Плод

      Драко пристально смотрел на лицо девушки, которая умирала. Её кожа стала настолько бледной, что он видел каждый сосуд, капилляр под нею. Она становилась прозрачной, словно сейчас и вовсе раствориться и исчезнет. А под глазами залегли тяжёлые тёмные круги. Дыхание стало настолько тихим, что казался, она и вовсе не дышит.       Он занёс над её лицом ладонь, и не касаясь, медленно повёл к шеи. Останавливаясь возле груди лишь на секунду, спустился ниже. Он почувствовал тепло, ощущая как-то, что находилось там, тоже почувствовало его, и притихло, прислушалось, словно знало, что он тот, кто его ждёт.       — Скоро ты появишься на свет. И у тебя будет мать и отец. Всё точно так же, как было у неё, и у меня. Я научу тебя управлять силой, научу быть похожим на человека.       Драко закрыл глаза. У него и в правду было детство. Было и прошло. Когда-то давным-давно. Почти как у обычного ребёнка. Были и мать и отец. Но не простые, а из династии. Где всё предрешено заранее. Он из такой семьи где дети рождаются с золотыми ложками во рту. Отец был жестоким человеком, идущим по головам. Он ломал людей вместе с костями, превращая их в костную муку. Его влияние распространялось далеко за пределы Великобритании. Его боялись все, кроме сына. И тот с самого начала знал, что с его сыном, что-то не так. И даже не смотрел ему в глаза. Он говорил, что ему становится холодно и тоскливо при виде его унылых серых глаз. А к восьми годам перестал с ним общаться, если только формально. Рядом оставалась только мать: всегда холодная, неприступная. Но вопреки всему она любила его и знала, что их ребёнок — это порождение их чувств, которых они никогда не испытывали друг к другу. В нелюбви порождается то, что порождается. Так появился он. В не любви. Среди жестокости, корысти и надменности. Прошло уже много-много лет, больше двухсот. Отца и матери давно нет. А он есть. Драко не стареет, не меняется, не испытывает страданий. Он может жить как хочет и делать, что хочет, кроме одного: он не может сойти с пути своей миссии. В его объятиях побывали сотни девушек и женщин. Всё они жаждали любви, а получали страсть, весьма обжигающую. Они открывали в себе другие пороки. Именно он был тем ключом, который открывал тысячу закрытых шкатулок их душ. И никогда не узнавал, что с ними стало потом. Одни, полностью опустошённые шли дальше, кто-то погибал, кто-то сходил с ума, а кто-то обрёл то, что хотел. Он умеет исполнять желания, как и такие же как он. Наверное из этих женщин есть актрисы, политические деятели, жёны влиятельных людей… И все эти счастливицы, определённо отдали, что-то взамен. За всё нужно платить согласно тарифу.       Драко был тем демоном, которого не трогали другие демоны. Он был неприкосновенным. Был добытчиком, и отдавал разгорячённые сердца другим. Уходя, он никогда не оглядывался и не задумывался о жертвах. До одной единственной встречи.       Гермиона с виду была совершенно обычной девушкой. Как и многие другие абсолютно несчастливой. Но было в ней, что-то другое. Какое-то притяжение. Магия. Он сразу это понял. И вернулся, чтобы стать отцом. Ему хотелось понять, и что же такого в ней притягательного и почему он её не забыл. Разве мог он подумать, что её чрево носит его ребёнка?       Ребёнок родится, а она будет жить. Может быть, именно он станет тем исключением, когда зло обретает счастье, а может быть, это его искупление?       Гермиона изогнулась, издала истошный крик, и открыла глаза. Драко тоже открыл глаза. Видя, что её зрачки вытолкнули шоколадный цвет, полностью. Она громко выдохнула и затихла.       Драко нагнулся и припал к её сухим губам. Вдыхая в неё свою жизнь.       — Ты будешь жить. Ты будешь жить, — и на последнем слове она открыла глаза снова.       — Я рожаю, — прошептала она, и Драко кивнул.       Он знал, что нужно делать. И был ко всему готов, кроме одного — её смерти.

𓆙𓆙𓆙

      Гермиона открыла глаза. Яркое солнце — ослепляло. Почувствовала, что её руки не слушаются. Разомкнула пересохшие губы. Попыталась сесть, но ничего не вышло. Повернула голову на бок и увидела расплывчатый силуэт у окна: высокий и широкоплечий. Она знала, что это он. Он никуда не ушёл. Остался рядом.       — Где мой ребёнок? — спросила она, чувствуя, что плод покинул её утробу.       Драко повернулся. И Гермиона увидела, что он держит ребёнка. Слёзы мешали разглядеть его. Малыш, что-то заливисто кричал, набор звуков, и только. Она подняла свою иссохшуюся руку, в попытке убрать слёзы.       — Где мой ребёнок?       — Вот же он. Знакомьтесь. Это наш сын!       — Он слишком большой. Где мой ребёнок? Сколько прошло дней? Я же только родила!       — Прошло чуть больше четырёх суток. Мы ждали, когда ты придёшь в себя.       — Но это не мой сын!       — Это наш сын! — снова повторил он. — Пока тебя не было с нами, он немного подрос.       — Немного? Я думаю, что ему около пяти месяцев       — Да, он быстро растёт.       Драко подошёл и нагнулся, положил ребёнка ей на грудь. Гермиона хотела отстраниться, хотела убрать его, но тот вцепился в неё своими ручонками. Малыш был тёплым. Теперь она видела его лицо вблизи: белые волосики, большие серые глаза. Такой милый, пухленький, и совсем не похож на неё. Скорее на него. Он вцепился в её сорочку.       — Наверное он хочет есть?       — Он без конца хочет есть. Не волнуйся, мы справляемся. Не думаю, что он возьмёт грудь. Да и у тебя нет на это никаких сил.       Гермиона сделала неловкие движения, в попытках открыть грудь, но ребёнок сам снял бретельку сорочки, отодвигая ткань. И в следующую секунду девушка вскрикнула от боли. Увидела как Драко хотел убрать ребёнка, хватая его, но тот взвизгнул и, снова надавил на сосок. Не чувствуя сил она всё же подняла руку и обняла его.       — Пусть, мне уже не больно.              Это была ложь. Боль была резкой, а из глаз струями текли слезы. Она прижимала это тёплое тельце и не хотела отпускать. Выдохнула и закрыла глаза, привыкая к боли, чувствуя в ладонях пульсацию. И с каждой секундой казалось, что они нагреваются, словно она положила их на что-то тёплое. Тепло стремительно распространялось по всем рукам, коснулось плеч, груди, и она чувствовала, что оно окутывает её, создавая какой-то вакуум. Тепло проникало из него, внутрь её.       Малыш перестал сосать. Боль больше не беспокоила. Она глубоко вдохнула воздух и он оказался свежим. Открыла глаза, а Драко всë так же стоял над нею.       — Я не чувствую больше боли, а чувствую только тепло.       — Он уснул, — сказал он пристально, смотря на неë.       — Ты слышишь? Я не чувствую боли. Совсем не чувствую. И голова стала ясной. Мне... Я даже могу встать.       — Это он помогает тебе. Исцеляет тебя.       — Но как? Значит он такой же как ты?       — Нет. Он не такой же как я. Я не умею исцелять. И никогда не умел. Наоборот. Я забираю. И это не боль. Не страдания. А наоборот. Женщины и девушки хотят любви, а чтобы получить любовь, нужно что-то отдать, что-то очень ценное, что-то своё...       — А что ты забрал у меня?       Он не ответил ей на этот вопрос.       — Он демон? Кто он? И что будет с ним потом? Ты заберёшь его у меня?       — Нет, но мы должны уехать из Великобритании. Немедленно.       — Я не хочу. Я родилась в Лондоне, выросла. Тут...       — Я не спрашиваю тебя хочешь ты или нет. Гермиона Грейнджер умерла, кровотечение... А миссис Малфой жива и недавно родила. Ты моя жена. И мы должны покинуть Великобританию.       Гермиона смотрела ему в глаза и ждала, что он продолжит объяснение.       — Он будет стремительно расти. Это не подвластно нам. И даже я не смогу это остановить, несмотря на то, что я многое могу. Я не имею власти и никакого права раскрывать то, что людям знать не обязательно. У каждого своё место и предназначение. Этот механизм не может работать иначе. Поэтому мы должны уехать.       — Уедем, а потом ты его заберёшь у меня? Для чего от тебе?       — Ты всегда будешь рядом с нами, всегда! До самого твоего конца будешь рядом, ибо ты не бессмертна, в отличии от него и меня.       Гермиона сильнее прижала к себе сына. Она вдруг осознала, что уже не может без него жить. Ей казалось, что это её часть. Необходимая часть её самой. Вдруг почувствовала это.       А слушая Драко, она поняла, что он напугал её. И одновременно с этим страхом, она доверяла ему, как никому на свете. И знала, что он не бросит, не уйдёт, не исчезнет. Он был с ней рядом, прошёл этот путь, как оказалось короткий. Всё же прошёл, и сейчас был с ними рядом. Но в голове закралась мысль, что всё это было из-за ребёнка, потому что он избранный и необходимый ему. А она всего лишь инкубатор. Она порождение зла. Не могла Гермиона избавиться от этой мысли, что въелась в её восспалëнный разум.       — Тьма не может без света. Из тьмы рождается свет, — он сказал этими две фразы, но она поняла, что он читает её мысли. И спросила:       — Он будет человеком? Или он будет исчадием... — она замолчала.       — Я тоже человек. Родился таким. У меня был отец и мать. Моя мама и отец не были бессмертными и поэтому умерли. Я же был с червоточиной с самого рождения. Человек с наружи, а демон внутри. Отец был властным, жестокий, бескомпромиссным. Для него не существовало никого, кроме членов его семьи и шестерёнок вокруг этого механизма. А все остальные люди — это лишь исполнители. Он признавал только равных себе, а если те становились опасными для него, то тут же уничтожал. Таким был отец. Мать была его правой рукой. Его тенью. Той, кто всегда его защищал. Такими были их родителями, такими были и они. Теперь в механизме моей семьи есть вы. Это невозможно изменить.       — Если ты человек, как же тогда ты стал таким?       — Я родился таким, это как вирус в крови матери. Заражение. Вакцины от этого не существует.       — Значит и он обречён? Скажи, а ты рос точно так же как и наш ребёнок, вот так стремительно?       — Нет, я рос обычно. И способности росли. Постепенно. Не сразу. Понимаешь он другой. Не такой как я. Он исцеляет. А я... Рано научился причинять боль, читать мысли и бить по больному, а потом я узнал, что у каждого демона есть своё место.       — Ты же любовный демон или как это называется?       — Что-то вроде того.       Гермиона замолчала. Вопросы росли. А желание узнавать нет.       — Мы уедем из Великобритании и ты станешь моей женой, — после паузы сказал он. Констатировал.       — У меня нет выбора, правильно?       — А ты хочешь его сделать?       Гермиона молча гладила ребёнка по спине. И думала, а хотела ли она другой судьбы? Другого выбора? Нет, уже не хотела. Она любила своего сына и самое страшное, что она любила того, кто с ней сейчас говорил.       — У меня больше нет прошлого, — наконец сказала она, — а есть только он и ты.       Драко наклонился и прикоснулся к её губам.       — Я никогда не знал, что способен на любовь. Теперь я это не только знаю, но и чувствую. Я никому вас не отдам. Никому и никогда.       Она это означала, как и то, что у неё никогда не будет пути назад. Гермиона ответила на этот поцелуй, чувствуя как обретает новую жизнь, и прошлого действительно больше не существовало. Оно умерло. Навсегда.