Снег и Солнце

Кориолан никогда не любил похороны — слишком приторно, излишне трагично и всегда театрально, и проводы Герца Сола не стали неожиданным исключением. В установленный час на кладбище собралась целая толпа притворно неравнодушных капитолийцев и ленивых зевак, что окружили Дискордию, словно летающие кровопийцы. Та выглядела устало и отрешенно. Черты лица, скрытые чёрной сетчатой вуалью, заострились и неуловимо изменились, но осанка оставалась прямой и гордой, а голос — уверенным и проникновенным. Под звуки барабанов урну с прахом Герца Сола торжественно захоронили по соседству с могилой Летиции Сол, после чего практически каждый, решивший немного выслужиться, устремился к богатой наследнице под предлогом «искренних соболезнований». Некоторые тащили пышные букеты, кто-то пытался обнять и давал непрошеные советы. Дискордия терпеливо сносила паршивый спектакль и держалась со всем достоинством. Сноу стоял в стороне и наблюдал за процессией издалека, не спуская глаз с Сол. Мысленно он вернулся на открытие медицинского центра и со светлой тоской погрузился в события того солнечного майского дня. Опоздавший Квинт, разношёрстная толпа горожан, вкусные закуски и прохладительные напитки, вступительная речь ещё живого Герца Сола и долгожданное появление Дискордии на сцене. В памяти возник образ той загадочной незнакомки в сером костюме, что назло отцу воодушевлённо рассказывала про инновационную медицинскую разработку, а после величественно перемещалась среди гостей и вела учтивые беседы, держа под руку новоиспеченного однокурсника. Тогда Сноу не мог знать, что через каких-то три месяца все обернётся «этой затеей» и чем-то гораздо большим, по крайней мере, для него. Он-из-прошлого отнюдь не был таким слащавым романтиком, в которого безрассудно превратился, узнав Дискордию получше. Особенно, когда яростно спорил с девчонкой на занятиях, надменно препирался в автомобиле, выкручивал руки под белой магнолией и прилюдно унижал на планолете. Наверное, Кориолан впервые испытывал нечто сродни злосчастному раскаянию, что запоздало настигло его и воздавало по заслугам. Отчего-то у него сложилось впечатление, что Дискордия упрямо его сторонилась. Сноу тешил себя предположением, что она, по-видимому, не хотела давать общественности почву для очередных дурных слухов. Наверное, ему тоже следовало переживать о своей репутации, однако по какой-то причине мнение капитолийцев было Кориолану абсолютно безразлично. Дискордия принадлежала к самому что ни на есть высшему социальному классу, пусть и страдала от домыслов и предрассудков завистников. Кроме того, будущему президенту Панема нет необходимости скрывать свою первую леди, которой со временем станет Дискордия Сноу. Тень счастливой улыбки на одухотворенном лице Кориолана выглядела несколько неуместно во время траурной процессии. Но он не сумел сдержать необъяснимый восторг, охвативший его, стоило ему впервые примерить к девчонке свою фамилию. Конечно, Сноу непременно женится на ней, может быть, даже не станет дожидаться окончания Университета. После ожесточенного внутреннего конфликта он сдался и смиренно признал, что никакую другую женщину, помимо Дискордии, в качестве официальной спутницы жизни не видит. В глубине души Кориолану не терпелось выйти за рамки привычного представления о семье, где решение мужчины — неписаный закон, а его супруга — не более чем хранительница очага и мать наследников. Ранее он считал себя одним из рьяных приверженцев столь удобного семейного уклада, но теперь его предпочтения резко изменились. Зачем довольствоваться серой скукой и бесцветной пресностью, если подвернулся шанс заполучить необузданную страсть и неукротимый огонь? В его мечтах Дискордия стояла у алтаря в белоснежном подвенечном платье, созданном Тигрис по особому заказу, и кокетливо улыбалась в окружении декоративных роз. В первую брачную ночь ее законный муж грубо сорвет свадебное одеяние и вдоволь насладится молодой супругой. Доведет до предела, превратит это таинство в самую длинную и мучительно сладкую пытку в ее жизни. Вероятно, Дискордия сорвет голос, без устали выкрикивая его имя вплоть до первых рассветных лучей, а на следующее утро и вовсе не сможет нормально ходить, на что он отреагирует хитрым прищуром и лукавым сочувствием. Какая-то пожилая женщина неподалеку заревела навзрыд и картинно бросилась на грудь сопровождавшего ее мужчины. Сноу вспомнил, что все еще томится на унылых похоронах, и закатил глаза, вновь погружаясь в рассуждения и отвлекаясь от затянувшейся церемонии прощания. Наверное, полагалось называть Дискордию «девицей», раз он фактически одарил ее новым родовым именем. Однако более привычное «девчонка», родное и домашнее, было окрашено в одному только ему понятные цвета, которые неизменно пробуждали покалывание и вибрацию за грудиной. По скромному мнению Кориолана, бренный прах Герца Сола стоило развеять в самой пыльной и смрадной шахте Двенадцатого дистрикта, но никак не хоронить рядом с могилой жены, пострадавшей от его безумия. Из-за ублюдка Сола Дискордия несвоевременно потеряла заботливую мать, а Сноу лишился возможности познакомиться с тещей. Оставалось непонятным, почему девчонка продолжала ломать трагедию и страдать. Если ее тоска по старшему брату ещё поддавалась логическому объяснению, то переживания о негодяе-папаше казались иррациональными и чужеродными. Возможно, она делала это на радость публике, жадной до чужих слез, а возможно, за ее убитым и измождённым лицом крылось что-то иное. Как только последние «скорбящие» откланялись и заковыляли в противоположную могилам Солов сторону, Сноу нетерпеливо сорвался с места. — Ты отлично держалась, — уверенно похвалил он, сумев наконец-то пробиться к Сол. — Спасибо, я старалась не посрамить память отца бессмысленными причитаниями, — оттарабанила она, даже не взглянув в сторону блондина. — Дискордия, — взволнованно позвал Кориолан, мягко разворачивая ее за плечи. — Как ты себя чувствуешь на самом деле? — последние слова он нарочито подчеркнул интонацией, намекая, что намерен услышать правду о ее состоянии, какой бы печальной она не была. — А как, по-твоему, я должна себя чувствовать? — огрызнулась Сол и наградила Кориолана язвительной ухмылкой, чем совершенно выбила из колеи. С ней явно творилось что-то неладное! Черт, не стоило опрометчиво поддаваться на вкрадчивые уговоры и бросать ее в пустом особняке совсем одну! Наравне с Кориоланом на кладбище остался только Юний Фернер, переминавшийся с ноги на ногу чуть поодаль. Он увлечённо стучал по клавиатуре коммуникатора и, будучи полностью поглощенным своим занятием, не проявлял ни капли заинтересованности к приглушенному диалогу молодой пары. — Позволишь отвезти тебя в особняк? — предложил Сноу, заправляя тёмную прядь волос ей за ухо. — Или пообедаем вместе, если ты вдруг проголодалась? — Не сегодня, Кориолан, — отмахнулась Дискордия. — Мне нужно кое-что обсудить с Юнием. И вообще… — устало проговорила она, — неделя обещает быть крайне загруженной. Поэтому не думаю, что мы увидимся до пресс-конференции по случаю моего назначения. Блондин вздрогнул, не сумев совладать с разочарованием, мелькнувшим на его лице. — Тогда желаю как можно скорее все уладить, — подбодрил он и оставил короткий прощальный поцелуй на ее щеке. — Я в тебя верю. Сноу изобразил тёплую улыбку и отступил, несколько задетый ее равнодушием. Главное, не воспринимать подобное всерьёз: на его прекрасную девочку свалилось слишком много неприятностей, против которых она сражалась в одиночку. Необходимо стерпеть мелкие капризы и поддержать ее, а не закатывать сцены недовольства. — Спасибо, я обязательно справлюсь, — прохладно поблагодарила Дискордия и торопливо зашагала к Юнию, оставляя «напарника» в легком недоумении. С тех пор Кориолана не покидало стойкое ощущение, что девчонка намеренно его избегала. Абсурдный разговор на кладбище тоже совсем не радовал. Он подозревал, что за внешней отстранённостью скрывалось жгучее раздражение, причину которого понять никак не получалось, сколько бы он не ломал голову. Сплетни о преднамеренном убийстве Герца Сола быстро сменились бурным обсуждением Ориона, совершенно внезапно обнаруженного при задержании группы злоумышленников, подстроивших инцидент на ярмарке. Кориолан прекрасно осознавал, что никакого дознания подозреваемых не существовало, как и самих мятежников. Отсутствие публичной казни завуалированно списали на то, что причастные скончались во время допроса Вюргером, в карьере которого произошел очередной стремительный взлет. Майор, как по волшебству, превратился в полковника. Хитроумная афера дяди и племянницы помогла Анхелю Вюргеру подняться в звании и пролезть еще выше по служебной иерархии. Сноу оставалось кусать локти и с долей злорадства вспоминать несостоятельные угрозы ныне покойного Герца Сола уже бывшему майору. Тем не менее тягостные размышления о мятежниках с навязчивой частотой терзали Кориолана изнутри. Если Севир являлся одним из организаторов взрыва, у него непременно были сообщники — паршивец точно не мог работать в одиночку! Скорее всего, действовала целая группа, во главе которой стоял некий руководитель. Севир Сол совсем не подходил на эту роль — слишком молод и чересчур зависим от отца. Кроме того, предполагаемый «главный» — крайне талантливый и опытный манипулятор, сумевший безнаказанно скрыться и в течение долгих лет водить Капитолий за нос, оставаясь в тени. Необходимо разыскать этого человека и взять живым во что бы то ни стало — только так получится накрыть всю сеть проклятых мятежников одним махом! И начать тщательную проверку стоило с Велиуса Кнехта, которого Кориолан считал вполне состоятельным кандидатом: подозрительный, богатый и смышлёный, а главное — вовремя удалившийся из столицы и выпавший из поля зрения общественности, — чем не подходящий вариант? Также нельзя забывать, что Севир, по словам сестрицы, всем сердцем доверял дядюшке. Картину дополняла их тесная родственная связь и нетерпение Сола младшего к собственному папаше, о чем Кориолан был осведомлен из обрывочных разговоров. Итого, пазл постепенно складывался и являл семейку предателей-террористов, чьими стараниями Сноу едва не отправился к праотцам! Сумбурные дни до пресс-конференции пролетели в хлопотах и суматохе. Доктор Галл наседала в связи с предстоящими Голодными играми и угрожала отменить повышение подопечного, если на открытии что-то пойдёт не так. Распорядители резко поглупели и таскались по Цитадели, как вялые мухи поздней осенью. А Мадам-Бабушка жаловалась на усилившуюся одышку и участившиеся боли в сердце, охая в своей спальне. Знакомая телевизионная студия несколько усмирила мрачного и ворчливого Кориолана, совсем не выспавшегося минувшей ночью. Он занял свободное место рядом с Юнием и принялся нетерпеливо постукивать пальцами по подлокотнику. Дискордия заставляла себя ждать, и это чертовски раздражало, как и ее сухие односложные ответы на его сообщения! Наконец, протяжный звуковой сигнал осведомил съемочную группу и приглашённых гостей о скором начале пресс-конференции. Работники студии засуетились, настраивая свет, проверяя технику и совершая последние приготовления. Кориолан одернул пиджак и пригладил кудри, как делал всегда, когда нервничал. Под громкие аплодисменты из-за кулис выплыла Дискордия Сол. Чёрный атласный костюм, расшитый серебристыми лентами, подчёркивал фигуру, а большие очки в толстой оправе накидывали пару-тройку лет для престижа. Судя по ее умиротворенному выражению лица, официальное назначение в компании прошло более чем гладко. Кориолан надеялся узнать все интригующие детали позже, когда они останутся наедине и смогут посекретничать и посплетничать. Ходили слухи, будто один из членов совета директоров «Сол Интерпрайзез», некто Томас Дрейн, воспринял юную наследницу в штыки и не собирался мириться с ее возвышением. Однако Дискордия сияла торжеством, а значит, снова одержала победу. Кориолан вздрогнул, заметив отсутствие перчаток, и самодовольно скривил уголки рта: его многочисленные заверения не прошли даром! После обмена любезностями и короткими приветствиями последовали добродушные поздравления. Затем журналистка начала плавно двигаться по сценарию, задавая поверхностные и осторожные вопросы. — Мисс Сол, Вы – одна сплошная загадка, — мягко продолжала она. — Расскажите немного о себе? — Уверяю, у нас будет достаточно времени познакомиться, — уклончиво отозвалась Дискордия и послала телезрителям очаровательную улыбку. Журналистка нейтрально кивнула и продолжила интервью, периодически сверяясь с информационной карточкой. — Я знаю, что у Вас приготовлен особый сюрприз, мисс Сол, — заговорила брюнетка. — Как думаете, может, настал момент утолить наше общее любопытство? Сноу склонил голову и ухмыльнулся, вспоминая занятный видеоряд с роботом-акушером. Что же девчонка затеяла на этот раз? — Это чистая правда, — оживилась Дискордия. — Прямо сейчас за кулисами стоит человек, который совсем скоро займёт место в совете директоров и сменит господина Дрейна, добровольно ушедшего в отставку, — по залу прокатился робкий шепоток. Кориолан вытянулся в струнку — такой шустрой расправы с потенциальным противником он совсем не ожидал! — Мне известно, что Вас с этим мужчиной связывает близкая родственная связь, — загадочно протянула журналистка. — Но настоящей неожиданностью стало то, что лицо нашей алмазодобывающей промышленности является также представителем старого и высокоуважаемого в Капитолии рода! Не дожидаясь дополнительного приглашения, из-за кулис появился Велиус Кнехт и величавой походкой проследовал к свободному креслу, приветственно махнув ладонью публике. Он выглядел моложаво и беспечно, производил совершенно иное впечатление, нежели в особняке после убийства Герца Сола. «Актёр с непревзойдённым талантом», — усмехнулся Сноу, не догадываясь, насколько близок к истине в своём суждении. — Давайте дружно поддержим аплодисментами мистера… — женщина сделала паузу, позволяя гостю выбрать «соответсвующее обращение». Кориолан не сомневался, что Льюис Вайс остался в далёком прошлом, и следующие слова шатена только подтвердили его догадки. — Велиуса Кнехта, — бодро подхватил мужчина, закидывая ногу на ногу. — В течение долгих лет я предпочитал носить имя отца, но, вернувшись в Капитолий, решил вновь обратиться к фамилии матери. Какое-то время разговор вертелся исключительно вокруг Велиуса и его успехов. Журналистка заблагоухала в присутствии статного мужчины и неоднократно называла его самым завидным холостяком Капитолия. А тот со смущенной улыбкой пожимал плечами и говорил, что столь почётное звание куда больше подходит его единственному сыну и наследнику, Ромулусу Кнехту, который уже этой осенью присоединится к студентам Академии, где и продолжит свое обучение. Про сложности с родословной младшего Кнехта, рождённого вне брака от какой-то неизвестной женщины, даже не вспомнили — перед лицом всего Капитолия он официально стал представителем старой и почитаемой в столице фамилии. Никто не собирался выступать с протестными возражениями, по крайней мере, открыто. Сноу, преисполненный на тот момент скептицизма, не предполагал, что именно Ромулус окажется единственным благоразумным Кнехтом. В кузене Дискордии ему предстояло обрести надёжного сторонника, изощрённый ум которого возвысит их общее детище, украсив светом миллиарда звёзд. — Найдутся те, кто посчитает, будто Вы намеренно заменяете руководителей, недовольных Вашей кандидатурой, своими ставленниками, — выдала журналистка, обращаясь к Сол и погружая слушателей в транс резкой сменой темы. — У Вас есть какой-то ответ? Велиус метнул в женщину убивающий взгляд и сцепил руки в замок на коленях, не вмешиваясь и позволяя племяннице постоять за себя самостоятельно. — Я постараюсь доказать, что мне можно доверять, — обаятельно пропела Дискордия. — Но если у кого-то возникнут хотя бы малейшие сомнения касательно законности и правомерности моих полномочий… — она выдержала короткую паузу, распыляя интерес аудитории. — Уверена, полковник Вюргер не посчитает слишком обременительным лично высказаться на этот счёт и развеять предубеждения, — голос отдавал зловещим очарованием, и несколько присутствующих опасливо поёжились на своих местах. — Задала же наша принцесса всем жару! — восхищённо хохотнул Юний, картинно обмахиваясь буклетом, словно веером, и раздувая щеки. Кориолан лишь плотнее сцепил челюсти и покачал головой, почти не вслушиваясь в продолжение интервью. На глазах всего Капитолия Дискордия окружила себя вооруженной до зубов армией и провела открытую демонстрацию силы. Сделала так, чтобы каждый злопыхатель осознал досадную ошибку, легкомысленно посчитав юную наследницу Герца Сола бестолковой и безобидной марионеткой. Вопреки смелым ожиданиям завистников и злых языков, она вовсе не осталась без поддержки. Напротив, Дискордия с гордостью одержала безоговорочную победу в сражении за должность и теперь продолжала борьбу за удержание трона в своих руках, который принадлежал ей по праву. Девчонка могла сколько угодно боготворить покойного братца, но однажды она обязательно признает горькую правду. Если бы не авария, она навсегда осталась бы в тени Севира Сола и никогда не заблистала бы по-настоящему. Дискордии пришлось пережить настоящую трагедию и потерять близкого человека. Однако благодаря инциденту она обрела не только техническую монополию и Третий дистрикт, но и огромную власть, также перешедшую ей по наследству. Внезапно Кориолан замер: лицо Дискордии осветила до боли знакомая улыбка, от которой ему всегда было не по себе. Он интуитивно почувствовал, что сейчас последует что-то особенное. — В заключение, мне хотелось бы выразить искреннюю благодарность неравнодушным жителям Капитолия, разделившим со мной эти непростые мгновения. Я обещаю, сегодняшний день станет нашим общим началом, — предельно выразительно продекламировала Дискордия, грациозно поднимаясь со стула и перемещаясь к центру съемочной площадки. — И не забывайте, солнце всегда остаётся на небе. Даже если вы не замечаете его, оно наблюдает за вами и готово обогреть каждого в свете тёплых лучей! Зал взорвался и зашумел — весёлые рукоплескания посыпались со всех сторон, подбадривая радостным гулом одобрения. Сноу уловил неприкрытую угрозу, намеренно брошенную в адрес противников, — Сол прозрачно намекнула об истинной природе своей власти тем, кто был в состоянии ее понять. Сомнений не осталось: Дискордия готова на все, чтобы удержать компанию. Вполне вероятно, что при должной сноровке она зайдёт куда дальше своего покойного отца! Сноу решил ускользнуть из студии незамеченным — совсем не хотелось задерживаться и искать разговора с зазнавшейся девчонкой. Он вовсе не ее послушный ручной мальчик на побегушках, терпеливо ждущий своей очереди в самом хвосте, как было на похоронах! Пресс-конференция уязвила его самолюбие: в груди взыгрались возмущение и негодование, возможно, даже зависть. Заносчивая девчонка умышленно его игнорировала, так с чего бы унижаться со своей лестью и похвалой? Пусть наслаждается славой и выслушивает лживые тирады от волков в овечьей шкуре, раз таков ее выбор! Он не стал толкаться с остальными недотепами за свободный клочок лифта и выскочил на лестничную площадку, торопливо спускаясь пешком. — Кориолан! — запыхавшийся женский голос окликнул его со спины. — Постой, Кориолан! Сноу плавно развернулся на пятках, моментально узнав Дискордию, и не слишком старательно прикрыл раздражение остатками самоконтроля. — Тебе не понравилось интервью? Почему сбегаешь, даже не поговорив со мной? — выпалила она, останавливаясь на предыдущей ступеньке и сравниваясь в росте. — Решил, что в последнее время тебе не слишком интересна моя скромная персона, — желчно процедил он, презрительно морща нос. Дискордия всплеснула руками и открыла рот от удивления. Весьма вероятно, он прозвучал слишком грубо, но ему было плевать. — Извини, если не почтила вниманием, — замурлыкала она, наклоняясь и поглаживая его плечо. — Наверное, стоило кружить вокруг тебя, а не решать собственные проблемы! Кориолан издал скрипучий смешок, приходя к неутешительному выводу, что беседы после дурацких интервью у них неизменно не клеились. — Если ты снова не в настроении, предлагаю встретиться в другой раз, — изрёк он, многозначительно посматривая на ступеньки. — Меня давно заждались в Цитадели. — Черт, прости меня! — устало простонала Сол, хватая его за руку и произнося нелегкие слова раскаяния. — Я совсем измоталась и потому сорвалась. Мне лишь хотелось переговорить с тобой с глазу на глаз, — она сглотнула и перешла на полушёпот. — Корио, пожалуйста, я словно целую вечность тебя не видела… Противостоять ее откровениям и беззащитности оказалось сложнее, чем он предполагал. Но проявлять слабость хотелось ещё меньше: разрешишь помыкать собой единожды — навсегда закрепишь это право за другим человеком. Следовало действовать решительно, оставаться непоколебимым и четко обозначить Дискордии границы дозволенного. — Заеду завтра после работы, если освобожусь раньше обычного, но ничего не обещаю, — апатично произнёс Сноу и, немного подумав, безэмоционально поцеловал девушку в лоб. Когда он отпрянул, Дискордия неосознанно дёрнулась за ним, но быстро сориентировалась и замерла на месте, обхватывая себя руками и окидывая его печальным взглядом. Кориолан прочитал повисшее в воздухе: «Не уходи, не оставляй меня», ощущая вскрывшуюся ранимость Дискордии и ее острую потребность в верном напарнике. Но он должен был отвернуться и потому заставил себя отвернуться, наглядно показывая, что не собирается сносить пренебрежение и упреки. Сноу облизал пересохшие губы и, не говоря ни слова, зашагал вниз по лестнице. На мгновение ему показалось, что наверху раздался сдавленный женский всхлип, который сразу затих и сменился цоканьем каблуков. Однако ближе к вечеру Кориолан понял, что изнывает от желания извиниться за свое неподобающее поведение. На кладбище решил действовать мудро, а в итоге избрал совсем иной, необдуманный и ребяческий, путь! Вместе с приглушенными ругательствами он проглотил свою гордость и прыгнул в автомобиль, намереваясь исправить допущенные промахи и по-особенному загладить вину, не дожидаясь нового дня. Ворота особняка оказались распахнуты настежь. Как только он остановил автомобиль, перед ним возник какой-то мужичок средних лет в форме швейцара и учтиво открыл дверцу. Озадаченный Кориолан лениво вылез из машины и нахмурился. — Позвольте узнать Ваше имя, — заискивающе просипел портье, сверяясь с блокнотом. — Мистер… — Сноу, — нетерпеливо отрезал гость и направился к двери здания. С каких пор в особняке появилась прислуга? Что вообще происходит? — Вам назначено? — не унимался мужчина, едва поспевающий за его размашистыми шагами. Кориолан проигнорировал вопрос и пересёк порог, удивлённый отсутствием механического приветствия Тиции на входе. К нему стремглав выбежала женщина, растрёпанная и вытирающая руки о передник. Рассмотрев вошедшего поближе, она шумно выдохнула и вежливо поздоровалась. Получается, Дискордия подошла к «перестановкам» очень основательно и даже наполнила дом живой прислугой! — Простите за внешний вид! Я испугалась, что гости мисс Сол прибыли раньше положенного, а у нас, как назло, совсем ничего не готово! — заверещала она. — Вы, должно быть, мистер Сноу? Будьте любезны, пройдите за мной. Мисс Сол предупредила, что Вы непременно пожалуете во второй половине дня. Кориолан одарил женщину понимающей улыбкой и двинулся следом, мысленно чертыхаясь и проклиная собственную предсказуемость. Девчонка так легко его просчитала! Они миновали длинный коридор второго этажа и остановились у массивной двери, за которую блондин прежде не заглядывал. Взволнованная женщина несколько раз постучала и прислушалась. — Да-да, заходите, — раздалось с другой стороны. Дверь медленно отворилась и представила взору Кориолана личный кабинет Герца Сола, который отныне занимала его единственная дочь. В интерьере отсутствовали традиционная дубовая мебель и любимое всеми мужчинами красное дерево. Вместо привычных коричневых оттенков в цветовой гамме преобладали темно-серые мотивы, что чередовались с позолотой и прозрачным стеклом на вертикальных поверхностях. — Сюда, мистер Сноу, пожалуйста, — кивнула женщина, держась на пару шагов позади гостя. Дискордия чинно восседала за длинным прямоугольным столом, угольное исполнение которого контрастировало с изысканной столешницей цвета белого мрамора. — Благодарю, Глэдис! Будьте добры, оставьте нас с мистером Сноу наедине, — мелодично распорядилась Дискордия, не отрываясь от огромной книги. — И какое-то время попрошу нас не беспокоить и не входить. Она звучала доброжелательно и вежливо, но вела себя так, как и полагается хозяйке особняка и владелице технического конгломерата, — солидно и степенно. Сноу в очередной раз убедился, что роль первой леди, уготованной для Дискордии самой судьбой, будет ей очень к лицу. Несколько минут Кориолан буравил её колким взглядом и молчал. Насколько он мог судить, на Дискордии было очередное чёрное платье. Разумеется, мрачные цвета смотрелись хорошо. Однако изумительный красный бархат, который так поразил у Дьюков, подходил гораздо больше. — Так и будем играть в молчанку? — едко зашипела она, поднимая голову. — Позволил себе немного полюбоваться моей очаровательной напарницей в тишине, только и всего, — безразлично парировал Сноу, прочищая горло. — Что? Дурь сошла, и ты готов поговорить по-человечески? — девчонка обижалась и даже не пыталась скрыть неприязнь. — Когда ты прекратишь быть такой занудой? — закатил глаза Сноу. — Дуешься, как маленький ребёнок! — Знаешь, иди-ка ты к черту! — Дискордия рывком захлопнула книгу и недовольно скривилась, отворачиваясь в сторону. — Уже прогоняешь? А как же обещанный разговор наедине и приказ не беспокоить? — с наигранным удивлением поинтересовался Кориолан. — Я никуда не уйду. Дискордия неопределённо пожала плечами, настраиваясь сказать нечто важное. Блондин насторожился и напрягся, предчувствуя что-то нехорошее. — После твоего идиотского выступления по окончании интервью я пришла к выводу, что наши пути рано или поздно неминуемо разойдутся, Кориолан, — осторожно протянула Дискордия, уставившись в стол. — Как ты тогда сказал? «Не думаю, что отныне нас что-то связывает»? — она резко вскинула голову и метнула в него разъяренные молнии. — Возможно, ты был прав! Сноу рассмеялся, раскатисто, неестественно и жутковато, не веря своим ушам. Голос разума настойчиво велел сохранять хладнокровие и не поддаваться на подлую провокацию. Но животные инстинкты взяли верх и заглушили доводы рассудка, подталкивая к безумию. Как она посмела предложить такое? Нет, она же не могла говорить всерьёз? Кориолан боролся с желанием накинуться на девчонку и заставить ее расплатиться за дерзкие слова, предчувствуя, что скоро сорвётся. — И давно ты сочинила эту глупость? — прогремел он, заставляя Дискордию вжаться в кожаное кресло. — Решила отказаться от единственного человека, который раз за разом прикрывал твою гнусную ложь и терпел паршивые выходки? — Тогда все обстояло иначе, и я нуждалась в твоей защите, — криво усмехнулась Сол. — Но теперь мне не о чем волноваться: я практически неуязвима! В своей неуязвимости девчонка пыталась убедить саму себя, и Кориолан радостно зацепился за этот крючок. — О, поверь на слово, тебе есть о чем волноваться, Дискордия! Ты всех настроила против себя. Дьюков, доктора Галл и половину компании! — Кого ты имеешь в виду? Бесполезную старуху, погрязшую в Голодных Играх? А может, моих собственных сотрудников, которым я отстегиваю деньги за примерное поведение и послушание? — Дискордия вальяжно поднялась со стула и обогнула стол, вставая перед Кориоланом. — Или Лиама Дюкрейна, чьи протезы в любой момент могут выбрать другую хозяйку? — Что… — запнулся Сноу. — О чем ты говоришь? Что не так с протезами? — Обожаю это глуповатое выражение на твоём красивом лице, Кориолан. Я могу бесконечно упрекать отца, хотя он был настоящим гением: услужливо вживил Лиаму особые микрочипы для управления конечностями. Вот незадача: теперь у меня есть дистанционный доступ к каждому из них! — Сол присела на край столешницы и скрестила руки на груди. — Стоит напомнить выскочкам Дюкрейнам об этой крохотной детали, и они никогда и ничего не предпримут против меня, — напарник шокированно хлопал глазами, понимая, что наконец-то узнал ответ на «домашнее задание» Герца Сола. — А еще на моей стороне Велиус, который поможет и поддержит, если что-то пойдёт не так! — Свято веришь новоиспеченному дядюшке? — издевательски хохотнул Кориолан. — Он предаст тебя раньше всех остальных и глазом не моргнёт! Даже если он любил твою мать, с чего бы ему проникнуться такой же нежностью к тебе, дочери человека, который выгнал из его родного города на несколько десятков лет? — он еле заметно шагнул навстречу, постепенно сокращая дистанцию. Сноу вновь почувствовал себя хищником на охоте, заприметившим дивную лань. Дискордия действовала на него подобно морфлингу, вызывала пагубную зависимость и непреодолимое пристрастие. Вместе с разыгравшейся кровью в его сосудах уже бежало знакомое возбуждение, которое совсем скоро захочет вырваться наружу. — А ты? Ты, получается, не предашь? — промямлила Дискордия, улавливая повисшее между ними тягучее напряжение. Она старалась выглядеть невозмутимо, и постороннему человеку вряд ли бы удалось заподозрить неладное. Но Сноу отнюдь не являлся кем-то посторонним: ему были слишком хорошо знакомы эти подрагивающие ресницы, низковатый голос и частые колыхания грудной клетки. — Я стою здесь, перед тобой, невзирая на то, что должен прийти в ужас от твоих коварных замыслов! — ещё один маленький шажок по направлению к ней. — Сначала ты убрала руками Вюргера тех, кто замял дело Севира, чем привела его к креслу главы департамента, а затем продвинула по должности благодаря находке Ориона. Ты оказала ему щедрую услугу, но сама выиграла значительно больше: именно Вюргер дважды покрывал вас с Велиусом и ваши грязные делишки! Блестящая дальновидность! — И с каких пор это начало тебя волновать? — без особого интереса уточнила Сол. — Меня нисколько не волнуют те недотепы из департамента. А по поводу твоего папаши… — Кориолан подбирался все ближе к своей прекрасной лани. — Я даже рад, что Велиус его прикончил! Но ты и Равинстилл посадили у власти монстра и наркоторговца, который способен уничтожить Капитолий ради осуществления своих дьявольских целей! Дискордия холодно рассмеялась в ответ и безразлично пожала плечами. — Пусть хоть дотла спалит, мне нет никакого дела! Панем будет счастлив освободиться от своего главного угнетателя! Кориолан на мгновение вспомнил про «сотни камер по всему особняку» и прикинул, стоит ли позже попросить видеозапись их ссоры и последующего примирения для личного некоммерческого пользования? Ах да, девчонка что-то брякнула про спалить Капитолий… Сноу встряхнул головой, прогоняя морок. — Что, Дискордия, снова твой нелепый мятеж? — ничего нового, старая заезженная пластинка, подстрекающая и раззадоривающая. Стоило честно признать, что, помимо всего остального, его чертовски привлекал этот опасно тонкий лёд. Кориолан не должен испытывать манящей тяги к противнице Капитолия, бесстрашно отрицающей его идеалы. Но тем не менее он испытывает ее, как и нужду перекроить установки Дискордии, что заведомо нелегкая и непосильная задача. — Вовсе нет, я лишь стараюсь соответствовать своему старому прозвищу, — с толикой гордости воскликнула она. Сноу намеренно пропускал ее глупости мимо ушей и позволял нести откровенную чепуху, чтобы усыпить бдительность. Он все сильнее и сильнее теснил ее, пока в какой-то момент не зажал между краем стола и своим телом. Но Дискордия, вопреки его ожиданиям, не отползла дальше, а, напротив, вызывающе прогнулась в пояснице, посылая «напарнику» по «этой затее» довольную усмешку. — Солнце плавится от снега, а не наоборот. Какая неожиданность, — задумчиво продекламировал Сноу, вырисовывая узоры на ее бёдрах, прикрытых платьем. — Можешь даже не пытаться, Кориолан. Ничего не выйдет, — убеждала она себя, иронично надувая губки. — Готов поспорить, что в твоём белье я найду прямое опровержение этим лживым словам, — протянул он, плавно поднимаясь выше и выше. Дискордия притворно нахмурилась, а затем, словно только-только уловив грозный посыл, попыталась соскочить на пол, но Кориолан быстро пресёк жалкую попытку бегства, крепко удерживая за талию и сажая обратно на край столешницы. — Бесполезно скрывать очевидное, — хищно оскалился он, твёрдо намереваясь довести игру до конца. — Отпусти сейчас же, или пожалеешь! — Сол дернулась, не слишком старательно изображая жалкое подобие сопротивления, но Сноу настойчиво раздвинул ее ноги и встал между ними, различив едва уловимый стон, нарушивший воцарившуюся тишину на одно мимолетное мгновение. Вот же маленькая негодница! Кто бы мог подумать, что ее заводят подобного рода прелюдии? Черт, прирожденная искусительница! — Или что? Что ты мне сделаешь, Дискордия? — она томилась от жажды мужских прикосновений и сжимала кулаки от бессилия, не имея наглости ответить что-то дерзкое на его риторический вопрос. Правой рукой он нырнул под разрез на подоле платья, а левой поглаживал поясницу манящими круговыми движениями. Сначала Сноу обхватил коленку, слегка сжал и помассировал, а после широко развёл пальцы и с напором заскользил по внутренней поверхности бедра, разжигая страстный огонь. Ногти впивались в кожу, а подушечки грубо сминали все на своём пути. Дискордия смотрела на него с вызовом, слегка склонив голову, до последнего продолжая вести бессмысленную борьбу и отрицать очевидное. Когда Кориолан нащупал кружевное белье, он полностью расслабил кисть, делая прикосновения воздушными и едва ощутимыми. — Как предсказуемо: твое тело давно тебя предало, — победоносно ухмыльнулся он. — Уже влажная и горячая, а я даже не касался тебя! — Кто бы говорил, — Дискордия многозначительно кивнула на выпирающую часть его брюк и блаженно запрокинула голову, стоило Кориолану отодвинуть кружевную ткань в сторону и начать бережно растирать ее клитор. — И что мы будем делать с нашей весьма досадной проблемой? — он ещё немного подразнил ее, а затем замер у входа во влагалище, ощущая, как тугие мышцы сокращаются вокруг пустоты. — А какие у моего напарника есть предложения на этот счет? — Дискордия тяжело дышала и затуманенным взглядом смотрела на приоткрытые губы Кориолана. Он задумчиво хмыкнул и толкнулся внутрь сразу двумя пальцами, наслаждаясь приглушённым стоном, сорвавшимся против ее воли. — Ты удивишься их разнообразию и изощренности, — Сноу осторожно добавил третий палец, вынуждая Дискордию судорожно хватать ртом воздух от удивления. — Действительно, что выбрать? Взять тебя на столе? А может, поставить на колени? Или просто прижать к стене и трахать до потери сознания? Она упрямо молчала и подмахивала ему бёдрами, практически насаживаясь на его пальцы, чем окончательно сводила с ума. — Начинай использовать свой язык для разговора, или я найду ему другое применение! — нетерпеливо поторопил он хриплым голосом, надавливая на ее клитор. — Это все равно ничего между нами не изменит. У нас нет будущего, — она запуталась в его золотых волосах, пропуская мягкие завитки сквозь пальцы и слегка потягивая у корней. — Не желаю и дальше слушать твой бред, Дискордия, — Кориолан быстро наклонился к ее губам и поцеловал, нежно и требовательно одновременно. За какие грехи ему досталось такое наказание? Она моментально вернула поцелуй, обнимая за плечи и притягивая вплотную. Прикосновения губ становились все неистовее, а движения языков — более напористыми. В груди жгло от недостатка кислорода — Дискордия откачала воздух из его легких и жадно забирала каждый вдох. Кориолан рыкнул и вывел пальцы из ее влагалища, слегка отстраняясь и давая себе пространство для манипуляций с одеждой. Сол по инерции подалась за ним и разочарованно замычала, потеряв контакт с его горячим ртом. Когда Сноу принялся порывисто расстёгивать пряжку ремня, он уже кипел изнутри. Услышав тяжёлый металлический лязг, Дискордия томно застонала, шире разводя ноги и взирая на массивную пряжку из-под опущенных ресниц. — И все-таки как ты этого хочешь? — он упорно добивался ответа, раздумывая над тем, чтобы наказать девчонку за очередной концерт своим кожаным ремнём. Сол облизала пересохшие губы и густо покраснела, раскаляя нервы Сноу до предела. Он привычным жестом схватил ее за подбородок и заставил посмотреть на себя. — Научись уже отвечать вслух, черт возьми! Либо ты выбираешь прямо сейчас, либо я за себя не ручаюсь! — с нескрываемой угрозой рявкнул он. — Покажи, как ты касаешься себя, — прошептала она, смущенно отворачиваясь к массивному стеллажу с книгами. — Хочу повторить. Он был готов взорваться прямо в этот момент, даже не освободив себя из боксеров, ставших слишком тесными для его размера. Сноу прерывисто вздохнул и выдавил сиплый смешок. — Тогда тебе придётся внимательно смотреть на мой член, а не изучать гребаный интерьер, словно ты на экскурсии в музее! — зашипел он, медленно расстёгивая ширинку. Ее горящие желанием глаза недобро сверкнули, подталкивая идти дальше и продолжать их игру. Дискордия пошловато облизала губы и сглотнула, когда Сноу приспустил брюки вместе с бельем и достал возбужденный член, оставаясь полностью одетым. — Раздвинь ноги, — коротко велел он, приятно удивляясь ее беспрекословному послушанию. Кориолан быстро проник под ластовицу ее трусиков и бесцеремонно собрал достаточно влаги, ловя искреннее замешательство. — Моя прекрасная девочка, такая влажная для меня, — хищно улыбнулся он и вернулся к своей эрекции. Кажется, Дискордия поперхнулась и почти соскользнула со столешницы, когда он накрыл себя и еле слышно застонал, распределяя ее смазку по своему члену. — Сначала проходишься ладонью по всей длине вверх-вниз, — хрипло проговорил Сноу, не отрывая взгляда от ее взволнованного лица. — Потом обхватываешь головку. Можешь сжать и провести большим пальцем, вот так, выполняя скользящие круговые движения, — наглядно демонстрировал он, наблюдая за ее частым дыханием и очаровательным румянцем. Он сделал ещё несколько толчков своей ладонью, а затем лениво приблизился к столу, отслеживая ее реакцию. Дискордия судорожно втянула воздух и залезла под ткань белья, копируя последовательность его действий. Черт, она слишком талантливая ученица! Только бы не кончить до того, как он трахнет проказницу на этом столе! Кориолан поцеловал уголок ее рта, а затем переместился на основание шеи и с вожделением провёл языком до чувствительного местечка под мочкой ее уха, заставляя девушку испустить сладкий стон удовольствия. — Теперь возьми меня своей рукой, — скомандовал он, подмечая, что терпение и самоконтроль убывают с каждой секундой. Дискордия опустила подрагивающую руку и аккуратно коснулась его члена, сужая весь мир Кориолана до бережных скольжений своей ладони. Затем нашла голубые глаза, затуманенные необузданной страстью, и самодовольно улыбнулась, осознавая, что она и есть единственная причина его возбуждения. Неторопливо и со всей нежностью Сол принялась изучать бархатную кожу своими пальцами, перепархивая по всей длине и фиксируя его отклики на разные виды касаний. Кориолан сдавленно выругался и оттянул зубами кожу на ее шее, вынуждая Дискордию зашипеть от контраста ощущений. Когда она обхватила его у основания, Сноу не выдержал и накрыл ее ладонь своей, сдавливая сильнее. Дискордия заерзала по столешнице, в попытке облегчить мучительную тяжесть в низу живота, чем доставила Кориолану дополнительное удовольствие. Созерцание того, как откровенно она изнывала от нарастающего жара между ног и желания почувствовать его внутри себя, дурманило и опьяняло. Впервые не сопротивлялась, позволяла свободно управлять кистью, двигалась вместе с ним вверх и вниз, запоминая ритм, который доводил его до исступления. Кориолан прикусил особо чувствительный участок вблизи ее сонной артерии и зализал отметину, срывая восторженный вскрик. После опять завладел губами, сразу же углубляя поцелуй и проникая в рот языком. Сол подразнила его большим пальцем, кружа по влажной головке, а затем крепче сжала ладонь, переходя на более грубую ласку и возобновляя поступательные движения. Кориолан глухо рассмеялся и оторвался от ее рта, наклоняясь к обнаженной ключице и покрывая кожу обжигающими поцелуями. — Дискордия, ответь честно, ты же наверняка представляла, как делаешь это? — спросил он, желая выведать каждую эротическую фантазию, одну за одной. Сол соблазнительно закусила губу, отрывая похотливый взгляд от его члена и возвращая лихорадочно блестящие глаза к его лицу. — Да, представляла, — смущенно ответила она, перехватывая пальцы в плотное кольцо. Сноу хохотнул, убеждая себя не копать глубже и позволить ей раскрывать грязные секреты постепенно, хотя некоторые находки из сферы ее предпочтений уже немало потрясли и приятно удивили. — Я тоже недавно фантазировал о тебе, Дискордия. Стоял в душе и мечтал, чтобы ты коснулась меня так, как делаешь это сейчас. Но реальность оказалась намного лучше, — беззаботно признался он. Через несколько минут он понял, что не продержится долго, если Дискордия продолжит резвиться в том же духе. Сноу мягко снял женскую руку со своего члена и дотронулся до ее лица. — Ты отлично справилась, как и всегда, — похвалил он и целомудренно поцеловал в щеку. — Готова перейти к основной части программы и получить вознаграждение за свои старания? — Да, Корио, я более чем готова, — согласно кивнула она, откидывая несколько взмокших прядей с его влажного лба. — Моя хорошая, — он не удержался и торопливо чмокнул ее в губы, а затем потянулся во внутренний карман, доставая презерватив и скидывая пиджак на пол. Они даже не разделись как следует, а просто набросились друг на друга, как изголодавшиеся дикари! Дискордия проследила за его махинациями и недовольно свела брови к переносице. — Всегда таскаешь их с собой? Рассчитываешь, что тебе обломится случайный секс где-нибудь по дороге из пентхауса до Цитадели и обратно? — ядовито выпалила она, выбивая прежде благодушного Кориолана из равновесия. — Нравится считать себя моей случайной связью? Что ж, желаю удачи! — злобно процедил он, разрывая упаковку под ее презрительное фырканье. Сноу искоса взглянул на неё и осознал, что Сол возмущалась со всей искренностью. Черт, вот же безумная девчонка! Сначала предложила расстаться, а теперь закатывает неуместную сцену из-за его щепетильной предусмотрительности, хотя он старался ради ее же блага! — Вспомни, ты копалась в моих карманах в лесу. Разве находила что-нибудь подобное? — зачем-то решил обратиться к ее здравому смыслу Кориолан, недовольный очередными глупостями. — Я… — Дискордия часто заморгала и смущенно поджала губы, признавая ошибку. — Ревнивая идиотка, — еле слышно пробубнил он, вмиг забывая про «хорошую девочку» и остальные хвалебные тирады в ее адрес. — Сам ревнивый идиот! — в той же манере зарычала она. — Молчу про Феликса, ты даже к родному дяде меня приревновал! А ещё спрашивал, запомнил ли он тебя! Кориолан закатал подол ее платья до талии, обнажая бедра и несколько раз нежно провёл ладонями по ее оголенной коже, помогая расслабиться после перепалки на пустом месте. Дискордия нетерпеливо заёрзала на столешнице и пристально наблюдала за сильными мужскими руками, которые стягивали с нее белье. — Будто у Велиуса на лбу написано, что он твой дядя! — сухо отозвался Сноу, прижимаясь к ее входу. По-видимому, Дискордия собиралась сказать что-то ещё, но плавный толчок его бёдер заставил запнуться и протяжно застонать от ощущения, как Кориолан растягивал ее изнутри. Мышцы сразу же затрепетали вокруг его члена, пока ее сознание затягивала густая пелена, лишая жгучего сопротивления. Он напрягся и замер, приказывая себе не двигаться и дать Дискордии освоиться. Сноу провёл ладонью от лобка до упругой груди и принялся нежно массировать и пощипывать ее, периодически поигрывая с затвердевшим соском сквозь материал платья и тонкий бюстгальтер, которые совсем не стесняли его в изощренных пытках. Сол выгнулась навстречу и повела тазом настолько, насколько ей позволяло ее подневольное положение на столешнице. — Черт, какая же ты горячая и тугая, — просипел он, откидывая голову назад и дразня ее покачивающими движениями бёдер. — Пожалуйста, Кориолан, войди целиком, — жалобно промурлыкала Дискордия, когда его руки удержали ее за талию и не позволили подползти ближе. Сноу игриво смахнул волосы с ее лица, любуясь лёгкой испариной на лбу и густым румянцем, а затем вернулся к приоткрытому рту и с наслаждением поцеловал. Очень скоро они поймали ритм, смакуя каждое синхронное движение губ, и начали ласкать друг друга языками. Одновременно с жарким темпераментным поцелуем он снова толкнулся бёдрами, погружаясь глубже и заставляя Дискордию прочувствовать каждый дюйм своего члена. — Корио, ты бы только знал, как хорошо, — прерываясь на поверхностные вдохи, промычала она и принялась осыпать его щёки и скулы быстрыми касаниями губ. Сноу озорно улыбнулся и резко дернул ее на себя, сокращая оставшееся расстояние и выбивая из Сол последний воздух. — Поверь, я знаю, — простонал он, увидев, как закатились ее глаза, и припал губами к нежной шее. — То, как великолепно ты меня принимаешь… — он так и не договорил — в ответ на похвалу мышцы сжали его ещё сильнее, заставляя потерять связь с остатками рассудка. Скользить было на удивление легко — он ритмично двигался вперёд и назад, не встречая ни малейшего сопротивления. По телу прошлась волна облегчения: несмотря на торопливые, по его мнению, прелюдии, Дискордию удалось подготовить должным образом, чтобы во время близости она не испытывала дискомфорта. Сноу совершил серию медленных плавных толчков, срывая стон за стоном с ее опухших губ, а затем резко вошёл до основания и остановился, склоняясь к ее уху. — Хочешь, попробуем немного жёстче? — заговорщически предложил он. — Хочу, поэтому не сдерживайся, пожалуйста, — этого смелого ответа было более чем достаточно, чтобы его ладонь со звонким шлепком опустилась на внешнюю сторону ее бедра, а темп стремительно сменился на более быстрый и безжалостный. Толчки стали грубее и отрывистее, и комната моментально наполнилась развратными звуками их страсти. Ощущения обострились до предела, а каждая клеточка пылала неугасимым огнём. — Ещё, Корио, ещё, — поощряла Сол, упиваясь тем, как Сноу раз за разом задевает самые чувствительные точки внутри ее тела и заставляет дрожать от удовольствия. — Что же ты со мной творишь, ведьма? — в исступлении прошипел Кориолан, до синяков впиваясь в широко разведённые женские бедра и находя ее рот своим. До него донесся весёлый смешок Дискордии, которая зарылась в его волосы пальцами и уже давно активно помогала тазом, встречая каждый толчок либо стоном, либо всхлипом, что тонули в их рваных поцелуях. — Ведьмой ты меня ещё не называл, — рассмеялась она, оставляя болезненный укус на его нижней губе в отместку за метки на бёдрах. — Вслух не называл, — уточнил Кориолан с довольной усмешкой. Он знал, что на его обычно бледной коже тоже играл розоватый румянец, а кудри неопрятно растрепались, взмокли и ниспадали на лоб. Однако это нисколько не смущало: Сноу добровольно открылся Дискордии, позволил увидеть себя настоящего и услышать гортанные стоны, которые рождались один за другим. — Ты невероятный, — внезапно выпалила она, любовно поглаживая его лицо и притягивая к своим губам. Не разрывая поцелуя, Кориолан скользнул рукой между их телами и коснулся клитора, отчаянно требующего ласки и внимания. Стоило пальцам дотянуться до влажного бугорка, как Дискордия взвизгнула в истоме и принялась извиваться на столешнице, как маленькая юркая змейка. Сноу тепло улыбнулся, поддерживая жесткий темп и совершая круговые движения вокруг ее чувствительного места так, как ей нравилось. Наконец-то он взял девчонку так, как она того заслуживала: без снисходительности и щедрых поблажек! Кориолан окончательно утратил контроль от нахлынувших чувств и эмоций, накрывших его с головой. — Тебе конец, Дискордия, — он совсем не узнавал собственный голос. — Какую бы новую игру ты не вела, ты обязательно проиграешь. Проиграешь мне! — Ни за что! — ох уж это вечное сопротивление — настырно твердила своё Сол, хотя давно балансировала на грани оргазма. Кориолан энергично толкнулся вперёд и беспощадно сжал подушечками пальцев клитор, рассылая потоки электричества от низа ее живота по всему телу и помогая достигнуть пика наслаждения. Дискордия задрожала и с силой вцепилась в воротник его помятой рубашки, полностью отдаваясь захлестнувшему удовольствию. Сноу получил в награду мелодичный стон и почувствовал, как хаотично начали сокращаться мышцы влагалища вокруг его болезненно возбужденного члена. В какой-то момент стенки сжались так интенсивно, что Кориолан зарычал и остановился, с упоением наблюдая за перекатывающимися волнами экстаза, пронизывающими Дискордию. Приятные судороги ещё сковывали ее слабеющее тело, когда он возобновил свои движения, раз за разом задевая воспалённые пучки нервов. — Корио, черт! Я слишком чувствительная, подожди! — взмолилась она, впиваясь ногтями в его шею. — Наглая и неблагодарная! — он с силой шлепнул ее по бедру, оставляя красный отпечаток своей ладони и заставляя принять последний десяток сбивчивых толчков, приближающих его к собственному оргазму. Пожалуй, этот момент стоил всех сожалений, которые будут мучить его после. Кориолан успел немало удивиться тому, что продержался так долго, учитывая, как сильно накипело за время выяснения отношений и выслушивания туманных обвинений. Дискордия продолжала трястись и скулить, когда он вздрогнул и застонал, навалившись на изнемогающую девушку всем телом и пряча лицо на ее плече. Одна рука грубо схватила ее за волосы, не позволяя сдвинуться с места, а вторая надавила на поясницу. Удовольствие неистово билось в его жилах и яркими вспышками носилось по телу. Слишком хорошо, чтобы не потерять связь с окружающим миром на несколько долгих, прекрасных мгновений. Сноу стремился сохранить вертикальное положение, удерживая их обоих, чтобы они случайно не свалились на пол и не растянулись в неуклюжей позе на ковре. Кажется, никогда прежде он не стонал настолько откровенно! — А лучше признай, что ты уже проиграла. И, может быть, я прощу твой долбаный концерт, — ловя последние отголоски отступающего оргазма, велел он, пытаясь сфокусироваться и прийти в себя. Вместо ответа Сол отрицательно тряхнула головой, не отрываясь от его тяжело вздымающейся грудной клетки, и сцепила руки в замок на крепкой мужской спине. — Иди ко мне, Дискордия, — Сноу помог ей аккуратно соскользнуть со стола, а после, не теряя ни секунды, прижал к себе так, словно она была самой большой ценностью в его жизни. Он потерял счёт времени, растворившись в ее объятиях и трепетных прикосновениях, ощущая, будто парит в небесах. Когда Кориолан по крупицам вернулся в реальность, он порывисто наклонился и с упоением принялся целовать ее. В шелковистые волосы, в лоб, в раскрасневшиеся щеки, в тонкую шею, которую покрывали оставленные им отметины, — всюду, куда мог дотянуться. Затем попытался найти припухшие губы, желая вновь ощутить их мягкость и податливость, попробовать Дискордию на вкус. Высказать не озвученные вслух чувства и одарить своей безграничной нежностью, струящейся из самого сердца. Сноу почти поймал ее приоткрытый рот, когда девушка резко отвернулась в сторону и с протестом толкнула его в грудь. — Прекрати, Кориолан, — бесцветно приказала Сол. — Я предупреждала, что это ничего между нами не изменит. Сноу был абсолютно не готов к продолжению спектакля: казалось, они прояснили и уладили все разногласия! Какие новые глупости взбрели в ее воспалённую голову? — Да что с тобой, Дискордия? — ошеломленно воскликнул он, закипая от созерцания безучастного выражения на ее лице. — Хочешь понять, в чем дело? Я узнала твой грязный секрет, вот в чем! — девчонка гневно ударила кулаком по столешнице, после чего в кабинете воцарилась мертвая тишина. На Кориолана разом опрокинули бочку ледяной воды. Он настолько погряз в размышлениях о власти и противоречивых чувствах к Дискордии, что напрочь забыл про чертов компромат, заботливо припасенный папашей. Сноу сковал холод, а все его существо медленно поглощал неподдельный ужас. Если Дискордии стало известно про дочку мэра и Люси Грей… — Три года назад ты убил Каску Хайботтома, предыдущего директора Академии, и скрыл свое преступление от всего Капитолия! — закричала Сол, вновь обращая его внимание на себя. Что? Глаза Сноу удивленно распахнулись: он услышал вовсе не то, что ожидал! Черт, так вот в чем проблема? Полная бессмыслица! — Какое богатое воображение, Дискордия! Браво! — он облегченно похлопал в ладоши и победоносно усмехнулся, выравнивая сбившееся дыхание. — Воображение? — девчонка ядовито улыбалась. — Проводились вскрытие и токсикологическая экспертиза! Его отравили, Кориолан! Ты отравил его! — И почему же тогда против меня не возбудили уголовное дело? — с издёвкой поинтересовался он. — Дай угадаю: потому что это бредовые домыслы твоего чокнутого папаши! Дискордия сорвалась с места и схватила его за грудки. — Да всем было плевать на старого зависимого зануду! Никто не собирался искать иголку в стогу сена, и инцидент замяли! Но мой отец добрался до результатов экспертизы и четко определил список подозреваемых, — она встала на носочки и с ненавистью процедила ему в лицо. — Ты на втором месте, Кориолан, сразу после нового директора Академии! А Герц Сол оказался той ещё занозой! Все-таки сумел добраться до них с Дискордией, пусть и с того света, и настроить дочурку против своего единственного верного защитника! — Не понимаю, чего ты от меня добиваешься… — устало начал Сноу, отцепляя ее пальцы от своей одежды. — Моего чистосердечного признания в том, чего я не совершал? Она криво усмехнулась и покачала головой, ясно давая понять, что ни на секунду ему не поверила. Деревянными руками Сноу начал приводить в порядок свой потрёпанный внешний вид. Он молча застегивал брюки и ремень, одергивал рубашку и натягивал пиджак. — Ты моя, Дискордия, и я не позволю тебе отдалиться из-за надуманного пустяка, — бесстрастно оповестил он, разворачиваясь лицом. Сол закатила глаза и несогласно вздёрнула подбородок. В эту минуту Кориолан почти ненавидел ее, но не мог не признать, что с его отметинами на шее она бесподобна. — Я напрасно считал, что твои игры давно закончились, — продолжал он, поправляя сбившийся воротник. — Ты уже сказала и сделала достаточно, не думаешь? — Все сводишь к играм? — Дискордия звучала уверенно и цинично. — Раз так, советую смириться, что ты уже за пределами арены, и отступить. Между нами все кончено. — Да что с тобой творится? — ошеломлённо повторил он свой первый вопрос, не понимая, как закончить затянувшееся выступление девчонки. — Как смеешь говорить подобное тому, кто открыл тебе душу? — Как будто у тебя есть душа, Сноу! — истерично воскликнула Сол, делая шаг навстречу. — Ты убил не только несчастного Хайботтома, но и своего лучшего друга лишь из-за того, что записал его в мятежники! — от неожиданного упоминания Сеяна его передернуло. — Я не хочу однажды оказаться на их месте, связавшись с тобой! Последняя часть тирады потрясла Сноу намного больше предыдущих — недаром он закалился, выслушивая бесчисленные упреки и обвинения в жестокосердии от Тигрис. Гораздо хуже этих глупостей было то, что Дискордия посмела поставить себя в один ряд с омерзительным предателем Сеяном Плинтом и паскудной крысой Каской Хайботтомом! Впоследствии Кориолан пришел к выводу, что в тот решающий момент он допустил роковую ошибку. Следовало избрать совершенно иную тактику: поиграть в святую невинность или, напротив, горестно во всем сознаться, приправив признание достаточным количеством оправданий. Добиться того, чтобы Дискордия остыла и успокоилась. А затем он мог бы приласкать ее, прижать к себе и страстно поцеловать, заверить в искренности и исключительно благих намерениях, вернуть пошатнувшееся расположение, повисшее на волоске. Однако бессовестное поведение девчонки и ее агрессия лишили Кориолана холодного рассудка и контроля над разбушевавшимися эмоциями. В груди с молниеносной скоростью поднималась невиданная прежде злость. В юности он не обладал той железной выдержкой, что пришла к нему с годами, и потому позволил себе импульсивно сорваться на гнев. От обвинений Дискордии, неуместных сравнений и идиотских предложений прервать отношения, которые вдохнули в него новую жизнь, Сноу вспыхнул, как спичка. — Нет, Дискордия, я приготовлю для тебя куда более мучительный конец, — не помня себя от ярости, зарычал он, заправляя помятую рубашку в брюки. — Вот увидишь, я оставлю тебя ни с чем. И когда я сделаю это, ты сама приползешь ко мне на коленях и будешь умолять подобрать и обласкать, — Сноу звучал свирепо, с остервенением выплёвывал угрозы и был готов уничтожить ее в эту самую минуту. Дискордия звонко рассмеялась, перемещаясь по комнате на ватных ногах. Она металась из стороны в сторону, как дикая пантера, пойманная в железную клетку. — И что же ты сделаешь, Сноу? — собственная фамилия неприятно резала слух. — Запомни, перед тобой стоит отнюдь не слабая марионетка, а формальная глава Третьего дистрикта и генеральный директор огромной корпорации! Кориолан саркастически фыркнул в ответ на это замечание, отказываясь признать ее правоту. Он и сам иногда задумывался над тем, чем располагает, за исключением смазливого личика, пары-тройки заводов Страбона Плинта и дурацких роз в парнике. Однако Дискордия развернула этот риторический вопрос под совершенно иным углом, задевая его самолюбие, чем все больше выводила из себя, подталкивая к пропасти. — Долгое время я была одна, сломленная и разбитая, задыхалась, пока отец методично сживал меня со свету! Ждала, что однажды он прибьёт меня к чертям собачьим, задушит во сне, застрелит из ружья или забьет своими приемами до смерти, как уже делал с неугодными ему людьми! — заверещала Дискордия, продолжая кружить по кабинету. — И тут появился ты: обаятельный, красивый с очаровательной улыбкой и большими невинными глазами! Я голову потеряла, влюбилась в тебя, как последняя идиотка! — Дискордия… — попробовал вклиниться в ее исповедь сбитый с толку Кориолан, который к тому времени перестал дышать. Он снова не верил своим ушам: Дискордия неожиданно открылась ему в чувствах! Призналась, что влюбилась, и тем не менее все равно пыталась выставить за дверь! Это было и безумно, и несправедливо одновременно! Но она предостерегающе замахала руками, отказываясь его слушать, и продолжала разглагольствовать. — Стоило тебе поманить меня крупицей заботы и внимания, защитить на планолете и вступиться перед миротворцами, как я совсем растаяла! Ты неоднократно показывал своё истинное лицо, но после вечера у Дьюков я окончательно лишилась рассудка и совершенно ничего не замечала! Постоянно грезила о тебе, о нас, о нашем будущем! Но теперь, случайно узнав правду о твоём темном прошлом, я поняла, что боюсь тебя, Кориолан! Ты такой же, каким был мой отец, — жестокий, холодный и любящий только себя самого! — она выдержала секундную паузу, возвращая голосу непреклонность, и сыграла финальный, разрушительный аккорд. — Я только что дала тебе последний шанс, который ты снова проигнорировал. Больше я не хочу иметь с тобой ничего общего. Кориолан окончательно обезумел, а перед его глазами встала ярко-красная пелена. Он подскочил, грубо схватил Дискордию и угрожающе сомкнул пальцы на ее шее, стараясь не сдавить слишком сильно, чтобы ненароком не отправить нахалку прямиком на тот свет к любимому братцу и мамаше. Нет, после гребаного признания она нужна ему живой как никогда прежде, живой и стоящей рядом. Любимой и любящей. Безгранично любящей его одного и, может быть, самую малость придурковатого дядю и того жалкого недоноска-кузена. — Зачем ты делаешь это с нами? — Сол испуганно вытаращила глаза и вцепилась в его руку, стараясь оторвать ладонь от своего горла. — Я изменился и уже не тот, что был прежде! Суди по моим поступкам! Неужели ты настолько слепа, что не видишь очевидного? Я не могу потерять тебя, слышишь, Дискордия? — Извини, но я сильно сомневаюсь, что люди меняются, Кориолан! — прохрипела она, не прекращая совершать жалкие попытки вырваться на свободу. — Ты просто заигрался со мной, как с диковинной куклой! Признай это и оставь меня в покое! Кровь стучала в гудящих висках, гулко передавая шум по всей черепной коробке. Кориолан не понимал, чем заслужил подобные претензии: он проявлял участие, по-своему оберегал и поддерживал, считался с ее мнением и не осуждал за мелкие недостатки. — Какой, к черту, куклой? Что за бред ты несёшь? — Сноу отпустил шею жертвы и вцепился в ее трясущиеся плечи. — Я думал лишь о том, как сделать дорогую мне девушку счастливой, только и всего! — со смесью боли и обиды закричал он, не отдавая себе полного отчёта в признании, вырвавшимся против воли. — Убеждай себя сколько угодно и в чем угодно, мне плевать! — ее глаза блестели от сдерживаемых слёз. — Убирайся вон, Кориолан, пока я не вызвала охрану! — Ты что-то скрываешь, я чувствую это всем своим нутром! — взмолился Кориолан, понимая, что его собственные глаза предательски защипало. — Тебе дела нет до гребаного Хайботтома! Не верю тебе, ни единому слову! — Нет никакой тайны или страшного секрета, Кориолан. Смирись с тем, что я выбрала компанию, а не тебя, — влажные дорожки замерцали на ее алых щеках. — Уверена, ты поступил бы точно так же на моем месте и предпочел бы какую-нибудь высокую должность мне и моим чувствам! — Ты не права, Дискордия! Я бы ни за что не отказался от тебя! — он продолжал выкладывать признание за признанием, секрет за секретом, невзирая на последствия. — Я хотел построить будущее с тобой, планировал жениться на тебе, а ты растоптала меня со всей жестокостью! Дискордия угрюмо молчала, а из ее глаз хлынул новый поток горячих слез. Теперь Кориолан окончательно убедился: девчонка врала, бессовестно и бесстыдно врала, но не позволяла допытаться до истины. Дискордия снова выстроила неприступную стену, загородилась, залезла в нерушимый панцирь. Она призналась, призналась, что влюблена в него, а теперь обещала вызвать охрану! Нет, за этим точно стоит какая-то наглая ложь, и он обязательно выяснит, какая именно! Продолжать разговор было бессмысленно: Дискордия преисполнилась абсолютно непробиваемым упорством, так свойственным представителям ее безумной семейки. Нужно на какое-то время оставить ее и заняться Севиром, найти гребаные доказательства его причастности к тем взрывам и вернуть девчонку себе, если не по доброй воле, то угрозами и запугиваниями. Она испугается за честь почившего братца и за судьбу новоиспеченной семейки во главе с дядюшкой Велиусом и сопляком Ромулусом. Однако напоследок ему хотелось как следует поиздеваться над Дискордией и бросить парочку ядовитых колкостей, чтобы не уходить ни с чем. — Думаешь, ты выбрала власть? — насмешливо прошипел ей в лицо Кориолан. — Нет, Сол, ты выбрала погрязнуть в ненависти и одиночестве! — Что поделать, если это единственное, чем отец научил меня владеть в совершенстве, — бесстрастно отозвалась она, растирая саднящую шею. — Что ж, ты сделала свой выбор и подписала себе приговор! Запомни мои слова: твое правление не продлится долго. Я уничтожу тебя, Дискордия, — сыпал обещаниями Сноу. — Скину с трона, заберу все, что принадлежит тебе, и навсегда сделаю своей! Обещаю, скоро ты встретишь свой конец и потеряешь все, чем сейчас так гордишься! — Я с удовольствием посмотрю на твои попытки, Кориолан, — язвительная улыбка на устах добивала, а струящиеся слезы заставляли сердце переворачиваться в груди. Кориолан смерил ее ледяным взглядом и картинно отсалютовал на прощание. Широкими шагами он покинул кабинет, громко хлопая дверью и оставляя Дискордию в окружении озверевших внутренних демонов. Затем молниеносно спустился по мраморной лестнице и выбежал на улицу под изумленные взоры прислуги, толпившейся на первом этаже. Гнев и обида болезненно сдавливали грудь, а порывистый ветер заставлял глаза жечь и слезиться. Невыносимая боль парализовала Кориолана изнутри: казалось, он не испытывал подобного даже в гребаном лесу, когда его бросила Люси Грей! Это было что-то абсолютно новое, запредельного и поистине убийственного уровня. Внутри что-то сломалось и более не поддавалось починке. Он не знал, что именно преобладало в палитре его противоречивых чувств. Были ли это смятение и растерянность от неожиданно настигшего удара в спину? Или отчаяние и бессилие, вызванные неспособностью повлиять на Дискордию и ее идиотские умозаключения? Однако боль и ненависть он ощущал интенсивнее всего. Боль и ненависть испепеляли его, оставляя после себя выжженную пустыню. Множество вопросов, на которые он не получил вразумительных ответов, роилось в его голове. Не могла же Дискордия отомстить за его идиотское поведение после интервью таким жестоким способом? Нет, это чересчур даже для нее! Интуиция не обманывала — за этим крылось что-то ещё, и он обязательно доберётся до истины чего бы это ни стоило. Сноу был полон твёрдой уверенности, что произошедшее этим вечером безжалостно и беспощадно наказывало его за проявленную слабость, выступало апогеем допущенных ошибок. Он опрометчиво позволил девчонке манипулировать и управлять собой, и вот к чему это привело! Дискордия Сол набралась смелости и бросила ему вызов, наглядно продемонстрировала, что является опасным продолжением своего отца. Что ж, значит, Кориолан Сноу объявит ей полномасштабную войну и заставит пожалеть о содеянном, напишет финал их истории кровью, ее кровью, если потребуется. Отныне место на вершине Капитолия закрепится только за одним из них, и он ни за что не уступит трон проклятой девчонке. Закатные лучи обагрили величественные небоскрёбы, веселыми отблесками играли на стеклянных поверхностях и наполняли воздух тёплым переливающимся светом. Сноу достал белоснежный платок с фамильными инициалами и поспешно смахнул несколько слезинок, протирая влажные глаза. Утешением служила единственная мысль, оставшаяся в его затуманенном сознании: либо Дискордия Сол снова будет принадлежать ему, либо Кориолан лично закроет ее потухшие глаза на похоронах. И он готов поклясться перед небесами и всеми древними богами, что с удовольствием согласится на любой из этих двух одинаково чудовищных исходов.