Black paradise

Юнги оставил свою машину на парковке у дома Гука и вызвал себе такси. Он бы лучше воспользовался услугой «Трезвого водителя», чтобы не мотаться завтра за своей малышкой, но, как назло, ни одного свободного водителя в радиусе километра не было, а ждать, пока кто-нибудь освободится, не было ни сил, ни желания. До его жилого комплекса оставалась пара улиц, и он был готов молить таксиста прибавить газу, потому что выпитое пиво дало о себе знать и теперь неистово просилось наружу. Водитель — парнишка-студент, был бы только за, если бы не патруль на каждом углу. У полиции какой-то рейд, вылавливают ночных нарушителей, а получить штраф за превышение скорости не очень-то хотелось.       — Чертовы полицаи! Чтоб у вас все мигалки поотваливались! — взвыл Юнги на заднем сиденье, на что парнишка сочувствующе улыбнулся в зеркало заднего вида.       — Господин, потерпите немного, остался один поворот. И ведь не соврал, подумал Юнги, завидев знакомую высотку. Через пару минут он выпрыгнул из машины, кинув парочку крупных купюр со словами: «Сдачи не надо!». Пронёсся на скорости света мимо консьержа, напугав того, и ворвался в лифт, который, хвала небесам, как раз был на первом этаже. Поднявшись на свой, засеменил к двери, открыть которую удалось только с третьего раза. Проклиная умный замок и даже не разуваясь, Юнги влетел в уборную. А ведь мама всегда говорила, что перед выходом, даже если не хочется, нужно сходить в туалет. Какая же она всё-таки у него мудрая женщина, подумал он. Сто́ит, наверное, почаще к ней прислушиваться. Сделав дело, ради которого так торопился, и вымыв руки, Юнги таки разулся, убрал ботинки в обувницу и прошел на кухню. Первое, что он сделал — насыпал в миску корм и сменил воду, а после уже позаботился о себе. С ним уже четыре года живет ленивый голубой британец по кличке Люцифер, коротко Люцик или Люц — очень своенравный и наглый кошак. Тот валялся на диване кверху пузом и даже не соизволил встретить своего хозяина. Эта дымчатая морда никогда не притронется к миске, если в ней показалось дно. Упадет рядом в позу «голодный обморок» и будет сверлить тебя зелеными глазами, пока не сдашься, ну или споткнешься об него пару раз и не насыпешь нового. Трюк «спрятать дно, разворошив корм» не прокатит. Юнги это уяснил еще когда Люц был маленьким. Однажды утром за такую выходку с полочки в изголовье кровати на него полетели свечи, рамки с фотографиями и даже кружка с водой. Просыпаться в мокрой постели такое себе удовольствие, знаете ли. Еще эта плюшевая задница пристрастилась скидывать разные предметы со всех поверхностей в квартире — пузырьки, тюбики, ложки и вилки, всё те же свечи и многое другое, если ты, свинья неблагодарная, не уделяешь должного внимания царской персоне. Дошло даже до того, что когда Юнги втыкал в какую-то игрушку на компе и бесцеремонно снял со стола мешающуюся тушку, с полки на него посыпался град из книг. Спасибо, Люц. Катка слита, а на голове вскочила огромная шишка, которую сам же потом и помогал лечить — укладывался ночью на голову и мурчал как трактор. Каким бы скверным не был характер у Люцифера, и какие бы пакости тот не вытворял, все равно был очень ласков, но только со своим хозяином, других людей он особо не жаловал, ну а Юнги продолжал его любить всем сердцем. Взяв стакан воды на утро, Мин через гостиную пошел в спальню, по пути пожамкав такое манящее пушистое пузо. Люц порыва не оценил и лапой дал леща холопу, позарившемуся на святое.       — Ц! Я его люблю, кормлю, лоток ему чищу, а он меня лапой! — вздохнул Юн и скрылся в спальне. Поставил стакан на тумбочку, переоделся и звездочкой упал на кровать, накинув на себя одеяло. В душ он сходит утром, а сейчас спать. В ночной тишине услышал глухой стук — это Люц соизволил поднять свою тушку, а следом хруст корма. Через несколько минут Юнги почувствовал, как пушистая морда запрыгнула на кровать, словно по бульвару прошлась по спине и удобненько так на нем уселась, а затем прямо в ухо раздалось громкое «Мяу!».       — Люц, а ну слезь с меня! В тебе почти семь килограмм, раздавишь же! Вот кто тебя потом любить и кормить будет, а? — прокряхтел Юн и аккуратно, дабы не обидеть царскую персону и не накликать на себя кошачий гнев, перевернулся и сграбастал кота под одеяло. Обычно, под мурчание Люца, он быстро расслаблялся и засыпал, но сейчас, почему-то, хоть тело и расслаблено, сон не шел. Слишком много мыслей вертелось в голове и все только об одном конкретном человеке с розовыми волосами. Пак Чимин крепко так сидел в голове, которого уже длительное время все никак не получалось оттуда выкурить. Все началось еще в университете, когда Юнги учился на четвертом курсе. *flashback* Все было как всегда — учеба, подработка в компании отца, встречи с друзьями-одногруппниками и Чоном, небольшие интрижки, как с парнями, так и девчонками. Что сказать, он тогда был в том возрасте, когда шило в жопе и дух экспериментатора не давали покоя, но было у него одно правило — в стенах универа никогда и ни с кем. Ни к чему ему лишние слухи и драмы. Да, он посматривал на других студентов, но не более. По началу друзья еще пытались его с кем-нибудь свести, но потом смирились и больше не рыпались. В середине первого семестра в его универ, по обмену, перевелся новенький первокурсник, что было довольно необычно, потому что раньше такого не было. Новость взбудоражила студентов, им было интересно: кто такой, откуда, как зовут, сколько лет, и как ему это удалось. И только Юнги было абсолютно плевать на весь этот движ, но инфа все равно до него дошла, скажем спасибо его друзьям-раздолбаям.       — Пак Чимин, 20 лет, первый курс, факультет бизнес-управления. Перевелся к нам из Лондонской школы бизнеса, — как-то во время большого перерыва, когда компашка Юнги собралась во дворе, поведал Юнхо.       — Ого, это же самая крутая школа при Лондонском универе. Чего у нас забыл? — подхватил Джисон.       — Да вроде родители решили перебраться обратно на родину, а чадо свое на чужбине одного оставлять страшно. У них сеть отелей Grand Inn, слышал о такой?       — Тогда понятно. Я бы тоже своего ребенка в другой стране одного не оставил.       — О, смотрите, вон он! — кивнул на главную лестницу Юнхо. — С Ким Тэхёном болтает, восходящей звездой рекламщиков. Не то, чтобы Юнги было очень интересно, кого там обсуждали парни, но ради приличия он обернулся тоже посмотреть на новичка. Тот стоял вполоборота, что позволило хорошенько его разглядеть: первое, что бросилось в глаза — это охрененно длинные подкаченные ноги и сочная задница, узкая талия, не очень широкие плечи, изящная шея, милое личико с пухлыми румяными щечками, такими же пухлыми соблазнительными губами и большими карими глазами. Да уж, не каждая девчонка может похвастаться такой внешностью. Красивый и так мило улыбается, залипнув, думал Юнги. Стоп! Что?! Юнги, фу! Нельзя! У тебя правило — никаких муток со студентами в стенах своего университета! Это был первый раз за четыре с половиной года, когда он всеми возможными способами проклинал свое чертово правило! Ебаные принципы! Как бы он ни старался отвлечь себя учебой, работой, друзьями, да чем угодно, лишь бы не думать об этом новеньком, но у него ничего не получалось, а все потому, что этот Пак Чимин, будь он неладен, постоянно попадался на глаза! И дело вовсе не в том, что их факультеты находились в одном корпусе. Мин будто сам, на каком-то подсознательном уровне, выискивал его в общей толпе студентов на перерывах в коридоре, в столовой, даже во дворе. Каждый раз, когда он понимал, что безбожно пялится, давал себе мысленную пощечину и тряс головой, чтобы выкинуть этот манящий образ. Бесполезно. Даже парни заметили, что Мин стал странно себя вести — если раньше он скользящим взглядом окидывал кого-нибудь и шел дальше, то сейчас подвисал на ровном месте. На любые расспросы начинал огрызаться еще больше, но друзья на него не обижались, только подшучивали. Провели даже свое собственное маленькое расследование, но зашли в тупик, так ничего и не выяснив. Попытка разговорить под влиянием алкоголя, когда язык выдает информацию быстрее, чем мозг успевает ее обрабатывать, также, как и расследование, не увенчалась успехом — Мин просто уснул. В какой-то из дней Юнги с Юнхо на большом перерыве заняли свое излюбленное местечко под старым дубом, тогда как остальные парни ушли к профессору на кафедру.       — Юн, мне кажется, новенький на тебя запал, — еле слышно проговорил Юнхо, когда заметил Пака, как обычно, в обществе Кима, и как он стрелял глазками в сторону Мина, при этом как-то ласково улыбаясь.       — Даже если и так, мне это не интересно. Он мне не интересен! — как-то очень громко ответил Юнги, втайне надеясь, что Чимин не услышал, но, как говорится: «Хуй вам».       — Ой, он кажется тебя слышал… И вид у него сейчас такой грустный стал, хотя минуту назад о чем-то весело болтал с Кимом, — задумчиво сказал Юнхо и бросил взгляд на друга, который тоже моментально поменялся в лице — взгляд стал злым, на скулах заиграли желваки. «Блять. Прости, Чимини», — простонал про себя Мин, после чего резко встал и широкими шагами направился в библиотеку, оставив ничего не понимающего Юнхо под деревом. В таком состоянии Юнги провел остаток первого семестра и, как никогда, был рад каникулам. Отец устроил ему полноценную стажировку в компании на полтора месяца. Работы и разъездов по объектам было очень много, так что думать о каком-то Пак Чимине было просто некогда, ровно до того дня, когда начался второй семестр. Стоило только увидеть в толпе отдохнувшего, смеющегося и такого красивого Пака, как мысли снова переключились на ту самую заезженную пластинку. Бесит. Как же, сука, бесит! Не Чимин, нет. Бесился он из-за своих мыслей и своего злоебучего правила. Взгляд почернел, лицо исказила маска отвращения к самому себе и, блять, в этот самый момент их глаза встретились. Мин готов был выть, потому что прекрасное лицо сначала озарила улыбка с толикой надежды, а в следующий миг сменилась печалью вперемешку со страхом. Блять, блять, блять! Ну почему именно сейчас Чимин на него ТАК посмотрел, когда вид Юнги излучал только отвращение? Он резко развернулся в противоположную сторону и быстро скрылся в коридорах. Забежав в уборную, бегло проверил кабинки на отсутствие кого либо, кто мог стать свидетелем его самобичевания, и закрылся в самой дальней. Прижался спиной к двери, сползая по ней на пол, вцепился руками за волосы и взвыл. Сколько времени просидел в таком положении, он не знал. Из глубоких дум его вырвал чей-то разговор. Чей именно, он понял сразу, как только прислушался, стараясь не выдать своего присутствия, так как один из голосов принадлежал Киму:       — Вроде никого. ЧимЧим, что стряслось, почему ты последние две пары выглядишь, как побитая собака?       — Мин Юнги случился. В коридоре перед первой парой он так зыркнул на меня, будто я в говне измазался, а перед этим расчленил младенца. Столько презрения и отвращения к себе я еще ни разу не видел. Максимум, раздражение из-за моего поведения, но никак не отвращения. Вот что со мной не так, Тэ? — Мин, притаившийся в самой дальней кабинке, не видел, как сейчас выглядел Чимин, но очень явно ощущал горечь и обиду в его голосе, что выжигали собственную душу изнутри раскаленной кочергой.       — Все с тобой так. Ты прекрасный, добрый человечек, а этот Мин… — Ким замялся. — Ну, он немного необычный персонаж. Сколько бы я про него не слышал, но все слухи только об одном — он никогда в универе ни с кем не встречался, в каких-либо интрижках замечен не был. Общался — да, но не более. Даже парни из его компании ничего конкретного объяснить не смогли, когда пролетели как фанера над Парижем, после попытки свести его с кем-то из параллельного потока.       — Что, прямо совсем ни с кем? — подал удивленным голосом Пак.       — Неа. И это было бы очень странно, если бы его вообще никто и никогда ни с кем не видел, но за пределами универа он вполне себе нормальный парень с обычными потребностями.       — Хм… А это, действительно, очень странно, но не отменяет того факта, что он ненавидит меня за что-то. Да еще тот разговор во дворе в конце первого семестра. Он тогда чуть ли не на весь двор рявкнул, что я ему не интересен, а после этого сбежал как ужаленный.       — Чим, да не ненавидит он тебя. Должна быть другая причина.       — Интересно узнать, какая же?       — Хер знает.       — Тэ, он мне нравится, очень. Буду звучать как полнейший придурок, но это как любовь с первого взгляда. Вот увидел его и всё, не могу ничего с собой сделать. Даже после того разговора и его побега.       — Чим, мне знакомо это чувство, когда вместо мозгов розовая вата, но давай трезво оценивать ситуацию. Он ясно дал понять, причем дважды, что ему это всё не нужно.       — Ты вообще не помогаешь. Ты на чьей стороне?       — Конечно же на твоей. Именно поэтому я все это тебе и говорю, пока ты не довел себя до самоуничижения и не надумал, что ты какой-то не такой. Ты хоть видел себя со стороны? Да по тебе половина универа обоих полов слюни пускает, выбирай любого или любую и постигай все прелести студенческой жизни.       — Думаешь?       — Уверен, Чим. Плюнь ты на этого Мина. Вот сдался тебе этот бездушный булыжник. Завязывай, открой себя миру.       — Наверное, ты прав. Раз ответного интереса я в нем не вызвал, значит и правда, нужно плюнуть и забыть. Спасибо, Тэ, ты как всегда мой голос разума.       — Вот и правильно. Ладно, пойдем, а то все самое вкусное в столовой сейчас голодная саранча сожрет!       — Погнали, примкнем к голодной саранче! На этих словах парни рассмеялись и покинули уборную. Мин же еще какое-то время просидел в кабинке, переваривая услышанное. Он знал, что его поведение из-за своего же правила считают странным, но не обращал внимания. А вот о том, что так сильно задел такое милейшее создание по имени Чимин, он не догадывался и сейчас готов был сожрать сам себя. Обидно, конечно, что Ким его считает бездушным булыжником, он же не такой на самом деле, но сейчас он был полностью прав. Горько усмехнувшись, Юнги таки вышел из кабинки, умылся прохладной водой и покинул уборную. После этого случая он, как последний трус, всеми возможными способами стал избегать Пака, при этом же втихушку наблюдал издалека. Ему было очень грустно видеть, как тот со всем своим энтузиазмом влился в студенческую жизнь — он смеялся, веселился и даже начал флиртовать, как с девчонками, так и с парнями. Пару раз в коридорах слышал, что Пак с кем-то там ходит на свиданки. Ох, как же Мин злился, то ли на себя, то ли на Чимина, хотя за что на него злиться? Это же не Чимин его отшил и теперь развлекается с другими. Неосознанно в Юнги поселилась ревность. Как только он замечал, как с его булочкой — непонятно, когда только успел присвоить его себе? — кто-то открыто флиртовал, он готов был, как огнедышащий дракон, сожрать всех этих недорыцарей, что посмели посягнуть на прекрасного принца, но вовремя себя осаживал. Чимин не его, он сам от него отвернулся, теперь вот, места себе не находит. Дебил. Юнхо как-то пару раз его подлавливал за неадекватной реакцией, но за вопрос: «Эй, бро, что происходит?» был послан в пешее эротическое. А Юнхо не дурак, он может и не знал всей правды о состоянии друга, но догадывался, что причиной являлся Пак Чимин. Вся эта ситуация его уже порядком подзаебала и, когда в очередной раз, Мин на нем сорвался, он схватил друга за шкварник, завел в пустую аудиторию, закрыл дверь изнутри и спрятал ключ, чтобы даже не думал съебаться. Ну, Юнхо — председатель студсовета, поэтому не удивительно, что у него были ключи от аудиторий. Иногда он пользовался своим положением в личных целях, вот прямо как сейчас.       — Юнхо, какого хуя?! Выпусти меня сейчас же! — прорычал Юнги.       — Это ты у меня спрашиваешь?! Меня заебали твои перепады настроения! Ведешь себя, как беременная сука! Огрызаешься больше обычного, рычишь, чуть ли не кидаешься на людей, когда видишь Пака. Что, мать твою, происходит, Юнги?!       — Ничего, что касалось бы тебя! Выпусти! — рявкнул Мин.       — Ага, щас блять! Только шнурки поглажу! Твое поведение даже профессора заметили, и они обеспокоены. Твои оценки скатились, летаешь где-то в облаках, а меня, как председателя студсовета и твоего друга, по совместительству, попросили выяснить, какого хуя с тобой происходит.       — Ничего, все нормально, — насупившись, пробубнил Мин.       — Не пизди! Выкладывай и не выебывайся! Либо ты по-хорошему мне сейчас все рассказываешь, и мы пытаемся разрулить эту проблему, либо будет по-плохому.       — По-плохому это как? — горько усмехнулся Юнги. — Пойдешь папочке пожалуешься, что я плохо себя веду, и попросишь его меня забрать?       — Ну, не к папочке… — протянул Юнхо, сделал паузу, задумчиво посмотрев на свои ногти. — Хоть господин Мин мне и нравится, как родитель, разумеется, — бросил гневный взгляд на друга и оскалился, — я пойду к Чимину и вытрясу из него всю правду! О, будь уверен, дорогой друг, мой авторитет перед перваками заставит его расколоться!       — Ты не посмеешь! Он тут ни при чём!       — Ооо! А все говорит об обратном, и он как раз-таки при чём! Выкладывай, Мин! А то хуже будет! — Юнхо уже не на шутку взбесился, а в ответ тишина. — Выкладывай, говорю!       — Блять! Ладно! Он мне нравится. Очень нравится. Но ты же знаешь о моем ебейшем правиле и наверняка помнишь тот разговор во дворе в конце первого семестра? — Юнхо кивнул. — Помнишь его реакцию на мои слова?       — Ну, и как это относится к делу?       — Очень даже относится. Мне тогда так стыдно было, я до последнего надеялся, что он не слышал меня, но ты только подтвердил обратное, когда сказал, что он погрустнел, и именно поэтому я тогда сбежал в библиотеку. Я постоянно, блять, о нем думал до того дня! Он словно корни в моих мозгах пустил, хоть паяльником выжигай! На каникулах меня отпустило, отец так работой загрузил, что времени даже думать о Чимине не было.       — Ну и?       — Хуи, блять! — прорычал Мин. — В первый же учебный день после каникул я его увидел в толпе студентов: такого веселого, отдохнувшего и красивого, и снова загрузился. Наши взгляды пересеклись, он мне улыбнулся, а я на себя так разозлился, что не заметил, как чувство отвращения к самому себе отразилось на моей роже. Ты не видел, как с его милого личика сошла улыбка, сменилась грустью и страхом. Я испугался и убежал. Спрятался в уборной в самой дальней кабинке и жрал сам себя, пока не услышал чьи-то голоса. Это были Чимин с Тэхёном. Юнги пересказал подслушанный разговор, рассказал, как все эти недели старательно избегал Чимина, но втихушку за ним наблюдал и видел, как тот смеялся, развлекался и флиртовал со всеми подряд, а когда услышал, что тот на свиданки бегает — разозлился. Опять же, только на себя. Ну и то, что в нем закипела ревность, и что ему начало срывать башню, вот он и стал, пуще прежнего, огрызаться и скалиться на всех подряд.       — Охуеть, — Юнхо вылупился на Мина, как на новые ворота. — Юн, ты дурак или да? Плюнул бы на свое это дурацкое правило уже давно, перекинул бы принца через плечо и утащил в свою пещеру, а не ебал себе мозги!       — Юнхо, ты помочь собирался или отчитывать меня? Спасибо, конечно, но со вторым я и сам, как видишь, прекрасно справляюсь!       — Угу, я вижу… Дааа… — Юнхо озадаченно провел по волосам. — Послал же Бог друга-долбоеба…       — Юнхо, ты вот сейчас нихуя не помогаешь!       — Не рычи на меня, дракон недоделанный! Я думаю!       — Ну-ну, как придумаешь, сообщи, а я пошел. Мне еще проект сдать надо, гони ключи. Мин ушел, а Юнхо все так и сидел в аудитории, прикидывая варианты. Кима он сразу отмел, тот лучший дружок Пака и явно ничего хорошего не думает о Мине. Было бы неплохо подмазаться к кому-то из их окружения, только близких друзей у них больше нет, они везде вдвоем, как Шерочка с Машерочкой. Думай, Юнхо, думай! На кону счастье и менталка твоего друга! Из двух вариантов, больше он так и не придумал, у него остался только один — действовать через ближайшее окружение. Для начала, хотя бы, нужно выведать, что там и как. Если Пак все еще в поиске и ни с кем ничего серьезно не завел, то тут смело можно подкинуть ему Мина, а там дальше сами по ситуации разберутся. После пар он дождался Юнги, и они коллективно решили, что план обсуждать лучше там, где нет посторонних ушей, то есть на квартире у Мина, заодно можно немного выпить. Юнхо жил с сестрой, которая тоже учится в его универе и ненароком могла проболтаться. Юнхо изложил план, Юнги поддержал, потому что у него тупо не было выбора. К действиям решено было приступить незамедлительно. Сбор информации на себя взял владелец идеи, так как в студсовете были знакомые Пака и Кима, кто мог хоть чем-то поделиться. Ну, а Мину оставалось только ждать новостей и все так же наблюдать на Чимином. Их нехитрая кампания (именно кАмпания, не нужно менять на кОмпанию, это разные понятия) принесла плоды через три дня. Результат, скажем так, был не в пользу инициаторов. Чимин все же начал встречаться с парнем со второго курса. Конфетно-букетный период в самом разгаре. Пак сиял аки начищенный самовар. На всех перерывах эта парочка никак не могла друг от друга отлепиться, у обоих в глазах сердечки плясали. Больно. Очень. Юнги было больно за всем этим наблюдать, но он не смел жаловаться. Сам виноват, а лезть в чужие отношения не в его натуре, да и Чимин ему за это спасибо не скажет. Нужно подумать, как оградить себя и свою менталку от дальнейшего разрушения. И ведь придумал же. Он на очень хорошем счету в универе, идёт на красный диплом, отец не раз помогал универу с реставрацией или же реконструкцией корпусов, так что можно попробовать договориться о том, что он будет приходить на зачеты и экзамены, а задания выполнять дистанционно и одновременно проходить практику у отца в компании, тот наверняка не откажется от помощи. На следующий день, с утра, он отправился к отцу обсудить свое неожиданное решение. Не, ну а что? Вливаться в компанию ему все равно придется рано или поздно, но лучше рано. Да и наблюдать за счастливым Паком у него не было никаких сил, ему больно, сердце кровью обливалось и хотелось выть. На удивление, господин Мин почти сразу согласился с решением сына, только спросил, хорошо ли тот подумал, на что получил утвердительный ответ и массу доводов, почему именно сейчас сто́ит начать плотно заниматься делами компании, а не ждать его выпуска, а потом еще и конца магистратуры. Естественно, он умолчал об истинной причине своего решения, отец бы не понял. После разговора с отцом направился к декану своего факультета, где так же быстро решил все свои вопросы и уже через неделю, сдав промежуточный зачет, сможет перейти на свободное посещение. Перед парой выцепил Юнхо и рассказал ему все. Тот был в шоке от такого развития событий.       — Юн, ты хорошо подумал? — нахмурился Юнхо.       — Более чем. Я не могу и не хочу видеть такого счастливого Пака, особенно зная, что сам приложил к этому руку. Пусть строит свою ячейку общества не на моих глазах, а то в один прекрасный день, отвечаю, я удавлюсь.       — Я тебе удавлюсь! Воскрешу и сам повешу! Не вздумай даже думать о таких вещах! — разозлился Юнхо и отвесил мощный подзатыльник другу.       — Вот поэтому мне и надо полностью переключиться с волны «Пак Чимин» на свою собственную.       — Ладно, я понял. Ну, в любом случае это только твое решение, хоть оно мне и не особо нравится, но я не в праве тебя осуждать. Только самую малость, разве что.       — Спасибо, дружище! Я знал, что ты поймешь, но не был уверен, что примешь. Можешь считать меня трусом и слабаком, похер. Так будет лучше для всех и, в первую очередь, для меня самого. Во время большого перерыва, пока погода еще позволяла, парни своей компашкой разместились под дубом, где узнали последние новости. Они были в шоке, даже Юнхо сделал вид, что слышит об этом впервые. Юнги поведал им официальную версию, почему он перевелся на свободное посещение, а неофициальную знал только Юнхо. Оставшиеся полтора года обучения Юнги посещал универ, как и хотел, только для сдачи проектов, зачетов и экзаменов. Даже на вручение дипломов не пришел, сославшись на командировку, в коей он и находился. Диплом забрал позже, по возвращению в Сеул. Следующие четыре года он пробыл в Германии — первые два учился в магистратуре и проходил стажировку в Мюнхенском филиале MinCorp, а после остался еще на два года, полноценно работая на благо семейного дела. К слову, за все это время, полностью забыть и выкинуть Пака из головы у него так и не получилось. Он приходил к нему во снах и периодически всплывал в ленте Инстаграмма в списке возможных друзей. Юнги на фото и в сториз видел, как тот возмужал, расцвел пуще прежнего и стал еще красивее. Видел, что он все еще продолжает дружить с Кимом, а еще видел фотографии Пака с каким-то парнем. Их было очень много — на них они то держались за руки, то обнимались, целовались, и на всех он выглядел очень счастливым. Мин был рад за него, искренне рад, потому что этот замечательный человечек заслужил быть счастливым, но это не значило, что Юнги не было больно. Было. Очень. По истечении четвертого года в Германии у отца начало сдавать здоровье, и он выдернул сына обратно в Сеул. Юнги был рад вернуться, потому что безумно скучал по своей семье и по лучшему другу, хоть и периодически навещал их. И каково же было его удивление, когда в офисе компании он увидел Ким Тэхёна. Тот сидел в кафетерии на первом этаже, залипая в телефоне, и что-то недовольно бурчал себе под нос, а когда Мин увидел, кто к нему присоединился за обедом, так вообще выпал в осадок, прирос к полу и не мог сдвинуться с места. Пак Чимин. Прекрасный, ослепительно красивый Пак Чимин. Тот самый, которого он не мог выкинуть из своей головы последние пять с половиной лет… Сердце пропустило удар и ушло куда-то в пятки. Пиздец… Что он сделал и как согрешил в своей прошлой жизни, что в этой Судьба решила на нем отыграться? Отмерев, Юнги быстро отвернулся, чтобы не выдать своего присутствия, и ждал лифт, моля про себя, чтобы тот поскорее приехал. Пока поднимался на тридцатый этаж, где находился кабинет генерального директора, то есть его отца, он немного успокоился. Слегка напряженной походкой дошел до двери, постучался и вошел в кабинет, где, погрузившись в какие-то документы, сидел отец.       — Здравствуй, отец! Блудный сын вернулся по первому зову! — Юнги широко улыбнулся и ступил вглубь кабинета.       — О! Мой мальчик! Как же я соскучился! — господин Мин широко раскинул руки. — Дай я на тебя посмотрю! Ну красавец! Весь в меня! — крепко обнял сына.       — Па, отпусти, ну задушишь же ведь и не станет у тебя наследника! — посмеялся младший, похлопав отца по спине.       — Ничего не могу с собой поделать, тебя слишком долго не было дома! Твоя мама мне уже все уши прожужжала, каждый день спрашивала, когда ты прилетаешь! Ты уже виделся с ней?       — Нет, я с разу из аэропорта сюда. Вещи и Люцифера отправил с водителем на квартиру.       — Ну ты хоть позвонил ей?       — Эмм… Нет еще? — с видом нашкодившего котенка промямлил Юнги.       — Вот паршивец! А она там небось сотый километр по дому нарезает! — потрепал старший Мин сына по голове и потянулся за телефоном. — Привет, любимая! Звоню сообщить, что чадо наше совсем в своей Германии забыл, как чтить родителей! А ну, сына, поздоровайся с мамой!       — Привет, мам! — смущенно произнес Юнги. — Прости, что не позвонил, совсем вылетело из головы, пока искал, ждал свой багаж и оформлял Люца.       — Привет, милый! Приедешь домой, уши оторву и отцу твоему заодно! — грозным тоном проговорила госпожа Мин в трубку, а затем ласково добавила, — Забирай отца и приезжайте домой, кормить вас буду. Я столько всего вкусного наготовила! Младший и старший Мины переглянулись. Они знали, на что способна эта женщина, поэтому не сильно поверили ее ласковому тону, но решили не нарываться.       — Скоро будем, любимая! — сказал старший и отключился. — Так, мне осталось еще разобрать и подписать некоторые бумаги и можем выезжать. А пока ждешь, можешь прогуляться по офису, познакомиться с будущими подчиненными.       — Да не, па, посижу у тебя тут на диванчике, — Юнги расположился на удобном сером диване и тихо добавил, — двоих я и так уже знаю…       — Что говоришь?       — Устал, говорю. Хочется уже принять горизонтальное положение после стольких часов в самолете.       — Бедняга, а вот нечего было так далеко от Сеула улетать. Мог бы и в Японии отучиться и так же стажировку пройти, но нет же, в Германию он сорвался! — пожурил немного сына старший и снова нырнул в документы. Где-то через пятнадцать минут в дверь постучали.       — Господин Мин, можно? Тут еще пакет документов из бухгалтерии прислали на подпись, — уткнувшись в бумаги Чимин вошел в кабинет, не заметив застывшего на диване Юнги.       — А, Чимин, это ты, проходи конечно! Давай эти бумажки сюда, быстренько подпишу со всеми остальными и поеду домой, супруга заждалась уже, — ласково произнес старший Мин, в то время как младший хотел слиться с диваном или провалиться сквозь землю. — Ой, совсем забыл! Чимин, познакомься, это мой сын и будущий твой руководитель — Мин Юнги. Юнги, это Пак Чимин — мой, а скоро и твой личный помощник и секретарь, — ярко улыбнулся старший, даже не подозревая, что эти двое уже давно знакомы и вот-вот готовы провалиться под землю.       — Эмм… Здравствуйте, господин Мин… — первым отмер Чимин, во все глаза рассматривая свою первую любовь. «Боооже! За что мне это наказание! А он с возрастом еще красивее стал», — про себя подумал Пак.       — Кхм… Да, и вам доброго дня, секретарь Пак, — слабо улыбнулся Юнги и перевел взгляд на отца. — Па, тебе долго еще? Мама нас сожрет! «Юнги, морду кирпичом, не смей выдавать своего волнения. Пак занят, у него есть пара, тебе тут ловить нечего. Он просто тут работает, не более», — бегущей строкой пронеслось в голове.       — Еще минут пятнадцать. Чимин, проведешь Юнги небольшую экскурсию?       — Эмм… Д-да… К-конечно, директор. Прошу? — Чимин приглашающим жестом указал на дверь.       — Не стоит. Пойду подышу воздухом. Отец, жду на улице, — Юнги постарался сделать максимально отстраненный вид, вышел из кабинета и припустил к лифту. Дрожащими пальцами нажал на кнопку, не дыша дождался лифт, благо тот приехал очень быстро, а нормально смог выдохнуть только тогда, когда вышел на улицу. Сильно перенервничав, он пожалел, что решил бросить курить. Несчастная пачка сигарет, что он припас на черный день, уехала со всеми вещами в чемодане на его квартиру. Кто же знал, что этот черный день наступит сегодня. Хе-хе. Кое-кто все же знал. Та самая Судьба, на которую Юнги недавно сетовал. Ах, да, Судьба же у нас та еще сука, так что нечего удивляться! Улыбаемся и машем! *** В это же время, на тридцатом этаже, Чимин, бледнее бледного, вышел из кабинета директора. Такими же трясущимися руками, чуть все не расплескав, налил воды стакан воды жадно к нему присосался. От волнения, что ему успешно удалось скрыть, сильно пересохло во рту. Он знал, что у господина Мина есть сын, и что он какое-то время учился в Германии, а после еще и работал в Мюнхенском филиале. Но Пак не знал, как того зовут, а уж предположить, что им окажется Юнги, не мог и подавно. Приложившись лбом к холодной поверхности своей стойки, Пак тяжело вздохнул и прикинул дальнейшее развитие событий. Первым, что пришло в его голову, была мысль об увольнении, но он быстро ее подавил. Вот еще! Не для того он столько работал, чтобы из-за какого-то Мин Юнги стоило увольняться. Пффф! Слишком много чести! А вообще, чего это он так переживает? Ну, подумаешь, краш его студенческих дней станет его боссом и что с того? Вон, даже сейчас ни один мускул на лице не дрогнул при виде Пака. Значит, даёт себе установку Чимин, морду кирпичом, эмоции в задницу, что было, то наглая ложь, работаем как работали. У него, вообще-то, ухажёр есть — симпатичный молодой юрист из соседнего здания. Конфетно-букетный период у них сейчас. Пора его заканчивать и переходить на следующий этап отношений. Да, именно так и поступит! К черту Мин Юнги! А вечером, когда Чимин вернулся домой, он рассказал Тэ, что произошло сегодня в офисе, и кто будет их новым боссом. Тэ, естественно, охренел, насколько круглой оказалась Земля, и настоятельно порекомендовал Паку абстрагироваться и продолжать работать так же, как и работал. *** В течение следующего месяца Юнги потихоньку вливался в дела компании, перенимая обязанности отца. Изучал отчеты, сверял цифры, ездил, как в студенчестве, с отцом на объекты. Присутствовал, но еще не участвовал в переговорах, только наблюдал. Все же быть простым сотрудником в одном из филиалов и брать огромную компанию под свое управление совсем разные вещи. Знакомился с подразделениями, их руководителями и сотрудниками, мысленно проставляя галочки или крестики напротив имени и занимаемой должности. Галочки для заслуживших доверие, крестики — для не заслуживших или попавших под сомнения. Первым галочки получили Ким Намджун — финансовый директор и его секретарь — Ким Сокджин, а первые крестики достались руководителю PR-отдела Кан Дауль и, что удивило Юнги, советнику отца. Если первые ответственно и честно подходили к своей работе и следовали уставу компании, то вторые два персонажа были какими-то мутными. При личной беседе у них постоянно бегали глазки, и они пытались увильнуть от того или иного вопроса. Помимо этих двоих крестики получили еще шесть человек, и, как только Юнги официально примет бразды правления и зарекомендует себя, он проведет зачистку, разумеется, согласовав ее с советом директоров. Чимина же, на время ознакомления с делами, приставили к Юнги. Он ходил за ним верной тенью, нагоняя страха на персонал. Да, его боялись, даже больше, чем будущего генерального директора. Именно по его рекомендации Мин начал шерстить с определенных отделов. Он присутствовал на всех личных беседах, вел протокол, заодно выступал в роли свидетеля, поэтому удалось быстро выявить крыс и составить список из восьмерых кандидатов на вылет. Оба делали вид, что не обращают друг на друга внимание, будто ничего и не было много лет назад, и что между ними сугубо рабочие отношения «Начальник-подчиненный». А сами тайком друг на друга залипали. Тэхён первое время волком смотрел на Юнги. Оно и понятно, тот обидел его друга, но тоже последовал своему совету, который дал Паку — абстрагировался и работал. Через месяц господин Мин на общем собрании официально представил Юнги как своего преемника и нового генерального директора. Примерно через полгода, как Юнги полностью перенял обязанности отца, он наконец вынес на очередной совет директоров проект по зачистке кадров. Те, выслушав все доводы по каждому кандидату, дали утвердительный ответ, и в тот же день были разосланы уведомления с приказом об увольнении по собственному желанию. Возражений не было, иначе были бы уволены по статье и замарали себе трудовую. Почти на все освободившиеся места были найдены достойные замены, одной из таких стал Ким Тэхён. Он еще в универе выделялся талантом среди всего потока рекламщиков, а со временем, набравшись опыта, идеально подходил на должность руководителя PR-отдела. После его назначения к Мину подошел Чимин и поблагодарил за друга. Тогда-то Мин и узнал, что Кан Дауль присваивала идеи Кима и выдавала их за свои, а советник всячески за нее хлопотал перед отцом. Вот не зря Мин взял ее на карандаш и копнул глубже, много что тогда вскрылось, но про Кима он не знал. За следующие полгода Юнги привлек новых инвесторов, увеличил стоимость акций компании на бирже, успешно завершил старые проекты, брался за новые — какие-то сдавались быстро, какие-то не очень, пересмотрел систему бонусов для сотрудников, даже начал проводить тимбилдинги для сплочения команды, что пришлись по вкусу всем сотрудникам. И во всём ему помогал и поддерживал, а где-то даже направлял, его правая рука — Пак Чимин. Вроде как даже напряжение между ними улеглось, каждый жил своей жизнью, делая вид, что обоим все равно. А сами по-прежнему, в тайне, вздыхали друг по другу и залипали, когда никто из них этого не видел. Видел вообще-то. Тэхён, когда вернулся Юнги, не поверил Паку, что тот не пылает теплыми чувствами к Мину спустя столько лет. Как бы Чимин ни пытался строить отношения, начиная с универа, ничего длительного из них не получалось, даже сейчас с тем юристом из соседнего здания. За Мином тоже стал замечать, как он с грустью смотрел на своего секретаря и вздыхал, переводя взгляд, будто раскаивался в чем-то. Сначала он не понимал, почему Юнги, увидев Пака смеющимся и мило общающимся со всеми, но только не с ним, грустнел прямо на глазах, а потом сложил 2+2 и малость охуел. Значит Мин все же был всё это время и остался заинтересован в его друге? И почему еще тогда не сделал шага навстречу? Интересно, думал Тэхён, он должен либо это как-то выяснить, либо дать волшебного пенделя Паку, чтобы разул свои красивые карие глазки и перестал тупить. *end flashback* Этой ночью Юнги так и не смог уснуть. Сначала ворочался как юла, что аж Люц свалил от беспокойного хозяина в гостиную на диван, а потом, когда окончательно понял, что не уснет, вышел на балкон и закурил. Да, он так и не смог бросить эту вредную привычку. Только парочка выкуренных сигарет успокаивала то бушующие из-за Пака мысли, то партнеры и клиенты доведут до белого каления, то еще какая-то фигня с ним приключится. Так и просидел до рассвета на балконе, благо ночи были теплые, только плед постелил, чтобы сидеть было удобнее. Принял душ, позаботился о пушистой морде, привел себя в порядок и на такси поехал к дому малого. Нужно забрать свою малышку с чужой парковки, а после заехать за кофе и сразу в офис. Плевать, что до начала рабочего дня еще целых два с половиной часа. Лучше уж он пораньше начнет работать, чем будет снова заниматься самокопанием, иначе точно двинется кукушкой.