Город чёрных звёзд: Нарушитель спокойствия

Следующий день Гарри решил полностью посвятить встрече с братом, поэтому подчинённые бухгалтера получили выходной. Солнце встало высоко над гордым городом — через окна оно освещало всю кухню, где сидел старший брат семейства Мэплов. Но свет не придавал белому костюмчику радости или бодрости. В ожидании приезда Геральда заядлый любитель финансовых чисел с грустью рассматривал фотографию, на которой был изображён не только он сам, но и тот, кого теперь в его жизни очень не хватало. Снимок, сделанный у «Стены зелени» четыре года назад, был отныне единственной вещью, которая напоминала о Майкле Бекхаусе, помимо богато обустроенного места захоронения ежа. Но находиться на кладбище было всяко больнее для души, чем, сидя в одиночестве за столом и глядя на навечно запечатлённые счастливые лица друзей, мысленно переживать самые лучшие моменты из их совместных детства и юности. Единственное, о чём старший из братьев Мэплов жалел, так это о том, что не словил пулю вместо Майки, который этого совсем не заслуживал. В раздумьях Гарри мечется и понимает, что довольно сильно боится смерти; и всё же при этом он пожелал бы отдать всё на свете, лишь бы поменяться с бедным ежом местами. По его мыслям, если он сам всё это затеял, то именно он и должен был оказаться на смертном одре и дать последнее наставление лучшему другу. Но случилось иначе. Поток мыслей с печальным выражением лица бурундука прервал стук в дверь. «Наконец-то», — произнёс про себя Гарри с изрядной долей надежды. Он поспешил ко входу в дом быстрее обычного, преисполненный верой в то, что это был тот, о ком он думал. И бухгалтер не ошибся. Открыв дверь, он увидел своего младшего брата, улыбчиво стоящего на пороге с подвешенной за ремень винтажной винтовкой «Винчестер». У Гарри от радости на лице расплылась широкая улыбка. Бухгалтер сделал широкий шаг вперёд и заключил брата в дружеские объятия: — Братишка, — сказал белый костюмчик с широкой улыбкой, крепко похлопывая родственника по спине. — Не заставил себя ждать. От лучезарности Гарри Геральд сделал то же самое в ответ со своей родной кровью. — Я тоже рад тебя видеть, — так же тепло поприветствовал бухгалтера странствующий бурундук спустя почти год расставаний. Сразу после приветствий белый костюмчик от любезностей перешёл к привычному вечно шутливому нраву. Рядом с братом он заметно приободрился, однако Геральд ещё не ведал поводов для грусти — ему только предстояло их узнать. Гарри отошёл на расстояние вытянутой руки от своего брата, держа правую руку на его плече. — Клянусь всеми счетоводами мира, ты стал ниже с нашей последней встречи. Геральд лишь скромно посмеялся и помотал головой в ответ, вместе с тем поправив у себя на шевелюре кепку, которую обычно носили представители старшего поколения: — Да не выдумывай. Все в нашей семье знают, что ты ростом три фута и десять дюймов. А я — три фута и одиннадцать дюймов. У меня был такой рост четыре года назад — такой он у меня и сейчас. — Ладно-ладно, верю на слово, — шутливо отмахнулся старший брат свободной рукой, посмеиваясь. Гарри ощутил то чувство, которого ему так не хватало последние несколько дней. Простая радость от встречи с уважаемым и любимым мобианцем. Затем тихие смешки перешли в искренний смех, полный радости, что подхватил и младший брат. Бухгалтер отпустил плечо Геральда и жестом пригласил того войти в своё скромное жилище. Владелец оружейной лавки, что находилась в пределах Королевства, вошёл в дом, и стоило младшему чуток обернуться, чтобы оставить оружие возле порога, как он заметил синий обшарпанный баллон с тонким шлангом, который стоял под выключателем света в коридоре. Геральд облокотил винтовку на резервуар и решил поинтересоваться: — А это для чего? — в неподдельном удивлении спросил выпускник консерватории после того, как лёгкий стук оружия о наполненный баллон издал гулкий звенящий звук. — Пестициды. Чтоб всякие сорняки не шастали по городу, — ответил старший с той же улыбкой, что была на лице его брата, но при этом со слегка проступившей ноткой презрения в голосе. Сидрианская раса, которая являлась воплощением живых растений, была как раз из того длинного списка, что самый ворчливый в мире бурундук по имени Гарри Мэпл на дух не переносил. Младший приподнял бровь и еле сдержал смех. Старший брат, безусловно, всегда был готов драться против бесящих его личностей и обладал изощрённой сообразительностью, но с химией он никогда не был в ладах. В школе этот предмет давался Гарри чуть ли не хуже всех остальных. Однако бухгалтеру было достаточно знать про существование ядов и ирритантов, чтобы, в случае чего, применять эту поистине волшебную науку с пользой для себя. Гарри не отрицал её полезности, а лишь не хотел углубляться в неё, полностью посвящая себя финансам и всему, что с ними связано. — С каких это пор ты стал держать что-то в баллонах? Как был чудаком, так и остался. Геральд шёл, ненадолго оборачиваясь на диковинные для мэпловского интерьера резервуары. Белый костюмчик, в свою очередь, разок обернулся на талантливого музыканта. — Такого горбатого, как я, даже могила не исправит, — лишь при своих самых близких мобианцах Гарри любил пошутить над собой. И братья добро посмеялись. Хотя Гарри никому не говорил, но, как оказалось, он по доброй воле поддерживал местную химическую промышленность — благо, хорошие доходы от его деятельности позволяли. Братья шли почти вровень по узкому коридору, но Гарри всё-таки был впереди — лишь затем, чтобы провести Геральда на кухню. — Я, кстати, давно не спрашивал, — ещё раз украдкой обернулся бухгалтер на младшего брата. — Чем ты хоть занимаешься, раз по стольку времени тебя в Блэкмаунте нет? Геральд поначалу не знал, что и ответить. Продавец оружия делал ставку на то, что про само оружие Гарри будет не слишком интересно слушать, невзирая на его бойкий нрав, а потому поморщился, словно набрал в рот резаных лимонов, и слабо отмахнулся. — Да так, — скривил лицо в попытке улыбнуться Геральд, пытаясь скромничать, — познакомился с хорошими мобианцами, завели приятельские отношения, ну и скинулись немного на наше первое дело. Так и открыли оружейную лавку. Совместными усилиями. Гарри совсем не ожидал от брата такой предприимчивости. Образ бродяжничества он прочно связывал с Геральдом, и отныне ему пришлось пересмотреть свои взгляды на способности того, кого он, можно сказать, воспитал на улице. Белый костюмчик состроил важное выражение лица и немного покачал головой в знак удивления и одновременного восхищения предпринимательским духом Геральда, который проявился весьма внезапно. Конечно, кто мог ожидать появление прибыльного дела, связанного с оружием, у выпускника консерватории? — Хм, неплохо. — Мы, в основном, охотничьими ружьями торгуем, — уточнил младший брат. Пока братья обменивались любезностями, они, казалось, мгновенно достигли кухни. Бухгалтер еле заметным жестом руки пригласил Геральда сесть за стол, на что тот не стал отказываться. Пока белый костюмчик брал хлеб из столешницы в углу кухни, гитарист-пианист обратил внимание на револьвер, который лежал на столе рядом с фотографией. Это оружие Гарри силой заполучил ещё в школьные годы, когда он вместе со своей компанией делил территорию в боро Бургос — беднейшем боро Блэкмаунта тогда и поныне. Геральд хорошо запомнил этот момент из их безбашенной юности, и реакция не заставила себя ждать. В то время как Гарри доставал банку арахисовой пасты из холодильника, младший брат усмехнулся, и это не осталось без внимания старшего. Бухгалтер обернулся на секунду, пока открывал банку. — Кстати, я тоже своего рода охотник, — с шутливо важным видом сказал Гарри. — Может, посоветуешь что-нибудь из своего арсенала? — Нетушки, у тебя уже есть. На эти слова ответа не последовало. Бухгалтер, не торопясь, сделал несколько сладких бутербродов — настоящее лакомство для грызунов, — поднёс их на тарелке и оставил кушанье на столе. Тарелка была мала для всех четырёх кусков хлеба, но в обстановке, где вовсе не обязательно было соблюдать какие-либо манеры, белый костюмчик особенно не любил возиться с подачей еды и её сервировкой, полагая, что таким занимаются исключительно повара. Белый костюмчик сел напротив барда, пока тот тянулся за одним из кусков, и решил в своём долгом разговоре начать издалека и с наиболее приятных их сердцам вещей. — Заметил, как быстро мир меняется, а? Кажись, ещё вчера у нас не было никаких забот. А сейчас… Сам добывай деньги, сам веди серьёзные дела с другими, сам оплачивай счета, — сказал Гарри, пока брат взял один из бутербродов и молчаливо кивнул в знак согласия, не желая прерывать рассказ бухгалтера. — Не скажу, что плохо, но… В детстве всяко было веселее. Геральд ожидал от Гарри всякого, но вот ностальгической подводки — вряд ли. Такое аж заставило барда усмехнуться, пока он пережёвывал кусок лакомого бутерброда. — Ага, с тобой так уж точно. Насколько мне память не изменяет, это ты со своими друзьями научил меня яблоками и рогаткой окна в школе бить, — с шутливым упрёком сказал Геральд. Белый костюмчик изобразил нарочито важный вид — бурундук выпятил грудь, приподнял подбородок и показал на себя ладонью. Это ещё больше разряжало и без того непринуждённую атмосферу. Бухгалтер слишком долго тянул с вступлением. Он знал, что должен сообщить родному брату ужасные вести, которые потрясут того не меньше, чем Гарри в своё время, но до сих пор зарывал мысли об этом как можно дальше в голове. Если знать обо всём этом и взглянуть на старшего брата со стороны, это было похоже на отрицание очевидного. — И Леона этому научил я. И Тони тоже. А что, скажешь «плохо»? — белый костюмчик подался чуть вперёд, положив локоть на стол. — Да ничего хорошего. С одной стороны, — усмехнулся Геральд и подставил кулак под щёку. Бард скромно веселился, а бухгалтера одолевали душевные метания, хотя виду он не подавал. Гарри сам не знал, сколько сил ему нужно для столь отчаянного шага, чтобы сообщить, что один из их общих друзей детства ушёл из жизни по роковой случайности. Все родственники знали — и только Геральд оставался в неведении относительно трагедии, приключившейся с Майклом. Гарри счёл бы неблагодарным умалчивание ситуации, оттого и решил посвятить Геральда в курс дела. И сделать он это надумал прямо сейчас, ведь из-за внезапно подступившей тяжести в животе дальше он откладывать не мог. Старший брат понял, что Геральд, даже иногда искренне посмеиваясь себе под нос, начинает томиться, поэтому перешёл к сути беседы. Гарри взял кусок хлеба с арахисовой пастой и немного повертел его в руке, разглядывая корку: — Это да. В общем, я тебе ещё самую соль не рассказал… — он выдержал паузу и положил кушанье туда, откуда взял; из-за того, что бухгалтеру предстояло сообщить, у него не было аппетита. — Ситуация в Блэкмаунте не очень, как я и говорил. По телефону, помнишь? — бард кивнул. — И ты, конечно, не знаешь, что за хрень её усложняет, — уверенно произнёс Гарри, отчего младший брат согласился, так как не понимал, о чём речь: — Нет, не знаю, — добавил владелец оружейной лавки. Сразу за этим Геральд снова укусил хлеба со сладкой пастой, не сводя глаз с брата. Он слушал внимательно, словно пребывал в забвении. Но не потому, что Гарри так гипнотизировал своими речами, — бард просто хотел знать, что же такого успело произойти за последний год его отсутствия в родном городе. — В чём суть: в Блэкмаунте какое-то восстание помешанных происходит. Утки распаясались больше обычного, и «Рука мертвеца» начала их мочить. Думаю, ответка не заставит себя долго ждать. Пернатые — они такие. Мстительные, — Геральд слабо улыбнулся краями губ; он так и не начал ощущать подвоха. — А ещё Эш… Помнишь его? Здоровый такой шкаф, горностай, — бухгалтер развёл руки в стороны, чтобы наглядно описать широкоплечую фигуру сержанта. — Друг наш, — бард кивнул после нескольких секунд раздумий, промычав «угу» с набитым ртом; вне стен родительского дома этот прилежный мальчик давно привык позволять себе быть немного фамильярным. — Хех… Так ты не поверишь, — с каким-то обезнадёженным лицом бухгалтер уставился в стол, мотая головой в горькой усмешке. — От него девушка забеременела, — сказал совсем уж неожиданную вещь Гарри, глядя Геральду прямо в глаза. — А она маг с другого полушария! До сих пор понятия не имею, что она в нашем городе забыла. Талантливый музыкант поразился. Глаза и рот раскрылись будто сами, причём прожёванный кусок бутерброда чуть не выпал на стол. Торговец оружием знал от своего брата, что ещё в школе Эшли был ловеласом поневоле из-за своей привлекательной внешности и вечно крепкой фигуры, но никогда не мог подумать — как и вся братия Гарри, — что горностай обзаведётся собственными детьми, причём не от коренной жительницы Блэкмаунта. — Ты понимаешь, что это значит? — бухгалтер чуть понизил тембр голоса, а Геральд нахмурился всё с тем же набитым ртом, внимательно и даже самозабвенно вслушиваясь. — Грядут перемены. И я бы хотел верить, что они к лучшему, раз ублюдки мочат друг друга… Но боюсь, что нет, — старший бурундук повернул голову вбок и посмотрел в окно, словно искал там нечто заветное, после чего решительно и строго, до жути напоминая отца в их детские годы, заглянул в глаза Геральду. — Они, кстати, уже происходят. Жесточайший конфликт с организованной преступностью, военное положение, постоянные облавы на всех и каждого, зачистки в правительстве — это вопрос пары недель, если повезёт. А это дерьмо может наступить и раньше. Нам нужно быть готовыми к этому. Ты это понимаешь? Геральд слушал брата настолько внимательно, отчего только и успевал, что снова и снова набивать свой рот сладостью. Наконец в процессе монолога Гарри бард дожевал бутерброд с ореховой пастой. Младший брат очень мало что знал о жизни вольного города с тех самых пор, как перестал в нём постоянно пребывать; из-за этого разжёвывания ситуации и планов от белого костюмчика было весьма кстати. Гарри и сам желал, чтобы Геральд максимально вник в суть происходящего. — «Рука мертвеца» наверняка будет вынюхивать политиков из разных фракций, которые не берут взяток, и будут их устранять, — продолжил несколько мрачно бухгалтер. — Да и их спонсоров наверняка тоже. Одним высшим силам известно, к чему это приведёт. — К хаосу, это понятно, — ответил Геральд, схватив следующий бутерброд и откусив от него добротный кусок, и стал отвечать, чавкая. — Но если с другой стороны посмотреть, то этих бандюг начнут быстрее отлавливать и… — младший брат проглотил прожёванный кусок и внезапно задумался, однако не смог найти то, чего стоило бы сказать дальше. — Чёрт, я не знаю. Ты, Гарри, постоянно оказываешься в гуще событий. Бард резво взмахнул на брата рукой, на что тот лишь ухмыльнулся, словно для белого костюмчика это было актом величайшей лести. Констатация факта не стала для владельца оружейного магазина менее смешной — находиться в одних конфликтах и развязывать другие было прямо-таки в природе Гарри. Геральд и по сей день удивлялся, как его старший брат смог дожить до своих лет, не имея в своём теле ни одной сломанной кости. По размышлениям младшего, который верил во что-то большее, чем он сам и его силы, для бухгалтера так было предначертано судьбой. Гарри взялся за разгадывание истины — и он найдёт её. И что-то Геральду подсказывало, что он не имеет права сказать «нет» дальнейшим авантюрам старшего. Что-то ещё, помимо братского морального долга. Чистосердечная улыбка Геральда была столь заразительна, что даже Гарри невзначай сделал почти такое же выражение лица. Но из бухгалтера безмятежность быстро улетучилась, поскольку он решил, что повеселиться они ещё успеют, а пока нужно было составить максимально подробный план того, что им стоит предпринять дальше. Белый костюмчик наклонился к брату, нахмурив брови. — Ладно, Геральд. Сглаживать не буду, дела принимают серьёзный оборот. На уток в Блэкмаунте уже без отвращения не смотрят. Также как и на «Руку мертвеца», собственно. Вот-вот грянет очередной бунт на расовой почве, это даже дураку понятно. Тут Геральд с некой потерей надежды заглянул брату в глаза и горестно вздохнул. Бард стал понимать, куда бухгалтер его втягивает. Младший брат, безусловно, всегда был против негодяев, хотя не мог предположить, что он вместе со старшим и по его инициативе начнёт разгребать проблемы. Он думал, что Гарри тогда связался с ним по проблемам семейного характера, а всё оказалось гораздо масштабнее и более абстрагированно от семьи. Хотя это с какой стороны посмотреть. У Геральда невольно в голове промелькнула связь благополучия их семьи и безопасности в Блэкмаунте. И тут продавец оружия осознал, что ему уже весьма не охота пытаться отвертеться от очередной авантюры белого костюмчика. Скрепя сердце принимая неизбежное, Геральд едва заметно пожал плечами: — Ну вот… Только, казалось, затишье в Блэкмаунте наступило, так теперь за пернатых взялись, — бард повернул голову в сторону и слегка помотал ею с тем чувством, которое, если заглянуть в душу этого бурундука, можно было бы назвать небольшим приступом разочарования. — Они-то чем не угодили? — спросил он с такой же тяжестью в груди, повернув голову обратно к Гарри и взмахнув рукой в его сторону. — Да точить на них клыки как раз есть за что, — продолжал Гарри, почёсывая щёку, обильно поросшую светлой шерстью, что было типично для любого бурундука и любой белки. — Тут и последний тупица догадается, что почти все из них, кто в парламенте Блэкмаунта заседают, связаны либо со своей земляческой мафией, либо с «Рукой мертвеца». Если не вообще все. Они там насквозь коррумпированы, — Геральд немного вскинул брови, даже не зная, как к этому относиться, ведь взяточники есть везде; а бухгалтер возьми да и словно прочти мысли своего брата. — Да, наши тоже далеко не безгрешные, но эти бьют все рекорды. Ты знаешь, сколько из-за их сокрытия доходов в блэкмаунтскую казну налогов не поступает? Смотреть на эти цифры страшно! — вспылил Гарри, заговорив чисто про бухглатерию, однако тут же вернулся к главной теме разговора. — Видать, «Рука мертвеца» им много отсыпает, — усмехнулся он и посмотрел в стол, после чего сказал, осознав, что это высказывание, вероятнее всего, уже не актуально. — Точнее, отсыпáла, пока в их нежных отношениях что-то не пошло наперекосяк. Кормушку не поделили, бедные, — это, наверное, были, одни из самых саркастичных и одновременно жестоких слов, которые бард слышал от старшего брата. Едва уловимая нотка горечи проскользила в интонации Гарри. Геральд, как и подобает достойному родственнику, мигом её почувствовал. Он не понял, откуда у старшего брата взялась эта душевная боль, но не пожелал его расспрашивать, поскольку решил, что бухгалтер сам всё выведает. Рано или поздно белый костюмчик скажет всё напрямую, он не может без этого. А пока вступление продолжается. Ещё не время для самого шокирующего, и владелец оружейной лавки — после того как отбросил эти мысли — до сих пор, словно часовщик, с ювелирной точностью старался со всех сторон прощупать внутриполитическую ситуацию, которая давно перестала казаться ему знакомой. — Ты так думаешь? — поинтересовался бард, и не спеша чуть наклонился к брату, словно тот должен был вот-вот поведать секрет, известный лишь ему одному. — Ну а что это ещё может быть-то? — белый костюмчик еле удержался от того, чтобы всплеснуть руками; настолько это суждение казалось ему очевидным. — Когда в нашей политике началось засилье уток, коррупция стала просто запредельной, — Геральд неприятно удивился этому факту. — Мы с ребятами думали, что причины скрывать факт существования «Горделивой Мэри» у уток весьма банальные. Но, на самом деле, всё куда сложнее. — Стоп, «Горделивая Мэри»? — Геральд не сразу поверил в слова брата, а потому спросил так же опосля, встрепенувшись так, словно спросонья увидел привидение. — Она что, правда существует?.. — Правдивее не бывает, — слегка покивал головой и ответил Гарри совершенно спокойно, словно не доложил ничего необычного. — Хороший друг достал для меня оригинал чертежа. Стащил из архива в Уиллтоне на свой страх и риск. Молодец он, уважаю я его, — помянул он Костела добрым словом. — Вообще, все наши такие. Ну, ты же знаешь. Со школы ещё, — тут младший брат улыбнулся краями губ от нахлынувших приятных воспоминаний в шальные годы. — Идут на риск, хотя знают, что это может кончиться нехорошо. Да и потом… — тут бухгалтер решил перейти к самой неприятной сути разговора, чтобы не шокировать Геральда позже, в неподходящее время. — Помнишь Майки? Прокурора, ежа нашего? Мало кто был способен забыть такую эпатажную в плане одежды личность, как Майкл Бекхаус. Гарри задал этот вопрос не из-за сомнений в памяти своего брата, а лишь к тому, чтобы ещё плавнее подвести разговор к объявлению смерти ежа, хотя самого белого костюмчика это мучило — гул в ушах стоял такой, словно он наслушался звуков ножа, который елозил кончиком по стеклу. — Конечно. Такой ёж, который вечно в ярких костюмах щеголял, — бард показал на себе и улыбнулся. — А что? — не подозревая ничего дурного, спросил Геральд. И вдруг белого костюмчика как удар хватил, хотя он сдержался. Бухгалтер понял: пора. Слишком долго раскрытие мрачной правды откладывалось, да и он сам не мог больше тянуть с этим. Бухгалтер, несильно постукивая левой ладонью по правому кулаку, сжал губы. Взор его метался по столу и окидывал каждую крошку хлеба. Стоило Гарри немного опустить голову, как он горестно вздохнул и сдержанно выдал: — Убили его, — бросил взгляд исподлобья старший брат; глаза Геральда сочувствующе округлились, а от улыбки и след простыл. — Пока неизвестно, кто, но, скорее всего, «Рука мертвеца». Киллер шёл по душу Давида Азулая, но пуля прошла навылет. И угодила в Майка. Геральд в ответ на это выпучил глаза в ужасе, будто увидел приближение самой смерти: — Да ладно?.. — младший брат вначале не поверил словам бухгалтера, но всё-таки пришлось. — Как это?.. Когда? — Три дня назад. Мы его уже похоронили. Геральд, безусловно, не видел, что происходило с Майклом в тот роковой день, однако, казалось, разделял всю боль с братом, словно она как болезнь перекинулась на него и тем самым удвоилась. — Ох, Гарри… Мне очень жаль, брат. Не верится просто. Бухгалтер сам не заметил, что он пришёл к состоянию, когда вместо уныния память о гибели лучшего друга разжигает в нём ярость. Старший брат сделался ещё мрачнее, но лишь для того чтобы сообщить кое-что очень разумное — сердце белого костюмчика уже успело привыкнуть к боли, которая будет сопровождать его всю оставшуюся жизнь так или иначе. Бухгалтер сжал левую руку в кулак так сильно и отчасти даже свирепо, что на секунду этот кулак задрожал. Он глядел словно сквозь Геральда, да ещё и такими глазами, словно возмездие от его руки должно было свершиться здесь и сейчас. — Поздно для сожалений, — сквозь стиснутые зубы проговорил Гарри. — Действовать надо. Боль. Неимоверная боль, которую не заглушить ничем и никогда. Болит у Гарри — а теперь и у Геральда — то, что все подряд в качестве пережитка от магов называют душой. Внутри тела, но порой ощущается как за его пределами. Ощущать дискомфорт в месте, которое даже не является частью тебя — именно так бухгалтер чувствовал себя наибольшую часть времени, когда вспоминал об убитом Майкле. У бухгалтера не получилось выразить это словами, но для него это было так, будто он принял за ежа пулю в тот роковой миг. Гарри был ранен, но выжил, его лучший друг тоже жив, просто пропал куда-то. Очень надолго. Разум белого костюмчика закапывал сам себя. Однако это служило благой цели — у Гарри не пропадала возможность мыслить здраво и принимать максимально взвешенные решения. Хотя ему всё равно пришлось остыть. Когда лицо Геральда стало выражать чрезмерно сильную озабоченность проблемой старшего брата — то есть, по сути, их общей проблемой, — бухгалтер выдохнул ради успокоения и не стал ничего говорить. Бард отчасти успокоился. — Извини, — вполголоса сказал он с сочувствием. — Наверное, стоило просто посидеть в тишине. Гарри слабо отмахнулся в ответ на это, но не из-за того, что не желал слушать, а вследствие того что, как он это объяснил самому себе, спустил всё на тормозах. Это ведь его родная кровь, его брат, причём младший. Так что ему многое простительно — даром Геральд всегда и со всеми очень обходителен, не то что белый костюмчик. Старший брат как-то даже позабыл, что не должен вызывать у родной крови лишнего беспокойства, поэтому после пары секунд рассматривания города через оконце он повернул голову обратно к собеседнику, сделав лицо чуть менее хмурым. Это стоило ему некоторых усилий — всё ради того, чтобы бард волновался меньше, чем сам Гарри. — Ничего, — после этого он оживился и наклонился ближе к Геральду. — Знаешь, я так подумал: а подключим-ка мы к этому делу деда. Пока он вдруг не метнулся куда-нибудь в Королевство, надо этим шансом воспользоваться. — Ты серьёзно? — скептически спросил Геральд, который прекрасно знал о террористическом прошлом их с Гарри деда по отцовской линии. — У него уже есть опыт в бунтах. Да и потом, ты ж его знаешь. Он не откажется в таком поучаствовать, если в Блэкмаунте всё пойдёт наперекосяк. Точнее, когда. О ярких националистических наклонностях и воровстве динамита из запасов своего отряда коллег-взрывотехников, чем грешил Дуан Мэпл, вся семья знала прекрасно. Таков был приговор, который Родерику пришлось услышать ещё в юности. Свою политическую карьеру отец Гарри и Геральда построил без своего отца, поднимаясь с самых низов и помогая своей матери-одиночке. С того момента младших в семье Мэплов учили благодарности к детям Дуана и неприязни к самому Дуану. Однако дед вышел из колонии строго режима не таким уж пропащим мобианцем. Он, конечно, сохранил бойкий и дерзкий нрав, но стал больше внимания уделять семье. Ведь теперь больше не было необходимости собирать у себя толпы угрожающего вида собратьев, отличительной чертой которых была несмываемая вонь табака и перегара, в грязных накрахмаленных рубашках и брюках на подтяжках, громко обсуждающих план грядущего теракта против акорновчан и вооружённых чем попало. Ему, по сути, ничего больше и не оставалось, поскольку его подельники либо были застрелены в своё время полицией и армией, либо до сих пор сидели. С такой судимостью на нормальную работу Дуана никто в Блэкмаунте не взял бы, а для низменных профессии тяжёлого физического труда нынешний старик был слишком горд. Дуан жил на пособие по безработице, отчего закрепил за собой в глазах семьи статус пропащей души, но бойцовские навыки не растерял. Он и сам подумывал их от скуки где-нибудь применить, вооружившись какой-нибудь винтовкой, да только сомневался, выйдет ли он в таком возрасте живым из перестрелки. Поэтому хоть Дуан и не мог особо ничем подсобить, его наблюдательная деятельность могла стать отличным подспорьем для успеха бунта против тех, кто, не гнушаясь ничего, нарушали заветы Джошуа Уиллоу. Со временем старик остудил свой националистический пыл, но намерения остались. И все в семье Мэплов проговаривали, что бойцовский дух от Дуана заимел только Гарри. Без уклона к нетерпимости к другим расам, конечно, но магов он недолюбливал. И не перестал он исповедовать к ним нелюбовь даже после того, как узнал о беременности Евы, которая была безумно рада, что повстречала Эшли. Однако это была лишь предвзятость бурундука — его проблема, и он сам это чётко осознавал. Наверняка такое мировоззрение впитывается в новорождённого блэкмаунтца с бурундучьей — равно как и беличьей — кровью, как могли пошутить некоторые местные. Одно Гарри втайне радовало: что Геральд был исключением и не пошёл на поводу у слепой неприязни. Белый костюмчик тоже хотел искоренить это дурное качество в себе, да только пресловутая гордость не позволяла. Геральду хорошо вдали от Блэкмаунта, но уж Гарри-то точно не поступится традициями их семьи; он не стал осуждать брата за его решение покинуть вольный город и в то же время принял бремя традиций с высоко поднятой головой. Со временем в пылу разговора вкусности начали уплетаться братьями, что называется, только так. Бурундуки обговорили ещё несколько моментов касательно того, как они, предположительно, будут действовать, если народные марши примут стихийный характер, и даже не заметили, как стало смеркаться. Тогда они решили разгрузить свои головы и заодно подышать относительно свежим воздухом, потому что лично у Геральда она гудела от наплыва важной и местами шокирующей информации. Проговорили они на улице о делах и о беззаботном прошлом до глубокого вечера. Братья успели обсудить многое; Гарри, помимо всего прочего, поведал тот час и то место, где он завтра планировал пересечься с их кузиной — Челси Мэпл, которая была, конечно, личностью не без надменности, но чаще она на мобианцах использовала эту черту характера лишь как образ. Бард и бухгалтер сидели снаружи дома — первый на крыльце, а второй предпочёл быть на нижней деревянной ступеньке, поближе к бетонной кладке, которой был вымощен путь длиной в несколько шагов до входа в его дом. После вечернего часа-пик поток автомобилей заметно ослабел, отчего братья могли разговаривать, не надрывая связки в попытке перекричать колонны машин, проносящихся всего в дюжине шагов от них. Бледно-оранжевый закат, как вежливый слуга, всё отчётливее, с неизменной плавностью уступал место чёрно-синему полотну, застилающему блэкмаунтское небо. Гарри по обыкновению курил убойную самокрутку Джордана, а Геральд, облокотившись плечом на тонкую деревянную колонну и сидя ещё более вальяжно, распивал бодрящий эль из почти совсем не прозрачной бутылки. Курево и лёгкий алкоголь при совместном времяпрепровождении немного раскрепостили их, позволив быть шумными на улице, и помогали им обоим заглушить боль от великой потери. Хотя всем известно, что такое помогает лишь на время, на весьма короткое время… Братья это тоже знали, и потому осознанно смаковали моментом. — Хе-хе, ну ты и чудак, — посмеивался Гарри после очередной затяжки. Сейчас он и Геральд вспоминали школьные годы и то, какими оторвами братья были. Слыть несносными хулиганами, возможно, для Гарри и его разношёрстной компании было необязательно, но вот проучивать Дика и его шайку считалось необходимым — и не только у белого костюмчика, но и у всех в банде «Катафалк». — Сам-то хорош. Ты ему, блин, в ногу выстрелил! Вообще не думал, что ты на такое способен, — с удивлением сказал Геральд. Это удивление у младшего брата выражалось сначала в поднятых бровях, а затем — в нахмуренном лбу, что сперва больше напоминало изумление, а после — непонимание. Бухгалтер состроил важное лицо в ответ. — Что ж, век живи — век учись, — ответил Гарри с наигранной бравадой, которая владельцу оружейного магазина показалась забавной. — Ты о своём братце ещё многого не знаешь! — Наверняка, — спокойно и при этом саркастично добавил Геральд. Младший брат сделал очередной глоток, а старший — ещё одну затяжку. «Ну не мог он по своей воле не слать никаких сообщений. Просто не мог», — с долей насмешки проносилось в голове у Гарри. «Хотя фиг его знает, что там у него могло быть», — именно из-за этой впоследствии закравшейся мысли белый костюмчик перестал придумывать себе, что Геральду родня уже в печёнках сидит. Белый костюмчик мог продумывать сколь угодно паршивые варианты — инвесторское ремесло подбивало его на это, — однако расспрос он всё же начинал обычно с хорошего. — А ты, кстати, чего не писал нам? — бухгалтер развернулся корпусом, чтобы с наигранной претенциозностью заглянуть в лицо брата. — Ни слуху ни духу от тебя. Хоть бы письмецо отправил, что ли. Белый костюмчик был крайне заинтригован ответом Геральда, но тот выдал ответ на удивление быстро и безмятежно. — Извини, был очень погружён в любимую работу, — младший брат сделал ещё один небольшой глоток пенного из бутылки и усмехнулся в неверии. — Не думал, что меня увлечёт ещё что-нибудь так же, как музыка. — Да я бы так же увлёкся своей работой, так что… Ладно. Ничего страшного. Гарри сказал это, даже не обернувшись. Тот знал, что творится у Геральда на лице и на душе, а Геральд знал, что творится у него. Братья — как те, кто не соперничают друг с другом, — были научены говорить друг другу сотни вещей без слов. И сейчас они друг друга поняли: каждый из них двоих хотел на минутку-другую придаться тишине. Чтобы вспомнить, всё осмыслить и затем просто отдохнуть, освободив голову ото всего, чтобы она не была занята ничем, кроме смакования дымом высушенных дурманящих листьев, вкусом хмельного, тёплым климатом Блэкмаунта и пленительного вида закатом. Однако из того, что оба бурундука ощущали единовременно, бухгалтер не придавал последнему никакого значения, а вот Геральд смотрел на заходящее за горизонт солнце, которое из-за располагавшихся через несколько каунти на запад высоток не слепило ему глаза. Таким зрелищем можно было наслаждаться только здесь. В Блэкмаунте. В гордом городе, который, как казалось некоторым особо узколобым акорновчанам, дальше всех на Мобиусе находится от идеалов природной красоты. Быть может, так оно и было — парков и скверов в городе-государстве было меньше, чем в Роботрополисе, невзирая на бóльшие размеры первого, — зато в архитектуре он однозначно давал фору любому городу в Королевстве. Тёплый ветерок лёгкими порывами обдавал лицо Геральда, который глядел вперёд, всё так же наклонившись влево. Стихия шевелила его волосы, что тянулись почти до подбородка, которые не могло покрыть старомодное серое кепи. — А ты родителей навещал хоть? — от разглядывания бетонной кладки у себя под ногами белого костюмчика оторвал голос брата, чересчур внезапно пробившийся в голову. Бухгалтер внезапно прервал затяжку. От вновь нахлынувших воспоминаний о собственных слезах рука старшего брата с самокруткой тяжко рухнула на бедро. Геральд подметил это, и оттого внимательно присмотрелся к руке говорящего, а затем — к его едва шевелящимся густым волосам на затылке — Нет. Хотя… — Гарри внезапно захотел намекнуть на недавний поход к родителям, не желая вдаваться в детали. — Было один раз. После того, как Майки погиб, — взгляд Геральда сменился на понимающий и сочувствующий, пока голова белого костюмчика слегка поворачивалась то вправо, то влево от фразы к фразе. — Давай… Давай потом лучше расскажу. По неуверенной речи бард смекнул, что для бухгалтера это были очередные болезненные воспоминания. Из-за этого оружейник не стал больше задавать ему вопросов на тему того, что могло касаться их семьи или друзей. Затем последовали ещё несколько молчаливых секунд, которые нарушал шум движения автомобилей. Геральд почти закончил с бутылкой пенного, а Гарри — с куревом. Оранжевые лучи солнца за это время стали чуть более тусклыми. — Мама с папой тебя лучше воспитали, — вдруг тихим голосом похвалил белый костюмчик своего брата. И бард снова повернулся на бухгалтера. Горлышко бутылки не успело коснуться его губ. Эти слова пробили оружейника на скромный смех, и он замотал головой от смущения, поскольку не привык принимать похвалу с гордо поднятой головой, в отличие от брата. — Даже не начинай, — со скромной улыбкой отрицал Геральд. — Просто я их сам во всём слушался. Не то что ты. Не в обиду тебе, конечно, братишка. Я всегда хотел быть похожим на тебя. Эти слова очень польстили Гарри, но тот знал, что младший говорит это от чистого сердца. Однако белый костюмчик захотел вместо улыбки, преисполненной искренней теплоты, выдать очередную шутку — а заодно и сменить тему. Братья могли бы очень много болтать друг о друге, если бы бухгалтер не вспомнил то, что он давненько где-то от кого-то услышал в плане фактов об их родном городе, но всё забывал сказать это Геральду. Было ли это случайно услышанное словцо, когда он проходил по своей конторе мимо подчинённых, или же Джордан обмолвился этим в своей прокуренной квартире, Гарри не помнил. — Да нафиг быть на меня похожим. Будь собой, чёрт возьми, у тебя это лучше всего получается! — Гарри шутливо упрекнул барда, не скрывая, как и собеседник, задорной улыбки от всей комичности происходящего; о чём бы они ни болтали из того, что трогает за душу, долго бухгалтер на этих словах не задерживался и резко поворачивал разговор в то русло, где можно веселиться до упаду. — Ты вот что послушай: я слыхал, много лет назад под Блэкмаунтом такую сеть туннелей проложили, что ни в какие ворота! Говорят, она даже заходит на территорию Королевства; просто огромная, — бухгалтер в очередной раз затянулся, после чего сплюнул на ближайшую половину газона по левую руку, чтобы дурманящий дым не так сильно вязал рот и не мешал говорить; а рядом с младшим братом от переполняющей радости, будто благодаря судьбу за все перенесённые лишения, Гарри выкуривал товар Джордана заметно быстрее обычного, ведь курева в руке Гарри почти не было видно, а остатки фактически полностью скрывали пальцы. — Да только что там хранят, никто не знает. Вернее, мало кто. Но мы-то счастливчики, мы-то знаем, — Геральд усмехнулся в знак подтверждения. — Возможно, там инкубаторы для каких-то суперсолдат. А возможно, под землёй у них там своя железнодорожная сеть есть и они перевозят между важными объектами типа «Daylight» какую-то чертовщину в строжайшей секретности. — Второй вариант больше подходит нашим параниодальным теориям, — улыбнулся Геральд и сделал последний глоток пива, полностью осушив бутылку. — А там кто знает. — И то верно, — сказал Гарри, после чего разжал пальцы, позволив тлеющей самокрутке, которая уже начала обжигать ему пальцы, упасть на бетон, и затушил её одним из своих оксфордов. — Но знаешь… — тут он больше наклонился влево, почти как Геральд, всё так же не оборачиваясь на него. — Тебе ведь это всё ни к чему. — у барда пропала улыбка, и он нахмурился от непонимания, однако Гарри тут же пояснил. — В хорошем смысле, я имею в виду. Потому что когда я увидел тебя после твоего первого возвращения из Королевства, я понял, что на меня смотрит другой братишка. Другой Геральд Мэпл, — Гарри погрузился в воспоминания, склонил голову, подперев её кулаком под щёку, и усмехнулся, кажется, над сами собой. — Бодрый. Уверенный. И ещё более живой. Неугомонный, как в далёком детстве, — оружейник смягчился в понимании его слов и перестал хмуриться. — Сразу видно, что твоя мечта сбылась. Да, ты ушёл из Блэкмаунта в Королевство. Но ты стал свободным, а значит, ты именно этого и хотел больше всего, — бухгалтер вдруг посмотрел через плечо на своего младшего брата, который был слегка удивлён тем, будто Гарри читает его душу. — Не быть всемирно признанным пианистом. И даже не держать эту свою оружейную лавку, держу пари. Нет. Всё это и рядом не валялось. Если отнять у тебя возможность бесконечно идти к солнцу, — белый костюмчик прищурился, глядя на частный дом, что был на противоположной стороне широкой автомобильной дороги, — ты этого не вынесешь. И стоило Гарри прекратить свою речь и снова повернуть голову на Геральда, как он от чистого сердца улыбнулся и начал скромно посмеиваться, чем заразил и младшего брата. А затем братья просто продолжили ловить момент. В увеселении иметь возможность спокойно вдохнуть полной грудью. Оба даже не помнили, когда у них в последний раз было такое: умеренно громкие братские посиделки вдвоём. Позже затушенный окурок и пустая бутылка отправились в мусорное ведро на кухне дома Гарри. Завтра у бухгалтера намечалась встреча с их кузиной на одной из городских площадей, и чувствовал бухгалтер — да и Геральда тоже чуйка не подводила, — что грядущий день принесёт очередное приключение, причём неизвестно насколько опасное. Не этот день будет первым в таком ключе — и не он станет последним; но серьёзнейшее дело, которое, как до сих пор не верилось, произросло из ребяческой шалости и неподдельного любопытства, должно быть доведено до конца.