Роза пустыни

      Пересекая пустынную улицу, Сайно размышлял: было ли верным решением вестись на столь очевидную провокацию Акиля. Он знал, наёмникам ни в коем случае нельзя доверять, но не смог найти в утреннем разговоре ни единого намёка на то, что заявление Акиля — ловушка. Хотя Сайно пытался. Отчаянно пытался найти ту брешь, из которой просочились бы искренние намерения загнать его в тупик и в том же тупике пронзить саблями со всех сторон. Или, по крайней мере, попытаться это сделать.             Однако перед глазами уже маячила полотняная вывеска с названием трактира, а никаких подозрительных преследователей, тревожных знаков или чужих запахов Сайно так и не обнаружил. Натянув капюшон сильнее, он приблизился к двери трактира и дёрнул на себя ручку, ожидая, что сейчас на него набросится кто-то из тех, с кем он ещё пару недель назад исследовал пустыню.       К его удивлению, ничего не произошло. Дверь с тяжёлым скрежетом распахнулась, и в нос тут же ударил запах пряного разнотравья и горчащего табака.       Сайно оглянулся, проверяя: может, всё-таки опасность скрывается за спиной, в ночной темноте. Но и там никого не оказалось.       Сердце заколотилось, как у испуганной лани на водопое, и Сайно, сам того не осознавая, положил руку на грудь, прежде чем двинуться вглубь трактира.       Атмосфера стояла… под стать Пустынникам. Вокруг столиков носился, как предположил Сайно, владелец заведения, задавая посетителям самые стандартные вопросы о том, всё ли гостям приходится по душе, вкусная ли еда, не громко ли звучат саранги и бансури, не мешает ли шум вести беседы. Пустынники лишь качали головами и грубо отмахивались. Сайно осмотрелся и, заметив столик, за которым вальяжно расселся Акиль, подошёл, молча сел на свободное место и только тогда скинул с головы капюшон.       — Ох, господин Сайно, вы всё же пришли, — Акиль радостно хлопнул в ладоши, да так громко, что сидящие за соседним столиком обернулись на них, чуть ли не сворачивая шеи от приступа любопытства. Почувствовав прилипшие взгляды, Сайно коротко вздохнул.       — Подумал, что смогу узнать что-то полезное перед тем, как наш договор потеряет свою силу, — он прищурился, взял в руки пиалу и повертел её. — Не думай, что мы тут с тобой дружбу водим.       — Разве я могу, — Акиль наклонился чуть ближе к Сайно, — даже думать о дружбе с кем-то, кто так тесно связан с Академией? Вы неправильно трактуете мои действия. Поверьте, я бы не позвал вас, если бы наше сотрудничество не заставило мой кошелёк трещать по швам. Так что поделюсь и с вами… сокровищем.       Сайно, вместо ответа на сказанное, лишь повёл головой в сторону и глубоко задумался о том, что понятия не имеет, кем же всё-таки видят его посторонние. Его не жаловали ни в Академии, ни среди Пустынников, да и обычные люди часто смотрят на него с неприкрытым ужасом. Но последнее он мог хотя бы объяснить сам себе тем, что часто доставляет нарушителей законов в Академию чуть ли не пинками.       Сайно опёрся подбородком о ладонь, и через мгновение верхний свет погас, погружая заведение в тягучий полумрак. Сайно вмиг напрягся, нашаривая припрятанный кинжал, но на периферии зрения замаячил радостно воскликнувший Акиль.       — Начинается, — подсказал он таким тоном, будто в самом деле делился самым настоящим секретом.       В зале повисла тишина, и уже через мгновение вновь зазвучала тягучая песнь флейты бансури, разливаясь по всему заведению, как туман. Затем к ней добавилась саранги, и тогда на сцену вышли двое танцовщиц. Они стояли к зрителям спиной, сложив руки высоко над головой в молитвенном жесте. Раздались короткие удары барабанов, и танцовщицы начали двигаться им в такт, будто их тела подчинялись звукам музыки, а не им самим.       Сайно удивлённо вскинул брови, наблюдая за тем, как изящно удавалось двигаться одной из них, управляя ещё и огромным лисьим хвостом.       Наконец, танцовщица обернулась лицом к залу и оказалась… танцовщиком. Сайно прикрыл рот ладонью, скорчившись от осознания, что не приметил явно мужское телосложение сразу. Пусть он совсем несведущ в танцах, но для того, чтобы отличить мужчину от женщины, не нужно быть выпускником Академии. Хотя отчасти дело было в том, что танцовщик явно происходил из древнего народа Сумеру, и Сайно сбили с толку длинные лисьи уши, пушистый хвост и хрупкое телосложение.       Парень, бросив таинственный взгляд в толпу, вскинул руку вверх, потом медленно вытянул её перед собой и поманил к себе зрителей.       Сайно, увидев этот жест, ощутил себя утопающим по локоть в зыбких песках пустыни, и тут его накрыл приступ невыносимой… жажды.       — Нилу снова выдумала для Тигнари необычайно красивый костюм. — Акиль покосился на Сайно, видимо, заметив на лице того замешательство. — Ну правда, господин Сайно, он хоть и парнишка, а двигается так плавно, что тяжело глаз отвести. Вам в Академии такие представления вряд ли устраивают, я прав?       Сайно ничего не ответил, лишь откинулся назад, на спинку кресла, и сложил руки на груди, пытаясь защитить своё сердце от прикосновений чужих рук. Конечно, на самом деле Тигнари касался его разве что редкими взглядами, но воображение Сайно всё рисовало иначе.       И Тигнари представлялся Сайно настоящим божеством, которое должно спуститься на его одинокие земли, одарив спасительными дождями, а под ладонями могли бы распуститься цветы прямо среди пустыни, стоило лишь искренне попросить. Это всё, о чём мог помыслить Сайно, наблюдая за поблескивающими сплетениями украшений, пытаясь снова поймать взгляд Тигнари на себе. На какое-то время он вообще забыл, что нужно моргать, пока глаза не запекло.       Но всё имеет свой конец — выступление не стало исключением. Музыка стихла, и сцена медленно погрузилась во тьму, оставляя на память лишь силуэты танцевавших.       Зал взорвался аплодисментами и восхищёнными возгласами. Сайно не присоединился ни к одному, ни к другому, но внимательно следил, как Тигнари ускользает со сцены, стараясь игнорировать нарастающее желание сорваться со своего места и отправиться следом. У него не было плана, что стоит сказать или спросить, просто хотелось посмотреть поближе в лицо парня с таинственным взглядом. Что же в нём кроется за секрет, в этом Тигнари?       Когда зажёгся главный свет, заведение снова охватило разноголосье разговоров. Мир вокруг будто испустил восхищённый выдох и ожил.       — Я пойду. — Сайно, словно очнувшись от чар, резко накинул на голову капюшон. Нельзя ему задерживаться в таком месте надолго, узнай кто, что он находится здесь, точно решит доложить в Академию, и тогда мудрецы начнут задавать вопросы. Отвечать на них Сайно совсем не хотелось.       Акиль поднялся следом за Сайно, и они перекинулись парочкой фраз, которые закрыли дыры в отсутствии формальности общения последних часов. Их договор о взаимовыгодном сотрудничестве подошёл к концу. Теперь уже точно.       Сайно двинулся к выходу, схватившись за рукоятку кинжала. По невиданной причине покидать это место не хотелось и, сам не ведая зачем, он начал озираться по сторонам. Сделав несколько шагов, он остановился, приковав взгляд к уже знакомому силуэту. За колеблющейся приоткрытой шторой, отделяющей главный зал от зоны работников, стоял Тигнари и аккуратно расстёгивал ряды браслетов на своём запястье, но, будто почувствовав на себе чужое внимание, тут же встревоженно поднял глаза и посмотрел прямо на Сайно.       Никогда прежде генерал махаматра не чувствовал себя настолько обезоруженным, несмотря на кинжал в руке. Когда Тигнари несмело улыбнулся, показалось, что он пробрался в грудную клетку золотой нитью, обвил ею сердце, а затем так же вышёл, не оставив ни единого следа своего преступления. В этот момент Сайно понял: никакие знания и боевые искусства всё равно не смогли бы его спасти.       Не зная, как стоит поступить, и не найдя в себе смелости ни подойти, ни задать вопрос, Сайно резко отвернулся, будто увидел то, что ему не положено, дёрнул плечом, заставляя балахон зашуршать, и спешно удалился.       Не существовало такой вещи, которой Сайно боялся. Однако Тигнари ощущался чем-то опасным. Если ещё совсем недавно он мерещился божеством, способным спасти, то теперь Сайно припоминал, что разгневанные божества сжигали дотла города и насылали наводнения на деревни. Погибать не хотелось. И пусть Сайно не мог игнорировать предупреждение собственного разума, вряд ли в ближайшее время получится выкинуть из головы таинственный взгляд и несмелую улыбку.       На собраниях мудрецов всегда было невыносимо скучно. Однако на этой неделе всё оказалось ещё хуже, чем было до этого, ведь всего один человек смог стать источником слишком большого шума. Это было нечто среднее между ночным хором лягушек в брачный период и мычанием стада заскучавших вьючных яков, о чём Сайно, конечно же, сообщил источнику раздражения. Кавех, приняв сказанное за шутку, лишь звонко рассмеялся, прикрывая рот тыльной стороной ладони.       — Ох, генерал, я всего лишь на пару часов, не волнуйтесь. Мне поручили спроектировать одну из новых башен академии и ещё парочку реставрационных работ… И я не мог упустить возможность приходить сюда и доставать Аль-Хайтама. У него так забавно начинает дёргаться бровь! Будет знать, как оставлять недопитый кофе на столе.       Сайно даже не пытался остановить этот водопад нескончаемой мысли, но от манеры речи Кавеха его начинало мутить. Кавеха, в свою очередь, это совсем не волновало. Его образ, внешность и манера речи выбивались из образа местных обитателей, но и это его ничуть не смущало. Так что в каком-то смысле они были похожи: стены Академии были выстроены явно не для них.       — Кстати говоря, — Кавех резко вдохнул, набрав полную грудь воздуха, и на мгновение замер, а потом сказал полушепотом: — Я знаю, где вы вчера вечером были.       Сайно бросил резкий взгляд на Кавеха, играющего бровями.       — Неужели?       — Я вас там видел! Сидели весь такой хмурый, будто не выступление смотрели, а слушали доклад от одного из зануд-учёных. Скажу по секрету, я буду делать проект декораций на следующее выступление. — Кавех поправил волосы лёгким движением руки и улыбнулся, совсем не замечая нарастающего напряжения в воздухе. — Вы обязаны это увидеть, Нилу рассказала мне план, и я был в восторге. К тому же она такая милая, я не смог отказать. И с Тигнари она меня познакомила, даже интересно, где она откопала такое сокровище?       Сайно прищурил глаза и успел задать вопрос прежде, чем Кавех продолжил говорить:       — Это его… прозвище? Не в первый раз слышу, что его называют сокровищем.       Кавех снова рассмеялся, а Сайно окончательно и бесповоротно ощутил, как потерялся в лабиринте чувства юмора этого человека.       — О нет-нет, это просто совпадение. Но я слышал, что его называют Цветком… Розой…. Розой Пустыни, кажется.       Кавех, улыбавшийся мгновение назад, вдруг изменился в лице, глянул куда-то за плечо Сайно и тут же выпалил:       — Там Аль-Хайтам, мне срочно нужно идти! С утра я не успел сказать, чтобы он... в общем, неважно! Увидимся!       Сайно обернулся вслед Кавеху, что спешным шагом направлялся в сторону Аль-Хайтама, хаотично приглаживая волосы. И в этот миг почему-то вспомнилась улыбка Тигнари. Может, ему и правда стоит посмотреть ещё одно выступление?