Снег и Солнце

Ненавидеть семейство Солов было до примитивного просто. Перестать винить кузенов в грехах их поганца-папаши — гораздо сложнее. Впрочем, познакомившись с кузиной поближе, Ромулус не смог и дальше поддерживать в себе пламенную неприязнь. Всё-таки Кора старалась. Старалась быть хорошей, внимательной и понимающей. Прикладывала столько усилий, что всё-таки умудрилась заменить старшую сестру, став единственной опорой и поддержкой. Даже когда Кора придиралась и бесила очередными нравоучениями, Ромулус не злился, напоминая себе, что она тоже Кнехт. Пусть и по матери. Но вопреки потугам кузины и чаяниями самого Ромулуса, старые обиды не канули в лету, а уродливые шрамы продолжали ныть и гноиться. Разве легко забыть, по чьей вине они с отцом на протяжении десятка лет загнивали в Первом дистрикте? Наверное, если бы трижды проклятый Герц Сол не скончался бы так скоропостижно, Ромулус изрешетил бы старого паршивца доброй дюжиной пуль, не обращая на причитания кузины ни малейшего внимания. Однако существовал и второй виновник его страданий. При живом отце юный Ромулус рос круглым сиротой. Безродным чужаком, неприкаянным призраком, застрявшим посреди двух враждующих миров, пока Велиус сохранял статус уважаемого аристократа. Почему случилось именно так? Ответ лежал на поверхности: уродиться Вайсом — означало одно, быть наследником Кнехтов — совсем другое. И хотя Ромулус яростно ненавидел фамилию Вайс, как и прежнюю жизнь, становление Кнехтом и принятие нового пути дались ему непосильным трудом. С ранних лет пределом его мечтаний был Капитолий — законный дом, который так гнусно отобрал мерзавец Сол. В детских грезах столица блистала миллиардом огней, а каждый прохожий был умён, красив и до чёртиков счастлив. И Ромулус наивно полагал, что стоит ему перебраться в Капитолий, как он тоже станет умным, красивым и до чёртиков счастливым. Но без малого два года назад его мечты о беззаботной жизни разрушились о скалы суровой реальности. При ближайшем рассмотрении Капитолий оказался едва ли не худшей альтернативой Первому дистрикту. Ромулус презирал себя за тоску по жизни в Первом. По старой квартирке, больше смахивающей на антикварную лавку, чем на жилой дом. Спортивным тренировкам, соревнованиям по боевым искусствам, пыльной городской библиотеке и шебутным товарищам, знакомым с пелёнок. «Они никогда не были твоими друзьями. Они дистриктские заморыши, а ты Кнехт», — внушал себе Ромулус и давился судорожными всхлипами, вгрызаясь зубами в уголок подушки. Более того, вплоть до отъезда в Капитолий ни один из его товарищей не был посвящен в тайны семьи Вайс. Ромулус слыл «своим», обычным уроженцем Первого, которому повезло обзавестись богатым папашей. Но и это не вызывало сильного резонанса — Первый дистрикт никогда не бедствовал, и почти все жили более-менее сносно. Когда Ромулус впадал в настоящее уныние, он ностальгировал по ежегодному августовскому ажиотажу и всеобщему трепету перед Жатвой. В Первом Голодные игры любили, а участие в них считали большой удачей и возможностью проявить себя перед Капитолием. Конечно, в свои двенадцать Ромулус точно не захотел бы оказаться на беспощадной арене. Зато теперь, возмужав до крепкого пятнадцатилетнего юноши, владеющего базовыми боевыми навыками, он бы точно не побоялся попробовать свои силы в схватке. И если ровесники из Первого его обожали, то в Капитолии Ромулуса сторонились и откровенно побаивались. Перешёптывались за спиной, судачили, будто у юного Кнехта не все дома. Оно и не мудрено — по большей части студенты Академии были безмозглыми тюфяками, богатыми слюнтяями и никчемными слабаками. Забавы ради Ромулус игрался с ними, настраивая друг против друга. Стравливал и наблюдал, как они скандалят и грызутся. Меряются родительскими кошельками и скулят, как побитые щенки. Иногда Кнехт затевал массовые драки и организовывал потешные протесты, чем и компенсировал адреналин и утраченный от жизни драйв. Но что бы он ни делал и к каким бы ухищрениям ни прибегал, истинным капитолийцем и аристократом Ромулус себя не считал. Ему всегда чего-то недоставало, будь то забота отца, верные друзья, хорошие оценки или квартирка, забитая антикварным хламом. Он по-прежнему оставался неприкаянным призраком, застрявшим посреди двух враждующих миров. И примерно здесь зарождалась тайная одержимость Ромулуса. Да, пожалуй, он действительно был одержим Кориоланом Сноу, а вернее, его стремительным взлетом и бесчисленными достижениями. Причина этой одержимости снова плавала на поверхности. Так, профессора Академии регулярно вспоминали о звездном любимчике. На выцветших стендах повсюду висели его пожелтевшие фотокарточки. На экранах и в газетах то и дело мелькали его портреты и лаконичные выдержки из интервью. И даже Кора подливала масла в огонь своими непрекращающимися страданиями. Аристократ с безупречной родословной, выросший на Корсо. Сын доблестного генерала и наследник почитаемого рода. Лучший выпускник за всю историю Академии (а по слухам, и Университета). Заместитель Главного распорядителя Голодных игр, начинающий политик, самый молодой кандидат в Сенат… Продолжать список его успехов можно было до бесконечности. Единственным существенным недостатком Ромулус считал странную заинтересованность в Коре, в которой образцовая сестра конкурировала с капризной и непредсказуемой женщиной. Ромулус бы никогда не взял в жены особу с таким сложным и проблемным характером. В остальном Кориолан Сноу представлял собой эталон всего, к чему стремился и чего оказался лишен юный Кнехт, нарушивший все писаные и неписаные уставы Академии и болтавшийся на грани отчисления. Он встряхнул каштановыми волосами, рассеивая морок, и изобразил самую сногсшибательную из своих улыбок. Ту, которую активно тренировал целых два года. — Не верится, что я наконец-то встретился с Вами, мистер Сноу! — с восторгом пропел он. — Я столько всего слышал о Вас! Вы просто не представляете! Игнорируя кузину, Ромулус подлетел к будущему зятю и радостно пожал протянутую руку. В жизни Кориолан Сноу оказался даже представительнее своей газетно-экранной версии. — Мы совсем скоро породнимся, — статный блондин дружелюбно улыбнулся, не отрывая от Кнехта пристального взгляда. — Поэтому предлагаю оставить формальности. Как насчёт Кориолана? — Это честь для меня, мистер Сно… То есть Кориолан! — просиял Ромулус, невинно хлопая ресницами. — Так что же ты обо мне слышал? Надеюсь, только хорошее? — Исключительно хорошее! — Ромулус игриво подмигнул кузине, на что та сложила руки на груди и поджала губы. Точно по волшебству между ними завязался легкий и непринужденный диалог. Кориолан Сноу был крайне остроумным и эрудированным собеседником, и Ромулус всячески старался ему соответствовать. Разумеется, он не преминул сообщить, что является ярым поклонником Голодных игр, который безумно рад записать заместителя Главного распорядителя в круг ближайших родственников. Когда разговор дошёл до обсуждения преподавательского состава Академии, Дискордия прокашлялась, привлекая внимание. — Ромулус, притормози на секундочку, — попросила она, утомленная затянувшимся обменом любезностями. — Ты заскочил так внезапно. Что-то стряслось? — А ты не пробовала, к примеру, читать сообщения? — обиженно фыркнул Кнехт, подхватывая с тарелки крекер. — Вообще-то я с самого утра тебе писал, но ты так и не ответила. Вот я и решил не ждать и наведаться лично. Кора сникла и помассировала виски, по-видимому, догадываясь о цели визита. Кузина редко прибегала к открытым нападкам, и за это Ромулус ценил ее больше всего. — Дело в миссис Хансен, — аккуратно начал он, — Во время утренней сессии мы немного поспорили, и она решила приостановить наши встречи. Я пришел, чтобы ты узнала от меня, а не по звонку из Академии. «Узнала, что третий по счету психолог отказался от работы со мной, и тебе нужно подготовить отца к новостям». Разумеется, Ромулус выразился предельно тактично. Миссис Хансен, седеющая женщина с потными подмышками, уже полгода действовала ему на нервы и провоцировала приступы мигрени. Но все же она была лучше позорного отчисления. После очередного громкого скандала судьба Ромулуса висела на волоске. Благо Кора подоспела вовремя и в лучших традициях Капитолия замяла конфликт взяткой. И хотя Ромулусу пришлось слёзно каяться перед директором, плести чепуху про проблемы с гневом и трудное детство, впервые с приезда в Капитолий он был счастлив до чёртиков. Ликовал, что разбил носы и повыбивал зубы наглым богатеньким ублюдкам, которые не стеснялись нападать втроем на одного. — Думаю, нам лучше обсудить сложившуюся ситуацию наедине, — кузина многозначительно покосилась в сторону жениха и вздохнула. Да, наверное, это к лучшему. Вот так сходу позориться перед знаменитым Кориоланом Сноу и выставлять себя на посмешище совсем не хотелось. Нельзя попадать впросак и упускать отличную возможность подняться наверх! — Что ж, тогда не буду мешать, — Сноу приобнял Дискордию, оставляя нежный прощальный поцелуй на ее щеке, после чего кивнул Ромулусу и направился к двери. — Кориолан, постой! — неожиданно воскликнул Кнехт, выбегая следом. — Могу я блеснуть перед заместителем Главного распорядителя, раз представилась такая возможность? У меня есть отличная идея насчет Игр, которая приятно тебя удивит! — И какая же? Я весь во внимании. — Почему бы не снабдить арену дополнительными препятствиями? — Ромулус взволнованно облизал пересохшие губы. — Добавьте хитрые устройства, которые будут контролироваться дистанционно лично распорядителями! Просто вообрази… — озорная мальчишечья улыбка осветила его лицо, — Бежит трибут, а за ним толпа вооруженных соперников. Зрители решают, что у бедолаги нет шансов, и тут бац! Преследователи дружно взлетают на воздух! Черт, оказывается, для младшего Кнехта еще не все потеряно! Кориолан широко улыбнулся, замечая, как Дискордия обхватила себя руками и отвернулась. Что ж, даже пятнадцатилетний кузен оказался разумнее Ее Мятежного Величества! — Признаю, идея действительно впечатляющая, — Сноу добродушно потрепал Ромулуса по плечу. — Обещаю поразмыслить над ее воплощением. — Спасибо, Кориолан! Тогда я обязательно придумаю что-нибудь ещё! — тот радостно махнул на прощание и исчез в кабинете. Сноу пригладил кудри и, пожелав Спенсеру хорошего дня, зашагал к лифту. Ромулус Кнехт оказался занятной находкой, иголкой в стоге сена. С виду обычный подросток, коих в Академии легион. Но отчего-то Кориолана не покидало стойкое предчувствие, что Ромулус разительно отличался от остальных студентов и в особенности от Кнехтов — мятежника Севира, мятежницы Дискордии и потенциального мятежника Велиуса. Серые шестерёнки внутри черепной коробки вращались с космической скоростью. Рассуждали, как подтвердить или опровергнуть эту смелую догадку. Тем более что идея о внедрении дистанционных ловушек была вполне сносной и даже оригинальной! Если выяснится, что юнец не лишен изворотливого ума, этим непременно следует воспользоваться. Например, Кориолан мог бы прикормить Ромулуса и заполучить личного шпиона в стане несносной семейки предателей. Даже хорошо, что сопляк добрался до Капитолия живым и не сгинул на просторах Голодных игр в год своей первой и последней Жатвы! Сноу нажал кнопку парковки и уставился на свое отражение в зеркале. Денёк выдался чрезмерно насыщенным на события. Сначала поездка на арену в компании Дискордии и страстные поцелуи в лоджии Главного распорядителя. Затем атака журналистов и официальное заявление о помолвке. Примирительное чаепитие и появление Ромулуса Кнехта. Оставалось надеяться, что на этом сюрпризы себя исчерпали. Перед выходом из лифта Кориолан ещё раз окинул отражение придирчивым взором, проверяя, все ли в порядке, и двинулся к автомобилю, будучи крайне довольным собой. Неделю спустя Дискордия стояла в примерочной ателье и поправляла юбку, пребывая в состоянии глубочайшей задумчивости. Она ни капли себя не узнавала. Кому принадлежала эта пленительная тень, красующаяся в подвенечном одеянии по ту сторону зеркала? На десятом платье Дискордия окончательно сбилась со счета, а последние два часа едва не валилась с ног от усталости. Кто бы мог подумать, что поиск свадебного наряда окажется таким долгим и утомительным занятием! От разнообразия вариантов голова шла кругом, а коленки невольно подкашивались. Короткие и длинные, шифоновые и атласные, с глубокими декольте и соблазнительными разрезами. Расшитые бисером, жемчугом и полудрагоценными камнями… Дискордия терялась среди этого свадебного великолепия и чувствовала себя не в своей тарелке. Ее итоговый выбор пал на скромное, но при этом элегантное, по мнению Тигрис, платье. Крупные завитки роз, выполненные из плотного кружева, лежали поверх тонкой атласной материи белоснежного цвета. Закрытые плечи и длинные рукава придавали уверенности. Облегающий корсет с V-образным вырезом выгодно подчёркивал грудь и выделял линию талии, а пышная юбка расширялась от уровня бёдер и струилась в пол. Сказки, которые так любил сочинять Севир, всегда заканчивались одинаково: прекрасный Принц и Принцесса играли роскошную свадьбу, а после жили долго и счастливо в своём далёком-далёком Королевстве. Но в чем конкретно заключалось это таинственное «долго и счастливо» истории обычно умалчивали. Высокомерная незнакомка в отражении невесело скривилась. Придётся испытать «долго и счастливо» на собственной шкуре, поскольку их с Кориоланом сказка только начинается! Тихий стук в дверь прервал ее безрадостные размышления. — Дискордия, ты готова? — послышался усталый голосок Тигрис. — Позволишь взглянуть? Сол шумно выдохнула и повернула ручку примерочной. Белесые брови Тигрис сосредоточенно сдвинулись к переносице. — Подозреваю, мы наконец-то его нашли, — с облегчением заключила она. — Кориолан придёт в неописуемый восторг, когда увидит тебя у алтаря! Дискордия натянуто улыбнулась и проследовала в центр зала, где располагались большие напольные зеркала и прямоугольный подиум. Тигрис Сноу довелось отправить под венец не одну дюжину прекрасных девиц. Но она совершенно не могла взять в толк, отчего невеста кузена смахивала на мрачное каменное изваяние. А если Дискордия и пыталась изображать окрылённую невесту, то выходило это крайне посредственно. Тигрис хорошо помнила их первую встречу, состоявшуюся под сенью деревьев в Ботаническом саду. Ее поразили отстранённость, насторожённость и искусственная вежливость новой знакомой. А бесконечная игра в гляделки с Кориоланом создавала вязкое, ощутимое на физическом уровне напряжение, что невидимым туманом клубилось вокруг этой странной парочки. Тогда Тигрис была поглощена неурядицами в ателье и не придала этой сцене большого значения. Но теперь отчётливо понимала — то были первые звоночки, знаменующие новую одержимость Кориолана, разнообразием которых с ранних лет полнилась его жизнь. Так, гонка за отличными оценками с годами переросла в гонку за беспрецедентным успехом. Нехватка родительского внимания и заботы обратилась потребностью в славе и общественном признании. Страх отвержения трансформировался в гордыню. А неутолимая жажда власти, денег и влияния поглотила все хорошее, что было в ее милом неунывающем кузене. Корио, искренний и храбрый мальчик, перестал существовать. Исчез навсегда. Новый Кориолан, развращенный дьяволицей Галл Кориолан, расчётливый и безжалостный, воспринимал людей в качестве расходного материала. Использовал каждого, и Тигрис не стала неожиданным исключением. Сноу годами указывал, на каких мероприятиях ей следует появляться, с какими людьми водить дружбу и как управлять бизнесом. Не считался с ее желаниями. Высмеивал татуировки. Упрекал в необразованности и недальновидности. Проявлял доброту исключительно для извлечения выгоды. Выпрашивал немыслимые скидки для своих высокопарных знакомых и требовал люксовые костюмы для себя самого. Принудил шить одежду для трибутов и заставлял смотреть Голодные игры. Годами давил и угнетал, проверял на прочность ее последние нервные клетки. Возможно, Тигрис могла бы заштопать себе глаза и простить, научиться принимать его истинную сущность. Но один единственный вечер изменил их отношения раз и навсегда. Она знала, что Кориолан способен на многое, но не подозревала, что кузен осмелится покуситься на ее женскую неприкосновенность. Вероломные планы относительно ее замужества и желание поскорее сбыть Тигрис, как просроченный товар с полки, вызывали отвращение. А желание продвинуться наверх за счёт выгодной партии подстёгивало жгучую неприязнь. Этот бессердечный концентрат алчности, коварства и зла точно не мог быть ее милым Корио. Нет, ее милый Корио сгинул в бескрайних лесах Двенадцатого и никогда не возвращался в Капитолий. Тигрис озадаченно рассматривала Дискордию. Копалась в ее образе и пыталась выяснить: как этой упрямой девице удалось воскресить призрак прошлого и стать для Кориолана чем-то особенным? Как сумела растопить ледяную глыбу, которую Кориолан носил в груди вместо сердца? После обещаний кузена выдать Тигрис замуж ради ее же блага она полностью утратила веру в его способность любить. И оттого не понимала роли Дискордии Сол в жизни Кориолана. Несомненно, будущая невестка была баснословно богата, очень влиятельна, умна и вращалась в самых высоких кругах Капитолия. Но Тигрис слишком хорошо знала своего кузена и была твёрдо убеждена: причина крылась далеко не в этом. Она отчетливо помнила проблески человечности, с которыми Кориолан взирал на Дискордию после пожара на ярмарке. Не забыла о его двухлетних страданиях, слишком очевидных для них с «ма» Плинт. Видела, как смягчались черты его лица, стоило бегло упомянуть Дискордию в разговоре. Скорее всего, Кориолан даже не осознавал, насколько сильно дорожил избранницей, пусть и в своём извращенном ключе. Тигрис вовсе не желала копаться в их отношениях и предпочитала держаться в стороне. Но даже она признавала, что с возвращением Дискордии выносить Кориолана стало чуточку легче. — Интересная татуировка. Что означает? Блондинка вздрогнула. Чёрная цепь змеей оплетала ее предплечье и символизировала тяжкий груз, который унаследовала Тигрис вместе с громкой фамилией Сноу. — Напоминание, — уклончиво отозвалась она и спрятала руку за спиной. «Я должна выбраться. Должна разорвать звенья порочной цепи и вырваться на свободу», — с грустью подумала Тигрис и поежилась. Дискордия безразлично кивнула и повернулась боком, изучая искусную шнуровку на корсете. Темные ресницы слегка подрагивали и отбрасывали длинные тени. Волосы шелковым каскадом ниспадали по спине. Красивая, но не живая. Такая же мертвая, как и Кориолан. Находиться вблизи этой парочки было тяжело. Объединяясь, Кориолан и Дискордия настолько увлекались друг другом, что практически полностью нивелировали свою разрушительную энергию. Но поодиночке они иссушали. Вытягивали силы, как два жадных магнита, и не оставляли случайному донору ни пинты крови. И как они додумались пожениться?! Конечно, Тигрис слышала отзвуки той безумной ссоры, что сотрясала фундамент здания в день самого ответственного шага в жизни кузена. Что послужило причиной размолвки? И самое интересное — из-за чего они так спонтанно расстались на целых два года и почему сошлись вновь? Дискордия тоже оставалась загадкой. Тигрис не знала, каких шагов от неё ожидать. Сол запросто подставилась бы под пулю, защищая Кориолана. Но могла разозлиться и прирезать возлюбленного в первую брачную ночь. Тигрис боялась этой неопределенности и не хотела обрести заклятого врага в лице будущей невестки. — Тигрис, прости, если лезу не в свое дело, — нарушила тишину Дискордия. — Но ваши отношения с Кориоланом беспокоят меня. Не поделишься, что между вами произошло? — она замялась. — Можешь не отвечать, если это слишком личное, я прекрасно пойму. Тигрис удивлённо вскинула брови. Почему для неё это важно? А вдруг это шанс узнать, кем станет Дискордия, приняв фамилию Сноу? — После одного инцидента, случившегося много лет назад, я решила, что никогда не возлягу с мужчиной и не позволю мужскому отродью касаться себя, — исповедалась Тигрис, уставившись остекленевшими льдинками перед собой. — Но Кориолан… Кориолан настаивает, что я обязана выйти замуж. А если я не найду подходящую партию, он выберет супруга сам. Того, чьё имя не опозорит нашу семью и кто окажется полезным для его карьеры. Мышцы Дискордии оцепенели, налились свинцом и перестали подчиняться ее воле. Смысл чудовищного признания Тигрис раскалённым клеймом отпечатался в ее сознании. — Он знает… Про тот инцидент? — ошарашенно просипела она, прекрасно понимая, к чему клонит Тигрис. Насилие. Возможно, изнасилование. К горлу подступил неприятный, удушающий ком. Всякий раз, когда Дискордия думала, что Кориолан не сможет поступить еще хуже, он умудрялся преподносить все новые и новые сюрпризы. — Нет, но это ничуть его не оправдывает! — оскорблённо воскликнула Тигрис. — Я ясно давала понять, что не хочу замуж, но он меня совсем не слышит. Как обычно, не слышит и не слушает никого, кроме себя! Дискордия всплеснула руками. Да за кого она ее принимает?! — Я вовсе не оправдываю Кориолана, Тигрис. Клянусь тебе! — в подтверждение своих слов она скорбно опустила голову. — И если ты не против, я поговорю с ним и попробую переубедить. Тигрис затравленно покосилась на невестку и плотно поджала губы, раздумывая, какое решение следует принять. Дискордия разделяла ее сомнения. Отчаянный шаг, который способен вызвать волну негодования Кориолана и сыграть против Тигрис. Однако недавние слова Велиуса о влюблённых мужчинах вселяли призрачную веру в успех. Веру в то, что для Кориолана не все потеряно, и ещё существует шанс предотвратить непоправимое. Мелкими, семенящими шажками Дискордия приблизилась к золовке и взяла ее холодные кисти в свои. — Я не предлагаю тебе дружбу, Тигрис. И не обещаю, что непременно справлюсь, — честно призналась она, — но позволь хотя бы попытаться. В грустных глазах Сноу загорелась робкая надежда. Она согласно кивнула и порывисто обняла оторопевшую Дискордию. Возможно, Тигрис всё-таки усвоила несколько уроков Кориолана. Была ли это житейская мудрость или что-то иное, она не ведала. Но раз ей предлагали помощь, почему бы не схватиться за протянутую соломинку? Кориолан считался с Дискордией, по крайней мере пока. И кто знает, вдруг у Тигрис получится отсрочить свадьбу и надломить первое звено железной цепи? Дискордия покидала ателье с тяжелым сердцем. Только старым богам известно, как сильно она хотела разыскать Кориолана и отвесить ему крепкую пощёчину, уже третью по счету! Ладно она, посторонний человек, но Тигрис, его плоть и кровь! Внутри все кипело. Горело огнём, пылало и рвалось на части. Тем не менее ко дню помпезного торжества в честь помолвки ее злость поутихла, уступив место опустошенную. К слову, Дискордия палец о палец не ударила для организации мероприятия, намеренно возложив все расходы на Кориолана. Он не возражал. И, не отрываясь от предвыборной кампании, быстро перекинул обязанности на подчиненных, четко обозначив свои вкусовые предпочтения. Для мероприятия арендовали просторный бизнес-зал, где частенько проводились различные конференции и симпозиумы. Кориолан обошёлся без искусственных голубей и фетровых облаков. В палитре преобладали строгие пастельные оттенки, на фоне которых выделялись роскошные букеты ярко-алых роз. — Ты бесподобна! — с восхищением отметил он перед началом торжества. — Но кое-чего не хватает. Разумеется, Сноу говорил о клейме в виде очередной алой розы, идентичной его собственной, что уже красовалась на пиджаке, расшитом золотыми нитями. Её кремовое платье «Рыбка», выполненное в том же стиле, идеально гармонировало с костюмом жениха. Помолвка была в высшей степени необычной. Если недавнее празднество Олсена и Прайс напоминало сказочный бал, то помолвка Сноу и Сол смахивала на бизнес-встречу. Гости выстроились в бесконечную очередь, а официальные поздравления растянулись на несколько мучительно долгих часов. Капитолийцы подходили, с жаром пожимали руки и сыпали лицемерными комплиментами, разбавляя пустую болтовню бесполезными подарками, которые передаривались не один десяток раз. К концу шествия у Дискордии разболелась спина, а ее мимические мышцы парализовало от фальшивых улыбок. Но благодарностями в течение официальной части дело не ограничилось. Когда публика разбрелась в поисках вкусных деликатесов, Кориолан принялся чинно водить Дискордию по залу, стараясь уделить минутку каждой отдельной группке гостей. Возможности поговорить с глазу на глаз никак представлялось. Однако Сноу чувствовал неестественное напряжение Сол и переживал о её самочувствии. — Ты голодна? Хочешь, остановимся у столика и немного перекусим? — предложил он, вспоминая, как удачно воспользовался этим приемом на открытии медицинского центра. — Я предпочту пообщаться с друзьями, Кориолан. — Тогда я отведу тебя к друзьям, — мрачно пообещал он, оставляя попытки обрести уединение с невестой. Лишь когда перед лицом Дискордии материализовались братья Фернеры, она немного расслабилась и взбодрилась. Квинт по обыкновению накинулся на Кориолана с объятиями и утянул друга куда-то в сторону. Юний поцеловал тыльную сторону ладони Сол и шагнул ближе, создавая иллюзию приватности. — Ты наверняка уже прилично утомилась от бесконечного потока поздравлений, но я бы хотел внести свою лепту, — с мягкой улыбкой протянул он, — Запомни, Дискордия: ты создана для большой любви. Остальные могут этого не замечать, но я-то знаю, какое чуткое и пылкое сердце бьется в твоей груди. Империя Солов никуда не убежит, как и Третий дистрикт. Поэтому не откладывай свою жизнь в долгий ящик, а сбрось броню железной леди и позволь себе наконец-то стать счастливой. Несмотря на стойкий иммунитет к лести и пожеланиям, искренние слова Юния задели Дискордию за живое. Недаром Фернер обладал непревзойденным талантом говорить. Сол справедливо рассудила, что из-за бремени старшего сына в нем погиб талантливый писатель, бойкий оратор и находчивый журналист. — Спасибо, Юн, — ответила она, сжимая его ладонь в знак благодарности. — Твоя поддержка значит для меня очень многое. — Я всегда буду рядом, принцесса, — заверил Фернер. — Свистнешь, и я мигом примчусь на помощь. Только сперва помоги разрешить малюсенький спор. — Какой еще спор? — Мы с Квинтом все гадаем, кто же из вас сдался раньше и первым признался в любви? — чёрные глаза заговорщически сверкнули. Дискордия не на шутку сконфузилась. Как правило, влюблённым свойственно открываться в чувствах. Но ей даже в самых сладких фантазиях не представить, чтобы Кориолан расступился на три заветных слова. — Не хочешь — не говори, я вовсе не настаиваю, — отмахнулся Фернер, заметив ее замешательство. — Знаешь, почему брак моих родителей оказался счастливым? — Юний поправил цепочку на шее и сразу же ответил на свой вопрос. — Они умеют идти на компромиссы. Поэтому мое единственное напутствие: научитесь справляться со своим непомерным упрямством. Оно уже сыграло с вами злую шутку и обошлось двухлетней разлукой. Сделайте правильные выводы. Дискордия поморщилась. Легко умничать, когда не знаешь истинной причины «двухлетней разлуки». — Прекращай занудствовать, Юн. Тебе совсем не идёт, — она недовольно закатила глаза и с щемящей тоской коснулась лепестков приколотой розы. Сол и Фернер обсуждали забавные пустяки и наблюдали за страданиями жениха с безопасного расстояния. Квинт настойчиво пихал товарищу бокал с поской и без устали о чем-то разглагольствовал, обильно жестикулируя свободной рукой. А Сноу хмурился и растерянно озирался в поисках лазейки для тактического отступления. Несмотря на совместный проект «Сол Интерпрайзез» и «Фернер Моторс», Квинт считал лучшим другом именно Кориолана, и Дискордия не смела претендовать на это громкое звание. — Совсем недавно Корио выпытывал, какие отношения нас связывают. — И ты рассказала про тот вечер? — удивлённо крякнул Юний. «Тот вечер», что случился за несколько месяцев до встречи с Кориоланом. Когда оба сильно перебрали, оплакивая Севира, и едва не совершили чудовищную ошибку, посчитав общее горе плацдармом для чего-то большего. Дискордия по-настоящему стыдилась тех блеклых воспоминаний о привкусе виски на языке, рваных поцелуях и чужих руках, блуждающих в опасной близости от молнии зелёного платья. В тот момент Сол толком не соображала, кто с ней и что происходит. Она искала очередной способ забыться, заменить одну боль на другую. Ни о каких нахлынувших чувствах не могло быть и речи — она давно распрощалась с детской влюбленностью и воспринимала Юния исключительно в качестве верного друга. От рокового шага в пропасть, способного испепелить многолетнюю дружбу, их спасли крупицы здравого смысла Юния. Он вовремя спохватился и дал заднюю, оборвав начатое на парочке неуклюжих поцелуев. А следующим утром и вовсе примчался в особняк, дабы успокоить и подтвердить, что произошедшее — не более чем недоразумение, а Дискордия не сделала ничего постыдного или грязного. Однако Сол до сих пор упрямо обвиняла себя, а теперь и вовсе воспринимала случившееся как измену человеку, с которым на тот момент даже не была знакома. И как она могла напиться до такого скотского состояния? Наверное, ей полезно выйти замуж за мужчину, для которого контроль всегда на первых позициях. — Нет, не рассказала, — призналась она, заливаясь краской стыда. — Как и о твоих чувствах к Севиру. — Платонических чувствах к Севиру, — поспешно исправил Юний, прочищая горло. Дискордия многозначительно хмыкнула и равнодушно пожала плечами, будто бы говоря: «Как знаешь, Юн». Разумеется, платонических. Платонических настолько, что после кончины друга Юний едва не утопился на дне бутылки. А когда с горем пополам вышел из запоя, сразу же взялся за смену имиджа. Избавился от длинных волос и цветастых рубашек, отпустил щетину и начал зализывать шевелюру гель-лаком. Однако незаживающая язва, зияющая в его душе, нисколько не затянулась. И Дискордия знала, что задорные искорки навсегда покинули его выразительные глаза. Глумливые боги были глухи к людским страданиям. Иначе как они допустили подобное? Севира любили все, но он потерял сердце в борьбе против Капитолия и стал настоящим преступником. Интересно, догадывался ли Юний об увлечении друга массовыми терактами? Или Севир и его умудрялся водить за нос? Неожиданно оркестр загремел с новой силой, а темп композиции резко сменился на мелодичный вальс. Дискордия машинально переключила внимание на Кориолана, который в ту же секунду вернулся обратно. За напускным дружелюбием скрывалось кипящее раздражение, а ледяные глаза метали в Юния убивающие молнии. — Если никто из присутствующих не возражает, — цедил он сквозь зубы. — Я намерен украсть мою будущую супругу для медленного танца. Дискордия едва не поперхнулась. И судя по выражению лиц обоих Фернеров, те чуть не поперхнулись вместе с ней. Словосочетание «мою будущую супругу» прозвучало настолько враждебно, что закрадывались невольные подозрения — уж не научился ли Кориолан читать разговоры по губам? На задворках сознания расплылась укоризненная гримаса госпожи Изольды, мерзкой клыкастой старухи, что служила в доме Солов личной гувернанткой. Невзирая на частые выговоры, телесные наказания и оставления без ужина, юная ученица так и не преуспела в танцевальных и музыкальных классах. Герц Сол был крайне разочарован, но от резкой критики воздерживался, считая танцы и музицирование очередным бахвальством дряхлой элиты. Дискордия ненавидела эти уроки именно из-за госпожи Изольды, однако в эту минуту несказанно обрадовалась, что всё-таки соизволила изучить несколько базовых па. Кориолан галантно подал правую руку и выжидающе вскинул брови. Сол встрепенулась и, изобразив неуклюжий книксен, приняла приглашение. Стоило ее пальцам коснуться мужской ладони, как та мгновенно сомкнулась. Предостерегающе и до болезненного покалывания крепко. Сожми он сильнее, и Дискордия непременно услышала бы хруст собственных костей. Черт, неужели Корио до сих пор ревновал ее к Юнию? Под щедрые рукоплескания публики Сноу потянул Дискордию в центр зала, где многие пары уже выстроились неровным полукругом и ожидали начала танца. Гости расступились, пропуская виновников торжества в серединку, и разразились новыми аплодисментами. — Ты не предупреждал, что нам предстоит танцевать вальс, — буркнула Дискордия, положив левую руку на плечо Сноу. — Не обессудь, — монотонно отозвался он, скользнув правой ладонью вдоль ее лопаток. — Я забираю то, что причиталось мне по праву еще с университетских времён. Неужели речь о студенческом бале? Вот же злопамятный… Дискордия отлично помнила, как мечтала насолить Сноу непримиримым отказом. После его «не думаю, что отныне нас что-то связывает» хотелось и вовсе оттрепать мерзавца за кудри прямо на ступеньках телевизионной студии! И потому подкинутый жучок вкупе с проигнорированным приглашением на дурацкий бал были меньшим из того, что он заслуживал. — За целый вечер ты и десятка слов не произнесла. — Тебе показалось, — холодно парировала Дискордия. — Целый вечер я только и делала, что трепала языком. На точеном лице Сноу не дрогнул ни единый мускул. Непроницаемая маска надежно скрывала истинную реакцию на очередной дерзкий выпад. Шлейф сандала и бергамота обволакивал и постепенно вытеснял все связные мысли. «Раз, два, три. Раз, два, три», — мысленно считала Дискордия, стремясь абстрагироваться от опасной близости к Кориолану. Она закусила слизистую щеки и полностью отдалась танцу, впервые в жизни испытывая наслаждение от процесса. Легкие, воздушные шаги чередовались с идеально выверенными поворотами. Словно они скользили не по деревянному паркету, а по поверхности гладкого льда. «Раз, два, три. Раз, два, три». — Снова злишься, — равнодушно констатировал Кориолан. — Позволь узнать, где я ошибся на этот раз? Неужели помолвкой не угодил? Он смотрел прямо перед собой и выглядел так, будто обсуждал погоду за окном. И только голос звучал тише и проникновеннее обычного. Необходимое ухищрение, чтобы уберечь неуместное выяснение отношений от вездесущих людских ушей. — Тебе прекрасно известно, что я не любительница подобных сборищ, — проворчала Дискордия, едва не запутавшись в подоле платья. — Мне некомфортно от пристального внимания посторонних людей. Сноу закатил глаза и приподнял локоть, закручивая партнершу в грациозном пируэте. Когда его рука вновь нашла своё законное место под ее лопатками, у Дискордии предательски перехватило дыхание. Терпкий парфюм, широкие зрачки в центре прозрачно-голубых радужек. Брови, что на пару тонов темнее аккуратно уложенных кудрей. Казалось, ей явилось живое воплощение всего, что так остервенело ненавидел Герц Сол. Прирожденный аристократ и один из последних представителей дряхлой элиты. Кориолан выглядел идеально. Танцевал идеально. Был идеальным. И от этой идеальности абсолютно неидеальную Дискордию штормило, как океан, что метался под гнётом разгневанной бури. — Это наш долг и дань уважения традициям, которыми мы никак не можем пренебречь, — ладонь с нажимом спустилась ниже положенного уровня и остановилась вблизи поясницы, будто бы насмехаясь над озвученными заявлениями. Вопреки правилам, Сноу впился взглядом в партнёршу, рывком притягивая к себе и окончательно выбивая воздух из ее пылающих легких. Сол напрягалась — он ещё не договорил и только готовился нанести сокрушительный удар. Кончики длинных пальцев вырисовывали запутанные узоры и плавно спускались все ниже, дюйм за дюймом прокладывали путь к ягодицам. О боги, он что, сошёл с ума? А если кто-то заметит? Оркестровая музыка, кружащиеся пары, банкетный зал, — все отошло на второй план и перестало существовать. Мир померк, оставляя ее в объятиях Кориолана Сноу. — Кроме того, тебе давно пора вылезать из своей раковины, Дискордия, — промурлыкал обманчиво ласковый голос. — Через несколько лет ты станешь первой леди этой страны. Учись свободно держаться на людях и принимать их внимание должным образом, — уголки пухлых губ растянулись в торжествующей улыбке. «Станешь первой леди этой страны», — стучало в ее висках. Произнёс вслух, обронил невзначай. Так непринуждённо и буднично, словно заказывал утренний кофе в закусочной. Пальцы Кориолана ни на секунду не прекращали своей пытки, натягивали ткань платья и рассылали потоки электрического тока по телу Дискордии. «Президент Сноу», — вырвалось у нее на крыше пентхауса. Тогда Сол и подумать не могла, что пересуды о президентском кресле отнюдь не семейная байка, а самая заветная мечта ее суженого. Только как получилось, что теперь и она стала ее неотъемлемой частью? — Хорошо, Кориолан, — со слабой улыбкой отозвалась, Дискордия. — Делай со мной все, что вздумается. Я не стану тебя останавливать. Мгновение, и в его глазах вспыхнуло опасное голубое пламя. Согласно древним поверьям, именно такие огоньки блуждали среди топких болот и заманивали путников на верную смерть. — Что вздумается? — с придыханием повторил он, замирая в нескольких дюймах от ее виска. — Неужели не боишься? — Сноу понизил голос до едва различимого шепота, опаляя ее кожу горячим дыханием. — И когда моя мятежница стала такой смелой? Дискордия вздрогнула. Боялась ли она? Конечно, боялась. До смерти боялась впасть в абсолютную зависимость и стать беспомощной марионеткой, лишившейся индивидуальности. И потому ей следовало бороться. Бороться за себя, за идеи Велиуса, и даже за Тигрис. — Нисколько не боюсь. И от своих слов не откажусь, — невзирая на внутреннюю дрожь, Дискордия смотрела с неприкрытым вызовом. — Только не впутывай невинных людей. Таких, как Тигрис. — Причём здесь Тигрис? — былой азарт сменился искренним недоумением. — Притом, Кориолан. Неужели мало богатой невесты, и ты решил ещё и богатого зятька подыскать? Дискордия повернулась слишком резко, отчего темные волосы разлетелись и хлестнули партнера по лицу. — И давно вы плачетесь друг другу в жилетку? — с издёвкой выплюнул он. — Поверь, все не так однозначно, — рука на талии напряглась, вдавливая Дискордию в мощный корпус. — Я ответственен за Тигрис и желаю ей только добра. И оттого не понимаю, почему она прячется в своем ателье и прозябает в одиночестве. — Не важно, понимаешь ты или нет, — отрезала Сол. — Это ее выбор. Не пытайся его контролировать, — интонации неожиданно смягчились. — Лучше поговори с Тигрис, поговори как с родным человеком. Внимательно выслушай и позволь решать судьбу самостоятельно. Прошу тебя, Кориолан, — но Дискордия не просила. Она умоляла. С последним тактом мелодии они застыли друг напротив друга. Сол заметила, как зловеще надулась синеватая венка на лбу Сноу, и мысленно похлопала в ладоши. Счёт сравнялся — долгожданный один-один. Несколькими часами позже последние гости отправились восвояси. Дискордия уединилась на втором этаже и исподтишка обозревала опустевший зал, в котором уже копошились официанты и уборщики. Одни воровато распихивали объедки по пакетам, другие жевали на ходу и не тратили время впустую. Лицезрение подобной картины действовало угнетающе. Разрозненный Капитолий. Слабый Капитолий. Изъеденный могильными червями Капитолий. Что это, если не классовое расслоение, поселившееся в самом сердце Эдемского Сада? Страна победителей и побеждённых, между которыми невозможно достичь мира и равенства. Если их лидер действительно победит на президентских выборах, его приход к власти станет лишь первой ступенькой на долгом и тернистом пути к процветанию Панема. Упразднение Голодных игр, установление фиксированных заработных плат, строительство школ и больниц, расформирование миротворческих баз меркли на фоне грядущей борьбы за примирение враждующих социальных классов, полумертвую экономику и грамотное распределение природных ресурсов. Наверное, Дискордия никогда не была честна с собой до конца и переоценивала свою роль в отряде Хоуп, придавая ей излишнюю значимость. В чем конкретно проявлялось ее противостояние Капитолию? В дерзких разговорчиках за закрытыми дверьми? Какие цели, кроме осуждения Голодных игр, она преследовала? Желала уравнять Капитолий и дистрикты? Стремилась продолжить опасное дело брата? Искупала чужие грехи? Или заполняла внутреннюю пустоту чем-то особенным, что будет превозносить ее над остальной массой? Тем не менее хотелось верить, что у них получится. Хотелось верить, что и для Корио найдётся достойное местечко в новом мире. И возможно, по прошествии времени он наконец-то поймёт, что чистая и бескорыстная любовь не измеряется президентскими креслами, звоном монет и тотальным контролем. Колыхание воздуха сигнализировало, что кто-то бессовестно вторгся в импровизированное убежище. Краем глаза Дискордия зафиксировала, как Кориолан облокотился о поручень и тяжело вздохнул. Какое-то время они стояли в комфортной тишине. Словно молчание могло сгладить острые углы и исправить допущенные ошибки. Дискордия невольно засмотрелась на свое обручальное кольцо. Красный бриллиант переливался в свете софитов и загадочно мерцал. — Спасибо за изумительный танец, Корио, — рука скользнула вбок и коснулась кисти жениха. — Признаю, я многое потеряла, выбрав Феликса. — Но мы оба помним, что в конце вечера ты одумалась и выбрала своего верного напарника, — тепло улыбнулся Кориолан, переплетая их пальцы. Этот момент был слишком хорош, чтобы уничтожать его очередной перепалкой. Но Сноу не мог не вернуться к незавершенному разговору и не поставить точку. Если бы кузина умела говорить «нет» так же твёрдо, как это делала Дискордия, подобных недоразумений удалось бы избежать. — Относительно Тигрис… — он сглотнул и уставился на уборщика, уныло снующего по залу со шваброй. — Я не знал, что для неё замужество — настолько тягостное бремя. Она даже не пыталась спорить со мной, и я ошибся, посчитав ее смирение молчаливым согласием. Кориолан действительно не имел ничего против богатого и успешного зятя. Но в сложившейся ситуации быстро смекнул, что с заманчивой идеей придётся повременить. Видеть Дискордию разъяренной на их собственной свадебной церемонии совсем не хотелось. Да и как он мог воспротивиться ее колдовским чарам? Разумеется, он не прощался со сватовством навсегда — рано или поздно Тигрис придется сыграть по правилам Капитолия. И выгодная партия не только укрепит фундамент президентства Сноу, но и подарит кузине надежную протекцию и обеспечит неприкосновенность. Тем более, разве кто-то захочет шить парадные платья в ателье сварливой одинокой старухи? — Ты обещаешь, что не станешь принуждать Тигрис впредь? — Дискордия повернулась вполоборота, поднимая на Кориолана полные слепой надежды глаза. — Обещаю, — отозвался он и, выдержав драматичную паузу. — Но и ты пообещай кое-что взамен, — девушка вытянулась в струнку. — Будь добра, забери подаренный хлам в особняк. В пентхаусе не хватит места для этого бесполезного брахла. Дискордия рассеянно моргнула, осмысливая услышанное, и рассмеялась, весело и задорно. Кориолан не удержался и охотно рассмеялся вместе с ней. Он обожал звук ее искреннего смеха. Любовался очаровательной улыбкой и морщинками в уголках глаз, фамильным кольцом на ее безымянном пальце и чувствовал, как в груди растекается знакомое тепло. — Ты нужна мне, Дискордия, — коротко признался он. — Нужна больше, чем думаешь. Ее рот удивлённо приоткрылся и захлопнулся. На долю секунды Кориолан перенесся на два года назад и вновь очутился на балконе посреди студенческого бала. И судя по расфокусированному взгляду Дискордии, метавшемуся по его губам, она отправилась в прошлое вместе с ним. Кориолан медлил. Возводил манящее предвкушение в абсолют. В этот раз он не боялся спугнуть Дискордию. Скорее опасался, что оба потеряют контроль, совсем как в лоджии Главного распорядителя. Ладонь оторвалась от поручня и легла на затылок Сол, чтобы осторожно потянуть за тёмные пряди и слегка запрокинуть голову. Свободная рука блуждала по изгибам ее тела и ласкала самые чувствительные участки, заставляя извиваться и постанывать. Пожалуй, он ценил это мгновение так же сильно, как и единение на балконе. Поддавшись импульсу, Кориолан наклонился к ее приоткрытым губам и с вожделением накрыл своими, увлекая в долгий, чувственный поцелуй. В отличие от прошлого раза, Дискордия ответила незамедлительно. Привстала на носочки, схватилась за лацканы кремового пиджака и проникла в его рот своим языком. Прижималась бедрами так соблазнительно, что кровь мгновенно устремилась к паху. Кориолан натянул пряди сильнее и углубил поцелуй, поглаживая ее ягодицы сквозь тонкую материю платья и приглушая томный стон губами. Неожиданно Дискордия скользнула вдоль линии его челюсти и принялась осыпать поцелуями щеки и подбородок. Кориолан жмурился от удовольствия и лучезарно улыбался. Медленные танцы однозначно шли на пользу их отношениям! Напоследок Сол чмокнула его в кончик носа и любовно обняла за шею, прикрывая отяжелевшие веки. — Что подумали бы те ханжи, если бы узнали, что невеста позволяет себе подобное распутство до свадьбы? — прошептал Кориолан, касаясь ее припухших губ своими. Дискордия отстранилась, намереваясь уколоть в ответ, но вместо этого умиленно прыснула — по всему лицу жениха тянулись дорожки темно-вишневой помады. — Что смешного? — недоуменно спросил он, забавно хмуря лоб. — Прежде чем осуждать мое поведение, загляни в зеркало! — Сол победоносно вскинула подбородок, демонстрируя хитрый оскал. На короткое мгновение Кориолан смутился. Рука метнулась ко рту и с нажимом провела по губам. На подушечках пальцев остался смазанный красный след. — Ты же знаешь, это мой любимый цвет, — он невозмутимо пожал плечами и улыбнулся. — Я совсем не против. На этот раз Кориолан был честен и нисколько не кривил душой. Он действительно был совсем не против. После расставания Сноу ещё долго провожал автомобиль глазами. Как и после студенческого бала, всматривался вслед удаляющимся фарам и ждал, пока их свет окончательно не растворится в вечернем тумане. Затем прыгнул на водительское сидение и устремился на Корсо, лелея тёплые воспоминания о невероятном вальсе и головокружительном поцелуе. Экстаз от столь бурных примирений с лихвой окупал каждую кровопролитную стычку и наполнял его существо живительной энергией. Впервые за долгое время сон был спокойным и безмятежным, свободным от повседневных забот и тревог. Однако для его невесты эта ночь стала сплошным мучением. Сколько бы Дискордия ни вертелась в кровати, уснуть ей никак не удавалось. От воспоминаний о первом в ее жизни настоящем вальсе кровь быстрее бежала по сосудам. Плавные движения, четко вымеренные шаги, ловкие повороты и грациозные кружения. Магнетический взгляд, выворачивающий душу наизнанку, и любимый парфюм, от которого дрожали коленки. Однажды ей довелось танцевать с завязанными глазами — памятный урок доверия, состоявшийся в подземной резиденции Дюкрейнов. Однако сегодняшний вальс превзошёл все ее ожидания. Благодаря мастерству Корио, Дискордия почувствовала себя прекрасной принцессой на сказочном балу. Растворилась в танце, позабыв о собственной неуклюжести и страхе перед ошибками. Существовал только Кориолан. Его руки. Его дыхание. Биение его сердца. Призрачные касания продолжали ласкать ее разгоряченную кожу. Чувства обострились до предела, поглощали, затягивали в водоворот. И совсем скоро Дискордия отчетливо ощутила широкую ладонь, что придерживала под лопаткой, шероховатую ткань пиджака и пьянящую невесомость, захватившую ее тело под звуки оркестра. «Ты нужна мне, Дискордия. Нужна больше, чем думаешь». Вальс оказался далеко не единственным танцем, в котором Кориолан безупречно вел и дарил невероятное удовольствие. В танце любви ему тоже не было равных. Дискордия плавилась изнутри, когда получала похвалу. Распадалась на тысячу осколков, слушая, какая она молодец и как хорошо справляется. Властность Кориолана, его умение мягко, но настойчиво направлять, вести за собой заводили и будоражили. Это позволяло отключить голову и не думать ни о чем. Полностью расслабиться и избавиться от оков собственного контроля. Отбросить сомнения и отдаться чистому удовольствию. И хотя Дискордии безумно нравилось подчиняться Кориолану в сексе, в глубине души она мечтала ненадолго поменяться ролями и попробовать что-то новое. Ей упрямо казалось, что смена позиций непременно придётся ему по вкусу — даже Кориолану время от времени требовалось отпускать бразды правления и контроля. Сол воображала, как повалит Сноу на матрас и заберётся сверху. Покроет поцелуями каждый дюйм его прекрасного тела и отыщет каждую крохотную родинку. Будет целовать, пока в легких не иссякнет кислород. Доведёт до исступления неторопливыми ласками и медленными покачиваниями бёдер, заставит молить о большем. А затем щедро вознаградит за терпение, подарив то, о чем они оба мечтали. «Моя мятежница», — нашептывал бархатный голос. — «Ты только моя». «Сопротивляйся!» — вторил внутренний демон. — «Не позволяй считать себя вещью, Дискордия!» Темные волосы разметались по подушке. Кулак безжалостно комкал простыню, а в низу живота тлели угольки запретного желания. Мысли путались, как клубок ниток, а гордость обращалась горсткой серого пепла. Темнота спальни обволакивала и притупляла восприятие реальности, увлекая во власть воображения. Левая рука потянулась к груди, а правая юркнула под подол ночной сорочки. Дискордия зажмурилась и до боли прикусила губу. Воображала тяжесть его веса и жар прерывистого дыхания на своей шее. Представляла, как податливо выгибается навстречу его горячему языку, что вырисовывал ореолы и ласкал затвердевшие горошины сосков. Пальцы левой руки очертили контуры острых ключиц и сомкнулись на горле. Имитируя, подражая. — Кориолан, — вымученно простонала она, инстинктивно разводя бедра шире. Правая ладонь медленно огладила живот, провела по лобку и опустилась между ног, нарочито избегая ноющей от возбуждения точки. Густая влага собралась на подушечках пальцев, и Сол вспыхнула от смущения. В памяти мелькнула самодовольная усмешка, которая появлялась всякий раз, когда Дискордия была достаточно «разогрета» для продолжения. Она судорожно втянула воздух и бесцеремонно толкнулась внутрь. Пара движений вдоль напряженных стенок, и из ее груди вырвался разочарованный стон. Этого было недостаточно! Не могло быть достаточно ни в сравнении с его умелыми пальцами… ни с мужским достоинством. Дискордия сдалась и коснулась набухшего клитора. Стало лучше, но недостаточно хорошо. Мышцы протестующе сжались, умоляя о большем. Все ее тело умоляло о большем, умоляло о нем. Отказывалось принимать ее прикосновения и требовало настоящего хозяина. Черт, прошло почти два года, а она до сих пор хотела только его и ни за что не подпустила бы к себе чужака! Видимо, Сноу исхитрился и наслал какое-то мощное проклятие. Сделал так, что она не могла достигнуть разрядки своими силами. Дискордия гневно фыркнула и ускорилась. Механически ласкала себя и гналась за ускользающим оргазмом, изнемогая от возбуждения. — Черт, Кориолан! — протяжно всхлипнула она, обращаясь к пустоте. — Пожалуйста, прошу… «Не сопротивляйся», — донеслось откуда-то из глубин памяти. — «Я же вижу, как сильно тебе этого хочется». Бедра свело судорогой, и Дискордия задрожала, отдаваясь мучительно-сладкой истоме. Перед глазами сплошным потоком проносились ослепительно-белые вспышки, а сердце окончательно сбилось с ритма. Но приятная пульсация затухала слишком быстро и вскоре окончательно сошла на нет, оставляя Дискордию с чувством пронизывающего одиночества. Около часа она лежала на спине, бездумно уставившись в потолок, и вслушивалась в завывания ветра за стенами особняка. По щекам катились редкие слезинки, которые Сол даже не пыталась смахнуть. «Ты прав, Кориолан. Мне действительно пора вылезать из раковины. Но не надейся, что из любви к тебе я позволю ее разрушить», — молнией пронеслось в голове перед тем, как сознание провалилось в блаженную темноту.