Taming the Dragon

      Чимин ощущает напряжение и смятение в тот момент, когда он видит перед собой отца, всклокоченного и запыхавшегося, словно тот только что бежал. В этот миг у Чимина внутри всё замерло, как будто время остановилось, и он оказался лицом к лицу с дилеммой: «Он настоящий или нет?» Эти сомнения возникают, потому что отец выглядит так естественно и правдоподобно, но в голове у Чимина мелькнула мысль о том, что это может быть всего лишь очередная галлюцинация.       Его тело действовало быстрее, чем сознание успело осмыслить ситуацию, и Чимин шагнул ближе к Чонгуку, ведомый инстинктом. В этот момент, Чимин услышал голос своего отца, полный тревоги, который пытался понять, действительно ли он видит своего сына или это игра воображения.       — Чимин. Это ты или снова галлюцинация? — спросил отец с тревогой.       — Отец, это я! — ответил Чимин.       Он выдохнулт от облегчения, пот выступил на его лбу, и он согнулся, опираясь на колени, чтобы восстановить дыхание. Отец протянул руку к Чимину, стремясь установить физический контакт. Парень, всё ещё не веря в происходящее, не торопился подавать руку в ответ.       — Чимин, тебе грозит опасность. Тут творится чёрт знает что, бежим со мной! Подальше от этого обманщика! Смотри, за этой горой — столица Лейдоры. Из королевского замка возврата уже не будет.       — Погоди, а куда возвращаться? — дрогнув, спросил Чимин. — В наш мир? Или в к замечательным Мордехаям?       — А кто это? — напряженно спросил Чонгук.        — Пока точно не знаю… — Чимин сглотнул, морщась от неприятного чувства.       «Что ж, проверить можно всегда». И он обратился к такой родной и любимой фигуре в джинсах и пиджаке.       — Отец, если это и правда ты, скажи какая статья Уголовного кодекса за похищение?       — Зачем? — нахмурился он.       — Прости, но я должен удостовериться.       — Ну, хорошо, — он согнулся ещё раз, но тут на него из леса налетела светящаяся зеленым сеть и его потащили вглубь зарослей. Из чащи раздался раскатистый хохот.       «Вряд ли похитители могли знать выражение «волки позорные», — подумал Чимин.       Застывая в ужасе, не зная, что делать: чувство недоверия смешалось с внезапной тревогой за того, кого он считал своим отцом. Чонгук схватил его за руку, выкрикивая:       — Это ловушка! Нам нужно уходить, пока нас не поймали!       — Нет. Он ругается, как мой отец. Это и есть он, спаси его! Сделай, что-нибудь, не стой истуканом!       Чимин вырвался и нырнул дальше, в самую гущу веток. Впереди простиралось нечто вроде лужайки, сверху, над слоем опавшей рыжей хвои, нависал козырек из скалы. Отца нигде не было, сети тоже, как и похитителей. Сердце сжалось.       Чимин остановился, пытаясь собраться с мыслями и уловить любые признаки присутствия отца. Он огляделся вокруг, прислушиваясь к любым звукам, которые могли бы выдать его местонахождение. Тишина леса была нарушена лишь шепотом ветра, да редкими криками птиц.       Чонгук, догнав Чимина, попытался снова схватить его за руку.       — Там отец, я так и знал. Они тоже похитили его, — волновался Чимин, снова пытаясь вырваться.       — Нет, малыш, ты ошибаешься….       Холод обрушился на них мгновенно и неожиданно, словно невидимый морозный колпак опустился на лес, поглотив его летнее тепло. Это было похоже на внезапное изменение погоды, где каждый листок, будто покрытый инеем, трещал и ломался под легким нажатием. Непривычная ледяная атмосфера почти парализовала их, сделав движения непомерно медленными и тяжёлыми, как во сне, когда пытаешься убежать, но тело не подчиняется.       — Это ловушка, — повторил Чонгук, осознавая происходящее.       Его голос прорезал омертвевшую тишину вокруг, и он схватил Чимина за руку, пытаясь оттащить его назад, в более безопасное место. Но холод сковывал их, делая всё происходящее мучительно ненастоящим и пугающим.       Из-за скал появились три фигуры, каждая из которых была окутана таинственностью и угрозой. Их облик вызывал невольную ассоциацию с монахами: длинные черные балахоны струятся вниз, а глубокие капюшоны надежно скрывали лица.       Присутствие незнакомцев моментально поменяло атмосферу вокруг. Повысилось ощущение холода, словно сама природа реагировала на их появление. Пространство наполнилось зловонным запахом серы и чего-то разлагающегося, создавая ощущение опасности и нарушения природного порядка.       — Колдуны Мордехая, — донеслось медленно и глухо от Чонгука, словно он говорил из колодца, накрытого сверху крышкой.       — Ты прав, принц, — сказал один из черных, и под капюшоном загорелись зелёные глаза.       Двое других направились к Чимину. Обычным шагом — на них магия замедления не действовала.       Чонгук попробовал двинуться в сторону омеги, но у него ничего не вышло.       По мере приближения колдунов отвратительный запах усиливался и тошнота подкатывала всё сильнее.       — Мой отец у вас? — спросил Чимин, сдерживая рвотный позыв.       — Ты узнаешь об этом, только разделив ложе с королем Мордехаев! — расхохотался колдун.       Чимин посмотрел на него, стараясь не поддаваться панике, и сказал:       — Моё тело — не игрушка для игр короля.       Глаза принца сверкали гневом, но у него не получалось даже рта раскрыть, не то чтобы двинуться и защитить своё.       «Что ж, буду рассчитывать на себя» — подумал Чимин, а вслух произнёс:       — Я уже замужем.       — Не ври. Принц тебе не делал предложение и ты не стал мужем этому выродку.       «Ага, значит, первый папа все-таки был подослан» — но сдаваться Чимин не собирался.       — Я всё равно не девственник — проговорил он. — Вашему королю не подойду.       — Что было в другом мире — нам всё равно.       «Боже, сейчас они меня схватят и потащат… Пора переставать тормозить и делать уже что-то. Так, Чонгук не может шевелиться, но, судя по глазам, думать может».       — Чонгук….Браслеты….Сосредоточься на мне! — крикнул он.       Альфа на мгновение закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться на словах Чимина. Он вспомнил, как работали браслеты, и почувствовал, что часть его силы начинает возвращается.       Чимин тоже прикрыл глаза, сконцентрировался на браслете и почувствовал силу, соединяющую его с Чонгуком. Стало немного легче дышать и двигаться.       — Око! Взываю к тебе! Помоги нам! — выдохнул он куда-то в небо.       Внезапно Чимина окутало золотое звёздное сияние. Он дотянулся до Чонгука и, ухватив того за руку, попытался потянуть вверх.       «Ой, мамочки, я же не подниму его, он больше меня» — пронеслась мысль.       Но откуда-то изнутри он почувствовал ещё большую силу. Словно невидимые крылья развернулись за его спиной, и каждая клеточка тела зарядилась новыми силами.       Он сделал толчок от земли, как учил его альфа. И….получилось. Он взлетел, удерживая Чонгука за руку.       Ошарашенные колдуны задрали головы, роняя на спины капюшоны и жмурясь от сияния, но в следующую секунду выставили руки с зелеными жезлами в их сторону.       — Он улетает. Не дать ему этого сделать! — прорычал первый колдун.       Они уже были на высоте около трёх метров, но один из колдунов щелкнул пальцами и рыкнул заклятие. Из сумки Чимина выскочил сурикат, превращаясь в нечто кошмарное с клыками и когтями. Не медля ни секунды и подчиняясь приказу, кинулся на него.       — Твою мать, — не сдержался Чимин.       — Только чрево не трогать! — приказал колдун колдун.       Когти, полоснули по плечу и бедру. Острые клыки вонзились Чимину в запястье прямо над браслетом с такой яростью, словно целью было отгрызть кисть. Кровь хлынула фонтаном. Потеряв равновесие, он вскрикнул от боли и стал падать.       Они рухнули на землю, Чонгук плашмя на спину. Чимин на ноги, но от потери крови тут же упал рядом. Удвоенная сила из браслета пропала и свечение тоже растворилось, он снова очутился в вязком воздухе, как будто тот был под куполом.       При падении отбросило в кусты кошмарного, увеличившегося втрое суриката. Но эта зараза тут же метнулась к ним обратно с окровавленной мордой.       — Стоп, Баргест! — гаркнул ему колдун. Принца контролируй!       С жутким рычанием он остановился, его глаза всё ещё горели жаждой крови, но приказ колдуна не позволял ему напасть снова. Чимин, схватившись за окровавленную рану, попытался подняться, но ослабевшее тело не слушалось.       Зверюга со вздыбленной шерстью послушалась, взобравшись на грудь к недвижимому Чонгуку, готовая в любой момент впиться ему в горло.       Чимин не мог вдохнуть от боли и от ужаса. Мордехайские колдуны с наброшенными заново на головы капюшонами обступили их, выставив жезлы и, видимо, ожидая от Чимина чего угодно. Он придвинулся к Чонгуку, нащупав здоровой рукой его кисть. Есть пульс… В голове у него мутилось и сильно тошнило, но он заставил себя не терять сознание.       «Что делать?! Пак Чимин и почти Чон не сдастся вам запросто! Надо будет сам зверюге с когтями горло перегрызу, если ничего не…»       — Что за свечение было вокруг тебя, — почти прокричал колдун.       Чимин не хотел, чтобы кто-то из врагов знал о его интересном положении.       — Вам, это знать не обязательно, — съязвил Чимин. Колдуны переглянулись между собой, явно обсуждая что-то без слов. Атмосфера была напряжённая, и Чимин чувствовал, как его сердце бешено колотится в груди. Каждый мускул тела был натянут, как струна, но он не мог позволить себе слабость.       Один из колдунов шагнул вперед, его голос звучал спокойно, но в нем читалась скрытая угроза:       — Ты играешь с огнем, омега! Мы знаем, что ты скрываешь что-то. Твоё упрямство может стоить вам обоим жизни.       Самый главный колдун пропел что-то на своём языке и выпустил луч из своего посоха. Но он не достиг своей цели, Чимин выставил вперёд руку, как бы закрываясь. Мысли его были о малышах, которых ему не суждено будет увидеть. Как вдруг вокруг него образовался золотистый кокон и зелёный луч от посоха срекошетил обратно в колдуна.       Трясясь, как плохо установленная стиральная машинка-автомат в режиме отжима, мордехайский колдун метался из стороны в сторону и скрежетал зубами.        — Господин Элифас, что с вами? — крикнул второй колдун.       Тот не отреагировал, точнее, булькнул в ответ и полоснул лучом жезла по отдаленной ели. Та с шумом упала, благо не на них.       — Господин Элифас, придите в себя! Это говорю вам я, ваш помощник, Аверил! — И он наставил жезл на колдуна.       Помощник находился в замешательстве. Он никогда не видел, чтобы господин Элифас терял контроль над своими силами. Золотистый кокон, окружавший Чимина, не просто отразил удар, но и будто полностью изменил сущность колдовства Элифаса. Как будто само заклинание нашло в нём слабость, раскрывая все страхи и неуверенности мага.       Второй колдун прорычал:       — Он заколдовал первого советника! Заклинаю!       Элифаса хоть и трясло, но в ответ он выставил свой жезл:       — Как ты смеешь? Заклинать меня?!       Зелёные лучи скрестились. Третий колдун присоединился, бормоча устрашающие и, наверное, очистительные заклятия.       Между колдунами завязалась потасовка, и тотчас воздух возле Чимина и Чонгука стал нормальным, невесомым. Но Чимину от этого было не легче, разодранное плечо и бедро горели, а с рукой над браслетом, похоже, всё было плохо — даже страшно было туда смотреть. Но он не имел права отключиться.       Внезапно что-то изменилось в равновесии сил между колдунами. Зелёные лучи потускнели, и крики заклинаний стали менее отчетливыми. Казалось, что секунду за секунды один из колдунов начал терять свою мощь, а втором удалось взять верх.       Чонгук открыл глаза и закашлялся, увидев перед собой оскалившуюся морду псевдосуриката. И в следующую секунду голова кусачего обманщика уже была в пасти дракона. Откушена и выплюнута. Чонгук встал, чуть скривившись от боли, развернулся и принялся поливать огнем троих в балахонах. Чувствуя, что вот-вот отключится от потери крови, Чимин тихонько отполз в сторону и сконцентрировался на браслете, чтобы передать Чонгуку больше сил.       Вокруг бушевал хаос. Воздух наполнился запахом палёной ткани и дикой магии. Веки Чонгука стали тяжелыми, но адреналин и ярость не позволяли ему закрыть глаза. Он слышал шёпот Чимина, чувствовал, как его сила вливается в него через браслет.       — Чимин, держись, — прохрипел он.       Огонь, вырывающийся из его пасти, стал интенсивнее, ярость придала ему сил. Балахоны вспыхнули, оставляя только чёрную булькающую лужу.       Покончив с колдунами, Чонгук перевоплотился в человека, незамедлительно подбежал к Чимину и крепко его обнял, видя побледневшее лицо любимого.       — Малыш, держись. Я не смогу без тебя.       Вдруг по периметру поляны возникли белобородые маги в голубых хламидах. В воздухе сверкнуло что-то белое, золотое и синеватое:       — Именем Ока! Да остановится беззаконие!       — Как вовремя, — пробормотал Чимин. Перед его глазами все поплыло, и он провалился во тьму, только отдаленно услышал: «Я люблю тебя», прошептал Чонгук, крепче прижимая его к себе.       Один из магов, казалось, распознал ситуацию, и с доброжелательной улыбкой обратился к Чонгуку:       — Не волнуйтесь, милорд. Мы здесь, чтобы помочь. Избранный будет в безопасности.       Чонгук медленно кивнул, благодарный за их вмешательство, но не отпуская Чимина. После боя, они покинули это злополучное место.       Во дворце стояла напряженная тишина, и тайна, окутывающая седьмого ненаследного принца Чон Чонгука и избранника Святого Ока, лишь разжигала интерес к происходящему. Каждый от придворных до слуг пытались понять, почему они предпочли остаться в изоляции, избегая всеобщего внимания.       Удивительно было и то, что всеми любимый король Лейдоры Ким Намджун временно отменил дворцовые увеселения и перенёс пир на целую неделю. Совместил всеобщие гулянья с празднеством Большого Цветения.       Некоторые поговаривали, что избранник Святого Ока обладал особыми способностями, дарованными ему свыше, и их пребывание в уединении имело важную миссию, о которой простым смертным знать не следует. Другие шептались об опасности или сложной дипломатической игры, разворачивающейся за стенами дворца.       Что-то таинственное и величественное ожидалось на праздновании Большого Цветения, когда наконец они выйдут из своего укрытия. Все знали, что это будет не просто праздничное событие, но, возможно, поворотный момент, который оставит след в истории королевства.       Чонгук провёл долгие и, казалось бы, бесконечные два дня рядом с постелью Чимина. Они оказались особенно сложными, лейдорская магия, к сожалению, не действовала на омегу так быстро, как на местных жителей, и это вызывало тревогу. Хотя рука Чимина была восстановлена, а раны залечены, и сообщалось, что с их малышами всё в порядке, главной проблемой оставалась значительная потеря крови.       Чонгук никак не мог забыть, как его храбрый Чимин, несмотря на свои физические ограничения, проявил невероятную силу духа. Он вспоминал, как беспомощно, но с несокрушимой смелостью, он тащил его к спасению — сильного и тренированного воина, огнеборца, полагаясь только на свои слабые, но решительные силы против мощи мордехайских колдунов.       Как можно было поверить в такую удивительную историю? Как можно было представить себе, что раненый и истекающий кровью Чимин смог перехитрить сразу троих из самых сильных чародеев вражеского короля? Один, без чьей-либо помощи.       Ранее Чонгук влюблялся и испытывал привязанность, но то, что он чувствовал к Чимину — это было более глубокое, мощное, согревающее чувство, полное восхищения и нежности. Эта любовь была намного больше простой физической привязанности.       Чонгук не мог избавиться от мыслей о матери, несмотря на все усилия. Воспоминания о том, как она лежала в последние дни, постоянно всплывали в его сознании. Это вызывало в нем страх и тревогу, заставляя следить за дыханием Чимина. Снаружи же он оставался спокойным, казалось, что ничто не может его выбить из равновесия. Но в те моменты, когда он оставался один в тишине, истинные чувства выходили наружу. На террасе, под ярким солнцем, Чонгук искренне молил о выздоровлении своего любимого, надеясь, что его искренние просьбы будут услышаны. В его сердце жила не только любовь, но и глубокая вера в то, что силы в этом мире или за его пределами смогут помочь обрести здоровье его дорогому омеге.       Третий день принёс с собой особую атмосферу, окутанную мягким светом раннего рассвета. Этот свет, проникая в комнату, превратил её в уютное убежище, наполненное персиковыми оттенками.       Чонгук, не покидая Чимина, снова провёл у его постели. Он устал и заснул в кресле, а голова нашла упор на руках, опирающихся о край кровати. Это было спокойное и тихое время, когда казалось, что весь мир замедлил свой ход.       Чонгуку привиделось едва различимое движение. Ему казалось, что кто-то, почти невесомо и осторожно, провёл ладонью по его волосам.       Под влиянием этого нежного прикосновения он приподнял голову. Его взгляд тут же встретился с глазами Чимина.       — Привет, — улыбнулся Чимин так, словно ничего до этого не произошло.       — Боже, малыш! Ты очнулся!       Он посмотрел на свою почти зажившую кисть и выдохнул с облегчением:       — О, не откусили!       И тут же с тревогой осмотрел Чонгука.       — А ты как? Ты цел?       — Почти как новенький, — проговорил Чонгук.       — Фу-ух, хорошо! А наши малыши? — Чимин положил ладошку себе на живот, прислушиваясь к внутренним ощущениям.       — С ними всё хорошо, у них сильная защита.       — Я боялся, что потеряю их.       — Теперь всё у нас будет хорошо, — Чонгук улыбнулся и нежно поцеловал своего Чимина.       Он отбросил простыню, и взглянул на пижаму из тончайшего шёлка, мало прикрывающую его тело, и воскликнул:       — Это что за подобие пижамы? Нас уже поженили, пока я был в отключке? Она же ничего не скрывает.       — Тебя что-то смущает? Мы друг друга видели обнажёнными и у нас будут малыши, — улыбнулся альфа, глядя на смущенного омегу.       — Меня уже ничего не смущает, но такое я вижу впервые, вы бы меня ещё в кружево одели, — надулся Чимин.       — А это идея! — задумался Чонгук.       — Охренел? Извращенец! — Чимин схватил небольшую подушку и бросил в Чонгука, затем демонстративно надулся.       — Малыш, не дуйся, — Чонгука умиляло такое выражение лица Чимина.       — И где же мы сейчас? Это место мне кажется знакомым, — всё-таки поинтересовался Чимин.       — Мы в королевском дворце. Нас не поженили, но я тянуть с этим не собираюсь. Я люблю тебя, Чимин, мой малыш. Ты пришёл в себя! И я счастлив!       — Я тоже люблю тебя, Чонгук, — ответил Чимин, ощущая, как его сердце наполняется радостью. — Мы справимся со всеми испытаниями вместе, ведь теперь у нас есть мы и наши малыши.       — Какой же ты хороший!       — Правда? — спросил счастливый Чонгук.       Вместо ответа Чимин прижался к нему и затих.       — Чимин … ты хорошо себя чувствуешь? — встревожился Чонгук. — Может позвать лекарей?       — Не-а, — шепнул он ему в шею, тепло и приятно. — Я соскучился, пока спал. Я долго спал? Часа два?       — Почти трое суток.       — Ого! Ты разыгрываешь меня! Он чуть отстранился, чтобы увидеть его лицо.       — Нет, я был здесь всё это время, пока маги пытались вернуть тебя к жизни и твою потерянную кровь. Это было так долго! Будто не три дня, а целую жизнь! — Я хочу, чтобы ты всегда был со мной. Но я не буду настаивать и запирать тебя, если ты захочешь домой… Ты жив. Это самое главное.       — Выходи за меня. Стань официально моим избранником, Чимин, моим супругом и тем, с кем я разделю свою жизнь.       Чимин чуть приподнялся, чтобы лучше видеть Чонгука. В его глазах блеснули слёзы, но он улыбался.       — Чонгук, ты даже не представляешь, как много для меня значат твои слова. Я всегда чувствовал твою заботу и любовь, даже когда был без сознания. Это помогло мне вернуться.       Чонгук улыбнулся в ответ, его глаза тоже слегка увлажнились. Он обнял Чимина крепче, словно боялся снова его потерять.       — Прости, что я так сразу. Ты решишь потом…       Но Чимин вдруг просто сказал:       — Женись на мне, Чонгук. Я люблю тебя! Я хочу быть с тобой всегда. Всё, что нам нужно, — это быть вместе, несмотря ни на что.       В его душе всё вспыхнуло, заискрило радужно, словно он сам был соткан из волшебных вод озера. Чонгук коснулся лбом его лба, губами его губ, прикрыл веки и растворился в счастье.       После долгой паузы, Чимин тихо добавил:       — Давай просто никогда не забывать, насколько мы дороги друг другу. И если вдруг жизнь снова бросит вызов, мы будем вместе, как и сейчас.       — Обещаю, — ответил Чонгук, — ведь ты — мой мир.