Секреты глубин малиновых глаз

      Дремучие деревья были повсюду. Те нависали над землёй и загораживали вид на луну, чем усложняли путь. Они пытались остановить бегущего волка, выставляя свои многочисленные ветви перед его лицом, оставляя царапинки на молодой коже. Но тот не обращал внимание на боль от ран, потому что по его телу было рассыпано в десятки раз больше, и бежал дальше, ведь это был единственный выход из ада. Адом он называл свою собственную стаю, где нет ни уважения к её членам, ни сопереживания для пары вожака. Почему его паре должны сопереживать? Потому что вожак северной стаи был жесток и снисходителен, что, к сожалению, было известно только его близким, а не его стае или же другим стаям. Почему волчонок знает об этом? Потому что именно он и был парой вожака, но не официальной. И только из-за того, что его шея девственна, он смог выбраться этой ночью из дома — что больше напоминал клетку — вожака. Он знает, что его не будут искать, но, даже несмотря на это, он пытается бежать, как можно быстрее. На самом деле, он не знает в каком направлении бежит и на чью территорию попадёт, но он думает, что остальные стаи намного лучше его родной. Ему бы попасть туда, где у вожака уже есть пара, потому что второго раза он не выдержит.       Отбивая лапы о камни, он чуть ли не воет, когда те впиваются в мягкие подушечки на конечностях. Но сейчас нельзя издавать ни звука, потому что он может привлечь чьё-то внимание, как оборотней, так и обычных диких животных, потому что находился на никем незанятой территории. Он уже не знает, сколько так бежит, но точно знает одно — вскоре он должен наткнуться на деревню оборотней.       Вдруг по коже пробежался холодок и юное тело передëрнулось. Тело вдруг потяжелело от чувства страха, что зародилось в груди вечным огнëм. Это значило только одно — он пересëк границу чужой территории. Лапы отказывались двигаться, и волк остановился на месте, стараясь прислушиваться к внешним звукам, игнорируя быстрый стук своего сердца от долгого бега. Но он ничего не слышал помимо своего тяжёлого дыхания и звуков ночного леса. Даже если ему казалось, что тут вполне безопасно, он всë равно не мог пошевелиться ни на миллиметр. Вдруг справа раздаëтся вой, а следом за ним ещë два, уже с двух других сторон. На него открылась охота.       Глаза бегали между деревьями в ожидании появления врага. Он боялся, что на него запрыгнут и вцепятся острыми клыками в шею, прогрызая еë насквозь. От страха подгибаются ноги, и волк резко ложится на живот и потихоньку скулит от страха. Всю жизнь ему говорили быть сильным и не показывать свою слабость, но сейчас, когда он проник на чужую территорию, где его могут убить, даже не разобрав с хорошими ты намерениями или плохими, он позволяет себе не сдерживаться. Голова кружилась от плохих мыслей, и волк начал раздумывать над тем, что сбежать было плохой идеей. Лучше бы он терпел унижения, чем был убит альфами чужой стаи. Из кругленьких волчьих глаз потекли маленькие слëзки, и волчонок заскулил ещë больше, когда чуткий слух уловил грохот альфьих лап о землю, что неслись на него с огромной скоростью. Теперь он мог понять, откуда придëт враг, но это было почти бесполезно, потому что защищаться он бы всë равно не смог против стольких альф. Он поджал хвост под себя от страха и когтями скоблил землю от нервов, волк ждал, когда его обнаружат, это было неизбежно. На что он рассчитывал, пробираясь на чужую территорию? Такой приëм нежеланных гостей был свойствен каждой стае, потому что никто не может знать, кто именно проник на территорию и с каким замыслом. Но он был простым омегой, поэтому и разорвать его в клочья не должны, тем более когда он выглядит так.       И вот он слышит, как сбоку, маневрируя меж деревьями, бежит волк, а после, когда замечает его сжавшуюся тушку, в движении воет, давая знак стае, что чужеземец нашёлся, и запрыгивает на него сверху, слегка прикусывая шею, как бы предупреждая, чтобы он не рыпался. От действия альфы он заскулил ещë больше и теперь задрожал всем телом, потому что альфа больно вдавил свои когти в его спину и пахло от него злостью.       Долго в таком положении они не пробыли, потому что остальная часть волков вскоре вышла на них, и, к большому счастью волчонка, не бросились на него, как тот альфа, что обнаружил его первым.       На него смотрело около восьми альф, своими слегка красными глазами, чей цвет начал потихоньку угасать при виде испуганной омеги. Один из самых больших альф, что стоял ближе всех к омеге, начал рычать, заставляя омегу задрожать ещë больше от страха перед вожаком стаи. Большущий волк стал двигаться ровно на него, а альфа, что до этого прижимал его к земле, наконец-то слез, давая вздохнуть немного свободнее, но не менее сжато от приближающегося к нему вожака.       Не смея двигаться, чтобы альфа не напал на него, и, кажется, даже переставая дышать, он смотрел на вожака влажным взором, напрочь затихая, вдыхая феромоны альфы, что были достаточно мягкими для тех, которые должны были заставить его повиноваться. Что он пытается сделать? Тот смотрел на него внимательными глазами и ходил вокруг, слегка обнюхивая волчонка. Кажется он стал понимать, что перед ним необычный омега, хотя запах того был не доступен для оборотней.       Обойдя волчонка ровно покругу, он остановился у его лица достаточно близко и устроил переглядки, немного наклоняя голову, как будто чего-то ждал. На удивление омеги, он перестал дрожать и теперь был достаточно спокоен, чтобы он мог мыслить более здраво, но даже так он не понимал, что альфа требует от него. Тот смотрел на него выжидающе и с надеждой в глазах, но он все равно не понимал, пока альфа не кинул свой взгляд на его шею. Тогда-то до волчонка дошло, что тот хотел от него, и медленно откинул шею, показывая своë подчинение, из-за чего альфа мягко рыкнул, давая понять, что он доволен. Вот только волчонок знал, что последует дальше, и снова начал дрожать, когда альфа начал приближаться к его хрупкой шее. Когда тот приблизился настолько, что волчонок ощутил его дыхание на шерсти, то не смог сдержаться и издал короткий писк. Альфа возле его шеи кажется замер и несколько секунд просто не двигался, явно что-то обдумывая, а потом мягко придвинулся и коротко обнюхал, вместо того чтобы прикусить, как это принято у волков.       Волчонок даже удивился, какой этот альфа понимающий и внимательный, раз понял, чего он боится. Ещë, кажется, он был очень добрым, потому что для вожака всегда важно успокоить своего внутреннего волка, когда на территорию проникают чужаки. Если бы тот был в человеческом обличии, то обычного показа шеи было бы достаточно, но волк не был таким же доверчивым и ему требовалось подтвердить это физически, то есть укусить. Вообще, волки всегда решали всë физически, будь то борьба за омегу или же за будущее звание вожака. В какой стае он оказался? Волчонок никогда не слышал про таких добрых вожаков.       Его волк был большим и чёрным, и если бы он запрыгнул на волчонка, то раздавил бы, будучи в несколько раз больше. Его глаза светились малиновым цветом, подтверждая статус вожака. Многие молодые волки думали, что малиновый — это цвет омег, но на самом деле он принадлежит самым сильным альфам.       Когда-то, давным давно, жил на свете один большой и добрый волк, что вёл за собой весь мир. Он относился ко всем с любовью, не разделял на слабых и сильных, не принижал омег и уважал старших. Большинство последователей любили его, были преданы вожаку. Но были и завистники, те, кто тоже хотели вести волков за собой, те, кто хотели получить славу. Когда у вожака родился второй сын, он устроил огромный пир в честь продолжения своего рода. На этом застолье он поделился своими планами и упомянул, что власть отдаст одному из сыновей — тому, чьё сердце будет открыто абсолютно для всех волков мира, чтобы подарить любовь всем, кто в ней нуждается. В тот день завистники отравили малину в их тарелках. Организмы его жены и старшего сына оказались слишком слабы и не справились с ядом, что поразил их органы. Когда лекари озвучили причину гибели супруги с сыном и сказали, что его еда тоже была отравлена, он зверски взбесился. Это был первый раз, когда он пожалел, что стал вожаком. Днями и ночами он бегал по лесам и полям, убивая любых оборотней, не разбирая, кто друг, а кто враг. Когда на всей планете остался только он с маленьким сыном, то понял, что натворил. Долго он скитался ещё по свету в поисках своих собратьев. Тогда-то он и нашёл маленькую омегу под скалой, воспитал как своё дитя и ушёл на тот свет, когда понял, что дальнейший род оборотней в хороших руках. И продолжили его дети род, да не забывали о своём отце. Рассказывали эту историю своим детям и другим волкам, что повылезали из своих убежищ, когда почувствовали, что вожак покинул этот мир. Так и прижилось ему звание малинового волка из-за цвета глаз, что окрасились из-за яда в теле. И запомнилась эта история матери природе, а чтобы и оборотни не забывали про неё, наградила она весь род первого вожака малиновыми глазами. Так она хотела сплотить оборотней и быть добрыми друг к другу, но даже сейчас они разбрелись по стаям, изредка враждуя друг с другом.       Эту историю рассказывала ему мама, когда ещё была жива. В его сердце. Он не знает, с чего вспомнил эту легенду, но зато понял, что вожак именно этот волк, в чём он собственно уже не уверен, потому что у волков, которые стоят поодаль, глаза такого же цвета и по размерам они только чуть-чуть уступают тому, кто стоит возле него. Кстати, если говорить о волке, который стоит возле него, то он топчется на месте и явно чего-то ждёт от волчонка. Омега недоумённо смотрит на него, пока сбоку не раздаётся мягкий человеческий голос.       — Обернись, — сказал голос, и волчонок заскулил. Он не хотел, чтобы кто-то видел его нагим, когда его тело находилось в плохом состоянии. — Мы и так пошли тебе на уступки, поэтому делай то, что я говорю, — его тон вовсе не был жёстким, но через него он выражал свою власть. Но, даже несмотря на его слова, он не мог подчиниться, потому что в человеческом обличии он станет не таким выносливым и возможно отключится, как только обернётся. Всё это время он бежал в волчьем обличии и жутко устал, но что же будет, когда он примет облик человека? Ноги не держали, а есть и пить хотелось зверски. Думая, как показать своё состояние, он не находит ничего лучше, чем подняться на лапы. Он смотрит на свои лапы, что были испачканы в собственной крови, и осторожно приподнимает одну, нетвёрдо ставя её на землю, стараясь не скулить от боли, что вызывают вновь потревоженные царапины. Стоя на двух передних дрожащих лапах, он набирает в лёгкие как можно больше воздуха и ставит оставшиеся две, из-за чего с грохотом валится на бок. К нему сразу хотело подбежать несколько волков, желая помочь скулящей омеге, но он только сильнее пугается такой реакции. Видя его состояние, вожак, которому даже подбегать не нужно было, приходит на помощь и не даёт волкам приблизится к лежащему волчонку. Это было делать сложновато, потому что рыкни он сейчас — испугал бы омегу сильнее. Он понимал, что тот находится в расшатанном состоянии от усталости и причины, по которой он оказался на территории его стаи. Благо оборотни быстро поняли, что вожак хочет до них донести, загородив вид на волчонка, поэтому остановились на полпути. Довольно проурчав и мысленно похвалив волков, он повернулся к волчонку, что смотрел на него с тревогой в глазах, и подошёл вплотную.       Приняв человеческий облик, он сел перед волчонком на корточки и сверкнул фиолетовыми глазами в ночной темноте жуткого леса.       — Привет, — мягко сказал альфа и подарил волчонку мягкую улыбку с ямочками на щеках. — Ты не против, если я донесу тебя до деревни? — неожиданно спросил альфа, и волчонок раскрыл глаза от удивления. Он понимал, что это единственный выход, поэтому, чуть поупрямившись, он всё-таки неуверенно мотнул головой, после чего тёплые руки обвили его волчье тело и подняли в воздух. — Какой ты лёгкий! — воскликнул альфа, когда прижал небольшое тело волчонка к себе. Это чуть-чуть смутило омегу, чего он не показал.       Пока альфа нёс его на руках, а другие волки шли за ним в одном только им известном направлении, он решил поразмышлять над всем, что сейчас произошло. Как он знает, вожаки не должны так хорошо обращаться с чужеземцами, а рвать на куски, потому что таков закон стай. Или ему всю жизнь врали, но, как ему известно, их вожак поступал именно так. Ещё волчонок не понимает, почему вожак не коснулся его шеи, ему должно было наплевать на его чувства, и он должен был сделать это, но тот поступил иначе и прогнулся под чёртовой омегой. Волчонок никогда бы не подумал, что альфа может слушаться омег, потому что в его стае за любое высказывание омеги или озвучивание своих хотелок били кнутом. Он не понимал, куда вообще попал, потому что толком и не знал ничего о других стаях. Его всегда держали в неведении, чтобы у него и мысли о побеге не было.       Пока он находился в своих мыслях и сравнивал здешних альф и альф со старой стаей, то не заметил, как они прошли мимо первого небольшого домика. И только когда он слышит гомон людей вокруг, то как будто просыпается и не находит ничего лучше, чем уткнуться сухим носом в голую грудь альфы, который выходит из своих мыслей.       — Бин, сходи пожалуйста за Феликсом, у него жар и внешние ранения, — сказал тот в сторону одного из волков, который вскоре направился в другую сторону и скрылся за одним из домишек. — Потерпи немного, мы скоро придём, — уже обратился вожак к волчонку у себя на руках, и они взаправду, буквально через секунду, стали подниматься по ступенькам в небольшой домик. Открыв дверь одной рукой, он зашёл внутрь и положил волчонка на застеленную белой тканью кушетку. — Сейчас тебя осмотрят и помогут, — сказал альфа, отходя от него и подходя к выходу, а волчонок испугался, что единственный, кому он доверяет, уйдёт, оставив его одного. — Не переживай, я никуда не уйду, — уловив панику, по-доброму усмехнулся альфа и накинул на себя лёгкий халат, прикрывая своё нагое тело. Уже завязав узел на талии, он подошёл обратно к омеге и задумчиво закусил губу, рассматривая его тело, останавливаясь на глазах, что не выражали никакие эмоции и просто следили за альфой. — Что же тебя сюда привело? — задал он вопрос скорее себе, чем волчонку, потому что знает, что сейчас ему никто не ответит. Но волчонок отвечает, слегка тявкая, вызывая у альфы нежную улыбку.       Их односторонний диалог прерывает открывшаяся дверь, из-за чего омега вздрагивает и с ужасом смотрит на вошедшего, который замечает состояние волчонка и останавливается на месте, чтобы не пугать сильнее.       — А кто это тут у нас? — спросил зашедший, по мягкому запаху — омега, смотря слегка удивленными глазами на волчонка, который замер и неотрывно наблюдал за зашедшим. — Меня зовут Феликс, я лекарь, — представился тот, потихоньку подходя к кушетке с лежащей на ней омегой. — Позволишь мне осмотреть тебя? — спросил он, когда подошёл вплотную к кушетке и встал рядом с альфой. Не зная, что ответить, волчонок посмотрел на альфу, который только слабо кивнул ему на его вопросительный взгляд. И когда только альфа дал ему своё согласие, он кивнул пришедшему омеге и тот, поблагодарив, стал внимательно осматривать тело волка, но ему было сложно это сделать из-за шерсти, о чём он и сказал. — Мог бы ты обратиться в человеческий облик, чтобы я мог получше тебя осмотреть? — спросил омега, и волчонок снова посмотрел на альфу.       — Когда он поменяет облик, то сразу потеряет сознание и пробудет так точно несколько дней, — предупредил альфа, но омега был непреклонен в своём решении, потому что помочь, как следует, он может только так.       — Всё хорошо, можешь обращаться, — сказал омега и посмотрел в затуманенные глаза волчонка, которые смотрели на него с недоверием. — Ты хочешь, чтобы он ушёл? — предположил омега, и волчонок неуверенно кивнул. — Чан-и, принеси, пожалуйста, тёплой водички, — обратился он к альфе, и тот, молча кивнув, вышел из домика. — Я, возможно, не смогу справиться один. Могу ли я позвать своего друга? — мягко спросил Феликс, и волчонок вновь стал напряжённым как струна. — Он омега, — быстро добавил омега, и волчонок в который раз за эту ночь утвердительно кивнул.       Он понимал, что всё, о чём его просят — это необходимо, поэтому мог просто соглашаться на всё, а потом благодарить их за предоставленную помощь. Те и так были чересчур добры и заботливы к незнакомцу, который потревожил их посреди ночи. Открывшаяся дверь снова заставила его дёрнуться, но как только он заметил знакомый силуэт сквозь размытое зрение, то успокоился. Если волчонок правильно понял, альфу зовут Чан.       — Позови сюда Сынмина и ложись спать, мы с ним справимся, — сказал Феликс, и альфа уже открыл рот, чтобы возомнить, но не успел даже и слова сказать, как омега снова заговорил. — Ты альфа, Чан-и, — мягко сказал Феликс, и плечи альфы поникли. — Я обязательно позову тебя, если мне понадобится помощь, но сейчас ты уже сделал всё, что нужно, — успокоил его омега, и альфа покинул домик. С его уходом за дверью послышалось множество голосов, которые привлекли внимание волчонка, и он навострил ушки. — Подслушивать нехорошо, — мягко посмеялся Феликс, заметив любопытство омеги, а потом погладил по голове, когда тот смущённо прижал ушки к голове. — И как тебя сюда занесло? — осторожно перебирая шерсть между пальцами, грустно спросил Феликс, но ответа так и не услышал. Омега слишком расслабился под нежными касаниями, что начал засыпать, но вспомнив, о чём его попросил лекарь, без предупреждения обернулся, громко воя от боли от переформирования костей. Последнее, что он услышал, — это громкий голос Феликса и хлопок двери. Дальше была просто пустота, что спасла его от нескончаемой боли.

***

      Джисон открыл глаза, но зрение его подводило, и он не с первого раза смог рассмотреть комнату, в которой проснулся. Комнатка была небольшой, и её освещала керосиновая лампа, стоящая на столе по правую руку от кушетки. На столе был полный беспорядок, как у творческого человека, только на нём стояли не краски с гуашью, а разные медикаменты. На стенах комнаты было прикреплено множество полок, которые были забиты прозрачными склянками с наполняющим их разнообразием трав. На каждом сосуде была прикреплена бумажечка с определённой надписью. Таких полок было много, и одна даже располагалось над кушеткой. Возможно, именно на ней были самые необходимые средства для первой помощи. Следом он перевёл взгляд на стену, к которой он лежал ногами вперёд. На ней было две двери, и если он правильно помнит, то дальняя дверь является входом в домишко. Комнатушка была небольшой, а из-за этого и уютной. В воздухе витало множество запахов разных трав и отваров, но больше всего чувствовался запах свежей клубники, он был очень насыщенный, но при этом ненавязчивый. Запах был сладкий и напоминал тёплый летний день, когда ты собираешь клубнику под палящим солнцем, изредка кидая ягоду себе в рот, а не в корзину. Перед взором сразу представился образ омеги, который мог носить этот запах, и Джисон сразу подумал, что он ведёт свободный образ жизни.       Этот омега вставал ближе к обеду и ещё час грелся в постели под лучами солнца, что сочились через неплотно закрытые шторы. Ел клубнику на завтрак под ворчание мамы, что он так долго спит, а потом, поцеловав её в щёку, убегал на улицу, чтобы встретиться с друзьями и сходить на поле, чтобы собирать ягоду и подглядывать за альфами. Он был очень задорным и беззаботным, ему не нужно было каждый день думать, как бы избежать наказания за то или иное действие, которое может не понравиться стайному альфе. Каждый день он будет думать о том, как бы покрасивее одеться, чтобы привлечь внимание противоположного пола. И Джисон несомненно бы ему позавидовал, если бы встретил пару лет назад, когда ещё был абсолютно свободным и нежелающим принимать законы своей стаи.       Мысленный поток прервало внезапное желание желудка вывернуться наружу, и Джисон подскочил с кушетки и почему-то сразу побежал к ближайшей двери и угадал — там находилась ванная комната. Быстро добежав до унитаза, он рухнул на колени, и его сразу вырвало желудочным соком, потому что он был в отключке и поесть ему так и не представилось возможности. Когда приступы закончились, он попытался унять дрожь во всём теле и вытереть слёзы, стекавшие по щекам. Отдышавшись, он дотянулся до смыва и нажал на кнопку. Подкопив сил, он поднялся на ноги, опираясь на стоящую рядом ванную, и по стеночке дошёл до раковины. Шум в ушах увеличился, а в глазах начало темнеть, но он упорно продолжил стоять, стараясь понять, как открывается кран. Наконец, разобравшись, он подставляет руки под ледяную воду и чуть наклоняется, чтобы умыться ею. Лицо сразу закололо от холода, зато проявилось зрение и звон в ушах стих. Пересилив себя, он сделал так ещё несколько раз, пока не перестал чувствовать пальцы и кожу на лице. Закрыв кран, он осмотрел комнату на наличие полотенца и только сейчас понял, что делал это в полной темноте, но из-за того, что он оборотень, у него хорошо развито зрение в темноте, чем он пользовался на постоянной основе, а может, оно развито даже лучше чем у обычного альфы. Нужная вещь обнаружилась висящей на стене возле висящего над раковиной зеркала. Там он встретился взглядом с тощим бледным омегой, который вызывал жалость одним своим видом.       На самом деле Джисон уже забыл как выглядит, потому что в старой стае последние две недели прошли чуть ли не хуже чем вся его жизнь. Именно эти недели стали последней каплей. Он больше не мог видеть ни стайных, ни вожака, ни комнату, в которой его заперли.       Промокнув лицо, он снова посмотрел на себя в зеркало и только сейчас понял, что большая часть его тела замотана в бинты, а на ногах одеты лёгкие штаны. Помимо мелких царапин и синяков, которые появились при беге в лесу, на его теле были и старые увечья, нанесённые старым вожаком. Вдруг ему стало очень стыдно из-за того, что кто-то видел его исполосованную спину от ударов кнутом и укусы по всему телу. Джисон очень надеялся, что никто не спросит его об этом, потому что вспоминать об этом было неприятно. Ещё омега понимал, что его расспросят, как только поймут, что он проснулся и мыслит здраво. Джисон знал, что будет отвечать честно и будет пытаться рассказать даже то, о чём хотел бы умолчать, потому что очень сильно благодарен всем, кто живёт в этой стае, за их доброту. Но его очень пугал тот факт, что ему могут не поверить и применить грубую силу.       Тут же перед глазами всплыл размытый образ того доброго альфы, который мягко улыбался ему и разговаривал как с маленьким ребёнком. Тепло его тела и сильные руки, которые несли его через лес в поселение оборотней. Как он не стал кусать шею дрожащего от страха омеги, а лишь понюхал. То, как не пустил к нему альф, когда он упал, потому что понял, что станет только хуже, когда они приблизятся. Интересно, увидит ли он этого альфу ещё раз?       Отвернувшись от зеркала, Джисон направился в главную комнату. Когда он постоял и умылся, ему стало намного лучше, и он решил походить ещё, чтобы тело потихоньку начало привыкать к физической нагрузке. Подойдя к столу, он начал рассматривать его содержимое. На нём находилось много лечебных трав, несколько рассыпалось по столу, что-то разлилось, лежали обрывки бинта и их разорванные упаковки, из одной открытой баночки выпали пилюли. Поняв, что всё это произошло во время его лечения, Джисона замучила совесть и он принялся наводить порядок. Сначала выбросил весь мусор в ведро, которое стояло под столом, после собрал все таблетки в баночку и рассортировал выпавшие травы по маленьким баночкам. Следом он собрал все пустые баночки и грязную ступу, в которой измельчали травы, и направился в ванную, где вымыл их и оставил высыхать на найденные салфетки, которые тоже лежали на столе. Закончив с мытьём, он намочил одну из салфеток, чтобы протереть стол от разлившейся жидкости, а затем поправил пелёнку на кушетке. В заключение он красиво расставил все баночки на столе вдоль стены и оставил их дожидаться своего хозяина, чтобы он поставил их всех на свои законные места.       Пройдя дальше по комнате, он рассмотрел стеллаж, который стоял слева от стола. Там находились различные хирургические предметы: ножницы, шприцы, пачки перчаток и всё, что связано с принадлежностями для операций. Вместе с пробежавшимися мурашками по телу, Джисон переместился к следующей стене, на которой висели штук десять полок. Рассмотрев почти каждую баночку, он быстро заскучал и перешёл к следующей стене, на которой находились входная дверь и дверь в ванную. В пространстве между ними, на голой деревянной стене, висели крючки с тонкими белыми халатами и одним меховым банным. Немного подумав и взвесив все за и против, он приблизился к халату и уткнулся в него носом. Поняв, что он никем не пахнет, а значит никому не принадлежит, Джисон накинул его себе на плечи и, завязав пояс, подошёл к двери. Досчитав до трёх, он выдохнул и нажал на ручку двери, аккуратно её распахивая и выглядывая из создавшейся щели.       И тут ему открылся взор на просторное крыльцо с двумя скамейками и столиком между ними, по краям крыльца находилась красивая балюстрада из дерева. У конструкции было целых четыре ступени, и Джисон понял, что дом находился достаточно высоко над землёй. Для него это было очень непривычно, потому что в его старой стае дома находились почти на уровне земли, и оформление дома было не таким красивым. Полы были холодными, даже не смотря на то, сколько ковров ты на них постелешь, а в доме лекаря было очень тепло. И не только ногам. Прямо перед домом находилось огромное поле, которое полностью было окружено домиками побольше с небольшими заборами, чем тот, в котором находился Джисон. Поле застилала яркая зеленая трава, в которой хотелось полежать, ощущая её мягкость. Присмотревшись к яркому пятну посреди травы, он увидел очертания маленького жёлтого цветочка, который, кажется, только расцвёл. Цветочек вырос отдельно от других, потому что их разделяла тропинка, вытоптанная к домику лекаря. Такие тропинки были повсюду, и, если смотреть на поле сверху, можно подумать, что это паутина, сплетённая трудолюбивым пауком. Поле пересекалось одной большой тропинкой, которая растягивалась от самого большого двухэтажного дома до не менее огромного дерева на конце поля, и разделяло на десятки маленьких, что приводили в дома или дальше в лес, где снова расслаивались. Вновь переведя взгляд на одинокое жёлтое пятнышко, Джисон подумал, что тоже хотел бы стать цветочком, где-нибудь в лесу, куда не ступает нога оборотня, чтобы не было риска умереть от чьей-то ступни.       Немного взгрустнув от мысли, что ему даже не пришлось стать цветочком, чтобы быть растоптанным, он вдруг понял, что не увидел ни одного оборотня. Внимательно рассмотрев поле ещё один раз, Джисон, осмелев, полностью вышел из дома и прикрыл за собой дверь. Облокотившись на перила, он немного перевесился через них, сразу почувствовав, как ветер потрепал его по голове, как будто поприветствовал после долгой разлуки. Вообще, Джисон всегда думал, что у него с природой своя связь. Он всегда трепетно относился к растениям, с улыбкой встречал любые перемены в погоде и с наслаждением наблюдал за сменой сезонов. И всё это отвечало ему взаимностью: деревья как будто убирают корни перед его ногами, чтобы он ненароком не запнулся, кусты манили его к себе ягодой, дождь всегда предупреждал его о своём приходе, а весна, зима, осень и лето всегда согревали его сердце.       Думая о своём и наслаждаясь этим солнечным деньком, он даже не заметил, как на поле вышла пожилая женщина, которая, в отличие от Джисона, сразу заметила его и хитро улыбнулась. Раздавшийся спереди грохот заставил омегу вздрогнуть и вмиг забыть всё, о чём он думал. На главной тропинке, подогнув под себя ноги, сидела женщина, а рядом с ней лежала корзинка, из которой высыпались яблоки. Не успев даже хорошенько обдумать свои дальнейшие действия, Джисон быстро спустился с крыльца и вмиг оказался возле неё. Женщина была одета в лёгкое платье до пола, и её волосы с проступившей сединой были заплетены в высокий хвост. Лицо было кругловатым, а возле узких глаз располагались маленькие морщинки. Небольшой нос был сморщен от досады, а тонкие аккуратные губы сжаты в одну полоску.       — Вы в порядке? — взволнованно пролепетал Джисон, боясь прикасаться к женщине, чтобы не причинить вред. Та подняла на него оценивающий взгляд и, пробежавшись по внешнему виду, остановилась на глазах, в которых видела непоколебимую решимость и беспокойство. Вмиг её взгляд смягчился и она сморщила лицо, как будто от досады.       — Какая же я неуклюжая, сынок, все яблоки растеряла, — сказала она и хлопнула себя по коленке.       — Да бог с ними, с этими яблоками, вы скажите лучше, всё ли с вами хорошо? — сев на корточки и заглянув в не слишком то и расстроенное лицо, спросил Джисон и начал собирать яблоки в корзинку.       — Не делай из меня беспомощную старушку, сынок. Я ещё в самом расцвете сил, — упрекнула она Джисона, из-за чего тот немного смутился.       — Вы несомненно правы, — поспешил согласиться Джисон, сделав свой тон мягче, чтобы правильно донести мысль, — но ситуации бывают разные, и поэтому окружающие должны узнать, если у вас что-нибудь болит, чтобы оказать помощь, — сказал Джисон очевидное даже для маленького ребёнка.       — Не хочу я тебя удручать, сынок, лучше не обращай на меня внимание, прям как мой внук, — с обидой сказала женщина, и у Джисона кольнуло в груди.       — Мне совсем не сложно вам помочь, — поспешил сказать Джисон. — Тем более, если я этого не сделаю, буду потом переживать за вас, — продолжил он и встал на ноги с наполненной яблоками корзинкой. — Давайте, я помогу вам встать? — спросил Джисон и протянул женщине свободную руку. Та, к большому удивлению Джисона, приняла предложение и вскоре бодро поднялась на ноги. В голове омеги сразу пробежалась мысль, что его помощь она приняла, только чтобы он не расстроился.       — Ну, тогда пошли, сынок, — сказала старушка, и Джисон опешил, когда та схватила его под локоть и потянула вперёд по тропинке. Немного замявшись, Джисон, не останавливаясь, произнёс:       — Погодите, с этим могут возникнуть некоторые проблемы… — начал было он, но женщина его быстро перебила.       — Не бойся, я знаю твоё положение, — сказала она, даже не смотря в сторону омеги и продолжая идти вперёд. — Если так подумать, я тоже имею некоторую власть в стае, — после этих слов Джисон немного успокоился и уже молча продолжил идти в направлении, куда его ведут.       По дороге женщина начала рассказывать про своего внука и всякие постыдные истории из детства, заставляя Джисона расплываться в улыбке, впервые за последнее время. Она рассказала ему, как тот однажды перепутал свой дом с другим и без стука вошёл в него. Тогда между ним и ужинавшей там семьёй произошло неловкое молчание, а потом молодой альфа тихо извинился и ушёл восвояси. Но вскоре он туда вернулся, потому что учуял очень вкусный, влекущий собой запах, и не зря. Там он встретил своего будущего омегу. Также рассказала, что он ещё в детстве постоянно задирал взрослых альф, за что ему сильно прилетало, и неумело красовался перед взрослыми омегами. За этими рассказами женщина подвела его к большому двухэтажному дому, но даже и не думала останавливаться. Ей удалось затащить его на крыльцо, но там Джисон уже остановился, чем заслужил непонимающий взгляд.       — Ты чего остановился, сынок? — удивлённо спросила она. — Пошли в дом, не будешь же ты на улице обедать, — сказала та и вновь потянула его за собой, но омега упёрся.       — Как так? — удивился Джисон. — Вы же совсем не знаете меня. Да, даже моего имени! — говорил Джисон.       — И как же тебя зовут? — заинтересованно спросила она, а когда омега ей ответил, она снова потянула его за собой, приговаривая, что теперь все правила соблюдены. В этот момент Джисон сильно удивился её силе и упрямости. И это стало ошибкой. Женщина затащила его в дом, где было полно ярких запахов. Почувствовав себя не в своей тарелке, Джисон постарался дёрнуться назад к двери, но его вновь куда-то потянули и вмиг они оказались на просторной кухне. После у него забрали корзинку и посадили за большой стол.       Немного придя в себя, он огляделся, чтобы посмотреть, что делает женщина, но, не обнаружив её, он начал рассматривать кухню. Сейчас он сидел за длинным столом, сделанным из тёмного дерева, как и весь кухонный гарнитур. С одной стороны от стола, впритык к стене, стоял коричневый диванчик, на котором спокойно мог уместиться весь Джисон. С другой стороны стола стояло три стула, а ещё дальше, через пустующий центр комнаты, вдоль всей стены стоял кухонный гарнитур. На одной из столешниц стояла микроволновка, вместо центрального шкафчика стояла духовка, а сразу над ней и плита. В месте, где заканчивалась столешница, стоял чёрный холодильник с прикреплёнными к нему фотографиями на магниты. Отведя взгляд от фотографий, посчитав это вторжением в личное пространство, Джисон осмотрел очередные шкафы, которые висели прямиком над нижними, что были намного меньше. Затем он вновь посмотрел вниз и, проследив за вторым концом столешницы, понял, что она угловая и заканчивается на стене позади него, прямо перед дверным проёмом. Именно на этом куске располагается чёрная керамическая раковина. Вдоволь насмотревшись на комнату, он повернулся вперёд и уставился в окно, которое открывало вид на лес и другие дома оборотней.       — Есть какие-нибудь предпочтения в еде? — раздался женский голос сзади, и он немного расслабился, когда понял, что больше не один. Повернувшись к ней, он подумал, что до сих пор не знает как к ней обращаться, поэтому быстро мотнув головой, Джисон поспешил задать этот вопрос.       — Извините, а как я могу к вам обращаться? — растеряв всю свою смелость на пороге дома, неуверенно задал вопрос Джисон.       — Моё имя Су, но можешь обращаться ко мне как хочешь, — сказала Су, заглядывая в холодильник, — Например «Эй, ты» или «Тётушка Су», — предложила она и взяла в руки необходимые ингредиенты для готовки. Подскочив с места, он подошёл к ней, чтобы взять половину продуктов, но Су шикнула на него и повернулась спиной, — А ну, сядь на место, — приказала та, и Джисон не мог не послушаться такого властного голоса.

***

      Одновременно с готовкой, тётушка рассказала Джисону, почему на улице было так тихо. Оказывается, все альфы сейчас работали на поле, а омеги и беты пошли купаться на речку. Это была небольшая традиция стаи — каждую среду они все вместе купались на речке. Сперва беты и омеги с детьми, а после и альфы, когда первые уйдут. Так же Су упомянула, что семья вожака купается отдельно от всей стаи и делает это самой последней. Этот день считался у стаи выходным, они должны проводить его без забот, но альфы почему-то всегда работали в этот день.       — Хотят повыпендриваться, — фыркнула тётушка Су и поставила перед Джисоном тарелку с кашей.       Взявшись за ложку, он набрал немного каши и, подув, засунул в рот. Когда он почувствовал сладкий вкус каши, то не сдержался и промычал от удовольствия.       — Тётушка Су, у вас золотые руки! Как же повезло вашему внуку, что именно вы его бабушка, — вдохновенно сказал омега и отправил ещё одну ложку в рот. На его слова тётушка ласково улыбнулась за его спиной и осторожно, еле касаясь, положила руку на омежье плечо. Джисон сразу почувствовал прикосновение и поборол в себе страх вместе с дрожью. Он понимал, что его не будут бить, но не мог переубедить свои инстинкты. Кажется, тётушка тоже заметила, что он напрягся, но руку убирать не стала. Наоборот, стала медленно гладить его по плечу через халат и начала выпускать больше феромона, который до этого тщательно скрывала.       Джисон даже понять не успел, что произошло, но теперь ему стало очень спокойно на душе, а комната наполнилась запахом цветущих лилий. Он был настолько нежным и живым, что закрывшему глаза Джисону показалось, что он стоит посреди поля с растущими на нём лилиями разных цветов. Своими листочками они щекотали его ноги, а пыльца оседала на его теле мягким покрывалом, заставляя чувствовать себя защищенным. Запах проникал глубоко в него и распространял по телу тепло. Поглаживания по плечу стали более ощутимые и передавали электрические волны коже. Джисону внезапно захотелось ощутить больше этих прикосновений, но что-то мешало ему это сделать. Вдруг поглаживания прекратились и рука исчезла.       — Тётушка Су! — Громко крикнул чей-то голос и заставил Джисона проснуться ото сна. Он почувствовал себя раздавленным, как будто кто-то сильно ударил его всем телом об пол. Сердце сильно застучало, и зрачки сузились от страха. Воздух в лёгкие перестал поступать, и Джисон опёрся о стол, чтобы не упасть. Он не понимал, что с ним произошло, но это было очень неприятно. На фоне он слышал чужие голоса, и в воздухе появилось много запахов, которые сейчас сильно отравляли его организм.       Закрыв свободной рукой нос, Джисон сделал вдох ртом, но даже так ему казалось, что чужие запахи уже проникли под кожу. Делая попытки нормально вдохнуть, он почувствовал, что чужие запахи потихоньку начинают исчезать и дышать становиться намного легче, а в ушах уже не шумит. Приоткрыв глаза, он сфокусировался на тарелке каши, а потом и на открытом окне. Когда ему стало ещё лучше и почти ничего не напоминало ему об инциденте, кроме появившейся дырки в груди, он наконец-то выпрямился и посмотрел по сторонам. В помещении никого не оказалось, как и сзади. Внезапно Джисону стало не по себе, потому что он снова остался один в чужом доме.       — Тётушка Су? — шёпотом спросил Джисон в пустоту. На него вдруг накатило странное чувство, похожее на страх. Он ничего не понимал. Что только что произошло и почему он чувствует себя таким подавленным? Ему хочется просто лежать на полу и плакать, смотря в потолок. Но вместе с этим ему захотелось почувствовать чьи-то объятия, чтобы они успокоили его. Защитили.       Внезапно раздался треск, и он медленно перевёл взгляд на лежавшую на полу шишку, а потом стал искать того, кто мог кинуть ему эту шишку. Подняв влажный взор на окно, Джисон увидел молодого омегу, который был смутно ему знаком.       — Приветик, — сказал тот, и Джисон лишь нахмурился. Ему и так было странно находиться в чужом доме не своей стаи, так ещё и кто-то разговаривает с ним через окно. Как он вообще до него дотянулся? — Я Феликс, ты меня помнишь? — сказал омега, и теперь Джисон узнал в этом парне лекаря, — Ты же Джисон, верно? — спросил тот, и Хан кивнул, — Как ты себя чувствуешь? — осторожно спросил лекарь, и Джисон поморщился.       — Как будто по мне проехались катком, — дрожа ответил он и с большим трудом сдержал вырывающийся всхлип наружу. Феликс снаружи поджал губы и начал быстро думать, как ему помочь.       — Видимо, ты слишком давно не был в своём омежьем пространстве и тётушка Су случайно начала вводить тебя в него, — начал объяснять Феликс, смотря на ничего не понимающего Джисона, — Да, я понимаю, что это странно и обычная омега не могла ввести доминантную в пространство, но это могло произойти, когда ты слишком долго не был в нём или же… — внезапно запнулся лекарь, а потом серьёзно посмотрел на Джисона, — Только не говори, что… — хмурясь начал он, но был прерван всхлипом.       — Я ничего не понимаю, — скорчил лицо Джисон, и первые слёзы, которые он так старательно пытался сдержать, полились наружу. Но стоило ему моргнуть, как Феликс исчез, и не успел он снова испугаться, как сзади него раздался шум, а после сбоку в мгновение ока материализовался лекарь со странным выражением лица.       — Ты, наверное, уже устал, верно? — спросил Феликс, — Пошли, я уложу тебя, — сказал лекарь и протянул Джисону руку, чтобы он мог ухватиться за неё и встать. Тот, долго не думая, быстро принял предложение. Омеге казалось, что ему срочно нужно почувствовать тепло чужого тела, потому что по-другому он просто распадётся на тысячи осколков. Поднявшись, он оказался очень близко к Феликсу и подумал, что сейчас тот сделает шаг назад и заберёт у Джисона то, что наконец-то появилось — надежду. Но он не сделал этого шага. Наоборот, крепче сжал его руку в своей и, приобняв другой за талию, повёл прочь с кухни.       Выйдя из кухни, они сразу направились на рядом стоящую лестницу и медленно поднялись наверх. Сейчас они были похожи на слипшиеся пельмешки, потому что Джисон обхватил Феликса за плечи от неконтролируемой тревоги. Но тот никак это не комментировал и продолжал идти. Так лекарь привёл омегу в самую ближнюю дверь и довёл до кровати.

***

      Открыв глаза после сна, в который провалился сразу, как оказался в горизонтальном положении, Джисон даже понять не успел, как оказался сидящим перед унитазом и переживал приступы тошноты. Из него уже ничего не выходило, но приступы продолжались и не давали сделать даже маленького вздоха. Просидев пару минут возле белого друга, Джисон поднялся на ноги и чуть не упал на колени от сильной боли в животе. Боль была отягощающая, она тянула его тело к полу, а тошнота вернулась, только совсем другая — он жутко хотел есть.       Нажав на смыв, он вышел из комнаты в коридор, где его поджидал оборотень. Он стоял, облокотившись на перила лестницы, и изучающе смотрел на Джисона. Тёмные коричневые волосы закрывали лоб и едва ли не лезли в глаза такого же оттенка. Его лицо было вытянутой формы с немного пухлыми щёчками. Длинный нос с небольшой горбинкой и узкие губы, с приподнявшейся верхней в плохо скрытом отвращении. Одна из рук была закинута на перила, а другая упиралась в бок. Худые ноги были скрещены, а шорты, одетые на них, показывали их худобу. Вся поза омеги показывала недовольство, а запаха не чувствовалось, потому что тот тщательно его скрыл — не доверяет чужаку. Увидев, что его рассматривают, он закатил глаза.       — Ванная там, — лениво указал на соседнюю дверь пальцем, а после, увидев, что Джисон даже не шелохнулся, цокнул языком, и, обогнув перила, спустился с лестницы.       После того, как омега скрылся из вида, Джисон наконец вернул способность двигаться, но вместе с тем появилась пустота в груди, которая шептала ему про то, что он плохой омега. Пропуская её слова мимо ушей, он на дрожащих ногах направился к двери. Заперев её за собой на замок, он рассмотрел комнату. Слева от него стояла ванная, спереди душевая кабина, а между ними, в самом углу, раковина. В очередной раз удивившись тому, насколько хозяева дома богатые, он подошёл к раковине, чтобы умыться.       Закончив с утренними процедурами, он вытер руки об халат и поморщился. Не то от нового прилива, не то от негодования, потому что он до сих пор ходит в халате, а не в нормальной одежде. Смирившись с мыслью, он вышел из ванной и как можно тише начал спускаться с лестницы, чтобы потом покинуть дом. Как назло последняя ступенька скрипнула под его стопой и голоса, доносящиеся с кухни, прекратились. Замерев на месте, Джисон сверлил взглядом дверной проём кухни, откуда вскоре показалась блондинистая голова.       — Доброе утро, — солнечно улыбнулся ему Феликс и подошёл ближе к напряженному омеге, держа в руках миску и помешивая содержимое венчиком, — Ты как раз вовремя, завтрак почти готов, — оповестил его лекарь и развернулся.       — Погоди, — остановил его Джисон хриплым голосом, — Огромное спасибо за гостеприимство, но мне наверное пора, — сказал он повернувшемуся Феликсу и попытался обогнуть того, чтобы пройти к выходу, но тот его остановил.       — К сожалению, ты не можешь никуда пойти, потому что, во-первых, ты еле стоишь на ногах из-за того, что не ел несколько дней. Во-вторых, ты должен объясниться перед вожаком, — сказал ему Феликс и потянул за собой на кухню.       Там Джисон увидел шестерых парней — двух омег и четырёх альф. Все они сидели за столом и ели рис с овощами и мясом. Их взгляды были направлены на свои тарелки, как будто они не замечали Джисона. Феликс довёл омегу до самого крайнего стула, которого вчера тут явно не было, и теперь он сидел напротив альфы, что сидел во главе стола. Он сразу узнал в нём оборотня, который нёс его из леса в деревню, а это значит, что… Посмотрев на альфу испуганно-восхищённым взглядом, он встретился с ним глазами и лишь подтвердил свою догадку, когда тот поменял свой привычный цвет глаз на пурпурный. Не заметив ухмылки на чужих губах, он опустил голову вниз и начал раздумывать над тем, что сказать вожаку, но его мысли уходили совсем не туда, куда надо. Он хотел задать кучу вопросов, но не мог даже лишний раз вздохнуть от страха. Ему было неудобно находиться в компании оборотней, потому что он портил их идиллию.       — А вот и твоя порция, — сказал Феликс и поставил перед ним огромную тарелку с кашей. Потеряв дар речи от её размеров, он взволнованно посмотрел на омегу, — Давай-давай, кушай, — увидев реакцию Джисона, сказал Феликс и сел на место рядом с ним, — Ты не ел несколько дней, и твоему организму пора наверстать упущенное, — пояснил тот, но Джисон поспешил поправить его.       — Две недели, — шёпотом сказал Джисон и услышал, как один из альф подавился водой.       — Чего? — не поверил своим ушам Феликс.       — Я не ел около двух недель, — повторил более громче, — Не думаю, что организм выдержит такую большую порцию, — добавил он и приступил к поеданию своей порции.       — Из какой ты стаи, раз бежал так долго? — подал голос вожак, и Джисон задумался. Если он скажет правду, то те подумают, что он соврал на счёт двух недель.       — Я из северной стаи, — сказал он и встретился взглядом с вожаком, который внимательно его слушал, — Но у меня не было возможности принимать пищу ещё до того, как я её покинул, — пояснил он и съел ещё одну ложку каши.       — Почему? — продолжал спрашивать вожак. Одновременно с тем он ел, и со стороны могло показаться, что они ведут обычную беседу. Но в комнате висела напряжённая тишина, что отражалась только на тех, кто не участвовал в разговоре. Те сидели с поникшими головами и больше не прикасались к еде.       — Меня заперли, — как ни в чём не бывало ответил Джисон. Хотя внутри него велась огромная борьба и он пытался выбросить из головы всплывающие воспоминания проведённых дней в своей темнице.       — Кто? — взгляд вожака потяжелел, а рука сильно сжала ложку.       — Альфа, — ответил Джисон, изо всех сил стараясь держать лицо. Он не знал, чего ожидать от вожака. Будет ли он кричать на него сейчас? Поверит ли? Ударит?       — Вы связаны? — спросил вожак.       — Обряд не состоялся.       — Почему?       — Я сбежал.       — Из-за тех шрамов? — спросил вожак, и у Джисона дрогнула рука после услышанного вопроса. Он открыл рот в попытке что-либо ответить, но ком в горле не давал ему это сделать, чего уже и не требовалось, потому что вожак и так всё понял.       После вопроса Джисон вновь вспомнил чужой полный ненависти голос, который выплёвывал оскорбления после каждого удара кнутом. Вспомнил свой дрожащий, полный боли, что считал каждый нанесенный удар, понимая, что тот останется уродливым следом не только на коже, но и на жизни.       — Ты наелся? — через время спросил омегу вожак, увидев, что он отложил ложку и смотрел в одну точку. Не сразу поняв, что вопрос был адресован ему, Джисон огляделся и понял, что вожак ожидающе смотрит на него. Увидев кивок Джисона, вожак поднялся с места и махнул омеге рукой, чтобы тот следовал за ним. Заколебавшись, Джисон посмотрел на Феликса, который подбадривающе кивнул ему, поэтому омега встал с места и направился за вожаком. Тот ждал его у входной двери, а когда увидел, открыл перед ним дверь и пропустил вперёд.       Выйдя на улицу, Джисон увидел снующих туда-сюда оборотней и поляна теперь не выглядела так одиноко. В основном это были альфы. Одни несут в руках кровавые туши животных, на которые Джисон старается не смотреть и сразу отводит взгляд. Вторые таскают тяжёлые доски на голых плечах и истекают потом, и Джисону снова приходится отвести взгляд, только уже от смущения. Переведя взгляд с обнаженных альфьих торсов на вожака, который внимательно рассматривал его всё это время, Джисону внезапно захотелось проверить, как он выглядит, и поправить одежду на своём теле. Ещё сильнее засмущавшись, он отвёл взгляд, а потом последовал за альфой вниз по ступенькам, по пути запахивая халат потуже.       Но, к его удивлению, они не пошли по главной дороге, а сразу же завернули направо и обошли дом, за которым находился лес. Джисону казалось, что дом вожака стоит чуть поодаль других домов, и как будто всегда наблюдает за ними. Идя всё глубже в лес, Джисон уже начал задумываться не идут ли его убивать, но вскоре они подошли к маленькому озеру, и омега непонимающе повернулся к альфе.       — Вы меня топить собираетесь? — нервно хихикнув, спросил Джисон и поймал на себе удивлённый взгляд альфы.       — Ты меня боишься? — спросил альфа и внимательно посмотрел на реакцию Джисона.       — Не знаю, — неуверенно ответил Джисон и по лицу альфы понял, что тот не поверил, — Когда вы задаёте такие вопросы, я начинаю сомневаться, — неловко пояснил Джисон и вновь запахнул свой халат, отворачиваясь от альфы, чтобы посмотреть на окружающую среду.       В нескольких метрах от него было резкое углубление вниз, что было заполнено водой. В нём виднелись крупные камни, и некоторые из них выглядывали из-под воды, подставляя свои макушки под солнечные лучи. Сквозь прозрачную воду можно было увидеть песчаное дно, и омега уже представил как зайдёт в воду и искупается в озере.       — Я же альфа, — сказал подошедший вожак, который всё это время смотрел на восхищенного видами омегу.       — Там в лесу… — начал Джисон, — Он бы так не поступил, — со вздохом сказал он и ступил нагой ступнёй к озеру. Забравшись на один из камней и чуть было не поскользнувшись, чем мог вызвать инфаркт у вожака, Джисон посильнее закатал штанины на обеих ногах и сел на самый край, опуская ступни в прохладную воду. Улыбнувшись, Джисон с наслаждением облокотился на руки и запрокинул голову назад, отдаваясь шаловливому ветру, который игрался с его волосами. Вскоре к нему присоединился альфа, и теперь две фигуры сидели и просто наслаждались природой.

***

      — Что будешь делать дальше? — лениво спросил вожак и кинул очередной камень в воду. Они сидели здесь достаточно долго, и Джисон успел узнать у Чана про его семью. Оказалось, что все, кто был на той кухне, — его пары и все они были связаны. У них была обычная беседа, во время которой Чан рассказывал о традициях стаи, о тётушке Су, которая просила передать извинения, и даже извинился сам за расспрос на кухне, — Ты же не уйдёшь? — спросил альфа и перевёл на Джисона взволнованный взгляд, когда тот долго не отвечал.       — Если ты позволишь остаться — останусь. Прикажешь уйти — уйду, — пожал плечами Джисон, в душе надеясь, что ему позволят остаться. — Самое главное, что тот кошмар закончен и я больше не увижу тех, кто причинял мне вред, — продолжил он.       — Кстати, о том альфе, — начал Чан, и Джисон мгновенно напрягся, — Ты можешь сказать, кто это был, и я обязательно разберусь с ним, — внезапно для Джисона выдал тот.       — Я что-то не понимаю. Мы с тобой знакомы меньше дня, а сидим и общаемся на равных, как будто знали друг друга всю жизнь. Ты сразу отнёсся ко мне с пониманием, когда я проник к вам на территорию, и позволил переночевать одну ночь в своём доме, — перечислял омега. — Сейчас говоришь так, будто являешься моей парой и хочешь отомстить всем тем, кто когда-то испортил мне жизнь, — нахмурился он и посмотрел на Чана, который смущённо отвёл взгляд. — Почему ты так добр к чужаку? — в заключение спросил Джисон.       — Потому что ты много пережил и был в плохом состоянии, — ответил Чан. — Что бы с тобой сейчас было, если бы я выгнал тебя с территории? Скорее всего, ты бы просто не выжил, — сказал он очевидное. — Тем более, что обычная омега могла сделать моей стае? — задал он риторический вопрос и кинул в озеро очередной камень. — Ничего.       — Ты позволишь мне остаться? — с плохо скрываемой надеждой спросил Джисон, и альфа, слабо улыбнувшись, поднялся на ноги, слезая с камня и подавая руку омеге.       — Поднимайся, Тётушка Су ждёт нас.