младший Йегер перегнал его. — Что за щетку на лице ты себе отрастил? — Леви не собирался скрывать свою неприязнь и хотел поскорее избавиться от незваного соседа. — Выглядишь как старик. — Лучше как старик, чем женщина, — Зик не отставал, — тебе корсет-то не жмет? — Тебе бы тоже он не помешал. Гляди, какое пузо отрастил. Скоро в дверь перестанешь пролезать. — А девушкам нравится, — Зик гордо потер свой живот, который с последней встречи заметно округлился. Оно и понятно — последний год мужчина провел у бабушки с дедушкой. — Бабке твоей что ли? Или кобылам на их ферме. — Леви многозначительно поднял бровь. Затем решил, что перегнул палку. — Как они, кстати? — Нормально, — его собеседник тоже поднял белый флаг, — ты общаешься с Микасой? Как они? Эрен ничего не пишет, я даже не знаю их нового адреса. — Нормально. Они устроились, работают… и ждут прибавления. — Правда, — глаза Зика просияли. Хоть он и зарекся заводить своих детей, к чужим неприязни не питал, — здорово. Дай их адрес. — С какого хуя? — С того, что Эрен мой брат. Родной при чем. — Ты уверен? Эрен-то похож на доктора Йегера, а про тебя такое не скажешь. Может нагуляли тебя. Как там говоришь звали того овцепаса? Перемирия никогда долго не продолжались, рано или поздно мужчины снова начинали ругаться. Так случилось и в этот раз. Обменявшись оскорблениями, Зик покинул дом Аккерманов и потопал заливать свое горе дешевым вином вместе с Еленой. Леви же смыл макияж, разобрал сумку и переоделся в свою одежду. Кенни к этому моменту уже уснул. Не став будить дядю, он отправился в паб у доков и застал там старых знакомых. Прежние коллеги поприветствовали его и пригласили за свой стол. Его закидали вопросами. Где он пропадал? Как у него дела? Что у него с лицом? Леви ответил честно, но утаил несколько деталей. Например, что работает горничной. Спросил, как дела в доках, и с удовольствием узнал, что на его место взяли троих молодых парней, которые все равно не справляются так же, как и он. — Начальник бесится. Платит троим, а результата все равно нет. — Хм, — Леви спрятал улыбку за стаканом. Местная выпивка, кислая и невкусная, не шла ни в какое сравнение с виски его светлости, о котором он вспомнил с улыбкой. Когда ребята захмелели, Аккерман решил начать то, ради чего пришел. — Знаете судно «Роза Мария»? — Как не знать такую шикарную махину, — ответил Варис заплетающимся языком, — ты бы видел, Леви, эту красавицу. На ней даже работать приятно. А что такого? — Я слышал, тут ходил подозрительный хуи, расспрашивал о ней? — Помним такого. Хер в кепочке и с блокнотиком. Записывал себе что-то. Не местный. Мы с мужиками сразу прогнали его, но он все равно ошивался неподалеку. — Прям в кепочке? — Леви бросил наживку. — В кепочке, — Оливер заглотив ее, — и одет с иголочки. В клетчатый костюмчик и с лиловым галстучком. И воротнички у него накрахмаленные и перчатки у него светлые. Кожаные. Руку подает, а перчатки не снимает. Франт херов, — грузный мужчина презрительно сплюнул, — не удивлюсь, что из тех самых, — сделал ударение на последнем слоге. — Чего хотел этот щеголь? — Задавал идиотские вопросы, но мы даже слушать его не стали. А ты зачем интересуешься? — Надо, потому что, — Леви сделал глоток и сморщился. Какое ужасное пойло, — я работаю на владельца судна. — О, — послышался одобряющее восклицание. Мужчины похлопали его по плечу и поздравили с успешным трудоустройством, — давайте еще по одной. Леви проставляется. — Так это ты свел того дворянчика с угольком, — произнес Холджер, за что сразу ощутил на себе несколько толчков, стук по пальцам ног и суровый взгляд Леви. Оньянкопона уважали даже те, кто на дух не переносил его соотечественников, — то есть Опоном. Они тут инспекцию устроили. Начальник чуть не обосрался. Наверно поэтому и послал того педика, когда тот предложить сломать судно к хуям собачьим. — Хм, — задумчиво протянул Леви и заказал товарищам еще выпить. Сам при этом не мог прикончить первый стакан, до чего противным был вкус. Как он раньше такое пил? *** Эрвин устроился в гостинице и разложил вещи. Встреча с мистером Оньянкопоном назначена на следующее утро, поэтому вечером мужчина решил отдохнуть. Отужинал в харчевне на первом этаже гостиницы и решил прогуляться по округе. В прошлый визит ему не удалось осмотреться в городе, хотелось наверстать упущенное, тем более есть лишнее время. О запрете горничной он напрочь забыл. Деньги находились во внутреннем кармане пальто, так что граф не волновался о детях-карманниках, которые бегали по улице и едва доставали до пояса. Среди них ему попались знакомые «Микасы», которые встретились им на станции. «Надеюсь, у Аккерманов все в порядке», — подумалось Эрвину. Его горничная старалась не подавать виду, но переживала о своем родственнике. Пришлось поуговаривать ее задержаться в Уингстоне на несколько дней. Шадис даже высказался по этому поводу: — Вы слишком много ей позволяете. Вседозволенность слуг может плохо сказаться на выполнении обязанностей. — Не согласен. Если персонал доволен, значит усерднее будет работать. Новая пара чулок лежала в чемодане, но он забыл отдать их в поезде. Теперь они находились во внутреннем кармане пальто, вместе с кошельком. Ему известно, где находится дом мистера Оньянкопона, но неизвестно, где живет «Микаса». Эрвин решил узнать об этом завтра, ведь заявляться на порог дома в поздний час будет неприлично. Граф уже собирался идти обратно к гостинице, как на него с двух сторон налетели несколько мужчин. Внешний вид и запах говорил о том, что эти люди находятся в сильном алкогольном опьянении. Один из них пригрозил ему ножом, и они завели его в подворотню. — Гони деньги, если жить хочешь, — сказал вооруженный мужчина, Эрвин почувствовал холодное лезвие на горле. — Хорошо. Мне не нужны проблемы, я дам вам деньги, — он достал кошелек и протянул его грабителям. — Мало, — рыкнул один из них, пересчитав купюры, — гони еще. По тебе видно, что денежный мешок. Или тебя надо разрезать, чтобы найди денюжки? — Я отдал вам все, — ответил Эрвин, сохраняя внешнее спокойствие, хотя внутри у него все сжалось. Он поймал себя на том, что молится. Казалось, его молитвы услышаны — человека, угрожавшего ему, отбросили на несколько метров. С остальными тоже разобрались достаточно быстро. Темная фигура действовала с таким сочетанием пластичности и силы, которую нельзя вообразить. Одного из бедолаг приложили к стене с такой силой, что он лишился нескольких зубов. Те, кто не потерял сознание, быстро убежали, повторяя друг другу: «Это он». Наконец Эрвину удалось разглядеть своего ангела-хранителя. Невысокий темноволосый мужчина выглядел до боли знакомо. Спаситель выругался, его настоящий голос оказался ниже привычного: — Блядь, я же говорил, не шляться вечером. Тут же до хера грабителей, — мужчина устало потер глаза, — пошли за мной.