hacker love card

Несколько дней назад Джисону исполнилось семнадцать лет. Ещё немного, и ему придется произнести несколько клятв, чтобы его приняли в клан якудза. Для этого также необходимо пройти много испытаний, которые ему подготовил отец. Ведь Джисон являлся преемником на место босса. А его место нужно заслужить. Боссом просто так не стать. Если ты слаб, если ты не умеешь руководить людьми, если ты не умеешь вселять страх, если люди клана тебя не слушаются. Слишком много если для семнадцатилетнего подростка, который уже давно прекратил быть ребёнком. В десять лет Джисон уже знал, что такое выбивание долгов с применением холодного оружия. Ведь с маленьким ребенком под боком чуть легче надавить на жалость и заставить заплатить по счетам. А ещё отец хотел показать ему, что такое клан в самом красноречивом виде. В самом кровавом и жестоком виде. В клане нет любви, нежности и чувства сострадания. Клан – сплошной сгусток насилия. Клан – его дом. И маленький Джисон только сильно расплакался, когда увидел всё это своими темными глазами, потому что это было слишком громко, страшно и совсем не по-детски. Ведь детям не хочется смотреть на такие неправильные вещи так рано. Им хочется играть в игрушки и есть сладкое. Но отец тогда злился на него за бестолковые слёзы. Дети запоминают самые страшные моменты. Поэтому Хан запомнил это на всю жизнь. Ведь боль, которую он тогда испытал, хотелось никогда никому не показывать. В четырнадцать лет он уже знал, что такое ломка у близкого человека. Когда твоего отца впервые выворачивает в разные стороны, его рвет, он кричит на мать и просит ещё одну дозу. В пятнадцать лет Джисон уже ездил вместе с отцом на все его разбирательства с другими частями клана. Хан не совсем понимал, почему они не могут всё нормально согласовать между собой. Но в дела клана он старался не лезть. Иначе лишится чего-то важного внутри себя. Например, почек или сердца. Продажа людей в это время считалась прибыльной. В Японии начали пропадать бездомные, а ещё приезжие из других стран. Клан об этом умалчивает. В шестнадцать лет Джисону пришлось добывать деньги самостоятельно. Ведь маме и ему самому нужна была финансовая помощь. Отец строго запретил ей работать, хотя сам он появлялся дома только в самых редких случаях. И Джисон был этому рад. Не нужно было молить его о деньгах. Теперь ему семнадцать. И он должен стать частью клана. Официально. Джисон никогда ещё не пытался так сильно отсрочить свой день рождения. Но время не стоит на месте. И он в любом случае станет частью якудза. Иначе отец убьет его. И даже не посмотрит на то, что он его сын. А Хан всегда мечтал, чтобы это оказалось ошибкой. И он не был его сыном. Но глаза у них одинаковые. Взгляд один и тот же. Он темный. Пробирает до мурашек. И Джисон хотел бы воткнуть в эти глаза ножи, чтобы мама не смотрела и не пугалась собственного сына. Чтобы она не боялась, что он что-то ей сделает. Хотелось не быть отцом. Ведь он агрессивный, требовательный и невероятно жестокий. Его сделал таким клан? Джисон не уверен. Сэки Мэзэру азартен и живет одними лишь гадкими привычками. Он выкуривает по десять сигарет только в один час. Он спокойно мешает алкоголь с наркотиками. Он любит, когда ему подчиняются. И любит, когда его сын не создает ему проблем. Джисон не знает, почему отец до сих пор не убил его. Возможно, он видит в нем собственного преемника. Или просто боится убить самого себя в своих же глазах. Парень не знает. И знать не хочет. Он двигается вверх по темной лестнице старого здания и шуршит пакетом из круглосуточного. Сейчас нужно будет завернуть чуть в сторону, чтобы переступить через порог и дойти до их квартиры. Внутри жилого помещения достаточно тепло. Ведь отец не любит, когда в квартире бывает зябко. А ещё здесь всегда пахнет моющими средствами и пылью одновременно. Будто половую тряпку оставили на несколько часов около шкафа. Для Джисона так пахнет дом. — Мам, это я, — Хан сразу же оповещает женщину о том, что это он, а не их ночной кошмар. Хотя Джисон думает, что он тоже выглядит... как ночной ужас. Просто в подростковой форме. — Я купил нам немного еды. Ты голодна? — Джисони, — выходит из комнаты женщина в теплом халате цвета хаки и медленно двигается в его сторону. Она сразу же треплет парня по темной макушке и целует его в лоб. — Тогда давай поужинаем вместе. Ты не замёрз? В одной-то толстовке. — Не переживай. Мне не холодно, — улыбается мягко Джисон и осторожно смотрит в большие глаза матери. Она – полная противоположность отца. У неё русые волосы и карие глаза. Именно карие. Такие светлые. С небольшими вкраплениями внутри радужки. Даже в темноте остаются сиять. У неё восхитительная улыбка. И у неё тёплые руки. И она невероятно добрая. Хотя иногда можно услышать от неё какие-то нежные замечания. Но она ни разу не кричала на Джисона. Ни разу не отвела взгляд, когда Хан смотрел на неё. Хотя он знает, что это сложно. Выдержать ещё одни такие же черные глаза. Ведь Джисон – копия отца. И это тяжело принять. У него от матери только стойкое желание защищать то, что очень сильно любишь. Они оберегают друг друга вместе. И Джисон никогда не даст её в обиду. Даже если ему придется умереть. — Ты чего, сынок? Устал? Много сегодня работал? — начинает расспрашивать его Хан Хаюн и помогать донести пакет. Но Джисон вовремя приходит в себя и не даёт ей этого сделать. Он заходит на маленькую кухню и вытаскивает немного готовой еды, раскладывая её на старой поверхности стола. Здесь не было никаких цепких и кричащих вещей. Только одна дряхлая лампочка на потолке сверкала по вечерам. И больше ничего. Красть тут было нечего. Хотя вряд ли кто-то бы сюда сунулся. Все-таки квартира босса мафии. — Ещё немного, и куплю нам что-нибудь корейское. Если захочешь. Я нашел хорошее заведение. Но есть ещё один магазин вниз по улице, где можно купить продукты и самим приготовить, — охотно отвечает ей Джисон и моет руки, закатывая рукава толстовки. Но когда он замечает на коже синяки, то быстро одергивает ткань. — На работе все нормально. Разбираю всякие коробки с дисками со старыми фильмами. Возможно, найду нам какие-нибудь новинки. Ты же хотела посмотреть новые фильмы. — Мой мальчик уже совсем взрослый, — воркует над ним женщина и разогревает им двоим жареный рис в небольшой сковороде. — А как в школе дела? — Нормально, — прочищает горло Джисон и думает о том, что не был там уже больше недели. Наверное, это не критично. Он хочет её бросить. Все равно баллы у него ниже среднего. Но не может. Пока что. — Никто тебе там не нравится? Если ты вдруг захочешь кого-нибудь пригласить... — Не нравится, — коротко отвечает ей парень и вытаскивает из холодильника старую пачку из-под сока. Наверное, сок давно уже просрочен. Нужно будет купить новый. — Меня люди не очень привлекают. — Первая влюблённость очень важная, Джисони. Не бойся любить, — трепетно вздохнула мама и накрыла на стол. Конечно, это был скудный ужин, но им этого всегда хватало сполна. Рис – это всегда хорошо. — Мне никто не нужен, мам, — не врет Джисон и умалчивает, что он вообще-то никогда и ни за что не будет создавать с кем-то семью. Это не для него. И дружба тоже не для него. Дружить он не умел. Для этого надо было с кем-то заговорить для начала. А разговоры давались ему ещё труднее, чем учёба. — Как никто не нужен? Не будь так к себе жесток. Ты у меня самый потрясающий. Очень заботливый. Очень сильный. Очень и очень красивый, — начала ярко улыбаться и хвалить его мама, пока Джисон лишь фыркал на это и щелкал деревянными палочками. — Если я влюблюсь, то ты первая об этом узнаешь, — бормочет парень на корейском через наполненные рисом щеки. — Обещаю. — Договорились. Только не молчи. Я уверена, что ты будешь очень бережно ухаживать за какой-нибудь красавицей, — прищурила большие глаза мама и тоже начала медленно есть. — Всегда ищи светлые стороны тогда, когда теряешься в темноте. — Мам, я скоро буду в клане... А там нет светлых сторон. Джисон знает это лучше любого в якудза. Он вырос в этом месте. Он видел уже всё. Он видел обряд Юбицумэ. Он видел казни. Он видел тонны наркотиков и несколько тысяч закрытых ящиков. Что в этих ящиках было понятно каждому. Что покупалось на черном рынке, никогда не умалчивалось в клане. Все проглатывали эту правду и без вопросов перетаскивали ящики из одного места в другое. Только в публичный дом Джисон все ещё не попал. И туда ему не хотелось больше всего на свете. Джисон надеялся, что туда он никогда не попадёт. Но не все мечты сбываются. У него ни одна мечта не сбылась. — Ты будешь светлой стороной этого места, мой мальчик. Ведь я знаю, что ты никогда не будешь таким, как он. Джисон замирает на месте и слишком внимательно смотрит на рис в небольшом прозрачном контейнере. Стало тошно. — Ты не знаешь этого наверняка. Его отец был таким же. Он стал таким же... — прочищает горло парень и продолжает вновь есть, словно это поможет ему убрать огромную дыру в груди. — Прости, мам. — Нет-нет, не извиняйся, — качает головой женщина и тянется крепко сжать прохладные пальцы Джисона на поверхности стола. — Ты мой сын. И я знаю, что ты не будешь им. Никогда. Не думай даже об этом. Ты не должен думать о взрослых вещах. У тебя должна быть подростковая жизнь. Знаешь, когда ты первый раз красишь волосы или влюбляешься в кого-нибудь. — Ага. И пьешь пиво за гаражами, слушая какую-нибудь популярную японскую попсу? — хмыкает Джисон и доедает небольшой ужин, складывая палочки внутрь коробки. — Нет, мам. Мне этого не хочется. У меня и времени нет. — Мне так жаль... — Мам, всё в порядке, — улыбается слишком ярко и слишком фальшиво Джисон, чтобы его близкий человек не грустил. Но мама видела его насквозь. Всегда обращала внимание на такие крохотные вещи в нем. — Я тебя не оставлю. Ни за что. — Мне бы хотелось дать тебе другую жизнь, — вздохнула невольно женщина и даже не притронулась к еде. Джисон специально пододвинул к ней тарелку и вложил в её дрожащие пальцы палочки. — Мне не нужна другая жизнь, потому что тогда я бы не мог сидеть с тобой за столом и просто разговаривать, — качнул головой парень и увидел её искрящуюся улыбку. Она всегда прекрасно улыбалась. Никто не мог бы разбить эту улыбку. Ведь его мама была самой сильной женщиной во всём этом прогнившем мире. — А я люблю ужины. Это лучшее время в моем дне. — Ах, какой же ты болтун, — захихикала мама и вновь потрепала его по волосам, а потом принялась есть остывший рис. Джисон открыл небольшую пачку сыра и накрошил его сверху чужой еды. — Обещаю, что когда-нибудь накормлю тебя лучшей едой, — продолжает улыбаться парень. Он смотрит на лицо матери в свете тусклых лампочек. — Лучшей корейской едой. — Да? Тогда я бы съела всё, что бы ты мне приготовил или купил. — Договорились, мам. И Джисон наклонил голову чуть в сторону, чтобы сохранить этот вечер в памяти. Таких вечеров всегда было слишком мало, чтобы забыть хотя бы один.

...

Ночью домой вернулся отец. Джисон услышал это даже через сон. Он резко поднялся на подушке и выключил светильник в комнате, чтобы случайно не разозлить его ярким светом. Отец прошел мимо его комнаты. Но Хан больше не мог спать. Он прижался ухом к холодной стене рядом с кроватью и закрыл глаза, обнимая себя за плечи. Если он возвращался домой по ночам, то это означало лишь одно: ему стало скучно. И ему нужна мама. Чтобы сбросить стресс. Чтобы выбить из них двоих здесь всю скопившуюся дурь. Джисон достаточно вырос, чтобы понимать, что его мать подвергается физическому насилию. И она строго запретила входить в их спальню. Чтобы случайно не разозлить главу семьи. Иначе он убьет Хана на глазах матери. Он мог легко сделать это. Он мог слишком многое. Ведь властью всегда упиваешься, в конце концов. Поэтому чужие стоны за стенкой заставляли Джисона содрогаться от холодного страха. Вряд ли это были стоны удовольствия. Вряд ли это всё нравилось хотя бы кому-то. Он закрывал уши и сжимал зубами одеяло, чтобы случайно не закричать от боли, злости и ненависти. Отец был болью, злостью и ненавистью. Он изводил его мать. Он издевался над ней. Он думал, что она изменяет ему. Хотя это было невозможно. Она застряла в стенах этой квартиры. Она не могла отсюда даже выйти. Не могла поговорить или погулять с друзьями. Не могла уехать обратно в Корею. Она ничего не могла сделать. И Джисон тоже не мог ничего сделать. Бесполезный кусок дерьма, который боялся даже закрыть глаза ночью. Когда отец ночевал здесь. Иначе он случайно убьет маму в порыве ломки. Иначе просто слетит с катушек и задушит Джисона подушкой. Он мог сделать всё что угодно. — Эй, ты, выходи. Хан сразу же поднялся с кровати и вышел из комнаты, пытаясь не смотреть в чужие глаза. Иначе увидит в них себя. А это больнее, чем может показаться на первый взгляд. От отца пахнет всегда холодно. От людей иногда пахнет по-ледяному странно. И рвотой, и алкоголем, и грязью, и пóтом, и сигаретами. От него воняло. — Завтра предстанешь перед моими людьми. Произнесешь клятву. Облажаешься – убью. Понял? — хмыкает Сэки и хватается за темный загривок Джисона, поднимая его голову выше. Парню приходится смотреть в его прокуренный взгляд. Всегда приходится. — Понял, отец, — без эмоций отвечает Хан и пытается быть мыслями где-нибудь не здесь. Всегда пытается. — Не подведи. И прекрати заниматься хуйней, продавая хентай, — ядовито усмехается мужчина и отпускает его лохматые волосы, но Джисон взгляд не отводит. Смотрит. — Скоро сам будешь на сделки ездить, пока твой папаша будет отдыхать с твоей мамашей. Эта шлюха даже не может нормально рот для меня открыть. Джисон сжал зубы так сильно, что ещё чуть-чуть, и ему потребовалось бы вставлять новую челюсть. — У неё даже не наша фамилия. У шлюхи даже не может быть имени. Тебе так не кажется? — все ещё давит на больные точки отец. Он знал, что Джисон слишком сильно её любит. Поэтому всегда издевался. Всегда делал это. — Отвечай. — Моя фамилия Хан... И он получает за это болезненный удар по щеке. Кожа горит в месте, где остался противный след от чужих пальцев. На громкий звук пощечины выбегает из комнаты мама. — Дорогой, пожалуйста, не слушай его. У него твоя фамилия. Сэки, — начинает бегло останавливать его за руку жена, но её грубо толкают в стену. Джисон резко поднимается на ноги и игнорирует боль в щеке. Он пытается подойти к маме, но отец хватает его за шею и давит-давит-давит. До нехватки кислорода. Ещё чуть-чуть и окончательно задушит. — Ещё раз перейдешь со мной на корейский, и я выкину тебя нахуй из этого дома, тварь вшивая, — цедит сквозь зубы мужчина и смотрит в темные глаза Джисона. Хан даже не умоляет прекратить душить его. — Тупой щенок. Ты Сэки Джиро. Он Хан Джисон. Мама дала ему это имя. И никакой он не Сэки Джиро. Это даже звучит из его губ мерзко, неправильно и противно. — Дорогой, он все понял. Пожалуйста, отпусти его, — просит дрожащим голосом мама и пытается схватиться за чужие руки, но её вновь отталкивают. Хотя мужчина все-таки отпускает своего отпрыска. Джисон мгновенно скатывается по стене и начинает тихо кашлять, ловя губами немного кислорода. — За любое твое неповиновение будет идти наказание. Ты же знаешь это, сопляк? За каждым твоим действием идёт последствие, — холодно усмехается Сэки и подходит ближе к жене, чтобы грубо схватить её за плечи и развернуть лицом к холодной стене. — Сейчас я тебе покажу, как правильно трахать твою мать. — Отец, — резко поднимается на ноги Джисон и пытается не чувствовать противный ком в горле. Хотя руки у него все-таки от страха трясутся. — Прости. Прости меня. Я Сэки Джиро. И я сделаю всё, что ты захочешь. Не нужно... Не нужно... Не делай этого. — Заткнись и смотри, — громко рявкнул на него мужчина, но Джисон мгновенно подлетел к нему и скинул его руки с тела матери. Нет. Нет. Ни за что. Он не даст ему сделать это. — Сынок, все в порядке, — бормочет со слабой улыбкой на лице мама, но у Джисона из-за этой улыбки уже все внутри обрывается. Он не дурак. Он знает, что ей больно улыбаться. — Все хорошо. — Отойди от неё нахуй, пока я вас всех здесь не прибил, — до оглушения кричит отец и грубо отталкивает Джисона от матери. Парень вновь пытается подойти, но не хочет разозлить мужчину ещё сильнее. Он не хочет, чтобы маме было больнее. Он не хочет, чтобы это было реальностью. И он навсегда выгравировал это в голове. Что нельзя его злить. Нельзя не подчиняться. Иначе это скажется на его самом любимом человеке в этом мире. На его маме. На самом светлом человеке в этом доме. И поэтому Джисон крепче сжимает холодные пальцы и старается не смотреть в их сторону. Старается даже не слушать чужие крики и стоны. Но это происходит перед ним. Он ненавидит своего отца. И эту жизнь. Но Джисон не может умереть. Иначе оставит маму с ним один на один. И тогда он возненавидит себя еще сильнее.

...

— Эй, это типа его сыночек опять пришел? — Ты не слышал? У него церемония вступления в клан. — Серьезно? Вот этот хиляк станет якудза? Его же тут на тряпку разорвут. Джисон смотрит на них темными глазами и холодно усмехается, когда они отводят взгляды. Конечно, ведь глаза у них с отцом одинаковые. И это страшнее, чем обычный пистолет в руках. Это больнее. Ведь этими глазами можно вытащить любую тайну, не прибегая к насилию. Только его отец совмещает приятное с полезным. Он самый жестокий босс клана. И самый бессовестный. Поэтому шавки из других ветвей стараются к нему не лезть. За это его все здесь и уважают. Он может зубами перегрызть кому-нибудь глотку, если захочет. С психами стараются не связываться. А его отец именно такой. Причем с самой выцветшей татуировкой Рю на всю спину. Хотя у него тату не было только на члене, судя по всему. Джисон зло прячет руки в карманы старой толстовки и прижимается спиной к штукатурке в этом притоне. Тут всегда курят что-то покрепче обычного табака. Этот кислый и тяжелый запах ни с чем не спутаешь. Хан старается много и не дышать. В таких местах можно подхватить что-то даже по воздуху. — Эй, пацан, а ты хоть пушку в руках держал? Молоко на губах ещё не обсохло. Какой тебе клан? — спрашивает у него громила с татуировками гейш на всю грудь. Значит, он занимается покупкой и продажей женщин в клане. Мерзость. — А девчонке хоть раз приятно делал, а? — Вряд ли с твоей рожей девушке можно сделать приятно. Наверное, ни одна из них даже не кончила, — Джисон поднимает свои темные глаза чуть выше и смотрит на него с вызовом, нервно усмехаясь. — Че вякнул? — взбесился этот тип и чуть ли не взял его за шкирку. — Сдохнуть захотел? — Я тебе даже спасибо скажу, если убьешь меня, — шепчет в его лицо молодой человек и продолжает смотреть точно в чужие глаза. — Псих. Справедливо. Джисон даже спорить не станет. С таким папашей можно подхватить что-то похуже такого диагноза. Например, миллион венерических заболеваний и каких-нибудь вредных привычек. Возможно, ещё садизм. И какую-нибудь козырную фишку в виде неконтролируемой агрессии. Хан даже думать не хочет о том, что из него слепят в клане. Наверное, он собственноручно убьет себя где-нибудь в притоне, когда ему стукнет чуть больше двадцати пяти лет. — Что тут, блять, происходит? — заходит в помещение их босс, поэтому громила с татуировками гейш отходит от молчаливого Джисона в сторону. — Вы уже знакомы с Сэки Джиро. Мой сын. Ему предстоит пройти через многое, чтобы стоять рядом с вами, жалкие куски дерьма. Как же Джисона раздражает носить эту фамилию. И имя. Но он больше никогда не будет ему перечить. Иначе станет больно. Вновь. А к боли Джисон ещё до конца не привык. Ему только семнадцать. К ней, наверное, никогда привыкнуть не получится. — Среди нас есть еще один человек, который должен вступить в клан, — усмехается отец и плюхается на скрипучий стул между пылящимися диванами. Он сразу же начинает жевать самокрутку в желтоватых зубах. — Вы все знаете Тору. Он будет давать клятву вместе с этим вшивым отбросом. Джисон знает Тору почти с самого детства. Его родители погибли, а клан свободно принял его. Но он был таким же нелюдимым, как и сам Джисон. Только отличия все же были. Он на фоне Хана выглядел победителем. В клане его научили стрелять и драться, пока отец научил Джисона лишь искать свободную точку для покупки джанка или каких-нибудь колес. Хан знает все точки наркоторговцев по всему Токио. И для семнадцати лет это его самое яркое познание в жизни. Весело? А ещё и недурно. Он бы никогда не хотел этого знать. Но Тору не был человеком клана. У него не было связей и подушки безопасности. Он был отшельником, пока другие имели здесь хотя бы семейную традицию. Хотя в клан просто так в это время нельзя попасть. Ветви и так ненавидят друг друга, постоянно подначивая на драки и споры с поставками. Джисон знает это лишь от третьих лиц. Теперь ему стоит посильнее залезть в это пекло, чтобы случайно не сгореть на собственной территории. Хан старается не сильно палиться, когда разговаривает с нариками где-то в притонах. Их легче всего разговорить, когда они под кайфом курят крэк. Но этого мало, чтобы Джисона не хотели здесь убить при первой же возможности. Парень не должен думать о таких вещах, но он постоянно о них думает. Все в этом месте знают, что когда Джисон переступит линию клана и станет его членом, то отец заживо закопает его в бетоне и скормит любой собаке здесь. Или отрежет ему все пальцы за любое неповиновение. Поэтому ему нужно немного отсрочить свое вступление в клан, пока он не найдет хотя бы какой-то выход из собственной западни. У Джисона для этого было преимущество. Он не умел ничего. Драться? Не для него. У него не так много мышечной массы, чтобы стоять на ногах и выхватывать нож из чужих рук. А люди клана никогда не ходили на переговоры без острых предметов. Он не умеет стрелять, потому что носить оружие в клане могут только старшие люди по иерархии. Например, боссы клана или их охрана. Хан знает все правила клана. Отец вбивал их в него быстрее, чем Джисон начал самостоятельно читать. Никакие другие книги ему читать не разрешалось. Наверное, поэтому сначала ему было трудно вообще хотя бы что-то произносить вслух. Только мама тайком рассказывала ему сказки и учила легким фразам. Она писала их сразу на двух языках. На корейском и японском. И он быстро освоился. Ему было не так сложно узнавать что-то новое, хотя символы все ещё иногда сливались в одни сплошные мутные точки. Но это не было сильной проблемой. Он старался не только ради себя. Ещё мама всегда тайно называла его Джисоном. Всегда говорила, что ей это имя нравится больше. Она помогла ему найти другую сторону его детства. Если бы её не было, то Джисон бы уже давно пристрелил бы своего отца. А потом его бы заживо закопали где-нибудь в подвале. Ведь он поднял руку на босса мафии. Но Хан никогда не сможет никого убить. Иначе станет им. Иначе тьма внутри него станет такой огромной, что мама посмотрит на него в страхе. А для Джисона это хуже смерти. Хотя есть ли что-то хуже? Есть. Жизнь, например. Джисон поднял глаза на Тору и ничего не сказал, когда им пришлось драться друг с другом. А потом отец предложил любому в этом помещении начать нападать на семнадцатилетнего пацана. Как будто у него были силы на это. Как будто он мог бы справиться с каким-нибудь высоким громилой, который давно уже управлялся с дилерами в клане. Но Хан ни разу не пискнул. Хотя больно ему было очень. У него горели костяшки из-за крови. У него болела челюсть, кисти рук, живот и щеки. Он сгрыз себе всю пленку на губах, пока пытался хотя бы как-то увернуться от чужих кулаков. И он просто немного сдался, когда его повалили на землю. Он закрыл глаза и больше не защищался. Хотя сдаться было равносильно смерти. Но Джисон знал, что отец не мог бы дать им такой привилегии. Убить собственного отпрыска. Поэтому он поднялся и остановил тупую драку, наклоняясь к краснеющему лицу Хана. — Слабак. Как ты собрался защищать кого-то здесь, если ты просто лежишь и скулишь, — кричит на все помещение мужчина и грубо берет Джисона за волосы, поворачивая его окровавленное лицо на себя. — Никогда не смей подставлять вторую щеку, когда тебя ударяют по первой. Иначе я лично прикончу тебя. Понял? — Да, босс, — шепчет хрипло парень и ударяется затылком о бетон, когда его отпускают. Плевок отца горит где-то на шее. Но Джисон лишь стискивает зубы и молчит. — Свободен, сопляк. В следующий раз я лично проведу обряд церемонии вступления. Сейчас ты лишь мусор, который не может даже защититься от кучки отбросов, — хмыкает отец и выходит из помещения, пока вся остальная часть клана разбредается по углам. Словно тараканы. Джисон лежит на холодном полу и вдруг видит чужую руку рядом с лицом. Хан игнорирует её. Но Тору все равно помогает ему подняться на ноги. — Я не просил мне поддаваться, — цедит сквозь зубы Хан и замечает виноватую улыбку на лице парня. — Больше так не делай, если хочешь получить его доверие. — А твое доверие получить можно? — продолжает улыбаться парень и смотреть на Джисона мерцающими глазами. — Или ты всегда будешь прятаться по углам? — Всегда буду прятаться по углам, потому что дружба в этом месте меня не интересует, — спокойно отвечает Джисон и прижимается спиной к стене, чтобы немного прийти в себя. — Но спасибо. — Уже лучше. Тогда увидимся, — попрощался с ним Тору и исчез за колоннами в другой части здания. Хан закрыл глаза и скатился вниз, чтобы стиснуть зубы и промычать от боли. Черт. Как же он домой в таком виде придет?

...

Джисон осторожно перемещается между полками в круглосуточном магазине. В животе неприятно урчит. Он дрожащей рукой собирает небольшую корзину еды, чтобы принести её маме на ужин. Парень останавливается возле холодильных камер и смотрит на множество разных упаковок мороженого. Он тяжело выдыхает, но открывает стеллаж и протягивает руку к морозной сладости. Ему всегда было интересно, на что похоже мороженое. Джисон вряд ли фанат сладкого, но попробовать очень хотелось. Но тратить на это деньги было бы кощунством. Он и так собирается купить корейской еды для мамы на следующей неделе. А тратить что-то на свои личные прихоти он не любил. И не хотел. Поэтому Джисон закрывает стеллаж и двигается в сторону кассы. Возможно, когда-нибудь он попробует мороженое. Но не сейчас.

...

Мама мягко помогла ему обработать все его царапины. Костяшки жгло, но он терпел. Ведь показывать свои слёзы при маме не очень хотелось. Хотя она всегда ему говорила, что мальчики могут плакать. Отец же говорил, что плачут только слабаки. Джисон хотел бы верить маме, но это рьяно нельзя было из него вытащить. Она не спрашивала, что случилось. Они просто вместе поужинали. Потом пришел отец. И Джисон медленно умирал за стенкой, пока вновь не мог уснуть. Он слушал крики отца и стоны матери. И это хуже кошмара. Поэтому он уснул только под утро. Утром всегда становилось легче. Мама улыбалась ему и готовила небольшой завтрак. Отца уже не было к этому моменту дома. Джисон уходил на работу. И так продолжалось ещё несколько недель, пока у отца не сдали нервы. Так вышло, что Джисон хреново владел пистолетом. И он мало попадал по каким-то стекляшкам в заброшенном здании. Тору выглядел на его фоне намного лучше, поэтому его приняли в клан ещё несколько дней назад. Только над Ханом измывались все, кому не лень. Отец вообще чуть не разбил ему губу чертовым револьвером, когда Джисон оказался на коленях перед ним. — Русская рулетка. Научу тебя. Пригодится при казни, когда ты будешь лично видеть страдания людей перед своими глазами, — холодно усмехается отец и надавливает ледяным стволом револьвера на лоб Джисона. Почему-то не страшно. — Если ты сейчас не сдохнешь. Очень бы хотелось. Но маму он не оставит с этим монстром один на один. — Правила просты. Есть один патрон в барабане из шести отсеков. Я его вращаю. Прикладываю сначала к твоему лбу, а потом к своему. Ты должен будешь мне сказать, будет идти холостой патрон или нет. Не справишься – сдохнешь. Либо ты. Либо я. Играем до трех выстрелов, — объясняет предельно ясно мужчина и кивает своим людям выйти за дверь, пока Джисон остается стоять на коленях и смотреть на него снизу вверх. — Начну с тебя. Холостой или нет? Хан проглатывает вязкий ком в горле и думает о том, что ему пора бы ухватиться за удачу. Но удача в играх на смерть банальная нелепица. Нельзя просто надеяться на неё. Математика. Это можно легко рассчитать, если применить теорию вероятности, которую он где-то видел в учебнике. Черт. — Эй, паршивец, холостой или нет? — рявкает на него мужчина и крепко прижимает ствол револьвера ко лбу Джисона. — Холостой. И он зажмуривается, когда слышит первый выстрел. В глотке жжется страх. Настоящий страх. И внутри все безумно горит от того, что это всего лишь банальная игра его отца. Всего лишь его прихоть. Джисон сейчас понадеялся на удачу. Но теперь он не будет так делать. — А теперь? — Сэки прижимает ствол револьвера к своему виску и крутит барабан одним пальцем. — Холостой. — Уверен? Иначе моя смерть будет на твоей совести, паршивец. И тебя… и твою мамашу убьют. Джисон кивает. Отец нажимает на курок и усмехается, а потом вновь переводит револьвер на лоб парня. — А теперь? — Холостой, — успокаивается Хан и смотрит темными глазами прямо в расширенные зрачки отца. Он наклоняет голову набок и вновь нажимает на курок. Они доиграли до трех. И Джисон знал, что в последний раз у отца был не холостой выстрел. Он всего секунду колебался. — Пуля, — цедит сквозь зубы Хан и смотрит на едва заметный прищур в чужом взгляде. Отец поднимает револьвер вверх и выстреливает. Пуля вылетела и врезалась в потолок. Мужчина поднял голову и опустил оружие вниз, переводя взгляд на Джисона. — А ты не такой уж и тупой, — сухо хмыкает отец и дёргает парня за пряди волос, поднимая его лицо чуть выше. — Ты прошел. Поздравляю со вступлением в клан, щенок. Будь готов завтра в десять вечера. Покажу тебе одно место. Хан знал, что это место точно ему не понравится. Но спорить не стал. Он лишь кивнул. — Да, босс. — Свободен. Джисон поднялся с пола и вышел из помещения, даже не смотря по сторонам. Но на него хищно смотрели многие взгляды здесь. Ведь выстрел все-таки прозвучал. Но Хан не выглядел подстреленным. А это значит, что он прошел. Прошел последнюю проверку. Теперь они все знали, что он один из них. Жалкий и бесполезный кусок дерьма.

...

Джисон шел мимо компьютерного клуба. Недавно в Японию привезли новые модели. Он слышал это из новостей. И ему всегда было интересно посмотреть на что-то новое, информационное и с операционными системами. Компьютеры – его любовь. Если Джисон умел любить. Хан зашел внутрь темного помещения и услышал приятное клацание по клавиатурам. Он медленно подошел к стойке регистрации и заплатил небольшую сумму денег. Не так легко их было выкрасть из ящика отца, но Джисон умел многие вещи. Хочешь жить? Умей владеть пальцами. Хан накинул на макушку капюшон и сел за самый дальний компьютер. Монитор уже мигал неприятным синим оттенком. Джисон ввел логин и пароль, а затем немного размял руки. Был у него небольшой секрет. Он немного разбирался в технике. Когда ещё на работе у них стоял старый компьютер, он частенько заглядывал под его корпус и хищно исследовал каждый провод. В этом не было ничего сложного. Найти нужную кнопку, ввести пароль, скачать кое-какие данные и выйти без каких-либо проблем. Он слышал, как недавно в новостях передавали об утечках на военном уровне Японии. Возможно, Джисон знал несколько имён черных шляпников, которые занимались хакерскими атаками в этой области. Но Хан никогда в этом не признается. О любви к операционке, к железякам и клавишным клацаниям. В их кругах он называл себя обычным «Хан». Кто-то из хакеров шутил про Хана из Форсажа, который вышел в 2006 году. Но Джисон никогда не признается, что машины его не привлекали вообще. Хотя тоже железяка. Тоже с миллионами проводов. Тоже со своими правилами. Но к скорости его не тянуло. Адреналин не являлся его приоритетом в жизни. Ему нужно что-то тихое. И что-то с огромным пластом информации. Что можно было взломать, помочь найти, вытянуть информацию на правительственном уровне. Джисон не был черным шляпником, но никому о своей маленькой тайне он не говорил. Его точный адрес никто не мог узнать, потому что пользование новыми компьютерами давало ему чуть больше преимуществ заниматься не совсем легальными вещами. Хотя на рынке начали появляться более точные модели, которые не могли пропускать вирусные программы так легко. Но Джисон умел справляться с этим за считанные секунды. Для этого нужно было использовать лишь одну ссылку. Он всегда хранил её в голове, хотя она включала в себя достаточно большое количество вводных символов. Хан не знал, что так могут не все. Ведь в хакерских кругах это не было чем-то отличным. Хотя Джисон все равно чувствовал что-то иное, когда у него получалось чуть больше, чем у его приятелей за монитором компьютера. Но сидеть в клубе Джисон мог не очень долго и не очень часто. Каждый раз он неохотно отключался от сети и выходил на улицу в смешанных эмоциях. Мог ли он когда-нибудь сделать такую кибератаку, которая помогла бы обеспечить ему и его маме безопасность? Джисон много думал над этим. Он мог бы внести их документы в базу данных и уехать вместе с ней в Корею. Он мог бы сделать это, если бы у него был компьютер и быстрый доступ к системе. Но у Хана не было денег. И не было возможности исчезнуть из клана. Он стал частью этого места. Как часто вирусная программа въедается в систему и не может никуда исчезнуть. Она ждёт момента, когда начнёт пожирать всё изнутри. Но пока не может. Нужен триггер. И он обязательно появится. Всему своё время.

...

Публичный дом. Или же Юкаку (в японских традициях). Вот куда отец привез его на следующий день посвящения в клан. Джисон с самого утра давал все чертовы клятвы в каждой ветви клана. Его социальные возможности уже давно истончились. Стали блеклой материей. Ему не хотелось больше никуда ехать. Ему хотелось закрыться дома и просто смотреть с мамой старые фильмы по телевизору. Он был готов терпеть даже глупые романтические истории. Только не быть здесь. Тут воняет сексом. Это понятно из-за запаха спермы, пота и миллионов разных духов. Здесь продавали тела женщин. И эту часть клана Джисон бы сжег дотла. Не женщин. А сам публичный дом. Ведь использовать чье-то тело за деньги для своего удовлетворения казалось ему противным, мерзким и жестоким. Ему не хотелось становиться частью этого дерьма. Но он не мог отказать отцу, поэтому медленно шел между длинными коридорами и сжимал пальцы до сухого скрипа. В голове уже начало все кружиться из-за запахов. Ему хотелось закрыть глаза. И чтобы никто не трогал его тело. Но Джисон знал, что сегодня случится. Он не глупый. И он знает всю специфику своего отца наизусть. Он заставит, если Джисон не захочет. Он убьет его, если он не сделает это. Его посадили на облезлый диван в темной комнате. И что-то тяжелое всунули в руки. Он поднес это к носу и не учуял никаких ярких запахов. Уже лучше. Если он напьется, то ничего не почувствует. Это лучше, чем быть трезвым. — Как ты думаешь, щенок, сколько раз в неделю я бываю здесь? — спрашивает у него отец и закуривает, обнимая девушку без лифчика на груди. Джисон старается никуда не смотреть. Это не должно быть таким. — В глаза мне смотри. Я у тебя спрашиваю. — Не знаю, босс, — шепчет сквозь ком в горле парень и выпивает всё до единой капли. Противно в глотке очень. Как будто выпил яд. Алкоголь Джисон боится принимать ещё сильнее, чем никотин. Ведь от него быстрее можно стать зависимым. Не так сильно, как от наркотиков, но это все ещё опасно для его неокрепшего организма. Ему всего семнадцать. И он, конечно, знает, что такое секс. Только лишь в теории. На практике ему не хотелось ни к кому прикасаться. Ведь девушки в его глазах не были желанием и похотью. Они были другими. Их хотелось слушать. Ведь у них есть то, чего никогда не будет у Джисона. И он говорит не только про эмпатию, о которой часто можно услышать от других. Он говорит про чувство соратничества. Они всегда стараются помогать друг другу и слушать друг друга. Они объединяют усилия, чтобы выиграть. Джисон одиночка. А ещё он никогда не испытывал того, что требует сейчас от него отец. Он не хочет целовать девушек. Он не хочет использовать их. Он не хочет заниматься с ними сексом. Ему достаточно просто взглянуть и понять это. Он никогда не будет видеть в них сексуальный объект. Или объект для развлечений. Никогда и ни за что. Они не заслуживают этого. И Джисон не заслуживает того, чтобы касаться их. Поэтому он тянется за ещё одним стаканом алкоголя, чтобы выпить его залпом. Это горько. Он уже привык к горечи. — Твоя мамаша никогда не удовлетворяла меня, — начинает говорить отец и целовать молодую девушку в шею прямо перед Джисоном. — Эта шлюха сумела лишь забеременеть. Хорошо, что это сын, а не дочь. Иначе я бы убил их обеих. Хан старается не реагировать. Он больше не будет вестись на его слова. В них нет ничего путного, дельного или правильного. Он лишь хочет увидеть эмоции Джисона. А он не собирается ему больше их показывать. — Эй, чего стоим? Удовлетворите моего сына. Он наконец-то стал моим официальным преемником. Я же должен наградить его за это, — усмехнулся мужчина и щелкнул желтоватыми пальцами, пока Джисон темнел взглядом ещё сильнее. Захотелось разбить стакан в пальцах, чтобы ощутить хотя бы что-то, кроме жуткой ненависти. Сколько же боли отец нанес ему где-то внутри? Не сосчитать царапин. Вряд ли найдется хоть один пластырь, который бы закрыл их до конца. Чьи-то тёплые губы начали целовать его в щеки. Чужая рука потянулась к ширинке на джинсах. Если бы можно было прямо сейчас сойти с ума, то он бы сделал это. Но он никогда не покажет то, что хочет видеть от него отец. Поэтому Джисон потянулся за ещё одним стаканом алкоголя и решил утонуть в опьянении на всю эту бесполезную ночь. И потом забыть её. Навсегда вырвать с корнем из памяти. И никому о ней не рассказывать.

...

Мама крепко обняла его в тот день, когда Джисон принёс ей набор корейской еды. У них была одна их маленькая особенность, но они всегда смешивали в разговоре сразу два языка. Корейский и японский. Отец не знал об этом. И Джисон старался никогда с ним не переходить на этот язык. Чтобы случайно не наткнуться на очередную пытку. Он уже два года числился в клане. За эти два года он научился зарабатывать чуть больше денег на компьютерных взломах. Иногда он чистил операционные системы в некоторых офисах, но вкладывал в них несколько вирусов, которые потом активизировались и собирали нужную для него информацию. Магазин с дисками пришлось оставить. Ведь в клане ему приходилось несладко. Отец вечно посылал его в самые захолустные районы якудза. Клан медленно и по кускам развалился уже несколько лет. Все хотели поиметь достаточно большой габарит власти, который все это время принадлежал лишь пятерым внутри иерархии. Господин Ямада и ещё четыре человека, на которых Джисон уже начал собирать небольшую информацию. Если бы об этом узнали в клане, то его бы казнили на месте. Но Хан довольно умный парень. Только с самыми низкими баллами за экзамены. Он еле-еле окончил старшую школу и со спокойной душой исчез вообще с радаров учителей. Дорога в колледж или университет для него оставалась закрытой. Он бы не потянул по баллам, деньгам и энергии. Хотя узнать что-то о компьютерных технологиях ему хотелось. Но Джисон и сам прекрасно мог в этом разобраться. Когда у него было время тырить книжки из библиотек. Или случайно не оплачивать несколько часов компьютера в клубе, потому что купюры заело. В общем, он пытался быть тихим, незаметным и выполнять любую грязную работу клана. И ему уже девятнадцать. Хотя гордиться было мало чем. Он обычная шавка в клане. Он не умеет стрелять. И херово готовит. Мама даже хихикала над ним, когда он сделал слишком острый соус к токпокки. Джисон не любил острое. А вот его мама обожала этот соус. Поэтому он молча ел вместе с ней корейскую еду, а потом с улыбкой смотрел с ней что-то по телевизору. Когда у него было время. И когда отца не было дома. Таких дней стало катастрофически мало. Джисон старался нигде не задерживаться и не светить лицом. Но в клане его все тайно ненавидели. Он же сыночек босса. А такое сразу не нравится людям, которые не имеют такой привилегии. И Джисон бы с радостью отдал бы своего отца этим отбросам. Но, увы, он неудачливый ублюдок. Хотя Джисон не может до конца так считать. У него есть мама. И вот с ней ему очень повезло. Она является его собственным лучиком света в этом Аду. И Хан боится, что с каждым годом он будет наносить ей только неосознанные раны. Но он поклялся себе, что когда станет чуть старше, то сделает всё, чтобы увезти её в Корею. Хотя о Корее он слышал не так много, но мама всегда мягко рассказывала ему обо всех традициях этой страны. И Джисон всегда слушал её, пока она сидела на кухне и держала новостные газеты в прохладных пальцах. Они с отцом познакомились, когда ей было шестнадцать. И тогда её родители ещё не знали, что этот урод увезет её навсегда в Японию. И они больше никогда не увидят свою любимую дочь. Джисон не хочет думать о том, сколько раз его мама задумывалась о смерти. Он бы не вынес, если бы узнал эту информацию. Хотя в таком месте хотелось только сдохнуть. Но мама никогда не прекращала говорить ему, что она все равно счастлива. Ведь у неё родился любимый сын. Но родился он от отморозка, который отравлял им жизнь. И пусть Джисону только девятнадцать, но именно в это время он лишился почти всего. Всё началось весной. Когда сакура начала расцветать в отдаленной части Токио. Когда туристы съезжались полюбоваться восхитительными лепестками на тонких ветках. Когда на улице было тепло. И солнечно. Когда ничего не предвещало беды. Джисону пришлось вновь вернуться в публичный дом. Это было подвальное помещение с яркой вывеской с другой стороны круглосуточного. В их части клана все начало медленно развалиться из-за того, что отец вдруг резко начал пересаживаться на самые тяжелые наркотики. Героин дело короткое. И ломка после него выглядит так, будто в человека залез настоящий черт и начал ломать ему кости изнутри. Наркотики никого ещё не щадили. Отец старался переносить кайф в публичном доме. Его можно было отыскать именно там. И люди клана послали Джисона позвать босса на переговоры, ведь на них начали наседать какие-то левые коллекторы из-за покупки наркоты. Хан знал об этой сделке, но старался не открывать рот. Не его проблемы. Хотя после смерти отца все эти долги повесят на него. Но умрет он точно не скоро. Такие ублюдки живут дольше всех. Наверное, он еще и Джисона переживет. Парень старается игнорировать на себе взгляды сутенеров у стойки. Некоторые юдзё даже вылезли из комнат, чтобы посмотреть на потенциального клиента. Но Джисон выглядел мальчишкой. Только глаза ощущались взрослыми. Повидавшие жизнь. — Где Сэки? — спрашивает Джисон у свободного сутенера и не вытаскивает руки из карманов выцветшей толстовки. — Это срочно. Клан просит позвать его. — Он под кайфом в самой дальней части комнаты. Будь аккуратен. Он уже одну мою девочку до слез довел, — прочищает горло мужчина с длинной змеей на шее. Значит, этот сутенер был Советником в клане? Надо будет найти информацию по этому поводу тоже. Джисон кивает и двигается по темному коридору, чтобы дойти до закрытой комнаты. Он стукнул несколько раз костяшками по поверхности двери, а потом зашел в темное помещение и вздохнул. Отец лежал полуголый на кресле и курил что-то едкое, пока миниатюрная девушка делала ему массаж. Джисон поймал джекпот, если не увидел что-то хуже этого. — Какого хуя ты тут забыл? Хан бы оскалился на него, но он лишь прикрыл дверь комнаты и выпрямился, снимая капюшон с головы. — Босс, сделка с покупкой героина просела. Вас просят отдать долги. Причем жестко просят сделать это, потому что они приехали сразу с кучкой идиотов с оружием, — не церемонится в словах Джисон и коротко поклоняется ему, получая за это по голове чем-то тяжелым. Возможно, это была пепельница. Хан даже не дёрнулся. Лишь потянулся к пульсирующему лбу, чтобы почувствовать кровь на пальцах. Заживет. Не проблема. — Разберись с этим. Нахуя ты меня отвлекаешь? — зло цедит сквозь зубы отец и продолжает курить, хватаясь пальцами за длинные волосы юдзё. Он посадил её на колени и ухмыльнулся. — Не видишь? Я занят. — Клан просит вас помочь, босс, — коротко отвечает Джисон и не поднимает глаза, потому что не хочет смотреть на этого ублюдка. — Я в твоем возрасте уже долги самостоятельно выбивал и убивал, — повышает голос мужчина и поднимает руку с самокруткой вверх, чтобы отмахнуться от горького дыма. — А ты, сопляк, даже такие мелкие дела сам решить не можешь. Какой же ты жалкий тупица. Конечно, тебя родила такая идиотка. Джисон до боли сжал пальцы в карманах и начал кусать внутреннюю сторону щеки. Отец никогда не хвалил его. Только в своей собственной манере. Ведь Хан всего лишь его жалкий отпрыск, а не сын в настоящем понимании. Но Джисон даже был рад. Он бы никогда не выбрал себе такого отца. — Отвечай, когда я спрашиваю. — Босс, они просят позвать вас, потому что только вы можете помочь клану. Никто больше, — делает низкий поклон Джисон и внутренне содрогается от своих же слов. Он хочет отрезать себе язык за это. — Подойди. Хан сразу же повинуется. Он подходит ближе и смотрит на мужчину. Отец манит его пальцами подойти ещё ближе. Джисон встаёт почти вплотную и наклоняется к чужому лицу. Мужчина ударяет его по щеке несколько раз. Хан не подставляет вторую. Как его и учили. — Бесполезный кусок дерьма. Ты совершенно нихуя не умеешь. Сдохнуть захотел? — слишком громко кричит на него отец с прокуренными зрачками, пока девушка рядом молчаливо дёргается. Джисон думает о том, что перетянуть внимание на себя очень даже бывает практично. — Никак нет, босс. Я сообщу им о том, что вы заняты, — говорит совершенно спокойно Джисон и выпрямляется, когда отец поднимается и толкает девушку ему в руки. Она почти дрожит, но Хан её даже не трогает. — Давай. Я собираюсь насладиться шоу, — резко успокаивается мужчина и кивает головой в сторону кровати в центре комнаты. Она покрыта лепестками каких-то цветов. Хан резко стискивает зубы из-за этой атмосферы. — Отец... — Вперед. Трахни её. Потом я подумаю о том, чтобы все-таки помочь этому убогому клану не убить тебя из-за того, что ты не смог меня привести, — едко усмехается отец и прижимается к спинке кресла, прищуривая черные глаза в этой блеклой темноте. — Это приказ. Выполняй. Джисон переводит взгляд на миниатюрную девушку в каких-то лоскутах с множеством заколок на темных прядях волос. От неё приятно пахнет. Но он старается смотреть только в одну точку на её щеке. И больше никак её не рассматривать. Но она сама начинает осторожно прикасаться к нему, чтобы почти нежно обнять. — Не переживай, милый. Я сделаю тебе приятно, — шепчет девушка с длинными волосами и немного совсем касается губами до его подбородка. — Нет, — отвечает Джисон и всё ещё не касается её. Она слегка удивлённо раскрывает свои темные глаза и покрывается румянцем сквозь краску, замирая на одном месте. — Нет? Ты не собираешься следовать приказу своего босса? — подрывается на ноги мужчина и подходит ближе к юдзё, чтобы взять её за волосы и кинуть на кровать. — Тогда смотри и учись. — Отец, остановись. На улице кучка отбросов, которые ждут тебя. Иначе нашей части клана придется несладко, если об этом узнает верхушка, — пытается вразумить его Джисон. Он осторожно проскальзывает через руку мужчины и встаёт между ним и девушкой. — Я не хочу, чтобы ты пострадал. Наглая ложь. Джисон хочет, чтобы во лбу отца сверкала чертова пуля. Но не сейчас. Хану всего лишь девятнадцать. И клан загрызет его, если отец сдохнет так быстро. — Не хочешь, чтобы твой босс пострадал? Тогда трахни эту шлюху побыстрее, чтобы я освободился и пошел разбираться с этими ублюдками, — выдавливает из себя смешок Сэки и больно хватается пальцами за загривок парня. — Давай. Сделай это при мне, тупой отброс. — Отец, можешь избить меня, но я не буду делать этого в твоем присутствии, — отвечает Джисон почти со стальной ноткой в голосе, но вовремя поднимает глаза и смотрит точно на мужчину. — Но не причиняй ей боль. — Ах, какой же ты идиот. Решил поиграть в джентльмена? Может, тебя сосватать с проституткой? — начинает громко смеяться отец и хлопать в ладони, смотря в чёрные глаза собственного сына. — Что ж, ладно. Развлекайся. Все оплачено, сынок. Узнаю, что ты отсюда вышел без моего разрешения, то пристрелю и тебя, и её. Понял? — Понял, босс, — кивает Джисон и делает поклон, когда мужчина забирает прокуренный пиджак со спинки кресла и выходит из комнаты. Он хлопает дверью. Хан делает глубокий вдох и поворачивается к девушке на покрывале. Она нервно сжимает в пальцах лепестки светлых цветов. И вдруг резко поднимает глаза на него, прочищая горло. — Что вам нравится... — Секс не нравится, — сразу же отвечает ей Джисон и вновь делает поклон, чтобы сжать пальцы ещё сильнее. — Прошу прощения за отца. — Эй-эй, не извиняйтесь за это. Вы же не виноваты, — девушка сразу же подползает к нему чуть ближе и расплывается в улыбке. Её яркий макияж даже не стерся за все это время. Джисон осторожно скользнул глазами по её лицу и кивнул. — Меня зовут Усу. Но моё настоящее имя Цуми. — Меня зовут... — Сэки Джиро. Я знаю, — случайно перебила его девушка и вдруг замолчала, когда увидела нахмуренные брови парня. — Прошу прощения. Я не должна так себя вести. — Ничего. Я тебе ничего не сделаю, — пробормотал слегка запоздало Джисон и сразу же спрятал руки в карманы, делая большой шаг назад. — Можешь называть меня Хан. — Конечно. Как скажете, — кивает Цуми и нервно прикрывается небольшой тканью, но она все равно не скрывает её полуголое тело. Джисон резко отводит взгляд в другую сторону и специально больше не смотрит на неё. — Можешь накрыться одеялом. И не бойся меня, — облизывает пересохшие губы парень и дёргается, когда девушка открывает ящик и достаёт оттуда маленькую аптечку. — Тебе плохо? — Нет, но у вас кровь на лбу. Надо обработать. Джисон неловко кивает и подходит ближе к Цуми, а потом садится перед ней на колени и закрывает глаза. — Ты такой милый, — почти смеётся девушка и мягко гладит его по подбородку. — У меня еще никогда не было таких клиентов. Ты уверен, что не хочешь развлечься? — Нет. Я не коснусь тебя, — серьезно отвечает ей Джисон и даже не шипит, когда Цуми слизывает ваткой его кровь на лбу. — Не нравлюсь? — немного обиженно спрашивает девушка. — Не в этом дело. Меня не привлекают девушки, — объясняет ей парень и чувствует клейкий пластырь на лбу. Цуми гладит его по щеке и вновь тихо смеётся. — Не веришь? — Мог придумать что-нибудь другое. Если не нравлюсь, то так бы сразу и сказал. Зачем врать? — Не хочешь – не верь. — Ладно, поверю. Ты очень милый, чтобы не верить, — нежно фыркает Цуми и хлопает его по плечу. — Вставай. Нечего перед дешёвой юдзё стоять на коленях. — Если ты дешёвая юдзё, то я до утра не встану с колен, — предельно четко отвечает ей Джисон и чувствует крепкое объятие на шее. Девушка коснулась губами до его щеки и сразу же отпряла. — Вставай. Больше не буду себя так называть. Парень поднимается и садится на край кровати, избегая взгляда Цуми. Хотя она продолжала смотреть только на него. Странная девчонка. Спрашивать возраст страшно. Иначе ребра болеть начнут. И ком в горле сожрет глотку. — Ты точно из клана? Не похож совсем. Слишком добрый, что ли. — Мама научила меня манерам, — хмыкнул Джисон и сжал пальцы в замочек, уже ненавидя всем сердцем цветы на этой кровати. — Прости, что нас тут заперли из-за меня. — Лучше так, чем работать всю ночь с твоим отцом... — бормочет девушка и сразу же замолкает, кусая нижнюю губу. — Если он узнает, что я такое тебе сказала, то он меня убьет. — Я ему не расскажу. Клянусь. Не беспокойся об этом ублюдке, — сжимает губы в одну тонкую линию Джисон и осторожно ложится на покрывало, чтобы закрыть глаза. — Если ты не против, то я полежу. — Хочешь массаж? — Нет. — Тебя правда парни привлекают? — шепотом спрашивает Цуми и тоже ложится на другую часть кровати, накрывая себя одеялом. — Меня никто не привлекает. Только компьютеры, — отвечает ей Джисон и подкладывает согнутую руку под голову. — Парней в сексуальном плане я никогда не рассматривал. — А девушки? Или ты девственник? — Не девственник. Но девушки меня тоже не привлекают. Не в том плане, что вы некрасивые или ещё что-то... Просто я бы не стал с вами спать. Ещё раз точно нет, — объясняет Джисон и выдыхает, когда Цуми кладет ладонь на его щеку. — Можно без прикосновений? Цуми сразу же убирает руку и хихикает над ним, словно ей правда смешно лежать на одной кровати с таким человеком. — Вот вообще-вообще не хочешь ни с кем спать? — продолжает расспрашивать его девушка. Она перекатывается на живот и смотрит куда-то вперед. — Не хочу. Это неприятно, странно и... не для меня. Люди не интересуют меня вообще, — почти ставит точку в их разговоре Джисон и открывает глаза, чтобы взглянуть на легкую улыбку на лице девушки. — А ты как здесь оказалась? — Родители продали меня клану из-за долгов. Я здесь уже год. И мне восемнадцать. Но тут не всегда плохо. Тут клевые наставницы. Но только правил слишком много для юдзё. Это ужас. Очень хочу перебраться в место для гейш. Там нужно будет просто красиво одеваться и всё. И меня никто больше не тронет. Но тебе тоже плохо, да? — начинает весело говорить ему Цуми, хотя в их разговоре нет ничего веселого. — Не смотри на меня такими жалостливыми глазами. Я стараюсь не слишком много думать, когда с кем-то сплю. — Как это? Это ведь все-таки секс. Ты все равно что-то чувствуешь. — Я просто отключаю мозг. И ни о чем не думаю. Кайфа от этого не ловишь, конечно. Но с такой работой вряд ли хотя бы какой-то кайф получишь, — дует накрашенные губы Цуми и вздыхает. — Прости. Ною тебе тут. — Все нормально. Не извиняйся за это, — успокаивает её Джисон и замолкает, когда девушка вновь смотрит на него. — Не пробовала сбегать? — Меня сразу же убьют. Ты же знаешь правила клана. — Знаю. Прости. — Слишком много извиняешься, Хан, — прищуривает глаза Цуми и перекатывается обратно на спину, смотря куда-то на яркий потолок. — Цветы на кровати достали. — И меня. — Хочется хотя бы в следующей жизни почувствовать счастье, — делится сокровенной мечтой девушка и перекатывает лепесток фарфорового цветка между пальцами. — Может, там будет лучше. — Хочешь... я буду иногда заглядывать к тебе? — спрашивает осторожно парень и видит яркое удивление на лице Цуми. — Что? — Не надо. У нас тут сразу слухи поползут. А юдзё нельзя заводить никакие отношения с парнями клана... — А спать с ними можно? На постоянке? — вдруг поднимается на локтях Джисон и слабо улыбается. — Обанкротишься, — громко фыркнула Цуми и выпрямилась, обнимая себя за плечи. — Хотя я не самая дорогая юдзё. Может, и потянешь. Но спать ты со мной не будешь, верно? — Не буду. Но приходить буду. Возможно, тогда отец от меня отвяжется. Если я буду чаще появляться в публичном доме клана, — вздохнул парень и закрыл глаза ладонями, чуть ли не задевая пластырь на лбу. — Ты меня собрался использовать в личных целях? Как не стыдно... — пошутила Цуми и насыпала ему на грудь лепестки. — Только выбирай комнату без этой дряни. Ладно? — Обещаю. И он сдержал свое слово. Джисон стал приходить к девушке чуть чаще положенного. Некоторые юдзё здесь даже улюлюкали, когда видели его. Они доводили Цуми до румянца на коже. Она лишь шикала на них и молча вела Джисона в небольшую комнату без цветов, но с темными простынями на кровати. Они много молчали. Иногда Цуми просто мягко засыпала на подушках, пока Джисон лежал рядом и смотрел в потолок. Дружбой это назвать было тяжело. Но Хан видел в этой девушке свою сестру. Хотя она очень миниатюрно выглядела рядом с ним. Как будто восковая куколка. Чуть тронешь – рассыпется. Но это совершенно не так. В этом месте нет слабых женщин. Они просто сломаны. Из-за мужчин. Джисон не хотел добавлять в свою копилку слухи о том, что он тоже такой же ублюдок. Но не приходить сюда не мог. Он даже маме рассказал о Цуми. Сначала она отнеслась к этому немного удивлённо, но потом улыбнулась и похлопала его по голове. Конечно, она всё ещё надеялась на то, что Джисон влюбится в какую-нибудь хорошую девушку. Или просто расскажет ей о том, что он чувствует. Но к Цуми у него были только родственные чувства. Он испытывает такие же эмоции, когда ужинает вместе с мамой. Как будто у него есть маленькая семья. Но он не может лежать рядом с девушкой долгое время. Все-таки Джисон оставался лишь грязным посыльным. Поэтому он осторожно будил Цуми и уходил, пока она мягко ему улыбалась и махала рукой возле двери комнаты. Возможно, в её глазах впервые читалось что-то счастливое. Но кто он такой, чтобы вообще знать, что такое счастье.

...

— Я уезжаю на два дня из Токио, — говорит ему отец в прокуренном кабинете и слегка устало хмыкает на покорность собственного сына. — Если узнаю, что ты натворил тут что-то, то шкуру с тебя спущу. Это понятно? — Да, босс, — кивает Джисон и молча стоит возле небольшого стола. Здесь никогда не было семейных фотографий или каких-то ценных вещей. Просто обычный и очень пыльный кабинет дряхлого босса клана. — И я тут услышал от моих людей, что ты к какой-то шлюхе постоянно заглядываешь. Если узнаю, что она от тебя залетела, то убью. И её. И тебя, — цедит сквозь зубы мужчина и тушит самокрутку в стакане с холодной водой. — Мне внуки не нужны. Мне достаточно уже одного отброса. — Не беспокойтесь об этом, — отвечает без эмоций Джисон и замолкает, потому что не хотелось сказать чего-то лишнего. — Моя правая рука будет заправлять тут всем. Если ты его помнишь. Нобу Кахара. Вернулся засранец из отпуска, — цыкает отец и складывает руки на шершавой поверхности стола, смотря на Хана почти в упор. — Будешь помогать ему. Если надо будет, то даже тапки в зубах ему приноси. Это всё. Свободен. — Хорошо, босс, — делает поклон Джисон, а потом выходит из кабинета и встречается взглядом с его любимым стариком в этом клане. — Господин Нобу, с возвращением. — Как же ты вырос, негодяй, — по-доброму усмехается мужчина и хлопает парня по плечу. — Я тебя ещё мальчишкой помню. Как твои дела? Как дела у матери? — Я думаю, что вы и так уже все знаете. Мне нет смысла играть в любезность, — спокойно отвечает ему Джисон и смотрит прямо в глаза слегка удивлённого Нобу. — Простите, но мне пора. — Все так плохо? Хан бы ответил, но это правая рука его отца. И пусть Нобу вряд ли передаст его слова боссу, но Джисон уже в детстве нахватался таких ножей в спину. В клане нельзя никому доверять. Людям вообще лучше не доверять. Хотя Джисон всегда старается это делать. Иначе подхватит паранойю. Или ещё хуже – тотальное одиночество. — Все в порядке. Мне пора, — делает короткий поклон Джисон и уходит, ощущая на своей спине грустный взгляд Нобу.

...

Хан заходит домой с шуршащими пакетами. В квартире почему-то не горит свет. Странно. Отец уехал сегодня утром. Но мама должна была что-нибудь приготовить по этому случаю. — Мам? Это я. Ты где? — не повышает голоса Джисон и оставляет пакеты возле ботинок. Он двигается в сторону спальни родителей, потому что у него под сердцем всё не в порядке. Будто туда вшили не ту программу и запустили её. Парень тихо открывает дверь и замечает лишь один горящий светильник в комнате. Мама лежала на своей стороне подушки. Её русые волосы рассыпались в разные стороны, а лёгкое одеяло закрыло исхудавшие плечи. Она даже не шевелилась, пока лежала к Джисону спиной. — Мам? Ты спишь? Я принёс еду. Если хочешь, то мы могли бы прогуляться. Знаешь, постоянно сидеть дома очень утомляет... — мягко начинает сыпать предложениями Джисон и медленно подходить к матери, пока удивлённо не останавливается на месте и не смотрит на бледное лицо женщины. — Мам? Мам... — Сынок, я в порядке, — пытается пробормотать мама, но Хан уже покорно сидел возле кровати на коленях и осторожно рассматривал кровавые синяки на её лице. — Немного полежу и поем. — Он опять это сделал... — цедит сквозь зубы Джисон и поднимается на ноги, пытаясь глупо не расплакаться перед мамой. Показывать свою слабость, когда его близкий человек перед ним улыбается – отвратительно. — Мам, давай я помогу тебе принять ванну. И дам обезболивающее. А потом покормлю. Хорошо? — Хорошо, сынок, — продолжает улыбаться женщина, пока Джисон помогает ей укутаться в плед. Она даже в этот момент не шипит из-за боли. Только у него ребра ломаются с каждым новым увиденным синяком. Ему хочется уничтожить его. Причем сделать это так мучительно, чтобы он почувствовал всю боль, которую он причинил им с матерью за всё это время. — Эй, Хани, не думай ни о чем плохом. Я в порядке, — бормочет ему куда-то в щеку мама и гладит по плечу, когда они заходят в ванную. Джисон сразу же включает теплую воду и помогает маме залезть внутрь небольшой ванны, но делает это так аккуратно, как может. Он открывает ящики и ищет аптечку, которую Хан лично спрятал в самый дальний угол. Чтобы отец случайно не перепутал её с наркотиками. Он выходит из ванной комнаты, чтобы найти лёд в холодильнике и бутылку воды. Джисон возвращается к матери и закатывает рукава толстовки. Парень протягивает маме обезболивающие. Она послушно пьет лекарство и прижимает ноги к груди. Хан выключает воду и не смотрит на женщину, чтобы не вызвать чувство отвращения. Но мама сама осторожно хватается за его руку и слабо сжимает пальцы. — Как прошел день? — Мам, я хочу убить его, — честно отвечает Джисон и смотрит на подрагивающие пальцы, которые даже не скрывают его страха и злости. — Я так сильно хочу убить его. Так сильно хочу. Это единственное, о чем я сейчас думаю. — Джисон, — вздыхает мама и тянет его пальцы к себе, чтобы он посмотрел на неё. Он взглянул в её большие карие глаза и чуть не подавился от боли. — Он получит по заслугам. Но не от твоей руки. Не бери грех на душу. — Мам, а если он убьет тебя? Он же может... У него вечная ломка, наркотические галлюцинации, неконтролируемая агрессия и... Он чертов псих, — не выдерживает Джисон, но голос у него остается ровным. Чтобы не напугать маму. — Мне так жаль, что я не могу ничего сделать. — Сынок, ты и не должен ничего делать. Это не твоя вина. Понимаешь? Не твоя вина, что все так вышло. Но все в порядке. Не беспокойся за меня. Я очень счастлива, что могу просто сейчас держать тебя за руку. Такого чудесного мальчика. Такого красивого. Такого умного, — пыталась мягко шептать мама, пока Джисон покрывался мурашками с каждым её словом все больше и больше. — У тебя никогда не будет сердца, как у него. И на твоих руках не будет крови... — Мам, я служу клану. Я их пёс. Он сделает так, чтобы на моих руках была кровь... — хрипло бормочет Джисон и осторожно протягивает матери лёд, который чуть-чуть подтаял. — Эта кровь будет идти не от твоего сердца. — Не оправдывай монстра, который похож на него, мам. Я в любой момент могу причинить тебе боль... — Ты? — начинает тихо хихикать женщина вместе с кровавым синяком под глазом, который царапал всю её красоту в бледном свете лампочек. — Никогда не поверю, что ты можешь стать монстром, милый. Ведь ты мой сын, а не его. И я знаю, какой ты. Мой сын. Поэтому ты не монстр. Или ты считаешь иначе? — Нет, мам, нет, — качает головой парень и кусает внутреннюю сторону щеки. В глазах противно щиплет. — Прости. Я очень боюсь тебя потерять. — Не потеряешь. Очень трудно потерять мою любовь к тебе, — фыркнула женщина с мокрыми волосами и тысячами синяков по всему телу. Считать было бы непозволительно больно. Поэтому Джисон просто смотрел на дверь. — Что ты купил на ужин? — Рис. И паровые булочки. Ничего сладкого. Но я принесу тебе что-нибудь завтра. Возможно, пора попробовать мороженое. — Хорошая идея. Видишь? Ты моё счастье. — Как ты думаешь... если я смогу найти выход, то мы сможем улететь в Корею? Навсегда. Я знаю, что ты хочешь вернуться туда, — вдруг делится маленькой мечтой Джисон с матерью. Она замирает в воде и молчит. — Может, если я обращусь в полицию... Или смогу достать левые документы... Нужны всего лишь деньги. — Джисон, не надо. Они нас везде найдут. Клан тебя и меня не отпустит. Сэки тебя не отпустит. Не нужно причинять себе такую боль... — Мам, мне уже больно. Ведь тебе больно. А ты мой самый любимый человек в этом мире, — встаёт на ноги Джисон и берет в руки теплое полотенце из ящика. — Я что-нибудь придумаю. Обещаю тебе. Я не хочу просто сидеть и смотреть на то, как тебя ломает этот монстр. Я больше не хочу. — Будь осторожен, пожалуйста, — пытается шепотом ответить мама, но она давится скованной улыбкой. — Я тебя люблю, мой мальчик. Ты вырос таким сильным. И я знаю, что на твоем пути будет много проблем, но я всегда буду рядом с тобой. — Я тоже буду рядом. И Джисон не лгал. Он был с ней рядом. До самой её смерти.

...

В компьютерном клубе пахло чьим-то разлитым кофе. Джисон сел в самый конец зала и накинул капюшон на темные волосы, чтобы скрыть часть своего лица. И пусть здесь всегда пустовали компьютеры, но палиться не хотелось вовсе. Он открыл первый geek code, чтобы прочитать от знакомых хакеров короткую информацию о том, чем они сейчас заняты. Джисон ввел в чат несколько символов и перешел в другую часть закрытого Интернета. Он скрыл свою личность и щелкнул на ссылку с «друзьями». gug4cv: хан? гик давно не заглядывал hanhugh: лень shkiki: апрув мы дебажим новую прогу hanhugh: есть ли пути взлома полицейских баз данных? shikiki: ты хочешь взломать ось легавых? отстой бро hanhugh: как долго добираться до их оси? gug4cv: не пробовал слишком палевно у них же тоже есть свои гики shikiki: хочешь снести их ось? hanhugh: хочу помочь кое-кому agrej7: только спалишь свой айпишник да и хуй знает из наших тут вряд ли кто-то этим занимается hanhugh: бесполезные ублюдки ок Джисон сразу же сворачивает чат и выходит из панели, чтобы просидеть до самой ночи над программой, которая могла бы ему помочь. Если бы не одно «но». Это общий доступ к компьютеру в этом месте. Нельзя было что-то создать на нем. Использовать чужое? Без проблем. Скачиваешь всё по нужным ссылкам и используешь. Но для создания чего-то сложного требовался не один компьютер. Или же не один человек. Было бы интересно придумать и создать такую программу, которая могла бы помогать Джисону в написании всех кодов и отчетов. Или же для создания целых программ. Что-то глобальное и интеллектуальное. Но у Хана даже в уме нет ничего похожего и слитого в одну идею. Возможно, когда-нибудь у него получится найти такую программу. Но сейчас даже думать об этом было глупо. Джисон (пусть и умный хакер), но все еще на уровне ниже среднего. Без личного компьютера и поддержки со стороны других программистов было бесполезно об этом думать. Он всего лишь кусок дерьма. Джисон с этими мыслями выключает компьютер и выходит из клуба.

...

В ушах гудит лёгкий ветер со стороны светящихся кварталов. Джисон скользит взглядами по людям и чувствует себя немного странно. Он вообще-то не поклонник выходить за территорию клана. Здесь можно легко наткнуться на другие банды. Или же потеряться. Хан даже до конца не разбирается в структуре веток метро. И не совсем понимает, что Токио — огромный город. Но ему здесь все равно нравится. Хотя тут часто бывает тошно. Ещё несколько лет назад Джисону только и хотелось гулять по этим тонким улицам, но сейчас почему-то все строилось лишь вокруг клана. Как будто все точки уже давно соединились. И Джисону нельзя теперь выбраться из этого места. Он двигается вперед по улице не без цели. Парень подходит к полицейскому участку и заходит внутрь, встречаясь взглядом с охранным пунктом. Мужчина в форме странно на него таращится, но пропускает войти. — Вы к кому? Или вы сообщить о чем-то хотите? — Могу ли я поговорить здесь с главным полицейским? — сразу же спрашивает Джисон и барабанит пальцами по стойке. Полицейский рассматривает его с легкой ухмылкой на лице. — Пацан, тут это так не работает. — Это важно. Очень, — давит на него взглядом парень и даже не дергается, когда мужчина поднимается и зло смотрит на него. — Я хочу сотрудничать в делах, которые связаны с кланом. Теперь пустите? Мужчина удивлённо уставился на него и нажал на кнопку, оповещая главному о прибытии какого-то странного парня. Его проводили до кабинета на верхнем этаже. Хотя с ним вели себя вежливо, но красноречивые выражения лиц нельзя было спутать ни с чем. Ему все ещё не верили. И сам Джисон до сих пор не до конца верил, что его выслушают и не сольют отцу. Полицейский в потертой форме сидит на скрипучем стуле и курит прямо перед ним. Хан проходит чуть вперед и слышит хлопок двери за спиной. Он осторожно садится на диван и молчит. — Сэки Джиро. Сын того самого Сэки Мэзэру. Что тебя сюда привело? — хмыкает с ядовитым оскалом главный полицейский. У него бледное лицо и огромные мешками под глазами. — Хочу предложить вам сделку. Я могу работать на вас. Могу взламывать некоторые системы для того, чтобы находить точки наркоторговцев. Или помогать ещё в чем-то. Но вы должны будете мне обещать найти безопасное место для моей матери. Найти для неё новый паспорт. И когда она будет в безопасности, то я могу пообещать вам свою безоговорочную поддержку, — твердо и серьезно предлагает Джисон своему собеседнику в сероватой рубашке и ярким пятном от кофе на груди. — Знаю, что это звучит абсурдно. Но я не глупый. И могу помочь вам. — Не боишься, что сдохнешь прямо завтра? Когда твой отец вернётся и обо всём узнает. Совсем с ума сошел? Ты пришел в полицию и предлагаешь нам такое, когда почти все точки контролирует клан. Шаг вправо и шаг влево – мы все трупы. Не то время ты выбрал, мальчик, чтобы предлагать нам такие сделки. И я даже не хочу рассматривать то, что ты сейчас пришел сюда, чтобы потешить эго своего отца. Мы связаны по рукам и ногам... — Я проверил все полицейские базы. И вы единственный участок, который не берет денег у клана, чтобы прикрывать их дела... — перебивает спокойным голосом Джисон и ни разу не отводит взгляд в сторону. — Прошу вас. Я готов на многое. Но мне нужна помощь, чтобы спасти свою мать. Он насилует её. Он бьет её. Он унижает её. А у меня связаны руки. В этом месте. Но вы должны защищать людей. Верно? Полиция должна делать это. — Послушай, мальчик, я понимаю, но ничего не могу поделать. Мне, конечно, очень жаль твою мать. Но твой отец страшный человек. И я не знаю, что он сделает со всеми нами. А у нас тоже есть семьи. И у нас тоже есть обычная жизнь. — Вы сейчас мне говорите о том, что полиция бесполезный кусок мусора в системе? — горько усмехается Джисон и сжимает холодные пальцы чуть ли не до крови. — Серьезно? Почему вы не можете мне помочь? Неужели полиция так бесполезна? — Лучше тебе заткнуться, пока я не выкинул тебя отсюда, — ответил с оскалом мужчина в форме и потушил сигарету в пепельницу. — У нас и так из-за вашего клана одни проблемы. Столько смертей, наркотиков и проституции.. — И правда. Но вы знали, что если поднять задницу с кресла, то можно что-то сделать. Например, прекратить все это. Но вам страшно. А нам нет? А мне нет? А моей маме нет? — встает со своего места Джисон и подходит ближе к чужому столу, чтобы взглянуть в бледное лицо мужчины. — Вы приходите сюда, чтобы покурить и попить кофе, пока женщин насилуют, людей клана убивают. Кто-то подыхает из-за наркоты. Люди закона? Как умно прятаться за чертовыми законами, когда вы даже не собираетесь им следовать, чтобы кого-то спасти. — Проваливай отсюда. — А если бы это происходило с вашей женой... — Проваливай. — Не переживайте. Я уже ухожу. Но я запомню наш разговор, господин Исаки. И я обязательно сюда вернусь, — грубо хмыкает Джисон и разворачивается, чтобы уйти прочь. — Возможно, ты будешь за решеткой. Кто ж знает, Сэки Джиро... — Моё имя Хан Джисон. И он уходит, даже не хлопая дверью. Ему не надо доказывать никому то, что он сейчас увидел. Джисон окончательно разочаровался. Во всей этой прогнившей системе. Слишком много вирусных программ, чтобы спасать её. Он и не будет. Больше нет.

...

Отец узнает о том, что Джисон был в полицейском участке, ровно через два дня. В тот вечер все стало серым. Это произошло перед ужином. Парень возвращался из магазина с новой пачкой рамена и небольшими снеками. Джисон собирался включить маме какой-нибудь черно-белый фильм и насладиться с ней шипучей газировкой. Она любила ужины. И любила смотреть с ним фильмы. Но уже на пороге своего дома Хан понял, что он сегодня дома. И болезненные крики матери уже впитались в стены так едко и хрипло, что Джисон даже не успел разуться. Он сразу побежал в чужую спальню и застал там кровавую картину. Отец держался рукой за волосы матери и чуть ли не сдирал с неё кожу. Хан резко подбежал к мужчине сзади и вцепился в его плечи, чтобы отбросить его назад. Но он достаточно сильный. Из-за чертовой ломки. Или наркотической галлюцинации. Поэтому оттащить его от матери не получилось до конца. Джисон попытался перехватить его руку, и за это получил удар кулаком прямо в ребра. — Тварь. Паршивец. Что за хуйню ты затеял за моей спиной? А? Это все из-за неё? Из-за своей матери? Эта шлюха родила тебя, а ты решил закопать её заживо? — почти истерически орал отец и больно ударял по лицу женщины. Она больше не кричала. Она лишь задыхалась в хриплых вздохах. — Отец... — лишь выдавил из себя Джисон и вновь хотел подбежать к маме, но его отпихнули ботинком прямо в грудь. Он отлетел к стене и ударился головой об стену. — Ты тварь! Ты сукин сын! Ты пошел в копам, чтобы сбежать? Чтобы спасти свою никчемную мамашу и слить какую-то информацию из нашего клана? Ты знал, что таких предателей убивают? — немного успокоился отец и подошел ближе к Джисону, чтобы взять его за волосы на затылке и поднять с пола. Словно куклу. — Ты не учишься. Ты тупорылое дерьмо. Не понял ещё, что за любое твое действие будет идти последствие? — Я не хотел... Я бы не сдал клан... Я клянусь... Это ложь. Джисон не думал, что его так легко раскроют. Он подчистил абсолютно всё, что только можно было. Но даже у стен есть уши. И ему это припомнили. Прямо сейчас. — Ложь? То есть мне соврали мои же люди? Серьезно? — цедит сквозь зубы мужчина и ударяет парня по щеке кулаком, поэтому он зажмуривается. — Смотри мне в глаза, отброс. — Отец, я клянусь, что... я бы не стал сдавать клан, — задыхается в боли Джисон и даже не пытается оттолкнуть от себя мужчину. Иначе будет хуже. Сопротивляться бесполезно. Он уже проиграл. — Я верю людям клана больше, чем тебе. Ты маленькое и очень тупое дерьмо, которое все ещё нихуя не поняло. Но теперь ты запомнишь то, что тебе лучше никогда не предавать меня или клан. Иначе ты потеряешь всё, — отвечает ему с совершенно черными глазами мужчина и отбрасывает Джисона в угол, пока он идёт в сторону женщины и начинает со всей силы ударять её по лицу. — Отец... стой... Остановись. Ты же её убьешь, — попытался докричаться до него Джисон, пока сквозь боль в затылке поднимался на ноги и вновь пытался оттолкнуть отца от матери. Он задыхался в том, что ничего не мог сделать. Ничего не мог сделать. Даже подвинуть его. А он продолжал делать ей больно, пока она лежала с закрытыми глазами. Она никогда не плакала. Но сейчас на её лице кровь смешивалась со слезами. — Уйди. Отпусти её, мразь, — рявкнул на всю комнату Джисон и сильнее надавил на шею мужчины, чтобы оттолкнуть его в сторону. — Я ненавижу тебя. Я ненавижу. Я убью тебя. Я точно убью тебя! Мужчина резко остановился и черными глазами посмотрел на Джисона. Мама в тот момент уже не дышала. Но парень об этом ещё не знал. Он видел лишь слишком много крови перед собой. Как будто сюда вылили целое ведро. И даже его руки были испачканы в ней, когда Джисон резко упал на колени перед мамой и осторожно провел пальцами по её волосам. Она больше ничего не говорила. И не улыбалась. — Мам... Мам... Мама... — сквозь слёзы звал её Джисон, но никто ему больше не отвечал и не улыбался. Она больше не дышала. — Она сдохла, тупой ты идиот, — резко начинает давить на его плечо отец и оттаскивать от матери. — Убирайся отсюда нахуй. — Ты... убил... её, — все ещё не до конца верит Джисон и не может даже пошевелиться и отпустить русые волосы матери. Она ощущалась в руках, словно её тут никогда не было. В этом кошмаре. — Ты... убил её. — Все равно она была лишь шавкой, которую я выкупил у её родителей. Скажи спасибо, что я не продал её публичному дому, хотя лицом она вышла страшная... Мужчина даже не дёргается, когда Джисон поднимается на ноги и поворачивается к нему лицом. Он смотрит на него краснеющими глазами. Но в зрачках лишь пустота. И много осколочной боли. Больше никаких огоньков не мерцает в его черноте. Там нет света. Там только жгучая ненависть. — Ты ублюдок. Я уничтожу тебя. Я, блять, убью тебя, — набросился на него парень и начал чуть ли не душить. Но отец лишь гадко усмехнулся и сильно ударил его кулаком в живот. Джисон чуть качнулся, но выдержал эту острую боль. Мужчина сразу же вытащил из-под пояса пистолет и прижал его дуло к груди парня. — Убей меня. Давай же. Убей меня. Сделай это. И собери всю коллекцию. Ты же этого хотел, верно? Убить нас с матерью. Или свести нас с ума. Поздравляю, ты сделал это, — почти громко прошипел парень и поднял дрожащую руку, чтобы сжать ей пистолет в чужих пальцах. — Вперед. Пристрели меня. Джисон чувствовал тяжесть в грудной клетке. Как будто в неё засунули бомбу замедленного действия. И от этого нельзя было убежать. Ведь сердце запрограммировано жить. Как и полагается людям. У всего есть начало. У всего есть слабые места и точки. А Джисон никогда не считал свое сердце слабостью. Но не сейчас. — Чего же ты медлишь? Боишься убить своего собственного сына? Давай же. Я всего лишь отброс, — давит-давит-давит своими темными глазами Джисон, но весь уже давно дрожит. Ведь он знает, что отец может выстрелить. Может убить. Вот так просто и легко. Но он не двигается. Словно раздумывает над чем-то. — Ты чертов ублюдок. Ты убил моего любимого человека. И я никогда тебе этого не прощу, если ты прямо сейчас, сука, не выстрелишь в меня! Давай же! Убей, блять, меня. Он больше не мог дышать. Что-то сдавило его внутренности так сильно, что только слёзы могли глупо скатываться по щекам. Где-то за спиной лежит его мертвая мать, пока пистолет отца направлен прямо в его сердце. И это даже звучит как самый огромный кошмар, но это реальность. Это жизнь Джисона. И он никогда уже не будет счастлив. — Убирайся отсюда, — зло цедит сквозь зубы отец и грубо тянет пистолет на себя, но Хан так крепко цепляется за чужие пальцы, что не хочет их отпускать. — Убирайся! Живо. — Нет. Я больше не собираюсь слушать твои приказы. Я больше не собираюсь быть твоей чертовой шавкой. Ведь твоя тупая башка не подумала о том, что ты забрал у меня то, что заставляло меня следовать за тобой... — не успевает договорить парень, потому что его силой выталкивают за дверь спальни. — Я уничтожу тебя. Слышишь? Я уничтожу тебя, и весь этот блядский клан вместе с тобой. Я сделаю это любой, блять, ценой. Джисон задыхался в слезах и глупо сидел под дверью. Он стучал по ней кулаками до самой крови, потому что не мог больше жить. — Ты убил её. Ты убил и меня тоже... Я ненавижу тебя. Я ненавижу тебя! — Заткнись нахуй! — Убей меня и я замолчу. Просто выстрели, блять, — кричит сквозь дверь Джисон и прижимается лбом к холодной поверхности дерева. За дверью почему-то тихо. — Ты трус. Ты, сука, такой трус. Ты даже не можешь убить меня! Тупорылый ублюдок! Отец открыл дверь и выкинул его из квартиры, словно он ничего не весил. Он просто выбросил его в коридор и закрыл дверь. Как мусор. А Джисон теперь лежал щекой на грязи и больше не знал, что ему делать. Как ему теперь жить...

...

Нобу видит Джисона всего в крови возле собственной квартиры. Его жена чуть ли не дрожащим голосом просит быть тихими, потому что их дочь спит. Хан кивает и даже не заходит внутрь, пока мужчина быстро одевается и выходит с ним во двор дома. — Он убил маму, — говорит почти бесцветно парень и закуривает сигарету, которую ему предлагает мужчина. Внутри нет ничего. Всю программу снесли к черту. Не оставили даже ось. — Что? — будто бы не верит Нобу, но Джисон решает не повторять ему эту новость. — Это её кровь? — Я хочу умереть... И это впервые, когда Хан чувствует чьи-то отцовские объятия. Нобу очень крепко хватается за его плечи и прижимает голову к своему плечу. Сигарета падает под ноги, а слёзы вновь скатываются по щекам. Как глупо плакать, но мама говорила ему, что плакать нужно. Поэтому он прямо сейчас плачет. — Мне очень жаль. Жизнь поступает с тобой несправедливо, — пытается его успокоить мужчина, но у Джисона почему-то нет больше никаких чувств внутри. — Но ты не должен думать о таких вещах. Твоя мама... — Не говори о ней, — пресекает любые разговоры на личные темы Джисон и молча закрывает глаза, словно ещё чуть-чуть и упадет без сил. — Что мне делать? Думаешь, что я смогу теперь просто жить? Когда меня лишили самого дорогого, что у меня было? — Сэки... — Нобу, я больше не Сэки. Я Хан Джисон. Только Хан Джисон. И для этого ублюдка я тоже Хан Джисон. Потому что я никогда не буду носить его фамилию. И имя, — цедит сквозь зубы парень и выпутывается из чужих рук, чтобы выпрямиться и встряхнуть волосами. — Я не убил его сегодня только из-за того, что тогда мама умерла зря. Только из-за этого, понимаешь? Я буду таким же... как и он. Я просто больше не хочу так жить. Я не хочу, понимаешь? Я не хочу, чтобы мои любимые люди умирали, страдали, чтобы им делали больно. — Джисон... — тяжело вздохнул Нобу и похлопал его по плечу. — Поехали со мной. Я думаю, что тебе стоит кое с кем поговорить. — Я никуда не поеду. — Джисон, она поможет тебе. Если ты хочешь, чтобы тебе помогли. Джисон упрямо смотрел на упавшую сигарету, которая больше не имела своей функции существовать. Лучше бы он родился этой никотиновой палочкой, у которой есть всего одна функция. Становится пеплом. — Хорошо. Поехали, — соглашается Джисон, но и сам не понимает, на что.

...

В чужой квартире пахнет сладко и свежо. Если свежесть может пахнуть нормально. У Джисона мало представлений о запахах. Но здесь ему немного странно находиться. Их встречает за дверью квартиры женщина в вязаном свитере и в тёплых штанах. Она выглядит достаточно молодо. Хотя Джисон не слишком сильно разбирается в чужом возрасте. Японка. С тонким гребнем на макушке темных волос. Проблема состояла в том, что сейчас было уже около трех часов ночи. И они потревожили эту женщину. Она жила в довольно элитном квартирном доме. До неё пришлось ехать чуть ли не через половину Токио. Но она не выглядела так, будто была против такого позднего визита. — Господин Нобу и господин Хан, добро пожаловать, — уклончиво улыбнулась женщина и пригласила их зайти внутрь её гостиной. — Нобу мне по телефону кратко объяснил ситуацию, но я должна буду лично побеседовать с моим новым пациентом. Если вы все ещё согласны, господин Хан. — Я только из разговора узнал, что еду к мозгоправу, — чуть-чуть резко высказался Джисон и потер синеватую переносицу. Кажется, у него дерьмовый вид. И пусть он переоделся, но от него воняло кровью. — Прошу прощения. Я немного зол. — Ничего страшного. Я давно знакома с Нобу, поэтому согласилась принять вас так поздно. Готовы ли вы начать прямо сейчас или дождаться другого времени — только ваш выбор, — все ещё довольно мягко отвечает хозяйка квартиры и стоит в светлом свитере прямо напротив Джисона. — Но Нобу придется подождать в машине. Если вы согласитесь поговорить со мной прямо сейчас. — Ладно, — коротко кивает парень и ждёт, когда Нобу сделает поклон и выйдет из квартиры. Они остаются одни. И это ощущается теперь ещё страннее. — Меня зовут Такахаси Аямэ. Уже больше девяти лет работаю психологом-психотерапевтом, — начинает представляться Аямэ и показывать ему рукой в сторону открытой двери своего кабинета. — Клиника находится чуть ближе к вашему клану, но здесь я тоже принимаю клиентов. — И откуда у Нобу такие связи? — хмыкает холодно Джисон, но проходит в кабинет и садится на свободное кресло. Ему все ещё странно здесь находиться. — Так вышло, что я помогала его жене. Но не могу вдаваться в подробности. Это профессиональная этика, — коротко улыбается женщина и садится за стол, приглушая свет и не закрывая дверь. — Вы можете не бояться того, что я передам ваши слова кому-то. Вы можете быть со мной откровенным и честным. Вы можете говорить здесь всё то, что вас тревожит. А я постараюсь вам помочь. — Не уверен, что могу доверять кому-то свои страхи и переживания после того, что случилось, — облизывает пересохшие губы Джисон и чуть-чуть расслабляется в кресле, когда женщина садится за стол. — Не нужно говорить мне все сразу, если не хочется. Мы будем работать вместе. И налаживать тот темп, который будет для вас возможен, — спокойно отвечает ему Аямэ и ничего не делает за столом. — С чего вы хотите начать прямо сейчас? — А с чего именно нужно? С того момента, когда я в десять лет узнал о том, что отрубать пальцы это нормальное явление в клане, или с того момента, когда увидел первую ломку отца? Или с того момента, когда прекратил спать из-за болезненных стонов своей матери за стенкой? Или с того момента, когда он заставил меня трахаться с юдзё перед его глазами в мой первый раз? Или с того момента, когда он почти засунул мне в глотку револьвер и заставил играть в русскую рулетку? Или с того момента, когда он убил мою мать прямо у меня на глазах? — не выдержал Джисон и резко посмотрел темным взглядом на женщину около стола. — Как вы думаете... это можно забыть? Это можно исправить? Или это уходит только со смертью? Тогда я готов сдохнуть. — Правда ли вы хотите умереть прямо сейчас, Джисон? — вдруг спрашивает достаточно серьезно женщина и складывает руки на поверхности стола. — Я должен сказать да? — Как насчёт правды? Я понимаю, что вы сейчас напуганы, не понимаете, что делать, ведь вы потеряли маму. Хотите ли вы поговорить о ней? Если нет, то мы вернёмся к этому позже. — Я знал, что он её убьет. И я ничего не мог сделать. Я не успел, — Джисон прочищает горло от противного кома и гладит подушечками пальцев красноватые костяшки. — Вы вините себя в её смерти? — А я не виноват? — горько выдавливает из себя Джисон и прижимает ладони к лицу, чтобы скрыться в темноте. — Из-за меня она умерла. Из-за моего неповиновения. — Разве её убил не ваш отец? — Из-за меня, — устало выдавливает из себя парень и проводит ладонями по волосам, чтобы сделать глубокий вдох. — Если бы я играл по его правилам, то она бы выжила. — Он причинял ей боль? — вдруг спрашивает женщина и встаёт с места, чтобы подойти к Джисону и протянуть ему бутылку воды. Он с благодарностью её берет из чужих рук. — Вы сказали, что слышали её стоны за стенкой... — Это не очевидно? Этот ублюдок причинял ей адскую боль каждый день. Я не понимаю... зачем вы это спрашиваете, — Джисон сжимает очень крепко бутылку с водой и замолкает. — Как вы думаете... Почему она терпела эту боль? — Из-за меня. Теперь мы можем прекратить об этом говорить? Я виноват в том, что она умерла и над ней издевались. Я и без вас это прекрасно понимаю, — огрызается Хан, но сразу же успокаивается. — Простите. — За что вы извиняетесь? За свои чувства и эмоции? За боль? Ведь эти вопросы вам её причиняют, — держит спину прямо женщина и коротко выдыхает. — Она любила вас. И не хотела оставлять рядом с ним. А вы любили её. И поэтому вы старались её защитить. Я не права? — Но она умерла из-за меня. Из-за того, что я хотел найти способ вытащить её из клана... — Можно ли винить вас за то, что вы хотели подарить своей матери свободу? Можно ли винить вас за то, что ваш отец убил её? Можно ли винить вас за то, что он разрушал её каждый день? Или он причинял ей боль только из-за вас? — Нет. Он делал это постоянно. Иногда в ломке. Иногда просто так, — шепчет хрипло Джисон и прижимает кулак ко лбу. — Я больше не хочу об этом говорить. — Я больше не буду касаться этой темы, пока вы не захотите к ней вернуться. Мы можем обсудить что-то ещё прямо сейчас... — Нет. Уже достаточно поздно. Вы, наверное, устали, — качает головой парень и резко выпрямляется, чтобы взглянуть в чужие глаза. — Джисон, я бы не стала принимать вас, если бы я устала. Как насчёт того, чтобы вы не думали рядом со мной о том, что вы тут лишний? И вам не нужно додумывать что-то, когда вы находитесь здесь. Вы не мешаете в этом месте. И вас здесь никто не осудит, — спокойно продолжает говорить Аямэ с мягкой осанкой. — Я хочу его убить. Не боитесь меня? Не боитесь, что такой человек может причинить вам боль? — холодно хмыкает парень и сжимает кулаки, отводя взгляд куда-то в сторону. — Я вот боюсь. — Боитесь, что вы станете своим отцом? Но у вас есть ещё одна сторона. И это сторона вашей матери. — У меня от неё ничего нет. У такого человека, как у меня, не должно быть ничего хорошего, — ставит точку Джисон и поднимается на ноги, чтобы сделать вежливый поклон. — Я хочу уйти. Если вы не против. — Моя дверь всегда открыта. Если захотите вернуться и поговорить, то я буду рада вам помочь, — тоже поднялась с места Аямэ и проводила его до коридора. — Джисон, вы можете думать, что эта боль никогда не закончится, но я вижу совершенно иное. Вы можете хотеть его убить, но вы никогда этого не сделаете. — Почему вы так уверены в этом? — Я встречала людей, которые по-настоящему желали кого-то убить. А в вас этого нет. Только огромная вина. И с этим можно работать, — отвечает ему достаточно вежливо женщина и даже не касается его. — На следующей нашей встрече я бы очень хотела узнать о вас больше и провести обследование. Если вы захотите. И, да, вы можете плакать и скорбеть. Не думайте, что отключив сердце, что-то получится. — И вы не думаете, что я прямо сейчас убью себя? — спрашивает хрипло Джисон и поднимает черные глаза на психолога. — Нет. У вас нет суицидальных признаков. Но я не могу судить это так прямо. Я лишь говорю то, что могу определить по первому взгляду. И я обязательно проведу полную диагностику, чтобы помочь вам, — отвечает ему женщина и протягивает маленькую визитку. — Буду ждать вас. И я искренне соболезную вашей утрате. — Спасибо, — коротко благодарит её Джисон и отходит к лифту, чтобы вернуться в машину к Нобу и спрятать визитку в карман джинс. Возможно, он ещё вернётся сюда. Но не сейчас.

...

Джисон сидит за барной стойкой и пьет уже третью бутылку пива с дрянным вкусом кедра. Вокруг шумят люди. Они танцуют и курят травку. Воняет так, словно зашел в логово наркоторговцев. Хан опирается локтем на грязную поверхность бара и делает ещё один глоток. Бармен ещё несколько минут назад предложил ему что-то покрепче пива. Но Джисон всего лишь хочет притупить боль внутри сердца. Если больше никак её убрать не получается, то можно сделать это таким извращенным способом. В глотке жжется ком слез. Он проглатывает его вместе с алкоголем. Кто-то кладет руку на его плечо и слегка сжимает. Джисон не сразу обращает внимание на парня рядом с собой. Он, кажется, зовёт его. — М-м? — мычит Хан и все-таки поворачивает голову в сторону довольно симпатичного парня в объемной футболке. — Что надо? — Уф, грубовато, — усмехается незнакомец и указывает рукой на его бутылку пива. — Как ты можешь пить эту гадость? — Молча, — пожимает плечами Джисон и вновь делает глоток горькой жидкости, отводя взгляд обратно на бармена. — Не хочешь вместе покурить? — спрашивает на его ухо парень и слегка прижимается грудью к его плечу. — Могу научить тебя чего-нибудь новенькому. — Не боишься людей клана? — усмехается Джисон и прищуривает темные глаза, когда вновь поворачивает голову в сторону незнакомца с точечными чертами лица. — Вдруг перегрызу тебе глотку. — Люблю плохих парней, — подмигивает незнакомец и слышит хриплый смех со стороны Хана. — Это не ко мне. — Любишь нежности? — Люблю молчаливых и достаточно умных, чтобы отвалить от меня, — Джисон вновь возвращает все свое внимание на бутылку перед собой. — Эй, ладно, но почему ты тут один? Ещё и бухаешь в одиночестве, — спрашивает уже без игривого подтекста незнакомец и протягивает ладонь к Джисону. — Меня тут Боном зовут. — Хан, — не пожимает чужую руку парень и сползает с барного стула, забирая бутылку с собой. — Ты куда? — Собираюсь найти тихое место. — Компания не нужна? — Привык пить в одиночестве. И не трахаться с парнями, — отсалютовывает ему Джисон и смешивается в толпе танцующих. Через несколько часов он сидит на бордюре с небольшим ведерком мороженого. С каким-то уж очень химозным вкусом. Тут есть и шоколад, и орехи с клубникой. Он все равно ест его пластиковой ложечкой, пока по щекам неприятно текут слёзы. Он неудачник. Ещё и пьяный неудачник. Ему больше некуда идти. Ему некуда возвращаться. Домой идти не хочется. Он последние несколько дней ночевал в компьютерном клубе. Но в пьяном виде его туда никто не пустит. И он все ещё несовершеннолетний. Просто шляться по Токио было бы слишком мерзко. Но теперь он сидит вместе с ведерком мороженого и смотрит на пустующие переулки. У него опухли глаза, и голова немного кружится. Но это лучше, чем прокуренный клуб. Здесь тихо. Только изредка проезжают машины. Токио теперь пропитан слезами и запахом дешевого пива. Только на языке приторная сладость. — Я буду скучать, мам... — шепчет еле слышно Джисон и продолжает запихивать в себя мороженое. Он ведь все-таки обещал и ей, и себе купить его. Пусть и в таком потерянном виде.

...

— Я дам вам несколько тестов. Один тест назван в честь психолога Айзека. Он определит ваш уровень интеллекта, — начинает говорить ему Аямэ, когда они встречаются через неделю после их первой встречи. — Еще здесь будут несколько текстов на определение особенностей и свойств характера. И посмотрю на шкалу депрессии. И немного разберусь в вашем психотипе, когда задам вам некоторые вопросы. — Ладно, — соглашается Джисон и приступает к тестам, пока женщина тоже занимается своей работой на столе. — Но зачем мне тест на интеллект? У меня были плохие оценки в школе. — Баллы ниже среднего? — Ага. Почти завалил один из экзаменов. — Социальная тревожность? — Что? — не очень понял парень и остановился, смотря на женщину напротив. — Не хотите, чтобы вас случайно заметили и выделили. Это бы означало, что на вас все смотрят и оценивают. Поэтому вы стараетесь быть тихим и неприметным, — спокойно объясняет ему Аямэ и уклончиво улыбается. — Продолжайте проходить тест. Мы поговорим об этом позже. Джисон кивает и возвращает свое внимание на вопросы. Они вновь встречаются через несколько дней. Женщина мягко улыбается ему каждый раз, когда видит. Джисон в этот раз садится вновь за небольшой стол перед психологом и сжимает руки в кулаки. Но потом выдыхает и расслабляется. — Ваш уровень интеллекта составляет 175 баллов. Это довольно высокий результат. Я бы сказала, что таких людей можно считать гениями, — произносит с мягкой интонацией Аямэ и продолжает: — И у вас правда есть небольшая социальная тревожность, что в привычном понимании называется социофобией. Возможно, она сейчас не так сильно проявляется, но вскоре может перерасти в серьезные последствия для вас. — Что ещё? Я гений, социофоб и... — почти фыркает Джисон, но у него нет никакого веселья внутри. Ему тошно, больно и пусто. — Какой из меня вообще гений? Я не совсем понимаю. — У вашей матери или отца были какие-нибудь родственники, о которых вы знаете? — Мама говорила, что её дедушка был лучшим шахматистом, — вспоминает парень и прижимается спиной к мягкому стулу. — Вы думаете, что мне это передалось от матери? Но в чем я тогда хорош? — Интеллект представляет собой сложную черту, на которую могут влиять как генетические, так и другие факторы, — продолжает объяснять ему Аямэ. — Вы умеет читать и писать? — Да, мама научила меня этому. Могу говорить сразу на трех языках. И я разбираюсь в компьютерных системах. Считываю кода, запоминаю достаточно большой объем информации, — кивает Джисон и облизывает пересохшие губы. — Это умеют не все люди? — Не совсем. Вам было трудно первое время читать? Буквы могли не до конца быть понимаемы для вас. Конечно, вы замечательно прошли все тесты, но вы достаточно долгое время вчитывались в вопросы. — Не уверен, что мне дается это трудно. Возможно, в детстве было тяжелее, но я не могу сказать, что плохо разбираюсь в чтении. Хотя писать я не очень люблю. И звонить кому-то тоже. — Получается, вы хорошо разбираетесь в программировании? — Наверное. Не могу сказать, что я хорош в этом. Но я учусь, — немного принижает себя Джисон и нервно теребит край стола, пока Аямэ коротко улыбается. — Но гениальностью тут и не пахнет. — Вы строги к себе. Я думаю, что вы ещё докажете себе, что вы достаточно хороши в программировании. — Есть ли что-то ещё? Кроме моего интеллекта и социальной тревожности. Например, что-то ещё? — Как вы думаете... вы агрессивный человек? Есть ли в вас внутрення агрессия и ненависть? Можете ли вы причинить кому-то физическую боль? Можете ли вы причинить эту боль самому себе? Вы когда-нибудь думали о том, что вы убьете кого-то или убьете себя? — начинает сыпать вопросами Аямэ, пока Джисон нервно дергал ногой. — Будьте честны с собой. — Я думал о смерти, но вряд ли бы смог убить себя. Но мне всегда хотелось, чтобы мой отец умер. Самой мучительной смертью, — отвечает достаточно честно Джисон и сжимает пальцы в кулаки, делая глубокий вдох. — Я до сих пор хочу, чтобы он сдох. — Как бы вы хотели, чтобы он умер? — Чтобы ему было больно. Очень сильно больно. Чтобы он почувствовал боль, которую испытывала мама. Чтобы он задыхался в ней. — Вы бы могли причинить ему такую боль? Как вы думаете? — Мама не хотела бы, чтобы я марал руки в крови. Она бы меня не простила... — сухо выдавливает из себя Джисон и касается пальцами до грудной клетки. — Но я обещаю себе, что он задохнется в боли. И он умрет самой мучительной смертью. Но не по моей вине. — Вы когда-нибудь издевались над животными? Например, в детстве. Джисон замирает на секунду и ничего не понимает. Иногда Аямэ задает ему очень странные вопросы. — Нет. Зачем мне издеваться над животными? — Если бы вы увидели голодного кота, то покормили бы его или прошли бы мимо? — Зачем мне кормить чужого голодного кота? — хмурится Джисон и засовывает руки в карманы теплой толстовки. — Не знаю. Я не люблю животных. Никогда не собираюсь заводить семью и домашних животных. — Почему? Вы думаете, что не сможете позаботиться о них? Защитить их? Боитесь, что вас лишат этого? Почему такие болезненные вопросы? Словно специально добираются до его оси. — Боюсь, что в один день убью их. Так подойдет? — резко шипит на женщину Джисон и сразу же отворачивается, чтобы коротко фыркнуть. — Не хочу заводить близких отношений ни с кем. Мне не нужны люди. Это делает меня слабым. Это заставляет меня прогибаться. Я больше не хочу этого. — А если сказать самому себе правду? Вам бы хотелось полюбить? Создать семью? — Нет. Это мой окончательный ответ. Мне не нужна любовь. В клане её никогда не будет. И с моими проблемами тоже её не получится создать. У меня нет хорошего примера чертовой семьи. Мне никто не нужен, — отнекивается Джисон и прикрывает глаза, чтобы унять дрожь в груди. — Мне не хочется в один момент просто все потерять. Вновь. Поэтому лучше у меня никогда не будет никого рядом. Иначе этот человек опять будет чувствовать боль и умрет. И я не смогу его защитить. — Вы берёте на себя слишком много в таком раннем возрасте. Вы не обязаны думать обо всём, чтобы любить. Два человека создают семью по другой причине. Но мы вернёмся к этому разговору позже. Когда вы будете чуть старше. Возможно, — мягко отвечает Аямэ и двигает к нему ещё несколько тестов. — Теперь поговорим о ваших страхах насчёт зависимостей. Вы указали, что боитесь стать зависимым от чего-то. Или от кого-то. — Представьте, что я буду зависим от человека. Мне захочется обладать им. Мне захочется сделать так, чтобы он принадлежал мне. Был только моим. Кем я тогда буду? — прищуривает черные глаза Джисон и не может прекратить дрожать. — То же самое и с наркотиками. Я боюсь, что стану своим же отцом. — Мы уже пришли к выводу о том, что вы вряд ли станете им. У вас нет внутренней агрессии. Я бы даже отнесла вас к более тревожному типу. Вы достаточно тихий человек. У вас нет мания величия и нарциссизма. Вряд ли вы станете человеком, который будет управлять тем, кого любит. Но вы верно подметили. У вас может развиться аддиктивное поведение. Из-за вашей структуры интеллекта. — Что за аддиктивное поведение? — Аддиктивное поведение — одна из форм деструктивного поведения, которая выражается в стремлении к уходу от реальности путем изменения своего психического состояния посредством приема некоторых веществ или постоянной фиксации внимания на определенных предметах или активностях (видах деятельности), — объясняет Аямэ и щелкает ручкой по столу. — Вы замечали за собой что-то такое? — У меня нет такого. Возможно, я просто хочу чуть больше сидеть в компьютере. Но это не похоже на постоянную фиксацию. Не знаю. — Хорошо, мы будем за этим наблюдать. — Вы думаете, что я смогу справиться со всем этим? — он указывает на себя, словно ему нужно справляться со всем тем, что сидит внутри. — Нельзя просто очистить мою операционку и воссоздать новую модель. Я бы сделал это, если бы мог. Но не могу. — Если бы люди так умели, то мы бы давно превратились в роботов. Но каждый из нас достаточно эгоистичен в своей индивидуальности. А вы достаточно строги к себе. Конечно, низкая самооценка часто влечет за собой социальную тревожность и мысли о том, что мы ничтожны. Но это не должно причинять вам боль. И я всегда слушаю вас, чтобы помочь, Джисон, — краешком губ улыбается женщина и смотрит прямо в глаза парня. Будто не боится его. А так может делать не каждый в его жизни.

...

Джисон приходит в публичный дом через две недели после смерти матери. Он одет в черный свитер, который он купил по скидке на барахолке. Несколько дней назад пришлось вернуться домой. Отца там не оказалось. И вещей матери тоже. Он не сохранил ничего. Запах моющих средств даже въелся в глотку. Его больше никто не встречал. Не держал его за руку. Не ужинал с ним. Не смотрел фильмы. Не говорил на корейском. Не улыбался. В этом доме теперь стало пусто. Как и внутри Джисона. Поэтому ему хотелось увидеться хотя бы с кем-то, кто мог бы дать ему спокойствие. Аямэ сказала, что ему стоит налаживать дружеские связи хотя бы с кем-то, если это возможно сделать в клане. Поэтому Джисон стоит перед стойкой и не понимает, из-за чего один из сутенеров странно смотрит на него. — Где Цуми? — Она пока что больше не работает, поэтому выбери другую девчонку, — недовольно отвечает ему мужчина с наколкой голой гейши. Джисон хмурится и подходит ближе. — Где она? — ещё раз спрашивает Хан, но уже зло смотрит в лицо сутенера. — И почему она не работает? — Недавно приходили люди из другой части клана поразвлечься, поэтому ей стало плохо. Она сейчас у наставниц отдыхает. — Отдыхает? Что они с ней сделали? — дрожащим голосом спрашивает у него Джисон и тянется пальцами к его галстуку. — Я не буду спрашивать ещё раз. Что сделали с Цуми? — Иди и сам посмотри. Но вряд ли гейши тебя пустят. Они за ней сейчас присматривают. Джисон отпускает чужой галстук и идёт через атласные ленты вниз по коридору, чтобы свернуть налево и дойти до огромного места с диванчиками. Здесь часто зависала на переговорах верхушка, если нужно было перебраться в часть клана, где боссом был Сэки. Но Джисон здесь не заметил никого знакомого. Поэтому пошел дальше и заметил двух гейш рядом с коридором. — Сюда нельзя, господин, — ответила одна из женщин и махнула тонким пером. — Пожалуйста, вернитесь обратно. — Мне нужно узнать о состоянии Цуми, — говорит серьезно Джисон и замечает на их лицах лёгкое замешательство. — Что они с ней сделали? — Мы понимаем, что вы тоже из клана. Но давайте не будем причинять друг другу неудобств, господин. Ей нужно отдохнуть. Мы понимаем, что вы её постоянный клиент... — Я её брат. И причинять ей боль не собираюсь. Мне нужно увидеть её состояние. Если ей нужна медицинская помощь, то лучше сказать мне об этом, — старается говорить ровно и убедительно Джисон, но у самого внутри все полыхает от страха. — Пожалуйста. Я обещаю, что ничего ей не сделаю. — Проводи его, Ци, — вздыхает женщина с красными щеками и указывает на дверь с правой стороны от парня. — Но если вы что-то ей сделаете, то мы будем вынуждены применить силу. — Я не трону её без разрешения, — благодарит поклоном Джисон и спускается вместе с женщиной в закрытом платье вниз по лестнице. Хан даже не знал, что здесь есть ещё что-то ниже подвала. — Вторая комната. Джисон кивает и идёт к двери. Он осторожно заходит внутрь и замечает на небольшом матрасе в углу комнаты девушку. Она была завернута в плед. Её темные волосы растрепались в разные стороны. И все тело было спрятано под тканями. Вокруг пахло лекарствами. — Цуми? Девушка сразу же реагирует на его голос. Она поднимает взгляд на парня и слабо улыбается. На её лице нет синяков и царапин, но это все ещё не вызывает у него спокойствия. — Ты так долго не приходил. Я слышала о несчастье в твоей семье. Мне очень жаль... — почти щебечет девушка, но не поднимается с матраса. Джисон подходит ближе, но старается не напугать её. — Соболезную твоей утрате. — Я справлюсь с этим. Не сейчас, но позже. Что случилось у тебя? — ничего не понимает парень и делает ещё один шаг вперед, когда девушка сжимает губы в одну линию. — Цуми, сколько их было? — Ты такой серьезный сейчас... Не беспокойся обо мне, — начинает ярко улыбаться девушка, но Джисону от этого ещё хуже. Почему люди всегда улыбаются, хотя им больно? Хан никогда так делать не будет. Иначе свихнется. — А я беспокоюсь, — ставит точку Джисон и садится перед девушкой на колени, но она все ещё не двигается. — Ты можешь не говорить мне ничего. Не имею права даже спрашивать. Но дай мне помочь. — Чем же ты мне помочь хочешь? Я тут отлежусь и отдохну. Все будет нормально... — Я ведь узнаю о том, что тут произошло. И если это то, о чем я думаю, то я не собираюсь стоять в стороне, — твердо говорит Хан и смотрит в темные зрачки подруги. — Цуми, тебе нужна медицинская помощь? — Меня осматривал врач клана... Я... нормально, — бормочет невнятно девушка и прикрывает глаза, чтобы проглотить страх. — Мне уйти? Я не собираюсь причинять тебе боль. — Джисон, я тебя не боюсь. Просто я немного устала, — слабо улыбается подруга и вытягивает одну руку с синяками из-под одеяла, чтобы протянуть её парню. — Я так ждала тебя. Думала о том, что тебе тоже очень плохо. И мне жаль, что мы с тобой живем где-то здесь. — Я тебя тут больше не оставлю, — резко поднимается на ноги Джисон и начинает искать в ящиках сменную одежду, но находит лишь платья и тряпки. В итоге он берет чьи-то спортивные штаны и подходит к слегка удивленной подруге. — Ты пойдёшь со мной. — Что? Джисон, если клан узнает, то меня убьют. Мне нельзя выходить за пределы публичного дома... Парень снимает с себя свитер и кладет все рядом с девушкой, а сам остается в футболке. — Клан тебя не тронет. Доверишься мне? — протягивает ей руку Джисон и ждёт, когда Цуми прекратит сомневаться и сожмет его ладонь. — Переоденься. Если это будет не слишком тяжело для тебя. — Это впервые, когда ты сам решил предложить мне касание, — фыркает девушка и начинает переодеваться, пока Хан стоит к ней спиной и кусает заусенец на пальце. — Ты уверен, что нас отсюда выпустят? — Да, потому что у меня с собой пистолет, — прочищает горло Джисон и слышит хриплый смех со стороны Цуми. — Ты можешь не улыбаться, если тебе больно. — С тобой мне не больно. Хан неловко облизывает губы и кивает, поворачиваясь (с разрешения) к девушке. Она неловко стоит на одном месте и кривится от боли, поэтому парень подходит к ней ближе. — Я помогу тебя донести. Если можно. — Можно. Но куда мы? — не понимает Цуми и шипит, когда Джисон поднимает её на руки. — Я не уверена, что смогу куда-то идти долгое время. — Мы поедем в больницу, — бормочет парень и даже не смотрит на подругу, хотя она очень хочет заглянуть ему в глаза. — Я не вру. Сначала тебе нужно в больницу. — Хорошо, я не боюсь. Если что. Даже если меня убьют, то это лучше, чем... — Тебя никто не тронет. Больше нет. Доверься мне, — хрипло отвечает ей Джисон и несёт девушку на руках мимо удивлённых гейш. Но они пропускают их, когда Цуми объясняет им всё. После этого они доходят до стойки, поэтому Хан просит Цуми осторожно постоять у стены. — Дай мне имена тех ублюдков, которые сделали это с ней, — требует Джисон и смотрит на слегка угрюмого сутенера. Хан не хочет повторять ещё раз, поэтому вынимает украденный пистолет и направляет его прямо на мужчину. — Так понятнее? — Тебя за это отец по голове не погладит, — цедит сквозь зубы сутенер и все-таки начинает искать чеки в базе. — Мне похуй, — пожимает плечами Джисон и забирает чеки с именами, а потом убирает пистолет и возвращается к Цуми. — Теперь идем. — Джисон, тебя точно не убьют за это? — слегка волнуется девушка и держится за его шею, когда они выходят из публичного дома и останавливаются возле остановки. — Ты не должен так открыто угрожать кому-то, если хочешь выжить. — Поверь, я достаточно мягок с ублюдком, который пустил в публичный дом шавок из другой части клана, — спокойно отвечает ей Джисон и вынимает дешевую модель телефона из кармана, чтобы позвонить Нобу. — Не волнуйся. Ты сюда больше не вернешься. — Я не могу уйти из клана... Я лишь дешевая... — Цуми, — перебивает её Джисон и касается пальцами до её распущенных волос. — Больше никогда и никто не коснется тебя без твоего разрешения. Ведь ты доверилась мне. Девушка фыркает на это и отводит взгляд в сторону, а потом крепко обнимает его и больше не отпускает. — Тупица ты. Кто такое вообще девушкам говорит? Джисон глупо моргает и не понимает, куда ему девать руки. Поэтому он остается стоять на месте с поднятыми ладонями. Пока за ними не приезжает машина клана.

...

В больнице Джисон долгое время сидит на лавочке и смотрит на время около кулеров. Цуми осматривает женщина, которая вела беременность у жены Нобу. Кажется, этот мужчина знаком со многими хорошими врачами. Это полезно. Все-таки он стал прекрасным отцом. И его сердце ничего и никогда не разобьет. Ведь Джисон знал, что он не просто так считается правой рукой босса. Он умеет делать многие вещи, что непосильны парню. — Это вы сюда привезли Цуми? — выходит из кабинета женщина в медицинской форме. Джисон поднимается на ноги и кивает. — Я знаю, что нельзя обращаться в полицию. Но её изнасиловали. Причем сразу несколько человек, судя по травмам. Ей придется остаться здесь. — Я оплачу больничные счета, — без эмоций кивает Джисон и невольно несколько раз моргает, чтобы не заплакать. — Можете ей передать, что я вернусь к ней через несколько дней? — Хорошо. И он уходит. Без свитера, который он купил по скидке на барахолке. Наверное, сейчас он нужнее его подруге.

...

Джисон знает имена тех, кто сделал это с Цуми. Он знает их точки. Он знает места, где они зависают. Он знает, что это одна из самых влиятельных частей клана якудза. Не так просто держать в своих руках несколько торговых точек Токио и при этом вести сделки без погрешностей. Джисон знает, что если перейдет им дорогу, то сдохнет при первой же возможности. Поэтому он молча проходит мимо чужой территории и теряется среди толпы, чтобы привести за собой тех, кто всегда хотел отломить хотя бы один кусочек их власти. Джисон просто забросил удочку, когда завел на чужую территорию головорезов клана с темными татуировками óни. Ведь парень не виноват в том, что они в последнее время враждуют за точки сбыта. И нет ничего лучше, когда ты просто наблюдаешь за тем, как тупые люди нападают друг на друга за власть, которой у них никогда не будет. Никчемные идиоты, думающие лишь о том, как бы заполучить огромную часть денег, наркотиков и оружия. Джисон стоял около кирпичной стены и курил, наблюдая за теми отморозками всего в нескольких метрах. Они дрались друг с другом всего лишь из-за одной небольшой косточки. И Хан лично бросил им её, разжигая конфликт. Но Джисон ведь сказал, что больше не будет действовать необдуманно и глупо. Больше не будет давать людям подойти к нему ближе. Теперь они все будут лишь обычными пешками. И пусть Хан не разбирается в шахматах, но хорошо разбирается в том, как лучше надавить на болевые точки. Поэтому когда драка между ними заканчивается, Джисон идёт к одному из лежащих парней. Он смотрит на него сверху вниз и слабо улыбается. — Вы недавно были в публичном доме, где изнасиловали мою подругу. Кажется, теперь вы будете думать, прежде чем переходить дорогу моей части клана, — наклоняется чуть ниже Джисон и хлопает ничего непонимающего парня по кровавой щеке. — Как на вкус боль? — Ты, блять, кто? — пытается подняться парень, но Джисон резко выпрямляется, чтобы поставить ботинок на его грудь. — Тот, кто заберёт у вашей части клана всё. Потому что это только начало, — холодно хмыкает Хан и сразу же уходит, чтобы затеряться среди кирпичных стен темных переулков.

...

— Ты увез шлюху из публичного дома и украл у меня пистолет, — кричит на него отец и указывает рукой на Нобу. — А ты помогал ему! Какого хуя? Вы оба с ума сошли? — Кажется, ваши источники врут, босс, — слабо улыбается Нобу и подходит ближе к мужчине, чтобы протянуть ему дорогую сигару. Тот сразу успокаивается и шикает на своего помощника. — Ваш сын после всего того, что случилось, вряд ли бы стал идти на такие необдуманные решения. — Эй, отброс, ты совсем с катушек слетел? Верни шлюху обратно и больше не зли меня. — Я уже выкупил её у клана, — спокойно отвечает Джисон и вытаскивает пистолет из-под пояса, чтобы с грохотом кинуть его на стол отца. — Возвращаю. — Что ты сделал? Эй, сопляк, ты украл у меня ещё и деньги? Ты совсем сдурел?! — вновь кричит на него мужчина и берет в руки пистолет, но Нобу сразу же его забирает и кладет на другую часть шкафа. — Компенсация, — коротко говорит ему парень и смотрит прямо в черные глаза. — Теперь я пойду. — Эй, ты, тварь! Я тебе не разрешал никуда уходить. Если ты думаешь, что я не убью твою грязную шлюху, то ты ошибаешься. — Попытайся. Посмотрю на твой провал, — пожимает плечами парень и выходит за дверь, слыша звук разбитого стекла прямо рядом с собой. Но ему теперь ничего не страшно. У него совсем скоро никого рядом не останется. И в груди это отзывается дряхлой болью. Ещё не зажило. И вряд ли заживет.

...

Цуми встречает его в больничной пижаме и с завязанным хвостом черных волос. Она слабо улыбается ему, но уже спокойно двигается и даже сидит. Джисон кладет шуршащий пакет рядом с её ногами и сам садится на другую больничную койку. — Что там? — Сменная одежда, телефон, деньги, новые документы и один билет в Мексику, — спокойно отвечает ей парень и замечает её лёгкое удивление на лице без косметики. — Я же сказал, что ты никогда больше не вернешься в публичный дом. — Погоди... Джисон, но это... А ты? — Цуми слегка удивлённо вытаскивает из пакета паспорт и ID-карту, смотря на свое новое имя и совершеннолетний возраст. — Ты не поедешь со мной? — У меня здесь есть много дел. Прости, но я остаюсь в Токио, — качает головой Джисон и замечает её странное выражение лица. — Тебе нужно будет забыть обо мне, чтобы жить дальше. Это твой единственный шанс оборвать все связи с этим местом. — Но Джисон... — Там тебя встретит одна моя знакомая, которая тоже занимается хакерством. Она мне помогла достать для тебя документы и купить билет. Первое время поживешь с ней, а потом снимешь себе что-нибудь. Денег должно хватить на первое время. Это единственное, что я могу для тебя сделать, — объясняет ей Джисон и слегка дёргается, когда девушка встаёт на ноги и обнимает его. — Цуми, тебе нельзя тут оставаться. — А ты? Что будет с тобой? — Со мной будет все в порядке. Я тебе обещаю. — Ты можешь поехать со мной. Тоже сделаешь себе новый паспорт... — бормочет сквозь слёзы Цуми и не может отпустить парня из своих рук. — Не хочу оставлять тебя тут. — Прости, но не могу. Я должен лично увидеть его смерть. И сделать из его жизни ад, пока могу, — мычит куда-то в сторону Джисон и даже не касается девушки. — Пожалуйста, прими мою помощь. — Ты серьезно хочешь, чтобы я забыла о тебе? Вот так просто? — Да. Начни свою жизнь заново. Без клана. И без меня. — Можно тебя поцеловать? В щечку хотя бы? Если это наш последний разговор... — не может прекратить плакать Цуми, поэтому Джисон лишь кивает и получает мягкий поцелуй в щеку. — Ты тупица. Не умри здесь. Пожалуйста. — Не умру, — обещает ей Хан, когда она отходит и садится обратно на койку. — Ты всегда останешься в моих воспоминаниях маленькой сестренкой. — Я младше тебя всего лишь на год! А в паспорте вообще на три года старше, — слегка дуется девушка, но на её лице поблескивает счастливая улыбка. — Мексика... Там есть океан? — Есть, — тоже слабо улыбается Джисон, потому что Цуми почти сияет. — Я уверен, что теперь у тебя все будет хорошо. — Спасибо тебе. — Не благодари. Ты ведь моя подруга. И ты доверилась мне. А это дорогого стоит... после того, что с тобой сделали все эти ублюдки, — цыкает Джисон и поднимается на ноги, чтобы разгладить складки на толстовке. — Береги себя, Цу. — Люблю тебя, брат. Надеюсь, что ты тоже будешь счастлив, — вновь тихо плачет девушка и обнимает себя за колени. — Спасибо за то, что была со мной рядом. И прости, что так долго. — Не вини себя ни за что. Ты ни в чем не виноват, — бормочет ему напоследок Цуми, но Джисон больше ей ничего не отвечает. Эту весну он запомнит ещё на очень долгое время. Это последняя весна, когда он кого-то теряет.

...

В двадцать три года он перебирается в студию, где начинает собирать свой личный компьютер. Теперь уже по частям собирает каждую часть, чтобы не тратить деньги на клубы. И ему нужно было иметь хотя бы что-то, чтобы не свихнуться в чертовом клане с чертовым отцом. Сэки стал чаще принимать наркотики. Если еще год назад у него было что-то вроде длительной трезвости, то в этот раз он уже задыхался в ломках. И Джисон больше не собирался видеть этого человека, поэтому первое время шлялся по общежитиям. А теперь он смог накопить достаточную сумму денег, чтобы купить себе студию. Ему хватало тут пустующих полок и грязных чашек с раменом. Иногда он выползал за новыми упаковками мороженого, но ему не нравились эти слащавые вкусы ни в каком виде. Джисон уже думал о том, чтобы прекратить пытаться. Но недавно, возле Токийской башни, он нашел ларек и купил там мятный рожок. И влюбился. Он был самым дешевым среди всего ассортимента. Джисон мог позволить себе только такую сладость, потому что потратил почти все деньги на хоть какую-то поставку железа. В общем, он вышел на чуть другой уровень в программировании. Недавно сел за программу, которую до сих пор никак не назвал. Он пытался ещё год назад делать наброски, но они не увенчались успехом. Код не читался. Прога слетала. Джисон уже хотел бросить, но это единственное, что давало ему чувство свободы. Как будто в этих цифрах и элементах кода он мог потеряться. Аямэ назвала это его первой любовью. Что ж, пусть будет так. Тогда мятное мороженое будет его второй фиксацией. Он шел по парку и откусывал сахарную основу, смотря на идущую парочку перед собой. Они ели вместе по рожку и о чем-то увлеченно разговаривали. Джисон бы фыркнул, но внутри у него что-то слетало каждый раз, когда он думал о близости с кем-то. За всё это время он не подпустил к себе никого. И даже пресекал говорить об этом с Аямэ. Хотя она несколько раз пыталась подловить его на этом. Ему не хотелось любить. Наверное. Джисон остановился на месте и повернул голову в сторону пустующей дорожки парка. Он больше не мог себе врать. Возможно, он бы хотел тоже с кем-то идти вот так рядом и есть мороженое. Наверное, это было бы его самое идеальное свидание. И не обязательно, чтобы его человек любил странное сочетание зубной пасты и шоколада. Пусть он просто будет с ним рядом. Но Джисон никогда не признается об этом вслух. Он не идиот. Поэтому Хан разворачивается и уходит из парка, ощущая холод на пальцах. Но холоднее ему всегда было больше внутри.

...

— Ты пьешь воду со льдом или какой-то новый напиток в меню? — осторожно подходит к нему парень в шелковой рубашке с мягкими линиями на лице. Красивенький. Кажется, кореец. — Не хочу пить алкоголь, но делаю вид, что я в тусовке, — усмехается на барном стуле Джисон и прищуривает глаза, рассматривая внимательно утонченные черты лица парня перед собой. — Хочешь попробовать? — Нет, спасибо. Просто поинтересовался, — пытается не слишком сильно краснеть молодой парень. — Вообще-то друг мне сказал подойти к тебе, но я не думал, что ты ответишь мне. — Почему же? Я люблю миленьких парней, — хмыкает Джисон и тянется пальцами дотронуться до шелковой рубашки на плече незнакомца. — Хочешь что-нибудь выпить? — Что? — Ты знал, что текила имеет острый вкус, но если слизать соль, а потом закусить цитрусом, то это будет самое лучшее сочетание в алкогольной комбинации? — наклоняется к чужому лицу Джисон и смотрит на его заостренные ключицы. — Хочешь попробовать? Я слижу с тебя соль. Чужая кожа сразу же приятно краснеет. Хан поднимает темные глаза и смотрит в поблескивающие зрачки парня перед собой. — Это да? Без разрешения ничего делать не буду, — наклоняет голову чуть вбок Джисон и мягко проводит большим пальцем по подбородку незнакомца. — Меня зовут Джухён. — Хан. Можешь называть меня так, — улыбается мягко молодой человек и кивает головой в сторону барной стойки. — Ну? Хочешь текилу? — Я никогда это не пробовал... — Не беспокойся. Я тебя научу, — кладет одну руку на чужую поясницу Джисон и притягивает его к себе ещё ближе. — Это довольно горячо, если вы оба умеете показывать свои желания. Например, мне нравится видеть, когда люди плавятся от моих прикосновений. Они не всегда нежные, но я быстро учусь. — Ладно, — бормочет с румянцем на щеках парень и пытается осторожно коснуться Джисона. — Эм, я буду текилу. — Прекрасный выбор, — почти усмехается Хан и подзывает к себе бармена, чтобы заказать алкоголь. И разложить этого парня прямо в туалете чертового бара.

...

— Кажется, я дерьмово сплю, —говорит честно Джисон и лежит на диванчике в кабинете Аямэ, обнимая маленькую подушку в руках. — Могу не спать два дня подряд. Или спать один час за ночь. — Снятся кошмары? — интересуется женщина и сидит за столом, как и подобает её работе. Хотя иногда у них могут быть встречи где-то за пределами её кабинета, но это бывает редко. За их четырехлетнюю совместную работу такое было всего три раза. — Не уверен. Просто не могу спать. Кажется, я чувствую разрядку только после секса с каким-нибудь очередным незнакомцев в клубе. Мне кажется, что я теперь помешан на быстром сексе. Лёгкий дофамин, — хмыкает сам себе Джисон и прикрывает глаза. Он кладет подушку под голову и замолкает. — Со сколькими людьми вы уже переспали? — Не считал. За эту неделю больше пятнадцати парней точно. Это началось несколько месяцев назад, когда мне просто захотелось немного блядского тепла. Чтобы кто-нибудь до меня дотронулся. Это не значит, что я только трахаю их. Конечно, я не могу назвать себя хорошим любовником, но пока что никто не жаловался на то, что я причиняю им боль. — Вы спите только с парнями? — К девушкам не тянет. Все ещё, — честно признается Джисон и горько усмехается. — Хотя к парням тоже. Но с ними иногда приятно. — Иногда? Секс не всегда доставляет вам удовольствие? — А должен? Я отключаюсь, когда сплю с кем-то. Чтобы ни о чем не думать. Вокруг нет клана и нет ничего. Только я и парень подо мной, — пожимает плечами Джисон и приподнимается на подушке. — Звучу как помешанный мудак. — Джисон, это защитная реакция на то, что вы боитесь близости с людьми. Вы боитесь, что начнёте чувствовать что-то к тому, с кем вы спите. Возможно, вам стоит немного открыться человеку, с которым вы вступаете в сексуальную связь... — Нет. Я уже говорил вам о том, что не хочу ни с кем встречаться. И тем более привязываться к кому-то. Поэтому я стараюсь не спать ни с кем дважды, — отсекает любые попытки поговорить на эту тему Джисон, но Аямэ уже выучила все его попытки сбежать. — Вы боитесь спать с девушками? Боитесь, что причините им боль? — Аямэ, нет. Боже, нет. Я серьезно просто не хочу с ними спать. Это не значит, что я совсем ничего не чувствую к парням. Типа, наверное, в какой-то другой проекции, я бы начал встречаться с кем-то мужского пола, — все-таки честно отвечает Джисон и вновь обнимает подушку. — Наверное, именно они меня и привлекают. Не то, чтобы я разбирался во всём этом. Меня больше железяки интересуют. Не в сексуальном аспекте. Просто с ними мне проще. С компьютерами. — Но желание спать возникает именно с парнями, верно? Вы давали кому-нибудь позаботиться о себе, когда вы спите с кем-то? — Почему мы обсуждаем мой секс? Это проблема, что я хочу позаботиться о том человеке, которого трахаю? — вздыхает Джисон и откидывает голову назад, чтобы взглянуть на потолок с одной темной люстрой наверху. — И обо мне не надо заботиться. — Вы помните хотя бы кого-то из тех парней, с которыми вы спали? — Не умею запоминать лица. Кажется, они просто парни. Мне все равно на их внешность. — Давайте представим вашего идеального партнера... — Аямэ, вы опять хотите завести меня в угол и начать промывать мне мозги насчет моего страха отношений? Наверное, это оправданно. Боюсь случайно его убить, когда начну сходить с ума из-за своего мозга. Или мне станет скучно трахать только одного человека, тогда я буду ему изменять. В общем, я уже заведомо знаю, что я хуевый партнер. Мы можем об этом больше не говорить... — шипит недовольно Джисон и уже не боится показаться немного капризным, потому что эта женщина видела его в любых состояниях за эти четыре года. — Эта тема единственная, которая заставляет вас так закрываться. Поэтому она мне интересна еще больше. — Окей, вперед. Мой типаж? Не знаю. Как я уже и сказал, то мне все равно на внешность. Но, наверное, это должен быть кореец, — прочищает горло Джисон и не отводит взгляда с потолка. — Возможно, это странно, но я бы хотел, чтобы мы ели вместе мороженое. Это всё. — Это всё? — Я люблю большие глаза. У мамы были большие глаза. Наверное, я просто подсознательно ищу кого-то, кто на неё похож, — грустно хмыкает Джисон и вновь кладет голову на мягкую поверхность дивана, чтобы закрыть глаза. — Я не хочу никого любить. Понимаете? Я не знаю, каким я стану, если начну испытывать это ебанное чувство. — Бояться каких-то чувств – нормально. Но невозможно всегда думать, что они никогда не наступят. Людям свойственно меняться и учиться каким-то эмоциям. А вы достаточно выросли, чтобы отказываться от любви, Джисон. — Я не отказываюсь от неё. Я просто постараюсь никогда её не чувствовать. — Вы любили Цуми? — Как сестру. Я не испытывал к ней ничего больше. И я не знаю, где она сейчас. Я просто надеюсь, что у неё все хорошо, — устало бормочет Джисон и не открывает глаза, чтобы не начать испытывать что-то ещё. — Вам не одиноко? Этого вопроса он вообще не ожидал. Но это заставило его почувствовать неприятный ком в горле. — Люди всегда одиноки. — Вы говорили, что хотите с кем-то ужинать. И есть вместе с кем-то мороженое. Почему же вы тогда не попробуете? — Не хочу. Мне это не надо. Аямэ, пожалуйста, давайте на сегодня закончим, — не выдерживает Джисон и поднимается на ноги. — У вас уже хроническая бессонница. Давайте я выпишу вам лекарства. Тогда вы сможете поспать. Но лучше убрать триггер, который влияет на ваш сон. Я думаю, что это связано с тем, что вы долгое время в детстве и в подростковом возрасте не могли спать из-за болезненных стонов матери. — Я не буду пить никакие лекарства. Боюсь, что подсяду на них и выпью сразу всё. У меня быстрое привыкание к чему-то такому. Как вы уже знаете, то двух аддикций мне достаточно. Секс и хакерство — идеальное, блять, сочетание, — выходит за дверь Джисон, и его никто не останавливает. Ведь у них была договоренность, что дверь всегда будет открыта. И если Хану нужна будет помощь Аямэ, то она будет рядом. В рамках работы, конечно же.

...

Он выпроваживает очередного парня из студии, а потом садится за компьютер и умещается на игровом кресле, выпивая немного энергетика из железной банки. Джисон нажимает на начатую схему программы и прижимается ближе к столу, чтобы дать ей имя. Хью. Hugh — Human. Unbiased. Gear. Help. Джисон смотрит на будущую идею уже с небольшой зарисовкой в голове. Это должен быть искусственный интеллект. Что-то похожее на человека. Она должна будет помогать ему со многими областями программного обеспечения. Что-то наподобие запросов, быстрого обмена информации. И при этом с голосовыми командами. Джисон собирается создать компьютерного человека с живой сердцевиной. Она должна будет заменить ему всё хакерское сообщество. И она должна будет общаться с ним с помощью голоса. И это придется сделать без помощи кого-то ещё. Только собственными усилиями. На это уйдут годы. Но у Джисона впервые есть мечта. Создать себе семью в лице компьютерного механизма.

...

Когда Джисону исполняется двадцать четыре, то он уже понимает, что отец скоро сдохнет. Он видит его дома, скрученного из-за ломки. В собственной рвоте. И он умоляет дать ему дозу. Хан вытаскивает белесый пакетик из темных брюк и покачивает им в разные стороны. Словно машет едой перед собакой. — Что? Так сильно хочется? — почти усмехается Джисон и пинает мужчину под ребра, чтобы он прекратил цепляться за его лодыжку. — Дай. Отдай мне... — требует своим истерическим тоном отец и вновь пытается подняться, но Джисон лишь давит ботинком на его грудь и вертит в руках пакетик героинового порошка. — Сукин сын... — Ух, наверное, ты прав. Сука ты ещё та, — кивает парень и сильнее давит ботинком на чужую шею. Чтобы ощутить свою власть над ним. Впервые без страха. — Знаешь, ты когда-нибудь точно сдохнешь в своей же блевотине, когда я не принесу тебе очередную дозу. Ведь о тебе в клане уже давно никто не думает. Все мечтают о том, когда же ты уже подохнешь. — Отдай... — Ну-ну, отец, ты издевался надо мной все детство, а сейчас скулишь и не даешь мне даже договорить, — цокает недовольно Джисон и присаживается к ослабшему мужчине. — Жалкое зрелище. Тебе так не кажется? — Заткнись. — Не хочешь получить дозу? — прищуривает темные глаза Хан и тянется пальцами ко рту отца, чтобы надавить на его щеки и повертеть его желтое лицо в разные стороны. — Плохо себя ведешь. Я ведь могу уйти. Кто же тогда позаботится о тебе? — Отдай... — рычит на него отец и тянется руками заполучить пакетик, но Джисон поднимает руку чуть вверх. — На твоей совести будет моя смерть, ублюдок. — Не надо искать мою совесть, отец. Для тебя её никогда не будет существовать, — едко хмыкнул парень и поднялся на ноги, чтобы открыть пакетик и рассыпать его по грязному полу. — Слизывай. А я посмотрю на это. Давай. — Убью тебя... Я убью тебя, мразь, — начал зло кричать на него мужчина, но все равно подполз к героину, пока Джисон смотрел на это жалкие зрелище. — Тебе нужно было нажать в тот день на курок. Это был твой единственный шанс убить меня. Но теперь я достаточно умный для того, чтобы не вестись на твои тупые угрозы, — облизывает губы Джисон и поднимается на ноги, чтобы носком ботинка силой приподнять чужое лицо от порошка. — Запомни мои слова, отец. Я встану на твое место. И я сделаю так, чтобы в клане больше никогда и никто не вспоминал о тебе. Я сделаю так, чтобы твой мусорный прах скормили собакам в подворотне притона. Ведь ты до сих пор не сказал, где похоронил мою мать. Тварь. Но о тебе все равно больше никто не будет говорить. Никто даже не запомнит твою жалкую фамилию. Ведь меня зовут Хан Джисон. А не Сэки Джиро. — Дерьмо собачье... Тебя все ненавидят в клане. Ты жалкий кусок мусора, — все ещё огрызается мужчина и пытается не откинуться от вынужденной эйфории. — Ты тупорылый отброс. Тебя никто даже не примет. Никто... — Я уверен, что они будут умолять меня быть их боссом, потому что я тот, кто собирается стать всем для этого ебанного клана, — холодно выдавливает из себя Джисон и берет в руки бутылку, чтобы вылить её на пол, где оставались остатки героина. — Нет! Ублюдок! Я клянусь... Я убью тебя! — Жду не дождусь, — хлопнул дверью Джисон и ушел прочь из этой прогнившей квартиры.

...

— Я рыдаю почти каждую ночь. Мне кажется, что у меня скоро уже все слёзы закончатся, — делится на вечернем сеансе Джисон и даже не смотрит на Аямэ. — У меня не получается научить Хью когнитивным функциям. Она даже не хочет разговаривать, хотя я уже столько времени провел над тем, чтобы ввести в её сердцевину голосовые команды. Это взрывает мой мозг. Она не хочет считывать и обрабатывать информацию, которую я ей поручаю. Она глючит и капризничает, словно ребёнок. Это сводит меня с ума. — Джисон, это очень тревожит вас? — Да, конечно. Это единственное, о чем я могу сейчас думать, — резко подрывается с дивана Джисон и начинает ходить в разные стороны, словно завороженный. — Вы понимаете, что она начала делать первые шаги, но я не знаю, в какую именно сторону мне научить её ходить. — Джисон, когда в последний раз вы спали? — Я не уверен, что помню. Мне сейчас не так сильно волнует сон. Вы знали, что на рынке программ ANI не имеется модели, которая могла бы походить на отрезанную структуру. Это что-то вроде того, когда искусственная модель машины самостоятельно развивается и имеет автономное от человека поведение. Если я смогу создать ИИ и добавить в неё собственное мышление, то такая программа сможет заменить миллионы компьютерных систем. Это будет чертов прорыв на рынке таких механизмов. Хью станет помощницей во многих производствах, если я соглашусь её продать. Но это вряд ли. Я не смогу отдать её сердцевину, — на каком-то странном языке бормочет Джисон и ходит кругами по кабинету, пытаясь не брать в пальцы чужие вещи. — Я понимаю, что мне потребуется больше пяти или семи лет, чтобы внедрить в неё всё. Чтобы создать это своими руками. И мозгом, конечно же. Но мне будет интересно... сможет ли она когда-то взломать мой личный код. Если Хью сможет сделать это, то она будет поистине единственная мыслящая модель во всём мире. Вы понимаете? — Пока что я вижу лишь возбужденное и гиперактивное поведение с фиксационным поведением. Давайте вы сделаете глубокий вдох и выдох, а потом мы с вами немного успокоимся, — отвечает ему Аямэ и облизывает губы. — Но я рада, что вы нашли то, что заставляет вас учиться. И при этом вызывает так много чувств. Но это может привести к быстрому выгоранию из-за легкого дофамина. И вряд ли ваша инновационная модель захочет видеть перед собой человека, который сломал свою психику из-за неё. — Я знаю грань своих возможностей. Да, мой мозг работает немного другим образом, но я понимаю, когда нужно остановиться и передохнуть. Просто не всегда получается сидеть на одном месте, когда я думаю о её разработке, — делает глубокий вдох Джисон и садится обратно на диван, сжимая в пальцах подушку. — Я понимаю. Как насчёт ваших отношений с отцом? — Отец? Я не вижусь с ним. Только иногда в клане. Но он там почти не появляется. Он понабрал долгов, поэтому наша часть клана зашивается, — пожимает плечами Джисон и нервно дёргает ногой. — Он уже вряд ли выберется из наркотиков. — Что вы чувствуете по этому поводу? — Ничего. Мне все равно на человека, который разрушил жизнь моей матери и мне. Вряд ли я когда-то скажу иначе. Я все ещё хочу, чтобы он сдох, — мычит себе под нос Джисон и кусает внутреннюю сторону щеки. — Только слегка нервничаю из-за того, что придется стать боссом. — Вы думаете, что вас не примут? — Верно. Вряд ли они будут слушать отпрыска этого урода. И я достаточно молодой. В клане нет боссов младше тридцати пяти. Или же младше сорока, — кивает Джисон и нервно комкает в пальцах подушку. — Я думаю, что вряд ли вывезу быть боссом. Я все-таки для других членов клана почти никто. — Боитесь, что не сможете управлять таким огромным числом людей? — А вы думаете, что из меня выйдет хороший лидер? — Не могу сказать, что вы плохой или хороший лидер, но вы отличный координатор. Вы можете создавать довольно глобальные планы. И ваш мозг может помочь вам в том, чтобы руководить людьми вокруг вас. — Возможно. Но это никак не проверить, пока я не попаду в такую ситуацию. Надеюсь, что до этого не дойдет. Но в двадцать пять лет ему пришлось стать боссом. Это случилось в конце августа. Нобу позвонил ему поздно ночью и сказал, что его отец скончался из-за передоза. В тот день он впервые выпил всю бутылку текилы. В полном одиночестве. Пока дописывал очередную программу для Хью. — Надеюсь, он попадёт в Ад, а потом я встречусь с ним там и убью его ещё тысячу раз, — лишь пьяно выдавил куда-то в пустоту Джисон и слабо улыбнулся. — Хью, с этого дня у меня больше нет семьи. Кроме тебя. И я надеюсь, что так будет всегда. Нам ведь больше никто не нужен, верно? Но ему никто не ответил. Ведь голосовые команды все ещё барахлили. И комп Джисона нужно было уже обновлять на новую модель, иначе потеряет все наработки. Хотя в его голове был сохранен каждый вывод кода. Каждый элемент. Каждая запятая. Он был словно личная операционная система для Хью. Но у него не было времени теперь сидеть ночами только над ней. У него теперь есть много другой работы.

...

Джисон заходит в прокуренное помещение, где собралась вся скудная часть клана. Эту ветвь разрушали на протяжении всего «правления» его отца. От них требовали погасить долги, вести немыслимые переговоры и уступать территории. Джисон знал обо всех сделках, которые были прогнившими для его людей. Теперь он собирался это исправить. Он по частям соберет свою часть клана, а потом соединит воедино все ветви. — Меня зовут Хан Джисон. С этого дня я буду вашим боссом, — говорит достаточно громко Джисон и замечает на себе хищные взгляды. Ещё чуть-чуть и съедят заживо. — Прости? Тут так плохо слышно чертового отброса, который собирается отобрать у нас власть? — Что за сукин сын? — Какого хуя он вякает, когда постоянно был лишь собачкой на поводке своего отца? — Проваливай! Нобу будет нашим боссом, ублюдок. — Твой папаша влез в такие долги, что вчера наших людей чуть ли не порезали кредиторы. Как ты это исправишь, еблан? Джисон сделал глубокий вдох и выпрямил спину. Нобу стоял рядом с ним, чтобы на него никто не набросился в этом помещении. — Я собираюсь сделать из нашей части клана самую сильную ветвь. Мне нужно всего четыре года для этого. Все в помещении начали громко хохотать. — Вам придется смириться с тем, что я буду вашим боссом, — продолжил говорить Джисон, хотя у него уже слегка дрожали руки внутри толстовки. Он ненавидел публичные выступления. Он ненавидел, когда на него смотрели. И когда над ним смеялись. — Я обещаю, что уйду из клана ровно через четыре года. И вы сможете выбрать себе нового босса. — Джисон... — удивлённо восклицает Нобу и кладет руку на плечо парня. — Ты уверен? — Мне все равно. Я хочу оставить после себя не только долги своего отца. И для того, чтобы мне спокойно уйти, мне нужна подушка безопасности, — шепотом отвечает ему Джисон и надевает капюшон на голову. — Завтра я встречусь с верхушкой, чтобы всё с ними обсудить. — Тебе нужно будет давать клятву нашему господину Ямада. Но я не уверен, что они спокойно все это воспримут, — грустно бормочет Нобу и помогает ему выйти из помещения на улицу. — Прости этих дураков. — Мне плевать на них. В клане им придется смириться с тем, что я их босс. Пусть потерпят. Им не привыкать терпеть отбросов, — горько хмыкает Джисон и машет рукой своему старику. — Жене привет. — Ты все ещё ходишь к Аямэ? — Иногда. Не беспокойся. Я уже не тот мальчишка, которого ты знаешь. У меня есть план. Мне нужно лишь немного времени, — уходит в другую сторону Джисон. К Нобу сразу же подбегает Тору и крепко держит его за плечо. — Ну? Он уйдёт? — Нет. Он наш официальный босс. — Парни не очень с этим согласны, — вздыхает Тору и шмыгает носом. — Он реально уйдёт через четыре года? Или это была шутка? — Не знаю. Это ведь Джисон, — отмахивается от него Нобу и молча наблюдает за быстрой походкой Джисона в темном переулке. — Страшно мне за него. Загрызут ведь. — Наверное...

...

Джисона пускают зайти в кабинет господина Ямада через долгие тридцать минут. Поэтому ему приходится терпеть взгляд его секретаря на себе. Ходят слухи, что глава скоро должен будет поменять своего секретаря на нового. Хан бы посмотрел на этого человека. Ведь секретарь первый, кого убивают. И ещё Советника. Но у их главы не было Советника. Он мало, кому доверяет в клане. И Джисон понимает, из-за чего. Тут слишком много крыс. Он это понял, когда начал собирать всю информацию на верхушку и партнеров клана. Наверное, теперь от Джисона нельзя было скрыть ни одну деталь. Поэтому он будет полезен. — Добрый день, господин Сэки. Или мне лучше называть вас господин Хан? — прищуривает острые глаза старенький мужчина в кресле главы и даже не закуривает. — Соболезную вашей утрате. — Добрый день, глава, — делает вежливый поклон Джисон и сразу же садится за переговорный стол. Кажется, здесь часто собирается Совет. Он состоит из девяти человек на данный момент. — Мой отец сам выбрал смерть. — Вы правы. Но как вы думаете... вы сможете вести за собой людей? Ваш отец оставил слишком много долгов в клане, — устало качает головой мужчина и делает глубокий вдох. — Он никогда не отзывался о вас хорошо. Как будто намекал мне о том, что ни о каком преемстве не может идти речи. — Как пожелаете, глава. Но я могу помочь вам объединить все ветви и дать вам в руки то, что заставит почти всех боссов клана замолчать, приняв вашу сторону. Тогда между ветвями больше не будет никакой вражды, ведь этот механизм будет работать правильными способами, — коротко улыбается Джисон и смотрит на главу из-под ресниц. — Взамен я лишь прошу только одну вещь. Отпустить меня, когда я попрошу у вас об этом. — Получается, твой отец был слеп, если не видел такого потенциала? — Вы должны будете сами оценить меня, — кивает Джисон и покорно склоняет голову в уважении. — Я буду вашим верным соратником. Клянусь. Вы можете всегда на меня положиться. — Сначала начни со своей части территории. Твои люди убиваются в долгах, — отдает ему приказ господин Ямада. Джисон поднимается на ноги и кивает ему. — Конечно, глава. — И сколько времени тебе потребуется для того, чтобы соединить все точки воедино? — Всего четыре года. После этого я не потревожу клан. И никто не будет меня искать, — говорит совершенно спокойным голосом парень, пока глава молча наблюдает за ним. — Ты принят. И пусть это звучит почти нереально, но я чувствую в тебе хороший потенциал. Почему-то. — Я не подведу вас, господин Ямада. И ваше доверие для меня значит больше, чем вы можете думать. Я сохраню его. До самого конца, — делает вежливый поклон Джисон и не смотрит у чужие глаза. — Могу идти? — Я буду наблюдать за тобой, мальчик. — Не сомневаюсь. На этом их разговор подошел к концу. И именно в этот день Джисон начал действовать.

...

Хан протягивает эскиз татуировки Рю незнакомому татуировщику. Он скептично смотрит на парня, а потом вновь переводит взгляд на темную тату длинного дракона. — Слушай, чувак, ты уверен? Узнают – убьют же. — Вряд ли поднимут руку на босса, — усмехается Джисон и закатывает штанину, чтобы указать на лодыжку. — Вот сюда. — Босс? Смешно. Почему же ты, мальчик, не пошел бить татуировку к своим? — усмехается этот татуированный парень и слабо верит в правду Джисона. — Боюсь, что заразу подхвачу. А здесь всё выглядит достаточно стерильно. У меня... эта... ну... болезнь иголок. Отец был наркоманом, — играет в дурака Джисон и указывает рукой на эскиз. — Набьешь мне это, чувак? Очень надо. Иначе в клан не пустят. — Блять, да чтоб я ещё раз... — матерится татуировщик, но соглашается набить Джисону татуировку. Пришлось сходить на несколько сеансов, хотя Хан почти не чувствовал боли, когда смотрел на впитывающуюся краску на коже. Ему было все равно на физическую боль. Хотя мазохистом он не был. И вряд ли бы причинял боль кому-нибудь другому. Это не было забито в его программный код. Теперь он знал об этом лучше всех.

...

Довольно симпатичный парень отсасывает ему в туалете любимого бара. Джисон вряд ли бы когда-то встал перед кем-то на колени в чертовом туалете. Вообще вряд бы встал на колени перед кем-то. Поэтому чужие прикосновения мало приносят ему кайфа. Но Хан не использует своих партнеров только в свое удовольствие. Он теперь всегда выбирает кровать, чтобы снять напряжение и потрахаться с кем-то. И почти никогда не оставляет ни на ком ни одной метки. Только если очень попросят. Он никогда не выбирает грубость, но и нежностью это вряд ли можно назвать. И он редко целует кого-то. Только если хочется совершенно отключиться. Поэтому очередной парень в его постели не становится особенным. У него симпатичные скулы и темные волосы. Но Джисон старается не рассматривать его, пока изучает его тело руками и губами. — Ты ни с кем не спишь дважды? — спрашивает после секса этот незнакомец, когда Джисон протягивает ему бутылку воды. — Нет. — Почему? — Станет скучно, — врет Джисон и даже не надевает футболку на голое тело. Татуировка уже не жжется под повязкой лодыжки. Она давно уже зажила. Клан его все ещё не принял. — Ты звучишь... как мудак, — фыркает парень, но не вылезает из-под одеяла. — Неужели... никто тебя не зацепил? Кем же ему тогда надо быть, чтобы зацепить? — Вряд ли я захочу сразу его трахнуть. Наверное, сначала я должен за ним поухаживать, — пожимает плечами Хан и садится на игровое кресло рядом с выключенным компьютером. — Но я не создан для отношений. — А если вдруг влюбишься? С первого взгляда. Например. — Мой мозг придумает план, которому я буду следовать. Но любовь для меня сложная система, — честно говорит Джисон и усмехается, когда парень кивает ему. — Тебе вызвать такси? — Точно не сделаешь для меня исключение? — Вряд ли. Прости, — наклоняется к нему ближе Джисон и прищуривает темные глаза. Будто играется. — Исключения должны оставаться исключениями. Только если я случайно не влюблюсь с первого взгляда. — И все-таки ты мудак, — вздыхает парень и поднимается на ноги, чтобы начать искать одежду по полу. — Я тебе желаю, чтобы ты влюбился в парня, который сведет тебя с ума. — Люблю сложные системы. Возможно, я смогу найти доступ к его ключам. Ух, хорошее пожелание, — хрипло смеётся Джисон и поднимается на ноги. — Последнее предложение. Вызвать тебе такси? — Ладно. Спасибо за секс. — Ага, — машет рукой Джисон и закрывает за парнем дверь, а потом плюхается за компьютер и продолжает встраивать в систему Хью новые программы. Ему нужно бы проверить отчеты по ошибкам, но его совсем чуть-чуть клонит в сон. Поэтому он кладет голову рядом с клавиатурой и думает лишь о том, что кто-то мог бы мягко обнимать его сзади прямо сейчас. Он скучает по простым объятиям. Если он имеет право скучать.

...

Джисон приезжает в чужой офис без охраны клана. Конечно, ведь Нобу не смог договориться с ними. Зачем защищать чертового отброса? И все равно на то, что он едет договориться о списании долгов за часть якудза. Его пропускают почти без проблем. Он выглядит как обычный мальчишка. На нем длинные шорты и темная толстовка с вышивкой двоичного кода на груди. Перевод достаточно простой: Либо ты. Либо никто. Джисон заходит в чужой кабинет и без разрешения садится за овальный стол переговоров. Директор компании зло смотрит на мальчишку перед собой. — Кого они, блять, отправили ко мне? Издеваются? — Я босс. Татуировка Рю должна была уже что-то сказать, — вздыхает Джисон и потягивается, словно у него все под контролем. — Господин Табао, я хотел бы перед вами извиниться. Я знаю, что мои ребята задолжали вам большую сумму денег. Обещаю, что после этого разговора вы останетесь довольны. Выслушаете меня? — Допустим. Но завтраками кормить меня не надо, — цедит сквозь зубы мужчина и замечает в руках Джисона кубик рубика обычного размера. — Что это? — Хотите сыграть со мной? Я предлагаю вам сделку. Если вы соберете этот кубик за тридцать минут, то я погашу все долги клана и сделаю так, чтобы вас повысили на этом нищенском посту. Я дам вам всё, о чем вы мечтаете. Но если вы проиграете, то я больше никогда не увижу вас в моей части клана, — говорит совершенно легко Джисон и поднимается на ноги, чтобы протянуть несобранный кубик рубика мужчине. — Обычная головоломка. Достаточная простая и популярная игра. — Зачем мне это? Это риск. А я не люблю риски. — А я люблю играть с людьми. Особенно с теми, чьи секреты я знаю, — произносит с усмешкой Джисон и смотрит темными глазами на мужчину. — Например, о той самой сделке, когда мои люди отдали вам это здание. Им не понравится, когда они узнают о том, что вы обманули их. Понимаете? — Хорошо, я сыграю, — соглашается немного неохотно мужчина и принимается крутить кубик рубика, пока Джисон смотрит в телефон и следит за временем. — Откуда вы знаете о проблемах этой сделки? — У меня есть мозг. У моего отца его не было. Вот и всё. Джисон останавливает время ровно через тридцать минут и смотрит на такой же кубик, но с одной собранной стороной. — Похвально. Но вы проиграли, господин Табао, — встаёт со своего места Джисон и забирает кубик, чтобы ловко собрать его за несколько секунд. Он садится на край чужого стола и кладет собранную головоломку на бумаги. — Я надеюсь, что вы поняли меня и не собираетесь переходить мне дорогу. — Если я ослушаюсь... — Я заберу у вас ваш бизнес, — скрещивает руки на груди Джисон и смотрит в окно с прекрасным видом горящего Токио. — Оставайтесь на моей стороне. И тогда я останусь на вашей. Всё очень просто. — Должен ли я вам верить? — Будьте уверены. Я ценю преданность. И я ценю доверие. А между партнерами всегда должно быть доверие. И он хлопает мужчину по плечу, а потом уносит вместе с собой кубик и подписанную бумагу о том, что долг погашен.

...

— В смысле к нам больше не будет лезть Табао? — удивлённо переспрашивает Нобу в небольшом кабинете Джисона. Хан выкинул отсюда почти все вещи отца, поэтому тут стоял только один стул, и лежали сотни каких-то неизвестных бумаг. Было бы проще, если бы это можно было перенести в электронную систему. Но Хью пока что не умеет делать такие вещи. Джисон тихо вздыхает из-за этого. — Эй? Как ты это сделал? — С помощью кубика рубика. — Ты убил его с помощью кубика рубика? Джисон смотрит на него так, словно услышал чертов бред. Поэтому Нобу нервно поправляет галстук и садится на стул рядом со столом парня. — Всего лишь предложил сделку, на которую он согласился. Вот и всё. Поэтому можете больше не переживать насчёт его коллекторов, — мычит себе под нос Джисон и группирует все бумаги в одном месте с огромной скоростью. — Эм, я тут поговорил с парнями... И они хотят вызвать тебя на процесс смещения. — У меня татуировка Рю только-только зажила. Могут чуть-чуть потерпеть? — не отрывается от бумаг Джисон и что-то быстро чиркает на полях, а потом переходит на другую часть стола. — Хан, они не могут это принять. Некоторым уже под сорокет. Они не хотят, чтобы ими управлял молодняк. — Я тоже много... чего не хочу, но мне приходится разгребать дерьмо клана. Причем я делаю это, блять, молча. Поэтому пусть заткнутся, — хмуро бормочет Джисон и продолжает листать папки, находя нужные документы со сделками. — Какой же он тупой ублюдок, если ради денег подписывал какую-то хуйню. — Как ты вообще все это понимаешь? — спрашивает у него немного тихо Нобу и замолкает, когда сталкивается с темными глазами Джисона. — Забудь. Мысли вслух. — Господин Нобу, не можете оставить меня одного? Мне тут придется всю ночь торчать. В зрителях не нуждаюсь. — Грубиян. Ты как со своим стариком разговариваешь? — Меня ещё переживешь. Давай. В темпе, — цокает Джисон и слабо улыбается, когда видит первое движение со стороны мужчины. — Спасибо тебе за помощь. Но тебе пора отдыхать. — Иду я... Иду, — капитулирует Нобу и выходит за дверь. Через несколько минут к нему стучится Тору. Он заходит почти без разрешения. Но Джисон молча кивает ему сесть за стол. — Я услышал, что ты помог погасить долг. Как тебе это удалось? — С помощью кубика рубика, — повторяет свои слова Джисон и продолжает вчитываться в текст договора, пока Тору молча кивает. — Тебе что-то нужно? — Ничего такого. Просто я хотел тебе сказать, что всегда буду на твоей стороне. Ты не кажешься мне плохим боссом. Им просто всем привыкнуть надо, — объясняет ему Тору и неловко чешет затылок, пока Джисон лишь кивает на это. — Босс, не хочешь выпить где-нибудь на выходных? — Посмотрим. Пока что нет времени. — Окей, ухожу и не мешаю. Работай, — усмехается парень и выходит, закрывая за собой дверь. Джисон остается один на один вместе с документами. И все-таки Хью помогла бы ему здесь, если бы не тупой мозг Джисона. Ему стоит больше учиться, чтобы привести все в порядок.

...

Ровно через два года почти ничего не изменилось. Джисон находил себе партнеров на ночь, посещал несколько раз в месяц сессии Аямэ и пытался структурировать свою систему в клане. Многое было тяжелым для него, потому что никакой поддержки со стороны людей клана не было. Почти все называли его псевдобоссом. Это не сильно цепляло его, но ощутимо подрывало чувство собственной важности. Он бы давно уже сдался и бросил всё, но не мог оставить Нобу одного среди этого мусора. И пусть Джисон за эти два года расчистил многие пути для их части клана, но с ним многие представители «элиты» даже не хотели разговаривать. А Хан был погружен в систему Хью сильнее, чем в копание грязного белья этих тупиц. Поэтому в один день он пришел на сеанс к Аямэ и просто молча пялился в потолок. — Джисон, вы не хотите сегодня разговаривать? — Я так устал от людей, что захотелось тишины. Даже дома мне кажется, что я схожу с ума. Ведь я все время повторяю программу Хью. Она не отвечает мне. И не работает. Такое ощущение, что я живу лишь в цикличном моменте. Мне постоянно хочется закрыться в своей квартире и никуда не выходить, — честно вываливает все страхи и тревоги Джисон. — Меня иногда трясет из-за людей. Когда я возвращаюсь из бара или клана. Меня даже тошнило несколько раз. — Они давят на вас? — Они не принимают меня. Возможно, они правы. Хуевый из меня босс, если я не могу получить их расположения. Может, отец был прав. Я никогда не смогу стать их частью. — А вы хотите стать? Хотите получить их одобрение? — Наверное. Я ведь вырос в клане. Мне бы хотелось получить поддержку от них. Хотя бы элементарного спасибо было бы достаточно. Но я только молча подчищаю за ними все дерьмо, пока они в лицо ненавидят меня, — горько усмехается Джисон и кладет ладонь на полыхающий лоб. — Я так устал. Очень устал от людей. Их слишком много. Каждый раз я чувствую стойкий страх, что мне придется вновь встретиться с кем-то. И если я это покажу, то меня сожрут. Меня просто убьют. Загрызут. — Джисон, я понимаю, что ваша социальная тревожность дает о себе знать ещё сильнее, потому что на вас теперь повесили большую ответственность. И на вас теперь обращают внимание другие люди. Но это не значит, что вы обязаны кому-то что-то доказывать, чтобы быть значимым. — Аямэ, вы знаете меня лучше, чем я знаю себя, но мне тяжело справиться со своим мозгом. Я не могу его обмануть так просто. Ведь я считываю большое количество любой информации, которая помещается в моей чертовой голове. И я знаю любую вашу уловку, потому что мы с вами достаточно давно знакомы. Я думаю, что прихожу сюда просто, чтобы не чувствовать себя одиноко... — Вы чувствуете себя одиноко? — Из-за этого я создаю Хью. Чтобы не быть одиноким. Наверное, никакой секс не приносит мне чувство, что меня любят. Это просто отключает на время мой мозг, заставляя меня хотя бы чуть-чуть поспать и прекратить думать. Но это вряд ли заменит мне близкого человека... Я не знаю. Я все ещё не уверен, — хмыкает Джисон и прижимается щекой к маленькой подушке. — Мне тяжело понимать себя и свои чувства. Я в этом полный ноль. — Я бы так не сказала. Вы хорошо считываете чужие эмоции. И я бы не назвала вас бесчувственным. Ведь вы бы покормили бездомного кота... — Точно-точно. Это делает меня хорошим человеком? Если я собираюсь покормить бездомного кота? Удивительно. Хотя котов я не очень люблю. Вообще-то я не уверен, что любовь встроена в мою систему. Или же я просто боюсь... Все ещё. — Трудно не бояться, если вы даже не пробовали открыться кому-то, чтобы почувствовать это. — Обещаю, что когда найду подходящего кандидата, то сделаю это. Если не найду, то так тому и быть, — фыркает устало Джисон и закрывает слипшиеся глаза. — Мне иногда хочется, чтобы кто-то обнял меня. И поужинал вместе со мной. Можно даже молча. — Почему бы вам не сходить на свидание? — предлагает ему идею Аямэ и молча смотрит на темную макушку Джисона на диванчике. — Я не романтик. И ещё социально-тревожный. Или лучше сказать социофоб? В общем, это мне придется очень нервничать. Типа выбирать какой-нибудь ресторан, сидеть в ужасном костюме и есть супер дорогую еду. Или смотреть фильм в кинотеатре, где полно людей и пахнет попкорном. Или куда ещё люди ходят на свидания? Они едят KFC? Кто-то вообще ходит на свидание есть вредную еду? — начинает ещё больше нервничать Джисон и хмуро кусать нижнюю губу. — Недавно я купил десять ведерок мороженого, потому что в подростковом возрасте не мог себе это позволить. Я ходил мимо холодильных камер и тупо смотрел на все эти этикетки. Это всегда было моей детской мечтой. У детей ведь бывают мечты? Я никогда не думал о звездах или прекрасной принцессе. Мне хотелось обычных вещей. И сейчас я не уверен, что кто-то захочет разделить это со мной. — Это лишь ваши мысли о том, что никто не захочет. Как насчёт того, чтобы просто попробовать сделать шаг? — Я сделаю сколько угодно шагов, если человек западет мне в душу. Если я захочу показать ему свой внутренний мир. Но сейчас я не в том состоянии, чтобы заводить близкие отношения. Из-за клана. Это сейчас у них нет ко мне никаких путей, ведь я одинок. У них нет того, на что они могут надавить... — Вы закрываетесь и боитесь, потому что один раз уже потеряли, но... — Я терял много раз. Не один. Все это время я теряю что-то. И каждый раз это ощущается чем-то болезненным. Больше не хочу, — осекается парень и открывает глаза, чтобы зацепиться взглядом за мягкий ковер на полу. — Какой у него должен быть характер, чтобы он зацепил вас, Джисон? Что он должен такое сделать, чтобы стать частью вашей системы? — Не знаю. Он просто должен быть собой. Я все ещё не думаю, что у меня есть идеальный типаж. Я сплю со многими парнями. Мне не принципиально. Ни рост, ни вес, ни-че-го. Но довольно сложно сделать так, чтобы я кого-то запомнил. Или захотел запомнить. Но мне бы хотелось, чтобы он был не мной. Вот и всё. — Вы хотите учиться у него чему-то? — с улыбкой спрашивает Аямэ и замечает лёгкую заминку парня. — Возможно. Я думаю, что тогда сделаю ради него всё. Понимаете? — Вы хотите этого. — Не буду лгать. Мне бы хотелось. Но это все ещё страшно. Поэтому я постараюсь никогда не создавать таких крепких связей с людьми, — поднимается с подушки Джисон и вдруг вновь ложится обратно. — Можно я посплю здесь? Мне не хочется спать одному. — Конечно, Джисон. Отдохните, — соглашается Аямэ и принимается за работу, пока Хан наконец-то расслабляется и засыпает.

...

— А вот и наш псевдобосс приперся, — первым делом рявкает на него мужчина с татуировками на лице. Он почти берет его за переднюю часть толстовки и тянет на себя. — Где ты шлялся вообще, пока нашего лучшего переговорщика копы повязали? Джисон хмуро смотрит на чужое лицо, а потом переводит взгляд на необъяснимое количество людей клана в небольшом помещении. И все они смотрят на него такими злыми взглядами, будто бы Джисон лично убил каждого члена их семьи. — Отпусти, — холодно бросает Хан и перехватывает чужое запястье. Но его никто не слушает. — Ты маленькое ничтожество, — начинает ещё сильнее злиться на него мужчина и хвататься теперь за его толстовку двумя руками. — Мы тебя здесь все терпим только из-за того, что верхушка тебя приняла. Но хуй ты от нас получишь хотя бы каплю одобрения. Ты никчемный отброс наркомана. Запомни это. Здесь нет Нобу. Это единственное, что подмечает Джисон, когда пытается найти его потемневшими глазами. Поэтому Тору подлетает к ним через несколько секунд. — Чувак, ты лезешь к боссу. Это не по правилам клана, — Тору пытается оттолкнуть их друг от друга, но хватка у этого громилы невероятная. — У нас нет времени на то, чтобы устраивать здесь цирк. Мужчина в татуировках отпускает Джисона, но чуть ли не плюет ему в лицо. Хан игнорирует его агрессивный настрой и подходит ближе к диванчикам, где расселись молодые парни клана. У кого-то из них мерцали тату ножей. Но Джисон никого не боялся в якудза. И не питал ни к кому здесь уважения. Только к господину Ямада. — Расскажите мне о том, что случилось, — делает глубокий вдох Джисон и смотрит на то, как парни переглядываются друг с другом. — Кацуми Ичи. Наш умный и ловкий переговорщик. Сегодня утром должна была состояться сделка о покупке недвижимости. Наша часть клана хотела выкупить небольшую партию машин вместе с офисом на Синагава. Но его подставил партнер клана. Господин Огава. Он владеет сетью торговых точек по всему Токио, — объясняет парень с длинным шрамом на ладони. — Мы уверены, что нас хотели подставить. — Да, потому что Кацуми вывели на ссору, и он будто бы пырнул ножом чужого переговорщика во время покупки. И господин Огава сразу же сдал его полиции. Этот участок не наш. Поэтому мы не сможем даже выкупить его. Теперь ноль выходов, чтобы вытащить его из тюрьмы, — добавляет Тору и трет подбородок. — А он наш лучший человек. Мы без него... как без рук. Он многое сделал для нашей части клана. А мы ничего не можем сделать для него. — Понятно. Передайте Нобу об этом, — коротко кивает Джисон и разворачивается, чтобы уйти, но его больно хватают за руку. — Вот так просто решил слинять? Не хочешь помочь нам, придурок? Или ты ссыкло? Джисон молча поднимает темные глаза на того же громилу с безумным количеством татуировок. Он смотрит на него так, будто бы ещё чуть-чуть и перегрызет ему трахею. — А босс должен отчитываться перед своими подчиненными? — выводит его из себя Хан и получает за это кулаком по лицу. Джисон остался стоять на ногах, потому что этот мужчина держал его второй рукой за шкирку. Металлический привкус крови заполнил рот. — Подойдет, — хрипло выдавил из себя Хан, грубо отталкивая от себя громилу. — Теперь я достаточно похож на того, кто влез в драку? Верно? Никто ничего не понимает. Все молча наблюдают за этим шоу. Джисон скалисто выдавливает из себя смешок и думает о том, что если он умрет за них, то они все равно молча плюнут ему в лицо. — Ничего не делайте. Я сам со всем разберусь, — почти приказывает Хан и вытирает кровь с разбитой губы. Внутри все жжется. Но он все-таки выходит из помещения и двигается вниз по коридору. Что ж, ему придется ехать в полицию. Одному. Как и всегда.

...

Джисон ступает по коридору между кабинетами с номерными знаками. К нему навстречу идёт достаточно молодой мужчина со значком полицейского на груди. В его руках находятся ручка и папка с бумагами. На его лице мигают ямочки. — Вы к кому? — спрашивает с явным акцентом мужчина. На его передней части блестит нашивка с именем Ясуо Ито. — Кацуми Ичи, — коротко отвечает Джисон и смотрит на полицейского с неким раздражением. Он ненавидел чертовых копов. Продажные твари. — Я собираюсь взять всю его вину на себя. Это я пырнул ножом того парня во время сделки. Полицейский странно таращится на него, но будто подвергает сомнению все его слова. — Вперед, шериф. У меня не так много времени на разговоры с левым помощником, — цокает Хан и указывает на свою разбитую губу. Он видит теперь злость уже в глазах этого Ясуо. — Пройдемте. Полицейский ведет его в сторону допросного кабинета. Джисон садится за пустой стол и откидывается спиной на скрипучий стул. — Имя. Дата рождения. Город рождения. Хан просто кидает ему свои документы. Паспорт и ID-карту. Ясуо нервно вписывает все данные в форму бланка. — Хан Джисон. Почему вы сменили имя и фамилию? — Для чего такие личные вопросы? А вы вот тоже не похожи на японца, — хмыкает Джисон и смотрит четко в светлые глаза мужчины в полицейской форме. У него короткие волосы русого цвета. Слегка вьются на концах. Достаточно длинные пальцы с тонкими шрамами. И светлое лицо. — И ваш акцент, шериф, очень слышен. Американец? — Австралиец, — в том же тоне отвечает полицейский и продолжает заполнять бумаги. Австралийцы не в его вкусе. Полицейские тем более. В допросную резко заходит старший полицейский и удивлённо смотрит на Джисона. — Кристофер, почему ты не сказал, что сюда заявился он? — Кто? — Хан Джисон. — А ему нужно особое приглашение? Или что? Здесь все равны в процедуре заполнения бумаг, — цедит сквозь зубы Кристофер и продолжает листать форму. Джисон вскидывает бровь вверх и впервые чувствует лёгкое уважение к полицейскому. Этот шериф даже может заслужить его доверие. Если не будет выпендриваться. — Зачем вы сюда пришли? — все-таки спрашивает старший полицейский и садится рядом с помощником. — Кацуми Ичи будет осуждён. Это без вопросов. — Знаю. Это преступление небольшой тяжести. Ограничение свободы на год и пять месяцев. Мне подходит, — усмехается Джисон и поднимает лодыжку с темным драконом Рю. — Сюда идеально подойдет электронный браслет. Ведь это я пырнул ножом того пацана. Теперь мы можем поговорить и все нормально решить? — Босс мафии решает взять на себя преступление маленькой шишки? Что вообще происходит у вас в клане? Кристофер замирает на месте и больше не двигается, словно услышал то, что не должен был слышать. — У нас в клане происходят довольно удивительные вещи. Но я не собираюсь бросать своего человека, которого решили осудить без доказательств. Или я не прав, Кристофер? — вдруг спрашивает у помощника Джисон и смотрит в его карие глаза. — Я не занимаюсь этим делом. — Тебе придется привыкнуть здесь проходить службу, потому что эти гадкие полицейские вечно занимаются не тем, чем должны. А ты, кажется, новенький. — Хан Джисон, заткнись, пока я не запер тебя где-нибудь, — ругается на него старший полицейский и бьет рукой по поверхности стола. — Вряд ли тебе разрешит верхушка. Поэтому возьми себя в руки, тупоголовый ублюдок, и сделай так, чтобы вся вина лежала на мне, а не на Кацуми Ичи, — теперь уже серьезно отвечает Джисон и кладет сложенные руки рядом с чужими ладонями. — У тебя есть несколько часов. Вперед. Старший полицейский почти взрывается, но поднимается и толкает Кристофера в плечо. — Следи за ним, пока я буду оформлять все документы заново. И не давай этому отбросу пить. Мужчина уходит, поэтому Джисон расслабляется и смотрит на серый потолок. Он складывает руки за головой и усмехается. — Ты босс якудза? — все-таки спрашивает у него Крис. Это вызывает ещё одну улыбку у парня. — Какой из меня босс? Не думаю, что это так. — Врешь. — Возможно. Но тебе лучше в это дерьмо не лезть, — пожимает плечами Джисон и переводит черный взгляд на полицейского. — Шериф, если случайно залезешь в это дерьмо, то больше не сможешь выбраться. — Я уже понял, что здесь всем руководит ваш никчемный клан, — зло отвечает Кристофер и скрещивает руки на груди. — И почему ты называешь меня шерифом? — Плохие отношения с полицейскими. — Зачем же тебе тогда брать на себя всю вину? — Мне понравился электронный браслет. Довольно интересная игрушка для моего мозга, — пожимает плечами Джисон и усмехается, когда видит закатывающиеся глаза шерифа. — Хочешь изменить полицейскую систему здесь? — Вряд ли систему можно изменить. Но продаваться преступникам я не планирую, — отвечает честно мужчина и протягивает документ ближе к Джисону. — Ставь подпись. — Систему всегда можно перекроить, если иметь для этого мужество. И немного собственного достоинства, — ставит подпись Хан и закрывает глаза, чтобы больше не разговаривать. Но Кристофер тоже больше ни о чем не расспрашивает, хотя было заметно, что ему очень хочется получить многие ответы на свои вопросы. Увы, но Джисон не собирается трепаться с шерифом. Не сейчас.

...

Нобу находит Джисона в допросной. Он вытирает лоб платком, когда его наконец-то пускают к парню. — Хан, я чуть с ума не сошел, когда мне все рассказали. — Кацуми отпустили? — лишь спрашивает Джисон и видит кивок со стороны мужчины. Нобу садится рядом с ним и все ещё задыхается в страхе. — Успокойся. У меня все под контролем. — Если господин Ямада узнает, то что ты делать будешь? Он же сказал быть тебе аккуратным и не попадаться в руки полиции... — У меня все под контролем, — вновь повторяет Джисон и облизывает сухие губы, потому что воду ему и правда никто не дал. А прошло уже больше пятнадцати часов. — Нацепят на меня электронный браслет и всё. Я взломаю его. И проблем не будет. И никто не сможет повесить на меня ещё что-то, а на Кацуми могли бы. А потом я сам разберусь с господином Огава. — Боже, ты меня иногда пугаешь, — вздыхает Нобу и смотрит на бледное лицо Джисона. — Пить хочешь? Я принесу. — Да, спасибо. Иначе сдохну быстрее, чем меня осудят, — все-таки соглашается Хан и ждёт, когда Нобу принесёт ему пластиковый стаканчик воды. Он выпивает все до последней капли и сжимает пластик в пальцах. — Если начнутся проблемы внутри клана из-за того, что я исчез на некоторое время, то возьми это под свой контроль. Они тебя слушаются больше, чем меня. — Хорошо, босс. — Спасибо, старик, — хмыкает Джисон и поднимается, когда за ним приходит Кристофер и просит его подняться. — Шериф, как же вы долго. — Довольно тяжело переписывать всю документацию за короткий срок, — цокает мужчина и тянет Хана, чтобы надеть на него наручники — Это последний раз, когда вы видите меня в наручниках, шериф. — Это мы ещё посмотрим, — недовольно отвечает Крис и ведет его по коридору участка. Джисон замечает знакомое лицо господина Огава. Хан уже нашел на него всю информацию, пока ехал в полицию. Поэтому он лишь усмехнулся и остановился рядом с мужчиной. — Как я рад с вами встретиться. — Вам самое место гнить за решеткой, господин Сэки, — улыбается партнер клана и указывает пальцами на наручники. — Если бы я знал, что вы возьмете вину на себя, то придумал бы что-нибудь другое. — Хорошо смеётся тот, кто смеётся последним, — прищуривает черные глаза Джисон и наклоняет голову чуть вперед. — Вы ещё этого не понимаете, но не нужно было переходить дорогу моим людям. — Сказал мне сопляк. — Увидимся, господин Огава, — хмыкнул Джисон и кивнул Нобу, чтобы он пошел за ним до самого конца коридора. Кристофер ничего на это не сказал. — Старик, не беспокойся ни о чем и отдыхай. Дочке привет. И он исчезает за решетками вместе с молчаливым шерифом.

...

— Электронный браслет имеет индивидуальный чип, поэтому если вы ступите за пределы территории Токио или захотите его снять, то радиочастотный сигнал сразу же поступит в нашу базу данных, — объясняет ему очередной полицейский и закрепляет довольно универсальный ЭБ на голень Джисона. — Иногда мы будем проверять ваш браслет, поэтому лучше приезжать к нам без нарушений. — Понял. Принял, — устало ответил Джисон и поставил подпись, а потом забрал свои скудные вещи и вышел из полицейского участка. Его встретил Нобу на машине. Он курил сигару и разговаривал с кем-то по телефону. Но когда он заметил Хана, то сразу же расплылся в мягкой улыбке и отключился от разговора. — Босс, давно не виделись. — Всего неделю. Заебался я знатно, но все нормально? — лениво интересуется Джисон и принимает из его рук пачку сигарет. — Я очень хочу перекусить что-нибудь жирное и вредное. — Как пожелаешь, — усмехается Нобу и крепко обнимает парня за плечи. — Рад, что ты в порядке. — Теперь рядом со мной будет Баг, — Джисон указывает на голень с браслетом и хрипло смеётся, когда старик хмурится из-за этого. — Что? Я дал ему имя. Чудесная железяка. Она состоит из герметичного корпуса с электронными компонентами, двух ремней и замка. Самое интересное устройство, потому что взлом такой конструкции является гибкой и тонкой работой. — Джисон, — закатывает глаза Нобу и открывает дверцу машины. — Поехали, недопонятый гений. — Сначала еда, а потом работа. А ещё я соскучился по нормальной кровати, сексу и мороженому, — давит в себе улыбку Джисон и плюхается на заднее сиденье, доставая телефон и замечая на нем несколько уведомлений. Он смахивает их и блокирует экран. — Когда-нибудь ты остепенишься, — цокает Нобу и сам садится за руль автомобиля. Хан наклоняется к переднему сиденью и усмехается. — Надеюсь, твой старик это увидит. — Вряд ли это подходит для меня, старик, — отвечает Джисон и откидывается назад, чтобы взглянуть в окно машины и коротко фыркнуть. — Тот шериф… — М-м? — Ясуо Ито. — Что с ним? — Нужно будет наблюдать за ним, — кусает внутреннюю сторону щеки Джисон и дёргает ногой. — Возможно, этот шериф может стать проблемой, если поднимется выше. — Почему ты так думаешь? — Чуйка.

...

В клане его встречают очень странно. Многие теперь не смотрят на него озлобленно. Некоторые даже выходят поздороваться с ним. Сам Кацуми быстрее всех встаёт с диванчика и подходит ближе к Джисону. — Босс, спасибо большое за помощь. Я не думал, что за меня кто-нибудь вступится, — бормочет довольно смышленный парень и чешет светлый затылок. — Вам пришлось вместо меня сидеть в полицейском участке. И теперь за вами следят с помощью браслета. — Да уж. Теперь за каждым твоим шагом будут следовать копы. Ахуенный и безмозглый босс. — Ачи, заткнись. Если бы не он, то нашего бы человека посадили. — И что? Теперь все они будут следить за нашими передвижениями. — Почему ты так думаешь? — вмешивается в разговор Джисон и наклоняет голову набок, поэтому его темные волосы спадают на часть бледного лица. — Твой безмозглый босс не сможет взломать эту чепуху на своей ноге? — Че? — Забудьте. Я сюда пришел узнать о господине Огава. Почему он точит зубы на эту часть клана. Мой отец ему что-то обещал в прошлом? В бумагах этого нет, — не может понять Джисон. Он засовывает дрожащие руки в карманы толстовки и смотрит на притихших парней. — Ясно. Никто не удосужился об этом узнать. Конечно, ведь всё дерьмо приходится разгребать мне. Отлично устроились, ублюдки. — Я узнаю, — вызывается Тору с кубиком рубика на краю дивана. — Кто-то точно сольет это. — Ты думаешь, что спас одного из нас и автоматически стал частью клана? Тогда поцелуй меня в зад. — Никогда бы не хотел быть частью вас, — легко пожимает плечами Джисон и сразу же идёт в сторону своего кабинета. — Займитесь делом, пока я придушил вас всех. И он все-таки хлопает дверью, крепко сжимая пальцами ручку. Ему приходится сделать глубокий вдох, чтобы прийти в себя. Но в глазах больно рябит, а грудная клетка разрывается от скрипучего непонимания. Что он делает не так? Что?

...

Джисон располагается возле компьютера вместе с ведерком мороженого, засовывая пластиковую ложку в рот. Парень на матрасе сзади него медленно поднимается и касается пальцами до его шеи. Он пытается поцеловать его, но Хан двигает голову в другую сторону. — Прости, но я занят. Если хочешь поспать, то спи. Но в ином случае – дверь осталась в том же месте. Просто захлопни её, когда будешь уходить, — мычит себе под нос Джисон и ближе двигается к компьютерному столу, вводя длинный пароль в систему. — Получается, босс мафии интересуется милыми мальчиками, — шепчет ему на ухо незнакомец и царапает шею накрашенными ногтями. — А ещё он на домашнем аресте и любит есть мороженое перед своим драгоценным компьютером. Не думал, что в клане все такие нежные. — М-м, проваливай, — сухо хмыкает Джисон и отталкивает от себя прилипчивого парня одной рукой. — Тебе стоит лучше выбирать себе партнеров для секса, — шепчет ему в макушку молодой человек и почти скользит тонким лезвием по сонной артерии Хана. Он замирает на месте и смотрит через темный экран монитора на тонкий силуэт незнакомца. — Один из них может подпортить тебе лицо. — Так тому и быть, — спокойно реагирует на это Джисон и продолжает щелкать мышкой, пока его лицо грубо не поворачивают в сторону. Ему приходится замереть и взглянуть в чужие поблескивающие глаза. — Не боишься, что я тебя убью? — Умереть от рук такого красивого парня? Моё благословение, — улыбается краешком губ Джисон и замечает на его лицо легкую заминку. Поэтому Хан больно перехватывает чужое запястье и резко поднимается с места, впечатывая его за волосы прямо в клавиатуру компьютера. — Так сильно не понравился секс? Мог бы сказать об этом в более мягкой манере, — усмехается Джисон и стряхивает из пальцев тонкий нож, сжимая темные пряди парня ещё сильнее. — Теперь назовёшь мне свое имя? — Отпусти. — Не люблю, когда нападают со спины. Давай поговорим в такой позе, — говорит ему достаточно грубо Джисон и удерживает его на месте. — Увы, из-за тебя я испортил клавиатуру, поэтому постарайся её отработать. Иначе я скормлю тебе все кнопки с этой малышки. — Господин Огава попросил найти на тебя компромат. Доволен? — больно шипит парень и пытается дернуться, но в Джисоне чуть больше силы. — Отпусти. Больно. — Ты назвал меня нежным мальчиком. Или тебе не нравится, когда тебя наклоняют над столом, словно дешевую игрушку? — больше не церемонится Джисон и двигается ближе к лицу парня. — Не боишься, что я тебя использую прямо сейчас, а потом перережу глотку? Нежные мальчики так поступают? Как ты думаешь? — Я могу быть полезен. Я расскажу тебе о том, где хранятся все его электронные ключи от счетов. У него есть один главный офис. Если получишь к нему доступ, то будешь управлять всеми его торговыми точками... Для твоих людей это будет лучшей возможностью похоронить его, — говорит достаточно серьезно парень и тяжело дышит из-за боли. — Блять. Я не вру. — Почему я должен тебе верить? — Секс был хорош. Достаточно? Джисон бы рассмеялся, но он лишь приподнимает чужое лицо за волосы и смотрит черными глазами прямо в его потрескавшийся взгляд. — Ты работаешь на него? Кем? — отпускает парня из своих рук Хан и внимательно следит за каждым чужим движением. — И назови свое имя. — Не могу сказать имя. Но я ищу для него информацию, — бормочет молодой человек и трет красные запястья. — Про какой офис шла речь? — Я скажу адрес, если ты не сольешь меня ему. — Здесь я ставлю условия, — очерчивает между ними линию Джисон и показывает на свои глаза. — И не отводи взгляд, пока говоришь со мной. — Как скажешь, — усмехается парень и скрещивает руки на груди, садясь на компьютерный стол. — А ты горячий, когда не сдерживаешься. Может, переспим ещё раз? — Заткнись и поработай теперь головой, — грубо отвечает ему Джисон и поворачивается к экрану компьютера. — Если узнаю, что ты где-то солгал, то я убью тебя. — Меня все равно прирежут, поэтому плевать. Посмотрю хотя бы на падение империи этого ублюдка, — пожимает плечами парень и начинает выкладывать всю информацию, пока Джисон проверяет почти каждую строчку с его слов.

...

— Вы не понимаете? Кто-то взломал все мои счета! Прекратите заниматься хуйней и помогите мне вернуть деньги! Мужчина в строгом костюме заходит в кабинет и замечает на вертящемся кресле молодого парня в черной толстовке. Он крутит в руках кубик рубика. Огава сразу же останавливается на месте и убирает телефон от уха. — Кто тебя сюда пустил? — Сам зашел, — пожимает плечами Джисон и закидывает ноги на поверхность рабочего стола, рассматривая новые ботинки на ногах. На голени все ещё красиво переливается электронный браслет. — Понравился мой маленький подарок? — Что? Это ты... взломал мой счёт? Но как? Это невозможно, — ничего не понимает мужчина и нервно дёргает красный галстук на шее. — Как? — Просто твоей пешке понравилось трахаться со мной. Кажется, мне это льстит, — фальшиво расплывается в улыбке Джисон и приподнимает руку с кубиком чуть выше. — Сыграете со мной? Соберете этот кубик за минуту, и я позволю вам оставить весь ваш капитал. Не соберете – пойдете ко дну. Мои люди заберут все точки вашего бизнеса. А это огромный оборот чистых денег. И совсем чуть-чуть нелегального оборота продажи алкоголя, ведь мы оба знаем, что господин Маэдо не отдаст нам все поставки. — Верни мне мои счета, пока я не пристрелил тебя! — Как скучно, — вздыхает Джисон и кидает кубик на пол. Прямо возле ног мужчины. — Минута пошла. Огава решает не спорить. Он нервно крутит грани и пытается собрать хотя бы одну картинку, но за шестьдесят секунд у него ничего не получается. Мужчина нервно начинает просто кромсать головоломку. — Играть не по правилам всегда ваша стратегия, господин Огава? Не люблю таких людей в бизнесе. Быстро станете дешевой коллекцией на полочке более влиятельных людей, — встаёт с места Джисон и подходит ближе к нервному мужчине. Он бросает кубик в стену и берет парня за грудки. — Убью тебя. Я уничтожу тебя. — Без денег вряд ли получится. Клан вычеркнет вас из партнеров, когда узнает о вашем крахе. А мои люди получат компенсацию за вашу грязную работу, — продолжает улыбаться Джисон, стряхивая с себя чужие руки. И наслаждаясь ледяным страхом в карих глазах напротив. — Я же сказал, что буду смеяться последним, господин Огава. А теперь можете начать умолять меня оставить вам хотя бы этот красный галустук на шее. Хорошая удавка, чтобы повеситься с горя. — Послушайте, я сделаю так, чтобы с вас сняли судимость. И подниму ваш статус на Совете. Только не лишайте меня торговых точек. Я подпишу любое соглашение или договор. Я вам обещаю, господин Хан, — взвыл мужчина и упал перед ним на колени, пытаясь обнять его за лодыжку. — Прошу вас. Я вас умоляю. — Какой послушный. Сразу начал умолять, — почти нежно шепчет Джисон и медленно наматывает на свой кулак красный галстук, чтобы сжать его до скрипящего звука. — Будет грустно лишиться такого послушного партнера. Верно? — Да-да! Верно. Я теперь никогда не буду переходить дорогу вам, господин Хан... — Ты же работал с кем-то из клана, чтобы повесить на моего человека статью. С кем? И тогда я пожалею тебя. — С господином Уэдо. У него ещё есть два сына-близнеца, — бормочет сквозь панику мужчина и избегает взгляда Джисона на себе. — Господин Хан, они всего лишь сказали, что эта часть клана стала слабой из-за их молодого босса. Никто не знал, что вы можете делать такие вещи. Ваш отец так не умел… — Похвально, — кивает Хан и отпускает чужой галстук из рук, а потом смахивает со своей ноги мужчину. — Спасибо за информацию. И я слежу за тобой, Огава. — Подождите, а ваш арест... — Мне нравится этот браслет, — отсалютовывает ему Джисон и выходит за дверь, впитывая спиной короткие всхлипы мужчины. И Хан надеется, что Огава плачет из-за кубика. А не из-за счастья.

...

— Хью, выведи запрос, — повторяет уже целый час Джисон и нервно стучит пальцами по новой мышке. — Хью, закрой программу. Система все ещё не прямо следовала за его командами, но иногда что-то и всплывало в окне. Джисон тысячу раз переписывал код, чтобы вникнуть в его ошибки. Он вкладывал в тонкую материю так много информации, что она терялась. Нужно было сузить объем, но он не хотел. Упрямо не хотел. Поэтому Хан нервно все вырубил и открыл чат со знакомыми хакерами. Они постоянно меняли свои ники, но Джисон оставался себе верен. fbif2: хан? какими судьбами? hanhugh: страдаю bngas: над своей прогой? дай глянуть hanhugh: не могу она только моя anfu: собственник глянешь мой костыль? hanhugh: уже хуйня лучше убрать локалку anfu: thx, бро hanhugh: ливаю И он выходит из чата, чтобы вновь вернуться к Хью.

...

— Как ваше самочувствие? Джисон вновь лежит на диване Аямэ и пялится в потолок. Он разводит руки в разные стороны и молчит уже минут пять. Но женщина никогда не подгоняла его, чтобы он начал говорить. — У меня появился Баг. Взломал его за три минуты. Поэтому я свободно могу улететь даже на Луну. Но в остальном? Скука смертная. — Как дела со сном? — У нас с ним жгучая ненависть. Иногда могу под утро уснуть, пока тестирую Хью. Но не могу спать больше трех часов. Сразу думаю о том, что сдамся, если просплю дольше, — прочищает горло Джисон и проводит рукой по сальным волосам. — Стараюсь не трахаться каждый день. Это уже прогресс. А в клане я все ещё псевдобосс. В принципе, осталось меньше двух лет. Мне и не нужно их одобрение. — Почему два года? — К тому моменту... у меня уже будет достаточно власти, чтобы уйти без проблем. Я все-таки обещал матери, что прекращу этим заниматься. Если получится. — А если не получится? — Такой вариант тоже есть. Но уйти я все-таки попытаюсь. Мне уже довольно трудно среди людей. Я хорошо играю свою роль. Но было бы лучше, если бы я для всех исчез, — выдавливает из себя горький ком Джисон и кладет руку на сердце. — Мне хочется, чтобы обо мне все забыли. Чтобы никто больше не смотрел на меня. Чтобы никто не трогал меня. И не называл отбросом. Я устал. — Джисон, носить чужую личину всегда утомляет. Вы боитесь, что потеряете себя, если откроетесь хотя бы кому-то? — Открыться кому-то? Это означает отдать ему собственноручно нож для своего же убийства. — Красноречиво. Но это так не работает, — отвечает ему Аямэ и щелкает ручкой. — Вы загоняете себя в угол. Если вы закроетесь ото всех дома, то это не поможет вам стать счастливым. — А кто сказал, что я собираюсь стать счастливым? — сухо шепчет Джисон и мягко выдыхает. — Хочу лишь уйти из клана и доделать Хью. Этого будет достаточно для такого отброса... как я. — Вам этого будет недостаточно. — Подыграйте мне хотя бы один раз. — Я здесь не для того, чтобы подыгрывать вам, Джисон. И вы знаете об этом. — Вы правы. Мне этого будет недостаточно. Но это то, чего я хочу, — сдается парень и прикрывает глаза, чтобы отдохнуть. Он слаб. Он очень слаб, чтобы врать самому себе.

...

Нобу дарит на его двадцать восьмой день рождения небольшой кошелек. Кажется, он стоил достаточно дорого для обычного подарка. Но Джисон с улыбкой принял его. В этот день ему также снимают с голени электронный браслет. С ним расставаться было сложнее всего, потому что Джисон привык к этой штуковине. Ему всегда нравились механизированные проекты. Пусть даже кожа под ремешком Бага иногда чесалась. Но в этом и был свой кайф. Хотя Крис уже давно просек, что он его не носит правильным образом. Умный шериф. Но в этом и была его проблема. Кажется, они оба друг друга на дух не переносили. И Джисон лениво пытался отыскать на него хотя бы какие-то лазейки, но вся его семья оставалась в Австралии. А сюда он переехал лишь из-за предложения по работе. Его друзей искать было лень. В общем, Хан решил забить на этого шерифа. С ним было весело. А ещё его повысили. Конечно, не до главного полицейского. Но старший коп звучит тоже неплохо. — У нас проблема, Джисон, — заходит в его кабинет Нобу и почти задыхается. Хан молча смотрит на него и ждёт, когда он начнёт говорить. — Ты же знаешь фамилию Цубами? Эта семья клана долгие годы выстраивала бизнес вокруг наших кварталов. И они собираются прямо сейчас забрать у нас это место. — Успокойся, — вздыхает Джисон и убирает ноутбук в сторону, снимая тонкие очки с глаз. Он поднимается на ноги и поправляет кончиками пальцев темную водолазку на шее. — Они приехали всей семьей? — Нет. Приехал их семейный посредник. Но они все поголовно с оружием. И наши ребята... Ты куда? Джисон спокойно выходит из кабинета и слышит множество голосов возле диванчиков. Они кричат друг на друга, пытаясь доказать свою точку зрения. А кто-то молча устремляет свой взгляд на выходящего парня. — Эй! Скажи, что нам делать? Это ведь у тебя тут башка варит! — останавливает его за плечо парень чуть выше ростом. — Нам нужно что-то предложить им, чтобы они отстали от нас. — Да, мы же платили им налоги столько времени. — Нахуя им наше здание? — Почему нас вечно притесняют? — Это все из-за Джисона. — Это не из-за него, а из-за того, что мы до сих пор его не приняли, придурки! Все в верхушке знают, что наш босс работает один. Но если они узнают, что мы объединились, то мы станем ахуеть какими сильными. — Ты собираешься приносить этому псевдобоссу тапочки, сопляк? — Он вообще-то постоянно нас из дерьма вытаскивает, а ты тут просто задницу протираешь. — Че ты вякнул? — Заткнитесь все, — не выдерживает Джисон и повышает тон. Многие удивлённо таращатся на него. — Ещё не хватало, чтобы вы тут устроили драку. Если что-то не поделили, то выйдите отсюда нахуй. — Что ты несёшь? — Заебался слушать ваш срач. Голова болит, — не врет Джисон и даже не смотрит на молчаливого Нобу за своей спиной. — Если так разважничался, то иди и разберись с Цубами. А мы посмотрим на то, как в твоей голове окажется пуля! — Вот-вот. — Хорошо, но если я разберусь, то вы все встанете передо мной на колени, — усмехнулся Джисон и блеснул черными глазами по всему периметру помещения. — Даже могу хуй тебе отсосать, но у тебя ничего не получится. Эта семья настолько влиятельна, что тут никакие переговоры не помогут, — отвечает парень в кепке и курит самокрутку из желтого пакета. — Я сделаю это одним словом. Если вы правда готовы склонить передо мной свои тупые головы, — вновь берет их на крючок Джисон и ждёт, когда смех утихнет. — Как хотите. Я могу вернуться обратно в кабинет и дождаться момента, когда они войдут сюда и все перевернут к чертям собачьим. — Если ты сделаешь это с помощью одного слова, то мы прекратим называть тебя псевдобоссом. Но это буквально нереально. У тебя нихуя не выйдет. — Договорились, — пожимает плечами Джисон и идёт в сторону выхода из подвального помещения. За ним с полным энтузиазмом следует толпа людей. Хан чувствует на плече руку Нобу, когда они выходят на темный участок улицы с парковочными местами. — Ты уверен, что пойдёшь один? — Не беспокойся за меня. Я всегда решаю такие вопросы один. Джисон замечает возле центра здания несколько темных машин и целую ораву людей с повязками на лицах. Это одно из самых красивых проявлений уважения якудза. Когда люди закрывают часть рта повязками в знак беспрекословного повиновения и подчинения. Только одна семья достигла этой вершины иерархии. Семья Цубами была очень влиятельной и насчитывала в своих рядах около семи тысяч человек по всей стране. Поэтому Джисон сейчас казался лишь маленькой мушкой для этих людей. — Ты босс этого дерьмового места? Хан кивает и делает спокойные шаги вперед, но когда замечает направленные на него пистолеты, то останавливается на месте. — Мы собираемся забрать это место. Если хочешь, чтобы твои люди оставались в порядке, то просто отдай нам его без конфликта, — выходит чуть вперед тот самый посредник без повязки на губах. — East. Мужчина резко замирает на месте и смотрит на него горящими глазами. Он подходит к Джисону ближе и медленно моргает. — Откуда вы... Хан лишь слабо улыбается ему и наклоняет голову чуть вбок, чтобы прищурить глаза в молчаливом жесте. — Я обещал своим людям, что сделаю это, используя лишь одно слово. Как вы думаете... я справился? — все-таки начинает говорить Джисон, смотря на удивлённое лицо посредника. — Я знаю достаточно тайн клана, чтобы не знать о маленьком фамильном секрете. Я буду держать рот на замке, если вы не будете мешать мне, помощник Цубами. — Я передам ваши пожелания семье, — склоняет перед ним голову мужчина и судорожно выдыхает. — Если захотите прийти на ужин, то вам всегда будут рады. — Благодарю за приглашение, — медленно кивает Джисон и облизывает губы, наблюдая за тем, как все машины отъезжают от здания. — Что ты ему сказал? — подходит к нему ближе Нобу и восхищенно смотрит на него. Это странно влияет на Джисона. На него никто почти так никогда не смотрит. — Фамильный секрет семьи Цубами, который передается из одного поколения в другое, — прочищает горло Джисон и оглядывается по сторонам. Самые любопытные уже скрылись за дверьми их подвального офиса. — Вряд ли они поверят в то, что я сделал это с помощью одного слова. — Ты выглядишь уставшим. — Голова немного болит. Но я в порядке. Хан хлопает мужчину по плечу и кивает в сторону здания. Нобу молча идёт вместе с ним внутрь темного коридора. Они оба заходят в помещение с рассыпными людьми. Джисон даже не смотрит на них, когда направляется в кабинет. Ему стоит чуть-чуть посидеть в тишине, иначе голова взорвется. — Босс. Хан делает глубокий вдох и прикрывает глаза, поворачиваясь к части клана лицом. Он замирает всего на секунду, потому что замечает медленные движения со всех сторон. Как будто на него прямо сейчас нападут. Но все в этом помещении осторожно опускаются на колени перед своим боссом. Они приняли его. — Вам потребовалось для этого три ебанных года, — с горькой усмешкой говорит Джисон и сжимает пальцы в кулаки, смотря на склоненные головы мужчин и молодых парней. — Мы просим твоего прощения. Все мы. Ты терпел нас три года. Другой босс бы давно перестрелял нас всех... — Желание такое имелось, но я дал вам обещание. Теперь вы наконец-то готовы к тому, что вас больше никто не тронет и не заберёт у вас ни одну жалкую игрушку? — все-таки слабо злится Джисон и смотрит на яркую улыбку Нобу возле своего плеча. Он стоит рядом с ним, хотя тоже был готов встать перед ним на колени. — Ничтожные ублюдки. И он разворачивается, чтобы зайти в кабинет и закрыться изнутри. Он медленно садится на пол и весь дрожит, закрывая руками глаза. Сердце внутри бьется так сильно, что ещё бы чуть-чуть и он расплакался бы. Но плакать он больше не хотел.

...

— Что вы почувствовали в тот момент? — Что я кому-то нужен. Наверное, — пожимает плечами Джисон и сидит на мягком стуле, играясь с кубиком в пальцах. — Я уже не рассчитывал на то, что они сделают это. — Почему вы так думали? — расспрашивает его Аямэ и с улыбкой смотрит на него, словно тоже гордится. — Просто быть отбросом чуть проще, чем настоящим лидером. Теперь мне придется вести их за собой. Это странно. Как будто у меня появились настоящие обязательства перед кем-то, кто раньше игнорировал меня, — честно признается Джисон и кладет собранный кубик на поверхность стола Аямэ. — У меня получится? Как вы думаете? — Я думаю, что да. Ещё не было ни одной головоломки, которую вы бы не решили, Джисон. — Если кто-то заставит мою голову кипеть, то я сойду с ума? — Я думаю, что вы почувствуете счастье.

...

Джисон теперь с опаской заходил в «офис», потому что к нему сразу же были устремлены взгляды его людей. Кто-то даже вызывался помогать ему в кабинете. Это было странно. — Босс, какие планы на сегодня? — подлетает к нему Кацуми вместе с Тору. — Хотите с нами выпить? — Откажусь, — качает головой Джисон и пытается обойти парней, но ему вновь перегораживают путь. — Чего вы ко мне прилипли? — Парням очень хочется съездить вместе с тобой куда-нибудь. Мы тут слышали, что ты собрался к господину Уэдо, — делится с ним Тору и закидывает руку на плечо, но Джисон лишь отпихивает его от себя. — Можно нам с тобой? — Можно, но не всем, — вздыхает Джисон и слышит громкие возгласы рядом с правым плечом. Он цыкает на них. — Хватит шуметь. Займитесь уже чем-нибудь. — Босс, как прикажешь. Он закатывает глаза и заходит в кабинет, чтобы собрать немного документов и сунуть их в ящики. У него всегда на рабочем месте должен быть порядок, иначе голова сойдёт с ума. Поэтому он чистил свой компьютер, свой кабинет, а на все остальное не обращал внимания. Ему нужна организация хотя бы где-то. Иначе все начнёт сыпаться.

...

Господин Уэдо довольно скользкий тип. И пусть Джисон познакомился уже почти со всеми боссами, он оставил этого человека на сладкое. — Вы должны молчать весь разговор, — говорит почти стальным голосом Хан и даже не смотрит на пятерых парней за своей спиной. Нобу сегодня взял выходной, поэтому Тору вызвался быть его заменой. — Господин Хан, вас уже ждут, — встречает их секретарь Уэдо возле кабинета. Он открывает парню дверь и пропускает зайти внутрь просторного офисного помещения. Здесь пахло цветами. В углу стояло золотое дерево. За круглым столом сидели два близнеца в белоснежных рубашках. Они сразу же поднялись, чтобы сделать вежливые поклоны. Мужчина в синем костюме тоже поднялся и поправил галстук на шее. Он тоже поклонился Джисону. Хан сделал короткий поклон и сел на свободное место за столом. — Это мои сыновья. Акира и Иоширо. Они займут моё место, когда я прекращу быть для клана полезен, — слишком сладко улыбается мужчина и тоже садится на место. — Очень рад встретиться с вами, господин Хан. О вас ходят удивительные слухи в клане. — Правда? Какие же? — хмыкает Джисон и достаёт из кармана кубик рубика, укладывая его на белоснежную поверхность стола. Близнецы удивлённо уставились на головоломку. — Вы смогли получить уважение со стороны семьи Цубами. Вы смогли запугать господина Огава. Вы познакомились почти со всеми боссами, поэтому вы можете получить безоговорочную поддержку со стороны главы клана, — начинает перечислять Уэдо, пока возле стен в кабинете кто-то начал шуметь от удивления. — Как же у вас получается быть везде, господин Хан? Ещё и делать это одному? — Я обещал господину Ямада связать все ветви клана, поэтому это лишь его заслуга, — говорит спокойным голосом Джисон и резко переводит свой удушающий взгляд на мужчину. — Вы знаете, из-за чего я оставил вас последним, господин Уэдо? — Хотелось бы узнать, — лукаво кивает мужчина и смотрит на него морщинистыми глазами. — Вы тот, кто пустил слух, что моя ветвь клана является слабой из-за меня, — почти лениво начинает говорить Джисон и складывать руки на груди. — Поэтому господин Огава начал действовать. Он повесил на моего человека статью. Он вынудил меня взять вину на себя. Хотя моего человека могли посадить. А он мой лучший переговорщик. После господина Моу, конечно же. Ваш неверный ход вывел из игры многих. А ещё достаточно сильно разозлил меня. — Господин Хан... — Я не давал вам право перебивать меня, господин Уэдо, — чуть грубее обрывает Джисон и берет в руки кубик, кидая его в мужчину. — Наверное, вы уже знаете правило моих сделок. Собирайте, пока я продолжу говорить. Когда я закончу, то вы проиграете. — Акира и Иоширо, выйдете из кабинета. — Нет, господин Уэдо. Они будут сидеть здесь и смотреть на то, как их отец пожинает свои же плоды. Пусть они знают, что переходить мне дорогу всегда будет означать поражение, — качает головой Джисон и закидывает ноги в ботинках на белоснежный стол. — Я не трону их. Можете не переживать. Ведь они не виноваты в том, что унаследуют ваше место, когда придет время. Но им стоит начать прямо сейчас понимать, что клан меняется. И я тот, кто хочет быть частью этой революции. Мужчина нервно переставляет в кубике маленькие грани, но Джисон лишь с фальшивой улыбкой наблюдает за этим. — Вы владеете большой компанией. Но через несколько лет на ваше место заберется кто-нибудь другой. В Совете уже начинают сменяться люди. Угадайте, почему? — встаёт со своего места парень и идёт к господину Уэдо, чтобы забрать у него кубик и покрутить в пальцах. — Это очень похоже на головоломку. Когда ты переставляешь грани разных цветов, чтобы восстановить цветовую гамму. У решения головоломки кубика рубика есть несколько методов. Самый простой состоит из семи этапов. Есть математическая формула решения. Есть даже метод Джессики Фридрих. Новички используют семиступенчатый метод. Но тупицы крутят его в разные стороны и понимают, что проигрывают. Они нервно пытаются вертеть кубик в разные стороны, лихорадочно представляя то, что никогда не смогут решить это. Ведь время ограничено. И правила игры установили не они, а какой-то молодой и никчемный босс. — Господин Хан... — Клан похож на кубик рубика, но только я всегда устанавливаю правила этой головоломки, — игнорирует его Джисон и кладет перед ним собранную игрушку. — Я всего лишь показал вам всем ваше место. Вы все принадлежите клану. Шаг в сторону означает поражение. И если вы, господин Уэдо, думаете, что господин Ямада не знает о том, что каждый из вас делает за его спиной, то я вас огорчу. Я собственноручно сковываю цепями всех вас, чтобы напомнить вам о вашей блядской работе в клане. Джисон выпрямляется и поворачивается в сторону молчаливых близнецов. Они удивлённо смотрят на него. — Был рад познакомиться, — машет рукой Джисон и зовёт своих парней пойти за ним. Но напоследок все-таки смотрит темным взглядом на бледное лицо Уэдо. — Ещё увидимся. Обязательно.

...

— Хью, тебе нужно всего лишь открыть одну страницу, а потом закрыть вторую, — зарывается пальцами в темные волосы Джисон и замечает то, что Хью делает это, но в другом порядке. — Да, детка, почти так. Но немного наоборот. Попробуй ещё раз. — Ты говоришь с компьютером, — сонно мычит парень на матрасе за его компьютерным креслом. — Почему ты не спишь? — Провожу бета-тесты. Кажется, это уже десятитысячный раз. — Ты типа программист? — Типа. — А что тестируешь? — Искусственный интеллект, — отвечает Джисон и поворачивается на кресле к парню. Он лежит на подушке и даже не двигается. — Но она ещё ребёнок. Мне приходится обучать её основам. Что-то вроде коротких шагов. Например, как правильно закрывать вкладки, всплывающие окна или не заходить на зараженные сайты. Она пока что не умеет разговаривать, но я научу её и этому. — Что-то вроде твоего ребёнка? — улыбается краешком губ молодой человек и подкладывает под голову сложенные руки. — Прикольно. — Не совсем. Она учится быстрее, чем обычные дети. — Понятно. У тебя на ноге татуировка. Я побоялся спрашивать в клубе, но ты из якудза? — Лучше не спрашивай, — качает головой Джисон и поворачивается обратно к компьютеру. — Когда захочешь уйти, то закрой за собой дверь. — Грубо, — сонно зевает парень на подушке и вновь закрывает глаза. — Поспать у тебя хоть можно? — Если не боишься спать у босса якудза, — тянет достаточно лениво Джисон и слышит резкое копошение за спиной. — Не забудь про дверь. И он хрипло смеётся, когда все-таки слышит хлопок. — Хью, а теперь заново. Первая и вторая вкладка. Поменяй их местами, а потом закрой.

...

— Мы с вами уже встречались. Помните? Я приходил к вам лет десять назад, умоляя вас помочь моей матери найти безопасное место, — сидит перед главным полицейским Джисон и закидывает одну ногу на бедро, смотря на наградной стенд напротив. — Вы поднялись на хорошее место. Наверное, ваша жена гордится вами. — Я тоже наслышан о том, что вы стали боссом, — кряхтит старик и даже не предлагает ему выпить. — Не думал, что вы вспомните меня. — У меня хорошая память. А ещё я достаточно злопамятный. Это мне досталось от отца, — щелкает языком Джисон и трет руки в попытке унять неприятные воспоминания. — И что же вы собираетесь теперь делать? — Ничего. Всего лишь поведаю вам свою историю. Наверное, это называется исповедь. Но я не религиозен. Не думаю, что Бог слышал мои молитвы, когда над моей матерью издевались. Её считали вещью. Её избивали. Её насиловали. Её не считали за человека. В моей жизни нет Бога. И нет того, кто мог бы мне помочь. Поэтому я теперь полагаюсь только на себя самого. Ведь полиция бесполезный кусок дерьма. Ваши награды, — встаёт со скрипучего дивана Джисон и подходит к грамотам, — полный мусор. Ведь когда я просил у вас помощи, то вы решили сохранить вашу шкуру. А потом кто-то слил мои намерения. И мою мать убили. У меня на глазах. Но вот я стою сейчас вновь у вас в кабинете. И могу выкупить всю вашу полицейскую систему. Могу подмять её под себя. Но зачем мне владеть мусором? Зачем мне делать это, если мою мать уже не спасти? Джисон замолкает и берет в руки первую рамку, кидая её на пол. Он делает это с каждой, оставаясь стоять на осколках чужих достижений. — Кто-то хочет спасти только себя. И я уважаю этот выбор. Вы не обязаны были подвергать опасности свою семью. Конечно. Но в тот день, когда я увидел её окровавленное лицо, то дал себе одно единственное обещание, что больше никто не заберёт у меня ничего. Ведь забирать больше будет нечего, — вдруг слабо смеётся Джисон и прижимается лбом к холодной стене, смотря на осколки под ногами. — Я ненавижу вас за то, что вы не дали мне шанс. Я бы дал вам всё. Абсолютно всё. Защиту вашей семье. Бесчисленное количество денег. Если бы вы защитили её. Но вы выбрали оставаться в стороне. Теперь вам будет суждено лизать ноги людям клана. Ведь вы продались. А такое я никогда не буду уважать. — Вы закончили? — все-таки не выдерживает старенький мужчина и хмуро смотрит на него из-под очков. — Конечно. Кто я такой, чтобы задерживать полицию, — горько выдавливает из себя смешок Джисон и идёт в сторону выхода из чужого кабинета. — Когда-нибудь вы поймёте, что это место никогда не было вашим. И он не хлопает дверью. Ведь десять лет назад он тоже не сделал этого.

...

В публичном доме все ещё пахнет лепестками цветов, дешевыми свечами и какими-то благовониями. Джисон следует на самый последний этаж вместе с охраной клана. Он даже не стучит в дверь к тому, кто владеет всем этим местом. Господин Си. Тот, кто выкупил пять лет назад это место. Кто теперь владеет почти всеми клубами гейш и юдзё на всей территории Токио. — Господин Хан? Почему вы здесь в такой ранний час? — слегка удивляется полноватый японец и машет руками, чтобы гейши облепили его с двух сторон. Но он поднимает руки в стороны и хмурится. — Пусть все отсюда выйдут. Разговор будет наедине, — приказывает ему Джисон и плюхается на диванчик, укладывая руки на бедра. Они сразу же остаются одни. — Что-то случилось? Хотите выпить? — начинает очень сильно волноваться мужчина, потому что о Джисоне уже давно ходили красноречивые слухи. Ему же на руку. — Господин Си. — Да? — Тут работала моя подруга десять лет назад. Её изнасиловали люди клана. Пять человек. Их часть клана уже не существует. Понимаете? В тот день я устроил небольшое шоу, где одна часть клана поглотила другую. Ведь я не мог просто взять и драться с этими ублюдками. Слишком слаб. Слишком мальчишка. Теперь даже не знаю, где они находятся. Наверное, сдохли, — раскидывает руки в разные стороны Джисон и кладет ноги на маленький столик с фруктами на поверхности. Тут пахнет ещё хуже, чем внизу. — Теперь задам вопрос. Почему я сюда пришел? — А почему вы сюда пришли? — все ещё волнуется мужчина и невольно улыбается, когда Джисон тоже улыбается. — Если вы беспокоитесь о девушках, то с ними все хорошо. Им платят достаточно много денег. Они работают вместе с гейшами. Они обучают их церемониям. Мы не бьем их! — Недавно услышал, что вы начали торговать с зарубежными покупателями, — резко меняется в лице Джисон и берет в руки яблоко, поворачивая его в разные стороны. — Лучше отвечать мне правду. Иначе я засуну это яблоко прямо тебе в глотку. — К-конечно. Спрашивайте. — Чем торгуешь? Или лучше спросить кем? — Господин Хан... Вы не так всё поняли. Мы всего лишь закупаем материалы для... — А вот и первая ложь, — встаёт на ноги Джисон и подходит ближе к мужчине. Он удивлённо подпрыгивает на месте и машет руками. — Это было один раз! Всего один раз. — Вторая ложь, — спокойным голосом произносит Джисон и берет чужой подбородок в пальцы, чтобы сжать потное лицо мужчины и повернуть его к себе. — Не отводи взгляд. Я собираюсь научить тебя Юбицумэ. — Стойте-стойте. Господин Хан, это приносит клану огромные деньги. Я не вру, — начинает бормотать сквозь страх господин Си, пока Джисон достаёт из кармана купюры. — Да? А столько купюр полезет в твою пасть? — не выдерживает Хан и засовывает ему в рот первую бумажную банкноту. — Ешь. И слушай меня сюда. Ты собираешь свои вещички и съебываешь из клана. Если я найду твой след в Токио, то я устрою тебе казнь. У тебя есть на это один день. — Но... — давится деньгами мужчина и резко падает перед Джисоном на колени. — Господин Хан, это невозможно. На мне держится весь бизнес. — Такой бизнес мне не подходит. Я не собираюсь вкладывать деньги в продажу женщин. Или хочешь сам почувствовать то, как тебя трахают потные мужики? Могу устроить это, — усмехается Джисон и делает шаг назад, чтобы сесть на чужой стол. — Господин Си, вы правда думали, что я не узнаю об этом? Как же так. У меня везде есть уши. — Это невозможно просто так всё распустить. Куда мне деть девочек? Это же столько денег! — Кажется, тебя не волновало это, когда ты продавал своих девочек каким-то ублюдкам. Или я не прав? — рявкает на него Джисон и больно бьет по груди, чтобы мужчина не вставал. — Сиди на полу. Для клана наступили новые времена. И нам не нужны публичные дома. Ведь закон спроса и предложения здесь больше работать не будет. — Господин Хан, вы говорили об этом с главой? Вы же понимаете, что это приносит деньги! Почему вы не хотите меня услышать? — Половина девушек в твоих домах куплена из-за долгов. Другая половина родилась здесь. Большая часть из них даже не достигала возраста совершеннолетия. Их трахают мужики, которые бесполезны для клана. Для чего тогда все это? Хочешь, чтобы я вкладывал в это деньги? Я лучше вложу их в то, чтобы дать им документы и новую работу, тупая ты тварь. Я создал оборот денег в этом году больше, чем ты создал его из-за публичных домов. Виноваты ли в этом твои девочки? Не уверен. Может, тогда ты сам поработаешь ртом? Заработаешь себе на жизнь. Как тебе идея? — цедит сквозь зубы Джисон и кидает ему в лицо ещё купюры. — Ешь. Пока я даю тебе еду. — Босс, нам уже пора, — заходит в помещение один из охранников и осторожно делает поклон. — Эй, я даю тебе день. Помни об этом. И если я ещё раз услышу, что мой клан продает кого-то, то я лично продам вас на черном рынке. Будь в этом уверен. Я никогда не бросаю слова на ветер. И доешь здесь всё, — хлопает его по щеке Джисон и выходит из душной комнаты, чтобы никогда больше сюда не вернутся.

...

— В смысле он распустил все публичные дома? — Не все, но многие прекратили работать. Типа слух прошел, что господина Си все-таки убрали из клана. — Ты шутишь? У него же было столько денег. — Хуй знает. Но без пальца он точно остался. Возможно, без двух. — И это сделал наш босс? — Работать будем? — рявкает на них Нобу, когда проходит мимо. — Прекратите болтать. — Старик, какого черта тогда наш босс все это время не показывал своих возможностей? Если он умеет делать такое, то мы никогда больше не будем чувствовать себя отбросами. Мы же под его защитой. — Скоро Совет. Как вы думаете... он войдет в него? — Войду, — кряхтит за их спинами Джисон и кидает несколько папок на маленький столик. — Или вы сомневаетесь? — Нет, босс. — Вы чего, босс? Никогда! — Джисон, они тебя с ног до головы облизывают, — смеётся хрипло Тору и протягивает парню пачку сигарет. — Ты крут. Сделал так много для нас. Даже выкупил несколько точек. Спасибо. — Не умрите сегодня, когда бухать будете, — с легкой улыбкой отвечает им парень и закатывает глаза, когда они улюлюкают и кричат. — А ты? Не пойдёшь? — Дела есть, — качает головой и медленно идёт в свой кабинет, чтобы закрыться в нем. Он проходит ближе к столу и садится на кресло, чтобы закрыть руками глаза. Джисон делает глубокий вдох и выдох. Он повторяет это снова и снова. Чтобы унять дрожь. Как же ему тяжело. Конечно, к парням в клане он уже привык. Но к другим вылазкам совершенно нет. Его трясет перед каждой новой встречей. Ему хочется залезть на стенку, когда он замечает новый взгляд на себе. Или когда ему приходится звонить кому-то. Поэтому все звонки за него совершает Нобу. Но на личные встречи Джисон всегда едет один. И это замкнутый круг. Он ломает себя ради клана. А он не хочет до конца сломаться в этом месте. Осталось совсем немного и он уйдёт. Надо потерпеть ещё чуть-чуть.

...

Джисон делает глубокий вдох и открывает дверь в старую квартиру. Тут уже не пахнет моющими средствами. Здесь уже давно нет человека, к которому парень приходил каждый день. Он тогда только и думал о том, чтобы поскорее вернуться домой и увидеть маму. Она почти всегда встречала его и целовала в лоб, пока он не вырос. Она читала ему сказки. Она была его самым любимым человеком. Хан закрывает за собой дверь и видит сквозь щели света тонкий слой пыли. Он не приходил сюда больше пяти лет. Здесь умерла мама. Здесь умер от передоза отец. Здесь умерло его детство. Он прижимается спиной к стене и скатывается по ней вниз, закрывая руками глаза. Здесь мог умереть и он. Но почему-то он все ещё жив. Это даже глупо. Джисон был единственным, кто всегда хотел сделать это. Уйти из этой никчемной жизни. Но он здесь. Все ещё живет. Он поднимается на ноги и идёт на кухню, чтобы коснуться пальцами до обеденного стола. Тут он ужинал вместе с мамой. Тогда у него были лишь жалкие копейки. Он мог купить для них всего лишь плошку с рисом и немного дешевого соуса. Сейчас он мог бы купить маме самый дорогой обед из корейского ресторана. Он мог бы увезти её в Корею. Как она и мечтала. Но сейчас это не имело никакого смысла. Она больше не улыбнется ему. Не возьмет за руку. Не поцелует в лоб. И не поужинает вместе с ним. Джисон берется за край стола и переворачивает его, а потом делает это со всеми вещами на столешнице. Он открывает все ящики и вытаскивает из них старые тарелки. Ему хочется разрушить то, что делало его матери больно. Этот чертов дом. Эти чертовы стены, которые впитывали годами её крики и стоны. Поэтому он ломает здесь всё. Он выкидывает все подушки и одеяла. Он ломает даже светильники у себя в комнате. Ему не хотелось сюда возвращаться просто так. Поэтому он ломает, бьет, разрушает. Он смотрит на облезлые стены и делает глубокий вдох. Как бы сильно он не скучал, он не сможет ничего вернуть. Его мозг давно уже привел всё в одно логическое завершение. Сердце такой функции у него не имело. Поэтому оно болело до сих пор. Если бы он был чуть осторожнее. Если бы. Если бы. Если бы. Но мозг кричал и вопил ему о том, что маме теперь никогда не будет больно. Отец больше никогда не будет издеваться над ней. Она получила свое спокойствие. Пусть и таким тяжелым способом. Она оставила Джисону всё. Она оставила ему такой гениальный мозг. Она оставила ему страсть к корейскому, к теплым прикосновениям, к ужинам. Она оставила ему любовь. И её было достаточно, чтобы отдать эту любовь кому-нибудь особенному. Как она и мечтала. Увидеть своего сына счастливым. И он увидит её глазами Корею. Не сейчас. Но когда-нибудь точно. Если не покроется плесенью в Токио. Если не сойдёт с ума.

...

— Вы прощаетесь со мной? — вдруг странно смотрит на него Аямэ и даже немного удивлённо замирает. — Думаю, что да, — слабо кивает Джисон и трет холодные ладони. В попытке прекратить так нервничать. Ведь прощаться всегда тяжело. — Завтра будет Совет, а потом я собираюсь уйти из клана. — Вам стало хуже? Вы даже сейчас дрожите. Вы уверены, что хотите уйти? — Мы с вами знакомы больше десяти лет. Конечно, в последнее время, я приходил к вам очень редко. По пальцам пересчитать можно, — хмыкает Джисон и кладет на стол банковскую карту. — Здесь деньги за все наши сеансы. Должно хватить на какой-нибудь свой остров, если захотите его купить. — Джисон. — Знаю, что так грубо ухожу от ваших вопросов. Знаю, что сбегаю. Но мне нужно побыть одному. Мне нужно закончить Хью. Мне это необходимо. — Я не могу удерживать здесь вас. Ведь у нас с вами был уговор. Поэтому моя дверь всегда открыта, — вздыхает женщина и смотрит на банковскую карту. — Благодарю, но половину сеансов оплачивал Нобу. — Ему я отдам всё сполна. Но это я подготовил для вас. Вы слушали весь мой бред. Конечно, это часть вашей работы. Но это моя вам благодарность, — встаёт с места Джисон и делает низкий поклон. В знак искреннего уважения. — Вы всегда можете обратиться ко мне по любым вопросам. Если захотите. — Вы тоже, Джисон. Мне очень жаль, что вы выбрали закрыться. Это может откатить нашу работу. Ведь вы закроетесь от всех людей... Даже от людей клана. — Не беспокойтесь за меня, — выпрямляется Джисон и смотрит прямо в тёплые глаза женщины. — Вы и сами знаете, что я вырос. И не дам себе разрушить то, что я строил. Я всего лишь хочу отпустить клан. Хотя бы на время. Я хочу побыть обычным человеком. Возможно, начать всё заново. Если это возможно. — Я понимаю ваше стремление. Просто пообещайте мне не закрываться от того, кто залезет в вашу систему. — Даже если это будет вирус? — хмыкает Джисон и видит кивок со стороны Аямэ. — Ладно. Попробую. Но сейчас мне уже пора. — Я надеюсь, что вы будете в порядке, Джисон. Вы проделали большой путь. Но он ещё не закончился. Понимаете? — Знаю. Мне нужно ещё многое сделать, чтобы случайно не потеряться, — кивает парень и уходит из чужой квартиры, чтобы навсегда оставить это в прошлом.

...

— Хочу представить вам Хан Джисона. Он войдет в наш новый Совет, — оповещает всех господин Ямада и ждёт, когда парень зайдёт внутрь кабинета. Сегодня Джисон все-таки выбрал брюки и тонкую рубашку белоснежного цвета. Но в его руках продолжал гореть небольшой кубик рубика. Все за столом сразу же замерли, когда увидели обладателя этой головоломки. Кажется, он достаточно напугал их этой небольшой игрушкой. — Глава, — вежливо поклонился Джисон и сел за длинный стол. Почти рядом с господином Ямада. Все сразу же поняли, что он занял второе место после самого влиятельного человека в клане. — Я уже знаком со всеми людьми здесь. — Наслышан, — усмехнулся старенький мужчина в темном костюме и щелкнул пальцами, чтобы им всем принесли немного алкоголя. — Сегодня я рад признать то, что все ветви клана вновь воссоединились. Спустя так много лет вражды. — Это только ваша заслуга, глава, — улыбается краешком губ Джисон и ставит кубик перед собой, пока остальные участники Совета слушают их и молчат. — Поздравляю вас, господин Ямада. — И я рад, что вы сидите теперь с нами, господин Хан. Ваш отец никогда прежде не сидел здесь. И пусть в вас никто не видел потенциала, но я думаю, что вы заслуживаете сидеть здесь больше, чем все присутствующие, — говорит искренне мужчина и поднимает бокал с вином чуть выше, встречаясь глазами с потухшим взглядом Джисоном. — За новый Совет. — За новый Совет. Джисон остается после совещания сидеть на месте, пока господин Ямада говорит с кем-то по телефону. Хан смотрит на потертый кубик и ни о чем не думает. Ему не страшно. Ему даже не хорошо от того факта, что он сидит здесь. Он достиг цели. Он стал выше отца в иерархии клана. Но это не вызывало в нем никаких чувств. Клан больше не имел для него ценности, хотя Джисон вечно будет предан ему. — Позволите собрать? — вдруг спрашивает у него глава, поэтому Джисон передает кубик в чужие руки. Старик собирает его медленными движениями. — Я помню, когда впервые встретился с тобой, мальчик, то подумал, что ты шутишь. Тяжело соединить все ветви клана в одну часть, когда у тебя нет чего-то особенного. Но ты сделал это меньше, чем за четыре года. Ты достиг этого места без влияния и громкого имени. Ты сделал это собственными усилиями. — Вы очень хвалите меня, господин. — Кажется, ты заслужил это. Чтобы тебя похвалили, — вздыхает господин Ямада и показывает Джисону собранный кубик. Хан улыбается ему и коротко кивает. — Мне уже рассказали, что ты кошмарил людей клана этой головоломкой. — Так вышло, — горько усмехнулся парень и нервно выпрямился. — Вы помните наш с вами уговор? — Ты хочешь уйти прямо сейчас? — слегка удивляется мужчина и после даже грустно хмурится. — Ты только-только получил этот пост. Ты уверен? — Можете не беспокоиться. Если я уйду, то ничего не развалится. Я буду осторожно поддерживать каждую часть клана. И если вам будет нужна моя помощь, то я всегда помогу вам. Но мне необходимо уйти сейчас, — прочищает горло Джисон и полностью поворачивается корпусом к мужчине. — Они уже точат на меня свои ножи. А так я смогу создать то, что поможет защитить и меня, и весь клан. И им нужно дать пространство, пока они не лишили вас поста из-за меня. — Ты думаешь, что они успокоятся, если ты уйдёшь? — Верно. Они безоговорочно будут следовать за вами, когда я уйду. Ведь сейчас они боятся меня. Но они должны бояться только вас. Только глава может соединить до конца все ветви клана. О моей части можете не беспокоиться. Они найдут себе хорошего лидера. — Ты уверен, что они найдут кого-то сильнее тебя? Кого-то лучше? — не верит господин Ямада и качает головой, доставая сигареты из ящика стола. — Найдут. Этому лидеру всего лишь нужно будет где-то три года подчищать за ними дерьмо, — пожимает плечами Джисон и слышит хриплый смех со стороны главы. — Было бы очень плохо, если бы ты был врагом клана, а не его частью. — Я всегда предан клану. Я всегда буду на стороне клана, — склоняет голову Джисон и прикрывает темные глаза. — Но сейчас мне нужно уйти. — Никогда бы не подумал, что кому-то захочется уйти после такого взлета, — закуривает сигарету господин Ямада и кидает пачку Джисону в знак благодарности. — Но я тебя отпускаю. Ведь я обещал. А ты свое обещание сдержал. — Благодарю. — Покури со мной немного, а потом ступай. И Джисон вытаскивает сигарету, чтобы молча закурить.

...

— Я думаю, что он станет моим преемником, — говорит своему секретарю мужчина и смотрит на чужие белоснежные перчатки на руках. — Как заживают ожоги? — Спасибо, все хорошо, — делает низкий поклон высокий молодой человек. Аоки осторожно убирает пепельницу с сигаретами чуть в сторону. — Вы говорили о господине Хане? — Верно. Он тот, кому я передам свое место. — Но он ведь ушел. — Он вернётся. Его никто просто так не отпустит. — Почему вы говорите об этом мне? — совсем немного удивляется секретарь и выпрямляет спину. — Он научил меня доверять тем, кто находится рядом со мной. А теперь ступай, потому что тебе предстоит много работы. Секретарь ещё раз делает низкий поклон, а потом уходит, застигнутый врасплох. Ведь ему никогда ничего не доверяли прежде. Только делали больно.

...

Джисон хлопает в ладони, чтобы на него обратили внимание. Все сразу же прекратили заниматься своими делами и столпились вокруг парня. — Наш босс вступил в Совет, — кричит на все подвальное помещение Тору и поднимает руки вверх. Даже Нобу кричит от радости. Не так яро, но счастливо. — Отбросы, вы радуетесь больше, чем я, — улыбается краешком губ Джисон и вынимает дрожащие пальцы из карманов толстовки. — Но я ухожу. Все сначала замирают, а потом смеются из-за глупой шутки. Но Джисон больше не улыбается и лишь пожимает плечами. — Уходишь? Ты не шутишь? — выходит чуть вперед Нобу и удивлённо таращится на него. — Тебя отпустил господин Ямада? — Я вам сказал в тот самый день, когда только-только стал боссом, что уйду через четыре года. Я сделал так, чтобы вы больше ни в чем не нуждались. У каждого из вас есть работа и место в клане. Вы не обычные отбросы в этой системе, но и мои люди. Я сдержал свое обещание. Но сейчас я ухожу. Вам придется найти себе нового босса, — достаточно громко говорит Джисон и замечает на их лицах странные выражения. Как будто они всё ещё не верят ему. — Я понимаю, что вы давно этого ждали... — Эй-эй, босс, если нам надо на колени встать, то мы сделаем это. Но давай ты передумаешь. — Да-да! Мы без тебя никак не справимся. Ты же типа лучший. — Вот именно. Мы же за тебя умрем, если надо будет. Ты только скажи, что делать надо. — Успокойтесь. Чего расшумелись? — грубо цокнул Джисон и махнул на них рукой. Все сразу же замолчали. — Этот вопрос не обсуждается. С завтрашнего дня я больше не буду вашим боссом. И только попробуйте капать мне на мозги. И звонить мне. Я тогда убью каждого вас. Чертовым кубиком рубика. — Джисон, — выходит чуть вперед Нобу и грустно моргает. — Как же я без тебя? — Старик, не смей рыдать. Ты тут со всем справишься и без меня, — закатывает глаза парень и нервно убирает руки в карманы толстовки. — Был рад с вами всеми поработать. Постарайтесь не разрушить здесь все. Ведь я долгое время строил это для вас и клана. — Мы тебя не отпустим. — Да, мы не будем выбирать себе нового босса. Нам не нужен новый. — Никто лучше тебя с этим всем не справится. — Слишком много болтаете, — щелкает языком Джисон и следует в сторону кабинета, чтобы забрать ноутбук и немного личных вещей. Он складывает их в скудную коробку и выходит обратно, смотря на кучку людей. Он будто увольняется. Осталось лишь глупую бумажку об увольнении оставить на столе для красоты. — Эй, босс, мы тебя дождемся! — Не сомневаюсь. Но лучше найдите себе нового лидера. Полегче будет. — Мы не найдем. Будь в этом уверен. Но Джисон лишь машет им рукой и быстрым шагом уходит вниз по коридору. Даже если что-то забыл, то ему не жалко. Он больше сюда не вернётся. Теперь точно нет.

...

Джисон сменил номер телефона и переехал в другую квартиру. Она находилась в другом конце города. Чуть ли не в самом захудалом районе Токио. Он сделал везде ремонт и обновил компьютер до самой новой версии. И ещё Хан вышел из хакерского сообщества после момента со взломом его системы. Кто-то отчаянно хотел завладеть наработками Хью. О ней знали лишь его «друзья». Поэтому очередной нож вновь был воткнут в его спину. Но теперь ему ничего не мешало побаловать себя работой над Хью. И небольшой хакерской работой тоже. В полном одиночестве. Только Крис очень ему мешал. Он постоянно пытался подловить его на незаконной деятельности. Жаль, что Джисон до сих пор не поведал ему о том, что из клана он ушел. Завязал. И хакерскими штучками занимался теперь крайне редко. Но шерифу такого не объяснишь. Пусть балуется. Все равно ничего на него не найдет. Джисон даже мало помогал каким-то левым хакерам, потому что они занимались вещами, которые ему не нравились. Взламывать чьи-то компании и счета не было его работой. Он старался помогать кому-то с помощью своих хакерских замашек. Пытался возвращать товары, деньги и даже автомобили. Скучновато, но платили люди хорошо. Хью чуть позже будет помогать ему с этим за считанные секунды. Надо только постараться. А ещё Джисон купил краску. Чтобы перекрасить чёрные волосы в светлый оттенок. В итоге он стал похож на выжженный сахар. Пришлось все-таки записаться в салон, а потом несколько часов пялить в стенку из-за нового образа. И только через несколько месяцев волосы стали чувствовать себя лучше, но это все ещё было странно. В зеркало смотрел все тот же Джисон. Но чуть младше. Никто бы не поверил, если бы узнал его настоящий возраст. И в новой квартире ему нравилось. Он обставил почти каждую комнату. Стащил на дорогом аукционе зеленоватый диван в гостиную. Даже купил кровать в кабинет, чтобы, если что, валяться на ней после работы. А ещё он не сразу освоился с приложениями для знакомств. Но Хью в этом плане начала быстрее сужать поиск его запросов. Хотя было странно теперь самому искать варианты в этом вопросе. — Хью, открой мне поиск, — лежит на кровати Джисон и улыбается, когда она начинает говорить. — Вас приветствует помощница Хью. Открываю поиск для запроса. Хан целый год встраивал в её систему голосовые команды. Он так сильно гордился ей, когда она училась вместе с ним жить заново. Она была его сердцем. Его всем. Ещё через год она уже самостоятельно могла управлять его компьютером. Поэтому он зашел ещё дальше. — Хью, на моих руках находятся часы. Они электронные. Имеют функции датчиков движения и даже определения пульса. Попробуй отсканировать их, когда я зайду в комнату. Джисон делает шаг через порог, останавливаясь чуть дальше стола. — Я не понимаю. — На моей руке электронные часы. Ты смогла определить это? — чуть-чуть хмурится Джисон и поднимает руку с часами выше. — Я не понимаю. Куда мне нужно залезть? Я не понимаю. — Эй-эй. — Я не понимаю. — Хью, дыши, — машет руками Джисон и быстро подлетает к компьютеру, чтобы щелкнуть на её вводную программу. — И не волнуйся. — Я не умею дышать и волноваться. Я искусственный интеллект. Мои запросы ограничены. — Это пока что, — цокает Джисон и начинает вновь забивать в её программу нужные элементы, чтобы она могла начать спокойно что-то сканировать. — Теперь легче? Видишь часы? — Да. Вы волнуетесь. Ваш пульс указывает на это. — Конечно, потому что ты тоже волнуешься. — Хью не умеет волноваться. Повторить запрос? — Хочешь попробовать ещё раз? — слегка удивляется Джисон, но выходит за пределы комнаты. А потом заходит обратно. — А теперь? — Вся информация с устройства перенесена на ваш компьютер. — Да, это моя детка! — резко подорвался с места Джисон и чуть ли не стукнулся ногой о край кровати, но вовремя плюхнулся на подушку. Он счастливо улыбнулся. — Хью, ты быстро учишься. Через год уже сможешь делать невероятные вещи. — Не понимаю формулировку «невероятные вещи». — Ты сможешь самостоятельно двигаться и учиться. Без моей помощи. Как универсальная и самая умная модель на мировом рынке. Таких аналогов никогда в мире больше не будет, — продолжает улыбаться Джисон и невольно комкать пальцами подушку. — Могу показать аналоги на рынке на данный момент. — Нет. Ты единственный экземпляр. Ты моё сердце. — Сердце — полый фиброзно-мышечный орган, обеспечивающий посредством повторных ритмичных сокращений ток крови по кровеносным сосудам. Присутствует у всех живых организмов с развитой кровеносной системой, включая всех позвоночных, в том числе и человека. Сердце позвоночных состоит главным образом из сердечной, эндотелиальной и соединительной ткани. Я не похожа на сердце. — Удивительная. Черт побери, — все ещё восхищенно шепчет Джисон и кладет руку на грудную клетку, где горит что-то невероятно горячее. Наверное, это была любовь.

...

Джисону тридцать два года. Он все ещё живет на пятом этаже в многоэтажке. В самом захолустном районе Токио. Почти без соседей на этаже. Только с крысами. Хан всё ещё иногда берет хакерскую работу. Но почти не занимается этим. Денег хватает, чтобы не работать вовсе. Но ему нужна хотя бы какая-то подпитка. В один из таких скучных дней ему приходит сообщение в чате для хакеров. yanjeo: здравствуйте, меня зовут Ян Чонин. меня посоветовали вас как хорошего хакера. вы ведь работаете сейчас? Джисон щелкает мышкой на чат и закатывает глаза, делая глоток шипучей газировки из бутылки рядом с клавиатурой. Отвечать незнакомцам не хочется, но он все равно делает это. hanhugh: нет, не работаю yanjeo: моему другу очень нужна помощь. он хорошо заплатит. hanhugh: тут много хакеров. выбирай любого yanjeo: вас посоветовал мне человек из клана. он сказал, что вы очень хорош в хакерстве. а мой друг как раз живет в токио. у него не самые хорошие отношения с отцом и ему очень нужна ваша помощь! Джисон замер над клавиатурой, когда прочитал последнюю строчку сообщения. Что-то внутри резко кольнуло, но он быстро смахнул с себя это. Плевать. Чужие отношения с отцом не его проблема. Ему самому никто в этом вопросе не помогал. hanhugh: и? помощь от меня какая нужна? yanjeo: ему нужно с одной карточки перекинуть деньги на другую hanhugh: мошенничество? это не ко мне yanjeo: это карта его отца, а моему другу нужна не такая уж большая сумма, чтобы уехать. он очень хочет вернуться обратно в сеул. а для этого нужны деньги. Хан второй раз резко дёргается на стуле и сжимает зубы до скрипа. Нога непроизвольно начинается дергаться. Какого черта так много совпадений? — Вы волнуетесь? — Нет, Хью. Просто кое-что вспомнил, — отмахнулся от помощницы Джисон и вновь вернулся в чат. hanhugh: допустим. норм заплатит? yanjeo: да, если все получится. ему правда нужна помощь. самое главное, чтобы его отец об этом не узнал. если что его Ли Минхо зовут. его отца зовут Ли Мёнгиль. можете узнать всё сами. в интернете есть информация. — Хью, пробей этого Ли Минхо. Наверное, он работает на своего отца. Но не находится ли он в клане? — Нет. Данных о клане нет. Собираю другую информацию. Ли Минхо. Двадцать семь лет. Рост 175. Вес 65 кг. Холост. Окончил Сеульский национальный университет по программе Экономика и бизнес. Обучался несколько лет в Токийском университете по программе Международные связи. Работает на данный момент в крупнейшей холдинговой компании под руководством своего отца — Ли Мёнгиля. Компания занимается недвижимостью. В крупных скандалах Ли Минхо не участвовал. Данных о матери нет. Единственный ребёнок в семье. Серьезных заболеваний нет. Судимости не имеет. Женат не был. — Ладно, вроде ничего подозрительного нет, — соглашается с ней Джисон и вновь открывает чат с этим Чонином. Плевать. Работа не такая уж пыльная. Он недавно разобрался с банковскими махинациями, поэтому проблем у него с этой системой не возникнет. hanhugh: ок [адрес] если сольешь его кому-то из клана, то я оторву тебе башку. и пусть твой друг приходит завтра в любое время если не придет, то браться за это я не буду yanjeo: спасибо огромное!!! он обязательно придет (и я никому не солью ваш адрес) Хан хмыкает и закрывает чат, чтобы открыть сайт с доставкой еды.

...

Джисон снимает футболку с чужого тела и выкидывает её на пол. Он наклоняется к теплой коже и коротко целует в шею парня перед собой, чтобы услышать его тихий выдох где-то рядом. Он любил чувствовать чье-то тепло под пальцами. Любил ощущать чужое дыхание рядом с собой. Ему нравилось доставлять кому-то удовольствие. Джисон даже и забыл о том, что весь день должен был ждать гостя. Но уже достаточно поздно для непредвиденных визитов. Вряд ли кто-то сунется к хакеру в одиннадцать вечера. И не тогда, когда Джисон увлечен кем-то другим. Поэтому чужой стук в железную дверь отрезвляет его. Хан замирает на месте и смотрит слегка удивлёнными глазами на парня перед собой. — Ты ждешь кого-то? — спрашивает на корейском молодой человек и дуется, когда Джисон игнорирует его и быстро выходит из спальни. Он доходит до входной двери и приоткрывает её, выглядывая в коридор и впиваясь темным взглядом в неизвестного парня. Перед ним стоит достаточно симпатичный молодой человек. В темном костюме. Будто только-только сбежал с работы. У него большие глаза светло-карего оттенка. И до смешного пушистые волосы каштанового цвета. А ещё этот парень нервничает. Ведь он несколько раз дёргает пальцами свои умные часы на запястье. Если это тот самый Ли Минхо, то он не очень похож на человека, над которым издевается отец. Хотя Джисон не собирается судить. Незнакомец, в свою очередь, тоже внимательно рассматривает Хана, что слегка непривычно. Джисон не очень любит, когда незнакомцы рассматривают его. Особенно такими огромными глазами. — Долго ты будешь ещё на меня пялиться? — говорит Джисон на резком корейском, но вспоминает, что этот парень может и не знать его. Из-за этого сразу же переходит на японский. — Ты кто? — Меня к тебе Ян прислал, — спокойно отвечает ему парень и облизывает губы, пока Хан слегка хмурится и открывает дверь пошире. Почему-то хочется почесать запястья от волнения. Господи, у него даже голос красивый. Какого черта? — Поздно ты, — лишь хмыкает Джисон и щелкает пальцами, будто бы приглашая его зайти внутрь. Но этот парень лишь медленно моргает и молчит. — Погоди пару минут. Хан заходит обратно в квартиру и быстрым шагом направляется в сторону спальни, пытаясь нервно убрать по пути грязные вещи. Он не совсем был готов к гостям в чертовых костюмах. — Быстренько одевайся. Я вызову тебе такси, — хлопает в ладони Джисон и кидает в лицо удивлённого парня его же вещи. — Меня срочно вызвали на работу. — Эм, ладно, — сразу же одевается высокий незнакомец и выходит вместе с Джисоном в коридор. Там уже несколько долгих секунд настороженно стоит парень в костюме. Он никак ярко не реагирует на то, что здесь происходит. Похоже, ему вообще все равно на то, что он обломал Джисону вечерний секс. — Почему ты не позвал его третьим? — на корейском спрашивает молодой человек с уже краснеющим засосом на шее. Но Хан лишь открывает приложение в телефоне и вызывает ему такси. — Эй? Ты меня слышишь? — Такси приедет через пять минут, — сухо выдавливает из себя Джисон и прижимается спиной к стене. — Ещё увидимся? — продолжает расспрашивать его этот прилипчивый парень, но Хан игнорирует его и ухмыляется. Он всегда отшивал любых парней. Исключений до сих пор не было. — Мудак. Справедливо. Но высокий брюнет все-таки уходит. Джисон переводит взгляд на слегка загнанного в угол парня и медленно моргает, запоминая его острую линию челюсти. И великолепный нос. Боже, Хан бы прямо сейчас затащил его в постель. Но он не идиот. Этому парню нужна его хакерская помощь. Вряд ли ещё какая-то. — Проходи. Только дверь захлопни за собой, — говорит непринужденно Джисон и манит двумя пальцами пройти его дальше. Этот парень начинает разуваться. Он оставляет туфли дорогой марки на коврике, пока Хан рассматривает его с ног до головы. Выглядит божественно. Но Джисон мотает головой и открывает серую дверь в свой кабинет. Свет сразу же загорается по всей комнате. Он даже забывает, что... — Полное сканирование завершено. Джисон наблюдает за чужим ужасом на лице, но у него, наверное, у самого точно такое же лицо. Хан забыл выключить систему сканирования. Он совершенно забыл предупредить об этом своего гостя. — Блять, — лишь матерится Джисон и начинает нервно протирать руками лицо, пока этот парень по-прежнему стоит на одном месте и прижимает к себе телефон с сумкой. — Я забыл тебе сказать, что сюда нельзя заходить с любыми электронными устройствами. — Что? Почему? — совершенно ничего не понимает молодой человек. На его лице все ещё читается странная нервозность. Будто он отсюда сбежать всё это время хочет. — Хью сразу же сканирует их, — лениво отвечает Джисон и плюхается на компьютерное кресло. Он проводит пальцами по мешающим прядям светлых волос и убирает их назад. Парень напротив внимательно следит за этими движениями. У него такие большие глаза, что Хан на секунду совсем теряется. Он давно не видел таких совершенных глаз. Даже немного кошачьих. Интересно, почему этот парень никогда не попадался ему на сайтах знакомств? Наверное, это из-за того, что он уже просто встречался с кем-то. Зачем Джисон вообще об этом думает? — Хью? — переспрашивает незнакомец и обнимает в пальцах тяжелую сумку с бумагами. Что за офисный клерк? — Как тебя зовут? Кажется, Джисон уже забыл об этой информации (не совсем). Но теперь она была ему официально необходима. Все-таки стоит немного узнать о том, кто так великолепно выглядит перед ним в костюме. — Ты на вопрос не ответил, — бормочет этот парень, чем вызывает лёгкое раздражение. Очень странно вести себя так с тем, кого не знаешь. — А должен? Твой дружок направил тебя ко мне, потому что тебе нужна моя услуга, — прищуривает темные глаза Джисон и закидывает одну ногу на бедро. — Ли Минхо, — все-таки отвечает ему этот Минхо и продолжает смотреть на него своими огромными глазами. Будто даже не боится тяжелого взгляда Джисона. Минхо. Красивое имя для красивого парня. Ладно, Джисон будет с ним вести себя помягче. Иначе этот Минхо свалится тут где-нибудь в обморок от нервозности. А Хан не хочет этого. Он и сам понимает, как тяжело общаться с незнакомцами. Стоп. Почему Джисон общается с ним так легко? Он подумает об этом позже. — Хью отсканировала весь твой телефон, Ли Минхо. Надеюсь, у тебя там нет нюдсов, — все-таки решает поиграть Джисон и поворачивается ближе к монитору. Он щелкает мышкой по банковским папкам и облизывает губы. Минхо почему-то молчит. — Получается... Есть? — Ты же не собираешься лазить в моем телефоне? — почти шипит на него Минхо и все-таки кладет сумку на пол. Он подходит ближе к Джисону. И Хан сразу же ощущает рядом с собой довольно приятный парфюм. — Тебе есть что скрывать? — А тебе нет? Ты тоже не представился. И кто такая Хью? Воу-воу, как много вопросов от этого наглеца. Джисон даже хрипло смеётся на это. — Меня зовут Хан. Можешь так ко мне обращаться, — играется Джисон и вновь возвращает всё внимание горящему монитору, чтобы взять себя в руки. — Это твое настоящее имя? — интересуется у него Минхо и продолжает стоять слишком близко к столу. Хан бы взял его прямо здесь. Но он смахивает с себя эти мысли. Это его клиент. Пусть и очень красивый клиент. Черт побери. Прекрати об этом думать. Ему просто обломали секс. Поэтому этот Минхо на него так странно влияет. Вот и вся причина. Хан забудет о нем уже завтра. Так было всегда. Его система редко запоминала лица тех, кто заходил в эту квартиру. — А ты из полиции? Или личный интерес? — ухмыляется Джисон и старается больше на Минхо не смотреть. Проходит, наверное, целая минута, но Минхо вновь начинает говорить: — Ты же не собираешься смотреть мои фотографии? Джисон чувствует странное покалывание в пальцах, но он все-таки поворачивается в сторону парня и скользит темным взглядом снизу вверх по его восхитительному телу. Все-таки этот парень сегодня убьет его. Или доведет. До какого-нибудь блядского греха. — У тебя они все-таки есть, — щелкает языком Джисон и понимает, что случайно наткнулся на безумно горячего парня. — Если так боишься за сохранность своих интимных фото, то давай поставим пароль. Но это не гарантирует того, что я не смогу его разгадать. — Ты... — почти жестко возмутился Минхо, что заставило его слегка качнуться в сторону. Интересно. Но Хан не собирается вести себя... как мудак. Не со своим потенциальным партнером. То есть, с клиентом. — Я не буду смотреть данные твоего телефона. Окей? — без шуток отвечает ему Джисон и полностью поворачивается к Минхо корпусом, складывая руки в замочек. — Что я должен сделать для тебя? Сделаю очень многое. Только попроси. — Теперь я уже не уверен, что хочу к тебе обращаться, — все-таки показывает свои коготки Минхо и скрещивает руки на груди. Горячо. Он даже смотрит на него сверху вниз. Но Джисон лишь на это улыбается и пожимает плечами. — Дверь осталась в том же месте. Минхо сдается. Хан видит это по его опущенным плечам. — Мне нужно перевести деньги с одной карточки на другую, но чтобы владелец карты об этом не узнал. Чтобы банк не присылал ему чеки о переводах. Деньги нужно фиксированно отправлять на счёт каждый месяц. Это все, — объясняет ему серьезным голосом Минхо и достаёт из внутреннего кармана пиджака черную карточку. Он кладет её на стол. — Какая сумма? — с интересом спрашивает Джисон и берет в руки карту, чтобы повертеть её в пальцах. — Четыреста миллионов вон. Хан даже присвистнул. Интересные у этого Минхо запросы. И откуда у этой семьи так много денег? Странно. — Я не вор. Эта карта моего отца, — сразу же защищается Минхо, словно хочет оградить себя от обмана. — Но он же тебе не сам её отдал, верно? Это является воровством, — улыбается краешком губ Джисон и щелкает пальцами. — Хью. — Да? Гость заметно дёргается, чем вызывает ещё одну улыбку на лице Джисона. Он милый. Любой незнающий человек удивился бы такой модели. — Дай мне полную характеристику карты. Все банковские счета. Все переводы. Все смены паролей. Любую возможность блокировки, — начал командовать Джисон и следить за экраном, щелкая на нужные счета и справки. Он перевел взгляд на телефон и начал структурировать присланную информацию. — Джисон, у твоего гостя скоро случится обезвоживание. И ещё я обнаружила низкий уровень сахара в его крови. Хан так сильно погрузился в чужие счета, что даже будто бы прослушал слова Хью. Но вовремя среагировал, перелистывая на экране телефона картинки. — Иди на кухню и возьми себе бутылку воды. — Прости? Джисон махнул рукой. Мол, делай здесь всё, что хочешь. Переводы оставались странными. Некоторые из них были направлены с левых счетов с незнакомыми цифрами. Что ж, клан сюда не вмешивался. И этот Ли Мёнгиль никогда не числился партнером клана, но уже долгое время делал что-то огромное за спиной якудза. Хотя Джисону должно быть все равно на это, но за некоторыми вещами он следил до сих пор. Мутные типы. Оба. И этот Мёнгиль. И Минхо. — Твой отец какой-то миллиардер? Или вы мутите какой-то левый бизнес? Откуда столько денег на карте? — все-таки спросил Джисон и покрутился на кресле с карточкой в руке, когда заметил Минхо с бутылкой воды около стола. — Гугл в помощь, — фыркнул парень и немного дёрнулся, когда Джисон наклонился и забрал у него бутылку из прохладных пальцев. — Мне не очень интересно, — врет Хан и откручивает крышку, чтобы выпить немного воды. — Если тебе неинтересно, то зачем спрашиваешь? И правда. — Пытаюсь побороть свой страх общения с незнакомыми людьми. Красивыми людьми, — легко отвечает ему Джисон и щелкает языком, оставляя бутылку лежать на коленях. — Скажи мне данные от другой карты. — Ты сможешь провернуть это? — почему-то хмурится Минхо и не верит ему, но все-таки наклоняется ближе к клавиатуре и вбивает номер карты по памяти. Хан запоминает его профиль с этого ракурса. У него виднеется маленькая родинка на кончике идеального носа. А ещё красивый вырез скулы. И его пушистые волосы кажутся под теплым светом достаточно мягкими. Хотелось до них дотронуться. Всего на одну секунду. — Легче простого, — мычит себе под нос Хан и переводит взгляд на монитор, чтобы больше не рассматривать парня. Хватит на него смотреть, черт побери. — Мы не договорились о цене. Но ты можешь забрать себе любую сумму с этой карты. — А если я захочу забрать всё? — в шутку говорит Джисон и все-таки вновь внимательно смотрит в глаза Минхо. В этот раз он не выдерживает темного взгляда Хана, поэтому смотрит на мышку рядом с клавиатурой. — Тогда нас обоих посадят, — облизывает губы Минхо, поэтому Джисон теперь смотрит на них и выдыхает. Окей. Это полный пиздец. — Могу я все-таки спросить? Джисон уже знает о том, что хочет спросить парень, поэтому сразу отвечает: — Хью – искусственный интеллект. Я сам её создал. Она мой помощник. И именно она провела твое полное сканирование, когда ты зашел в эту комнату. В первую очередь она цепляется за электронные устройства. Твой телефон и твои часы на руке. Так как часы имеют доступ к твоему пульсу и дыханию, то она просканировала и твое состояние на данный момент. В итоге вывела результат. Твое обезвоживание и недостаток сахара в крови. — Удивительно, — прочищает горло Минхо рядом с ним. Хан кивает и хмыкает. — Это что-то вроде систем, которые сейчас популярны? Умный чайник и дальше по списку? Нет. Черт. Нет. — Не сравнивай Хью с дешевыми моделями на рынке, — холодно отвечает ему Джисон и продолжает перетаскивать один счёт на другой. — Хью, расскажи мне о Ли Минхо. Сделай краткий отчет. — Ли Минхо. Двадцать семь лет. Рост 175. Вес 65 кг. Холост. Окончил Сеульский национальный университет по программе Экономика и бизнес. Обучался несколько лет в Токийском университете по программе Международные связи. Работает на данный момент в крупнейшей холдинговой компании под руководством своего отца — Ли Мёнгиля. Компания занимается недвижимостью. В крупных скандалах Ли Минхо не участвовал. Данных о матери нет. Единственный ребёнок в семье. Серьезных заболеваний нет. Судимости не имеет. Женат не был. Минхо замирает на месте и больше не двигается. — Понимаешь? Таких аналогов больше нет. — Хорошо. Хью, а что ты можешь сказать мне о Хан Джисоне? — вдруг спрашивает Минхо. Это вызывает у Джисона слабую улыбку. — Информация скрыта, господин Ли. — Она тебе никогда не расскажет, — пожимает плечами Джисон и поднимается со своего места, чтобы отдать пластиковую карту в руки Минхо. — И я тебе тоже не расскажу. Парень почему-то замирает из-за этого, но через несколько секунд засовывает карту в карман пиджака и поправляет галстук на красивой шее. Джисон лениво потягивается и хрустит шеей. Сегодня был долгий день. Нужно будет после этого отдохнуть. — Ты хоть совершеннолетний? Вау. Этот парень интересуется им? Как мило. Джисон даже усмехается из-за этого и подходит ближе к Минхо, чтобы наклонится к его уху чуть ближе. Чтобы почувствовать ещё раз его парфюм. Восхитительное сочетание сладости с чем-то цитрусовым. Или даже клубничным. — А тебя заводит разница в возрасте? — спрашивает хрипло Джисон и смеётся, когда видит чужую краснеющую кожу на шее. Парень резко выбегает из его комнаты. Но вдруг почему-то вновь возвращается. Это вызывает у Хана странную потребность предложить ему остаться. — С этой картой не будет же никаких проблем? — спрашивает слегка нервно Минхо и смотрит на Джисона поблескивающими глазами. — Нет. Можешь вернуть её обратно. Никакие операции владелец карты не будет видеть. В банке тоже будет все в порядке. Но если твой отец не тупой, то он может проверить весь счёт и глянуть, куда уходят его четыреста миллионов. На этот случай... я сделаю позже подушку безопасности. Для этого мне нужна где-то неделя, — объясняет ему Джисон и начинает передвигать коллекционные фигурки на внешних полках компьютера. Чтобы приземлить себя. — И я возьму за свою работу четыре миллиона вон. Маловато за такое мошенничество. Но Джисону не сильно нужны деньги. — Он эту карту почти не использует, так как это корейский счёт. Можешь взять больше, — почему-то хмурится Минхо и смачивает розоватые губы слюной. Джисон смотрит на чужое лицо и понимает, что вряд ли забудет его в ближайшее время. — Поверь, за такую пустяковую работу я взял достаточно много, — совсем чуть-чуть врет Хан и садится на край компьютерного стола, пристально смотря на парня перед собой. — Но я могу взять ещё и тебя? — Блять. Надеюсь, мы больше не увидимся, — шипит на него парень в очень милой манере и быстро убегает из его квартиры, чем вызывает у Джисона очередной хриплый смех. — Вы выглядите счастливым. Хан резко дёргается от голоса Хью. Он сразу же выпрямляется и садится на кресло, закидывая ногу на ногу. — Его нет на сайтах знакомств? — все-таки спрашивает Джисон и ждёт, когда Хью сделает отчет. — Господина Ли нет на сайтах знакомств. — Ладно. Поставь на его данные пароль, который я точно не смогу взломать в твоей системе, — поворачивается к экрану монитора Джисон и пытается выкинуть из головы чужие глаза. Красивые глаза. Минхо сам по себе очень красивый. И его японский тоже красивый. Возможно, он знает ещё и корейский. Если стремится уехать обратно в Корею. Почему Джисон об этом, блять, думает? — Поставила. Нужно что-то ещё? — Спасибо, Хью. Больше нет. Можешь отдыхать, — искренне благодарит её Хан и откидывается на мягкую спинку кресла, вводя компьютер в спящий режим. Он кусает нижнюю губу и даже фыркает. Черт. А это будет сложно. Забыть. Кажется, в его систему уже осторожно проник вирус. Только Джисон пока что об этом не знал. Ведь вирусные программы должны сначала присоединиться к системе, а уже потом пустить корни. И кто-то даже дал этому вирусу имя. Назвал его «любовью». И был прав.