Псевдо-ангел

Вид на серые пятиэтажки завораживал. По крайней мере этим утешал себя Ромка все те полгода, которые он проживал в этой общажке. Да, видок не особо впечатлял, но это сейчас. Он всё ещё помнит то искренне, не перемешенное ни с чем восхищение, когда заехал сюда. Они с Бяшей в целом, когда вживую большой город увидели впервые—так чуть не грохнулись в бессознании. Всё-таки для них, детей, которые никогда из села родного не выезжали, город казался чем-то поистине удивительным. Вместо привычных маленьких, в некоторых местах поломанных и прогнивших, домиков, возвышались высокие многоэтажки. Повсюду ездили людские легковушки, такси, грузовики и другие, самые разные виды машин. В то время общежитие манило своей атмосферой взрослой жизни, а учёба в университете казалась действительно интересной. Рома видел людей со стаканчиками кофе по утрам, людей спешащих на работу или учёбу, людей, которые уже были на работе и мыли окна, строили дома и бесконечно ругались, но всё же наполняли улицы своим живым присутствием. Голоса разносились ото всюду и всё казалось таким ярким, шумным и воодушевляющим. Сейчас Рома подуспокоился как и Бяша со временем, но всё ещё с теплотой смотрит на уже привычные улицы и витрины знакомых магазинов и кафе. Он даже начал здороваться по утрам с какой-то очаровательной пожилой парой. Бабушка Маргарита была сущим цветочком, а дед Семён—её бережным садовником, который поддерживал жену за руку и всякий раз улыбался, когда слышал её смех. Как позже узнал сам Ромка—они вместе уже сорок пять лет. Когда бабе Рите было восемнадцать, а дед Семён учился на втором курсе университета, в который она поступила, они почти сразу же полюбили друг друга. Остальные только и успевали удивляться—как вечно отстранённый и обращающий всё своё внимание только на учёбу Семён, мог заинтересоваться первокурсницей. Как оказалось—мог. И не просто заинтересовался, а прямо таки бегал попятам. То конспекты её носил и своими делился, то до общежития провожал, а потом вечерами до своего крыла добирался. Цветы по утрам приносил и её любимый ягодный чай научился заваривать, чтобы в термосе ей его таскать. Да и, тогда ещё молоденькая девушка, сама оттаяла от его ухаживаний и стала кофе ему приносить, хотя его не любила никогда. Так они друг о друге и заботились, каждый по-своему. А вскоре, в тот же год, решили свадьбу сыграть. Остальные отговаривали, мол, проживут они недолго—в отношениях побывали несколько месяцев и свадьбу решили играть? Ну бред. Но, как оказалось, не бред это вовсе. Маргарита Степановна всё ещё терпеливо помогает деду Семёну искать его очки и часто читает ему по вечерам, а он в свою очередь лаского заправляет её седую прядь за ухо и готовит по утрам восхитительные завтраки, лишь бы его Риточка улыбнулась и цвела. Рома, иногда просто слушая о их молодости и быту, порой пропускал первые пары, но им говорил, что никуда не спешит, лишь бы подольше с ними посидеть. Он каждый раз с головой погружался в рассказы о молодости пары и, честно сказать, завидовал чистой, белой завистью. Он был рад за них и хотел найти свою принцессу жизни, даже представлял её—блондинку со светлыми глазами, прям как у бабы Риты в молодости. Говорил, что будет как дед Семëн за ней бегать и слушать, как она смеётся или читает. Семён Владимирович на его слова с гордостью улыбался, а баба Рита нежно взьерошивала Ромкины волосы и лаского говорила ему, что его будущей девушке очень с ним повезёт. Рома надеялся, что так и будет и что ему безумно повезёт и с ней, но пока что никого не находил. Только в последнее время наконец ему приглянулась его светловолосая принцесса—Марина из параллельной группы. У Марины Белозëрской были длинные, струящиеся по лопаткам, волнистые волосы и большие, правда не светлые, а болотного цвета, глаза. Она была доброй, но очень активной. Участвовала в украшении универа, подготовках к праздникам, всевозможных конкурсах и в целом была старостой своей группы. Каждый раз проходя мимо Ромки она радостно его приветствовала и спрашивала как у него дела или как прошли его выходные. Он купался в её внимании и старался отвечать тем же, а когда видел завистливые взгляды других парней—вовсе гордо задирал голову и специально клал руку на плечи Маринки, как бы отмечаясь, что она—его, Ромкина. В такие моменты Бяша дожидался пока они поговорят и подходил к Ромке, чтобы хлопнуть его по лопаткам и, улыбаясь, начать расспрашивать друга про наклëвывающиеся "шуры-муры". Полина с улыбкой закатывала глаза, называя Рому "недоделанным Ловеласом", а Катя привычно для неё, называла Пятифанова "Петухом", что было высшей степенью её одобрения. Так и жили, учились потихоньку и собирались по вечерам, чтобы посмеяться с Бяшкиных баек, поесть приготовленные Полиной печенья, проиграть довольной собой Катьке в карты и послушать Ромкину игру на гитаре. И вот сейчас он идёт по улице согревая одну единственную мысль в голове—купить наконец Марине букетик цветов. Стипендия приятно ощущалась в кармане и потратить её часть на такое благое дело казалось действительно завораживающе. Проходя мимо знакомой подворотни ему сразу вспомнился Антон. По правде он не видел его уже недели две или около того. Сейчас, уже по привычке, он снова заворачивает туда, но опять никого не обнаруживает. Антон словно испарился забрав с собой и обещание дать свой номер. Это расстраивало. Рома действительно надеялся узнать его получше, а в итоге ничего и не получилось. Он подходит к цветочному магазинчику, времени немного, ведь скоро он закроется, а Рома специально ушёл с подработки пораньше. Всё-таки работа грузчика действительно потихоньку ломала его, но деньги щедрый хозяин платил неплохие, так что грех ему жаловаться. Да и отпустили его без проблем, на его слова про букет начальник лишь хитро ему подмигнул и сказал, что сам в молодости букетики своей девушке, уже жене, носил и Ромке желает лишь удачи. Со вздохом он готовиться зайти в стеклянные двери цветочного, но не сразу замечает, витая в своих мыслях, что кто-то резко выходит оттуда и по неосторожности они сталкиваются. Не удержавшись на ногах и по инерции схватив столкнувшегося с ним человека за рукав пальто, он потянул его за собой. И вот они лежат на тротуаре, а длинные ноги путаются между собой. —Вы не оху... Чего вы так резко двери распахиваете, да ещё и на людей налетаете? Находит в себе силы сказать Ромка и снимает с себя парня, чтобы встать и отряхнуть совсем новые, между прочим, джинсы, от дорожной пыли. —Извините пожалуйста! Что-то я совсем не смотрю куда иду, —сбивчиво извиняются снизу и что-то в этой интонации, нет, в голосе кажется Ромке смутно знакомым. Видимо, он подумал так не один и тут же услышал у своих ног немного сбивчивое,—Рома? —О, чего в людей бросаешься, а, Тох?—Тут же оживившись, бодро спросил Ромка, уголки губ которого предательски поползли вверх. Он протянул руку в ожидании, когда парень напротив примет помощь. Антон, всё ещё в капюшоне, но теперь ещё и в накинутом поверх черным пальто, поднял на него взгляд и осторожно протянул ладонь, принимая эту самую помощь. Теперь-то Рома разглядел его глаза—зелёные, светлые такие, что было видно даже вечером, при фонарях и накрытой капюшоном макушке, который отбрасывал дополнительную тень. Половину лица скрывала черная, обыкновенная медицинская маска. А из-под тонкой, чёрной шапки торчали тёмно-каштановые пряди волос. —Извини ещё раз,—повторно извиняется Антон и оглядывается в поисках, видимо, выпавшего ранее букета. Рома только сейчас его заметил и теперь, когда внимательно разглядывал. Небольшой букетик с незнакомыми Ромке цветами. Выглядели они, очень даже симпатично—нежно-розовые лепестки с яркими вкраплениями не больше пяти сантиметров в диаметре. Со стороны они были похожи на лилии или орхидеи знакомые Ромке благодаря вездесущей Полины и Кати, которые в цветах смыслили явно больше него самого, —да и ты первый, честно говоря, в которого я "бросился". —Что это за цветы? Впервые такие вижу, —проигнорировав последние слова Антона, поинтересовался Рома, —к девчонке, какой, подкатить хочешь что-ли? Букет его действительно заинтересовал. Маринке бы, наверное, понравился. Ей подходит розовый, да и сочетание нежное такое, вкупе с яркими пятнами, словно её отражение—мягкое и выразительное. Может быть ему стоит купить такой же? —Это Альстромерии—цветы, обозначающие дружбу и светлые чувства к человеку. Как подарок в романтическом плане они не годятся, зато близкому другу вполне можно подарить. Вот я подруге и несу. —Ты, значит, за цветы прошарен?—уточняет Рома, приподняв бровь. Антон утвердительно мычит и вдруг оглядывается за Ромкину спину. —Кстати, если ты шёл за цветами, то извини—магазин закрылся примерно одну минуту назад. Рома резко повернулся, да так, что в районе шеи болезненно захрустело и горестно выдохнул. На двери действительно висела табличка "закрыто" и теперь цветов ему не видать как собственных ушей. Антон внезапно как-то виновато заглянул ему в глаза и закусил щеку изнутри, потом склонил голову и отвёл взгляд. —Ты извини ещё раз. Если бы я тебя не задержал, то ты бы успел, —тянет он и соединяет указательные пальцы, выглядя действительно провинившимся. Ромка на него нисколечки не злится, обидно только за ситуацию, а так он даже рад, что встретил Антона. Тут ему в голову приходит осознание и настроение его меняется. Причем в лучшую сторону, ведь вспомнил, что "кое-кто" ему, "кое-что" обещал. Теперь-то на его лице снова сияет улыбка, но теперь она хитрая, а глаза—прищуренные. —Зажигалку гони,—лукаво говорит он Антону, а тот в замешательстве бегает глазами по его лицу. Это определëнно того стоило, но он всё же должен пояснить и напомнить одному парню из переулка об их договоре, —наш уговор, забыл? Мы же встретились в третий раз. Теперь гони номер и мою зажигалку. Антон ещё некоторое время стоит в ступоре и глупо моргает, а потом в наигранном возмущении начинает словарно атаковать неожидавшего такого Ромку. —Ах, тебе только зажигалки от меня и подавай! Все понятно! Не нужен тебе я. Про номер, поди, вспомнил только в самом конце! Выставив правую руку перед собой, а левой накрыв область сердца и вывалив свою душещипательную речь, он, довольный полученной реакцией, достаёт сигарету и закуривает, поглядывая на, непривычно яркие, звёзды. Выражение его при этом меняется, но не в худшую сторону, а скорее переключается на какое-то умиротворение и лëгкую, с остатками хитрости, искринку. Вечер тянется медленно, но до чего же тепло и красиво. Город красивый. Цветы красивые. И зажигалка в бледной руке Антона—тоже красивая. Пораженный, Рома стоит и смотрит на эту зажигалку, а потом вдруг улыбается Антону в ответ. Его выпад был неожиданным и от того забавным. Он говорил так, словно они с Ромкой старые товарищи, прям как Бяша, хотя и видятся всего в третий раз. И это действительно восхищало. Теперь и Рома стоит рядом, со своей сигаретой, и как идиот смотрит на эти же самые звёзды. Магазин цветов остаётся позади, а люди проходят мимо и недовольно бурчат про двух невоспитанных придурков, курящих прямо посреди улицы. Будто опомнившись, Антон вытягивает из кармана своего пальто маленькую, свернутую трижды, бумажку и передаёт её Роме. Номер телефона. Затем, оттуда же, он достаёт и заветную, третью, зажигалку нежно-зеленого цвета. Обещание выполнено. При виде застывшего Ромки губы Антона дрогнули и изогнулись в насмешливой улыбке. До чего же забавно он выглядел сейчас, стоя рядом с практически незнакомым человеком, но улыбаясь ему как родному. Так открыто, словно его ничего вокруг не смущало. Ни люди, ни звери, ни посторонние звуки. Так, будто Антон сотворил чудо, а не просто выполнил свою часть сделки. До чего же удивительными бывают некоторые люди. —Значит, теперь я могу тебе писать?—Словно у самого себя спросил Рома, а затем с озорством глянул на притихшего, но продолжающего ухмыляься Антона, —Ну всё, я буду доставать тебя, пока ты будешь на работе! Теперь Антон тоже смотрел с озорством и уже заготовленной гримасой наигранного возмущения. Он зажал сигарету между пальцами и сложил руки на груди, поднимая бровь. —Значит так ты, да? Эх, знал я, что пожалею об этом, но чтобы так сразу, —он прикупил губу, сдерживая, глупо ползущую на лицо, широкую улыбку и, кашлянув в кулак, продолжил, —ты же понимаешь, что дал мне повод заблокировать себя уже сейчас? Ромка закатывает глаза и шутливо пихает Антона локтëм. Ну и паразит. Зато интересный паразит. Сейчас они идут бок о бок вдоль ярко подсвеченых улиц и изретко соприкасаются плечами. Рома обязательно напишет и будет ему писать. Может и не так часто, чтобы постоянно напоминать ему о своём присутствии, но уж явно чаще, чем тот может себе надумать. Теперь Рома доволен. Даже если сегодня он опоздал и не смог купить букет для Марины—он обязательно сделает это завтра, предварительно поинтересовавшись у Антона, чтобы взять наиболее говорящий вариант. А ещё он может договориться встретиться с ним после его пар или перед работой, а может и во время тех и другой. Тогда нужно будет обязательно выловить и Антона, спасая его с его работы. Возможно, он даже познакомит его с бабушкой Маргаритой и дедом Семëном и они будут говорить о своей зелени. Завтра он напишет ему сам и они будут говорить о цветах, странной привязанности Антона к бездомным котам и последствиям договорëнностей со всякими незнакомцами, которые просят зажигалки и получают их с лихвой.