Навсегда ничего не бывает

      Чонгук сидел в пустом зале, опершись спиной на черный кожаный диван, и неотрывно глядел на белый рояль. Тот казался таким напряженным, таким безмолвным, будто отказывался звучать после того, как утром на нем играл Ким Тэхен.       Гости уже разбрелись по своим номерам, кто-то ушел в бар пропустить по стаканчику, некоторые сидели в лобби и смаковали кофе с ликером, другие решили разнообразить свой отдых ночной дискотекой или игрой в боулинг. Официанты убрали помещение, вынесли лишние стулья и ушли. И теперь здесь остался один Чонгук.       Он так хотел услышать игру Тэхена еще раз. В его исполнении это было нечто большее, чем просто музыка. Она пробудила в управляющем что-то забытое, спрятанное в глубине, коснулась самого его сердца.       Но Тэхен просто... исчез. После их жарких поцелуев в номере, после того, как пообещал быть в назначенное время здесь, он не пришел. Да, Ким Тэхен, судя по всему, очень непредсказуемый человек, но Чонгук действительно ему поверил. Только вот сейчас от этой уверенности не осталось и следа. Он ощущал нарастающее разочарование и смутную тревогу.       Чонгук поднялся на ноги и снова подошел к роялю. Провел пальцами по крышке, будто пытаясь через этот холодный блеск ощутить ту музыку еще раз. Но клавиши молчали. Он будто наяву видел, как пальцы Тэхена уверенно скользили по клавишам, создавая известную лишь ему одному магию, его тело было напряженным, спина ровная, но взгляд — расслабленным.       Управляющий вздохнул, отвернул манжет рукава, чтобы удостовериться, что время позднее. Остается лишь надеяться, что Ким Тэхен рано или поздно вернется в его номер.

***

      Тело Тэхена с глухим стуком ударилось о холодный каменный пол. Воздух мгновенно выбило из легких, и боль резкой вспышкой пронзила бок и плечо. На секунду всё вокруг замерло — он просто лежал, растянувшись на полу и пытаясь понять, что произошло. Слышал собственное дыхание, слишком частое и громкое в этой абсолютной тишине. За спиной раздался металлический лязг, и он понял, что дверь захлопнулась.       Темнота вокруг была такая, что хоть глаз выколи — плотная и почти осязаемая, и будто сдавливающая со всех сторон. Сердце забилось быстрее, страх начал нарастать, как поднимающаяся во время цунами волна.       Тэхен попытался пошевелиться, но боль в боку тут же напомнила о себе. Он тихо застонал, когда прострелило и в ушибленном при падении плече. Каждое движение отзывалось новым уколом в теле, в голове противно гудело. Тэхен с трудом перевернулся на бок и сел. Его пальцы скользнули по холодному влажному камню. Он нащупал опору и медленно поднялся на ноги.       Тьма вокруг была абсолютной. Казалось, она поглощала всё — и звуки, и движения, и надежду. Вот это он попал… Искал котика, а оказался в ловушке. Телефон, который мог бы стать спасением, лежал в его кармане мертвым грузом. Чувство тревоги, уже закравшееся в сознание, начало перерастать в холодную панику. Кто-то целенаправленно заманил его сюда, но кто? И главное: зачем?       "Нужно найти источник света", — подумал Тэхен, чувствуя, как разум пытается зацепиться за хотя бы одну логичную мысль. Да, этот винный погреб заброшен, но здесь точно должны быть лампы, возможно свечи или спички.       Сделав глубокий вздох, Тэхен начал осторожно двигаться, касаясь стены рукой. Камень был сырой, местами покрытый мхом и чем-то липким. Проклятая тишина вела себя как живое существо — она обволакивала его со всех сторон, заставляя прислушиваться к каждому шороху.       Шаг за шагом Тэхен продвигался вдоль стены, вслепую пробираясь по темному пространству. Боль в плече отдавалась тупой пульсацией, каждый шаг отзывался глухим эхом по замкнутому пространству. В какой-то момент его пальцы что-то нащупали — кажется, это был стеллаж. Надежда всколыхнулась, и Тэхен судорожно принялся шарить по полкам в поисках чего-то, что могло бы стать источником света. И вскоре его усилия дали свои плоды — пальцы наткнулись на что-то холодное и металлическое — он отыскал рычаг. Не давая себе времени на сомнения (вдруг это не включатель, а что-то, что приведет к плохим последствиям), он резко на него нажал.       В глубине помещения что-то тихо щелкнуло, и через секунду старые лампы по периметру погреба вспыхнули слабым желтоватым светом. Сначала одна, затем вторая, и наконец всё пространство наполнилось тусклым, мерцающим свечением, дрожащим, будто не уверенным, стоит ли ему вообще гореть. Стали видны стены из серого камня, покрытые пятнами сырости, очень созвучные с застывшим в воздухе затхлым запахом вековой пыли и плесени.       Теперь, когда свет разлился по помещению, Тэхен наконец мог увидеть, где он находился. Погреб был огромным, с высокими сводчатыми потолками, вдоль стен тянулись бесконечные ряды массивных деревянных бочек, каждая покрытая пылью, словно они хранили не вино, а забытую историю. Над ними висели полки, уставленные бутылками. Пара полок рухнула, их обломки валялись на полу среди осколков стекла и досок.       В центре погреба находился длинный стол, скорее всего, ранее служивший для дегустации вин. Теперь на нем стояли бутылки, на которых время оставило свои отметины в виде паутины и толстого слоя пыли. Большинство бутылок были пустыми, но некоторые еще сохранили красноватые следы вина на стеклянных стенках.       Тэхен шагнул вперед, внимательно осматривая бочки. Пальцами провел по шероховатой поверхности одной из них, краем глаза замечая что-то блестящее на дне. Наклонившись, он увидел тонкую серебряную цепочку, слегка припыленную, но явно кем-то брошенную.       Он взял цепочку, осматривая ее на свету, после чего направился к входной двери. Закрыто. Ну кто бы сомневался. Несколько раз попробовал приложиться к ней плечом. Набрав в легкие воздух, принялся кричать. Но его крик, отбиваясь от толстых стен, растворялся в пустоте и последующей тишине. Некоторое время он стоял, прильнув ухом к надежно запертой двери, прислушиваясь, в надежде услышать звук чьих-то шагов. Его громкие удары по деревянной створке лишь глухо отдавались эхом по заброшенному подвалу. Тишина поглощала все звуки, словно мир снаружи исчез. Очень быстро Тэхен осознал, что никто его крики не слышит.       Он судорожно вздохнул, пытаясь контролировать нарастающую тревогу. Теперь ему оставалось лишь одно — исследовать каждый угол этого заброшенного места, надеясь найти какой-то выход или способ дать о себе знать. Следующие полчаса Тэхен потратил на это, но итоги были неутешительными — любые его попытки отыскать дверь или тайный ход оказались провальными.       После чего он опять оглядел полки с пыльными бутылками и бочки, покрытые слоем пыли. «Странно, — подумал он, — это место заброшено, но вино, похоже, всё еще в бочках». Возможно, когда-то здесь были винные запасы на особые случаи, но сейчас этот погреб не используется, хотя вино здесь по-прежнему хранилось.       Подойдя к одной из бочек он осторожно открыл краник. Струйка темно-красного напитка выплеснулась на его руку, и Тэхен, помедлив, поднес пальцы к губам. Вкус оказался резковатым, но вполне приличным. Он хмыкнул — этот день уже не мог стать хуже, так почему бы не провести это время расслаблено и без мыслей?       Оглядевшись, Тэхен обнаружил ряд стройных винных бокалов, спрятанных позади бутылок. Он взял один из них, тщательно вытер его подолом футболки и наполнил рубиновым напитком, выбрав бочку наугад. Сняв с себя рубашку и расстелив ее на полу, присел на нее, облокотившись спиной об холодную каменную стену. Вино согревало изнутри, заставляя забыть о запертых дверях, холоде, темноте и всех проблемах, которые привели его сюда. Тэхен сделал еще несколько глотков, чувствуя, как вино приятно дурманит его разум.       С каждым новым глотком, обостренные ранее чувства отступали. Гул в голове смягчился, тревоги рассеялись, как дым, и вместо них пришла странная, почти философская тишина. Тэхен думал о том, что привело его сюда — об этой бесконечной спонтанной поездке, о людях, которых встретил здесь — новых и тех, с кем был знаком до этого. А еще о том, насколько же в этой жизни всё бессмысленно. Сейчас, в этом подвале, казалось, что весь мир остановился, замкнувшись в четырех стенах. Он налил себе новую порцию вина и, не спеша, пригубил. Насыщенный напиток напоминал о тех временах, когда жизнь была проще, когда всё казалось ясным и предсказуемым.       Он не знал, сколько времени прошло. Его сознание уже слегка затуманилось от голода, усталости и вина, когда в абсолютной, звенящей тишине послышался резкий, почти жалобный скрип. Вздрогнув, Тэхен поднял голову.       Ему пришлось напрячь зрение, чтобы в нечетком освещении осознать, кто стоял в дверном проеме. А поняв, ощутить такой прилив счастья, что едва сдержал себя, чтобы не подскочить на ноги.       Управляющий Чон беспокойно оглядывал пыльный погреб, пока его взгляд не остановился на Ким Тэхене, сидящем на полу с бокалом вина. Чонгук слегка приподнял бровь, помедлил, после чего прикрыл за собой дверь и прошел вперед. Спустился по ступенькам вниз и подошел к своему личному гостю вплотную.       — Каждый раз я обнаруживаю тебя в самых неожиданных местах. Я никогда в своей жизни еще не встречал настолько непредсказуемого человека.       Тэхен очаровательно улыбнулся и отсалютовал ему наполовину наполненным бокалом.       — Прекрасный тост. Присоединяйся, управляющий Чон.       Чонгук хмыкнул, заценив блеск в его глазах и расслабленное лицо, снял свой пиджак, аккуратно разложив его на пыльном полу, и присел рядом.       — Как твои прогулки по отелю? Нашел, что искал? — поинтересовался он, беря из рук Тэхена бокал и делая глоток.       — Пока не уверен, — ответил тот, принимая бокал обратно. — Но кажется, нашел что-то очень даже неплохое. Почему прячешь это вино, управляющий Чон?       — Здесь хранятся некоторые запасы, — Чонгук ослабил ворот рубашки, расстегнув пару пуговиц и немного стянув галстук, и откинулся на стену рядом с Тэхеном. — Остались от предыдущего управляющего. В отеле сейчас проходит трехступенчатый ремонт. Сюда пока еще не добрались. Планируем заменить здесь кое-что и после открыть для гостей.       — Ты очень деятельный, управляющий Чон. Мне нравится твой отель. Давно здесь работаешь?       — Около двух лет.       — Нравится?       Чонгук кивнул.       — Да. Я хотел работать в таком месте. Летом здесь особенно красиво. И туристов меньше. Так что есть возможность закончить все работы по благоустрою и успеть к декабрю. Королевский сезон наступает зимой.       — Этот корпус — он же раньше был замком?       — Особняком. Построенный в ХVIII веке. Но действительно принадлежал когда-то королевской семье одного европейского государства.       — Одна девочка, — вспомнил Тэхен, улыбнувшись, — сообщила мне, что я похож на принца.       Чонгук очень внимательно посмотрел на него, как будто видел впервые. На самом деле он хотел в очередной раз насладиться тонкими аристократичными чертами лица своего гостя.       — Это правда. Та девочка была очень права.       — Заколдованного принца, — добавил Тэхен, хмыкнув.       — И здесь она попала в точку, — негромко проговорил Чонгук, а перед его глазами возник тот Тэхен, когда он увидел его впервые — на каком-то горьком, отчаянном изломе. — Скажи, как ты вообще здесь оказался? — поинтересовался он, кивнув на пространство вокруг них.       Тэхен усмехнулся, перехватив у него бокал, слегка качнув тот перед собой.       — Кажется, это место нашло меня, а не я его, — ответил он, глядя в рубиновые глубины напитка. — И знаешь, я не против. Иногда нужно просто остановиться и выпить бокал вина. Или два.       Чонгук хмыкнул, поднялся, чтобы и себе взять бокал, вытереть его и налить порцию хмельного напитка, присоединившись к этой спонтанной дегустации.       — Как ты меня нашел?       — По камерам. Как и когда ты "отдыхал" в бассейне. Когда ты не пришел на выступление, я начал волноваться. Я понимал, что ты мог не прийти туда осознанно. Но всё равно ощущал тревогу. В конце концов, я отвечаю за всех в этом отеле. Так что по окончанию я отправился в комнату охраны, просмотрел записи и увидел тебя в старом корпусе. Пришлось здорово здесь по всем помещениям побегать, чтобы понять, где ты можешь быть. Честно, не понимаю, как ты забрался сюда? Здесь ведь было закрыто.       — Я вот тоже не понимаю, — пробормотал Тэхен. Миледи здесь не оказалось, а кто-то запер за ним дверь. И скорее всего, перед этим столкнув его со ступенек. — Скажи, управляющий Чон, у вас здесь водятся привидения? Гости, часом, бесследно не пропадали?       Чонгук ожидаемо нахмурился.       — Ты это о чём сейчас?       — Да так... — Тэхен усмехнулся, глядя на Чона. Вот только эта усмешка была горькая, изломанная. — Кто-то запер меня здесь. Как-то так получилось, что я всем не нравлюсь в этом отеле. Мешаю многим.       — Только не мне.       Тэхен опустил взгляд на бокал в своих руках, словно размышляя над словами управляющего. Перед его глазами возникла та женщина-администратор. Сегодня в столовой она выглядела как ревнивая женщина, стремившаяся как можно скорее избавиться от соперника.       — Скажи, управляющий Чон, а ты сейчас с кем-то встречаешься? Ну, в смысле, у тебя есть отношения?       — Нет, — коротко ответил Чонгук, не отрывая своих глаз от его. Выглядело честно, и на душе от этого стало как-то проще.       — А ухаживал за кем-то? Авансы давал?       Чонгук чуть приподнял бровь, будто раздумывая, а после с легкой усмешкой проговорил:       — Хм... дай вспомнить. Разве что одной очень красивой, но крайне проблематичной личности, которая любит отдыхать в самых неожиданных местах.       — Скажи, где ты провел эту ночь?       Тэхен глядел на него серьезно, и управляющий так же серьезно и откровенно ответил:       — В своем кабинете. Тело до сих пор ноет и ругается — там очень неудобный диван. Ну а что насчет тебя? Ты в отношениях?       — Был. Вчера утром еще был. А к вечеру вдруг стал таким свободным, будто птица в небе.       — Я так понимаю, дело в измене? — проницательно заметил Чонгук, не глядя при этом на Тэхена и лишь наблюдая, как свет лампы отражается в фужере. — Тебе изменили или с тобой изменяли?       Тэхен опять коснулся кончиками пальцев кольца, висящего под футболкой на длинной тонкой цепочке.       — Мне, — негромко проговорил он.       — Он или она?       — Рэм.       Рэм. Раньше он произносил это имя с придыханием. Перекатывал его на языке, пробовал на вкус. Когда любят впервые, отдают себя отчаянно и страстно. И конечно, винят только себя, если что-то потом не так.       Тэхен пошевелился, понимая, что опять утопает в болезненных воспоминаниях прошлого, стоящих теперь в его горле широкой костью.       Чонгук покачал головой, недоуменно нахмурившись:       — Не понимаю, как кто-то мог тебе изменить.       Тэхен горько усмехнулся, пытаясь скрыть свою боль:       — Изменяют всем. Рано или поздно.       — Всем, кроме тех, кого по-настоящему любят, — твердо произнес Чонгук. Он поднял бокал, глядя на красное вино, поблескивающее в свете тусклых ламп.       — Да... Кроме любимых, — эхом повторил Тэхен, его голос потускнел, как будто он говорил не о себе.       Чистый горный хрусталь бьется легко, что же тогда будет с чистым, невинным сердцем?       — Может твое сердце и разбито, — произнес Чонгук, как будто почувствовал, понял, о чём сейчас думал его гость, — но оно есть. А вот у Рэма его нет. И не было.       Некоторое время они сидели молча. Эта пауза наполнила воздух напряжением. Чонгук, словно пытаясь развеять эту грусть, поднял свой бокал, предлагая тост:       — Мы с тобой сидим здесь, в этом затерянном во времени подвале, и смакуем очень даже достойное вино. Знаешь, не такой уж и плохой этот вечер.       — Этот вечер действительно неплохой. И компания лучшая, — Тэхен, по примеру управляющего, тоже поднял свой бокал.       Чонгук, ощутив, насколько при этих словах понизился голос Тэхена, и как сразу в собственном теле появилось томление, понял, что тот сейчас точно вспоминал их поцелуй, эту их странную, необъяснимую связь. Он ощущал, как их разговор постепенно приобретает более личный характер. В полумраке, среди запаха старого вина и каменных стен, всё вокруг словно замедлилось, и их тихие голоса казались особенно громкими.       — Ты часто попадаешь в странные места и ситуации, ведь так? — спросил Чонгук, осторожно подбирая слова, словно боясь нарушить хрупкую атмосферу между ними.       — Бывает, — Тэхен хмыкнул и сделал глоток. — А ты часто бегаешь по заброшенным винным погребам, чтобы спасти тех, кто оказался в беде?       — Ради некоторых, да, — ответил Чонгук, задержав свой взгляд на лице собеседника. — Когда ты не появился, я начал беспокоиться.       Чонгук опять повторил, что переживал о нем, и Тэхен ощутил, как его сердце чуть ускорило ритм. Он уже и забыл, как это — чтобы кто-то вот так беспокоился о нем. Рэм как-то абсолютно не замечал, если Тэхен задерживался, не отвечал на его сообщения или был в подавленном настроении. В их отношениях было так много красных флажков, но он просто закрывал на них глаза... Да, их было много — этих красных флажков. И самый главный из них — едва ощутимый чужой парфюм на рубашке Рэма. "Как ты можешь мне не верить?! Ты что, мне не доверяешь? Ты меня не любишь?" Изменщики — отменные манипуляторы. Виртуозно играют на чужих чувствах и чужом доверии. Любящее сердце в заведомо проигрышном положении. Любовь и доверие — это нож, который вручают в руки человека, которого любят.       Слова Чонгука тронули Тэхена больше, чем он хотел бы признать. Он медленно поднял глаза и встретился с прямым взглядом управляющего.       — Ты правда беспокоился обо мне?       — Конечно. С первого мгновения, как увидел.       Тэхен кивнул, слегка прищурившись.       — Потому что я выглядел, как потенциальная проблема?       Чонгук усмехнулся, облокотившись на стену и скрестив ноги. Он и не подозревал, что его слова настолько заденут его личного гостя.       — С того момента, как ты появился здесь, ты не даешь мне покоя. Ты невероятно непредсказуем. И я... я постоянно думаю о тебе.       Тэхен не сразу нашел, что ответить. Он чувствовал, как что-то теплое растекается в груди. Это было странное и одновременно приятное ощущение — быть интересным кому-то по-настоящему, а не только как объект временного увлечения. Его слегка смутили такие откровенные слова, и Чонгук, видимо, заметив это, продолжил:       — Твоя музыка пробудила во мне то, что я считал давно потерянным.       — И что же это?       Чонгук на мгновение задумался, а затем негромко поинтересовался:       — Скажи, тот поцелуй... Это было просто, чтобы отвлечься после прошлых отношений или...       Тэхен, не дав ему договорить, потянулся вперед и внезапно впечатался своими чуть влажными от вина губами в его. Это длилось всего секунды две, не больше — Чонгук едва ощутил этот быстрый, мимолетный поцелуй, и Тэхен уже собирался отстраниться, но Чонгук не позволил. Его рука решительно легла на затылок Тэхена, удерживая его и притягивая к себе ближе. Их губы снова соприкоснулись, на этот раз медленнее, мягче, чтобы точно запомнить это мгновение.       Поцелуй был мягким и теплым, в нем было нечто большее, чем просто страсть. Теплота от него распространялась по всему телу Чонгука, наполняя его ощущениями, которых он давно уже не испытывал. Его пальцы скользнули вверх по затылку гостя, осторожно зарываясь в светлые волосы. Он углубил поцелуй, впитав в себя тихий и чувственный стон Тэхена.       На мгновение отстранившись, Тэхен взял бокал из рук Чонгука, поставил его на пол, возле своего и, наклонившись, снова коснулся губ управляющего своими. В этот раз они обменивались поцелуями чувственными, жадными, голодными. Дыхание Тэхена сбилось и даже немного закружилась голова. Поцелуй горел на его губах. За густым вкусом изысканного вина в дыхании управляющего угадывалась возбуждающая нотка ментола. Они всё крепче вжимались друг в друга, так, чтобы одно прерывистое и горячее дыхание на двоих. Легкие судорожно сжимались, не давая ни одному из них сделать полноценный вдох.       Тишина в помещении была едва осязаемой. Вино, старые стены, откровенный разговор и жаркий поцелуй растворились в этом моменте.       — У тебя очень красивые глаза, — выдохнул Чонгук в губы своему гостю, утопая в этих больших и разноцветных омутах.       — Вчера мне сказали, что они уродливые, — очень тихо произнес Тэхен.       — Это не так, — на грани слышимости прошептал управляющий. — Они — самое прекрасное, что я только видел.       И, будто в подтверждение своих слов, он поцеловал сначала одно прикрытое и дрожащее веко своего гостя, а затем другое.       Губы Чонгука плавно заскользили по скуле, шее Тэхена, оставляя там влажные и раскаленные поцелуи. Он комкал своими ладонями его футболку, запустил под нее руки, грея их на раскаленной от страсти бархатистой коже. В голове набатом стучало: "Откуда это счастье пришло, и почему его пришлось ждать так долго?"

***

      Ночь была тихой, лишь слабый свет луны просачивался сквозь большие окна, открывающие вид на снежные вершины, заслоняющие собой небо, и едва пропускающие вниз сияние звезд. Чонгук и Тэхен, всё еще чувствуя вкус вина и поцелуев на губах, пробрались на кухню отеля. Оказавшись внутри, они осторожно закрыли за собой дверь, чтобы не издавать лишнего шума. Несмотря на то, что быть их там не должно было, Чонгук выглядел абсолютно непринужденно, он мягко коснулся плеча Тэхена, подталкивая его вперед. Тэхен немного неуверенно осматривался вокруг, пытаясь не шуметь, но смех всё равно вырвался из его груди.       — Это незаконно, — полушепотом проговорил он, хотя в его голосе не было страха — скорее задор и стремление к приключениям.       — Я управляющий, помнишь? — Чонгук улыбнулся, зажигая свет. — Ничего незаконного, если ты с тем, у кого все ключи.       — Ты уверен, что здесь никого нет? — Тэхен осматривал огромную, но пустую кухню, освещенную лишь тусклыми лампами над плитами. Его глаза блестели, а румянец на щеках выдавал недавние поцелуи и жаркие объятия в винном погребе.       — Абсолютно, — подмигнул Чонгук, оглядывая кухню. Подойдя к одной из полок, он взял бутыль оливкового масла, размышляя, чем бы таким накормить своего гостя. — Давай сделаем что-нибудь простое, — в итоге решил он, возвращая его на место.       Он открыл один из холодильников, доставая оттуда сыр, ветчину, лимон, сливочное масло, яйца и молоко. Тэхен с интересом наблюдал за тем, как управляющий снял пиджак, галстук, закатал рукава своей белоснежной рубашки, обнажая красивые сильные руки, а после ловко разложил продукты на столе и достал из шкафа белый тостовый хлеб.       На кухне царила тишина, прерываемая лишь тихим шуршанием ножа о разделочную доску. Темные волосы Чонгука спадали на его лоб, слегка закрывая очки, пока он аккуратно нарезал сыр и ветчину.       — Ты когда-нибудь делал сэндвичи Монте-Кристо? — спросил он, обернувшись к Тэхену. Его глаза смеялись, и Тэхен безнадежно залип на эту картину. Он покачал головой, и его светлые волосы чуть дрогнули в слабом свете ламп.       — Никогда не пробовал. Но я готов довериться тебе.       — Тогда смотри и учись, — с улыбкой произнес Чонгук.       Тэхен тихо засмеялся и шагнул ближе, его рука, чуть помедлив, нежно коснулась спины Чонгука, и управляющий замер. Он повернулся к Тэхену и их взгляды встретились в полутьме. Пальцы Кима на мгновение задержались на плече управляющего, и тот мягко погладил подушечками его запястье. А после наклонился ближе, чтобы украсть короткий, но сладкий поцелуй.       Прежде чем отойти, Тэхен не удержался и стащил кусочек сыра, быстро засунув его в рот. А после сидел на одной из поверхностей, улыбаясь, и наблюдал за каждым движением этого сексуального шеф-повара.       — Ты часто готовишь? — спросил он, следя за тем, как Чонгук ловко нарезает сыр и ветчину.       — Иногда. Это расслабляет. Когда готовлю, чувствую себя творческой личностью, — Чон бросил быстрый взгляд на Тэхена. — Хотя мне в плане творчества, конечно, далеко до тебя. Ты невероятно играешь, — он отложил в сторону хлеб и подошел к Киму вплотную, аккуратно заправил прядь волос ему за ухо, наклоняясь еще ближе, чтобы почувствовать чужое дыхание. Тэхен поймал его руку, прижал ладонь к своей щеке и медленно провел пальцами по чужой коже.       Напитавшись этой близостью, притягивающей его, будто магнитом, Чонгук вернулся к столу — взбил яйца с молоком, добавил соль и перец, разогрел на сковороде сливочное масло и начал собирать сэндвичи, периодически поглядывая на Тэхена, который с интересом следил за каждым его действием. Затем смазал хлеб горчицей, положил ветчину, сыр и накрыл вторым ломтиком хлеба. После чего обмакнул сэндвич в яичной смеси и аккуратно положил на горячую сковороду.       — Пахнет вкусно, — тихо произнес Тэхен, подаваясь немного вперед, чтобы уловить аромат поджаренного хлеба и сыра.       Чонгук лишь усмехнулся, продолжая работать. Каждый раз, когда он добавлял очередной слой или переворачивал сэндвич на сковороде, он искоса смотрел на Тэхена, наслаждаясь тем, насколько тот внимательно наблюдал за его нехитрыми действиями. Их взгляды пересекались, и в такие моменты Тэхен ощущал, как его сердце пропускало удар.       Когда сэндвичи были готовы, Чонгук разрезал их на аккуратные треугольники и выложил на тарелки. Он подошел к Тэхёну, слегка улыбнулся и поставил одну из тарелок перед ним.       — Попробуй, — тихо проговорил он. — Не пожалеешь.       Тэхен взял сэндвич обеими руками, откусил первый кусок и на мгновение замер. Теплый, сочный сыр смешался с ароматной ветчиной, а сладковатый хлеб оставил на губах приятное послевкусие. Он закрыл глаза и с легким стоном удовольствия откинулся на спинку стула.       — Это потрясающе, — прошептал он, открыв глаза и улыбнувшись Чонгуку.       Управляющий присел напротив, их колени слегка соприкоснулись под столом. Он довольно наблюдал за тем, как его гость наслаждался каждым кусочком, и ему было до невозможного хорошо.       — Рад, что тебе нравится, — Чонгук, продолжая смотреть на Тэхёна, наполнил два высоких стакана водой и бросил в них улыбающиеся солнечные дольки лимона. А после взял свой сэндвич и тоже принялся за трапезу. Между ними повисла теплая и спокойная тишина, будто весь мир остановился.       Они ели, сидя на высоких табуретах у стола, тихо разговаривая и смеясь. Иногда Тэхен болтал ногами, словно ребенок, и Чонгук каждый раз невольно улыбался — это было очаровательно.       — Твой английский очень хорош, — заметил он. — Никогда бы не подумал, что ты всю жизнь прожил в Корее.       — Я учился в английской школе. Мама очень этого хотела, — на мгновение Тэхен перестал есть, ощущая, как привычная боль — как всегда, когда он говорил о своей маме — кольнула его сердце. Прошло уже почти пять лет с тех пор, как он остался в этом мире один, но это из тех ран, которые не заживают.       Чонгук осторожно сменил тему:       — Я подумал, что ты не пришел вечером, так как побоялся играть на публике.       Ким не удержался от слабой улыбки.       — Нет, точно не из-за этого. Ты вообще-то смотришь на лучшего пианиста Южной Кореи. Я выступаю перед зрителями с детства.       Чонгук уставился на него.       — Вау, вот это неожиданно! Но я охотно верю в это, — добавил он. Стоило догадаться по тому, как Тэхен тогда играл, что тот он действительно одаренный музыкант.       — Я выиграл национальный музыкальный конкурс в прошлом году, — в голосе Тэхена послышалась гордость — он много работал для этого, и мама об этом очень мечтала. — А в этом — еще и известный европейский конкурс от британского мецената Чхве Седжона, — он сделал эффектную паузу, но, конечно, Чонгук был далек от мира фортепианной музыки.       Управляющий задумчиво кивнул, изучая Тэхена с новым интересом.       — Я очень, очень впечатлен. Но я не сомневался, что ты самый необычный из всех людей, которых я только встречал.       Только необычный человек менее чем за сутки сумел бы пробраться ему под кожу и в кратчайшие сроки дойти до самого сердца.       — Так ты приехал сюда из Кореи? И... — он помедлил, но всё же продолжил: — И Рэм тоже оттуда?       Прозвучавшее имя мгновенно разрушило ту хрупкую стену, которую Тэхен возвел между собой и реальностью. Он застыл. Хотелось бы вырвать себе душу — чтобы меньше болело. И все те слова, что он услышал вчера в свой адрес — разрушившие его замок из хрусталя — хотел бы он, чтобы они никогда бы не прозвучали. Но как там сказала ему шарманка? "Слабый сломается на полпути. Ты — нет". Кто-то скажет, что трудности закаляют. Что старое разрушается, чтобы освободилось место для нового. Что разрушение — это тот же рост. Что мы избавляемся от того, что нам не нужно. И хорошо, когда мусор уходит из твоей жизни сам.       Да, умные люди скажут много умных и правильных вещей. Но сейчас, в эту минуту, когда мир вокруг него всё еще разрушается, а новое пока не строится — в эту минуту очень больно.       — Мне негде жить, — вдруг сказал Тэхен. — Я бросил всё — дом, работу, свою карьеру там и переехал в чужую страну, — его тон понизился до шелеста. — Ради человека, которому был не нужен.       Чонгук накрыл его ладонь своей и легонько ее сжал. Но Тэхен смотрел перед собой, ничего при этом от застилающих глаза слез не видя и не ощущая.       Умные люди сказали бы, что когда закрывается одна дверь, обязательно открывается другая. Самое главное — не стоять, уставившись в закрытую. А увидеть ту самую, новую дверь.

      В номер Чонгука они добрались, когда время близилось к трем ночи. Тэхен выглядел утомленным и едва держался на ногах. Чонгук открыл шкаф, чтобы подобрать ему одежду на ночь, а когда обернулся, тот уже крепко спал на его постели, свернувшись калачиком. Уголки губ управляющего тронула едва заметная улыбка — Тэхен выглядел таким уставшим и безмятежным, что Чонгук не решился его разбудить.       Тихо вздохнув, он подошел к кровати, стараясь не нарушить спокойный сон своего гостя. Снял с него обувь и бережно укрыл его пледом, словно тот был фарфоровым и хрупким, и мог разбиться от любого неосторожного движения.       Управляющий подошел к окну, чтобы задернуть шторы, и увидел, что снег почти прекратил бесконтрольно сыпаться с небес. На улице стояла тишина, сугробы загадочно мерцали под лунным светом. Мысль, что метель закончится и Тэхен завтра уедет, больно уколола его сердце, отозвавшись глухим протестом.       Когда Чонгук отвернулся от окна, его взгляд упал на серебряную цепочку, лежавшую на полу. Он поднял ее, задумчиво разглядывая. Серебро поблескивало в мягком свете лампы, и Чонгук был уверен, что видел такую же цепочку совсем недавно — но где и на ком, не мог вспомнить.       Он положил ее на столик у изголовья кровати, выключил свет и тихонько вышел из комнаты. Его шаги по коридору гулко отдавались в ночной тишине. Огромный отель безмятежно спал.       Ну что ж, впереди еще одна бессонная ночь в кабинете на узком и жестком диване. Но мысль о том, что Тэхен спит спокойно, заставила управляющего удовлетворенно самому себе кивнуть.       Главное, чтобы завтра не открыли дороги и Тэхен не уехал.