От напарников к возлюбленным

В шестнадцать Ривай попал в аварию. Классно отметили выпускной брата, что сказать. Так и кончился чудесный вечер четы Фриц. Из четырёх пассажиров выжил только один. Да и то, Ривай находился в коме двадцать один год. Сирота в теории, а по факту какой-то дед по материнской линии поддерживал лечение овоща, ежемесячно выплачивая в частную больницу круглую сумму. А пару лет назад дед помер, аккурат под пробуждение внука. Ну не чудеса ли? Да и наследство оставил дед — небольшую квартиру на окраине Манхэттена и восьмизначный счёт в банке. «Для роскошной жизни, внучок!» Риваю тридцать восемь. Благодаря наследству деду, он может себе позволить как-никак закончить школьное обучение и поступить в университет или институт, подрабатывая, потому что деньги просто так не растут на деревьях. Ривай работает ночным уборщиком в «Lic Hotel» в Куинсе, ездит на велосипеде домой. Утро и день, посвящённые учебе, и подготовительным курсам. Вечером может расслабиться. Он мало спит. Не потому что страдает бессонницей, а потому что отчасти боится своих снов. Ему снятся погони за людьми, которые в момент снимают свои человеческие облики, как костюм, и становятся тварями в духе Говарда Лавкрафта. В своих снах Ривай стреляет им в голову, и голова снова отрастает. У него есть напарник, классный начальник, забавная коллега-ученая. Эти сны не происходящим страшны, а тем, какая пустота после пробуждения. Будто кусок жизни вырвали и забыли обработать края. Никакой стерилизации, и воспаляется рана. Поэтому он стал их записывать. Петре Рал двадцать. После школы девушка какое-то время работала, чтобы обеспечить семью, помочь младшим братьям и сестрам. Теперь, когда младшие были устроены в колледж и получали стипендию, Петра с чувством выполненного долга задумалась о себе. Раза три в неделю она ходит на подготовительные курсы, мечтая поступить в «Технологический институт Стивенса» и связать свою жизнь с инженерией. Забавно, но именно на них она знакомится с Риваем Фрицем и думает о том, какой мужчина забавный. Ривай никого к себе не подпускает, не понимая толком, чего всем этим людям от него нужно. Отвалите уже, он только года два как знакомится с миром вокруг. Но Петра… Петра для Ривая — лучик света в тёмном царстве. Она учит его пользоваться смартфоном не только в качестве будильника, устанавливает ему обои с котятами на рабочий стол и водит по всем кинотеатрам и концертам популярных групп. В Петре слишком много энергии и оптимизма, способных растормошить застоявшегося Ривая. Он правда ей благодарен за это. Рал удаётся вдохнуть жизнь и заземлить мужчину. Они неплохо дружат, хотя вся семья Рал была поначалу против. Что этому мужику нужно от их цветочка? Ничего Фрицу не нужно. Это Петра, ведомая своими какими-то женскими логическими заключениями решила, что ей необходимо вписать себя в жизнь Ривая. И, черт возьми, она вписала себя перманентным маркером, заменив собой потерянных близких людей. Петра со всей присущей ей нежностью залечивала душевные раны, не прося ничего взамен. Она будто нашла ещё одного младшего, о котором нужно позаботиться. Как-то раз, гостя у Ривая и делая с ним проект по дополнительным, девушка натыкается на незакрытый документ со странным текстом. Она так зачитывается, что упускает момент, когда Ривай оказывается рядом. — Не стыдно? — захлопывая крышку, мажет раздражённым взглядом по конопушечному лицу Ривай. — Интересно, — ничуть не смущается Петра. За год общения с Фрицем у неё уже иммунитет ко всем его иголкам. — А что за автор? Я бы почитала ещё. Так Петра узнает о маленьком хобби Ривая. Она же и пинает его опубликовать первые главы, написать продолжение, продумать персонажей. И, как обычно это бывает, Ривай молча следует её порывам в который раз вдохнуть в скучную и спокойную жизнь яркие краски. Риваю тридцать девять. Его серия книг «Пришельцы в городе» пользуется какой-то странно дикой популярностью у молодежи и людей старшего поколения. Его черновиков хватило на четыре полноценных книги, редактор требует закончить пятую, а Ривай не понимает, в какой момент его жизнь превратилась в это. И, если бы не Петра и её муж Эрд, Фриц бы плюнул на всё это, но надежное плечо друзей помогает справиться со всеми изменениями. Если бы ему сказали, что, выйдя из комы, Ривай станет второй Стефани Майер, но для любителей космической мути, он бы не поверил. Но вот он тут, на презентации издательства, где будет подогревать читателей на тему пятой книги в серии «Пришельцы в городе: контрабанда ананасов». К счастью, речь за него написала Петра и всем вроде как зашло то, что Ривай вещал с каменным лицом. — Ну, это было неплохо. Можешь сводить Петру в ту чайную в знак благодарности, — хохотнул Шульц, докуривая у чёрного входа книжного магазина. — Не забудь, завтра нам ещё утверждать обложку и ругаться с печатниками. У них перерыв на двадцать минут, а потом Ривай будет подписывать издания, что принесли с собой заинтересованные читатели. И куча фотографий. Ривай искренне не понимает, на кой черт людям его физиономия, но раз того требует дело, он может потерпеть первые снимков двадцать. — Завали, — устало массируя переносицу и качая головой, рявкнул Ривай. — Когда будет готова новая версия контракта? Гюнтер шумно втягивает в себя воздух, «па-па-пакая» и прикидывая, чтоб такого сказать, чтобы не получить от своего автора в нос. — Гюнтер, мать твою! — А что мою мать-то сразу? У меня пять проектов на выпуске! Думаешь, просто так забыл заскочить к юристам?! — накинув на себя озабоченно-устало-рабочий вид, размахивает руками Гюнтер. И это действует, Ривай смягчается, поджимая губы. Как заметил редактор, Фриц всегда так делает, когда признаёт свою вину и что погорячился. — Во вторник. Я всё пришлю тебе во вторник, но завтра… — улыбается мужчина. — Обложки и печатники, помню, — отмахнулся Ривай, замечая приближающегося к ним парня. Парень как парень. Высокий (хотя не Риваю судить о росте), подтянутый, с болтающимися прядями из выбившейся причёски, с широкой улыбкой и совершено внеземными глазами. Ривай списывает внезапное сбившееся дыхание на возраст, мысленно отмечает провериться у врача, и залипает на подошедшего в официальном костюме парня. — Здравствуйте, — стоит он с книгой и не сводит с Ривая взгляд. — Пойду гляну, как они подготовились, — кашлянув в кулак, ретируется Шульц. — Десять минут. — Вали уже, — шипит Ривай, не отвлекаясь на редактора. Он разглядывает парня с интересом и каким-то непонятным чувством. Будто вернулся в старое место, где вырос. Вроде место не слишком-то и изменилось, а вот сам Ривай уже другой, и как раньше в этом месте уже не будет. А ещё на него напало такое облегчение и желание уткнуться в грудь парня, крепко сжать в объятьях и сказать, как… скучал? Точно к врачу. Психологу, например. — Раздача автографов начнётся через десять минут в третьем зале, сопляк, — взяв себя в руки, бросает незнакомцу. Тот смеётся, сверкая водами Тихого океана, которые почему-то умещаются в его глазах. Качают на волнах спокойствия, уюта. Ривай не считает квартиру своим домом. Он никогда не был «дома». Не чувствовал себя в полной мере в безопасности, не давал себе передышки, готовясь то к поступлению, то к выпуску книги, не давал кому-либо полного контроля над собой. Да, Петра часто могла вписать Ривая в какую-либо авантюру, но они оба понимали, что это потому что Ривай ей позволяет. Если он не хотел бы, то ничего бы и не было. Ну, кроме её настырного навязывания дружбы, но это другое, но с этим парнем… Чёрт, Фриц, вы знакомы… Да вы вообще не знакомы, а ты готов ему доверить свою жизнь? Это всё переутомление и приближающаяся сессия, не иначе. Пожалуй, стоит отказаться от сегодняшней смены в отеле и выспаться. — Может сделаете небольшое исключение? — протягивая книгу и ручку, не перестаёт улыбаться парень. У него улыбка эта приклеенная что ли? Ривай цыкает, однако берёт книгу и ручку, щёлкает колпачком и поднимает глаза на незнакомца. — И что твоя душа желает, мелкий? Он игнорирует ехидный смешок, давя в себе желание впиться пальцами в гладкий воротник, наклонить к себе и… Отпуск. Риваю нужен отпуск. Всякая глупость в голове. Хотя может из-за того, что Шульц предложил ввести любовную линию между второстепенными героями-мужчинами? Мол, это неплохо может сыграть на продажах. — Вас, — говорит этот обормот так тихо, что Риваю кажется, будто послышалось. Однако мелькнувшие тёмные огоньки в зелёно-синих глазах говорят об обратном. — Самому преданному и любимому читателю от Ривая Фрица. Мужчина хмыкает, чиркает ручкой по форзацу. — Если ты её потеряешь, «любимый и преданный», найду и надеру зад, понял? — резко вдавив книгу в чужую грудь, развернулся ко входу Ривай, надеясь, что не пожалеет об этом всём. «Щенку в костюме от Ривая» и внизу приписка «+1 (347) ХХХ-ХХХХ пригласи на обед в MarieBelle Cacao Bar and Tea Salon, если не зассышь». Нет, Ривай не ждал смс-ки или звонка от случайного парня в тот же вечер. И совсем не расстроился, когда он не позвонил и на следующий день. Да бога ради, Фриц, тебе скоро пятый десяток, успокой свой кризис среднего возраста и не вздыхай по странным соплякам! Однако Петра пищала в субботу вечером у него, не хуже сирены. Умилялась и улюлюкала с того, что её чёрствый сухарь не такой уж и чёрствый. Она правда рада, что Ривай решил к кому-то подкатить. Пускай и как-то странно, пускай и неудачно. Вечером верещала, а ночью утащила мужчину в клуб, потому что нужно разогнать хандру по мистеру ты-бы-видела-его-глаза. Честно, Рал даже челюсть уронила, слушая витиеватые описания Ривая внешности незнакомца. Даже почти им очаровалась, но дружеская солидарность (этот чёрт даже не дал отмашку, что мужчины его не интересуют!) гордо подняла голову и высказала своё резкое «а пошёл он на хрен, ты ещё тьму красавчиков встретишь». Забавно, но то, что Ривай подкатывал к парню совершенно не смутило. Короче, ночь обещала много алкоголя, танцев, разговоров о козлах и подначиваний подкатить к тому милому блондинчику у стойки. Им было хорошо первых несколько шотов. Потом Ривай стал сдавать позиции, потому что похмелье дело такое, а ему ещё к понедельнику черновики шестой книги сдавать. «А кому-то доделывать проект по физике», — забирая бокал из рук Рал, ворчал мужчина. — Ну пап! — со смехом пыталась вернуть себе коктейль рыжая, когда они оба услышали третьего. — Так вот какие у вас фетиши, — и по реакции Ривая Петра поняла, что это тот самый мистер-который-не-позвонил. В ней пять коктейлей и семь шотов. Она отплясалась до горящих ног и точно в состоянии дать по морде разбивателю старческих сердец. Но прежде чем Рал открыла рот, Ривай накрыл её ладонь своей, сжимая, мол, я сам. — Если бы мы пообедали, ты бы узнал и об остальных. И снова челюсть Петры поцеловалась с полом. «Это два коктейля и пять шотов в нём говорят, я уверена», — успокаивала себя девушка, решая, оставить мужчину или побороться за его честь и достоинство. Но замечая, с какой неприкрытой темнотой клуба нежностью смотрит на парня Ривай, решает-таки слиться с танцующей толпой. Когда девушка покинула их компанию, незнакомец встал на её место за высоким столиком, складывая локти, на переплетённые пальца рук укладывая голову. — Чего вылупился? — потому что под таким внимательным взглядом становится неловко и жарко. — Соскучился, — как-то горько улыбается парень, а Риваю кажется, что за этим скрывается нечто большее, чем несколько дней. Они молчат несколько минут, пока не начинает играть медленная песня. Фриц делает глубокий вдох, хватая парня за запястье и утягивая в сторону танцпола. — Только раз, сопля, — запрокидывая голову, пытаясь снова утонуть в ставшем в одночасье родном взгляде, — я спишу всё это на пьяное приключение, а ты больше не попадаешься мне на глаза. И он делает то, что хотел ещё у магазина — обнимает за пояс и утыкается в чужое тело. Крепко сжимает, делая глубокие вдохи. Как же он соскучился, кто бы знал. Он вздрагивает, когда парень прижимает к себе, обнимая за плечи и утыкаясь в макушку. Они не танцуют. Просто стоят неподвижными статуями среди бушующего моря двигающихся в хаотичном порядке тел. От парня веет чем-то знакомым. Забытым. Неуловимым, но близким сердцу настолько, что хочется позорно разрыдаться и просить не оставлять до конца дней. Он всё ещё не сходил по врачам, да и не думает, что те ему нужны. Кажется, на девятнадцатый год своей осознанной жизни он влюбился. Вот так по-идиотски с первого взгляда. Цепляется за пиджак на спине, подтягиваясь выше и целуя. Парень по началу удивляется, замирает, а после с жаром отвечает. Они целуются отчаянно и жадно, будто любовники, которые не виделись несколько лет и у них есть только пара дней, чтобы насладиться обществом друг друга. Риваю кажется, что и пары дней нет. Так, несколько ночных часов, пока они не покинут стены этого клуба. Путается пальцами в длинных прядях, сбивая пучок каштановых волос. Тянет у корней, массирует подушечками. Запоминает ощущения. Запах. Вкус. Яростно языком сплетается с чужим, желая то ли срастись, то ли высосать душу. Ему мало вот этой короткой встречи. Он не хочет думать о том, как будет жить после. Разрешает себе насладиться стальной хваткой на бёдрах, горячими ладонями, сжимающие ягодицы. Их прерывает вибрация на груди парня. Он шипит, извиняется, чмокает в макушку и исчезает в толпе. Ривай думает, что безумец, но находит Петру и молча напивается с ней. Их забирает Эрд, ночует он у друзей. Честно, Ривай готов молиться на подругу и её понимающего мужа. Они ничего не спрашивают, угощают завтраком, сверяют с ним планы на неделю и договариваются встретиться на днях. Супружескую пару Ривай покидает в нейтральном расположении духа и ворохом идей, как свести парочку второстепенных персонажей. «Пьяное приключение» случается с ним через неделю в кофейне. Они завтракают с сопляком, Ривай рассказывает о ходе подготовки выпуска книги, парень о загруженности на работе. Настолько общими и ничего не конкретизирующими фразами рассказывает о себе парень, что Ривай думает, будто тот уже с кем-то встречается, очевидно с девушкой, и просто ищет себе развлечение на один-два раза. Фриц отчего-то не против быть этим самым развлечением, тайным любовником или как оно вообще обзывается. Они видятся редко, примерно никогда не созваниваются, и всего пару раз переписываются. Ривай вроде как не против. Он как безумный строчит страницу за страницей, берёт кучу дополнительной работы по учебе. Живёт в вечной занятости и работы от встречи к встрече. Упорно заставляет себя не думать о том, чтобы предложить что-то серьёзное парню. О чём Фриц вообще, когда даже не знает имени. Они уже столько раз зажимались, завтракали/обедали/ужинали вместе, что как-то не к месту бросить «хэй, а как тебя звать-то, моя влажная мечта?». Не такая уж и влажная, если быть откровенными, но видеть парня в своей кровати хочется с каждым разом всё больше. И не с целью потрахаться, хотя Ривай не отказался бы связать и взять грубо-зло-нежно пацана, а проснуться не одному. Прижаться спросонья к горячему телу, поворчать на будильник, поваляться «ещё пять минуточек» в обнимку и увидеть самую тёплую улыбку в мире. Ривай даже готов готовить вместе завтраки по утрам, толкаясь на кухне, мешая жарить яичницу и устраивать беспорядок. Сам же мужчина предпочитает порядок и кофе на ходу, но с щенком хочется всего этого, чем грешат парочки. Всё встаёт на свои места… Хотя не так. Вся жизнь встаёт на свои места, когда Ривая похищают какие-то упыри. Они тыкают его мордой в книги, говоря о каком-то коде деактивации электромагнитного щита от спекулуманцев. Ривай нихрена не понимает, огрызается и получает в нос. На удивление, его тело всегда знало какие-то приёмы самообороны, которыми мужчина не обучался, однако сам факт. Ему удаётся в ходе драки сбежать из комнаты, в которой его держали и в коридорах столкнуться с людьми в чёрных костюмах и с… — Эрен, мы тут закончим, — громилоподобный парень отсалютовал мистеру-хочу-просыпаться-с-тобой и побежал в сторону, откуда только что выбежал Ривай. — Значит Эрен, — складывает руки на груди и усмехается подбитыми губами Фриц. И морщится, потому что ему неплохо так съездили по лицу. Эрен лишь виновато улыбается и подхватывает его под руку, выводя из заброшенного заводского здания. Они молчат всю дорогу до квартиры Ривая. Эрен не спрашивал адреса, уверенно петляя в лабиринте улиц. Ривай не спрашивал, откуда Эрен знает его адрес. Они молчат и в квартире, пока Эрен обрабатывает ему раны. Он просит остаться пацана на ночь. Тот мнётся, но соглашается. Мечты сбываются лишь отчасти. На утро Фрица ждёт холодная половина кровати и записка с адресом, датой и временем. Встреча была назначена на вечер в Центральном парке в конце недели. Эрен даже вывел схематично нужную скамейку, напротив пруда. Это было смешно. Фриц как будто понимал, к чему всё идет. Он всю неделю заканчивал свои дела. Позвонил Гюнтеру, разорвал контракт, выплатил неустойку, слил ему все черновики и заметки будущих изданий. Этого должно было хватить на ещё пару-тройку книг, чтобы красиво закончить серию. Ривай был уверен, что Шульц найдёт достойного автора, чтобы не слить «Пришельцев в городе». Часть оставшихся денег Ривай перевёл на счёт Петры, чем удивил подругу. Они встретились, Ривай придумал вполне себе сносную легенду — его сердце разбили, он хочет попутешествовать, пока ещё есть время. Петра плакала, вздыхала, обрадовала беременностью, и проклинала парня-имени-которого-она-не-узнает. Фриц писать не обещал. Петра будто догадывалась, что видит друга в последний раз и сияла так ярко, грела так жарко, что Ривай невольно прослезился. Они распрощались, крепко обняв друг друга напоследок. Вдыхая запах солнца и топлёного молока, запах Петры и тихой гавани, Ривай обещал себе в новой жизни не забывать приглядывать за ней. В назначенное время Эрен ждал его, развалившись на скамейке. — Серьёзно, чемодан? — хохотнул пацан, поднимаясь. — Завали, Йегер, — незнакомая фамилия привычно слетела с языка, удивляя Ривая. Просто всплыла в его сознании сама собой. — Откуда мне знать, куда ты меня потащишь. — Для начала в кафе, мне надо многое вам рассказать, чтобы… — начал было парень, но вся эта прилюдия была, по мению Фрица, неуместна. — Давай к делу, мелкий, заебывать будешь потом, — он огляделся, не понимая, где спрятан «шкаф в Нарнию». — У меня есть смутные догадки, что происходит и чем должна была закончится наша встреча на заводе. — Смит вас недооценивает. Вы даже будучи на пенсии умудрились не забыть свои навыки и вляпаться в межгалактические разборки, — опять рассмеялся Эрен, а Ривай чуть улыбнулся, наслаждаясь чувством уместности. Его везут в штаб «Людей в чёрном». По дороге Эрен таки умудряется найти время для всех этих словесных прелюдий, чем нереально бесит. Ривай недовольно бурчит под счастливый смех и искрящиеся в солнечном свете океаном, в волнах которых качает его Эрен, изредка бросая полный обожания взгляд. Щенок, дождавшийся своего хозяина с работы, честное слово. Фриц поджимает губы и гонит все неуместные мысли об Эрене на коленях. В штабе Ривай чувствует себя как дома. Почти. Ему не хватает узнавания людей и стен. Пазл ещё не до конца сложился, парочка деталей затерялись на дне коробки, готовые вот-вот потеряться, но не тут-то было. Слишком активная и шумная Ханджи отводит его в большую белую комнату. Укладывает на выдвижную кушетку, закрепляет и вставляет каппу в рот. Она запускает аппарат, его завозят внутрь машины, похожей на капсулу в соляриях. Всюду лампы, яркий, мигающий свет. Жужжание, мерцание, движение по кругу вызывают какие-то смутные образы в голове. Они сталкиваются с теми, что приходят к нему по ночам и образуют одну общую картину. Он будто проваливается в себя и смотрит фильм о своей же жизни. Находясь глубоко в себе будто сталкивается с двумя версиями себя. Риваем и Леви. Простой человек, писатель, будущий ученый и агент тайной организации, отличный боец, неплохой наставник. И обе его версии безумно любят одного и того же человека. Он вспоминает, как начинает интересоваться тогда ещё Гришей Фрицем, а после как глупо гнал от себя набирающие силу чувства к Эрену. Как упрекал себя в том, что предаёт Фарлана новой симпатией, как готов доверить всего себя какому-то сопляку и отказывается от идеи дождаться Чёрча. Вспоминает, как под виной, горечью утраты, навязанной ненависти к себе сдаётся и уходит из ЛВЧ. Да много чего вспоминает, сравнивает и делает вывод, что правильно всё. Так всё и должно было быть. Отчего-то Леви кажется, что он бы всё равно нашел и дошёл до Эрена, но пацан был слишком нетерпелив. Да и у того были читерские спутниковые камеры и кибергении Саша и Конни, которые могли найти любую информацию. Когда денейрализация закончилась, Аккерману потребовалось некоторое время, чтобы воспоминания и мысли уложились в голове. Моблит отвёл его в специальную комнату отдыха, дал какие-то восстанавливающие жидкости и посоветовал поспать. Не то, чтобы в кресле было удобно, но к совету прислушался и задремал. А когда проснулся, перед глазами был Эрен. — Я даже поспать теперь без тебя не могу? — хрипло притворно поворчал Леви. — Вы теперь никуда от меня, — шмыгнув носом. И пацан бесцеремонно плюхнулся на колени перед ним, обняв ноги и уткнувшись лицом в бёдра. Чем немало удивил Леви. Тот, не зная, что делать, ослабил тугой пучок на затылке и ласково погладил. Всхлипнув, Эрен поднял голову, блеснув дорожками слёз на щеках. — Я правда по вам скучал. Знали бы вы, как я рад, что вы решили вернуться! Без вас было… Леви было от души наплевать, что там хотел ещё сказать Эрен. Он обнял его лицо ладонями, наклонился и крепко поцеловал, желая то ли заткнуть, то ли сказать, что он здесь и больше не уйдёт просто так. Ткнувшись лбом в чужой, поглаживая по щеке и не скрывая довольной улыбки, Леви прошептал в самые губы: — Я тоже по тебе соскучился, сопляк, — чтобы потом снова поцеловать.