Близкий человек?

Спать ему не хотелось. Он размышлял над словами Серёжи. С чего бы ему вдруг жалеть его? И откуда он об этом знает? Скорее всего, знают уже все. В школу лучше вообще не возвращаться... Он хотел быть полезным для Давида. Слова его родителей засели в голове. Он не переставал гадать, сколько же стоит эта психотерапия. Она, к слову, начала чем-то помогать. Как говорила психолог, они "прорабатывают проблемы и события". Наверное, так называется обсуждение всего с ним произошедшего, а этого было много. Сначала ему было дико стыдно лить слёзы на сессиях. Но эта женщина убедила его, что это нормально. Вчера, на последнем сеансе, они обсуждали то, как он ушёл из квартиры Давида. И тогда, он вспомнил про тот листок. Который Роменский когда-то прочёл и почему-то не отреагировал. Никита начал задумываться о том, чтобы рассказать психологу об этом, а значит, впервые рассказать кому-то о своих чувствах. Но, в то же время, ему было страшно. Ведь это же неправильно. Сначала он вообще подумал, что Ангелина - девушка шатена, тогда шансы на взаимность окончательно падали до нуля. Но, исходя из их разговора, это была его сестра, которую, судя по всему, он не особо любил. При нем так грубо он разговаривал только с Артуром и его компанией. Она назвала Никиту малолеткой и грозилась всё рассказать всем... А если из-за этого Роменский выгонит его? Он не знал, сколько времени прошло с того момента, как Давид ушёл, но это явно было очень давно, уже стемнело. Он сел на диван, включил телевизор. Интересно, когда он последний раз брал пульт в руки? Лет восемь назад... Полистав каналы, он включил какой-то фильм. На середине начал засыпать, когда услышал щелчок входной двери. —Да-да.. А-ага... Пока... - прозвучал голос из прихожей. Давид вернулся. Мальчик вышел из гостиной. Увидел шатена. Он тоже посмотрел на него. Пошатываясь, подошёл ближе. Никите в нос ударил острый и такой знакомый запах. Запах алкоголя. А Роменский улыбался, подходя к нему вплотную. —Давид?.. Ты пьян? - он начал пятиться назад. И вдруг, старший резко обнял его. Крепко. Очень. —Никита... Да нет... ты... ты что... - только не это. Он подергался, пытаясь высвободиться из нежеланных объятий, но Давид не отпускал. Дыхание перехватило. Затем, кареглазый куда-то потащил его за собой. —О-отпусти!.. - он еле сдерживал слёзы. —А ты... знаешь... у тебя глаза... красивые... - что?.. Паника, паника, паника. Шатен и не думал отпускать его. Они пришли в его спальню, он положил его на постель. Нет, нет, нет... Он ведь... не сделает то же, что сделал Пётр?.. Никита начал бешено брыкаться, пытаясь вырваться, когда Давид лёг рядом и снова обнял его. Рука старшего куда то двинулась, мальчик дёрнулся. Почувствовал её в своих волосах. Из глаз побежали слёзы. Он не хотел, не хотел, чтобы старший был таким же, как его родители. Боялся, что он начнёт лапать его. —Ну ты... чего... я же... - « —Ну чего ты, не бойся, больно не будет. - он слышал издевательскую ухмылку в его хриплом голосе.» Пожалуйста, нет... Он зажмурился, как будто его это спасёт. —Просто люблю... - последнее слово вышибло из головы все мысли. Что он только что сказал? Что он любит? Его? Нет, это бред. Давид не понимает, что несёт. И вообще, может, он просто не договорил. Аккуратно открыв глаза, он увидел в карих глазах затуманенную алкоголем нежность. Ему просто кажется. Это невозможно. —А вообще... ты сам весь... такой...красивый... прекрасный... милашка просто... - даже при понимании того, что это всё бред пьяного человека, Никита очень смутился. Никто ему никогда такого не говорил. А если Роменский правда так считает? Несмотря на это, человек под градусом себя не контролирует. Поэтому Берг поспешил снова попытаться уйти. Получилось даже почти подняться. Но Давид повалил его обратно. —Не уходи... пожалуйста... - ему всё ещё было страшно. —Обними... меня... - наверно, в этой ситуации лучше послушаться. Он неуверенно обвил руки вокруг торса шатена. Старший улыбнулся и обнял его в ответ, зарываясь носом в его волосы. Напряжённый от головы до пят, Никита уснул. Проснулся с болящими глазами и головой. Не выспался. События минувшей ночи мелькали перед глазами. Давида в кровати не было. На кухне слышались шаги. Он медленно встал и с опаской заглянул на кухню. Роменский готовил что-то на плите. Запаха он больше не чувствовал. —Доброе утро, Никита. - как обычно сказал он. —Почему ты сегодня спал у меня? - он ничего не помнит, отлично. Логичнее будет сказать как есть. —Ты вчера вернулся пьяным... - на всякий случай не подходя к нему, тихо начал он. Глаза шатена расширились. —Пожалуйста, скажи, что я ничего тебе не сделал. А ведь... он и правда ничего плохого не сделал. Сделал ему кучу комплиментов, пообнимал и уснул. При воспоминании обо всех тех словах, его щеки снова вспыхнули. —Ну... Ты сказал... что у меня глаза красивые. - Давид улыбнулся. —Значит, я из тех, кто под градусом фактит. - словно похвастался он. А узнай он, что ещё говорил, не взял бы свои слова обратно? —А ещё? —Обнимал меня постоянно... - лицо Роменского снова стало серьёзным. —Пожалуйста, прости, если я тебя напугал... Я первый раз попробовал вино вчера, и, видимо последний. Господи, слава богу, я тебе не навредил... - выдохнул он. Шатен тоже резко покраснел. Может, понял, почему они вместе спали... Они позавтракали. Никита снова еле съел пол тарелки. Начать нормально есть давалось ему слишком тяжело. Шатен решил сегодня не идти в школу. —Я буду готовиться к экзменам, а потом можем куда нибудь сходить. - он не хотел выходить из дома. —Например? —В тц! Точно, купим тебе новой одежды! - на это тоже надо тратить деньги, тем более, он без работы. —Мне и так хорошо, не надо... —Не хочешь на улицу идти? - конечно, он всегда всё знает. —Да... - признался он. —Ладно, тогда, можем приготовить что нибудь. - а он ведь не умеет готовить от слова совсем. Но если так он поможет Давиду хоть в чём то... Прошло достаточно много времени. Давид всё ещё сидел за своим столом, а Никита почти дочитал книгу. И вот, наконец, шатен захлопнул сборник задач и позвал его готовить. Они решили испечь запеканку, а шатен признался, что и сам готовить особо не умеет. —Ну, у нас вроде всё для этого есть... - сказал Давид, изучая рецепт. Берг не понимал много чего. Ванилин, сода... Он чувствовал себя ужасно тупым. Мать никогда не звала его готовить, а сам он ел что придётся, либо не ел вообще. —Подай соду пожалуйста. Она в одной из баночек на полке. - он подошёл к шкафчикам. Четыре одинаковых баночки. Что из этого сода? В первых двух лежали сахар и соль. Хоть что-то он понял. Сода, сода, сода... Осталось две банки. В одной что-то белое, в другой тоже. Прошло уже достаточно времени, чтобы можно было принести нужное. —Никита? Всё хорошо? - он почувствовал, как сердце забилось быстрее. Дыхание снова стало неровным. Давид подошёл к нему сзади. —Я.. я н-не знаю, что такое с-сода... - с трудом вымолвил он. Хотелось под землю провалиться от стыда. Но тахикардия не прекращалась. —Так сказал бы сразу... Всё нормально. - старший обнял его за плечи. Сразу вспомнилась эта ночь. Давид так часто его обнимает... —Прости... —Не извиняйся, ладно?.. Все хорошо... В итоге кареглазый сам взял эту соду и они продолжили готовку. Вдруг, в дверь позвонили. Роменский пошёл открывать. Никите стало интересно, кто мог придти. Он аккуратно выглянул из-за угла. На пороге опять стояла Ангелина, они с Давидом ругались. —Я же сказал, нет! Она его заметила. Его поймали за подслушкой... Он не знал, куда себя деть. —А он что тут делает?.. - растерянно спросила она. —Я думала... - в смысле? —Что ты думала? - Давид не надолго замолчал. —Так это ты! Ты вчера подсунула мне якобы "безалкогольное" вино! - крикнул шатен. Его лица он не видел, но было ясно, что он в ярости. —Ты надеялась, что... - он не договорил. —Твой план не сработал. Убирайся. —Ну знаешь, братец. Я предупреждала... - она развернулась и ушла. Давид повернулся на него. А брюнет застыл на месте. Он уже хотел начать оправдываться, но старший сказал быстрее. —Надеюсь, она больше не вернётся. Ещё раз прости меня, нужно было вчера остаться дома... - почему из-за Никиты он снова чувствует себя виноватым? Дальше они продолжили готовить сообща, и, когда запеканка испеклась, уселись её пробовать. —Ай, горячо... - шикнул мальчик, коснувшись теста. Давид хихикнул. —Остынет минут через пять-десять. - прикинул шатен. Получилось суховато, но вкусно. Отведав своё творение, Роменский ушёл смотреть вебинар, а брюнет сел дочитывать книгу. Перед сном он снова начал размышлять. Завтра снова сессия. И зачем только он напомнил себе про этот кусок бумаги? Теперь эти мысли не будут давать ему покоя. Решено, он расскажет об этом психологу. Утром, когда он проснулся, Давид уже ушёл в школу. Он сел завтракать. Но едва он подумал о том, что ему придётся съесть всю тарелку, сердце тут же забилось быстрее. К горлу подступила тошнота. Он вышел из кухни и сел на диван, пытаясь наладить дыхание. Вспомнил, как старший дышал вместе с ним. Но это не сильно помогло. Паническая атака продлилась около полу часа, после чего он сдался. Нервная система не справилась, и он опять заплакал. Есть больше вообще не хотелось, и он попытался отвлечься, начав читать новую книгу. Если бы Давид ему их не отдал, то он бы помер со скуки. Спустя какое-то время он наконец успокоился, и все тревоги показались ему незначительной мелочью, но он знал, что это ненадолго. Пол дня он читал книгу и смотрел телик. Потом пришёл Роменский, и они отправились в клинику. Обсуждая некоторые моменты, Никита вскользь упомянул, что шатен часто его обнимает. И тогда психолог спросила его: —А ты когда нибудь обнимал его в ответ? - этот вопрос ввёл его в заблуждение. —Нет... —Я понимаю, что тебе самому нужна поддержка, но, судя по тому, что я выяснила, беседуя с твоим опекуном, - слово странно резало слух, никто ещё так не называл Давида. —Кроме тебя, у него нет особо близких людей, а значит, ты единственный, кто может дать ему то же, что он даёт тебе. - он его близкий человек? Так ещё и единственный? Но он думал, что у кареглазого много друзей, он же общается с каким-то парнем в школе и ходит с кем-то на вечеринки. А он даже не подумал о том, что старшему он может быть нужен в качестве того, кто сможет морально помочь. Ведь он потерял работу из-за него, а он даже не удосужился извиниться или поддержать. А Давид всегда отгонял все его плохие мысли и помогал справиться со всем, что с ним происходило. Он дарил чувство безопасности и спокойствия, при этом переживая проблемы, которые Никита сам ему и принёс. Он просто никчёмный эгои- —Аутоагрессия тебе не поможет. - она словно услышала его мысли. Хотя, может, по нему итак все видно. —Лучше потрать эту энергию на собственные действия. Опора нужна вам обоим. Наверное, сейчас подходящий момент, чтобы рассказать про листок... —... Ясно.. Возможно, он не реагирует, потому что не хочет смущать тебя или... А ты уверен, что он читал? - эта бумажка дважды отказывалась у него на виду, причём, с двух сторон. Тут невозможно было не прочесть содержимое. —Да... наверно. —Тогда, возможно, он сам не знает, что тебе сказать. Или боится признаться. - Никиту удивило, что она ни слова не сказала про то, что это всё не так как у всех, что это вообще неправильно и неприемлемо. Он молча кивнул. Сессия закончена. Едва они поднялись на свой этаж, тут же увидели нежданных гостей у двери квартиры Давида.