Горничная графа Смита

Молодой человек стоял недалеко от поместья Уингстон, не зная с какой стороны к нему подойти. Кажется, намечается что-то важное. Слуги выглядят занятыми, люди в костюмах заходят в главные двери. Кажется, кто-то из служанок заметил его. Пустяки. Он оглядел большой дом. «Пока рано», — понял он. Горько выдохнув, парень вернулся в гостиницу и решил попытать удачу в следующий раз. *** — Микаса, — Леви услышал стук каблуков, приближающихся к нему, это Марлен оказалась рядом и взяла его под ручку, — ух ты, какая ты крепкая. Не мышцы, а стальные жгуты, — она пощупала плечо сквозь дневное платье, — у тебя же выходной завтра. Можешь поменяться со мной? Мой через четыре. — Зачем тебе меняться? — Леви подозрительно глянул на девушку. Он обещал заглянуть к мистеру Мейсону, закончить с травой. В прошлый выходной ему удалось прополоть лишь небольшую часть участка. Слишком много времени ушло на окна. — Я хочу сходить на ярмарку, а к моему выходному она уже уедет. — В таком случае я не против. — Спасибо, подруга, — девушка радостно взвизгнула и заключила его в объятия, — я предупрежу миссис Джонс. «Блядь», — Леви выругался про себя. Последнюю неделю персонал Уингстона был занят приготовлениями к обеду арендаторов. Разумеется, больше всех заняты работники кухни, но и горничные без дела не сидели. Леви радовался, что его выходной выпадал на следующий день после обеда. Хотелось поспать хотя бы до семи утра. Так как граф до сих пор не нанял себе камердинера, его обязанности временно исполняли мистер Шадис и Эрд. Поэтому одной из горничных время от времени приходилось замещать лакея. Так, пока Петра и Марлен накрывали на стол, Леви и Гюнтер относили в столовую еду. — Микаса, возьми хлеб и соусы, — сказал Гюнтер, — и хлеб, — я отнесу остальное. Тебе наверно тяжело? — Ни сколько, — Леви поднял кастрюлю супа и понес в столовую. За годы работы в доках он привык таскать тяжести, так что несколько подносов с горячими блюдами ему нипочем. — Микаса у нас самая сильная, ведь так, — с улыбкой поддержала его Петра, расставляя на столе бокалы. — Будь ты юношей, от девушек отбоя бы не было, — хихикнула Марлен, выкладывая столовые приборы, — так ведь, Петра? — Да. — Эй, — возмутился Оруо, тайком пробравшийся в столовую. Однако его тут же отправили обратно в крыло для слуг. — Тц, скажете тоже, — возразил девушкам Леви. Он, итак, мужчина, но среди женщин популярностью не пользовался. Да ему и не хотелось. Они его все равно не привлекали. В конце Леви и Гюнтер вынесли вино, которое дворецкий разлил по графинам. До прихода гостей оставалось совсем немного. *** Обычно арендаторов не принято встречать полным штатом персонала, ведь они не относятся к высшему сословию. Предыдущий граф Уингстон просто ждал, пока все соберутся, и спускался сразу в столовую. Однако свой первый обед с ними Эрвин захотел провести иначе. Он решил отнестись к ним с должным уважением и встречал гостей у главного входа. Каждому прибывшему граф пожимал руки, приветствуя в своем имении. Затем их провожали в гостиную, где предлагали чашку чая, и когда все собрались, пригласили в столовую. — Приятного аппетита, — сказал Эрвин, начиная обед. Арендаторы по началу вели себя настороженно, ведь еще не знали, какой новый граф. Вся его любезность могла оказаться сплошным фарсом, когда доходило до дела. Люди боялись расторжения договоров, ведь в последнее время стало модным продавать земли под железные дороги или заводы. Они напряженно стали жевать еду, которая казалась им безвкусной. — Я хотел поприветствовать вас в своем новом звании, — начал граф, — полагаю, с некоторыми я знаком, но лучше представлюсь. Я Эрвин Смит, тринадцатый граф Уингстон. Мне хотелось бы познакомиться с вами поближе, ведь я рассчитываю на долгое и плодотворное сотрудничество. Поэтому, для начала позвольте вас заверить, что заключенные договора останутся в силе. Сидящие за столом облегченно выдохнули, еда обрела вкус. — Однако, — продолжил Эрвин, — внимательно изучив документы я понял, что арендная плата не изменялась уже двадцать лет, — и арендаторы снова занервничали, — также мной замечено снижение урожайности в последние годы. Поэтому вопрос поднятия арендной платы в данное время не ставится, — и снова облегченный выдох, — мне бы хотелось внедрить некоторые современные технологии, которые бы помогли улучшить урожайность. И только после этого произойдет повышение арендной платы. Арендаторы задумчиво промолчали. В тишине столовой были слышны лишь звуки жевания и глотания. Некоторые поспешили выпить вина. В конце концов заговорил высокий крепкий блондин: — Эм… каким образом вы собираетесь повышать аренду? Это может ударить по нашим карманам… — сказал он тише. Эрвин ждал этот вопрос: — С января по май размер арендной платы будет увеличиваться на пять процентов. В это время урожая еще нет, так что вам будет ненакладно. Затем, в июне и июле, уже после начала полевых работ — на десять процентов, а в августе и сентябре — на двадцать процентов. А с октября по декабрь — снова на пять процентов. Так за год цены сравняются с рыночными. Разумеется, если вас что-то не устраивает, мы всегда можем пересмотреть условия договора. Под пересмотром договора подразумевалось его расторжение. Хоть граф ничего самостоятельно расторгать не планировал, он не мог решать за своих арендаторов. Эрвин знал, что ставит арендаторов в тяжелое положение. Если они не согласятся на его предложение, рискуют потерять не только жилье, но и средство заработка. Многие из договоров заключены более столетия назад, семьи прижились в графстве, фермеры посещают в местную церковь, их дети учатся в местной школе. Никто не может позволить себе сорваться с места и переехать. К тому же арендная плата у других арендодателей будет дороже. Они не могут не согласиться на его условия. *** В крыле для слуг снова обсуждали мистера Брауна и его привлекательность. — Он просто загляденье, — настаивала Марлен. — У него лицо грубое и щетина, — возразила Петра, — у настоящих красавцев нет растительности на лице, зато у них тонкие черты лица, темные волосы и белоснежная кожа. Вот как у Микасы. Наверняка ее старший брат очень красивый. Леви стало неловко. Он огляделся, но Оруо не обнаружил. Ну и славно, иначе шофер мог приревновать. — А ты что скажешь, Микаса? — Говорят же — красота в глазах смотрящего. Все зависит от пристрастий человека. «Как по мне, граф гораздо красивее», — добавил Леви про себя. Их разговор прервала миссис Джонс, велевшая выносить десерты. Лица гостей в столовой говорили сами за себя. Поникшие и раздосадованные, им явно не до десертов. Мистер Мейсон словно постарел на несколько лет. Старик улыбнулся ему, Леви кивнул в ответ. Мистер Браун выглядел бледным, сидевший рядом с ним мистер Гувер — красным. Гораздо более бодрым казался мистер Блаус. Он единственный поблагодарил прислугу, которая положила перед ним лимонный пирог с меренгой. Несмотря на любопытство, Леви с остальными слугами вернулся в крыло для слуг, лишь мистер Шадис остался в столовой. — Что же такого сказал его светлость? — гадал Гюнтер, когда они вернулись на кухню. Миссис Клаус с помощниками навострили уши. — Мы все видели эти лица. Чтобы он не сказал, явно что-то неприятное? — Это явно касается договоров аренды, может он их расторгает? — предположила Петра. — я сталкивалась в городе с миссис Блаус. Она обмолвилась, что боится, как бы его светлость не продал земли под железные дороги. — Мне кажется, это из-за повышения арендной платы, — высказался Эрд, — его светлость бормотал что-то подобное, когда я его переодевал. Слуги принялись обсуждать еще не закончившийся обед. Каждому было интересно, в том числе и Леви. За почти два месяца работы он сдружился с персоналом и старался быть участником обсуждения местных сплетен. Правда сам мало чего знал, поэтому чаще слушал. Даже жаль, что ему не дано долго проработать в таком коллективе. Не может же он вечно скрывать свой пол. — Завтра последний день ярмарки, — вспомнила Петра, — наверняка местные будут обсуждать обед. Те, кто пойдут, могут подслушать разговоры. — Микаса, — обратилась к Леви Марлен, — ты же пойдешь к мистеру Мейсону в свой выходной? Спроси у него, что там обсуждалось. А я попробую подслушать завтра на ярмарке. — Что за разговоры? — услышали все строгий голос дворецкого. Сам Шадис выглядел едва лучше арендаторов. — Обед окончен. Нужно проводить гостей. Слуги выстроились перед главным входом, так же как несколькими часами ранее. Арендаторы покидали Уингстон в гораздо лучшем состоянии, чем сидели за столом. Видимо, граф сумел смягчить горькую пилюлю. Многие даже пожали ему руку. Однако лица некоторых выражали недовольство. Мистер Мейсон ушел последним, о чем-то переговорив с графом. «Старику не справиться самому, — осознавал Леви, — по-хорошему, ему положено нянчить внуков или даже правнуков, а не заниматься фермой. Но жизнь редко проявляет милосердие». — Мистер Мейсон, — когда граф вернулся в дом, он кликнул старика, благо тот не успел далеко уйти, — завтра у меня не получится. Но приду обязательно через четыре дня. — Да, что ты, дочка. Не переживай, — он похлопал его по плечу, — ух ты, какие твердые у тебя плечики. Леви с легким сердцем пошел к задней двери. Однако хорошее расположение духа улетучилось, стоило ему увидеть обеспокоенные лица коллег. — Микаса, тебе лучше пройти в кабинет мистера Шадиса, — сообщила взволнованная Петра, — и прости нас. Оказалось, что дворецкий и домоправительница прознали о его походах к мистеру Мейсону. Известие об этом их не обрадовало. Они стали призывать Леви покончить с этим. — Нет, — ответил он, — я не делаю ничего предосудительного тем, что помогаю старому человеку. Его снова принялись ругать, как нашкодившего школяра. Ни Шадис, ни Джонс не повышали голос, статус не позволял. Но они спешили донести до незадачливой горничной всю тяжесть ее положения. О ней могут пойти слухи, которые опорочат ее репутацию, не говоря уже о репутации дома, в котором она служит. Но «Микаса» не слушала, на каждое слово ей, она отвечала десятью. — Порядочные люди могут усомниться в твоей добродетели, — настаивала домоправительница, — то, что всего лишь помогаешь ему, подтверждают лишь твои слова. Находишься с одиноким мужчиной наедине. Без сопровождения. А затем переглядываешься с ним под хозяйской крышей. Леви не смог сдержать усмешку: — Я не позорю ни себя, ни этот дом своей помощью в Ивовом коттедже. Вы видели в каком состоянии он находится? Можно сказать, что я оказываю услугу его светлости. А ваши намеки просто оскорбительны. Его слова еще сильнее распалили Шадиса и Джонс. Все возражения Леви отбрасывались, наоборот его начинали ругать еще и за нарушение субординации. Остальные слуги прижались ушами к закрытой двери кабинета и слушали. Они так сосредоточились, что пропустили колокольчик графа. Не дозвонившись до членов персонала, тот в конце концов сам явился в крыло для слуг. — Что здесь происходит? — спросил Эрвин, увидев своих слуг, прислонившихся к двери кабинета дворецкого. — В-ваша светлость, — икнула Петра и сделала реверанс, а за ней и Марлен. Лакеи и шофер склонили головы. — Я повторяю свой вопрос, — хоть Эрвина это и позабавило, он не подал вида. — Понимаете, — начала Петра и огляделась в поисках помощи, но не нашла ее, — мистер Шадис и миссис Джонс узнали, что Микаса помогала мистеру Мейсону по хозяйству. Она ходила в свой выходной. Ее работа в поместье никак не страдала, я это утверждаю, как старшая горничная. — Хорошо. Можете расходиться и приступать к своим обязанностям. Я тут разберусь, — когда слуги ушли, он распахнул дверь. На мгновение глаза Шадиса округлились от удивления. — Ваша светлость, — дворецкий преклонил голову, — прошу прощения. Мы вас не слышали. — Я это заметил. Что здесь происходит? Шадис объяснил графу ситуацию с «Микасой» и мистером Мейсоном. Тот внимательно слушал и кивал головой. — Простите, что заставляем вас волноваться по пустякам, — закончил дворецкий, — но мы посчитали, что этот случай не требует вмешательства вашей светлости. К тому же миссис Джонс проследит, чтобы Микаса больше не посещала мистера Мейсона. Так ведь, Микаса? — Нет, — твердо ответил Леви, — старику нужна любая помощь. У него сломано бедро, ему нужна помощь в подготовке к зиме. Вы дали мне выходные, — он обратился к графу, — это мой свободный день, и я самостоятельно решаю, как его проводить. Моя работа в поместье от этого не страдает. — Но твоя репутация… — молвила миссис Джонс. — В жопу репутацию, — вырвалось у Леви, который тут же осознал свою оплошность, — прошу извинить меня. Эрвина слегка улыбнулся и глянул на горничную: — О ситуации с мистером Мейсоном мне прекрасно известно. Он сообщал о том, что моя горничная оказывала ему помощь по хозяйству. Я тогда не увидел в этом проблемы, так и не вижу сейчас. Миссис Джонс, у вас есть нарекания к качеству работы Микасы? — Никак нет, ваша светлость. — А у тебя, Шадис? — Также не имеется. — В таком случае не понимаю, из-за чего вы потеряли головы и проводите время впустую вместо того, чтобы работать, — граф устремил на слуг строгий взгляд, — мне пришлось самому прийти сюда, потому что я не смог дозвониться до персонала, так как они заняты непонятно чем. — Простите, ваша светлость, — хором произнесли Шадис и Джонс. — Я готов закрыть глаза на вашу оплошность, если этот разговор больше не будет подниматься. Теперь, полагаю вам следует вернуться к работе. Микаса, останься на минуту. «То есть торчать наедине с молодым красивым графом можно, а с немощным стариком нельзя», — решил Леви, когда дворецкий и домоправительница молча вышли за дверь, оставив их вдвоем. — Мистер Мейсон действительно сообщил, что я ему подсобляю? — Да, он написал мне, как только узнал, где ты работаешь. Ты поступаешь очень благородно. Но скоро мы наймем ему работников, и твоя помощь не потребуется. Полагаю, тебе следует знать об отсутствии у меня намерения расторгать с ним договор аренды. Ивовый коттедж — дом мистера Мейсона, и я не собираюсь лишать его жилья. — Я понимаю, ваша светлость. Спасибо, — Леви слегка склонил голову. — И еще, — снова улыбнулся Эрвин, тон его голоса смягчился, — надеюсь, ты больше не будешь сквернословить, особенно в присутствии миссис Джонс. Бедняжку едва удар не хватил. Хотя я, признаюсь, нашел это занятным. — Ладно. — Обещаешь? — в голубых глазах сверкнул озорной огонек. — Ставлю жопу, — с усмешкой пообещал Леви.