Лишь у но́г Твоих я счастлив - || (И я низвергну возлюбившего меня)

      Молодой король, а точнее, исполняющий обязанности, резко выдёргивает свою руку из ладони Архангела: — Не надо дальше, — резко, с отвращением, говорит он. — Я помню это. Люцифер не знает, как погасить этот праведный гнев и как объяснить любимому принцу, что никто не властен над собственным сердцем. — Какая мерзость!.. — Восклицает Денница и, не справляясь с пожаром гнева внутри, прикрывает на миг золотое сияние глаз ресницами. Верхняя губа принца подрагивает, так, словно сейчас он зарычит, — Ты видишь?! «Лу»?! Посмотри, кому ты позволил занять трон! Дин лицемер… Ты слышал: на шуточный вопрос о беременности, он извинился перед генералом по-настоящему. Извинился за то, что беременный от другого. Посмотри, Люцифер! Как он оскорбляет святость брака и чувства моего отца, утверждая при этом, что любит его. Хоть Ему и не нравится настроение принца, Архангел довольно улыбается, едва заметно, на его слова, радуясь тому, что Денница так тонко чувствует, где нарушена справедливость. — Сэма Дин тоже любит. — На несколько мгновений задумавшись, отвечает Архангел. — Именно поэтому отец сейчас так скорбит? Потому что он горячо любим? Он должен вернуться на трон, — рассуждает принц. — Если отец останется в своей спальне… — Дэнни тяжко вздыхает и поднимается со своего места, — Пойду напомню повелителю, что сегодня заканчивается его отпуск. С этими словами принц Денница исчезает, чтобы навестить отца-короля.

…

      Стоя перед зеркалом в однотонном смольно-чёрном костюме с бабочкой, причёсывая порядком отросшие волосы мокрой укладкой назад, король Ада отчаянно понимает, что его вынужденный отдых закончился час назад… Беспокойно колотящееся сердце не знает, хочет оно замереть от горя… Или попытаться радоваться тому, кто хочет стать его новым счастьем. За спиной возник до боли знакомый силуэт: — Повелитель. — Принц опустился на колени и склонил покорно голову, рассыпав по плечам шоколадный шёлк своих локонов, дожидаясь, когда отец обратит на него внимание. — Дэнни… — Вздохнув тяжело, король повернулся лицом к сыну и сделал шаг к нему. Денница тут же взял его ладонь в свои, чтобы прикоснуться своими нежными губами, в знак приветствия. — Доброе утро, отец. Дэнни попытался ободрить повелителя своей дарящей свет улыбкой. Сэм улыбнулся в ответ вымученно и устало… Но сын заметил в его глазах огонёк надежды, что ему, Деннице, придётся сейчас убить принесённой правдой. — Ты не ночевал в замке… — Да… — Денница опускает глаза слегка виновато, — Я… Ходил наверх. На пятнадцать минут — здесь прошла вся ночь. Простите меня, повелитель. — Поднимись, — повелевает король. Денница выпрямляется, сравнявшись с отцом. Сэм крепко обнимает своего ребёнка, зарываясь носом в свежесть зари, чем пахнут его волосы. Принц замер неподвижно на несколько секунд… А затем уверенно обнял в ответ. — Повелитель… Я… Пришёл поинтересоваться, готовы ли Вы занять своё место на троне? — Я не знаю… Готов ли я. Король отстраняется, чтобы посмотреть сыну в глаза. Дэнни — самый преданный королю из всех, кто существует во всех мирах. Дэнни — сердце, теперь уже одинокого, властителя преисподней. — Отец… Я прошу. Мне сложно одному… — У тебя есть «Лу». — У Люцифера сейчас есть заботы поважнее: Его мать готовится к свадьбе и Он не знает, помешать этой свадьбе случиться или порадоваться за Эос. — Да… А?.. — Сэм в равной степени боялся получить ответ и хотел знать, стоит ли хранить надежду. — Дин? Готовится ли он к свадьбе? Он не может, пока не придёт на поклон к Вам, повелитель, и не признает, что бежать ему не куда. Хоть и есть с кем. — Дэнни… — повелителю больно слышать, что о его любимом муже отзываются таким тоном, несмотря на то, что супруг не появляется уже четыре месяца. — Я не могу называть его… — Дэнни проглотил, как обычно, слово «папа». — Прости. — Сэм тоскливо приподнял правый уголок губ, в болезненной полуулыбке. — Дин… Он выглядит счастливым. И… Кажется, он забыл, что здесь прошло намного больше времени, чем сутки. Он… Не собирался пока… — Джон?.. — Нет. Генерал не обижает его теперь. Ты же знаешь. Иначе он продолжал бы делать вид, что любит тебя. — Денница… Я не хочу, чтобы ты злился на Дина из-за этого. Пойми, сынок, никто не может заставить человека любить или разлюбить, даже он сам. — Люцифер тоже так говорит. Только… Тебе ведь всё равно больно. — Не думай об этом. — Повелитель обнял ладонью щёку своего сына. — У меня всё ещё есть ты. И Кристиан… — Кристиан? — Снова недовольно. — Любимчик Дина целует сейчас его живот, знакомясь, с якобы братом. — Не вини его за это. Денница, я прошу тебя, не заставляй брата выбирать между родителями. Это слишком жестоко. — Я его не заставлю, отец. Но… Кровный принц должен сам понимать, что значит благочестие! Я прошу тебя, отец: ты до́лжен вновь навести порядок — Сара теперь больше влюблённая невеста, чем генерал Ада. Тётя Трейси, никак не может отпустить Лиама из своей спальни… Я не могу так больше. Ад превращается в мексиканский сериал. А ты заставляешь меня закрывать глаза на сходящих с ума родственников. Ад — не место для любви, которая лишает рассудка! — Да. Ты… Прав. Наверное. Глядя в глаза любимому сыну, повелитель невольно начал перебирать в памяти предшествовавшие этому события, пытаясь понять, как он это допустил.