You're a Mean One, Mr. Kang

Ёсан не ненавидел Рождество. Просто терпеть не мог неоправданно позитивных людей, бесяче-яркие гирлянды и непонятно откуда взявшийся завоевательский настрой у начальства. В прошлом году удалось отделаться малым: глава отдела не стал требовать многого от вчерашнего стажёра. Теперь же, приняв деланый энтузиазм за чистую монету, решил включить его в список передовиков, кровь из носу обязанных сделать пятилетку за один месяц, поэтому проводить на работе приходилось значительно больше времени. Даже ощутимый плюс в виде повышенной премии явно не перевешивал многочисленные минусы, главным из которых было отсутствие времени на Юнхо. Впрочем, проблема была обоюдоострая: его парень, сменивший подработку в магазине на более серьёзную работу в издательстве, и сам зашивался на должности в преддверии выхода какого-то рождественского издания. Одним словом, и так нелюбимый праздник Ёсана обернулся сплошным недоразумением. Сегодняшний день был отвратительно похожим на предыдущие: растянувшимся на непозволительное количество рабочих часов и наполненным одиночеством под вечер. Уён теперь всё чаще пропадал у Сана, списывая это на то, что так будет удобнее готовиться к сдаче совместного проекта, но Ёсан понимал, что была ещё одна причина, связанная с прошлогодними событиями. Вспоминая об этом, он до сих пор испытывал жгучий стыд, потому что ну это ж надо было додуматься до того, чтобы чуть не похерить психику себе, Юнхо и друзьям, когда можно было сразу конструктивно поговорить с Уёном. Тот пусть и надавал смачных подзатыльников, но внимательно выслушал жалобы по поводу чрезмерного рождественского фанатизма и пообещал, что впредь будет с бо́льшим пониманием относиться к чувствам друга. Своё обещание он, в общем-то, исполнил: отделаться от украшательства квартиры и кулинарных приключений, конечно, не вышло, но Уён предавался привычным праздничным хлопотам с чувством меры, бросив основные силы на облагораживание нового жилища своего парня. И пусть это не могло не радовать, Ёсан всё равно испытывал угрызения совести из-за того, что лишил друга некоторых, сопутствующих Рождеству, радостей. — Ну пиздец, — выругался Ёсан, наконец вывалив своё бренное тело на улицу. Даже не хотелось думать, что он опять покинул здание фирмы одним из последних. — Я тоже рад тебя видеть, — донеслось откуда-то сбоку, и он, тут же забыв про подавленное состояние и недовыполненный план, соскочил со ступенек и оказался в тёплых объятьях любимого человека. — Ты пришёл! — Ёсан прошептал куда-то в изгиб воротника и глубоко вдохнул пряный запах Юнхо, как его вдруг настигло осознание. — Погоди, сколько ты меня вообще ждал? Немного отстранившись, он осмотрел парня. Пусть погода сегодня была на удивление мягкая и безветренная, красные щёки Юнхо говорили о том, что пробыл на свежем воздухе он достаточно долго. — Счастливые часов не наблюдают, — отшутился Юнхо, придерживая за талию, и потянулся за поцелуем, но получил варежкой по лбу. — Так, Чон Юнхо, давай без этих твоих присказок, я серьёзно. Короткий, но красноречивый взгляд быстро развязал парню язык. — Ладно, часик как минимум, — ответил тот как всегда легкосердечно и кивнул на припорошенную снегом скамейку. На одном её краю виднелся след чьей-то (предположительно, Юнхо) задницы, а на другом стояли стаканчики с логотипом кофейни на углу. — Пришлось согреваться мелкими перебежками и купленным тебе глинтвейном. Ёсан закатил глаза и в шутку замахнулся варежкой снова, однако Юнхо таким было не напугать: за без малого год отношений он, кажется, уже выучил все реакции наизусть и точно знал, когда тот журит играючи, а когда всерьёз. — Почему не написал мне, что пришёл? — возмутился Ёсан, пытаясь выпутаться из захвата, но Юнхо держал крепко, и тепло его рук можно было почувствовать даже через тонкий пуховик. — Я бы отпросился пораньше. — Хотел сделать сюрприз. Ёсан сжал губы, чтобы не расплыться в улыбке. Держать маску было с каждой секундой всё сложнее, но он просто обязан был довести мини-спектакль до конца, не то Юнхо вконец обнаглеет и отобьётся от рук. — Смотри, как бы сюрприз потом не обернулся простудой. Юнхо насупился и опустил глаза, будто щенок, которого отчитали за подранный тапок. «Ну и как можно на него злиться?» — Ёсан, вздохнув скорее для виду, поддался чужому неоспоримому очарованию. — Ой всё, не делай так, — он боднул Юнхо плечом и обвил шею руками. — Как так? — воодушевился парень, от деланой обиды которого и след простыл. — Так, что хочется тебя хорошенько треснуть, а потом залюбить до смерти. Тот лишь лукаво улыбнулся, сокращая расстояние между ними до жалких миллиметров. — Это будет самая прекрасная смерть в мире. — Дурак! — всё, что Ёсан успел ответить прежде, чем наконец разделить с парнем желанный поцелуй. Никому и никогда он не позволял вить из себя верёвки подобным наглым образом. Никому, кроме Юнхо. Тот всегда делал это так искусно, что желания противиться его шарму в какой-то момент просто не осталось. Ёсан до сих пор не понимал, было ли это просто стечением обстоятельств или предначертанием судьбы, но их с Юнхо случайная встреча и то, во что она в итоге вылилась, воспринималось не иначе, как рождественское чудо. Пожалуй, только ради этого стоило ненавидеть этот праздник чуточку меньше. — Может, пойдём куда-нибудь? — предложил Юнхо, отстраняясь, но не выпуская из объятий. — Я уже немного не чувствую щёк.

***

— И вот он говорит: «А давайте планку до ста человек повысим?», ты представляешь? Где я должен ему столько людей к концу месяца найти? Родить? Они успели переместиться в первое попавшееся кафе. Юнхо быстро отогрелся благодаря чаю с имбирём и стихийным прикосновениям, и теперь, ласково поглаживая переплетённые под столом пальцы, выслушивал поток накопившихся жалоб. — Хочешь, попрошу Минги помочь? — участливо спросил он, подвигая Ёсану блюдце с имбирным печеньем. — Он поинтересуется у своих, может, кто-то под нужные критерии подойдёт. Ёсан впился зубами в голову печения-снеговика и махнул рукой. Сладости, близость любимого человека и размеренная нерождественская музыка помогли немного расслабиться. Он опал на спинку диванчика и повернулся к Юнхо вполоборота. — К чёрту, не будем о моей работе. Я вижу, что у тебя что-то на уме. В издательстве всё в порядке? Как Юнхо заучил его наизусть, так и Ёсан сам многое усвоил в чужом поведении — и мог наверняка сказать, что тот пусть и слушал внимательно, но всё равно параллельно думал о чём-то своём. — Тоже завалы, но ничего такого, из-за чего следовало бы беспокоиться. Звучало одновременно обнадёживающе и подозрительно. Парню работа в издательстве очень нравилась несмотря на все сложности, и он по первости мог часами рассказывать о проектах, но сейчас был слишком уж немногословен. — Что же тогда? — Ёсан немного напрягся. — На самом деле, — начал Юнхо, опустив глаза на их сцепленные в замок руки, — я хотел предложить кое-что. Рождество уже в эти выходные. У тебя есть какие-то планы? Ёсан выдохнул, но облегчение длилось недолго, сменившись задумчивостью. — Я, если честно, пока даже не думал, — признался он. Самым предпочтительным исходом, конечно, было празднование прошлогодним составом, но что-то подсказывало, что у Юнхо были другие мысли на сей счёт. — А ты? — Родители хотят, чтобы я провёл праздники с ними. Сухёк умотал к друзьям, а мама с папой никак не хотят оставаться одни. — Оу, — выдал Ёсан с нескрываемой досадой. Значит, заручиться поддержкой в лице парня не получится — и придётся всё-таки противостоять повёрнутым на Рождестве Усанам в одиночку. Юнхо подбадривающе похлопал его по колену и поднял взгляд, в котором сверкнул огонёк. — Знаешь, мне очень хотелось бы, чтобы мы поехали вместе. Ёсан удивлённо захлопал глазами. — А твоя семья? Думаешь, они нормально отреагируют на… нас с тобой? Юнхо немного замялся, но в его глазах ни на миг не прекращала искриться надежда. — Я не устану это говорить: ты стал для меня самым настоящим чудом. И я не хочу этого скрывать. Только не от родителей. Они у меня старики добрые и понимающие, да и предъявить им мне нечего: с продолжением рода и Сухёк отлично справится. На мгновение повисло молчание, которое тут же сменилось дружным хохотом. Ёсан уронил голову Юнхо на плечо и прикрыл глаза: и умел же тот разрядить напряжённую обстановку! — Так что скажешь? — Юнхо взъерошил чужие волосы и теперь явно ждал вердикта. — Мама делает бесподобную курочку, а у папы в закромах есть настоянный макколи. Ну и раз на то пошло, они не то чтобы любители праздновать Рождество. — Это ты меня сейчас типа подкупаешь? — Ёсан прищурился, пытаясь найти в чужих словах подвох. — Что ты, и в мыслях не было! Юнхо даже не пытался скрыть заговорщическую улыбку, и кто был Ёсан, чтобы ему отказать?

***

Измученный вкрай попытками закрыть план (который, правда, посильной помощью Минги стал продвигаться куда активнее) к концу недели, Ёсан запрыгнул в поезд с одним-единственным желанием: уехать подальше от цивилизации и забыть о работе хотя бы на пару дней. Правда, немного придя в себя в компании парня и наконец вспомнив, куда они направляются, заметно поднапрягся. — Уверен, что я им понравлюсь? Сидящий на соседнем сидении Юнхо обнадёживающе кивнул, оставив невесомый поцелуй у виска. — Конечно. После последней пассии Сухёка ты покажешься им сущим ангелом. — Умеешь же ты утешить, — хмыкнул Ёсан, откидываясь на спинку и поглядывая на расплывающиеся за окном пейзажи. — Что же там за фурия такая была? За разговорами о причудах младшего брата Юнхо время в поездке пролетело незаметно. Ёсан немного отпустил ситуацию и даже почти не нервничал, когда стоящая на перроне пожилая пара двинулась в их сторону. — Сыночка! — женщина выставила руки в сторону, и Юнхо пришлось согнуться, чтобы дать заключить себя в объятия. — Ну наконец-то приехал! — Омма, — парень просиял улыбкой и с трудом вырвался из чужих рук, — задушишь же. Ёсан стоял чуть поодаль, наблюдая за всем этим обменом любезностями, и до последнего надеялся, что его не заметят, но Юнхо, тепло обнявшись с отцом, сам подвёл его к родителям. — Омма, аппа, это Ёсан, мой… — Тот самый, про которого ты прожужжал нам все уши? — перебила госпожа Чон, осматривая пристальным взглядом. Ёсан немного сконфузился и вежливо поклонился обоим старшим, после чего был принят в самый настоящий оборот: женщина притянула его к себе, похлопала по плечам и довольно цыкнула. — Ва, что ж ты не говорил, что он такой симпатичный. Как поживаешь? — Я… ну… нормально? — не готовый к такому вниманию Ёсан окончательно замялся, но на помощь пришёл господин Чон. — Осади, чагия, не видишь, парни с дороги умаялись, — он взял жену под локоть и понимающе кивнул. — Давайте в машину. Дома всё и обсудим.

***

В умении заболтать даже мёртвого госпожа Чон могла побороться с Уёном, но почему-то именно её ненавязчивая трескотня о хозяйстве, соперничестве с соседкой в заготовке кимчи и сетовании на безалаберность Сухёка помогла скрасить возникшую при встрече неловкость. Впрочем, и заслуга Юнхо, выводящего круги на внутренней стороне его ладони, в этом тоже была. К концу поездки Ёсан нашёл в себе смелость поддержать беседу о возросших ценах на продукты и даже дал пару советов касательно инвестиций господину Чону. — Давайте, мальчишки, — госпожа Чон легонько подтолкнула их с Юнхо в сторону второго этажа, — идите разбирайте вещи, а мы пока накроем на стол. Особого приглашения и не требовалось: Ёсана перехватили за запястье и утащили на второй этаж под шуточные препирательства пожилой пары о том, чем потчевать долгожданных гостей. — Прости, тут немного беспорядок, — оправдался Юнхо после того, как заглянул в комнату, — всё никак руки не доходили разобрать старые вещи. — Я тебя умоляю, — махнул рукой Ёсан, — уж у кого дома беспорядок, так это у Хонджуна. Погром, как после монгольского нашествия. Юнхо улыбнулся, вероятно, отлично представляя масштаб бедствий, и впустил внутрь. — Ну-у-у, — протянул Ёсан, осматривая спальню. Пожалуй, у любившего разводить творческий срач хёна появился достойный конкурент. — Так как давно ты здесь не был? — С последнего курса, наверное, — ответил Юнхо, немного подрастерявший былую жизнерадостность. — Но в своё оправдание скажу, что половина вещей здесь Сухёка. Он, видимо, решил, что моя комната резко перешла в разряд кладовки. Оно и было видно: в небольшой комнате было полно коробок, ящиков и просто лежащих в рандомном порядке вещей от новеньких комиксов до затасканных кед. Настроения разбирать весь этот хлам не было, но, рассудив здраво, Ёсан пришёл к выводу, что они вполне смогут провести пару ночей в таких условиях. — С милым рай и в шалаше, — обнадёживающе произнёс он. — Если милый, конечно, уберёт с кровати эту абстрактную композицию. Юнхо хмыкнул и поспешил собрать разбросанные по покрывалу черновики. — Так-то лучше, — Ёсан опустился на край кровати и привычно проверил матрас на жёсткость. — Любопытная всё-таки у тебя спальня. — И что же в ней такого любопытного? — Юнхо подошёл ближе, уложил на кровать и, уперевшись на руки, навис сверху. Ёсан слишком хорошо знал, что значила лукавая улыбка, заигравшая на чужих губах. Чёрт, они так давно не были наедине, что от близости сейчас кружилась голова. — Её хозяин, например, — игриво заметил Ёсан. Этот тон был призывом к началу действий, и Юнхо тут же считал сигнал, проводя ладонью по внутренней стороне его бедра и сгибая ногу в колене. Невесомое касание губами к шее переросло в более настойчивые поцелуи, стоило ему крепко сжать талию любимого под футболкой. Ёсан плавился от прикосновений, тянулся им навстречу, но так и не смог сдержать смешка, уведя взгляд в сторону. — Никогда бы не подумал, что буду заниматься любовью под пристальным надзором Человека-Паука. Юнхо в ту же секунду отстранился, глянул в направлении стены и хмыкнул. — А факт наличия родителей за стенкой тебя не смущает? — подначил он, не переставая водить горячей ладонью по торсу. — Ну мы же тихонечко… — В прошлый раз ты говорил то же самое, а потом нам пришлось выслушивать часовую прожарку от Уёна, помнишь? К сожалению, Ёсан помнил, и с тех пор заблаговременно подгадывал график так, чтобы во время домашних свиданий с Юнхо соседа не было в квартире. — Зато не придётся ломать голову, как завести разговор о наших отношениях, — подметил он, понимая, что шутка, может, была не такой уж и плохой, но реальная ситуация — очень даже. Совсем не хотелось травмировать психику родителей парня, коль скоро Ёсан быстро проникся к ним симпатией. Как Юнхо и говорил, они были абсолютно очаровательными стариками, пусть и не без причуд, и явно заслуживали чистосердечного признания, а не дешёвого мелодраматического трюка. — Прости. — Ничего, — Юнхо, оставив короткий поцелуй на губах, встал с кровати и протянул руку, помогая подняться. — Пойдём вниз, нас уже наверняка заждались.

***

Юнхо, бесспорно, знал, к чему апеллировать во время уговоров поехать к родителям, потому что курочка в медовом соусе и макколи действительно были потрясающими. За ужином быстро завязался приятный разговор о семейных традициях. Ёсан, разморенный пряностью мяса и крепостью алкоголя, с удовольствием наблюдал за взаимодействием парня с родителями и даже неохотно, но всё же рассказал пару забавных историй про собственную семью, о которой госпожа Чон почему-то расспрашивала с особым тщанием. Однако идиллия продлилась ровно до тех пор, как мать Юнхо хлопнула в ладоши и принялась тараторить: — Что же это мы? Завтра же Рождество, а у нас ещё ничего толком не готово. Это уж когда вы с Сухёком маленькие были, другое дело: и подарков купи, и ёлку наряди, и дом укрась, а теперь уж куда нам. Но вы, молодые, сами всё лучше нашего сделаете: вам развлечение, а нам радость. Правда, чагия? Господин Чон, похоже, о задумке жены слышал в первый раз, но что-либо возразить ей не успел, потому что она вновь переключилась на сидящих напротив парней. — Я в кладовке тут давеча разбиралась, нашла всякие игрушки и гирлянды. Таких уж и не делают, настоящий винтаж! Завтра встанете пораньше, ёлочку поставите, гостиную украсите, а мы наготовим вкусностей. И как в старые добрые, отпразднуем Рождество. Ёсан изо всех сил старался держать лицо, но на последней фразе его глаз всё же непроизвольно дёрнулся. Он, как в замедленной съёмке, повернул голову к сидящему рядом Юнхо, чтобы глянуть на его бессовестное лицо, только парень, видимо, пребывал в неведении так же, как и глава семейства. Выходило, что задумка принадлежала исключительно госпоже Чон. Потребовалось приложить исключительные усилия, чтобы не разразиться истерическим хохотом. То, от чего Ёсан так бежал, настигло в самый неподходящий момент, и пути назад, определённо, не было. Во-первых, казалось кощунством отказывать чете Чон, заметно приободрившейся после приезда гостей. Они явно скучали в отсутствии сыновей, повзрослевших и выпорхнувших из гнезда, и теперь пусть и камерное, но уютное празднество было своего рода отдушиной. Во-вторых, хотелось поддержать Юнхо, который, судя по всему, не находил себе места из-за необходимости признаться. Ёсан видел, как парень несколько раз порывался начать разговор, но так и не мог найти нужных слов и неловко соскакивал на другие темы. Возможно, совместные хлопоты помогут облегчить метания Юнхо, и тот наконец решится на важный для себя шаг. — Что скажете, мальчики? — господин Чон, видя повисшее между парнями напряжение, решил вмешаться. — Услужите старикам? Юнхо посмотрел с надеждой, предоставляя тому право выбора, и этот простой акт доверия много значил. Ёсан не мог подвести любимого человека, даже если для этого придётся наступить на горло принципу не вмешиваться в рождественское сумасшествие. — С удовольствием, — выдавил из себя Ёсан, натянутая улыбка которого естественным образом сменилась искренней, стоило Юнхо просиять радостью ярче новогодней ёлки. — Да, Юнхо? — Конечно. Они кивнули друг другу, давая понять, что прения исчерпали себя, и Ёсан почувствовал тепло руки Юнхо, сжавшей его собственную в знак поддержки и благодарности. — Как же славно, — не удержалась госпожа Чон и приобняла мужа за плечо. — Эх, сюда бы Сухёка с его новой девочкой — и вся семья в сборе. Ёсан вновь покосился на Юнхо, не до конца понимая, как трактовать эти слова, но тот и сам был в некотором замешательстве. Было ли это просто брошенным на радостях восклицанием, или госпожа Чон о чём-то догадывалась? — Ох, чего-то я размечталась. Вы, небось, совсем умаялись, мои дорогие. Идите-ка отдыхайте. Женщина принялась собирать пустые пиалы, и Ёсан вызвался помогать, но она остановила его и легонько похлопала по руке. — Мы сами управимся, Ёсан-и. Не утруждайся. Ёсан кивнул, присоединившись к благодарностям Юнхо, поднялся из-за стола и последовал на второй этаж под шутливое «только сильно не шумите, у нас с мужем чуткий сон».

***

Не шуметь, может, и получилось, но наутро от любопытного взгляда госпожи Чон всё же было не укрыться. Юнхо был так самоотвержен в своих «извинениях», что децибелы были последним, о чём Ёсан переживал, хотя, видимо, следовало. — Доброе утро, ребятки. Хорошо спалось? — вежливо поинтересовалась женщина, стоило им заявиться на кухню, и Ёсан попытался распознать в её голосе нотки сарказма. — Замечательно, — Юнхо, похоже, подвоха в словах матери не заметил или же намеренно решил проигнорировать. Он усадил Ёсана за стол и занялся доисторическим кофейным прессом, пока госпожа Чон колдовала у плиты. Убавив огонь, она обернулась, и Ёсан быстро опустил глаза, стоило поймать на себе её взгляд. Непонятно откуда взявшийся румянец на щеках нещадно полыхал, а на сжатых в замок ладонях начал проступать пот. Очень не хотелось думать, что он вот так вот просто опозорился перед семьёй любимого человека в первую же ночь, прямо перед чёртовым праздником, который им вообще-то ещё предстоит справлять вместе. Однако мать Юнхо явно не спешила устраивать разбор полётов. Глянув на неё из-за ресниц, Ёсан увидел добродушную улыбку, которую невозможно было симулировать, и совсем тихо выдохнул. — Ну и славно, — женщина перехватила полотенце, развернулась к плите и сняла с конфорки пузатую кастрюлю. — Я тут вам дакджук приготовила. Стол потихоньку заполнялся разнообразными закусками, следом за которыми немного погодя появилась дымящаяся ароматная каша в пиалах. — Успеешь с кофеём своим навозиться, — хмыкнула госпожа Чон, игриво хлопнув Юнхо по бедру полотенцем. — Садись за стол, пока не остыло. Дважды приглашать не пришлось: парень в три прыжка пересёк кухню, плюхнулся на стул рядом и, перехватив Ёсана за запястье, стащил зажатый палочками кусочек гриба. Тот хотел было возмутиться, но вовремя прикусил язык и обратился к женщине: — А вы с господином Чоном к нам не присоединитесь? Та лишь махнула рукой. — Мы ещё успеем набить желудки у госпожи Ли. Юнхо не даст соврать, она не выпустит из-за стола, пока не убедится, что каждый наелся до отвала. — Вы собрались к ней? — поинтересовался Юнхо, помешивая кашу. — Надолго? — На пару часиков, — женщина сняла фартук, под которым оказалось простенькое, но симпатичное платье. — Уважим её преклонный возраст, обменяемся подарками — и вернёмся. К праздничному ужину всё и так готово, дело осталось за украшениями, но с этим вы и без нас справитесь. Вам вдвоём будет куда сподручнее без ворчливых стариков под носом. — Не начинай, — цыкнул Юнхо. — Вы с папой никакие не старики. Госпожа Чон заговорщически сощурилась. — То есть про ворчливых всё же правда? Юнхо закатил глаза, едва сдерживая улыбку, тут же невольно подхваченную Ёсаном. Семейные перебранки Чонов были по-своему очаровательными, так что было невозможно не включиться в их шутливые препирательства. — Ладно, мальчики, — женщина открыла холодильник и, пристально осмотрев его набитые под завязку недра, удовлетворительно кивнула, — берегите животы до вечера. Юнхо подставил макушку, стоило матери приблизиться и чмокнуть в волосы. Тогда же их с Ёсаном взгляды встретились вновь, и он увидел в её глазах какую-то почти материнскую любовь, от которой на секунду до боли сжалось сердце. — Хорошо проведите время. Ёсану показалось, или госпожа Чон незаметно подмигнула ему, протягивая руку и ласково трепля по плечу? Он так и не успел понять, потому что она поспешила скрыться в коридоре, что-то крича мужу. — Ты чего? — спросил Юнхо, резко вырывая его из мыслей лёгким толчком в плечо. — Да так, задумался, — признался он, опуская глаза на остывающую кашу. Странные чувства, овладевшие им на короткий миг, начали отступать, оставив после себя лишь приятно тянущее грудь ощущение. — Ты ей понравился, — заметил Юнхо, накладывая в пиалу Ёсану немного кимчи. — Откуда знаешь? Юнхо просиял улыбкой. — Она приготовила дакджук. Знаю, блюдо простое, как пять вон, но для мамы оно всегда имело особый смысл. Это что-то типа… принятия в семью. Ёсан так и не донёс ложку до рта: рука дёрнулась, и бульон капнул обратно в пиалу. — Ты успел ей рассказать? — он впился в Юнхо глазами, но тот сделал вид, будто увлечён поглощением завтрака. — Эй, ну скажи. — Не успел, — парень всё же отвлёкся, и в его взгляде можно было прочитать неуверенность, — но она, кажется, и так догадывается. Ёсан кивнул, отмечая резонность чужих доводов: госпожа Чон казалась довольно проницательной женщиной, а они с Юнхо имели неосторожность быть слишком уж очевидными, и не только во время ночных шалостей, но и вообще. Было так привычно проявлять друг к другу простые знаки внимания, что они перестали замечать за собой эту особенность, и лишь Уён в минуты особого раздражения причитал, что они похожи на престарелую парочку. Госпожа Чон тоже наверняка считала признаки и сделала одной ей известные выводы. Которые, судя по заявлению Юнхо, были не столь неутешительны. — Нужно всё равно сказать напрямую, — резюмировал посетившую их обоих мысль Ёсан. — Тем более, что это своего рода добрый знак. — Знаю, знаю, — Юнхо кивнул в ответ. — Но, похоже, это будет сложнее, чем мне казалось. Его терзали некоторые сомнения, это было налицо; Ёсан понимал эти чувства, потому что сам был вынужден столкнуться с признанием и его последствиями. До сих пор было больно признавать, но каминг-аут перед семьёй стал тем последним гвоздём, что он по ошибке забил в гроб их с родителями отношений. Ёсан до последнего думал, что они поймут, но вместо принятия встретился со стеной плохо завуалированной неприязни и отстранения. С тех пор путь в родительский дом ему был заказан, но жалеть было особо не о чем: он обрёл новую семью в лице университетских друзей, коллег с первой работы, а после и Юнхо. И пусть Ёсан своими глазами видел, что в семье Чон были куда более тёплые отношения, но всё равно опасался, как бы парень не повторил его судьбы. — Всё будет в порядке, — заверил он, разводя руки в стороны и приглашая Юнхо в объятия. Тот тут же поддался этому порыву и спрятал лицо в изгибе шеи. — Я буду рядом, если хочешь. Ёсан точно не понял, но, кажется, куда-то на ухо ему прошептали тихое «спасибо», крепче перехватывая поперёк груди.

***

Где-то через час Ёсан нашёл себя в гостиной, сидящим на полу, тихо подпевающим заученным наизусть (абсолютно против воли!) рождественским песням и распутывающим четвёртую по счёту гирлянду. Сентиментальная минутка, которую они с Юнхо разделили на кухне, плавно перетекла в обмен шутливыми колкостями, и остаток завтрака прошёл в приподнятом настроении. — Уверен, что не перебор? — уточнил Юнхо, переводя взгляд с клубка лампочек на пышную искусственную ёлку. Та уже устало склонила ветки под весом гирлянд и игрушек, подобранных не иначе как по принципу «чем аляпистей, тем лучше». Ёсан фыркнул, поправляя горло уродливого полосатого свитера, в который Юнхо уговорил одеться «для антуража». — Раз я на это подписался, то уделаю Уёна и его ёлку. — Уделать в твоём понимании — это запихать на ёлку всё, что нашлось в кладовке? — парировал парень и как можно незаметнее отодвинул за кресло коробку, до которой Ёсан пока не успел добраться. Однако было поздно: тот уже включился в непонятно откуда взявшийся украшательской азарт и, водрузив на ёлку гирлянду, вставил вилку питания в розетку. — Кашу маслом не испортишь, — он с удовлетворением хмыкнул, глядя на эклектичное сочетание игрушек и огоньков, и указал пальцем на выглядывавший из-за кресла край коробки. — А теперь, Макс, давай-ка сюда то, что ты пытаешься от меня спрятать. Уверен, там есть чем поживиться. Юнхо сдался: выставил коробку на столик, завалился на диван и прикрыл глаза, делая вид, что не при делах. Ёсан закатил глаза, сдержавшись от замечания про то, что это ему впору притворяться мёртвым, лишь бы избежать рождественской мороки. Однако его переполнял какой-то странный энтузиазм, поэтому он лишь несильно треснул Юнхо по бедру, требуя подвинуться, устроился рядом и принялся осматривать содержимое. — Это что, ваши детские костюмы? — спросил он, хотя ответ был и так довольно очевиден. Юнхо оторвался от спинки дивана и, приобняв за талию, заглянул в коробку. — Похоже на то. Он сунул руку внутрь, выудил эльфийский колпак и нацепил его на голову. Ёсана аж передёрнуло. — I know you get déjà vu… — пропел было Юнхо, явно имея в виду то самое, о чём Ёсан сейчас совсем не хотел вспоминать, поэтому стащил с парня шапку и бросил её обратно в коробку. — I cannot Englishi. Юнхо хихикнул и, устроив коробку у себя на коленях, принялся в ней копаться. — О, смотри, — воскликнул Юнхо, достав ободок со снеговиками, и аккуратно надел его на волосы Ёсана. — Ты выглядишь очаровательно. — Для рождественского идиота — возможно. Он хмыкнул, встал с дивана и прошёл к маленькому зеркальцу, чтобы оценить масштаб бедствий. Выглядел он и правда нелепо, но что-то в этом образе явно было, так что решил пока не снимать ободок и просто найти что-то равнозначно кринжовое, но когда обернулся, напрочь забыл о задумке, потому что при взгляде на Юнхо, возившегося с завязками шапки с медвежьими ушками, все мысли резко покинули его голову. — До сих пор помню утренник… — начал было тот, но, заметив реакцию Ёсана, повёл бровью. — Ты в порядке? Нет, Ёсан определённо не был в порядке. Потому что рядом с таким Юнхо, закутанным в пастельный джемпер, ностальгически улыбающимся, плюшевым, невозможно было быть в порядке. Два абсолютно разных желания — разложить его прямо на этом диване и закомфортить в нежных объятиях — сейчас боролись друг с другом, и Ёсан не знал, какому из них поддаться. — Юнхо… ты… — даже слова не складывать в предложения, а когда парень поднялся с дивана и встал напротив, проводя ладонями по предплечьям вниз и прижимая к себе, то они и вовсе потеряли какой-либо смысл. На фоне томно выводила слова своего нестареющего хита Мэрайа Кэри, и это казалось слишком слащавым аккомпанементом для столь трепетного момента, но магии песни было невозможно сопротивляться. Как и магии Юнхо. — «All I want for Christmas…» — начал он, подаваясь ближе, и Ёсан тихо прошептал перед тем, как оказаться затянутым в поцелуй: «…is you».

***

— Мы дома! Ёсан, пригревшийся на плече Юнхо и вполглаза смотревший «Гринча», вскочил с насиженного местечка и устроился на другом конце дивана как ни в чём не бывало. Очень вовремя, надо сказать. Госпожа Чон, видимо, отправилась в гостиную прямой наводкой, даже не снимая пальто, не иначе как с целью застать в компрометирующей позе. Однако, как оказалось, куда больше их неловких попыток отыграть непринужённые дружеские посиделки её заинтересовала ёлка. Она оглядела её критическим взглядом, так что Ёсан было подумал, что сейчас его заставят снимать половину блестяще-светящегося безобразия, но быстро расплылась в довольной улыбке. — Ай да красота! Ну удружили! Чагия, иди глянь, как мальчики потрудились! Господин Чон, успевший снять с себя верхнюю одежду, появился на пороге и одобрительно кивнул. — Добре, добре, — он приобнял жену, отчего та тихо ойкнула и в шутку стукнула его кулаком в плечо. — Ишь ты, — выпутавшись из объятий, женщина скинула с плеч пальто и, вручив супругу, подтолкнула того в сторону коридора. — Иди давай, занимайся своим сюрпризом, а мы будем накрывать на стол. — Каким сюрпризом? — полюбопытствовал Юнхо, но оба родителя уже скрылись в дверном проёме. Они вновь остались одни, но что-то подсказывало, что это были последние минуты уединения за уходящий день. Ёсан позволил сентиментальному порыву взять верх над осторожностью и подсел ближе, притягивая Юнхо за шею и давая себе насладиться его теплом. Прикосновения тёплых ладоней, шаловливо пробравшихся под его свитер, приятно согревали бока, так что пришлось даже легонько прикусить парня за ухо, пока те не стали слишком уж откровенными. Тот нарочито громко ойкнул, отдёрнул руки и отстранился, скорчив обиженную мину. — Так бы и сказал, что проголодался, кусаться-то зачем? — Скажи ещё, что не понравилось, — парировал Ёсан, отлично зная, что Юнхо втайне любил подобного рода выходки, и намеренно щёлкнул зубами перед самым носом парня. — Посмотрим, как это понравится тебе, — Юнхо взял в захват, да так, что невозможно было пошевелиться, и куснул за плечо, несильно, но ощутимо. Ёсан сдержал крик, надеясь, что тот телепатически достигнет ушей Уёна, потому что кто, если не этот тактильный маньяк, научил Юнхо такому грязному приёму. — Мальчики, — раздалось со стороны кухни, — мне нужна ваша помощь. Пришлось оторваться друг от друга, отложив шутливые разборки до ночи, и прийти на выручку госпоже Чон, которая взяла их в оборот, стоило только оказаться на кухне. Многочисленные яства перекочевали из холодильника на стол, ожидая своего часа, а женщина командным голосом начальника горячего цеха раздавала указания касательно сервировки и закусок. — Юнхо-я, принеси-ка из кладовой семейный фарфор. Нечего ему пылиться без дела, пусть порадует глаз. Парень бросил взгляд на Ёсана, вызвавшегося перемывать использованные контейнеры, будто сомневался, стоило ли оставлять его один на один с матерью, но всё же кивнул и удалился. На кухне повисло молчание, прерываемое звучанием нескончаемого рождественского плейлиста, скрипом губки и стуком ножа. Ёсан чуть повернул голову, чтобы посмотреть на занятую нарезкой тофу женщину. Она, кажется, вовсе не спешила завязывать разговор, что явно было к лучшему. Не то чтобы тишина тяготила, просто думалось, что, начни Ёсан говорить, госпожа Чон всё сразу поймёт. — Ты, я вижу, не большой любитель Рождества, — вдруг заметила женщина, и это её фраза ввела в ступор даже сильнее, чем парень мог себе представить. — Если честно, да, — сказал он, решив, что после одного откровения от него точно не убудет. Не хотелось строить отношения с матерью Юнхо на лжи, даже если эти отношения были под угрозой из-за предстоящего признания. — Моя мама была атеисткой, а отец — трудоголиком, так что мы никогда не придавали этому празднику особого значения. Женщина понимающе угукнула, не отрываясь от своего занятия. — Мы с мужем тоже особо не верим в Бога, да и, как мне кажется, дело даже не столько в религии, сколько в том, что Рождество объединяет. Неважно, празднуешь ли ты в семейном кругу, среди друзей или в толпе незнакомцев на ярмарке, главное, что ваши сердца будто стучат в унисон. В этом и заключается рождественское чудо. Ёсан замер, обдумывая чужую мысль. Госпожа Чон, помимо проницательности, обладала ещё и поразительной мудростью: по крайней мере, то, что она сказала, имело смысл. — Я… никогда не думал об этом, — признался он, вперившись расфокусированным взглядом в пятно на дне тарелки. Он был окрылён и обескуражен одновременно. То, о чём они с Юнхо всегда упоминали в шутливом ключе, сейчас не на шутку заняло его думы. А ведь правда: вся эта заварушка с розыгрышем над Уёном, подстроенные свидания, рождественский ужин, чуть не закончившийся трагедией, — всё это казалось каким-то высшим замыслом, столкнувший вместе два сердца и заставивший их биться в одном ритме. И если прошлогодний Ёсан скривился бы от уровня слащавости собственных мыслей, то он нынешний едва заметно улыбнулся, горюя лишь о том, что не додумался до этой простой истины раньше. — Всё приходит с годами, и осознание в том числе, — женщина отложила нож, поднялась из-за стола и оказалась рядом. Ёсан отложил губку в гору посуды и повернулся, считая невежливым игнорировать госпожу Чон, тем более, что она явно хотела перевести беседу в более интимное русло. — Ты светлый человек, Ёсан-а, я поняла это ещё когда Юнхо впервые рассказал нам о тебе, и сейчас убедилась в этом лично. А каждый светлый человек заслуживает рождественского чуда. Надеюсь, в этом году ты сможешь разделить его с любимым человеком и — совсем немного — с нами, стариками. Парень коротко вздрогнул: эти слова вкупе с понимающей улыбкой не оставили никаких сомнений в том, что их с Юнхо чувства были очевидны для госпожи Чон. — Что может быть отраднее для матери, чем счастье её ребёнка? — продолжила женщина, протягивая раскрытую ладонь. Ёсан робко вложил в неё свою и тут же ощутил тепло чужого прикосновения. — Да, мне и отцу — особенно отцу — нужно будет время, чтобы принять этот выбор, но если это то, что делает нашего сына по-настоящему счастливым, так тому и быть. Ёсан почувствовал, что глаза начало пощипывать от подступающих слёз. Признание госпожи Чон тронуло до глубины души, и он хотел было поблагодарить её за доверие, заверить, что не предаст, возможно, даже обнять в знак признательности, как за окнами что-то громко бухнуло, а на кухню ворвался взлохмаченный Юнхо. — Скорее на улицу, — он был так взволнован, что не придал значения странной сцене, произошедшей между Ёсаном и матерью, лишь перехватил их за руки и потащил в сторону входной двери. — Вы бегите, — госпожа Чон, сбитая с толку и запыхавшаяся от бега, вытянула руку из захвата и замерла посреди коридора, — а я догоню. И хоть куртки накиньте, там не март месяц. Юнхо отмахнулся, мол, сами знаем, но всё же схватил с вешалки первые попавшиеся пуховики и что есть силы рванул дверь на себя, выталкивая Ёсана на улицу. Морозный воздух ударил в голову, да так, что внутри неё словно что-то загрохотало. Правда, дело было не только в свежести, но и в самом настоящем грохоте. — Сюрприз пошёл не по плану, — виновато усмехнулся господин Чон, пытаясь перекричать оглушительный треск фейерверков. Кажется, тот успел сказать что-то ещё, но Ёсан, поглощённый разноцветными вспышками, не придал этому внимания. В потемневшем небе один за одним расцветали яркие соцветия, словно посреди зимы вдруг наступила самая настоящая весна. На плечи опустился пуховик, а к спине, обвив поперёк груди и устроив подбородок на затылке, прижался Юнхо. Ветер пробрался под распахнутые полы пуховика, щекоча и покусывая кожу, но в объятиях любимого было удивительно комфортно. Ёсан нехотя отвёл взгляд от фейерверка и повернулся к Юнхо. Тот продолжал держать крепко-крепко, улыбался ярко-ярко, отчего сердце в груди забилось быстро-быстро, и Ёсан, поддавшись моменту, прикрыл глаза и затянул в поцелуй. Вот оно, то самое рождественское чудо, подумал Ёсан, плавясь от родного тепла и желая продлить это блаженное чувство надольше. Где-то среди утихнувшего треска послышалось невнятное хмыканье и голос госпожи Чон: — Оставь мальчишек в покое, чагия, пойдём лучше выпьем макколи — тогда уж и поговорим.