Ватрушки

— А я говорила! — кричит Олеся на всю квартиру. В марте, на свой день рождения, Арсений решил собрать всех друзей у себя дома. Большого празднования не хотелось, но не отметить он не мог, поэтому сейчас все сидели у него. Кроме Антона. Шастун сегодня задержался на работе, и Арсений решил, что будет не страшно, если он просто подъедет позже. Хотя изначально он предлагал отпраздновать только вдвоём, но потом выяснилось, что без него на работе всё рухнет, поэтому все планы пришлось переиграть. Не то чтобы друзья были запасным вариантом, нет, он бы точно с ними встретился, только чуть пораньше, чтобы потом посидеть с Антоном вдвоём. Сейчас Серёжа спросил об их отношениях с Антоном, которые складывались просто замечательно. Им не просто хорошо друг с другом, а охуенно, о чём Арсений и сообщил друзьям. Олеся, конечно же, упомянула себя и астрологию, говоря, что она была права. Спорить сложно, поэтому Арсений только улыбается и переводит тему — он не привык осуждать чужие увлечения. Они с Антоном встречаются уже практически два месяца, и за всё это время у них так и не было полноценного секса в привычном понимании. Минет, совместная дрочка, и на этом всё. Непонятно почему они так и не зашли дальше, хотя очевидно же, что оба хотят, но при этом им вполне хватает того, что есть. Для чего-то полноценного требовалось больше времени на подготовку, а как-то так получалось, что этого времени не находилось. Хотя Арсения вполне себе устраивало то, что у них было, он совсем не жаловался, его это вполне удовлетворяло. Антон приезжает ближе к десяти, Арсений сажает его за стол и накладывает салаты. Получился дикий вайб дней рождения в детстве, но почему-то совсем не хотелось заказывать всё в ресторанах — как бы это ни звучало, но вся эта ресторанная еда приелась. Тем более Арсений точно знал, что Антон домашнюю еду любит больше, Серёже пофиг, а Олеся с Максимом чаще пользуются доставкой, нежели готовят себе сами, поэтому они только рады поесть что-то домашнее. А Арсений любит домашнюю еду за то, что он сам решает, сколько майонеза добавлять, сколько посолить и поперчить. — Это что, знаменитое мясо по-французски? — удивляется Антон, когда Арсений приносит тарелки с горячим. Все хором отвечают, что оно не просто знаменитое, оно ещё и великолепное. Казалось бы, откуда Антон так наслышан об этом любимом блюде друзей. Просто, как оказалось, Шастун сдружился с Олесей ещё с того дня, как Арсений проехался головой по горке. Потом Антон сдружился с Максимом и частенько ходил к ним в гости играть в фифу. То есть пока Арсений не находил себе места и переживал, что они с Антоном больше не увидятся, тот постоянно допрашивал Олесю о его состоянии. Как оказалось, когда Арсений с Олесей готовили мясо по-французски, и она ещё забрала себе добавку домой, на следующий день к ним приходил Антон, но мясо как раз-таки доедалось, и ему не досталось. Поэтому Олеся сказала, что Антон просто обязан его попробовать, тогда он точно даже не подумает расстаться с Арсением. Они, конечно, тогда не встречались, но «Антон, я таро раскладывала, поверь, вы встречаетесь», — рассказывал потом Антон. Они сидят часов до десяти, ему дарят хорошую кофемашину, которую Арсений хотел полгода, но все не находил лишних денег на неё. По русской традиции после водки идёт чай, а у них чуточку традиции изменены. У них после вина и пива идёт кофе из новой кофемашины. Арсений в диком восторге благодарит друзей. Когда все расходятся, Серёжа предлагает остаться помочь убрать всё, но Антон его останавливает. — Я помогу, — Серёжа понятливо кивает и, попрощавшись, выходит из квартиры. Антон как-то по-хозяйски проворачивает замок, закрывая дверь, и расплывается в улыбке, смотря на Арсения. Взгляд нежный и влюблённый, Арсений это видит и чувствует тепло, исходящее от зелёных глаз. Сначала надо убрать всё со стола и загрузить посудомойку. Вообще, Арсений частенько моет посуду сам, но после таких посиделок проще оставить всё машине — сейчас хочется другого. Остатки салатов они убирают в холодильник, грязную посуду Арсений загружает в посудомоечную машину. Он наклоняется, аккуратно составляя всё то, что приносит Антон. В какой-то момент Шастун не уходит за очередной порцией грязных тарелок, а так и замирает за спиной Арсения. Арсений выставляет режим и только после этого разгибается и поворачивается к Антону. Тот стоит с тортом и улыбкой на всё лицо. — С днём рождения, мой хороший! — он протягивает торт чуть ближе к лицу Арсения. «Зачем мне лицо, на котором нет тебя?», и мелко внизу подписано: «спаси моё лицо!». Арсений начинает дико смеяться, ну надо было же додуматься до такой дикости. Это ужасно смущает и веселит, но больше вызывает какое-то невиданное тепло от такого мягкого Антона, который, кажется, и сам немного смущён оставленным посланием. Арсений никак не комментирует надпись, а просто наклоняется и откусывает кусок торта, и, весь перемазанный белым кремом, смотрит на Антона. Тот, недолго думая, тоже подаётся вперёд, но торт обходит стороной и касается белых губ Арсения. Целует легко, языком проходится по уголкам, собирая сладкий крем, чуть-чуть отстраняется, облизываясь, и снова целует, слизывая остатки. — Ты сладкий, — Антон упирается лбом в лоб Арсения и взглядом его дразнит. — М-м, — Арсений оставляет короткий поцелуй на его губах, — ты тоже. Спустя несколько секунд и пары действий торт оказывается на столешнице, а Арсений — прижатым к ней. Мягкие поцелуи пропадают, уступая место жадным и жарким. Антон сразу же запускает язык Арсению в рот, будто бы пытаясь отыскать ещё крема. Лижет, целует, кусает и зализывает укусы. Арсений руки укладывает на чужую шею, а сам привстаёт на носочки из-за того, что Антон подхватывает его под задницу, тем самым заставляя стать выше. Они дразнятся и играются, пока рубашка Антона не оказывается расстёгнутой, а штаны Арсения — приспущенными. Шастун до ужаса любит жмякать его попу без каких-либо препятствий, они выяснили это ещё в первую неделю их отношений. Они перемещаются в спальню, забывая выключить свет на кухне, но так пофиг; Арсений просто берёт его за руку и ведёт в сторону комнаты. Там темно, только тусклый свет от уличного фонаря пробивается через окно; луны не видно, она, видимо, скрыта облаками. Только это совсем и не важно, сейчас важно то, что Антон так и липнет к нему, сразу губами припадает к шее — возможно, даже останется пара синяков. Вообще, Арсений не любит засосы, это всегда казалось какой-то дикостью, животной пометкой своего партнёра, но, похоже, дело в том, кто всё-таки оставляет эту метку. В моменте появляется желание, чтобы Антон пометил такими всё его тело. Он будет не против. Антон как будто читает мысли Арсения, снимает с него футболку, откидывая её куда-то в сторону, хотя Антон и хотел положить её на стул, но по взгляду Арсения понял, что нельзя тратить время на это. Поэтому маршрут футболки неизвестен, а вот маршрут губ Антона вполне себе понятен и приятен. Его губы скользят по линии челюсти, спускаются ниже к шее, аккуратно прикусывают некоторые участки кожи и продолжают движение ниже, оказываясь сначала на ключицах, а потом и вовсе на сосках. Но и там долго губы не задерживаются, поэтому после небольшой стимуляции каждого соска Антон языком ведёт по коже ниже, пока не оказывается у резинки штанов. Арсений опускает глаза вниз и замечает пристальный взгляд Антона. Тот будто бы спрашивает разрешение продолжить. А он на всё согласен, он уже хочет побыстрее ощутить язык Антона ниже, желательно, на члене. Но Шастун не двигается. — Анто-он, — умоляюще стонет Арсений. Член неприятно сжат в боксерах, и уже хочется свободы, хочется стянуть всё лишнее и получить больше ласки от Антона. Только у того появляется игривый прищур, а руки крепче сжимают бёдра. — Что, мой хороший? — убирает язык с открытой кожи. — Сними, — Арсений елозит на кровати и сам пытается стянуть с себя штаны, но руки Антона не дают ему этого сделать. — Зачем снимать штаны? — наигранное удивление скользит в его голосе, а у Арсения нарастает желание дать ему пяткой в нос. — Чтобы я мог сесть тебе на лицо! — выходит громко, резко и очень желанно. Антон усмехается и больше не медлит, видимо, решая не злить Арсения. А может, и совесть проснулась, он всё-таки сам пригласил Арсения к себе на лицо, а сейчас мажется — не дело. Меньше, чем через минуту Арсений лежит абсолютно голый с раздвинутыми ногами перед Антоном. Тот немного подвисает, взглядом пробегается по всему телу, а потом в ход идут и руки. Он гладит, сжимает, царапает и языком слизывает белые линии, оставленные на светлой коже после коротких ногтей. Арсений уже весь покрывается потом, а член окончательно встаёт и призывно покачивается. Антон призыв понимает, поэтому губами обхватывает головку и языком активно лижет, рукой медленно ведёт по всей длине. Арсений неосознанно вплетает пальцы в волосы и чуть-чуть давит на голову. Хотя присутствует дикое желание насадить Антона полностью, но он из последних сил держится, пытаясь думать не только о себе. Но Шастун как будто и сам не против принять больше, поэтому он убирает руку и медленно насаживается на член, пока тот не упирается в нёбо. Арсений стонет и сжимает пряди волос, которые находятся у него в руке. Снизу слышится шипение, но член по прежнему в чужом рту. Антон только глаза поднимает и смотрит немного зло. В принципе, его понять можно, но и Арсений тут не на курорте. Горячий рот пропадает с члена резко, а лицо Антона появляется перед глазами Арсения. Он быстро целует его, а потом подползает к изголовью кровати, ложится на подушку и негромко произносит «Велком» — тут без шансов. Арсений только и успевает быстро облизать губы, ощутить солёный вкус, а дальше всё, как в тумане. Он встаёт на четвереньки, подползает к Антону и стягивает с него штаны, которые до сих пор были на нём, а это, по мнению Арсения, преступление. Он поддаётся какому-то невиданному порыву и оставляет короткий поцелуй на головке, губами собирая смазку. На этом вся сексуальность заканчивается, потому что когда Арсений начинает забираться к Антону на лицо, то пяткой заезжает ему по челюсти и потом долго извиняется. В итоге он кое-как седлает лицо Антона и забывает обо всём, как только язык Антона оказывается в нём. Больше ничего не имеет значение, мир схлопнулся – так же, как и ресницы Арсения. Он старается держаться на корточках, чтобы не придавить Антона, но ноги дрожат, и с каждой секундой становится сложнее удерживаться, поэтому он тянется чуть-чуть вперёд, опираясь коленями и одной рукой в кровать. Во вторую руку он берёт член Антона и медленно ведёт по всей длине, отчего сзади слышится заглушенный стон. Так действительно становится легче. Антон руками раздвигает ягодицы в стороны и упорно вылизывает всё, до чего может дотянуться. Арсений старается сдерживаться, кусает губы, чтобы стоны не вырвались или были тихими. Но когда руки Антона перемещаются с ягодиц на бёдра и придавливают вплотную к лицу, то сдержаться уже не получается. Арсений от неожиданности сдавливает член Антона, но тот похоже от этого только стонет. Ощущение, что ещё чуть-чуть, и Арсений кончит. Он никогда не претендовал на звание «Скорострел всея Руси», но тут, правда, без шансов. Антон будто бы хочет, чтобы Арсений не просто претендовал на это звание, но и стал там номером один, потому что он сплёвывает и немного вставляет палец. Если быть честным, то это даже не на полшишечки, но ощущения пиздец, особенно, когда компаньоном пальца становится язык. Арсений на самом деле надеялся, что они сегодня прямо-таки потрахаются — не то чтобы то, чем они сейчас занимаются, называется «Воскресная служба». Это совсем не так, просто Арсений хочет член Антона в себе, причём не во рту, а где-то в заднице. Как бы грубо это ни звучало, но это правда. Антон проталкивает палец чуть сильнее, и Арсений стонет уже не совсем от удовольствия. Шастун это замечает, поэтому вытаскивает палец и нежно целует Арсения в промежности. Господи, за что ему такой шикарный парень достался! Антон его немного приподнимает и говорит: — Прости, — поглаживает большими пальцами бёдра. — Как ты хочешь кончить? — С твоим членом в себе, — Арсений решает, что сегодня тот день, когда даже такие небольшие (шутки про член Антона не будет) желания должны быть исполнены. — Только я боюсь, как бы не кончить, пока ты будешь меня растягивать. — Я буду тебя растягивать? Они всё ещё не меняют позы, Арсений так же нависает своей задницей над Антоновым лицом, иногда теряет равновесие и яйцами проезжается по его подбородку. — А есть ещё варианты? Арсений не совсем понимает, что делает Антон, когда выползает из-под него. Зато всё понимает, когда он идёт к шкафу и достаёт оттуда смазку, усаживается на кровати напротив Арсения, закусывает губу и улыбается. Он протягивает Арсению полупустой — или полуполный — флакон смазки. — Ты сам себя растянешь. Растянешь так, чтобы принять мой член, но при этом так, чтобы не кончить в процессе, — он сам открывает баночку и ждёт, пока Арсений подставит пальцы. Попова всего кидает в жар, он чувствует, как волна огня проходит от головы к пальцам ног. Он и не знал, что Антон может быть таким, он и представить не мог, как его возбуждает сама мысль делать что-то с собой, пока Антон будет смотреть. Антон льёт смазку так, что немного капает на постельное бельё, но это сейчас неважно. Важно то, что Арсений встаёт на четвереньки, поворачиваясь задом к Антону, игриво подмахивает задницей и пальцами тянется к анусу. Один палец входит легко, поэтому после пары движений Арсений вставляет второй палец. С этим уже труднее, но он даже не успевает об этом задуматься, потому что видит лицо Антона. Тот завороженно смотрит на действия Арсения, внимательно следит за каждым движением и облизывает губы. Арсений переводит взгляд ниже и видит, как Антон медленно водит по своему члену, иногда останавливается, чтобы большим пальцем пройтись по головке. Ебанись. Сил стоять в таком положении нет, поэтому он утыкается щекой в кровать, так и не опуская задницу, иногда подвиливает ей и добавляет третий палец. Антон резко оказывается рядом, руками хватается за бёдра, останавливая виляния. — Арс, я сейчас просто свихнусь, — он раздвигает ягодицы и открыто смотрит за тем, как Арсений трахает себя пальцами. — Вытащи один палец. Арсений слушается и совсем об этом не жалеет, потому что теперь в нём два его пальца и один палец Антона вместе с его языком. Стоны снова становятся несдержанными, хотя и рука немного затекает, но это совсем не мешает охуевать от происходящего Долго это не длится, потому что Арсений чувствует, что если так всё и продолжится, он кончит прямо так, а сил на второй заход может и не хватить — ему уже всё-таки не шестнадцать. Антон вытаскивает язык и палец, убирает руку Арсения, а потом, немного помяв ягодицы, пристраивается сзади. Перед этим вытаскивает из своих штанов презервативы и, открыв один, раскатывает по своему члену. Немое «Готов?» скользит в воздухе, а после арсеньевского кивка Антон приставляет головку ко входу и медленно двигается вперёд. Внизу всё тянет, сзади всё распирает, и Арсений тонет в ощущениях. Он чувствует, что простынь под ним пропиталась потом, а ещё чувствует, что он на пределе. Руки Антона как будто бы везде, но на самом деле он сжимает бёдра и иногда перемещает ладони на талию. Двигается он всё ещё медленно, потихоньку входит в Арсения. Хочется уже поскорее насадиться до конца и получить более резкие толчки. Только у Шастуна другие планы. Он входит наполовину, а потом выходит практически полностью, повторяет так несколько раз, пока Арсений стонет что-то несвязное. В это «несвязное» он вложил все силы — а ещё просьбу трахнуть. И он Арсения слушается, входит наполовину, а потом резко насаживает до конца. Пиздец, Арсений сочувствует своим соседям, потому что этот стон был похож на клич умирающей чайки, но ему правда хорошо. Антон даёт время привыкнуть, целует выпирающие позвонки, а потом начинает двигаться. Осторожничает, не делает резких движений, пока Арсений сам не начинает подмахивать бёдрами, будто бы насаживаясь.Тогда-то он всё понимает и ускоряется, вдобавок к этому одной рукой пролезает между ног Арсения и начинает дрочить. Это и стало последней каплей, после этого начался небольшой потоп в виде белой вязкой жидкости на руках Антона. Тот замедляется, но руку с члена не убирает, додрачивает и собирает подтёки с члена. Проходит буквально минута между тем, как Арсений кончил, и как Антон уже вытаскивает из него член, снимает презерватив, и рукой, которая испачкана арсеньевским семенем, начинает дрочить себе. Проходит ещё буквально пара минут, когда Антон стонет, и их сперма смешивается, оказываясь на ягодицах Арсения. Арсений чувствует себя грязно, но очень правильно. Антон вытирает его краем простыни, рядом оставляет пятна от своей руки, а потом заваливает его на бок, укладывая маленькой ложечкой, крепко прижимает к себе и целует в лоб. — Подарок чуть-чуть задержался, пришлось импровизировать, — гладит Арсения везде, куда может дотянуться. — Я думал, это и был подарок, — улыбается Арсений. Чуть позже они примут душ, поменяют постельное бельё и лягут спать, чтобы утром Арсения ждал завтрак в постель, комната, заваленная воздушными шарами, и подарком в виде тюбинга. Арсений поцелует Антона, и завтрак они съедят на двоих, чтобы потом вместе завалиться на кровать. Следующей зимой они поедут кататься на ватрушках, и будет хорошо, если в этот раз они обойдутся без травм.