Нежелаемое

      Вечерело. Солнце, без пощады палившее весь день наконец медленно скрылось за пиками гор. Его последние лучи освещали их вершины будто нимбы, да и царящая вечерняя тишина была по-своему священна. Воздух остывал, и камни не были уже такими горячими, так что мне удалось немного отдохнуть от дневного жара. Потная кожа остывала, но вместе с тем я чувствовала навалившуюся смертельную усталость. Воздуха на такой высоте не хватало, и каждый шаг давался с огромным трудом из-за ноющих мышц и горящих натёртых стоп. - Дейдара, я больше не могу, - устало протянула я и остановилась перевести дыхание. Похоже, это было ошибкой, потому что стоило только встать, как силы окончательно покинули меня, и я едва не упала. - Тц. Что, совсем всё так плохо? – по подрывнику не было видно, устал он или нет, но то, что он был чем-то обеспокоен, читалось без труда. Вместо ответа я просто кивнула и прислонилась спиной к успевшему похолодеть камню. Мурашки пробежали по оголённым рукам, и меня передёрнуло. - Ладно. Жди здесь, я найду, где можно сделать привал, мм, - Дейдара смерил меня оценивающим взглядом и в следующую секунду скрылся среди скал.       Я повела плечами. Несмотря на скрывшееся солнце было ещё светло, но оставаться одной среди неизвестных гор, когда в любой момент может появиться шиноби или какое-нибудь дикое животное, было, мягко говоря, не очень уютно. Я старалась прислушиваться к каждому шороху и вглядываться в каждую тень, но опустившаяся на плечи свинцовая усталость сводила бдительность на «нет». Глаза жутко слипались от недосыпа, к тому же недостаток чакры, которую я сегодня изрядно потратила, прыгая по скалам, давал о себе знать нереальным внутренним опустошением. И если бы не возможная опасность, я бы точно уснула прямо здесь. Простояв добрых пять минут с подсознательным страхом даже пошевельнуться, я всё-таки сдалась и присела на пыльную от стоявшего весь день зноя землю. Мысли словно отсутствовали в тяжёлой голове, и только натренированная за несколько месяцев сила воли не давала мне клевать носом. - Эй, вставай я тут недалеко пещеру нашёл, мм, - от неожиданного появления Дейдары я вздрогнула и даже как-то оживилась. Вставать жутко не хотелось, но мысль о том, что парень даст мне отдохнуть в найденной пещере хотя бы несколько часов стала невероятно сильной мотивацией.        Пещера на деле оказалась не очень большим углублением в скале. Судя по тому, что её задняя стена представляла собой гору насыпанных друг на друга камней, когда-то здесь был проход, который наверняка завалило в результате обвала. Возможно, безопасность такого убежища интересовала бы меня чуть больше, если бы не смертельная усталость. Пожалуй, даже смерть под камнями была не таким жутким вариантом. Хоть так высплюсь. - Ксо!- выругался копошащийся в сумках Дейдара и с нескрываемым разочарованием вздохнул, - кажется, у нас закончилась еда. У тебя в рюкзаке ничего нет? Я задумалась на несколько секунд – сейчас даже мозг отказывался толком работать – и отрицательно покачала головой. Мои припасы закончились ещё до Хоши, а пополнять я их не стала, наивно пологая, что у Дейдары ещё полно еды. Судя по реакции, парень думал так же обо мне. Желудок недовольно заурчал. Блин, ну вот только этого ещё мне не хватало! - Ну бляя, - протянул подрывник с некой обречённостью в голосе, но потом всё же встал и вышел из пещеры, - придётся импровизировать, мм. Я проводила его незаинтересованным взглядом: как он собирался выкручиваться, меня почему-то не трогало. На подсознательном уровне я была уверена, что он точно что-нибудь придумает, потому что сам наверняка жутко голодный. Так, задумавшись о потребностях Дейдары и всё больше о самом Дейдаре, я не заметила, как уснула, даже не расстелив футона. Твёрдая и уже холодная земля казались самой мягкой в мире постелькой, а пещера, которая и обвалиться могла – самым безопасным местом в мире. Сон был моментальным и глубоким, таким, который по ощущениям пролетает за одну секунду, хотя на самом деле длится несколько часов, поэтому я сильно удивилась, когда разлепила глаза, а передо мной сидел уже вернувшийся подрывник. Он дожаривал на непонятно откуда взявшемся костре что-то странное, но пахнущее мясом. А это главное. - Проснулась, мм? – с некой иронией в голосе уточнил Дейдара, когда я завозилась у него за спиной в попытках размять затёкшую спину и онемевшую руку, на которую так неудачно легла во время сна. Пальцы будто покалывали тысячи мелких иголочек – чувство неприятное, но именно оно позволило мне окончательно проснуться. Голова болела, а тело вообще казалось сосредоточением всей усталости на Земле. Во рту пересохло, и жутко хотелось пить. - Скорее воскресла, - мрачно хмыкнула я, пододвигаясь ближе к Дейдаре, - ты всё-таки нашёл еду? - О да-а-а, - со странным оттенком злорадства в голосе протянул он, от чего мне стало немного не по себе. Потому что я уже успела заметить, что если Дейдара говорит таким тоном, ничего хорошего ждать не стоит. Мои опасения подтвердились, когда подрывник всё же развернулся ко мне, и в его глазах играл странный, с хитринкой бесёнка блеск. И это явно был не отблеск костра. - Закрой глаза, мм, - предложил Дейдара, даже не стараясь спрятать коварную улыбку и чуть пододвинулся ко мне, - тебе понравится. Если бы мои мысли не были столь заняты едой и желанием снова лечь спать, я бы обязательно подумала, что он хочет меня поцеловать. Но внутренний реалист быстро убил внутреннего романтика. - Зачем? – с явным недоверием спросила я, пытаясь заглянуть за спину Дейдары, чтобы понять наконец, что он там жарит, но отчего-то очень весёлый подрывник не давал мне этого сделать, постоянно наклоняясь в ту же сторону, что и я. - Ну, ты же хотела есть! Ну, давай, Митсуко-чан, закрой глаза и доверься мне! – Дейдара походил на заигравшегося чертёнка. Было ли дело в пляшущих за его спиной языках пламени, отбрасывающих на стены длинные подвижные тени, пылающем азартом взгляде подрывника, его хитрой улыбке и вызове в голосе, но в голове возникала именно такая ассоциация. Я прищурилась, тщетно пытаясь понять, что задумал неугомонный парень, но он как настоящий шиноби умел скрывать свои намерения. Долгий взгляд глаза в глаза не дал никакого результата, и я сдалась: пусть делает, что задумал, но даст мне поесть. И я успешно убеждала себя в том, что сдалась именно из-за урчащего желудка, но никак не из-за того, что этот взгляд заставил моё сердце забиться сильнее. - Ладно. Но учти, что если я умру – это будет на твоей совести, - выдохнула я и закрыла глаза. Заигравшее любопытство и возникшее смущение несколько перебили сонливость, я вся подобралась и стала прислушиваться к каждому шороху. - Я это учту, - Боже, сколько же коварства и злобного предвкушения было в его приятном голосе, что мне тут же захотелось открыть глаза и послать к чертям всё доверие, - открой рот, Митсу, мм.       Я проглотила застрявший в горле ком и сжала подрагивающие пальцы в кулак. Интуиция вопила, что именно эту просьбу выполнять не стоит. Но когда я её слушала? Мысленно перекрестившись и окончательно отринув набирающее силу сомнение, я неуверенно приоткрыла рот. Секунду ничего не происходило, но потом я почувствовала движение впереди - Дейдара медленно приблизился. В этот момент у меня перехватило дыхание и сердце в волнении забилось сильней. Я тут же представила, как он сидит напротив и наверняка улыбается. Пусть с насмешкой, пусть с хитрецой, но улыбается. И смотрит только на меня. На кончик языка легло что-то сухое и маленькое, и мне рефлекторно пришлось взять это полностью в рот, но от мыслей, что же такое мне только что подсунули, меня отвлекло лёгкое касание. Случайно или же намеренно Дейдара мягко коснулся пальцами моих губ, и от этого мимолётного ощущения мир будто остановился. Из-за того, что глаза были закрыты, все чувства обострились в сотни раз, и почти невесомое прикосновение так ярко отпечаталось на губах. На несколько мгновений я перестала дышать, а все мысли, всё нутро и все чувства сходились к застывшим губам. Длилось это чудесное мгновение ровно до тех пор, пока я не прикусила то, что подсунул мне Дейдара. От нажима это «что-то» мерзко хрустнуло и дотронулось до языка какими-то усиками. С ужасом я распахнула глаза и выплюнула это нечто, тут же подтверждая свою догадку. Это был сраный жук! Мой визг эхом разошёлся по пикам ближайших гор. Я вскочила, чуть ли не в истерическом припадке перепрыгивая с ноги на ногу и не переставая при этом размахивать руками как папуас у жертвенного костра. Я плевалась и материла Дейдару, его фантазию и семью до десятого колена, пыталась рукавом вытереть язык и вообще весь рот, обещая, что больше никогда не буду доверять этому поганцу. К слову, этот поганец угарал во весь голос и едва ли не катался по полу, схватившись за живот. Он закрыл лицо руками и тоже матерился, но только уже от смеха. - Аааа, блин, видела бы ты своё лицо! Святой Пейн, это шедевр, мм! – давясь смехом, сказал Дейдара и вытер выступившие на глазах слёзы. От такой наглости я застыла на месте и, недолго думая, кинула в подрывника первый попавшийся под руку камень. Но это Дейдару только сильнее позабавило. - Я с тобой не разговариваю! Идиот! – обиженно фыркнула я и демонстративно сложила руки на груди. Вот и доверяй ему после такого! - Ладно-ладно, извини, - парень поднял руки в примирительном жесте и пристально посмотрел на меня, пытаясь скрыть улыбку. На его лице крупными буквами было написано веселье, которое уже через секунду вырвалось наружу, и Дейдара снова рассмеялся, хватаясь за живот. Ну точно поганец.       Остаток ужина прошёл в молчании. Я обижалась и намеренно старалась не замечать подрывника, который время от времени улыбался краешками губ, наверняка вспоминая свою дурацкую шутку. Я дожёвывала принесённую и зажаренную им ящерицу (к слову, Дейдара предложил мне ещё и змею с хрустящей корочкой, но после знакомства с Орочимару змеи резко стали мне, мягко говоря, противны. Поэтому пришлось выбрать меньшее из зол). Эта ящерица была не похожа по вкусу ни на какое другое мясо, которое я когда-либо пробовала, да и отдавала приятными специями: солёная, чуть острая и с пикантным привкусом каких-то трав. Готовил Дейдара явно со знанием своего дела. Тихо и под угасание вечера проходил наш ужин. Самый необычный ужин в моей жизни и…последний с Дейдарой? Я подняла взгляд на задумавшегося подрывника, и эта грустная мысль больно кольнула сердце. «Неужели нам уже пора расходиться? Но мы же буквально вчера познакомились и сделали первые шаги вместе! Мы же только-только начали друг другу доверять, и уже пора прощаться? Навсегда? - мысли тяжёлые, грустные пронзили сознание, - неужели это конец?» «Но что будет с Дейдарой?» - тяжелее всех на сердце легла именно эта мысль. Тяжелее, потому что следом за собой повлекла другие, от которых я так упорно отмахивалась всё это время. Мысли, не дававшие мне спать после встречи с Намико, и которых я так долго успешно избегала под гнётом навалившихся событий. Но теперь бежать было не куда: у меня оставалась последняя ночь, чтобы всё решить. Последняя ночь, нестерпимо быстро наступающая за проёмом пещеры и пока ещё отпугиваемая костром. Липкий страх сжал сердце: я зря оставила это решение на самый последний день. «Что… что мне теперь делать?» - сонливость прошла окончательно, уступая место нарастающей тревоге. А причиной её была война. Та самая, которую должен был развязать Тоби и в которой должны были погибнуть сотни шиноби. В которой наверняка должен был погибнуть Дейдара. Я подняла испуганный взгляд на парня и неожиданно поймала его взгляд на себе. Не напуганный, но чуточку встревоженный. - Что-то случилось? Выглядишь как-то затравленно, мм, - спросил он с тенью беспокойства и вопросительно изогнул бровь. Костёр играл тенями на его лице, придавая взгляду мистическую выразительность. - Нет… ничего, - промямлила я, опуская взгляд на мелкие камушки у ног, - просто тревожно здесь как-то. Я не лгала. С каждой секундой становилось темнее – ночь надвигалась – и подсознательный страх обуял сердце. Даже тени от костра стали неестественно пугающими, словно они были наступающими с горных хребтов призраками. Я поёжилась. - Хах, тогда я просто обязан рассказать тебе побольше об этом месте, мм, - я боялась смотреть на Дейдару, но в его голосе беспокойство вновь сменилось тенью насмешки. Он был излишне эмоциональным сегодня. «Ты тоже чувствуешь, что мы расстаёмся?» - И что же? – с отголоском интереса спросила я, стараясь найти в пляшущих языках пламени ответы на все вопросы. - А то, что это место называется Хребтом Раскаяния, мм, - с видом знатока сказал Дейдара и я всё же подняла на него заинтересованный взгляд. Дело стало попахивать страшилками у костра, - легенда гласит, что по ночам по склонам этой и ближайших гор ходит некий призрак. Он появляется неожиданно и, по словам стариков, появлению его предшествует холодящий душу туман. Взгляд этого призрака пронзает насквозь и заставляет поражённого человека раз за разом видеть все совершённые в жизни грехи до тех пор, пока не сведёт с ума. Дейдара замолчал и смысл сказанных им слов заставил меня сжаться. Звучало жутко. - Да ну, ты же сам говорил, что в призраков верят только дураки, - припомнила я случай в заброшенной деревне и попыталась отмахнуться от пугающих рассказов подрывника. Не удивлюсь, что это ещё одна попытка надо мной пошутить напоследок. - Ну, так я тоже в это не верю. Как по мне, это просто глупая легенда. Именно на этом участке гор чаще всего случаются всякие обвалы и оползни. К тому же здесь много достаточно крутых спусков, всяких расщелин и пустот, да ещё и ловушек понатыркано везде, так что и бывалый шиноби ногу свернёт или провалится куда-нибудь, если не знает дороги. Вот и придумали такую байку, чтобы всякие генины не лезли сюда без надобности. Эти слова, полные здравого смысла и скепсиса несколько меня упокоили, хотя я по-прежнему боязливо поглядывала на вход в пещеру. - Хотя-я-я, - протянул Дейдара, что-то вспоминая, и эта оговорка мне очень не понравилась, - был у нас в Деревне чувак, который утверждал, что встретился с этим призраком. Я тогда мелкий был, не помню особо, но вроде как это даже был бывший член АНБУ…. Или просто какой-то крутой хрен?.. Ай, да не важно! В общем, был этот дядька бывалым ниндзя, прошедшим аж две войны, то есть с закалёнными нервами и стальными яйцами, но после миссии в этих местах свихнулся. Ушёл со службы, стал оборачиваться на каждый шорох, боялся теней и постоянно бормотал что-то про то, как он сожалеет. Я как-то столкнулся с ним на рынке. Глаза вот такущие (тут Дейдара как мог выпучил глаза), дёрганный, когда меня увидел, то свалился на колени, стал плакать и умолять простить его. В общем, поехал по фазе. Уже не помню точно, чем дело кончилось, но он то ли повесился в итоге, то ли со скалы спрыгнул. Вот после него и поползли слухи. Мол, заставил его этот призрак признать все свои грехи и посмотреть в глаза всем убитым. Даже звучит бредово. Я бы сказал, что война любого с ума свести может, так что она виновата, а не какие-то там призраки, мм. Повисла тишина. Казалось, даже треск костра сделался почти неслышным и зловещим. Я повела плечами и интуитивно придвинулась ближе к Дейдаре, не переставая с опаской смотреть в разверзшийся передо мной вход пещеры. Жуткая, действительно жуткая легенда захватила мой разум. В игре бликов на стене я видела тень сошедшего с ума шиноби, а в потрескивании костра слышала его крик. «Я раскаиваюсь! Я сожалею!» - воображаемый стон стоял у меня в ушах. Что ж, если Дейдара хотел меня напугать, у него это получилось.       Минута шла за минутой, не ощутимая в ночной тишине. Я боялась даже пошевелиться, но вскоре страх начал отступать. Он уходил постепенно – сначала я смогла несколько облегчённо вздохнуть и только после отодвинуться обратно в свой угол. Это была просто легенда, какая наверняка есть в каждой Скрытой Деревне, ведь есть же шиноби, которые наверняка сожалеют хотя бы о нескольких убитых. Например, Итачи. Мысль о нём отдалась в груди ещё большей болью. Вот уж кто действительно сожалеет, так это он. Итачи Учиха – шиноби, до конца верный своей Деревне и, по словам Намико, служивший шпионом в Акацуки. Стоп. Если он служит в Акацуки шпионом, значит, он не поддерживает проект Глаз Луны, так? А если он не поддерживает его, то… Закончить мысль мне не дал ворвавшийся в пещеру порыв ветра, едва не затушивший костёр. Я встрепенулась и вопросительно взглянула на напрягшегося Дейдару, который жестом приказал мне молчать. Неужели нас нашли? Темнота входа сгущалась, и её будто можно было потрогать: на ощупь она обязательно должна была быть холодной и упругой. И хотя костёр продолжал гореть, в пещере сделалось холодно. Какой-то могильный холод окутывал со всех сторон, медленно струясь с улицы. А потом появился туман. Сначала я убеждала себя, что мне показалось, и это всё плод воображения моего истерзанного усталостью мозга, но когда сизая дымка стала видна у самого входа в пещеру, меня схватил озноб ужаса. «Да это же бред! Да ну быть такого не может!» - я судорожно потянулась за сумкой с оружием, боясь любого неосторожного движения и продолжая убеждать себя в том, что это всё-таки просто природное явление. Хотя я совсем не была уверена, бывает ли вообще в горах такой густой туман. Когда дрожащие пальцы охватили ручку куная, мне стало несколько спокойней, и я во все глаза уставилась на источающий опасность вход в пещеру. Время тянулось необычайно долго. Даже холод стал ощущаться не так сильно, и меня перестала бить крупная дрожь. Нашло спокойствие и сосредоточенность, какие должны быть у шиноби в бою, и я крепче сжала рукоять своего оружия: кто бы ни был наш враг, я не собираюсь в панике прятаться за спину Дейдары. Тишина. Туман начал рассеиваться, и искрившееся в воздухе напряжение спало. Снова стал слышен треск костра, а застывшее время обрело свой ход. "Я вот, это просто дурацкая глупая легенда меня напугала!" Но тут в рассеевающеся дымке появился неясный силуэт. Я всхлипнула и в ужасе придвинулась к стене пещеры, выставив перед собой кунай. Неизвестный силуэт, будто сотканный из уплотнённого тумана, прояснялся, обретая черты сгорбленного старика. «Это призрак! Боже мой, это настоящий призрак!» - мне хотелось бежать, крикнуть что-нибудь Дейдаре, но могильный холод тумана, клубами расползавшегося по полу пещеры, будто парализовывал. Я не могла отвести взгляда от стоящего у входа старца. Теперь можно было различить его древнюю обвисшую одежду, напоминающую потёртое от времени и пыли дорог кимоно. Лицо, такое же дряблое и морщинистое, как и складки ткани, было бледным и будто застывшим. Густые брови прикрывали глаза, так что в первые секунды казалось, что глаз нет вовсе, а веки уже давно слиплись и срослись под тяжестью седых ресниц. Я смотрела на этого сотканного из дыма старика, чувствуя, как холодеют ладони. Звуки и ощущения – весь внешний мир перестал существовать, и лишь загробная тишина окружила меня, отдаваясь звоном в ушах. Старец сделал первый шаг в пещеру. - Стой, где стоишь и немедленно отвечай, кто ты и зачем пришёл, мм! – резкий голос Дейдары будто вырвал меня из другой реальности, заставляя вздрогнуть и усиленно заморгать, чтобы рассеять наваждение. Сердце колотилось как умалишённое, но я старалась не поддаваться панике. Не в этот раз. Пытаясь преодолеть сковавший тело страх, я подобралась и посмотрела на Дейдару. Он уверенно сжимал в руке кунай. - Стоит ли задавать вопрос, если заранее знаешь ответ? – голос напоминал эхо, но был столь глубоким, что в нём можно было расслышать свойственную всем старикам мудрость. Он приковывал к себе и заставлял вслушиваться, ведь каждое слово будто было вне времени. - Отвечай, кому говорю! – Дейдара начинал злиться. Это было видно потому, как дрожит лезвие в его руках, а голос срывается на повышенные тона. - Я не могу ответить на этот вопрос за тебя. У меня нет имени, но каждый в моём приходе видит что-то своё. Что видишь ты? – не обращая внимания на направленное в свою сторону оружие, старик сделал ещё один беззвучный шаг. Под его ногами клубился туман, и казалось, что незнакомец парит над землёй. - Ты из Ивагакуре, мм?! Тогда что ты здесь делаешь?! – Дейдара был похож на натянутую струну и готов атаковать в любой момент. Я сидела чуть позади и не видела его лица, но зато заметила, как на синих губах старика дрогнула холодная улыбка. - Ивагакуре? Тени прошлого преследуют тебя, юнец, и время расплаты близко. Я чувствую запах крови и дыма, я вижу сотни мертвецов вокруг тебя. Ты слышишь их протяжные стоны, Дейдара? – от упоминания своего имени подрывник дёрнулся как от удара. Откуда, откуда он знает? - Не приближайся! – Дейдара вскочил на ноги и метнул в старика заготовленный кунай. Мужчина даже не попытался увернуться от смертоносного оружия и не дрогнул, когда лезвие прошло сквозь него, исчезая в тумане. Старик не шевелился, а вот Дейдара отшатнулся на шаг назад и, чертыхнувшись, потянулся за глиной. Я же в страхе зажала рот рукой, чтобы не закричать. Это действительно призрак! - Откуда ты знаешь моё имя?! - Ты слышишь эти голоса? «Тварь! Психопат! Убийца! Ты не человек, ты чудовище!» - старик не обращал внимания на вопрос Дейдары и продолжил говорить. От его голоса и слов, которые он произносил, кровь стыла в жилах, - «детоубийца! Демон! Бездушная тварь! Сдохни уже, ублюдок, чтобы мир мог вздохнуть с облегчением!» Он кричал и приближался к Дейдаре. Кричал и приближался, и каждое слово звучало отдельным голосом, будто это были разные люди. С такой ненавистью и презрением, что хотелось заткнуть уши и перестать слышать, выколоть глаза и не видеть этой написанной на старческом лице ярости. - Заткнись! – когда старик подошёл достаточно близко, Дейдара, до этого застывший, метнул ещё один кунай. И было в этом единственном крике столько отчаянья, злобы и страха, что я не узнала голос подрывника. - « Мразь! Скотина конченная! Сдохни! Да сдохни, тебе говорят! Ненавижу тебя, уёбок! Предатель! Сумасброд отбитый! Сдохни в муках, тварь!» - ненависть в каждом слове и крик заставляли Дейдару отступать. Он сумасшедшим взглядом смотрел на старика, приближающегося намеренно медленно и смакующего каждый звук, каждое чувство подрывника. Я не понимала, что происходит, но не могла смотреть на такого Дейдару: сбитого с толку, озлобленного, с горящими яростью глазами и затаённым страхом. Эти эмоции раскаляли воздух и казалось, что ещё секунда, и пещера взорвётся. - Заткнись, я тебе говорю! - вновь крикнул подрывник, разжимая ладонь с зажатой бомбой, - заткнись! - Я замолчу, а они нет. Я открою глаза, и ты встретишься с ними, - со строгостью жестокого судьи произнёс старик, почти вплотную подходя к Дейдаре. Тот даже сделать ничего не успел: только хотел сложить печать, но призрак открыл глаза, тут же ловя взгляд парня. Секунда, и Дейдара, дрогнув всем телом, схватился за голову. Он упал на колени перед стариком и закричал как от самой адской боли. Я никогда не слышала такого отчаянного крика, что даже мне причинял почти физическую боль. - Дейдара! - я тут же кинулась к нему, забыв про осторожность, и успела подхватить заваливающегося на бок парня как раз вовремя, – что вы с ним сделали?! - Лишь заставил платить по счетам, - слишком холодно произнёс старик, смотря в мои испуганные глаза. Я инстинктивно крепче прижала к себе потерявшего сознание Дейдару и подавила нервный всхлип. Серые, но чистые глаза призрака смотрели глубоко и без сомнения проникали в самую душу. Меня не покидало чувство, что он видит меня насквозь, и ни одна мысль, ни одно чувство не могут укрыться от его пронзительного взгляда. Ведь если старик был будто соткан из дыма и его образ становился всё более неясным, то глаза горели каким-то внутренним светом, потусторонним, всевидящим и справедливым. - Я вижу твой страх, Маша, - судорожный вздох вырвался из груди, когда старик назвал моё настоящее имя. Это невозможно! – Трусость – вот главный порок. - Откуда вы?.. – договорить я не успела, потому что взгляд призрака сверкнул пронзающим сознание огнём, и разрывающая череп боль ударила в голову. Я заорала ещё истошнее, чем Дейдара, и не в силах справиться с этой пыткой потеряла сознание. - Так ты утверждаешь, что это сделала Маша, а не ты? – до боли знакомый голос моей учительницы начальных классов заставил меня открыть глаза. Ничего не понимая, я в панике огляделась в поисках Дейдары, но вдруг узнала кабинет начальной школы. Своей школы. И пожилых лет учительница строгим голосом отчитывала мою одноклассницу. «Что за дичь здесь происходит? Где я, блин, на этот раз?» - Да, это точно была она! – знакомые слова, знакомый детский голос, раньше долго звучащий в моих кошмарах, обратил на себя внимание, и я всё поняла. Я узнала Валю – мою школьную подругу, с которой мы общались до третьего класса, увидела себя маленькую, стоящую с опущенной головой и теребящую края школьной формы. Это было моё воспоминание об одном из самых позорных дней в жизни. Боже, я не хочу это снова вспоминать! - Но Паша Волков утверждает, что это ты, Валя, разбила окно. Что ты на это скажешь? – учительница осуждающе посмотрела на Валю, и та сжалась под её взглядом. - Он всё врёт! Ничего он не видел! Это Маша тот камень кинула, когда мы играли! – впрочем поняв, что ей светит нешуточное наказание девочка возмущённо принялась доказывать, что она не виновата. И она действительно была не виновата. Это я тогда так увлеклась игрой, что случайно попала камнем в окно во время прогулки с продлёнкой. - Что ты скажешь, Маша? Это действительно была ты? – учительница и Валя вместе посмотрели на меня. Я помнила, как мне было страшно в тот момент. Я так боялась, что меня будут ругать и классная руководительница, и директор, и родители, что стояла и едва не плакала. Я понимала, что если не сознаюсь, то накажут Валю, но мне было так страшно! - Это…это Валя разбила окно, - тихо сказала я и сильнее опустила голову, боясь даже взглянуть в сторону уже бывшей подруги. Она опешила и испуганно смотрела на меня. Она всё ещё не верила, что я её подставила.       Мне было стыдно – жгучий стыд сковал тело, но у меня так и не хватило смелости признаться. Валю тогда наказали, и её родителям пришлось платить за разбитое окно. Даже мама и папа не поверили ей, что она не виновата. Так моя трусость разрушила нашу дружбу и подставила человека. Мне до сих пор было стыдно за тот случай, и я всегда вспоминала его с ощутимой болью.       «Но почему я вижу это сейчас? Да, я признаю, что поступила очень плохо, но какое значение это имеет, когда я вообще в другом мире?» - я прошлась по кабинету, и никто из присутствующих даже не обратил внимания на меня настоящую, ведь это было лишь детским воспоминанием. Маленькая я по-прежнему стояла, опустив голову под полным ненависти взглядом Вали и тряслась от страха. Даже сейчас, спустя столько лет, мне было стыдно. Стыдно, наверно, даже больше, чем тогда. И ещё я совсем не понимала, что произошло и как вернуться в сознание. « Предательница!» - было единственное слово, которое выплюнула Валя, когда мы вышли из кабинета. Оно было больное как удар самого яростного хлеста. Самое осуждающее, как взгляд миллионов судей.       Меня охватил жар. Я вспомнила тот день слишком отчётливо, будто пережила его заново. И всё-таки это было какое-то необычное воспоминание. Внезапно всё переменилось. Мир смазался, и я вновь оказалась в нашем старом кабинете, вот только смотрела на него весьма непривычно. Учительница вновь спрашивала, кто был виноват в случившемся, но теперь я будто смотрела на мир глазами Вали. Нет, я не просто смотрела её глазами, я была ей самой! Я чувствовала её страх, я слышала её мысли и отчаянный внутренний крик «Я не виновата!». Её глазами я смотрела на маленькую себя и не верила в несправедливость происходящего. Мне было страшно, мне было больно и обидно, как ей самой тогда. А потом прозвучал роковой вопрос: - Что ты скажешь, Маша? Это действительно была ты? - глазами Вали я смотрела на себя и надеялась, что не солгу. Скажу правду, и справедливость восторжествует. Вместе с Валей я надеялась на честность и благополучный исход. Все чувства обострились и замерли. - Это…это Валя разбила окно, - тихо сказала маленькая я, и в этот момент что-то внутри нынешней меня рухнуло. Я почувствовала этот укол лжи, эту подставу, ужасную, ни с чем несравнимую боль предательства. Как и Вале когда-то мне захотелось с кулаками броситься на себя. Как же, как же я возненавидела эту трусость! «Предательница!» - вместе с Валей выплюнула я в лицо самой себе и ужаснулась.       Обида, искренняя ненависть и презрение к самой себе охватили сознание. Как я могла тогда так поступить? Трусиха! Действительно просто жалкая предательница, которая побоялась подставить свою жопу под удар справедливости! Маленькая дрянь, которая сама боялась получить по заслугам и поэтому подставила невиновного человека! Заставила другого испытать то, чего не хотела испытывать сама! Я и раньше осознавала ужас своего поступка, но теперь, прочувствовав на себе всю боль, жгучую обиду и душащую несправедливость, которую пришлось испытать Вале, просто возненавидела себя вдвойне. Мне было не просто стыдно. Я сама у себя вызывала непередоваемое отвращение. Как только эти мысли проскользнули в голове, мир смазался вновь, и одно воспоминание постепенно сменилось другим. Теперь я была чуть старше, мне было лет двенадцать на вид. Я возвращалась с занятий по лепке из глины и как раз шла по малолюдной улице, когда заметила у одного из подъездов странного мужчину. Странность его была в том, что он сидел на земле, привалившись спиной к кирпичной стене дома, и не шевелился. Я чуть приостановилась, внимательно рассматривая его бомжеватого вида одежду. В голове мелькнула мысль, что ему может быть плохо, и тогда нужно вызвать скорую. Но стоило только представить, что тогда придётся подойти к нему, возможно потрогать (а вдруг он вшивый или лешайный?!), потом дожидаться скорой, хотя дома ждёт мама да и вообще уроки делать нужно, я быстро предпочла решить, что этот мужчина - просто пьяный бомж. «В конце концов не я одна тут хожу. Ему кто-нибудь поможет», - подумала я тогда и дальше пошла в сторону дома, напоследок окинув мужчину оценивающим взглядом. Что это было тогда? Теперь я могу однозначно ответить: страх. Я испугалась возможных трудностей и ответственности, я застеснялась подойти и побоялась чем-то заразиться, если мужчина болен.       Мир дрогнул, и вот я вижу себя со стороны, идущую неспешным шагом по улице. Как в прошлый раз с Валей я видела себя глазами того мужчины, и это казалось новой ужасной пыткой. Если о чувствах бывшей подруги я догадывалась, то раньше и представить не могла, что чувствовал этот незнакомец. А он действительно был бомжом. Не алкоголиком, не наркоманом, а человеком, который в один момент потерял всё. Я видела его воспоминания о том, как его бросила жена, забрав при разводе детей и квартиру. Видела, как от него отвернулись друзья, когда он растерял все свои деньги. И чувствовала, с какой безнадёгой он оглядывает пробегающих мимо прохожих. Ему действительно было плохо, но не со здоровьем, а с душой. Я слышала его молитвы о том, чтобы хоть кто-нибудь, ну кто-нибудь подошёл бы и спросил: «с Вами всё хорошо?» или «Вы нормально себя чувствуете?», чтобы понять, что хоть кому-то в этом мире есть до него дело. Чтобы почувствовать на долю секунды, что кому-то на тебя не плевать. И вот его взгляд зацепился за проходящую мимо меня. Мелькнула надежда, когда я чуть приостановилась. Эту надежду, такую робкую, но искреннюю и необходимую, я нанешняя почувствовала вместе с ним. Она зажглась в душе как крохтная свеча и…тут же погасла, когда я из воспоминаний опустила взгляд и поспешила уйти. Боль, снова ужасная внутренняя боль пронзила сознание. Боль ненужности, боль от безразличности окружающих людей и ноющую, ни с чем несравнимую тоску потерявшего надежду человека.       Нет! Не страх я видела в себе, а бесчувствие! Чего мне стоило тогда просто подойти и сказать пару слов? Задать один простой вопрос, который был так важен? Моя трусость, моя брезгливость причинили столько боли невиновному человеку. Как после этого я вообще могу заикаться о том, что хочу как-то спасти этот мир, если так жестоко и бездушно обошлась с человеком, которому моя помощь действительно была нужна?! Много ещё было таких воспоминаний. Они сменяли друг друга бесконечной чередой, вдруг повторялись вновь и вновь от разных лиц, обличая мои ужасные поступки. Виною большинства из них была трусость. «Трусость – вот главный порок» - в моём случае это и вправду было так. Из-за неё рождалось предательство, из-за неё я становилась безразличной, врала маме, учителям, друзьям, лишь бы выгородить себя из-за самого страха наказания. Я причиняла людям боль, сама того не понимая, я вызывала презрение и ненависть, огорчала близких мне людей и вообще часто вела себя как двуличная тварь! Думала о высоком, а делала низкие поступки. Я стала презирать саму себя. Я ненавидела, я почти рыдала от безысходности и осознания того, какое зло творила. Я не могла и не хотела принимать себя такую, в то время как кто-то тыкал меня в собственные воспоминания, заставляя вновь и вновь переживать всё это. Заставляя вновь и вновь ненавидеть себя. Заставляя принимать тот факт, что я трусливая дура! От этого было не убежать, эта мысль уверенно преследовала меня в каждом воспоминании. Я сходила с ума. Это было невыносимо. Я умоляла высшие силы прекратить этот кошмар, кричала, что всё поняла, но воспоминания не прекращались, повторяясь одно за другим. «И к чему теперь может привести твой страх? - я уже даже не понимала, сама ли задавала себе эти вопросы или чужой голос звучал в моей голове, - ты знаешь достаточно, чтобы всё изменить. Ты знаешь достаточно, чтобы попытаться остановить войну. Ты можешь попытаться повлиять на него и спасти. Но хватит ли тебе духу? Или ты вновь скажешь себе, что лучше будет не вмешиваться? Было ли то, что ты говорила о спасении мира лишь громкими и пустыми словами или ты попытаешься что-то изменить? Найдёшь ли ты смелость взять на себя ответственность за свои поступки или как обычно будешь плыть по течению?» «Подумай»       Я в страхе схватила воздух ртом и открыла глаза. В первые секунды перед глазами плыли тёмные круги, мешая разглядеть пространство вокруг. Всё ещё тяжело дыша, я зарылась пальцами в волосы и принялась раскачиваться взад-вперёд как сумасшедшая. Мысли, чувства, пережитый страх – всё проносилось под бешеный ритм сердца в груди. Я нервно всхлипывала, хоть и не плакала, и не могла понять, что, чёрт возьми, произошло! Ненависть к себе не утихала ни на мгновение, я яростно кусала губы и не переставала думать о том, сколько ошибок, глупых, но от этого не менее жестоких, совершила в своей жизни. Я столько боялась, столько ленилась, когда мир вокруг просто нуждался в моём присутствии и моих порой самых простых действиях. Обнять, поддержать добрым словом, не побояться сказать правду, заступиться, высказать своё мнение, развиваться – мне будто открыли заново глаза на то, какие это простые, но важные и нужные действия. Ведь никто в моей прошлой жизни не требовал от меня закрывать грудью дуло орудий, идти на подвиги и сворачивать горы. От меня требовалось лишь чуть больше смелости, больше участия в жизни других людей. Добро было творить так просто. «И что после этого всего я из себя представляю?» - ответить на этот вопрос мне не дал раздавшийся рядом протяжный стон. Я перестала трястись и подняла голову от земли, судорожно понимая, что нахожусь в нашей пещере. Старика рядом не было – даже странный плотный туман исчез без следа – а вот Дейдара лежал рядом со мной и всё ещё был без сознания. Как разряд молнии пронеслось в голове воспоминание произошедшего, этот полный боли крик подрывника, что я разом как-то забыла о собственных внутренних терзаниях и пододвинулась ближе к парню. - Дейдара, - тихо позвала я, легонько дёргая его за плечо, - очнись, пожалуйста. Но он не собирался приходить в сознание, только морщился иногда и едва слышно стонал. Паника охватила меня. «Что делать? Как ему помочь? Куда бежать за помощью?» - от вновь вспыхнувшего страха я совсем перестала соображать и была близка к истерике. Руки мелко дрожали. Я рефлекторно провела по растрепавшимся, взмокшим волосам и с силой заставла себя успокоиться. Нет уж, хватит с меня страха. Кажется, мне ясно дали понять, что он делает только хуже. Беглым взглядом обведя пещеру, я нашла походную сумку, и план первоочередных действий образовался сам собой. - Подожди немного, я сейчас вернусь, - зачем-то сказала я Дейдаре, успокаивая этими словами скорее себя, а не его и быстро подползла к валяющейся в дальнем углу сумке. Из-за того, что паника всё ещё не отступила до конца, пальцы едва меня слушались, и достать футон оказалось не так легко. Когда сделать это всё-таки удалось, я расстелила тонкую ткань и, создав клона, перетащила на неё Дейдару. А то ведь замёрзнет на голой земле лежать. Закончив с этим, я перевела дух и вновь попыталсь растормошить подрывника, но безуспешно. Очередную волну страха подавить удалось быстрее, чем в перый раз, и способность рассуждать здраво постепенно возвращалась. «Этот старик наложил на Дейдару ту же технику, что и на меня, так? Так. А это значит, что если я очнулась, то очнётся и он… Вот только когда?» - я ещё раз оглянула пещеру, по каким-то внешним признакам пытаясь понять, сколько времени была без сознания. На улице стояла глубокая ночь, и вход зиял как настоящая чёрная дыра, манящая и пугающая свой бездонностью. Я боязливо повела плечами и на всякий случай положила рядом с собой кунай. Разведённый Дейдарой костёр хоть и горел, но уже менее ярко – заканчивались дрова – от чего пляшущие на стенах тени казались ещё более жуткими. Его треск и лёгкое тепло, согревающее озябшие руки, придавали хоть немного такого нужного сейчас спокойствия. Всё это вместе с внутренними часами говорило, что прошло не меньше двух-трёх часов. «Так мало?» – несколько разочарованно подумала я, ведь казалось, что этот кошмар длился целую вечность. Я сочувственно посмотрела на Дейдару, который в этот момент зажмурился как от удара и судорожно вздохнул. Так непривычно и почему-то больно было видеть его таким беспомощным, напряжённым и наверняка страдающим. «Я просто трусливая и ленивая идиотка, а ты ведь убийца, на чьих руках кровь нескольких десятков, если не сотен жизней. И если мои мучения были так сильны, то…что чувствуешь сейчас ты, Дейдара?» - мысленно обратилась я к подрывнику и попыталась представить возможные картины в его сознании, но почти сразу мотнула головой, ужасаясь собственному воображению. То, что я рисовала в своей голове, было слишком страшно, но, судя по не сходившему с лица парня напряжению, он видел что-то ещё более страшное. «Ты, главное, только очнись. А дальше как-нибудь разберёмся», - я грустно вздохнула и осторожно убрала с лица Дейдары чуть взмокшую чёлку. На секунду остановилась, но всё-таки решилась снять с его левого глаза дальнометр, с которым подрывник в последнее время не расставался. Это был едва ли не первый раз, когда я могла полностью беззастенчиво рассмотреть его лицо, но радости и внутреннего трепета мне это не приносило: оно было искажено гримасой боли и внутренней борьбы. Дейдара хмурился, сводя пушистые светлые брови к переносице, а на лбу выступали капельки пота. Его губы были плотно сжаты в одну тонкую полоску, будто бы даже находясь без сознания, он не мог допустить, чтобы хоть один стон вырвался у него из груди. «Ты только держись, Дей», - я поджала колени к себе и уткнулась в них лбом. Хотелось плакать, но собственное постоянное нытьё раздражало. Какое вообще право я имею жалеть себя после случившегося? Никакого. Я не заслуживаю жалости. Даже то, что происходит сейчас и происходило в этом мире, стало казаться лишь платой за прошлые ошибки. Закон кармы в действии, по-другому не назовёшь. И если раньше я думала, что не заслуживаю такой судьбы, то теперь всё будто встало на свои места: мне действительно нужно было всё это пережить, чтобы наконец перестать быть эгоистичной, трусливой и безразличной ко многим вещам. Пережить всё это, чтобы наконец решиться действовать.       Время шло медленно, будто сгорая в угасающем пламени костра. Путём долгих самобичиваний я снова вернулась к тому, что же из себя представляю: глупую девчонку, которая много думает о каких-то возвышенных вещах и мало что делает для их осуществления. Я только ною, плачу, прячусь за спины других людей. Да, я читаю в свободное время книжки по медицине и вообще как бы иду становиться шиноби, но разве это не прикрытие? Прав был тот голос, я ведь знаю, что будет дальше. Я знаю, что не успею к тому времени накопить сил, чтобы хоть кому-нибудь помочь. Я ведь на подсознательном уровне понимаю, что даже не пойду на эту войну, потому что испугаюсь. Я знаю всё это и продолжаю лгать себе, что пытаюсь что-то изменить. Вру трусливо и нещадно, когда настоящий шанс ускользает из-под носа так же быстро, как обугливаются поленья в костре. Я оторвала голову от колен и невидящим взглядом смотрела на извивающиеся остатки пламени. Чернела древесина – огонь сжирал её, так же как и огонь войны скоро сожрёт сотни жизней. Алели отблески костра, так же как и будет алеть пролитая кровь. Должна ли я пытаться что-то изменить? «Найдёшь ли ты смелость взять на себя ответственность за свои поступки или как обычно будешь плыть по течению?» - всплыл в голове тот самый вопрос, который задавало истерзанное кошмаром сознание. Мне было стыдно за то, что я столько раз оставалась в стороне, и теперь хотелось всё исправить. Хотелось перестать плыть по течению и начать наконец действовать.       Через какое-то время мне всё же удалось привести мысли и чувства в подобие порядка. Я сосредоточилась на зародившейся уверенности. Конечно, во мне долго боролись страх и решимость, я по сотне раз взвешивала все «за» и «против», пока не дала себе мысленную пощёчину и не перешла на сторону решимости. Раз уж я попала в этот мир, просто так или за грехи, раз уж знаю всё то, что произойдёт, я должна попытаться что-то изменить. Тем более что у меня ещё есть на это шанс. Иначе я ведь просто никогда не прощу себе, что даже не попыталась. Я закусила внутреннюю сторону щеки и в такт мыслям стала кунаем выводить на земле незамысловатые узоры. Нить рассуждений вновь привела меня к Итачи. Раз он не поддерживает план Тоби, то на него можно воздействовать. Если я правильно понимаю его характер, Итачи слишком ответственный и миролюбивый, чтобы допустить массовое кровопролитие в виде войны. Скорее всего, сейчас он уверен, что после его смерти Саске или кто-либо ещё остановит Тоби. Возможно, он сам плетёт какие-нибудь интриги, чтобы не допустить войны, о которых я не знаю, но в любом случае Итачи лучший помощник в этом деле. Нужно только рассказать ему правду и убедить его отложить свою смерть, чтобы разобраться с Тоби. Его силы вполне должно на это хватить. Если бы только я могла поговорить с ним или хотя бы передать слова, чтобы он поверил! Но меня-то в Акацуки никто не пустит! Меня убьют быстрее, чем я успею сказать хоть что-то! Если бы только был способ… Дейдара что-то тихо сказал, но я не услышала. За прошедшее время его состояние только ухудшилось, и не было никаких признаков, что он скоро придёт в себя. Я поджала губы, с нескрываемыми сочувствием и тревогой глядя на извивающегося в мучениях парня, и осторожно дотронулась до его плеча. Мне было нескончаемо больно на него смотреть, на своём опыте зная, какой кошмар он переживает. И тут меня как громом поразило. Точно. Дейдара. Как же я раньше не догадалась! Я смотрела на него как на восьмое чудо света, ведь он – он! – был тем самым шансом передать Итачи мои слова! Мы разойдёмся, и Дейдара вернётся в Акацуки, где сможет поговорить с Учихой. «Если только Саске к тому времени его не убьёт, - с неким ядом прозвучал внутренний голос, и страх вновь пробрался к сердцу, - и если сам Дейдара вообще тебе поверит и захочет сотрудничать». Да, эти обстоятельства были решающими и здорово подбили мою уверенность. Но ведь даже если Дейдара мне не поверит и не поговорит с Итачи, мои слова же могут спасти жизнь хотя бы ему самому, верно?.. Я усталым жестом откинула назад выбивающиеся пряди волос. Оставалось только подумать над тем, что именно сказать Дейдаре, чтобы он наверняка захотел мне помогать. Мозг уже пух от разрывающих его противоречивых мыслей и накатившей вдвойне усталости. А тем временем снаружи неясно дребезжал рассвет.