Aqua et ignis

Бакуго проснулся и удивлённо скосил глаза влево: Эйджиро рядом не наблюдался. Он протянул руку, собираясь привычно погладить скатика, но тот тоже отсутствовал, и Бакуго раздражённо шлепнул рукой по подушке, ловя себя на мысли, что чувствует себя немного брошенным: ни Одеялка, ни сопящего в ухо друга. Вскочив с кровати, он поплыл в гостиную, почесывая живот и хмуря брови, логично рассудив, что Эйджиро скорее всего с родителями. Так оно и было: отец с наследным принцем, сидя за столом, играли в шахматы, вовсю подкалывая друг друга, а мать лежала на диване, пила зелье для красоты и гладила Одеялко. — Кацу, доброе утро! — улыбнулся ему Эйджиро и сразу же подскочил со стула обниматься. — А чего такой недовольный? — А того! — цыкнул Бакуго, укоризненно смотря на него и скатика. — Просыпаюсь один: ни тебя, ни его… А вы тут сидите, балдеете. Каким я должен быть? — Ну, не злись. Я просто рано проснулся и захотел в туалет, пошел искать, а родители уже встали, ну вот мы успели позавтракать и решили сыграть в шахматы. А тебя не будили, чтобы хорошенько выспался и отдохнул: вон сколько ты вчера колдовал, да ещё мы тренировались до полуночи… — Пойдем, выпьешь бодрящего зелья, позавтракаешь и станешь добрее, — подплывшая мать чмокнула его в щеку и потащила с собой на кухню. — Нечего тут с утра всем разнос устраивать. — Уговорила, — буркнул Бакуго, поглаживая подплывшего скатика и поглядывая на немного озадаченного друга. — Все, не заморачивайтесь, просто настроение не очень. — Ладно, — Эйджиро присел на стул, все ещё недоуменно поглядывая на Бакуго. — У Кацуки стойкая нелюбовь к этому времени суток, — тихо пояснил ему отец и улыбнулся Бакуго. — Утро, Кацуки!  — Привет, пап! — буркнул тот, хмуря брови и наглаживая скатика. — Не боись, к тебе претензий нет. — Это хорошо. Хочешь я тебя обниму, чтобы утро стало чуточку добрее? — Нет, этим займусь я, — безапелляционно заявила мать, крепко обхватив Бакуго рукой за талию, и кивнула на сидящего Эйджиро. — Масару, есть ещё один обнимательный мальчик, вот и займись: один — мне, второй — тебе. И Бакуго утащили завтракать. Мать усадила его на табуретку и принялась выставлять на стол остатки вчерашнего ужина. Вручила бутылочку бодрящего зелья, присела рядом, обняла и задала вопрос в лоб: — И чего это ты с утра пораньше такой взвинченный? Только потому что Эйджи и Одеялко не лежали рядом и не ждали покорно, когда ты проснешься? — Да фиг знает, — пробурчал Бакуго, отпивая из бутылки. — Почувствовал себя брошенным с какого-то перепугу. — Поняятно… Давай я тебя пожамкаю такого недовольного и брошенного, чтобы ты перестал хмурится и ворчать, — она принялась его гладить руками и щупальцами. — Ты ж мое ревнивое создание. — Это разве ревность? — А что это по-твоему, если не она? — Нелюбовь к утру? — язвительно предположил Бакуго, жуя морскую звезду. — Не, это ревность, уж поверь, — мать чмокнула его щеку и коснулась своим виском его. — Мы оба с тобой жутко ревнивые. — Да ладно… Никогда такого за собой не замечал. — А я замечала, потому, что сама такая стала из-за твоего деда. И у тебя, похоже, то же самое. — Что это за новая теория? — Хммм… Она такая странная чуточку, но зато все объясняет. — Давай уже, ма, жги, — усмехнулся Бакуго, скептично посматривая на нее. — В общем, мой отец и твой дед был очень харизматичной личностью, и это сыграло с нами обоими злую шутку. Знаешь, что такое харизматичный или объяснить надо? — Неа, поэтому разжевывай. — Харизматичные люди — это страшные люди, Кацуки. Они опьяняют одним присутствием, восхищают своим интеллектом, будоражат речами и оставляют в памяти неизгладимое впечатление. Вспомни моего отца: красивый, мудрый, знающий, с хорошим чувством юмора, владеющий магией в совершенстве… А как он говорил! Окружающие поддавались его влиянию за считанные мгновения, ловили каждое слово и были готовы следовать за ним хоть на край света. — О да… — задумчиво отозвался Бакуго, вспоминая дедушку. — Я был буквально околдован и ослеплен, когда ты меня с ним познакомила. Он на много лет вперёд затмил всех и стал для меня самым важным человеком, а когда пропал, все словно потеряло смысл, и я почувствовал себя одиноким, отвергнутым и глубоко несчастным. — Вот-вот. Ты слово в слово описал мои ощущения из детства, когда отец подолгу отсутствовал: я тогда места себе не находила — сидела часами у дома и ждала его, пока не получала по шее от матери, что дела делать надо. То внимание, которое я получала от отца… как бы это описать-то? Оно было немного другого порядка, понимаешь? Более концентрированное, что ли. Мне было не интересно с остальными — все на тот момент были какими-то пресными и скучными. — Вот это ты правильно подметила: пресными, скучными и тупыми… И как ты справилась с этим? — Тяжело. Долго привыкала, что не все такие, как мой отец. А потом разозлилась и решила, что моя жизнь не будет вращаться только вокруг него, и увлеклась исследованиями. Встречалась с парнями, у меня появились подруги, стало немного легче. Но жуткая ревность, оказывается, во мне осталась: когда я встретила Масару, то ревновала его к каждому встречному. Потом научилась с этим жить. Ну вот теперь и ты проходишь что-то похожее с появлением Эйджиро. — Если ты знала, что все может этим обернуться, то зачем отдала меня деде на воспитание? — вполне резонно поинтересовался Бакуго, хмуро поглядывая на мать. — Это же неправильно, ма. Я столько времени приходил в себя после его внезапного исчезновения. — Прости меня, Кацуки. Для меня это было тяжёлым решением, очень тяжелым, — нехотя призналась она. — Я поступила так только потому, что он был единственным, кто из нашей семьи владел магией, и мог направить твою в правильное русло. Сам же знаешь, что подводных магов не так-то и много, а чужому человеку я тебя вообще не смогла бы доверить… Ну вот и решила поступить так, как поступила, уповая на то, что несмотря на личность отца, ты получишь больше хорошего и полезного, нежели, если я вас не познакомлю. — Теперь понятно, — Бакуго приобнял расстроенную мать. — Ладно, проехали с прошлым. Объясни мне при чем тут ревность? — А при том, что ты изголодался по вниманию, Кацуки, хотя мог этого и не осознавать. Тем и плохи харизматичные люди — они вызывают стойкую зависимость: с ними все такое интересное, яркое, новое и хочется этого еще и еще. Однако этим людям-праздникам тоже требуется много ощущений, приключений, эмоций, внимания и восхищения в свой адрес, и, когда ты уже больше не можешь им этого дать, они уходят за ними, оставляя тебя в сером, блеклом мире. В мире без них. А потом требуется достаточно много времени, чтобы прийти в себя и адаптироваться к простой обыкновенной жизни. Со временем становится легче, начинаешь забывать, что может быть по-другому. Однако, когда в жизни появляется человек, способный снова заставить тебя улыбаться и видеть мир ярким, вот тогда невольно снова появляется ревность, собственничество и приступы гнева — до ужаса страшно снова потерять яркость красок и приятные ощущения. — Ах вот оно что. Ты сейчас отца имела в виду? Его боишься потерять и ревнуешь? — И его, и тебя. Я боюсь потерять вас обоих, хоть и сдерживаюсь и стараюсь этого не показывать, чтобы не расстраивать. Ты же боишься потерять нас с отцом и Эйджиро, поэтому психуешь и невольно ревнуешь нас к нему, и его к нам. — Бля, как же бесит это все, ты бы знала… Жил себе один спокойно и горя не знал, а теперь во всем этом дерьме разбираться, — заворчал Бакуго, рассерженно дёргая щупальцами. — Так подожди… Эйджиро, получается, тоже пострадал от харизматичного человека? Да, похоже все сходится. — Что именно? — Он сказал, что мое присутствие его успокаивает, ему нравится со мной обниматься, и он утверждает, что по мне скучает, хотя мы знакомы-то всего ничего. Для меня это было необычно, но почему-то очень знакомо. И вчера, когда я смотрел на ту служанку Урараку, пытаясь понять, что между ними происходит, Эйджи дико странно на меня зыркнул, а потом отмахнулся, мол, все в порядке, не обращай внимания. Это же тоже собственичание? — Думаю, что ты прав, — скорее всего харизматичным человеком в жизни твоего друга был его отец. Ну не может король не обладать таким качеством и управлять страной. И да, все, что ты назвал, — тоже собственничание и ревность, просто Эйджиро или еще этого не осознает, или хорошо маскируется. — Вот дела… Короче, нам с ним обоим дико не хватает внимания, правильно я понимаю? — Не только вам обоим, — немного помолчав, призналась мать. — Нам с Масару его тоже жутко не хватает, после того как ты переехал. Вчера был настолько потрясающий вечер, что мы с ним полночи не могли заснуть: все радовались, как же это круто, когда мы в доме не одни — и наплясались до изнеможения, и насмеялись до болящих животов, и наговорились о стольких интересных вещах. — Мда… А мне всегда казалось, что вам круто вдвоем, и я вам со своим ворчанием только мешал… — Твою ж мать, Кацуки, как тебе такое вообще могло в голову прийти?! Ты нам не мешал, мы не знали как к тебе подступиться — ты совершенно замкнулся в себе… А потом взял и решил переехать. — Я не хотел, чтобы вы расстраивались. Мне казалось это верным решением. — Дурак ты, Кацуки. Мы еще больше расстраивались с твоим переездом. А потом долго страдали от тоски и одиночества, но крепились и уважали твое решение. Но теперь бывайте у нас почаще, ладно? Так приятно, когда в доме радостно и весело… — она немного жалобно посмотрела на него, и у Бакуго аж все внутри перевернулось. — Ма, мы постараемся, честно. Я только «за». Можем вместе учиться танцевать по выходным, если вы не будете так часто мотаться в командировки и свои экспедиции. — Было бы хорошо. С вами обоими я снова чувствую себя девчонкой: хочется смеяться до слез, беситься до упаду и чувствовать, что жизнь прямо кипит. А насчет командировок, попрошу Масару, чтобы он поставил их нам только в рабочие дни. — Отец может вносить изменения в рабочее расписание? — у Бакуго отвисла челюсть от этой новости. — Разве не ты главнее его? — Нет, вообще-то он мой начальник, а не я — его, — немного нервно хихикнула мать. — Я же тебе говорила, но ты, наверное, забыл. А ты думал по-другому? — Ну да… Отец вообще не выглядит как человек способный командовать другими.  — Кацуки, ну ты даешь… — она все же не удержалась и расхохоталась. — Масару спокойный, добрый и потакает моим капризам только дома, а на работе он достаточно требовательный руководитель. Так, что он еще тот командир. — Блин… — Бакуго невольно покраснел и растерянно посмотрел на мать. — Не поверишь, но я его считал немного «тряпкой», как это деда называл. Мне всегда казалось, что ты везде главная. — А вот и нет, — хихикнула она и чмокнула Бакуго в щеку. — Просто мы командуем в разных местах. И он далеко не «тряпка», поверь. — Аргх… — недовольно рыкнул Бакуго и немного осуждающе посмотрел на мать. — Ты мне мозг прям с самого утра сломала! Оказывается я столько всего не замечал… — Извини? — она для видимости сделала виноватое лицо, а потом улыбнулась. — Ничего, разложишь у себя в голове по-новому и станет потом проще, поверь. — Кацу, я выиграл! — на кухню залетел довольный Эйджиро и замер, заметив недовольного Бакуго и улыбающуюся мать. — Ой, простите… Я, наверное, не вовремя — вы тут разговариваете… — А вот и нет, — ты как раз вовремя, — усмехнулся Бакуго и отодвинул от себя пустую тарелку. — Маман мне тут с утра решила мозг взорвать вопросами позаковыристее. Поэтому ну очень хорошо, что ты пришел. — Может, в комнату пойдем и на диване посидим, раз ты поел? — предложила она, видя, что Бакуго хватит на сегодня откровений. — Да, надо посидеть и переварить завтрак, — согласился тот, радуясь, что мать не стала настаивать на продолжении разговора: и так слишком много новой информации ему с утра прилетело. — И посмотреть, как кто-то обыгрывает отца. Такое прям нельзя пропустить. Сможешь еще раз ему объявить «шах и мат»? — Смогу, — заулыбался Эйджиро, когда к нему подплыла мать и обняла. — А вот это заявление… Теперь даже я хочу посмотреть на вашу игру. Моего мужа обучал дедушка Кацуки, а тот был просто повернут на шахматах, так что партия должна быть просто фееричной,  — прищурилась она, бесцеремонно сдергивая щупальцами Бакуго со стула. — Давай, шевелись, ты же не хочешь такое пропустить? Они переместились в гостиную. Мать с Бакуго расселись на диване, а Эйджиро приземлился на свой стул, смотря как отец перекладывает поцарапанные и отколотые шахматные фигурки со стола обратно на доску. — Меня попросили выиграть ещё раз при свидетелях, — признался он и кивнул в сторону дивана. — Это мы ещё посмотрим, — хмыкнул отец, прищуриваясь. — Я без боя не сдамся! — Давай, Масару, покажи класс! — мать подмигнула ему, а потом посмотрела на Эйджиро. — Ничего личного, каждому нужна поддержка, а у тебя Кацу есть. — Эйджи, давай порви его вместо меня! — мстительно улыбнулся Бакуго. — Пусть корона великого шахматиста упадет. — Я то думал, что ты меня любишь… — отец состроил страдальческое лицо. — А тут порвать меня просишь. — Я тебя люблю, но болеть буду за Эйджи, чтобы все по-честному было, — Бакуго даже не повелся на уловку отца и подмигнул другу. — Так что понеслась! Мать и Бакуго затихли, вдвоем поглаживая примостившегося у них на коленях скатика, и уставились на сосредоточенных отца и Эйджиро, которые переставляли фигурки по клетчатой доске. Битва у них была ожесточенной, но Эйджиро, даже теряя свои фигуры, беззаботно улыбался сидящим на диване, пока противник обдумывал свой следующий ход. — Шах, — через два хода гордо объявил отец и откинулся на спинку стула, смотря на мать и Бакуго взглядом победителя. — Это мы ещё посмотрим, — усмехнулся Бакуго, уже осознав, что уровень игры его друга достаточно высок: ну нельзя настолько непринужденно сидеть и отвлекаться, если плохо играешь. Эйджиро мельком взглянул на доску, быстро переставил не то коня, не то ферзя, и сочувственно улыбнулся отцу, который всё ещё радовался, что «прижал» его, объявив шах. — Извините, Масару, но мат. — Как? — отец наклонился поближе к доске и страдальчески выдохнул. — Ну твою же мать! — А что я тебе говорил? — усмехнулся Бакуго и похлопал победителю. — Красавчик! Просто лучший! Эйджиро встал со стула, раскланялся, принимая аплодисменты от всех присутствующих, пожал руку отцу, искренне поблагодарив за прекрасную игру и лихо приземлился Бакуго под бок, обнимая того за талию. — Блин, мне по ходу слабо будет тебя обыграть, — проворчал Бакуго, поглаживая щупальцами ноги друга. — Ты же меня просто уделаешь с пары ходов… — Я буду сдерживаться, — хитро улыбнулся Эйджиро и сделал невинные глаза, когда все расхохотались. — Ну, правда, я очень хочу с тобой поиграть. — Эйджиро, а как ты сам научился так замечательно играть? — поинтересовалась мать, махая отцу рукой, чтобы тот тоже посидел со всеми на диване. — Мой отец был выдающимся шахматистом, — признался Эйджиро, немного погрустнев. — И всегда говорил, что король обязан хорошо разбираться в стратегии, а эта игра прекрасно ее развивает. Поэтому я прочитал все доступные в библиотеке книги, чтобы его впечатлить. — И тебе удалось у него выиграть? — Однажды. Вы даже не представляете насколько он был удивлен, проиграв пятнадцатилетнему сыну, — хмыкнул Эйджиро, когда Бакуго на него уважительно посмотрел. — А потом нам больше так и не удалось поиграть… Все сочувственно замолчали после последней фразы. Бакуго решительно свёл брови и сжал пальцы в кулак. — Тогда я просто обязан научиться играть в эти чёртовы шахматы! — Даааа, — заулыбался Эйджиро. — У тебя получится, Кацу. Я уверен, что ты когда-нибудь легко обыграешь даже меня, ты очень способный. — Эйджиро, ты очень сильный игрок, так что Кацуки придется очень долго учиться… —  уважительно отозвался отец и разочарованно выдохнул. — Никогда бы не подумал, что проиграю два раза подряд семнадцатилетнему парню… Жаль, что я не умею читать человеческие книги… Вот тогда бы точно ты просто так бы у меня не выиграл! — А хотите я вас всех научу читать? — неожиданно предложил Эйджиро и взволнованно затараторил: — Сейчас я просто выскажу свою идею, а вы мне потом ответите жизнеспособна она или нет, ладно? Дождавшись согласного кивка, он выпутался из щупалец Бакуго и вскочил с дивана, дескать, ему надо походить, пока говорит: так легче излагать свои соображения. — Так вот, я могу найти две азбуки, а Кацу их заколдует, чтобы не промокли под водой, и тогда мы разучим с вами сначала буквы, потом научимся читать по слогам. Ну, а дальше я могу подобрать вам что-нибудь лёгкое про мир людей или подводный мир, который вы и так знаете, и так понемногу сможете осваивать все более сложные тексты. А потом будете читать учебники и книги, как самые настоящие люди, и мы сможем вести такие словесные баталии, что только держись. Как вам? Мне кажется вместе учиться намного веселее и интереснее. — Эйджи, это потрясающая идея, признаюсь честно, — осторожно заговорила мать, первой опомнившись от приятного шока. — Но ведь тебе и самому надо учиться, тренироваться, выполнять разные обязанности. Когда ты все это успеешь? — Соглашусь с Мицуки, — подал голос отец. — Мне очень и очень импонирует идея научиться человеческому языку, но совсем не хочется тебе создавать лишних проблем, Эйджиро. Да и времени у тебя не особо много до коронации. А потом ты точно не сможешь бросать свое королевство и заниматься с нами. — Кацу, а ты что думаешь? — Эйджиро посмотрел на Бакуго с надеждой: он явно хотел попробовать претворить свой грандиозный план в жизнь, но понимал, что одному ему родителей не переубедить. — Эйджи, если действительно этого хочешь и будешь получать удовольствие от обучения, то наварить разных зелий и артефактов наделать, чтобы это было быстро и эффективно, вообще без проблем. — Кацу, ты просто лучший! — Эйджиро радостно взвизгнул и плюхнулся на Бакуго сверху, обнимая того за шею. — Я хочу! Я очень хочу, чтобы мы все весело и полезно проводили время. Бакуго довольно улыбнулся и взъерошил его волосы. — Значит, решено: ты находишь азбуки, а я — заклинания, чтобы они не промокли. — Масару, Мицуки, вы все еще против? — Эйджиро посмотрел на родителей и те беспомощно улыбнулись и отрицательно помотали головами. — И как тебе отказать, зараза ты эдакая? — мать легонько шлепнула щупальцем наследного принца по заднице. — Раз сам нас уговорил, потом тогда не жалуйся. — А я не буду, — заулыбался тот и посмотрел на Бакуго. — Точно она тебя в детстве по попе шлепала, не соврал. — Как ты мог меня сдать, поганец? — мать цыкнула на Бакуго и ткнула того в бок. — Теперь Эйджиро на полном серьёзе думает, что я — горе-родитель! — А вот и нет, — хихикнул Эйджиро, с некоторым обожанием посматривая на нее. — Ты замечательная мама, Мицуки, даже не сомневайся! И шлепки твои для дисциплины, ведь родители должны быть немного строгими, чтобы дети уж совсем не распоясывались. — Это тебе кто-то так сказал или сам так считаешь? — отец заинтересованно посмотрел на Эйджиро. — Мне так Мина говорит, — признался тот и затараторил: — Это моя нянечка. Она мне как мама. Они в прошлом с моей мамой были подругами, хоть она и служанка, и с тех пор, как мамы не стало, она обо мне заботится. Мина классная! Скажи, Кацу? — Подтверждаю. Мина чертовски классная. Надо будет вас познакомить. — Ого, новые знакомства — это же дико увлекательно! — отец довольно заулыбался, но тут же быстренько начал оправдываться, когда на него ревниво зыркнула мать. — Дорогая, чисто в исследовательских целях! Ничего такого, ты даже не думай. — Смотри у меня, — шикнула та и смутилась, когда Эйджиро снова захихикал. — Ну вот, теперь ты знаешь все, Эйджи: я всех шлепаю, на всех цыкаю и жутко ревную мужа и сына к каждому встречному. — А мне нравится. Ты классная, правда. И ревность мне понятна — за такими красавчиками нужен глаз да глаз. — Вот, понимаешь меня, — улыбнулась мать. — Но к тебе я не ревную, если что. Просто не могу. Ты слишком хороший. Так, что ты ревнуй Кацуки за меня, ага? — Договорились, — заулыбался Эйджиро и подмигнул Бакуго. — Буду тебя теперь, с разрешения твоей мамы, к каждому столбу ревновать. — Морской бог, дай мне сил… — пафосно простонал Бакуго, и все расхохотались. Ещё немного поболтав о том, о сем, они решили пообедать, а потом всей компанией завалиться к Бакуго: у родителей, оказывается, кончились зелья, а он не обратил внимания, да и ещё им артефакты обещали. Он сразу смекнул, что столько народу может притащить ему в дом намного больше еды, чем он один, и ещё добавил рыбалку в список сегодняшних дел, ну и, конечно, тренировки по танцам — надо же опробовать действие артефактов. День обещал быть очень насыщенным, но его это несказанно радовало.