You are my prettiest years

      Жизнь переворачивается с ног на голову, когда Минхо встречает Феликса в кафе быстрых свиданий для поиска соулмейтов. Посещая подобное мероприятие, он в принципе ни на что не надеется: он никогда не искал свою родственную душу активно, да и в это кафе его уговорил сходить Хенджин. Но, встретившись взглядом с миловидным блондином, присаживающимся за его столик на очередной смене партнеров, Минхо задерживает дыхание. Привычный тусклый мир вокруг взрывается красками; они до нелепого долго пялятся друг на друга, прежде чем неловко рассмеяться и, взявшись за руки, встать из-за стола.              — Ли Минхо, двадцать шесть, — тихо представляется он, когда они проходят несколько шагов.              — Ли Феликс, двадцать четыре, — отвечает его соулмейт глубоким грудным голосом.              Возможно, именно тогда у Минхо впервые подгибаются колени из-за Феликса, но он никому в этом не признается.              — Ты не против прогуляться? — спрашивает Феликс через мгновение после того, как Минхо задумывается о том, что им делать дальше. — Хочется подышать свежим воздухом. Здесь очень жарко, а я нервничаю, и…              Он запинается, взмахивая руками в безуспешной попытке продолжить свою мысль, но, не найдя слов, только коротко разочарованно хныкает.              — Пойдем, — мягко подталкивает его Минхо. — Хочешь, я возьму в гардеробе твои вещи, а ты пока отдохнешь здесь?              В глазах Феликса будто загораются звездочки, и он часто-часто кивает.              — Да, пожалуйста, — бормочет он, двумя руками протягивая номерок.              «Милый», — думает Минхо, вертя в пальцах их номерки по дороге за верхней одеждой.              Руки Феликса и правда заметно дрожат от волнения, когда он пытается застегнуть на себе пальто. Минхо с трудом сдерживает желание сделать это за него, но пугается несвойственного себе порыва и молчит, просто вежливо ожидая. На выходе они сталкиваются плечами в дверях и оба рассыпаются в извинениях, поэтому на улице держат дистанцию, не касаясь друг друга даже рукавами одежды.              За час, который они провели в кафе, на улице выпал снег — это всего лишь начало декабря, но осадки в этом году в Корее превышают норму в несколько раз. Идти по свежему снегу приятно, но Минхо не хочет думать о том, что завтра обещали потепление, и эта красота превратится в непривлекательную серо-коричневую кашу. Он косится на своего спутника: Феликс, слегка разинув рот, завороженно осматривает украшенную гирляндами и новогодними декорациями улицу. Минхо с трудом не следует его примеру — конечно, обретший яркость мир действительно занимателен, но сама встреча с родственной душой заставляет его забыть обо всем другом.              — Итак, — прочистив горло, начинает Минхо. — Феликс, да? Это иностранное имя?              Феликс забавно трясет головой, выныривая из своих мыслей, и светло улыбается.              — Верно, — кивает он. — Я родился и вырос в Австралии, но мои родители корейцы. Э-э, что насчет тебя? Кстати, могу ли я назвать тебя хеном?              — Да, конечно, — коротко улыбается Минхо. — Я из Кимпхо, это немного севернее Сеула. Здесь учился и теперь работаю.              — А кем работаешь?              — Хореографом. В основном я преподаю курсы или даю мастер-классы в танцевальной студии, но еще наша команда иногда ставит хореографии для айдолов, если к нам обращаются.              — Ого! — восклицает Феликс восхищенно. — А как называется ваша студия? Я мог о ней слышать?              Конечно, Феликс мог. Он приходит в восторг, когда Минхо озвучивает название и даже показывает несколько коротких видео со своих занятий. Минхо с трудом останавливает поток его вопросов, убеждая, что на это у них будет еще много времени, потому что сейчас ему намного больше хочется узнать что-нибудь о Феликсе в ответ.              Тот пожимает плечами и рассказывает, что переехал в Корею шесть лет назад. Сначала хотел стать трейни и дебютировать, но параллельно подал документы в несколько университетов по настоянию родителей и, поступив в Йонсей, предпочел науку индустрии развлечений. Минхо остается глубоко впечатленным, узнав, что его соулмейт с детства мечтал помогать людям и выбрал медицину, теперь участвуя в разработке лекарств по борьбе с раком и сахарным диабетом.              — Ты молодец, — искренне говорит он и сам же смущается, видя, как Феликс расцветает от похвалы. Минхо глубоко вздыхает, чтобы решиться на следующие слова: — Я рад, что ты… что ты оказался моим соулмейтом, правда.              Вопреки сказанным словам, Феликс, будто чувствуя внутреннее смятение Минхо, настораживается.              — За этим последует какое-то «но», да? — уголки его губ грустно опускаются. — Я так и знал. Конечно, я не мог вот так просто, с первой попытки встретить своего человека, да… Я слишком доверчивый, точно. Это было глупо с моей стороны…              В глазах Феликса мгновенно скапливаются слезы, и Минхо паникует. Конечно, Минхо паникует: несмотря на то, что Феликс отчасти прав и совершенно верно считал его нерешительность, дело совсем в другом. Так вот: Минхо паникует и вцепляется в холодные — почему-то без перчаток — ладони Феликса, как в спасательный круг.              — Ты не так меня понял, — торопливо произносит Минхо, физически ощущая, как его голос дрожит. — Я просто… Я хочу предложить нам не торопиться. Понимаешь, я не очень верю в любовь с первого взгляда, даже если мы соулмейты, и я бы хотел предложить тебе не сразу начинать встречаться и все такое, а сначала узнать друг друга ближе? Сходить на свидания? Попереписываться?              Он переводит дух и крепче сжимает ладони Феликса в своих, круговыми движениями растирая их в попытке согреть.              — Я не собираюсь отказываться от тебя, я клянусь. Просто не хочу торопить события, не познакомившись как следует, Феликс. Это… Ты не против?              Он поднимает взгляд с их рук на Феликса, с тяжелым сердцем отмечая, что несколько слезинок все-таки скатилось по чужому лицу. Минхо знает, что мало кто разделяет его мнение о соулмейтах — большинство людей верит, что природа наделяет пары достаточной совместимостью, чтобы с первой же встречи бросаться в отношения с головой. Но Минхо хочется узнать свою родственную душу не только как вторую половинку себя, но и как второго, самостоятельного человека. Ему остается только надеяться, что Феликс его поймет.              Впрочем, в чем-то эти люди оказываются правы — природа действительно подарила Феликсу нечто особенное, о чем Минхо еще предстоит узнать.              Вместо того, чтобы начать возмущаться или доказывать его неправоту, Феликс смотрит на Минхо такими восхищенными глазами, будто только что увидел божество.              — Ты такой хороший, — шмыгает носом он. — Конечно, конечно я не против. Что насчет пяти свиданий до Рождества? А потом можем решить, хотим ли мы провести его вместе или нет. Ну, в смысле, я из католической семьи, и это важный для меня праздник…              Таким образом в начале декабря Минхо оказывается с соулмейтом, пятью предстоящими свиданиями и без перчаток — потому что руки Феликса никак не могли согреться.                     

1.

             С первым свиданием они решают не затягивать и, подгадав, когда на этой неделе у них совпадает свободный вечер, выбираются в кино. Они не покупают билеты заранее, как и не обсуждают жанр, поэтому слегка теряются, оказавшись перед афишей и только тогда выяснив, что Минхо нравятся ужасы, а Феликсу ромкомы.              — Может, обычную комедию? — неуверенно предлагает Феликс, разглядывая идущие в кинотеатре новинки.              — Давай, — так же неуверенно соглашается Минхо.              Он покупает им большую корзину попкорна на двоих, пока Феликс отходит в уборную, и пристально изучает постер единственной идущей в прокате комедии. Что-то на плакате ему не нравится; впрочем, Минхо знает, что может придираться по пустякам, поэтому игнорирует предчувствие. К тому же, Феликс возвращается к нему воодушевленный, и перед началом фильма они хихикают и хрустят попкорном, рассказывая друг другу какие-то истории с работы, пока свет в зале не гасят, вынуждая их замолчать.              О том, что выбрать именно этот фильм было ошибкой, они понимают уже минут через десять. События, разворачивающиеся на экране, до предельного несмешные: весь «юмор» построен на шутках для аджосси и сексизме, а сюжет все начало просто стоит на месте. Они начинают бросать друг на друга осторожные взгляды еще минут через пять, пытаясь убедиться, что разделяют отвращение к фильмам подобного рода, и еще через какое-то время не сговариваясь покидают зал.              — Это было не то, на что я рассчитывал, — комментирует Минхо, придерживая пальто Феликса, чтобы тому было удобнее одеваться.              — Согласен, — морщится тот. — Давай в следующий раз выбирать фильм заранее… Аж настроение немного испортилось, если честно.              Минхо согласно гудит. Он заматывает на себе шарф и с каким-то странным удовольствием подмечает, что перед выходом на улицу Феликс надевает его перчатки.              — Предлагаю все равно не терять вечер и просто погулять, — говорит Минхо, благодарно кивая, когда Феликс открывает перед ним дверь. — Если замерзнем, заглянем на Мендон, поедим уличной еды и согреемся.              — Давай!              Прогулка оказывается намного приятнее, чем Минхо мог предположить: ему очень нравится беседовать с Феликсом, хихикать над какими-то историями из студенчества и сочувствовать, когда речь заходит о тоске по Австралии или неудачах на работе. Он и сам заметно расслабляется и позволяет себе делиться какими-то мелочами, о которых обычно не рассказывает едва знакомым людям: например, о том, что однажды ездил в мировой тур как танцор для известных айдолов, или что не умеет плавать и боится высоты.              — Если ты когда-нибудь захочешь, могу научить, — воодушевленно предлагает Феликс, когда речь заходит о плавании. — Я все детство провел в океане, а еще ходил на секцию к дяде Джеку. Это отец моего хорошего друга из Австралии, у него есть свой спортивный клуб.              Минхо улыбается самыми уголками губ — ему нравится формулировка «если захочешь». Многие, с кем он говорил об этом раньше, считали, что неумение плавать — большой недочет со стороны Минхо, который нужно срочно исправлять. Может быть, на то Феликс и его соулмейт, чтобы уметь правильно подбирать слова и не заставлять Минхо чувствовать себя униженным?..              — А еще я бы очень хотел слетать в Японию, — задумчиво делится Феликс, когда разговор заходит о путешествиях. — Просто пока как-то времени и возможности нет. Но мне нравится, что сам перелет недолгий, не как в Европу или в Австралию… хотя, конечно, я бы выбрал слетать домой, если бы подвернулся случай. А еще я боюсь лететь один, потому что совсем не знаю язык, а английский они там вроде тоже плохо понимают.              — Я немного говорю по-японски, — Минхо быстро-быстро моргает несколько раз, когда Феликс поворачивается к нему с изумленным выражением лица. — Ну, я пытался учить английский, но он оказался слишком сложным? Японский для меня намного проще…              — Ты удивительный, — тихо бормочет Феликс.              От похвалы что-то в желудке Минхо переворачивается, что он не очень успешно пытается игнорировать.              На Мендоне они берут горячие токпокки в уличном фургончике и, усевшись на лавочку, ни на секунду не прекращают болтать. С Феликсом хорошо. Он прекрасно поддерживает диалог, как задавая вопросы, так и отвечая на чужие, не перебарщивая и не давя. Минхо с ним спокойно, и, смотря на часы, он даже расстраивается, что им пора расходиться.              — Боюсь, мне пора домой, нужно покормить котов, — с сожалением объявляет он, выкидывая пустые стаканчики и одноразовые палочки в мусорку.              — Хорошо, — понимающе кивает Феликс. — Погоди, котов? Я подумал, что у тебя только один!              Минхо смотрит на него самым осуждающим взглядом, на который только способен.              — Их трое, вообще-то, — ворчливо поправляет он. — Как ты собираешься стать вторым отцом моим детям, если не можешь запомнить, сколько их всего?              От этого замечания Феликс ощутимо краснеет и ничего не отвечает. Минхо, побоявшись, что перегнул палку, примирительно похлопывает его по руке.              — Я пришлю тебе их фото, когда сядем в метро, хорошо? Тебе же тоже туда?              — Нет, я еще прогуляюсь, — с ноткой сомнения отвечает Феликс. — Чан, мой австралийский друг, как раз работает неподалеку, я, наверное, загляну к нему. Но фотки буду ждать!              — Хорошо, — усмехается Минхо.              Феликс решает проводить его до входа в метро, и эту пару минут они уютно молчат, каждый задумавшись о своем.              — Могу я тебя обнять? — вежливо интересуется Феликс, когда они подходят к спуску под землю.              — Конечно.              Объятия Феликса крепкие и надежные. Минхо неловко похлопывает его по спине, потому что на самом деле не привык обниматься; но с Феликсом… с Феликсом это ощущается хорошо.                     

2.

             На выходных Минхо решает использовать свою главную фишку — поход в кошачье кафе. Феликс так хорошо реагирует на фотографии Суни, Дуни и Дори, что Минхо поддается желанию испытать его на прочность: окружить таким количеством котов, каким только можно. Он не понаслышке знает, что некоторые люди любят животных только издалека, а на деле обращаются с ними грубо или неумело. Если Феликс окажется одним из них, то их пути незамедлительно разойдутся.              Феликс, конечно, не подозревает, что на самом деле это проверка от Минхо, но проходит ее с впечатляющей легкостью.              — Я никогда не был в кошачьем кафе, — взволнованно щебечет он, встретившись с Минхо на нужной станции метро. — Я, конечно, погуглил, но какие там есть правила? Можно ли в этом кафе брать котов на руки? А фотографировать?              Минхо умиленно улыбается.              — Фотографировать можно без вспышки, — сообщает он. — Брать на руки можно, но только если они сами к тебе придут гладиться или сядут на колени. Просто так подхватывать с пола нельзя.              — Понятно, конечно, — кивает Феликс; в его глазах светится предвкушение.              — Ты милый, — не сдержавшись, комментирует Минхо. Феликс издает какой-то невнятный пищащий звук, краснеет и молчит всю оставшуюся дорогу.              Сотрудник впускает их внутрь и проводит короткий инструктаж, так как Феликс говорит, что пришел впервые, и просит еще раз уточнить правила. Они снимают верхнюю одежду в небольшой прихожей, через стеклянные стены которой видно происходящее внутри кафе; например, двух котов, развалившихся на высокой стойке прямо за стеной. С этой стороны видно, как их пушистая шерсть смялась, прижатая к стеклу.              — У тебя же нет аллергии? — запоздало догадывается спросить Минхо.              — Нет, — отстраненно отвечает Феликс, во все глаза уставившись на большого рыжего кота, вылизывающегося у них на виду.              Минхо фыркает, надеясь, что Феликс понял, на какой вопрос только что ответил.              — Пойдем, — смеется он, подталкивая своего соулмейта ко второй двери. — Только аккуратно открывай, они любят выбегать и безобразничать здесь.              Сотрудник брызгает их руки антисептиком, выдает номерок и уточняет, хотят ли они что-нибудь выпить или заказать десерт. Минхо вежливо отказывается, видя, что глаза Феликса прикованы к котам — ближайший час им точно будет не до еды.              — Пойдем-пойдем, — повторяет он, похлопывая Феликса по бедру. — Иди, развлекайся, я пока займу столик и положу туда наши вещи.              Посетителей довольно много — это воскресенье, и многие пришли сюда пообщаться и насладиться компанией котов. Минхо находит им неплохой столик в уголке зала и издалека наблюдает за тем, как Феликс по очереди подходит к нескольких котам, предлагая себя понюхать и мягко поглаживая каждого по голове. В конце концов, его поиски завершаются успехом — небольшой гладкошерстный котик с сиамским окрасом благосклонно трется головой об его ладонь, потом спрыгивает на пол и ласково обтирается об ноги.              Мимо Феликса проходит сотрудница, и он окликает ее, явно завязывая какой-то разговор. Минхо не слышит, что он спрашивает, потому что в помещении негромко играет рождественский плейлист и смешиваются в шум голоса других посетителей, но отчетливо видит, как брови Феликса заламываются в непонятной для Минхо эмоции, а губы надуваются забавной «уточкой».              Он приклеивается к этому коту надолго. Минхо успевает поиграть ленточкой с забавным черным котенком; пристать к огромному белому облаку, спрятавшемуся в кошачьем дереве; заполучить себе на колени смешную косоглазую кошечку, то и дело прикусывающую его пальцы, когда Минхо касается ее ушей. Еще он заказывает на их столик горячий кофе и десерты через электронное меню, понадеявшись, что Феликс не будет против его выбора.              Когда кошечка, наластившись, спрыгивает с его колен, Минхо отправляется на поиски своего соулмейта. Он находит Феликса практически на том же месте, только лежащим на полу и с самым несчастным видом обнимающего все того же сиамского котика.              — Хэй, — посмеиваясь, Минхо осторожно опускается рядом. — Я заказал нам два разных пирожных на пробу и два латте. Не хочешь сделать перерыв, а? Кот отсюда не никуда не убежит.              Феликс смотрит на него с выражением страдания на лице.              — Его зовут Молоко, — произносит он самым грустным голосом, который только Минхо слышал. — Почему у него такое милое имя? Я не могу забрать его к себе, по договору мне запрещено заводить животных в съемной квартире. Хен, почему жизнь так несправедлива?              — Эй, зато Молоко живет здесь в прекрасных условиях и все его любят, — утешает как может Минхо. — Пойдем, иначе коты растащат нашу еду. Возьми Молоко с собой, он, кажется, не против посидеть у тебя на руках.              Коту действительно совершенно все равно: он только пару раз дергает ухом, когда Феликс предельно осторожно поднимается с пола, идет к столику и так же аккуратно садится на стул. Минхо наблюдает за ним, чувствуя себя самым строгим экзаменатором, даже если в глубине души знает, что Феликс уже сдал все на отлично. Молоко остается с ними надолго, то мурлыкая, то проваливаясь в дремоту, а убегает только потому, что сотрудники выносят из подсобки миски с едой — время обеда.              — Это чудесное место, хен, спасибо, что показал, — благодарит Феликс, когда они покидают кошачье кафе спустя пару часов. — Я правильно понял, что они пристраивают некоторых котов из кафе в добрые руки? Это отсюда ты взял своих?              — Да, кота из кафе действительно можно взять домой, и нет, своих я собирал в разное время и в разных местах, — качает головой Минхо. — Вот познакомишься с ними, и я расскажу про каждого. Так все равно нормально не запомнишь.              На пути к метро им встречается мальчишка, раздающий флаеры. Вручив им один, он бубнит что-то нечленораздельное и сразу же направляется к следующим прохожим. Феликс фыркает, разворачивая смявшуюся листовку.              — Это приглашение посетить каток, — читает он заголовок. — О! Соулмейтам скидка пятьдесят процентов! Хен, не хочешь сходить на каток? В Сиднее есть только закрытые катки, а тут открытый, я на таком никогда не был. А ты?              — А я не умею стоять на коньках, — тяжело вздыхает Минхо, забирая листовку из чужих рук. — Не думаю, что это хорошая идея, Феликс. Я точно буду падать с непривычки, а мне нельзя травмироваться — иначе не смогу работать.              — А если аккуратно? — Феликс умоляюще заглядывает ему в глаза. — Я буду держать тебя за руки, и мы не будем отъезжать от бортика. К тому же, посмотри, какая снежная эта зима! В этом вся прелесть — кататься на коньках в снегопад.              После долгого молчания Минхо сдается.              — Пообещай, что если мне не понравится, мы уйдем, — настаивает он. — Я скину свое расписание на следующую неделю, посмотришь, подходит ли тебе какой-нибудь день.              — Отлично!              Феликс светится, предвкушая поход на каток. Минхо еще раз вздыхает. Что может пойти не так?                     

3.

             Все может пойти не так.              Во-первых, Минхо оказывается неподобающе одет. Закутанный в огромный пуховик и толстый шарф, он чувствует себя громоздким и неповоротливым по сравнению с Феликсом, одетым в свитер и легкую осеннюю куртку. Из-за объема пуховика он даже не может нормально надеть и завязать себе коньки, из-за чего это приходится делать Феликсу — не то чтобы тот против, скорее наоборот; но вот сам Минхо чувствует себя униженно, с алеющими ушами наблюдая, как соулмейт возится с его шнуровкой.              Во-вторых, в этот день идет снег, как Феликс и хотел. Но проблема в том, что его слишком много — настолько, что даже если между сеансами снегоуборочная техника успевает почистить весь каток, через двадцать минут все снова оказывается в плачевном состоянии. Это сильно затрудняет движение, и падают даже те посетители, которые только что вполне уверенно и на хорошей скорости катились вперед. Минхо поглядывает на лед с тревогой.              — Если тебе станет некомфортно, мы обязательно уйдем, — уверяет его Феликс.              Минхо невольно заглядывается на него, воодушевленного и раскрасневшегося. На мгновение ему кажется, что чужой блонд стал светлее с прошлой встречи, но Минхо решает уточнить это попозже.              — Мне уже некомфортно, — ворчит он, позволяя Феликса за руку поднять себя со скамьи.              — Если тебе будет некомфортно на льду, — послушно исправляется тот. — Кстати, ты знаешь, что это первый раз, когда мы держимся за руки?..              От смены темы Минхо улыбается, и Феликс пользуется этим, чтобы вывести их на лед. Минхо тут же напрягается и ощущает, как все тело деревенеет: танцы танцами, а в незнакомой обстановке он физически чувствует себя напуганным. Феликс же ведет себя уверенно; он не то чтобы умеет делать прыжки или ездить спиной, но Минхо за руку он держит крепко и показывает, как правильно ставить ноги и как тормозить, если сильно разогнался.              — Ты хорошо справляешься, — говорит он тихо, будто делится чем-то сокровенным.              Минхо хочется подольше любоваться снежинками в его волосах.              — Ты это говоришь, просто чтобы меня утешить, — ворчит в ответ он, и оба смеются.              Минхо почти начинает нравиться каток. Почти — потому что в момент, когда он об этом задумывается, в него со спины кто-то врезается и мощным толчком сбивает с ног. Минхо моментально разжимает пальцы, чтобы не утянуть Феликса за собой, и падает. Из хорошего — он успевает быстро сгруппироваться и упасть на бок, чтобы не травмировать колени. Из плохого — это полностью стирает все хорошие впечатления из его памяти.              — Хен! — испуганно восклицает Феликс, охая и пытаясь его поднять. — Хен, ты как?.. Вот гаденыш, даже не извинился!..              — Кто это был? — сухо интересуется Минхо, принимая помощь и отряхиваясь. Ноги не слушаются и дрожат.              — Какой-то подросток, но я не успел рассмотреть лицо или запомнить одежду, — расстроенно шепчет Феликс. — Прости, хен, я не видел, что он на тебя едет.              — Конечно, ты не видел, он же наехал на нас со спины, — косится на него Минхо. — Ничего, у меня нет настроения разводить драму… Но кататься я больше тоже не хочу.              Феликс грустно доводит его до выхода на лед, помогает расшнуровать коньки и отправляется сдать их в палатку, где они брали обе пары напрокат. В это время Минхо проверяет, не разбился ли лежавший в кармане телефон (вроде новых трещин не появилось), и ощупывает свое бедро, на которое приземлился — болит, но не сильно; может, вылезет синяк, и мышцы будет тянуть несколько дней, но ничего такого, с чем он бы не справился.              Прежде, чем вернувшийся Феликс успевает что-то сказать — а судя по его лицу, он собирается еще раз извиниться или сделать другую подобную глупость — Минхо предлагает зайти в какую-нибудь кофейню и погреться. Феликс слегка ободряется и быстро ищет по картам ближайшее заведение с рейтингом не ниже четырех звезд.              Кофейня небольшая, но уютная, и очереди почти нет. Они быстро оставляют верхнюю одежду на вешалках и подходят к кассе.              — Добрый вечер! — звонко здоровается с ними бариста приятным жизнерадостным голосом. У нее ярко-оранжевые волосы и широкая улыбка, и Минхо невольно улыбается тоже — редко в общепите можно встретить не угрюмых людей. — Вам что-нибудь посоветовать?              — Да, горячий кофе на ваш вкус, пожалуйста, — просит Минхо и поворачивается к Феликсу. — Что насчет тебя?              — Мне лучше какой-нибудь чай, — отзывается тот. — Желательно не сладкий.              — Тогда я могу предложить вам горячий кортадо и гречишный чай, — предлагает девушка. — Хотите попробовать какие-нибудь десерты? К нам только что поступил свежий завоз тортов.              Кортадо звучит отлично, но вот от мыслей о еде Минхо почему-то мутит. Он переглядывается с Феликсом, убеждаясь, что тому тоже особо не хочется есть, и они вежливо соглашаются только на напитки. Бариста выдает им чек с номером заказа и желает приятного вечера, пообещав принести кофе и чай прямо к их столику.              — Ты злишься? — осторожно спрашивает Феликс, когда они опускаются на свои места друг напротив друга.              Минхо удивленно вскидывает брови, потому что он точно знает, что внешне не показывал свою раздраженность. Но, видимо, на то Феликс и его соулмейт, чтобы тонко считывать атмосферу и его истинные эмоции. Еще бы не воспринимал все на свой счет…              — Не на тебя, — признается Минхо, поджимая губы. — На себя, потому что изначально понимал, что идея дурацкая, и не смог нормально отказаться. На того пацана, который меня сбил, потому что это могло закончиться серьезной травмой. Но не на тебя.              — Но ведь это я притащил тебя на каток, — подает голос Феликс. — Разве в этом всем не моя вина?              — Ты был очень внимательным по отношению ко мне и не давил, не перегибал палку, интересовался моим самочувствием. За что мне на тебя злиться? — разводит руками Минхо. — Не ты же меня сбил, в конце концов.              Но даже после этих слов Феликс остается неуверенным. Минхо смотрит на его печальное лицо и просто не выносит вида — эти глаза должны щуриться от смеха, а губы изгибаться в улыбке, а не выражать вселенскую печаль.              — Ликси, — твердо произносит Минхо и сжимает в своей ладони ладонь Феликса, лежащую на столе. — Я не буду говорить об этом часто, потому что это неловко, но… я часто злюсь. Просто обычно я злюсь на ситуацию, а не на людей. А если и на людей, то стараюсь не спешить с выводами и смотреть на произошедшее целиком. Просто прими тот факт, что я не считаю тебя виноватым. Все.              — Хорошо, хен, — тихо соглашается Феликс, и на его лице расцветает скромная улыбка.              Они продолжают держаться за руки, пока еще одна девушка — не бариста — не приносит им заказ. Она многозначительно стреляет глазками в их спешке разжатые руки, когда уточнят, кому полагается какой напиток.              — Прошу, наш фирменный горячий кортадо, — она выставляет стеклянный стакан перед Минхо. — Скажу по секрету, что именно он заставил меня влюбиться в мою соулмейт в свое время.              Они втроем обмениваются понимающими улыбками.              — И ваш гречишный чай, — она ставит чашку перед Феликсом. — Мы обжариваем его особым способом, чтобы вместо вкуса гречки придать ему легкий ореховый привкус. Надеюсь, вам понравится!              — Натти, не докучай нашим посетителям! — слышится окрик бариста, доносящийся с другого конца кофейни. — Иди сюда и помоги мне с выкладкой десертов, если у тебя есть свободное время.              — Извините, жена зовет, — Натти подмигивает им и удаляется, оставляя после себя послевкусие приятной, ничего не значащей беседы.              Остаток встречи они проводят в приятной атмосфере маленькой кофейни, разговорах о котах и готовке и наблюдении за взаимодействием девушек-владелиц. Феликс предлагает организовать им следующее свидание: у него уже есть какая-то идея, и он обещает рассказать подробности Минхо после того, как уточнит детали. Кортадо и чай и правда оказываются вкусными, и они решают обязательно как-нибудь заглянуть сюда еще раз.                     

4.

             Зима в Корее — пора клубники. Минхо никогда не отказывает себе в покупке пары лотков сочных, спелых ягод, если они попадаются ему на глаза, поэтому с удивлением и с большим удовольствием соглашается на предложение Феликса съездить на клубничную ферму и собрать урожай самим. Это интересно, это необычно, и к тому же в экскурсию, которую они решают приобрести, входит кулинарный мастер-класс — в общем, звучит невероятно привлекательно.              Единственный минус — это то, что им приходится довольно рано выехать из Сеула, потому что путь от города до фермы занимает полтора часа, а экскурсия начинается в десять утра. Но вид заспанного, опухшего после сна Феликса, снявшего свое пальто и вместо него завернувшегося в плед на пассажирском сидении, компенсирует часть неудобств.              — Включить какую-нибудь музыку? — ласково спрашивает Минхо, поправляя на Феликсе ремень безопасности. — Или так подремлешь?              — Мне все равно, — бормочет тот в полусне. — Если тебе самому нужна музыка, чтобы не заснуть, я не против.              Минхо решает умолчать, что ему нужны тяжелые басы и громкость не ниже пятидесяти процентов на динамиках, чтобы действительно взбодриться, и позволяет Феликсу провести всю дорогу в тишине. Проснувшись за пятнадцать минут до прибытия, тот сперва извиняется за то, что оставил Минхо за рулем в одиночестве, а потом паникует, что не успевает привести себя в порядок и накраситься.              — Ты невероятно красивый и без макияжа, Ликси, — пытается убедить его Минхо. — Дай своей чудесной коже отдохнуть сегодня.              Феликс бросает на него хмурые взгляды, но, поняв, что при тряске не сможет ровно нарисовать себе бровь, смиряется с действительностью и просто натягивает на подбородок маску.              К ферме они подъезжают за двадцать минут до начала — как раз идеально, чтобы припарковать машину, внести вторую половину оплаты мероприятия и сходить в уборную. К десяти на парковке оказываются еще две машины: из одной выходят двое мужчин, из второй — молодая пара с дочерью пяти-шести лет. Они дожидаются экскурсовода и всемером заходят в огромное здание теплицы.              — На нашей ферме клубника выращивается самым натуральным способом, — бодро вещает немолодой мужчина, ведущий их группу между бесконечных грядок. — Мы не используем пестициды, а подкармливаем кусты только органическими удобрениями через специальную систему полива.              Он показывает на сложное сплетение тонких труб под высокими грядками, на которых клубника растет как на полках.              — Сейчас самое начало сезона, но некоторые наши сорта спеют уже сейчас. Например, вот эти гиганты, — он любовно поддевает ладонью свисающую с куста действительно большую ягоду, — уже в самом соку.              — Интересно, они достаточно сладкие в таких условиях или водянистые из-за того, что им не хватает солнца, — дотянувшись до уха Минхо, шепчет Феликс.              Тот почти всерьез об этом задумывается, но в итоге пожимает плечами.              — Поэтому я объявляю конкурс! — продолжает экскурсовод. — Согласно условиям тура, вы можете забрать себе по пятьсот грамм клубники, которую соберете в специальную тару. Но тому, кто найдет самую большую ягоду в этой теплице, мы разрешим взять целый килограмм!              Минхо видит, как глаза Феликса загораются, и понимает, что им непременно нужно победить. Кажется, он будет готов отобрать клубнику даже у ребенка, если Феликс его попросит — и это осознание настолько поражает Минхо, что он чуть не роняет из рук пластиковый контейнер, выданный экскурсоводом. Когда Феликс успел заполучить такое влияние над ним?..              — У вас есть двадцать минут на сбор ягод и поиск самой крупной. Пожалуйста, вернитесь на это место, когда мы вас позовем! И-и-и время пошло!              Загоревшись азартом, Минхо хватает Феликса за руку и срывается с места. Хихикая, они добегают до дальней части теплицы и принимаются быстро обходить ряды, собирая самые большие и спелые плоды в свои контейнеры. Воровато оглянувшись и хитро посмотрев Минхо в глаза, Феликс засовывает в рот небольшую ярко-алую ягоду. Минхо встревоженно шикает на него — потому что они не мыли руки, да и саму клубнику тоже; но при виде соблазнительно протянутой второй ягоды в форме кривого сердечка сдается и быстро съедает ее, сделав вид, что ничего не было.              Они собирают свои лоточки достаточно быстро, да и к тому же находят несколько ягод-гигантов, которые вполне могут посоперничать за звание самых больших. К группе и экскурсоводу они возвращаются в приподнятом настроении; Минхо даже позволяет себе ухмылку победителя, когда не видит в чужом улове ничего выдающегося. Не то чтобы он не может себе позволить просто так купить эти несчастные полкило клубники; просто само чувство победы прельщает его эго.              А вот Феликса, судя по всему, нет. Пока экскурсовод заводит новую речь про свой чудесный урожай, Минхо замечает, что глаза Феликса прикованы к маленькой девочке, всю экскурсию послушно и тихо следовавшей за своими родителями. Не все собранные ей ягоды спелые и к тому же небольшие, отчего Феликс расстроенно поджимает губы.              Пока экскурсовод отходит к паре мужчин, чтобы взвесить и оценить их контейнеры, Феликс подходит к отцу ребенка и перебрасывается с ним парой слов; тот выглядит удивленным, но кивает. Тогда Феликс продолжает свой путь и присаживается около девочки, чтобы поздороваться и вручить ей самую большую ягоду, которую они с Минхо смогли найти.              — Привет, — говорит он негромко, но Минхо все равно слышит. — Меня зовут Феликс, а это тебе.              — Мне? — ребенок расцветает на глазах. — А за что?              Минхо отвлекается и не слышит продолжение разговора, потому что очередь осмотра ягод переходит к нему, но еле сдерживает улыбку. Откуда у Феликса такая искренняя душа? Точно ли судьба правильно распределила соулмейтов, выбрав ему в пару сдержанного, явно намного более эгоистичного Минхо?              Недолгий остаток времени в теплице они проводят, издалека осматривая несколько ульев, пчелы которых опыляют всю плантацию. Когда экскурсия завершается, семейная пара вежливо со всеми прощается, а мужчины уходят молча, оставляя Минхо и Феликса наедине с персоналом теплицы и предстоящим мастер-классом. Они оставляют свою клубнику в машине, чтобы случайно не забыть ее где-нибудь или не перепутать с теми ягодами, из которых они будут готовить.              На втором этаже здания, соседнего с теплицей, их проводят в специально оборудованную просторную кухню. Как им объясняют, на этажах этого здания расположено что-то вроде общежития, в котором работники могут оставаться на ночь, если не хотят каждый день добираться на работу издалека. И несмотря на то, что эти люди явно пользуются кухней, она выглядит достаточно прилично и стерильно, чтобы внутренний критик Минхо одобрил их нахождение здесь и убедился в безопасности приготовления еды.              — Я очень люблю печь, — с нетерпением делится Феликс, когда им выдают небольшое меню блюд, которые можно приготовить сегодня; выбрать можно только три. — Может, выберем маффины? Мне кажется, мы растрясем торт, пока будем возвращаться в Сеул.              Они оба внимательно изучают картинку торта — и правда, крема на нем столько, что он даже при самой аккуратной езде окажется размазан по всей упаковке.              — Мне нравится чизкейк, — задумчиво тянет Минхо. — Здесь написано, что ему не нужна выпечка. Обычно таким вещам нужно отстояться в холодильнике, но если мы сделаем его первым, то к нашему отъезду он достаточно схватится, чтобы нормально довезти до города.              — Давай, — с энтузиазмом соглашается Феликс. — И что насчет моти? Мне всегда хотелось попробовать их сделать, но руки никак не доходили! Что скажешь?              Как будто Минхо может ему отказать.              Сообщив о своем выборе сотруднице, проводящей мастер-класс, они надевают на себя фартуки, перчатки и шапочки, чтобы ничего лишнего не попало в еду. Они действительно начинают с чизкейка, который то и дело приходится убирать в холодильник даже на стадии приготовления: то для того, чтобы песочная основа схватилась; то чтобы желатин в начинке застыл; то чтобы ягоды на верхнем слое не расплылись по всей поверхности из красивого рисунка, над которым Феликс старался добрых пять минут. Чизкейк в целом оказывается довольно сложным; чего стоит только нарезка клубники и взбивание сливок и творожного сыра.              Маффины идут веселее: тесто для них несложное, да и крем взбить намного проще, чем начинку для чизкейка. Минхо предвкушает, что после выпечки самих кексов им будет крайне весело наполнять их клубничным джемом из кондитерского мешка.              Пока чизкейк продолжает стоять в холодильнике, а маффины — в духовке, они принимаются за моти. Минхо впервые работает с красителем (потому что дома обычно не заморачивается насчет цвета своей еды), но Феликсу хочется покрасить тесто в разные цвета — значит, Феликс красит. Складывается ощущение, что на кухне руководит не Минхо и даже не сотрудница, а Феликс, но Минхо отчего-то нравится работать на побегушках и то и дело подавать вещи, которые Феликс отложил секунду назад и забыл, куда именно.              В общей сумме они проводят на кухне около трех часов и выходят с тремя большими коробками довольные, но уставшие. Время на ферме пролетело незаметно, но Минхо чувствует, что уже хочет домой — он увидел слишком много людей за сегодня, хватит.              Всю обратную дорогу Феликс развлекает его тихим мурлыканьем под радио и случайными историями из жизни. Так действительно веселее, и Минхо задумывается о том, что Феликс — один из немногих его знакомых, чья болтовня его не раздражает. Однако чем ближе к Сеулу, тем меньше Феликс говорит; наверняка тоже вымотался. И тем неприятнее оказывается для них обоих неожиданная пробка на въезде в Сеул.              — Вот черт, — сквозь зубы выдыхает Минхо, когда они крепко и бесповоротно встают в одной из линий шестиполосного шоссе. — Сейчас же четыре часа дня, суббота, что случилось?              — Не знаю, — Феликс шмыгает носом, и Минхо автоматически прибавляет температуру в салоне. — Сейчас посмотрю по картам, может, авария?              Феликс оказывается прав — авария отмечена не только на карте, но и уже освещена в нескольких заголовках новостных статей в интернете.              — Коты съедят меня вместо своего ужина, когда я вернусь домой, — меланхолично произносит Минхо, откидываясь на спинку водительского сидения. — Или я их. Нужно было взять с собой что-нибудь перекусить.              Феликс смотрит на него со сложным выражением лица.              — Я понимаю, что сладкое — это не еда, — начинает он, — но маффины вполне сойдут за перекус.              Минхо оценивающе оглядывает салон.              — Ладно, все равно давно собирался помыть салон, — вздыхает он, поворачиваясь к задним сидениям и с трудом доставая оттуда одну из коробок. — Но лучше все равно не кроши.              — Я аккуратно, — смеется Феликс.              Маффины оказываются настолько мягкими и вкусными, что они с трудом сдерживаются, чтобы не съесть всю коробку — от этого их останавливает только набравшее скорость движение. До дома Феликса они добираются без приключений, и только неразрезанный чизкейк заставляет их застыть в раздумьях под окнами его дома.              — Нужно было продумать, как мы собираемся его поделить, — вздыхает Феликс. — Давай я сбегаю домой и принесу нож и контейнер? Подождешь?              — А может не делить? — выдает Минхо. — Во-первых, он так и не настоялся — он просто растечется, если мы попробуем его разрезать. А во-вторых… не хочешь приехать завтра ко мне на ужин? Я запеку мясо, ты познакомишься с котами… Звучит?              — Звучит, — Феликс широко улыбается. — Тогда я заберу только клубнику, идет? А моти и чизкейк попробуем завтра.              — Договорились, — Минхо прикусывает щеку изнутри. — Я скину тебе адрес и время.              — Буду ждать.                     

5.

             Осознание того, что к концу вечера Минхо собирается поцеловать Феликса, приходит к нему не сразу, а где-то между заворачиванием говяжьей вырезки в тесто и расставлением на столе ароматических свечей.              Конечно, все воскресенье мысли Минхо так или иначе крутятся вокруг его соулмейта: когда он заказывает доставку продуктов не из севен-элевен, а из супермаркета подороже; когда он убирается во всей квартире, даже в своей комнате, и тщательно чистит кошачьи лотки; когда дважды за день выносит мусор и принюхивается, пытаясь понять, помогло ли проветривание избавиться от непривычного для многих людей запаха кошек в доме.              Он принимает душ. Дотошно бреется. Сушит волосы так, чтобы они легли в каком-то подобии прически. Вычесывает сопротивляющихся котов, чтобы от них не летела во все стороны шерсть.              На часах ровно шесть вечера, когда раздается звонок в домофон. По камере Минхо обнаруживает в руках Феликса небольшой букет розовых хризантем и весь покрывается мурашками, ожидая, когда Феликс поднимется до его квартиры.              — Привет, — его соулмейт раскрасневшийся с улицы — или из-за собственных чувств. — Это тебе. Надеюсь, ты не против.              Минхо принимает букет с величайшей осторожностью и чуть не забывает показать, куда можно повесить пальто и поставить обувь.              — Спасибо, — от смущения он отвечает полушепотом. — Проходи, здесь в ванной можно помыть руки, и пойдем знакомиться с котами.              Недовольные тем, что их заперли в комнате на целых полчаса, коты разражаются громкими криками, стоит им только подойти к двери. Феликс утробно смеется и присаживается на корточки, чтобы погладить каждого, как только Минхо выпускает любимцев.              Он представляет каждого по именам и учит Феликса различать Суни и Дуни по пятнышкам на носах. Предупреждает, что Дуни очень разговорчивый и мяучит без дела, а Дори по ночам любит прыгать на лицо или нападать на ноги. С грустью делится тем, что Суни понемногу стареет, что особенно сказывается на его пищеварении. Рассказывает, как приютил каждого и как уговаривал родителей взять всех троих, а потом с трудом искал арендодателей, которые разрешают держать животных в квартире.              — У тебя очень большое сердце, хен, — когда Феликс так заламывает брови, в голове Минхо не остается мыслей. — Ты такой молодец!              — Пойдем есть, — не вынеся похвалы, перебивает его Минхо. — Ты пробовал когда-нибудь говядину Веллингтон?              Сбежав на кухню, он слышит, как в гостиной Феликс смеется во весь голос, даже не скрываясь. Он раскладывает еду по тарелкам и спешно зажигает свечи, пока Феликс воркует с котами и уходит в ванную снова мыть руки. Минхо надеется, что его покрасневшие уши не будут видны в полумраке.              — Ты пьешь? — спрашивает он, слыша приближающиеся шаги, и открывает холодильник.              — Очень редко, — голос Феликса оказывается совсем близко, и через мгновение вокруг пояса Минхо оборачиваются его руки. — Сегодня не хочу.              — Хорошо, — Минхо удивляется неожиданным объятиям, но ничего не говорит.              Феликс расхваливает его так, что красными у Минхо становятся не только уши, но и щеки, и шея. Минхо кажется, что он в принципе начинает сгорать изнутри. Но ему нравится видеть Феликса в своей кухне, в своей квартире; он так хорошо вписывается, будто принадлежит этому месту. Когда они, наевшись, перемещаются в гостиную, Феликс с Дуни на коленях выглядит так, будто всегда был здесь.              — И все-таки твоя говядина поразила меня в самое сердце, — снова вздыхает он, когда Минхо отвлекается на секунду и позволяет Феликсу сменить тему. — Где ты так научился готовить?              — Пришлось, когда я начал жить один, — пожимает плечами Минхо. — Сначала питался лапшой и доставкой, а потом набрал лишний вес и понял, что трачу больше, чем зарабатываю. А мне надо поддерживать свою форму, чтобы продолжать работать и развиваться в танцевальной сфере, и зарабатывать нормально, чтобы кормить котов. Пришлось учиться на ошибках.              — А я так и не могу приготовить ничего серьезнее кимпаба, — смеется Феликс. — А еще у меня есть лучший друг, Сынмин, и с ним мы всегда устраиваем на кухне катастрофы, даже если по отдельности нормально обращаемся с плитой.              — Понял, я не буду подпускать вас к своей кухне, — шутит Минхо.              За считанное мгновение Феликс становится серьезным.              — А ты допускаешь эту возможность, хен? — спрашивает он. — В смысле, что я буду появляться на твоей кухне. Что мы познакомим наших друзей. Что мы…              — Ликси, — так же серьезно отвечает ему Минхо. — Я хотел бы задать тебе два вопроса. Будешь ли ты со мной встречаться и можно ли тебя поцеловать?              Лицо Феликса светлеет, будто кто-то в нем зажег яркую-яркую лампочку. Он осторожно снимает со своих колен кота и взволнованно придвигается ближе.              — Да, хен. На оба вопроса.                     

+1.

             Минхо целует Феликса так бережно, будто боится, что соулмейт может разбиться в его руках. Феликс не против; он только жмется ближе, но не напирает, позволяет Минхо вести поцелуй так, как ему захочется. Обхватив щеки Феликса ладонями, Минхо звонко целует каждую и, наконец, отстраняется.              — Тебе снова звонят, — комментирует он разрывающийся на другом конце квартиры телефон. — Если ты не хочешь отвечать, то переведи телефон на беззвучный режим, пожалуйста. Он начинает действовать мне на нервы.              — Хорошо, любимый, — Феликс еще раз чмокает его и убегает в спальню.              Квартира наконец наполняется тишиной.              — Ты уверен, что не хочешь отпраздновать со своими друзьями? — в который раз уточняет Минхо, когда они развешивают на елке мишуру. — Знаешь, ты можешь провести вечер со мной и уехать к ним к полуночи, или наоборот… Я не обижусь.              — Хен, — надувает губы Феликс, пытаясь звучать строго (но у него не получается). — Ты не сможешь избавиться от меня сегодня. Я только нашел своего соулмейта, что они от меня хотят? Чтобы я бросил тебя и уехал к ним? Ха! Они просто завидуют, неудачники… Да и звонят наверняка для того, чтобы поиздеваться. В смысле, по-доброму, ты их пока не знаешь, но они правда хорошие. Просто иногда перегибают палку.              — Хорошо, я тебя понял, — смиренно кивает Минхо. — Больше не буду спрашивать.              Момент прерывает громким мяуканьем Дуни, семенящий из спальни в своем смешном новогоднем костюмчике. Минхо подумывает о том, чтобы уже снять его; они с Феликсом достаточно повеселились и наделали фотографий на память, пока одевали всех троих в их рождественские «подарки». Но если флегматичному Суни было все равно — он задремал, не обращая внимания на костюм, а Дори сразу вывернулся, стоило Феликсу его отпустить; то вот Дуни сперва не сопротивлялся, а теперь начал громко выражать свое недовольство и требовать еды с удвоенной силой.              — Милый, наложи котам корм, пожалуйста, — просит Минхо, подхватывая любимца на руки и избавляя от ненавистного костюма. — Я пока попытаюсь понять, как подключить гирлянду так, чтобы котов не заинтересовали провода.              — Без проблем!              Феликс успевает покормить всех троих, пока Минхо бегает за своим подарком в спальню и осторожно укладывает его под елкой. Когда Феликс возвращается в гостиную, он усиленно делает вид, что пытается протянуть удлинитель от розетки к подвешенной к потолку гирлянде.              — Хен, Суни вредничает, он не хочет есть свой паштет, — жалуется он, подходя ближе и помогая Минхо распутать провод. — Можешь разобраться? Я не знаю, что еще ему можно положить.              — Да, конечно, — бормочет Минхо.              Они обмениваются еще одним быстрым поцелуем и расходятся по разным концам квартиры. Минхо накладывает Суни другой вид корма, а когда возвращается к Феликсу, обнаруживает, что под елкой вместо одного подарка уже лежат два.              — Плохие из нас эльфы, — посмеивается он, поймав смеющийся взгляд Феликса.              — Замри, ты стоишь под омелой, — командует тот, и Минхо закатывает глаза — то, что они развесили дома омелу, сильно затрудняет их перемещения по квартире. Они… слишком много отвлекаются.              Например, как сейчас.              Как сейчас, когда Феликс притягивает его к себе за талию, а руки Минхо находят свое новое законное место на чужих ягодицах. Как сейчас, когда Феликс вжимается в него всем телом и отвечает на кусачий поцелуй.              Как сейчас, завтра, через месяц или год. Как отныне и навсегда.              Минхо бесконечно благодарен судьбе за такого соулмейта как Феликс. Он никогда не думал, что найдет человека, которого ему действительно захочется назвать половинкой своей души. Но Феликс понимает его с полуслова, невероятно тонко чувствует его эмоции, не боится говорить о своих и в принципе не стесняется себя. И в ответ Минхо хочется заботиться о нем, носить на руках и выполнять любой каприз — потому что Феликс достоин этого как никто другой. И кто, если не Минхо будет обожать его? Минхо больше никому не позволит; отныне и навсегда.              Минхо думает, что влюблен, и что собирается провести со своим соулмейтом остаток жизни.              А Феликс… Феликс не думает. Он просто знает.