Aqua et ignis

Бакуго проснулся одновременно с Эйджиро, но сделал вид, что спит: таков был их уговор. Вчера, поужинав мидиями и напившись восстанавливающего, они, под хитрое подмигивание матери и деда, уплыли в свою комнату, где Эйджиро не дал себя даже чмокнуть — с порога заявил, что сначала нужно серьезно поговорить. Бакуго тогда неуклюже плюхнулся на кровать, а потом сидел, едва дыша, и с опаской ждал неизвестно чего: то ли очередного выговора за свое поведение, то ли очередной новости, которая снова перекорежит установившийся распорядок и изменит их жизни… Для него лично словосочетание «серьезный разговор» ничего хорошего не сулило. Ещё и Эйджиро был напряжённым до предела: хмурил брови, поджимал губы, пока втирал мазь в его руки, и избегал смотреть в глаза. С каждой томительной минутой, у Бакуго внутри все больше и больше свербело от тревоги, но он терпел, не торопил Эйджиро, и «держал лицо». Когда же его попросили повернуться, продолжая сосредоточенно мазать, Бакуго сильно закусил нижнюю губу, чтобы громко не заматериться от непонимания — что же такого произошло, или в чем он настолько просчитался, что его парень не может найти слов, чтобы ему об этом сказать?! — Кацу, — его внезапно чмокнули в затылок. — У меня к тебе просьба. — Конечно, — тихо выдохнул Бакуго. — Что я могу для тебя сделать? — Ты можешь не провожать меня с утра? — теплые руки обняли за талию, а лоб Эйджиро уткнулся ему между лопаток. — Почему? — Нам обоим так будет легче, — неожиданно признался Эйджиро, ласково поглаживая его живот. — Я сегодня от тебя еле уплыл… Вижу тебя и мне никуда не хочется. Хочу обниматься с тобой, целовать тебя, быть рядом, а не возвращаться во дворец и учиться, понимаешь? — Прекрасно понимаю. Мне тоже тяжело тебя отпускать. — Ну вот. Поэтому, даже если ты проснулся, не показывай мне этого, ладно? — жалобно попросил Эйджиро. — Если ты спишь, то я могу себя заставить уйти… Только не обижайся, прошу. Бакуго выдохнул с облегчением, одним слитным движением крутанулся в воде и обнял своего парня руками и щупальцами. — Ну ты чего? — он чмокнул подрагивающие губы. — Зачем мне обижаться, если так нам обоим пока будет легче? — Да, это ненадолго, — закивал Эйджиро, высвобождая руки и перемещая их с талии на шею Бакуго. — Потом, когда я стану королем, нам не надо будет притворяться спящими, чтобы уйти по делам — везде будем ходить вместе, ведь ты будешь оставаться во дворце. Будешь же? — Так точно, — Бакуго дождался пока Эйджиро договорит, а потом поцеловал нормально, ласково поглаживая. — По рабочим дням. А на выходные — ты у меня. И всем хорошо… И именно поэтому он сейчас лежал и изо всех сил изображал, что спит беспробудным сном, чтобы Эйджиро было легче уплыть. Быстро зажегся и погас магический фонарь. Эйджиро, похоже, искал свою одежду, которую Бакуго вчера с него содрал и беспечно запулил куда-то в угол со словами, что хочет чувствовать кожу кожей, а потом утянул полуголого наследного принца под одеяло и зацеловал с ног до головы, выискивая все-все чувствительные местечки. Эйджиро оделся, легонько чмокнул его в лоб и выплыл из комнаты. Бакуго решил ещё немного поваляться: дождется пока проснутся родители и завалится к ним завтракать. Внезапно, без уютно сопящего под боком Эйджиро, стало тоскливо и чертовски одиноко. Бакуго даже пришлось ущипнуть самого себя, не позволяя хандрить. «Правильно Эйджи предложил не провожать друг друга с утра… — подумалось ему. — Ужасное чувство». Бакуго прикрыл глаза и решил подумать о предстоящем дне, чтобы отвлечься. Сегодня он выйдет на сушу и снова почувствует на своей коже лучи солнца, дуновения ветерка и запахи. Много разных запахов. А еще услышит как шумит лес, поют птицы и радостно тявкает Одеялко. Затем они с дедушкой наварят зелий на продажу, наделают алкогольных и неалкогольных леденцов и почитают книгу дальше — интересно же как себя поведет главный герой после такого знакомства с султаном. А там уже, глядишь, и вечер наступит. Вернётся Эйджиро, они поужинают и обязательно поиграют в одну из новых игр, ну а потом он снова будет целовать своего смущающегося парня, слушать тихие стоны, когда будет языком касаться его чувствительных местечек, и плавиться от удовольствия не меньше самого Эйджиро. Бакуго настолько расфантазировался о приятном завершении вечера, что сам не понял, как снова уснул.

***

Бакуго резко открыл глаза и подскочил на кровати с громко бухающим сердцем: он куда-то опаздывал, но не мог вспомнить куда именно… Когда его по щупальцам шлепнул плавник и Бакуго увидел нелепо барахтающегося на спине скатика, до него наконец-то дошло куда он опоздал — проспал уход отца на работу и завтрак с родителями… Перевернув Одеялко, Бакуго принялся извиняться и гладить питомца щупальцами — он же обещал. Соскучившийся скатик вертелся туда-сюда, требуя ласки, и все никак не хотел успокаиваться. Честно посвятив поглаживанию и почесыванию аж целых пятнадцать минут, Бакуго поплыл посмотреть чем же там мать с дедом занимаются. В спальне их не было, на кухне — тоже. Уже решив, что они уплыли порыбачить, Бакуго заглянул в гостиную и замер: мать, словно маленькая девочка, сидела на коленях деда, а тот ее обнимал щупальцами, гладил по голове рукой и что-то тихо говорил на ухо. Слова приветствия так и не сорвались с языка Бакуго — не хотелось мешать, но все невольно испортил Одеялко: заплыл в комнату и радостно закружился. Дедушка заметил скатика и Бакуго. — Доброе утро, Кацуки! — Доброе, деда! Это… Если вам надо поговорить, то не буду мешать. Продолжайте. Мать посмотрела на него заплаканными глазами и улыбнулась. — Да мы уже поговорили. Просто я снова расклеилась, когда узнала, что отцу скоро возвращаться, — она быстро вытерла глаза. — Пришлось ему меня успокаивать. Бакуго присел к ним на диван и погладил щупальца матери своими. — Мне тоже грустно, что деда уплывет, но Диане там ещё тяжелее чем нам, так что нельзя сильно жадничать, — пожурил он ее и улыбнулся. — Я тебя вместо деды буду успокаивать, выгуливать и поить зельями. — И книжки выразительно читать, — хмыкнула мать. — Да. Со временем точно научусь выразительно, — кивнул Бакуго, покорно поглаживая, приземлившегося ему на колени, Одеялко. — Сделаю ему с Дианой шары и будете общаться по вечерам. Познакомитесь сначала так, а потом вживую. — Отличный план, — довольно улыбнулась мать и посмотрела на них обоих. — Чем сегодня займёмся? — Сегодня у нас насыщенный день, — дедушка продолжил гладить ее по голове. — Надо выбраться на пляж за янтарем и в лес за ягодами — хотим леденцов вкусных с Кацуки сделать. Ну и, заодно, разные травы для зелий пособирать. — Отец, а ты же можешь поймать зайца и зажарить его на костре? — облизнулась мать. — Мне жутко хочется мяса. — Конечно, моя хорошая, конечно, — кивнул дедушка и неожиданно довольно заулыбался. — Слушайте, а как вам идея взять с собой книгу и почитать ее в лесу? Зажарим мясо, поедим, а потом у нас будет чтение и послеобеденный сон на пледе? Люди, кстати, часто выезжают на природу подышать свежим воздухом и поесть. У них это «пикником» называется. А потом отправимся к Кацуки. — Пикник в лесу... Мне нравится, — улыбнулась мать. — Заодно увижу как ты человеком выглядишь. Дедушка расхохотался. — Да также само, только с ногами. — Не скажи, — не согласилась она. Одежда и ноги меняют образ. Проверено. — Ладно, не буду спорить, — дедушка чмокнул ее в висок и посмотрел на Бакуго. — Ну, что, будешь завтракать дома или по дороге? — По дороге. Я почти готов, только сумку захвачу. Быстро сплавав за своей любимой наплечной сумкой, которая его столько времени дожидалась на столе, Бакуго по привычке рванул на кухню за восстанавливающим. Быстро осушил бутылочку и помчался в коридор в сопровождении радостного Одеялка. — Ничего себе, как ты уже носишься, — усмехнулась мать, когда он резко затормозил около нее, хихикнул и кинулся обниматься. — Да. У меня есть одно секретное лекарство, которое помогает выздоравливать быстрее. — Знаем-знаем мы твое лекарство, — хмыкнула мать, выплывая вместе с ним из дома. — Эйджиро зовётся. — Что-то имеешь против? — картинно прищурился Бакуго, беря ее за руку. — Не только я, никто ничего против не имеет. Скажи, отец? — Конечно, Мицуки, — улыбнулся дедушка, плывя за ними. — А если будут что-то иметь, то мы быстро с этим разберемся. После этой фразы началась бурная дискуссия на тему какими способами можно разобраться с несогласными. Пока обсуждали различные варианты — от очень кровожадных до относительно цивилизованных — доплыли до берега. Оперативно сменив щупальца на ноги, а плавники на лапы и уши, Бакуго с дедушкой наколдовали всем магическую одежду, мать подхватила тявкающего Одеялко, и они, обнявшись, в невидимом режиме переместились на пляж. Солнышко уже начинало потихонечку припекать, поэтому особо тратить магию на мокрую одежду не стали: сама высохнет. Расширив купол невидимости на весь пляж, а также накрыв его ещё и куполом звуконепроницаемости, Бакуго с дедушкой объявили, что будут соревноваться кто больше янтаря насобирает. Мать назначили судьей, усадили на песок и вручили ей две наколдованные коробки, в которые каждый магией будет перемещать камни. Противостояние началось нешуточное: Бакуго с дедушкой, как ужаленные, носились по пляжу, высматривая и перемещая камни из песка в две коробки. Счастливый до одури Одеялко, громко тявкая, усиленно помогал им обоим: находил отдельные камушки и по очереди складывал их то в одну, то в другую коробку. Мать увлеченно следила за соревнующимися и всячески подбадривала Бакуго и дедушку. Когда коробки наполнились доверху, а сборщики янтаря уже серьезно так запыхались, она объявила о завершении соревнования. Бакуго с дедушкой радостно заулыбались и повалились на песок рядом с ней. Даже вечно энергичный Одеялко притих и вместе со всеми минут десять лежал и наслаждался солнечными ваннами. Было тепло и хорошо. — Так кто победил? — Бакуго через какое-то время приоткрыл один глаз и посмотрел на мать. — Навскидку — ничья. Но, если хочешь точнее, дома могу пересчитать. — Да не, ма, и так хорошо, — довольно улыбнулся он, закидывая руки за голову. — Ничья с дедой — это, считай, победа. — И не говори. Хрен его переплюнешь, — согласилась мать и дедушка смущенно кашлянул. — Можешь не кашлять, отец, мы уже привыкли, — хмыкнула она. — Но в юности меня дико бесило, что я не такая способная ко всему, как ты... Однако, повзрослев, я поуспокоилась — каждому, как говорится, свое. — Мне жаль, что мои способности доставили вам столько неприятных моментов в прошлом, — повинился дедушка. — Деда, ну ты чего? — укоризненно посмотрел на него Бакуго. — Во-первых, глупо извиняться за то, над чем ты сам кропотливо работал, ведь изначально есть только склонность, которую надо развивать, — так же ты мне говорил, верно? — Верно. — Ну вот, значит, твои способности — твоя заслуга. А, во-вторых, спасибо тебе, что работал над собой — и мне, и ма достались склонности ко многим вещам. Разве это не здорово? — Никогда не смотрела на способности отца с такой стороны, — удивлённо призналась мать. — А ведь правда. Если бы он не был таким способным, то и мы с Кацуки вряд ли такими же стали. Так, что не извиняйся, пап, это мы тебя благодарить должны. Дедушка смущённо хмыкнул и взъерошил волосы Бакуго — Кацуки, как себя чувствуешь? Не слишком большой была нагрузка? — Не, нормально, — отмахнулся тот, не собираясь признаваться, что дедушка его неплохо так загонял. — Может, пошагали уже в лес, а то, чувствую, скоро солнце начнёт жарить вовсю… — Поддерживаю, — мать вытерла бисеринки пота со лба. — Хочется уже в тенечек. Дедушка, недолго думая, телепортировал их с пляжа прямо на живописную полянку в лесу, вокруг которой росла черника. — Мицуки, ты кушай ягодки, а мы с Кацуки пойдем поохотимся на зайца и соберём необходимое. А у тебя, Одеялко, тоже будет задание, — дедушка повернулся к щеночку и махнул рукой. Тот вмиг стал в два раза крупнее и басовито гавкнул, мол, что требуется? — Насобирай палок и камней для костра, хорошо? И присматривай за Мицуки, понял? — распорядился дедушка. — Гав! — подтвердил Одеялко и ускакал к близстоящим деревьям. Дедушка с Бакуго переместились к кустам малины и ежевики, а потом разошлись в разные стороны: первый отправился собирать необходимые травки для зелий, а второй — запасаться сырьем для леденцов. Сбор ягод при помощи магии был занятием монотонным, потому Бакуго невольно задумался над своим будущим признанием: как, а главное, что сказать? «Может просто: «Эйджи, я тебя люблю»? Фу. Слишком банально. Тогда так? «Эйджи, я долго думал и понял, что без тебя не могу во всех смыслах?» Хммм... Неплохо, но про любовь тут ни слова…» Бакуго нахмурился, глядя на ягоды, сами собой срывающиеся с кустов и перемещающиеся в коробки, и недовольно цыкнул: как же сложно с этими признаниями… — Деда? — Да, мой хороший, — тут же из-за спины откликнулся дедушка. — А ты, когда признавался Диане, готовился? Ну… Заранее там речь написал или ещё чего? — Ха. Написал, но в момент признания все выученное из головы вылетело… — хмыкнул тот, убирая внушительный пучок полыни в сумку, и внимательно на него смотря. — Переживаешь, что подходящих слов не найдешь в ответственный момент? — Ага, — потупился Бакуго и закинул несколько ягод себе в рот. — Знаешь, ничего особо пафосного ведь говорить и не надо, — дедушка сложил ещё какие-то травы в сумку, подошёл к нему и положил руку на плечо. — Можно ведь и одной фразой передать глубину своих чувств. — Простой «я люблю тебя»? — цыкнул Бакуго. — Разве не банально? — Нет, Кацуки, совершенно точно не банально. Ни в первый, ни в тысячный раз. Но если хочешь быть оригинальным, то скажи другими словами ту же самую мысль. — Например? — Рядом с тобой я чувствую себя абсолютно счастливым. Мир ужасно пуст без тебя. Ты — центр моей личной вселенной. С тобой я бы хотел провести всю жизнь, — с улыбкой перечислил дедушка. — Та же самая мысль, но только другими словами. Понимаешь? — Теперь понимаю, — кивнул Бакуго. — Спасибо, деда. — Не за что, — дедушка довольно усмехнулся и похлопал его по плечу. — Ладно, ты пока думай свои слова, а я пойду на зайца поохочусь, — Мицуки там, наверное, нас уже добрым словом поминает… Дедушки не было долго: Бакуго уже успел подчистую оборвать несколько кустов малины и ежевики. Он как раз укладывал доверху наполненные коробки в свою сумку, когда дедушка вернулся с освежеванной тушкой зайца в руке. — О, ты тоже закончил, — хмыкнул он, приобняв Бакуго за плечи и оглядывая девственно зелёные кусты без единой ягодки. — Много набралось? — Много. Хватит и на огромную кучу леденцов, — облизнулся Бакуго, смотря на зайца в руках дедушки. — Знаешь, как сделать его снаружи зажаристым, а внутри сочным? Конечно, дедушка знал. Что и продемонстрировал, когда они вернулись на полянку. Мать уже успела съесть всю чернику вокруг, а Одеялко — натащить кучу веток и камней. Пока Бакуго складывал в круг камни и разжигал костер, а дедушка натирал травами и специями их будущий обед, матери была вручена книжка с просьбой почитать. Та, недолго думая, облокотилась спиной на лежащего рядом и с интересом наблюдавшего за всем Одеялко, нашла загнутую страницу и медленно, но четко, начала читать с того места, на котором остановились вчера. Главный герой пережил нешуточную истерику после ухода султана, но твердо решил отомстить. Всю ночь прикидывал варианты и забылся беспокойным сном лишь под утро. Проснулся около полудня, когда в комнату зашел слуга — высокий атлетичный парень с ожогом на все лицо, в руках которого был медный кувшин воды и поднос с супом, хлебом и фруктами. Слуга на его родном языке сообщил, что приставлен к нему надсмотрщиком и очень надеется, что подросток будет покладистым и не придется на того надевать кандалы. Пока главный герой осторожно ел суп искусанными губами, надсмотрщик объяснил, что после обеда они отправятся в купальню приводить подростка в порядок и готовить к вечернему посещению султана. — Так, а теперь давайте поедим, — дедушка остановил мать и протянул ей румяную ножку. — Я заморозил кончик, так что смело бери, не бойся. Мать отложила книгу, взяла у него из рук ножку и понюхала. — Обалденно пахнет! — На вкус ещё лучше, — прошамкал полным ртом Бакуго, накинувшийся на свою ножку с особым зверством. Мать села ровно, предоставив возможность щеночку подползти к дедушке и жалобно посмотреть в глаза. — Сейчас-сейчас, Одеялко, — тот махнул рукой, возвращая ему прежний размер и принялся рвать кусок грудинки на более мелкие кусочки. — Сделал поменьше, чтобы Одеялко много не съел? — смекнул Бакуго, обгладывая косточку. — Конечно. Вон сколько нас, изголодавшихся по мясу, — дедушка положил на плоский камень порцию Одеялка, а им с матерью протянул еще по одной ножке. — Для большой собаки моя добыча на один раз поесть, а ведь нам тоже надо. Бакуго с матерью усиленно закивали, жуя потрясающе вкусного зайца. Дедушка еще наколдовал всем по стакану воды, а Одеялку — небольшую мисочку, и только потом сам впился зубами в сочное мясо, одобрительно мыча. — По-моему, я объелась, — призналась мать, когда с зайцем было покончено. — Но вовремя остановится было выше моих сил… — Поддерживаю, — сыто улыбнулся Бакуго, запивая мясо водой. — Деда, кто из нас тушит костер? — Давай ты, а я пока нам организую удобное лежбище. Пока Бакуго, с радостно скачущим вокруг него Одеялком, уничтожал следы их пикника, дедушка, под сенью трёх мощных сосен, успел постелить на мягкий мох огромный плед и накидать на него кучу разнокалиберных подушек. — Ну нифига себе, — одобрительно поцокал языком Бакуго, плюхаясь на плед и подползая поближе к дедушке. — Охренительное лежбище, деда. С другой стороны от дедушки, покряхтывая, обкладывалась большими подушками мать. Когда она перестала возиться и нашла удобное для себя положение, дедушка, которого облепили с обеих сторон, открыл книгу и поинтересовался: — Устроились? Могу читать? Бакуго с матерью в один голос выдали разрешение, похихикали, когда на лежащего дедушку нагло запрыгнул щеночек и распластался у того на животе, и приготовились слушать, как там главный герой отомстит султану.