Анимус

      Дорога в морг казалась бесконечной и запутанной. Улицы, превращаясь в единое смазанное пятно, сменялись одна за другой, хоть цифры на навигаторе и оставались прежними. В гнетущей тишине девушка расфокусированным взглядом следила за светом фонарей. Мысли путались, утопая в воспоминаниях, которые всплывали в памяти, как обрывки старой, но при этом идеально сохранившейся плёнки. 

11 лет назад. 

      Большая комната была погружена в темноту. Воздух, тяжёлый и липкий, проникал под кожу. Каждый вдох давался с трудом, словно что-то невидимое сжимало грудную клетку. Еле слышные обрывки музыки доносились издалека, смешиваясь с ритмичным стуком сердца.        За дверью раздались глухие и размеренные шаги. Девочка сильнее сжалась в клубок, обвивая дрожащие колени руками, пальцы которых побелели от напряжения. Она спряталась в углу, укрывшись за комодом, и затаила дыхание, словно это могло сделать её невидимой.       Дверь со скрипом открылась, и луч света из коридора рассёк мрак, очерчивая на полу силуэт высокого парня. Она прижала ладонь к губам, подавляя рваный вдох.       Шаги. Ровные и неспешные.        Внезапно яркий свет фонарика резанул по глазам, заставляя закрыть лицо руками.       — Чёрт… — тихий мужской шепот прозвучал устало.       Парень опустил фонарик на пол, осветив тусклым кругом пространство между ними.       — Не бойся, — его голос был неестественно мягким. Он медленно присел на корточки напротив, стараясь выглядеть не угрожающе. — Я не причиню тебе вреда.       Девочка чуть приподняла голову, чтобы рассмотреть его сквозь пальцы. Незнакомец был моложе мужчины, что недавно покинул спальню. Его светлые волосы с небрежно окрашенными чёрными концами спадали на лоб, а необычного оттенка янтарные глаза смотрели отстранённо.       — Меня зовут Наоя, — сказал он, протягивая ладонь.       Девочка вздрогнула, резко отворачивая лицо, как будто ожидая удара.       Наоя сразу отдёрнул руку, удерживая себя от лишнего движения. Он неторопливо сел, скрестив ноги, и внимательно посмотрел на неё, явно прикидывая что-то в голове:       — Как тебя зовут? — спросил он, стараясь звучать дружелюбно.       — Катрин, — едва слышно прошептала девочка одними губами.       Наоя нахмурился, заметив, как она вздрагивает от каждого движения:       — Где болит?       — Колготки… — пробормотала она, не глядя на парня.       — Что?       — Дядя порвал мне колготки… 

9 лет назад. 

      Кабриолет медленно затормозил у обветшалого, покрытого трещинами дома. На крыльце, в тени старых досок, сидела девочка. Она сгорбилась, обхватив руками голову в попытке спрятаться от всего мира. Услышав шум мотора, Катрин пустыми и уставшими глазами посмотрела на блестящий силуэт машины. Она медленно и обречённо встала, не сказав ни слова, открыла дверь и опустилась на переднее сиденье.       — Я был прав? — нарочито спокойно спросил Наоя, давя на газ в попытке быстрее покинуть неблагополучный район города.        — Да, — сухо ответила Катрин.       Наоя театрально вздохнул.        — Она же обещала! — срываясь на крик, выпалила девочка, внезапно ударив по ручке двери. — Как можно было опять забыть?!       Её губы задрожали, но она быстро сжала их в тонкую линию, не давая слезам вырваться наружу. Это был не первый раз и даже не второй. Она уже знала, как это происходит. Сначала — обещания, наполненные теплотой и надеждой. Затем — ожидание, наивное и преданное, с горьким привкусом веры, что вот-вот случится чудо.         Но в конечном итоге всегда приходит она… пустота. Снова и снова. Звуки обещаний рассыпаются в тишине, словно их и вовсе никогда не было. Следовало с самого начала догадаться, что доверять нельзя. Так она и научилась не задавать вопросов, не надеяться. Только внутри, глубоко в груди, всё ещё теплился робкий, почти неслышный голос, который шептал:        А вдруг на этот раз?..       — Что ты хотела от человека, которому доза важнее собственной дочери? — с лёгкой усмешкой произнёс Наоя. Его голос звучал сочувственно, однако в глазах мелькала тень удовлетворения. — Забудь о ней. Она никогда не изменится.       Эти слова были душераздирающими, но не новыми. Катрин не ответила. Боль была слишком привычной, чтобы находить для неё оправдание. Девочка посмотрела в окно пустым взглядом, не позволяя себе ни сожаления, ни надежды.       Наоя, почуяв нужный момент, вытащил из бардачка маленькую коробочку, украшенную ярким бантом, и протянул ей:        — С днём рождения.

8 лет назад. 

      — Чёрт, Катрин! — едва сдерживая гнев, вспылил Наоя.        Он взмахнул руками, отчего кабинка слегка зашаталась, раздражающе скрипя. Катрин невольно сжалась, крепче ухватившись за край сиденья. Она почувствовала, как по спине пробежал холодок — не столько от высоты, сколько от его напряжённого, раздражённого взгляда.       — Мы же с тобой это уже проходили, — резко продолжил он.        — Я случайно! Понимаешь?!        Она отвернулась в тщетной попытке найти в ночных огнях хоть какое-то утешение.        Кабинка тем временем продолжала подниматься, слегка покачиваясь из стороны в сторону. Колесо обозрения медленно приближалось к своему пику. За запотевшим стеклом открывался захватывающий вид на город. Только красота момента терялась от давящей атмосферы между ними.       — Не делай так больше, — проговорил Наоя низким, почти угрожающим тоном. — Это в последний раз. Я серьёзно.       Плечи девочки бессильно опустились — подобные слова раздавили последние остатки надежды на оправдания. В горле встал ком, но она не нашла в себе сил возразить.       — Ты не должна никому говорить своё настоящее имя, — добавил он, делая акцент на каждом слове, словно пытаясь вбить эту мысль ей в голову.       Катрин резко повернулась к нему, но быстро потупила взгляд:       — Зачем тебе это? — с обидой в голосе проговорила она.       Наоя медленно наклонился ближе к ней, и в его глазах вспыхнул холодный, расчётливый огонь:       — Потому что если ты скажешь что-то не то, последствия будут не для меня, а для тебя, — произнёс он безучастно. — Я это делаю ради твоего же блага.       Он откинулся на спинку скамейки с таким видом, будто его слова были неоспоримой истиной, не требующей дискуссий. Кабинка застыла на самой вершине, однако вместо ощущения полёта Катрин почувствовала себя в клетке с опасным животным.       — Я просто хочу, чтобы ты поняла: я на твоей стороне, Катрин, — сказал он как можно с большей лаской, которая была приторна как мёд, заставляя вязнуть в себе и постепенно задыхаться. — Но я не смогу тебя защитить, если ты сама всё испортишь.       Катрин кивнула, машинально соглашаясь, хотя внутри застыло странное беспокойство. Она не могла понять, что именно её пугает, но ощущение лёгкой, почти неуловимой тревоги не отпускало, сжав всё тело.

7 лет назад. 

      Отчаянный стук в дверь разорвал тишину.       Наоя медленно поднял голову, раздражённо фыркнув. Парень не верил, что кто-то осмелился тревожить его в такой час. Он нехотя встал с кресла, прикрыв книгу, и подошёл к двери, ожидая увидеть кого угодно, кроме неё.       На пороге стояла Катрин. Она была похожа на сломанную куклу, выброшенную под дождь. Пряди волос спутались и прилипли к побледневшему лицу. По пальто струились капли воды, оставляя на полу тёмные разводы. Её руки бессильно висели вдоль тела, а плечи дрожали.       Девочка подняла на него стеклянный взгляд, и едва слышный голос сорвался с губ:       — Она… умерла.       Минуту он молчал, разглядывая её. Холодная, хрупкая, беспомощная. Затем шагнул вперёд и заключил Катрин в объятия, уверенные и тёплые. На первый взгляд…        — Тише, — прошептал Наоя, поглаживая мокрые волосы. — Всё будет хорошо.       Катрин вцепилась в его халат, как если бы это была последняя надежда. Горячие слёзы текли по её щекам, обжигая кожу и смешиваясь с дождевой водой, пока тело содрогалось от беззвучных рыданий.       Наоя, склонив голову, лишь прижал её крепче. В уголках губ мелькнула тень улыбки, которая исчезла так же быстро, как появилась.       — Не бойся, Катрин, — мягко повторил он. — Я о тебе позабочусь.       Дверь тихо закрылась за её спиной, разделив жизнь на до и после.

5 лет назад. 

      — Я сказал — ешь! — Наоя ударил по столу с такой силой, что тарелка звонко подпрыгнула.        — Не хочу! — прошипела Катрин, вскакивая со стула.       Наоя мгновенно схватил её за плечо. Его пальцы зверски впились в кожу, отчего попытка вырваться сразу же с треском провалилась. Одним резким движением он толкнул её обратно на стул, заставляя спинку жалобно скрипнуть:       — Сядь! Хватит себя так вести! — крикнул он. — Посмотри на себя: кожа да кости. Отвратительно!       Её губы дрожали, но она посмела скинуть его руку и бросилась прочь. Дверь спальни хлопнула, но закрыться полностью не успела — Наоя просунул ногу в проём в последний момент:       — Хватит, Катрин, — прорычал он, распахивая дверь.       Он схватил девушку за запястье и рванул на себя так грубо, что она невольно вскрикнула:        — Отпусти!..        Не прошло и секунды, как раздался резкий, хлёсткий звук.       Всё остановилось.        Голова Катрин дёрнулась в сторону, волосы упали на лицо. Щека моментально начала гореть, а в ушах зазвенело. Девушка не сразу поняла, что произошло. Зрение помутнело, ноги ослабли. Её тело, будто чужое, пошатнулось назад, и она безвольно осела на край кровати.       — Перестань доводить меня до такого, — процедил мужчина, встав напротив. — Ты просто не оставляешь мне выбора.        Катрин посмотрела на него сквозь пелену слёз. Её лицо пылало, но боль на щеке не могла сравниться с холодом, который разрастался внутри.        Недовольно цокнув языком, Наоя медленно опустился на корточки перед ней. Выражение его лица вдруг стало обманчиво мягким, а голос полился сладкой утешающей патокой:       — Я ведь всё делаю ради тебя, а ты так поступаешь, — его рука осторожно легла на её колено. — Никто тебя так не полюбит, как я.       Он провёл рукой выше по её ноге, лениво, почти задумчиво, пока пальцы не наткнулись на шершавые неровности кожи. Его брови дёрнулись, а выражение лица застыло в ледяном оцепенении. Одним резким движением он рванул юбку вверх, обнажая бедро.       На передней части ноги виднелись хаотичные линии алых царапин.        — Ты опять за своё? — его лицо потемнело, а голос прозвучал глухо.        Катрин опустила глаза, стиснув зубами внутреннюю сторону щеки, но не проронила ни звука.       Наоя молниеносно подался вперёд и схватил девушку за челюсти, до боли сжимая. В разъярённом взгляде вспыхнуло бешенство.         — Если ты ещё раз испортишь мой товар… — он прищурился, внимательно всматриваясь в девичье лицо. — Я тебя убью. 

3 года назад. 

      Катрин, оглянувшись по сторонам, двинулась в сторону выхода, надеясь, что шум музыки, смех и яркий свет скроют её следы. Продираясь через толпу танцующих людей, она открыла дверь ночного клуба и выскользнула наружу.        Свежий воздух ударил в лицо. Катрин глубоко вдохнула и собралась направиться вниз по улице, однако не успела сделать и нескольких шагов, как сильная рука внезапно вцепилась в её локоть, удерживая на месте:       — Куда это ты? — знакомый властный голос заставил её замереть на месте.       Катрин медленно обернулась. Лицо Наои было едва освещено неоновыми вывесками, но этого хватило, чтобы заметить, как его взгляд прожигал насквозь.       — Я... я не хочу.        — С каких пор твоё мнение имеет значение? — усмехнулся он, потащив её обратно.        Катрин не сопротивлялась. Её тело плелось за ним почти автоматически.        — Наоя, пожалуйста, — её голос сорвался, когда она осмелилась произнести это. — Он мне не нравится, он мерзкий…        Его шаги остановились, он резко развернулся, схватил девушку за волосы и дёрнул на себя. Чужое лицо оказалось так близко, что Катрин почувствовала тяжёлое дыхание на своих губах.       — Не разочаровывай меня, Катрин, — ядовито прошептал он, прикрываясь маской заботливости. — Ты же знаешь, что лучше этого не делать.       Она лишь кивнула, опустив взгляд. Раньше она бы попыталась что-то сказать, возразить, но теперь... Теперь она знала, что это бесполезно.       Он выпрямился, разгладив невидимую складку на её платье, будто ничего не произошло. Его касания снова стали аккуратными.        — Идём, — спокойно произнёс он, подталкивая девушку обратно к клубу.

Год назад. 

      Наоя лениво подошёл и обнял Катрин сзади, его руки уверенно скользнули по её талии. Он прижал девушку ближе, уткнувшись носом в шею, а затем легко прикусил кожу. Катрин слабо улыбнулась, хотя её пальцы дрожали, пока она боролась с этикеткой на бутылке вина.       — Подожди, я почти закончила, — мягко сказала она, незаметно убирая его руки.        Парень отступил и устало опустился на диван.        Катрин наполнила бокал, следя за каждым движением, чтобы ничего не пролить. Отдав вино Наое, она осторожно села рядом с ним и, придвинувшись, обвила мужскую шею:        — Я хочу попросить тебя кое о чём, — мило начала она.       — Говори, — спокойно ответил тот, делая глоток.        Его рука небрежно, но уверенно легла ей на бедро, притягивая ближе.       Катрин глубоко вздохнула и опустила взгляд на свои колени:       — Я хочу уйти, — наконец выдавила она.       Его брови медленно поднялись, и он поставил бокал на стол:       — Не понял.       — Можно я буду работать на процентах, как другие девушки, и… — дрожащим голосом проговорила она, боясь смотреть на парня, — жить отдельно?        Наоя сдержанно улыбнулся и нежно ответил:        — Выкинь эту идиотскую идею из своей прекрасной головы.        Наоя потянул девушку к себе, усаживая сверху, как куклу, которая будет там, где он захочет:        — Ты такая красивая, когда молчишь, — добавил он тихо.        Его пальцы, скользнув по талии, опустились к ягодицам и сжали их до боли. Катрин вздрогнула, но не осмелилась вырваться.       — Я дал тебе всё: еду, жильё, новую жизнь, — мягким тоном, контрастирующим с грубой неослабевающей хваткой, проговорил он. — Забочусь о тебе, а ты хочешь сбежать?       — Нет, я просто…        Катрин попыталась отстраниться, но Наоя прижал её к себе ещё крепче:        — Ты нужна мне, — он оставил лёгкий поцелуй на шее девушки. — Ты же знаешь, как сильно я тебя люблю.        Сопротивляться было бессмысленно. Она закрыла глаза, ощущая, как чувствительность покидает тело, а разум уплывает куда-то далеко.       — Я никогда тебя не брошу, Катрин. 

Настоящее время. 

      Девушка не помнила, как оказалась в судебно-медицинском морге. Последние несколько часов слились в сплошную серую пелену. Она сидела на жёстком пластиковом стуле в узком коридоре, глядя в потолок. Холодный свет лампы слепил глаза, но девушка даже не моргала.       Вокруг мелькали люди: кто-то проходил мимо с папками, кто-то говорил по телефону. Лица оставались размытыми, словно их не существовало вовсе.        На периферии сознания она видела, как Хироми и Тоджи поочередно заходили в разные кабинеты. Они о чём-то спорили, размахивали руками. Один из них кому-то звонил, второй протягивал деньги, но она не могла сосредоточиться на этом больше, чтобы задуматься о том, что они делают.        Реальность скользила мимо. Мысли блуждали, не в силах зацепиться за что-то конкретное. Казалось, тело покачивается на волнах, а мозг отключается, проваливаясь в сон, несмотря на то, что стеклянные глаза оставались широко распахнутыми.       Среди кучи неизвестных лиц пару раз мелькала и чёрная татуировка на переносице, однако девушка не была в этом уверена. Возможно Чосо являлся лишь плодом её галлюцинаций.        В ту ночь она вообще ни в чем не была уверена.       Чья-то мужская рука потянула её в очередное помещение, и она безвольно поплелась следом, еле двигая ногами.        Голоса вокруг звучали глухо, как сквозь толщу воды.        Одна фраза. Пауза. Ещё фраза.         Слова, лишенные смысла и целостности.        Что-то говорят.        Дрожь пробежала по плечам. Кто-то осторожно встряхнул девушку, но та едва заметила это. Голова бессильно опустилась, а взгляд упал на пол. Вокруг лишь мелькали серые тени.       Это ко мне?        Она моргнула и, медленно подняв взгляд, заметила перед собой Тоджи. Его глаза были устремлены прямо на неё, а губы двигались, произнося что-то, что её сознание не воспринимало.       — Ты уверена, что хочешь смотреть? — повторил он, что заставило её ненадолго очнуться.        — Да, — взбодрившись, девушка резко кивнула. — Я хочу его увидеть. Где он?        Фушигуро шагнул в сторону, открывая вид на носилки, рядом с которыми стоял врач.        Девушка замерла, прежде чем осторожно двинуться вперёд. Она подошла к носилкам, едва касаясь пола ступнями. Теперь она стояла так близко, что могла чувствовать слабый запах антисептика и чего-то металлического.       Судмедэксперт, не сказав ни слова, потянулся к краю ткани, но прежде чем он успел двинуться, девушка перехватила его запястье. Мужчина удивлённо поднял бровь, а Тоджи подошёл ближе, готовый  вмешаться в любой момент.       — Я сама.       Она резко сорвала ткань, открывая то, что скрывалось под ней.       На носилках лежал Наоя. Его лицо, всё ещё живое в воспоминаниях, теперь казалось расслабленным и отчуждённым. На шее виднелся багровый след. Всё выглядело слишком театрально, слишком выверенно.       Девушка застыла, как вкопанная, не веря своим глазам. Её взгляд был прикован к неподвижному телу.        Как? Как это возможно?        Словно уловив её мысли, врач неуклюже попытался нарушить мучительную тишину:       — Вам стоит поспешить, скоро…       — Заткнись! — резко перебила она.        Губы пересохли, сердце глухо ударило где-то в горле. Наоя выглядел так безмятежно, будто просто спал. Неестественно бледная кожа, застывшее выражение лица — спокойное и слишком неподвижное. Девушка не могла отвести взгляда, каждую секунду ожидая, что он внезапно распахнёт веки и зло рассмеётся над её глупой доверчивостью.       Её тело напряглось, готовое к тому, что вот сейчас он вдохнёт, поднимется, схватит её за руку и… Но этого не происходило. Наоя продолжал лежать на холодной кушетке, а его грудь оставалась недвижимой, как застывшая гладь воды перед штормом.       Он действительно мёртв.       Осознание обрушилось, как молот, пробивший изнутри. Дыхание предательски сбилось и грудь сжалась до боли. Жгучий ком отчаяния подступил к горлу, не находя выхода. Её руки задрожали, ноги показались ватными, а вокруг всё словно потеряло цвет, поблекнув ещё больше.       Нет. Этого не может быть. Это ложь!       Неизвестно откуда взявшееся разочарование заставило её шагнуть вперёд. Руки сами потянулись к телу. Она не думала, а действовала — уверенная, что может вернуть его.       — Вставай, — хриплый шёпот слетел с губ, а пальцы дрогнули в миллиметре от его лица, когда её запястье резко перехватили.        — Не надо, — глухо проговорил Тоджи.       Мужчина оттянул её на приличное расстояние, не отпуская. Однако девушка совершенно не обращала на это внимание, настойчиво пытаясь вырваться.        — Вставай, сукин ты сын! — закричала она, пытаясь разомкнуть объятья. — Ты же обещал! Ты обещал мне!..        Она царапалась, кричала, но силы быстро покидали тело. Последние слова прозвучали, как надтреснутое скуление:        — Проснись…       На сопротивление не осталось энергии. Девушка обмякла, как тряпичная кукла, и позволила себе утонуть в чужой хватке. Тоджи крепко обнимал её, но теперь его руки не сковывали, а скорее поддерживали.        Он медленно развернул девушку к себе и осторожно прижал к груди. Её голова обессиленно склонилась, лицо утонуло в ладонях, а плечи начали заметно дрожать.        — Почему… — шмыгая носом, прошептала она. — Почему мне так больно?       Тоджи провёл рукой по её голове, пытаясь успокоить:       — Потому что он был тебе дорог, — тихо ответил он.       — Нет. Я ненавидела его! — вскрикнула она. — Я мечтала, чтобы он умер!       Девушка подняла на Фушигуро раскрасневшиеся глаза, полные замешательства:       — Тогда почему?       Тоджи медленно вздохнул, прежде чем ответить:       — Как ни крути, он был частью твоей жизни. Что бы ни происходило между вами, он оставил свой след.       — Нет… — её голос дрогнул, почти пропал. Она обернулась к застывшему телу. — Не в этом дело.         Освободившись из его рук, девушка вновь подошла к Наое. Она смотрела на лицо, такое знакомое и ненавистное, и чувствовала, как внутри что-то рушится. Презрение сжало её горло, а слёзы сами собой полились из глаз. Но они не были связаны с ним.        Это были слёзы о ней самой.       О той девочке, которая когда-то не знала, как защититься. Которая кусала губы до крови, чтобы не кричать, потому что понимала: если сделает это, станет только хуже. Она лила слёзы по девушке, которая каждый день убеждала себя, что заслуживает боль, что в её страданиях всегда виновата она сама.       Она смотрела на Наою, но видела свои собственные глаза, полные страха и безысходности. И понимала: часть её самой умерла вместе с ним.       — Прости меня, — едва слышно прошептала она. Не ему. Себе. Той, которую предала. — Прости, что подвела нас.        Она наконец-то позволила себе оплакать ту девочку, которой не дали права защитить себя. Она закрыла глаза и вдруг почти физически почувствовала её внутри себя — маленькую, испуганную, загнанную в угол. Её хотелось обнять, спасти, сохранить, но прошлое было невозможно переписать.       — Я никогда не прощу тебя, — немного наклонившись к трупу, сказала она твёрдо. Голос больше не дрожал. — Ты не заслуживаешь моего прощения. Ты не заслуживаешь ничего.       Она закусила губу, ощущая, как внутри всё ещё кипит боль. Но вместе с ней было что-то ещё — странное и новое. Едва различимое тепло, которое рождалось в самом сердце. Девушка лишь на мгновение закрыла глаза, вбирая это чувство.       Когда она заметила, что её дыхание стало ровным, то снова посмотрела на лицо Наои перед собой. Теперь оно показалось пустым и безжизненным не только физически, но и символически.       Это был конец, который она так долго ждала, чтобы начать жить.       Девушка выпрямилась, её плечи расправились. Она сделала глубокий вдох, вытирая лицо тыльной стороной ладони, повернулась и, не оглядываясь, вышла из помещения.        В коридоре сидел Хироми. Увидев её, он тут же поднялся и шагнул навстречу, словно спеша хоть как-то помочь и чем-то смягчить её горе:              — Ванесса, ты как? — спросил он с тревогой, внимательно вглядываясь в её лицо.       Но она даже не посмотрела на мужчину. Холодный взгляд был устремлён вперёд, а каждый шаг отпечатывался уверенностью, как будто она выбрала путь и больше не собиралась останавливаться.       — Нормально, — отрезала девушка, не замедляя хода.       — Если хочешь, я могу узнать про похороны и…       — Мне плевать, — бросила она резко. — Пусть хоть на мусорку выбросят. Я ничего не хочу о нём знать.       Хироми остановился, поражённый её словами, но девушка шла дальше.        — И ещё... — она внезапно остановилась, не оборачиваясь. Её голос звучал спокойно и, как никогда прежде, сильно. — Меня зовут Катрин, а не Ванесса.