Aqua et ignis

Бакуго повесил на вертикальную корягу информационную табличку с новым приемным временем и улыбнулся: все, теперь для страждущих он доступен только в определенные дни и часы. Свистнул Одеялку, который гонялся за какой-то мелкой рыбешкой, и, пропустив того внутрь первым, плотно завесил вход водорослями и поставил защитный купол. — Так, а теперь я собираюсь опробовать новую технологию — буду смотреть лекцию лежа на кровати и через шар. Ты со мной? — Бакуго оглянулся на питомца, который решил проверить не осталось ли в песке креветок. Скатик тут же оторвался от изучения угла, подплыл к нему и показал плавником сначала на шкаф, в который Бакуго рано утром загрузил креветок, крабов и рыбу, а потом на спальню — Предлагаешь не только слушать лекцию и лежать, но и жевать при этом? Питомец радостно замотал головой и Бакуго хмыкнул: а что, идея очень даже неплохая. Насыпав им обоим большую миску креветок и подхватив «следящий» шар, он направился в спальню. Установив хрустальную сферу на прикроватную тумбочку, погрузил комнату в полумрак и махнул рукой: на стене напротив тут же появилось изображение еще пустого класса. Бакуго прилег, откинувшись на подушки и придерживая щупальцами пиалу. Сжевал пару креветок и тут же радостно оскалился, когда в класс вошел преподаватель и подошел к своему столу. Ощущения от наблюдения таким вот образом были весьма непривычными — в реальности лежать на кровати в подводной пещере и щупальцами доставать креветки из миски, при этом чувствовать себя человеком и учеником, присутствующим в классе на лекции, — даже словами эту двойственность сложно описать… Одеялко улегся на него и легонько пошлепал плавником по боку, мол, хозяин и меня не забывай угощать. Бакуго выудил из пиалы креветку побольше и протянул скатику. Тот воспитанно взял и метнулся на пол — лакомиться. Бакуго кинул ему вдогонку еще горсть и впился глазами в изображение: в класс заскочил солнечно улыбающийся Эйджиро. В груди сразу потеплело, и Бакуго расплылся в широкой улыбке в ответ, наблюдая, как тот здоровается с учителем, радостно тараторит о домашнем задании и неуклюже присаживается с тетрадками за стол. Он не видел друга все утро — надо было собрать ингредиенты и порыбачить — и сейчас все никак не мог насмотреться на горящие от восторга красные глаза, жестикулирующие загорелые руки и двигающиеся губы, которые ужасно хотелось чмокнуть. — Добрый день! — прозвучавшее приветствие вошедшего в класс Шото как-то непривычно резануло слух. Бакуго нехотя перевел взгляд с Эйджиро на бледное лицо с розовым ожогом вокруг левого глаза и прищурился — что-то явно было не так — в голосе Шото чувствовалась какая-то необъяснимая уверенность, а на губах виднелась едва заметная, но улыбка. «И с какого это перепугу мы начали держаться так самоуверенно, да еще и улыбаться?» Бакуго поменял угол обзора, приблизил изображение и начал его двигать вверх-вниз, внимательно рассматривая Шото словно какую-то подопытную зверушку. Внешне вроде ничего особо не поменялось: все те же разноцветные глаза: правый — серый, а левый — голубой; некрасивый ожог на том же месте; красно-белые волосы по обыкновению аккуратно уложены, штаны и белая рубашка отглажены… «Но ведь неспроста Шото так самоуверенно держится, правильно?» Бакуго нахмурился, сжевал пару креветок и снова напряженно уставился на этого надменного мудака — что-то же должно поменяться, раз он ведет себя не как всегда, ведь так? «Изменения, Бакуго, подмечай изменения! — шикнул он на самого себя, максимально приближая изображение лица Шото. — Так, самоуверенная улыбочка — это раз; в целом выглядит более расслабленным, чем на прошлом занятии — это два; на учителя смотрит не демонстративно, как до этого, а выжидающе — это три». Доброжелательное приветствие преподавателя застигло сосредоточенного Бакуго врасплох: он чертыхнулся и отодвинул изображение немного назад, но расслабляться отнюдь не собирался: что-то ему подсказывало, что изменения в поведении Шото явно не случайны… — Готовы? Все задания получилось сделать? — поинтересовался учитель, разглядывая своих студентов. Шото и Эйджиро синхронно кивнули, а Бакуго немного поерзал и примял позади себя подушки, чтобы спина не затекала, пока он будет слушать лекцию и следить за развитием событий в классе. Тем временем Шото раскрыл тетрадь, сунул ручку в чернильницу, а сам сложил руки на столе, сцепил пальцы в замок и оценивающе посмотрел на преподавателя. Эйджиро тоже открыл тетрадь, но тут же про нее успешно забыл: весь подался вперед, заинтересованно блестя глазами и ожидая дальнейших указаний учителя. — А сейчас я бы хотел провести с вами практическое занятие. У нас же деловая коммуникация, верно? — улыбка преподавателя была немного лукавой. Бакуго в спальне довольно оскалился — практическое задание это хорошо — Шото обязательно что-нибудь да ляпнет, закономерно зашипит, когда его снова дернут за волосы, и перестанет так самоуверенно улыбаться. — Сегодня я бы хотел, чтобы вы обменялись тетрадями и, по очереди, вслух, зачитали письма друг друга — будем коллективно разбирать ошибки, если таковые будут. После этих слов довольная улыбка на лице Бакуго перетекла в злорадную ухмылку: Шото точно не согласится участвовать в таком практическом занятии, если он тогда правильно разгадал его реакцию в классе, — для него выставлять что-то личное на всеобщее обозрение равносильно смерти, да еще и в присутствии Эйджиро, который в прошлый раз его играючи уделал… «Так, считаем до пяти, а потом будет «ой»… Пять, четыре, три, два, один… Что?!» Бакуго оказался прав и неправ одновременно. Как только улыбающийся Эйджиро первым протянул Шото свою тетрадь, тот холодно на него посмотрел и обратился к учителю: — При всем уважении, но я отказываюсь меняться тетрадями и участвовать в таком практическом задании. Хотите знать, что я написал, — читайте. Про себя. Но никакого чтения вслух моих писем и тем более коллективного разбора ошибок не будет, — отчеканил Шото. И когда он ожидаемо не зашипел, после своего выпада, ведь по факту он никому не нахамил и не проявил неуважения, Бакуго поначалу разочарованно выдохнул, а потом буквально примерз к кровати от внезапного осознания: неужели этот надменный мудак понял когда и за что его дергают за волосы и воспитательная мера изжила себя?! — Но, принц Шото, у нас же предмет общения… — на мгновение растерялся учитель. — Это нормально коллективно разбирать вопросы и проводить работу над ошибками.  — Мы можем коллективно разбирать вопросы, но вот работу над ошибками я предпочту проводить с вами один на один, — еще более уверенно ответил Шото и улыбка на его лице проявилась четче. — Или вы хотите, чтобы о ваших инновационных методах узнала королева? Не думаю, что ей такой стиль обучения понравится. «Сука, он точно понял!» — горькая досада захлестнула Бакуго и ему стоило невероятных усилий удержаться и не шарахнуть Шото хотя бы слабым разрядом тока… Снова вовремя вспомнились слова Мины о последствиях решений, принимаемых на эмоциях, и, вместо тока, Бакуго громко и витиевато заматерился. Когда его подотпустило, преподаватель уже успел справиться с собой и переиграть сегодняшнее занятие: собрал тетради для проверки, а принцам, чтобы не тратили время зря, пока он проверяет, раздал какие-то рисунки про виды прямого общения и попросил ознакомиться. Бакуго искренне восхитился выдержкой этого человека и решил, что он не хуже — тоже научится себя лучше в руках держать. Сплавал за успокоительным зельем, плюхнулся обратно на кровать и серьезно задумался о новом плане — пора переходить к более кардинальным воспитательным мерам, раз Шото такой сообразительный. «Для победы над противником нужна грамотная стратегия, а для грамотной стратегии надо знать слабые места оппонента…» — к месту всплыли в памяти нравоучения дедушки. И тут Бакуго снова сочно выматерился, но уже на себя самого: со всей этой круговертью с копированием бестиария, лекциями, совместным домашним заданием, он так и не воспользовался своим нахождением во дворце и не осмотрел комнату Шото. Да, он следил за ним на лекциях, во время обедов и ужинов, подглядывал по вечерам между разговорами с родителями и Эйджиро, но самое-то главное мог и упустить, ибо, как не уставал повторять дедушка: «Все серьезные решения принимаются за закрытыми дверями». — Вот это я стормозил, так стормозил… — снова чертыхнулся Бакуго, наблюдая, как Шото и Эйджиро внимательно изучают раздаточный материал. — Все, в понедельник, во время первой лекции, надо обшарить комнату Шото с пола до потолка!» А потом он вспомнил, что до сих пор так и не узнал, где находится спальня этого надменного мудака. «Бля… Ладно, можно спросить у Мины. Точно, хороший вариант. Быстро обшарю и поплыву домой, чтобы успеть на деловую коммуникацию, хотя… можно и у Денки узнать. Именно! Как раз вставлю мозг и типа подключу к расследованию. Красота!» Внезапно в голову пришла мысль, что Эйджиро может опять попросить остаться до утра. Тогда как? Когда обыскивать комнату Шото, если вроде как можно, как и до этого, сидеть с ним рядом на лекциях и читать что-то свое? Бакуго поскреб затылок: будет странно, если на одну лекцию он типа не пойдет, а на вторую, которую не хочет пропускать, — явится… «Ой, да так и скажу, что хочу с Денки немного времени провести, делов-то…» Выстроив до конца план действий на понедельник, он доел креветки, допил успокаивающее зелье и растекся по кровати — стало совсем хорошо: тело сыто переваривало обед, сверху плюхнулся Одеялко, Шото перестал так сильно бесить… «А ведь уже вечером буду есть вкусную еду, а потом валяться с Эйджиро на мягкой кровати, обниматься и разговаривать, а потом следить за парочками через шар подглядывания — ну, вообще красота…» Пока Бакуго мечтательно улыбался своим мыслям, преподаватель закончил проверять домашнее задание принцев. Вернул тетради и похвалил их обоих за замечательные письма: разбирать нечего — оба постарались на славу. Эйджиро победно посмотрел на Шото, а тот тихонечко фыркнул. Бакуго, конечно, совсем чуть-чуть, расстроился, что Шото не проиграл, но быстро отмахнулся, — плевать — до надменного мудака он скоро доберется, а сейчас послушает интересную и полезную информацию…

***

— Зацените мою новую технологию, — пафосно объявил Бакуго, вытаскивая из сумки стеклянный шар и гордо демонстрируя его родителям. Те громко ахнули, когда он ненадолго затемнил гостиную и вывел на стену изображение комнаты Эйджиро, максимально увеличивая изображение кровати. — Охренеть… — восхищенно выдохнула мать, когда кровать будто прыгнула навстречу и стали видны даже мелкие морщинки на покрывале. Бакуго, довольно скалясь, подвигал обзор вперед-назад и по сторонам, наслаждаясь видом ошарашенных родителей, и дернул подбородком вверх: минутка заслуженного триумфа, как говорится.  — А, сделаешь… — начала было мать, но Бакуго ее насмешливо перебил: — Сделаю тебе такой же. И Мине сделаю. Но только после того, как кто-то мне притащит еще два крупных кристалла… а то у меня сырье закончилось. — Вот ведь поганец, скажи, Масару? Слова ему не скажи! — фыркнула мать, легонько шлепая его щупальцем и закатывая глаза. — И что ты будешь с ним делать? — Не знаю, Мицуки, как нам теперь с тобой жить… В собственном доме перебивают! — отец сделал скорбное лицо и укоризненно посмотрел на Бакуго. Несколько мгновений они втроем откровенно ломали комедию: родители укоризненно смотрели на Бакуго, неодобрительно качая головами, а он, скрестив руки на груди, скучающе разглядывал гостиную, пока первой не выдержала именно мать — расхохоталась и кинулась к нему обниматься. К матери присоединился отец, и они ненадолго замерли все втроем, крепко обнявшись, а потом она щелкнула Бакуго по носу и картинно заворчала, что надо уважать ее седины и дать высказаться. — Да я тебе просто время экономлю, ма, угомонись. Мы же все знаем, что тебе нужен собственный экземпляр любого моего произведения, будь то зелье, наливка или хрустальная актиния, — усмехнулся он. — Ты просто любишь все новое и необычное. — Кстати, это не совсем правда, Кацуки, — тут же не согласился отец. — Это не только поэтому. — Тогда почему? — Потому, что сильно любит тебя и очень гордится каждым твоим достижением. Чтобы ты знал, Мицуки хранит все твои подарки, начиная с самого детства. Я узнал об этом, когда ты переехал, — нашел ее ночью в гостиной, перебирающей в большой коробке камушки, кусочки кораллов, пластинки с рисунками… В коробке также было все то, что ты ей приносил с горящими глазами после исследования затонувших кораблей, — отец с обожанием посмотрел на порозовевшую мать, кусающую губы. — И я же вижу, как она любуется звездным небом в спальне или светящейся актинией в гостиной и тихо приговаривает какой ты у нее замечательный, будто я не услышу… — Все-таки слышал, да? — мать невольно покраснела и постаралась спрятать глаза. — Конечно, дорогая, — отец чмокнул ее в щеку и снова посмотрел на Бакуго. — А как Мицуки заботится о полипах, которые мы тогда притащили из пещеры? Не дай морской Бог мы забудем их покормить… Так что дело совсем не в тяге к необычному и новому, Кацуки. Бакуго виновато уткнулся матери в шею и тихо извинился перед ними обоими — был неправ. Скосил глаза на полипов, слабо поблескивающих в коробочке и актинию, стоящую на самом видном месте. Вспомнил повешенные на стену венки в комнате Эйджиро, браслет с морскими звездами, всегда лежащий около песочных часов, актинию и шар на прикроватных тумбочках, шнурок с камнями, который друг не снимал даже принимая ванну, и внезапно осознал, что подарки, действительно, не просто вещи, а именно напоминание о человеке, подарившем их. — Блин, а я ваши подарки использую для зарабатывания монеток… — Бакуго покраснел, а потом посмотрел на родителей. — Теперь дарите такие, чтобы я тоже мог на полки складывать. — Хорошо, Кацуки, будем дарить такие, чтобы ты тоже мог поставить на полку, — согласились они, вдвоем поглаживая его щупальцами. — Только тебе придется сказать, что тебе нужно, а то ведь ты сам многое можешь сделать. — Хммм… — Бакуго ненадолго задумался, а потом хитро улыбнулся. — Тогда подарите мне то, что я не могу сделать сам. — Ну? — глаза отца и матери заинтересованно блеснули. — Хочу сестричку, — огорошил их Бакуго, продолжая улыбаться. — Но братику тоже буду рад, если что. Лица родителей сначала вытянулись от удивления, а потом они растерянно заулыбались. — Дорогая, теперь уже не отвертимся, — усмехнулся отец, целуя мать куда-то в шею. — И я тоже за сестричку, если что. — Вот же ж… — та захохотала, обнимая их двоих крепче. — Ладно, хотите сестричку, будет вам сестричка. — Обещаешь? — сразу же прищурился Бакуго. — Обещаю. Я же специализированный маг, забыл? — мать потрепала его по волосам и глянула на часы. — Я бы, конечно, не отказалась вот так вот с вами провести весь вечер, но нас ждут. — Точно, — Бакуго высвободился из родительских объятий и потянулся за сумкой. Вытащил несколько бутылок с черничной наливкой, выставил их на стол, а затем уложил шар в сумку. — Сварил вот вам: посидеть, побалдеть взрослой компанией. А Хито и Мине презентую еще следящее зелье, чтобы вы могли в остальное время по тарелочкам общаться. — Ого, из синеньких ягодок? — оживилась мать и потащила бутылки в сумку отца. — Масару, смотри какой Кацуки внимательный: сварил наливки, зелье презентует… А мы с тобой о подарках даже и не задумались. Что делать будем? — Ма, подари Мине серьги с кораллами — у тебя их несколько пар, — подсказал Бакуго. — Дорогая, а я тогда презентую Хито ремень и шейный платок — у меня их навалом, — успокоил мать отец, подхватывая ее под локоть. Они оба умчались в спальню, сопровождаемые Одеялком. Мать вернулась с двумя шкатулочками, а отец — с несколькими ремнями и ворохом платков. Положил все на стол, задумчиво перебрал и посмотрел на Бакуго с матерью. — Как думаете что из этого Хитоши подойдет? Бакуго тут же ткнул в темно-фиолетовый платок и черный ремень. — У Хито фиолетовые волосы, насколько я помню, а черный ремень будет сочетаться с брюками любого цвета. — Решено, — отец сгреб все остальные платки и ремни и унесся вместе со скатиком в спальню, а мать все продолжала переводить взгляд с одних серег на другие — никак не могла определиться какие дарить. Бакуго вспомнил цвет линий на парных кольцах и ткнул щупальцем в пару, которая лежала у нее под носом. — Вот эти, — подойдут к кольцам и волосам. Мать заулыбалась, сложила подарки в сумку отца, обняла его за шею и пытливо посмотрела в глаза. — Ну, нашел, кто из мистических созданий Одеялко? — Неа, в моей части не было ничего похожего, — даже глазом не моргнув, соврал Бакуго. — А вы чем порадуете? — Да особо ничем — ни одно пока что не подошло, но статья про драконов оказалась занятной, — хмыкнула она, закрывая шкатулки. — В плане? — Да просто люди в своем репертуаре: считают, что можно подчинить себе драконов… Я вас умоляю — где жалкие людишки и где драконы?! Пффф… — Пхах, у людей всегда так — им кажется, что они самые главные в мире, — усмехнулся Бакуго, соглашаясь с ней. — Дракона можно приручить и только, если он сам захочет быть прирученным…  — Именно. Как и сесаелий и любых других созданий, — внезапно поддакнул, вернувшийся из спальни отец, почесывая спинку Одеялка. — Без ласки и тепла ни одно живое существо не захочет сотрудничать. Но у людей много заблуждений на этот счёт, я уже успел в этом убедиться. — Короче, надо будет про драконов почитать, вы меня прямо заинтриговали, — Бакуго поправил лямку сумки на плече и вопросительно уставился на родителей. — Ну, что, погнали или как? — Подожди… Ты нашел рецепт для Мины? — внезапно поинтересовалась мать, складывая серьги в шкатулку. — Еще нет, — пришлось признаться Бакуго. — А что? — Да вот думаю, может захватить им зелья для романтического настроения? Как-то хочется поддержать этих двоих, пока нет решения проблемы… — Дорогая, не думаю, что это хорошая мысль, хотя желание твое абсолютно понятно… — резонно одернул ее отец. — Не стоит давать повод сомневаться в способности Кацуки хранить секреты. Если Мина нам расскажет сама, то в следующий раз обязательно захватим, а пока будем делать вид, что мы не в курсе. — Ладно… — мать недовольно поджала губы, соглашаясь с его правотой. — Тогда просто напьемся наливки из синеньких ягодок и будем играть в фанты! — А вот это мне нравится, — улыбнулся отец, надевая на плечо сумку и приобнимая мать щупальцами. — Больше тебя ничего не беспокоит? Можем плыть? — Все, можем отправляться, — хмыкнула она, позволяя себя увлечь вперед и оглядываясь на Бакуго. — Расскажешь по дороге, что там еще интересного узнал на деловой коммуникации? Сегодня же была лекция, верно? — Все-то ты помнишь, — проворчал он и, когда они выплыли из дома и направились ко дворцу, принялся описывать как прошла лекция. — То есть ты решил узнать, что от других скрывает Шото? — поинтересовался отец, когда он закончил рассказ про то, как уверенно вел себя тот надменный мудак и что на лекции рассказал преподаватель. — Ага. Я все больше его подозреваю после того, как он оказался таким неожиданно сообразительным. — Но ведь сообразительность — это не порок и не веский повод, — вставила свой комментарий мать. — Не самый веский, но все равно достаточно серьезный, — поправил ее Бакуго. — Шото не любит быть на вторых ролях и проигрывать. А на эмоциях можно принять кучу опасных решений — это до меня Мина донесла. — А когда ты достаточно долго в угнетенном эмоциональном состоянии, то все средства для достижения цели могут стать хорошими, — отрешенно высказался отец и посмотрел на мать. — Кацуки правильно рассуждает, дорогая. Подавленная зависть, ревность, амбиции и прочее могут превратить человека в беспринципного подонка, считающего нормой идти по головам других. Я, конечно, не одобряю обыск личного пространства, но тут уж выбирать не приходиться, — слишком мало мы знаем о Шото и его истинных мотивах, а также об отношении к Эйджиро. Такое незнание может выйти всем боком. — Вот и я об этом же. Спасибо, пап. — Похоже, выбирать особо не из чего… — резюмировала мать, проводя щупальцем по боку подплывшего к ней Одеялка. — Только осторожно, Кацуки, хорошо? — Конечно, ма. Я же понимаю, как это может аукнуться Эйджиро, — успокоил ее Бакуго, — поэтому буду предельно осторожен. — Потом расскажешь что выяснил? — Само собой. — Все, тогда я больше тебя не достаю, — она погладила Бакуго по щеке и улыбнулась. — Если понадобится хоть какая-то помощь, мы рядом, помнишь? — Конечно, ма. А теперь давайте поговорим о чем-то более приятном, чем Шото, — надоел мне уже до чертиков. — Тогда, может, расскажешь как ты додумался усовершенствовать тарелочку до шара? — поинтересовался отец, заинтересованно на него поглядывая. — Эйджиро надоумил? — Неа, Одеялко. Это он мне подсказал, — после этих слов скатик интенсивно закружился вокруг них. — Невероятно умное создание, — восхищенно выдохнул отец. — Повезло тебе. — Ага. — Кацуки, а подробности? — нахмурилась мать и Бакуго понял, что соскочить не получится: придется рассказывать что, куда и зачем. До дворца плыть было еще прилично, поэтому он вздохнул и принялся детально расписывать, как Одеялко загадывал ему ребусы один сложнее другого, а он безбожно тупил и бесился, умалчивая только об одной незначительной детали — истинной причине создания шара подглядывания.